Текст книги "Брак во имя Альянса"

Сообщение ушло, имплант продемонстрировал подтверждение получения.

«Хорошо. Я все сделаю. Пока… отдыхай. Постараюсь тебя немного расслабить, чтобы отключение прошло безболезненно».

А голос? Интересно, каким бы был его голос, если бы Аэдо мог говорить? И почему он не может говорить? Верховный стор лишил его языка? Или попросту что-то подкорректировал в мозге?

Я закрыла глаза и постаралась расслабиться.

Представила себе, что лежу на воде и где-то вдалеке слышен тихий плеск волн, наползающих на мокрую гальку.

Наверное, именно в этот момент Аэдо и погрузил меня в сон, потому что образы размылись, чувства растворились в солнечном тепле, и я все еще чувствовала мягкое покачивание на волнах и такой счастливый покой, что внезапно захотелось в таком состоянии провести вечность. Ни мыслей, ни страданий – только сон в теплом коконе.

Мне было хорошо. И приятно.

Время сжалось до промелькнувшего мгновения.

К мягкому покачиванию добавились новые ощущения, как будто кто-то гладил мое лицо, и каждый раз, когда контакт разрывался, я невольно тянулась следом. Да, это именно то, что мне нужно – уже много лет нужно. Тепло и покой. То самое тепло, к которому я потянулась, обнимая бесчувственного медиума. Ощущение того, что тебя никто и никогда не обидит, не подвергнет опасности. Алекс…

Впрочем, надо заставить наконец принять то, что его больше нет, а впереди – целая жизнь, пусть и чужая жизнь, потому что я займу чей-то идентификатор, считаю чью-то историю. Но одновременно и моя жизнь, ведь это по-прежнему буду я, Маргарита Росс.

Я медленно выныривала из сна, но ощущение теплых прикосновений никуда не ушло. Я с трудом сообразила, что на щеках влага и что меня действительно гладят по лицу, очень нежно, едва касаясь. С трудом открыла глаза. Рядом с креслом сидел на стуле медиум Аэдо. Это он вытирал мои щеки, скользя шершавыми жесткими пальцами по коже. А что, если бы он меня обнял, прижал к себе? Я почти забыла, как это бывает, когда тебя кто-то искренне утешает, когда тебя кто-то… любит.

«Ты плакала во сне».

Он убрал руку. Я шмыгнула носом, жалея о том, что все прекратилось, и даже чувствуя некоторое раздражение. Не надо меня вообще трогать, если собираешься только вытереть слезы. Чертов медиум. Растравил душу, и я уже начинаю себе воображать невесть что.

«Ты отключена от сети Альянса».

Я снова закрыла глаза, по привычке начала просматривать список доступных источников. Да, в самом деле – ни одного контакта со стороны Альянса, но мой локальный банк данных скопирован на узел девиранской сети, да и сама девиранская сеть доступна мне почти вся.

– Значит, я умерла? – уточнила тихо.

«Для них – да», – последовал лаконичный ответ.

Аэдо помолчал, потом медленно поднялся со стула.

«Как ты себя чувствуешь, Марго? Ничего не болит?»

– Странно ощущать себя несуществующей в информационном пространстве Альянса, – усмехнулась я и стала подниматься с кресла. – Наверное, мне стоит пойти к себе в каюту?

«Да. Теперь мне нужно сформировать отчет о твоей трагической гибели».

– Только не отправляй им цифрографию меня без одежды. Не хочу, чтоб меня разглядывали, – буркнула я.

«Обед через два часа», – догнало меня сообщение, когда я уже была на пороге.

Я обернулась, чтобы увидеть Аэдо снова работающим с программными модулями. Получалось у него ловко, и было в этом что-то завораживающее и внезапно красивое. Помимо воли я залюбовалась плавными движениями рук. Аэдо был без перчаток. Я снова подумала о том, что Верховный стор, несомненно, выбирал для себя самый лучший человеческий материал. На неизмеримо крошечный миг мне показалось, что я когда-то уже видела эти руки поверх голографической панели. Но где я могла их видеть? Нигде конечно же.

* * *

Выходя к обеду, я внезапно испытала смутное желание выглядеть чуточку лучше. За отсутствием расчески долго сидела на краю кровати, разбирая спутанные пряди. Волосы, хоть и недлинные – чуть ниже плеча, запутались так, что скорее походили на разоренное воронье гнездо. Не меньше часа ушло на то, чтобы придать себе человеческий вид, и я отправила медиуму сообщение, что хочу расческу. В конце концов, это не так уж и много по сравнению с тем, что он для меня делал. Мне стало жаль, что на корабле нет зеркал. Хотелось взглянуть на себя со стороны – насколько измученно и загнанно я выгляжу? Синяки под глазами? Отекшие и покрасневшие веки? Я торопливо облизнула губы – так и есть, сухие, и нижняя неприятно треснула. Самое смешное, что я даже сама не понимала, зачем об этом думаю, ведь не должна же! Но все равно думала.

Я все-таки справилась с вороньим гнездом на голове, разложила волосы по плечам. Как могла, осмотрела себя, но ничего нового не было. Пижама, она и есть пижама, а я… невольно вспомнила то платье глубокого синего цвета, и туфли на высоком каблуке, и изящный клатч. Я грустно усмехнулась. Все-таки ничто женское мне не чуждо, даже на инопланетном корабле.

Пришло оповещение, что можно идти обедать. Я привычно подключила навигатор и поторопилась. В груди поселилось давно забытое, щекочущее предвкушение, те самые сотни легких бабочек с невесомыми, полупрозрачными крылышками, вестницы чего-то нового, будоражащего, заставляющего кровь бежать быстрее и почему-то смущаться. Неужели меня настолько зацепил вид рук медиума, когда он занимался настройкой программ?

И почему-то щекам сделалось жарко, когда я увидела стол с сервированным обедом и знакомый высокий силуэт на фоне панорамного окна с видом на даториум.

«Я пришла», – отправила сообщение, снабдив его смайликом.

Аэдо резко повернулся, так что всколыхнулась его мантия. Я снова обратила внимание на его руки, но теперь они были скрыты под тканью перчаток и сложены на груди.

«Тогда прошу к столу».

Бросила взгляд на сервировку: все было изысканно и очень по-земному. Интересно, откуда у него здесь белые фарфоровые тарелки? А бокалы на тонких ножках? И вино?..

– У нас сегодня праздник? – Я аккуратно взяла в руки бутылку. Невероятно! Зеленое стекло. Классический земной траминер двадцатилетней выдержки. – Откуда это?

«Купил на станции, еще раньше, – пришел ответ. – Мне кажется, тебе должно понравиться».

– Тебе очень правильно кажется, – пробормотала я, – это просто потрясающе. Ты сам-то его пробовал?

«Да».

Мы сели почти одновременно, Аэдо осторожно взял у меня из рук бутылку и откупорил ее. Плеснул мне в бокал вина светлого соломенного оттенка, налил и себе, но совсем немного, на самое донышко.

«Мне нельзя много, влияет на производительность вычислений».

– Как оно может влиять на производительность вычислений каких-то железок? – Я невольно улыбнулась.

«При чем здесь железки? Вычисления производятся биологическими тканями мозга. Вот что имеет самую высокую производительность, Марго».

Пить вино и есть совершенно расхотелось. Вот оно что… Верховный стор загружает обработку информации в мозг, а ведь всем известно, что это – самый мощный компактный вычислитель. Биологический вычислитель.

«Приятного аппетита». – Аэдо кивнул мне и принялся за обед, который, к слову, состоял из большой отбивной и тушеных овощей.

Я тоже взяла вилку. Немудрено, что Аэдо не разговаривает. Верховный стор попросту загреб максимально возможный объем вычислительных мощностей под свои нужды. Вполне возможно, что и другие функции тела будут отключены – чтобы не занимали ресурсы.

Стало грустно и противно от всего происходящего.

И в самом деле, сможет ли медиум жить, если из него выдрать интерфейс? А вдруг там все настолько завязано на обработку данных, что вмешайся я в процесс – и Аэдо попросту умрет? Мозг – это слишком тонкая штука, чтобы вот так запросто в него лезть.

А еще… мне было так его жаль, этого переделанного человека, что в груди разрасталась тупая, ноющая боль.

– Я его убью, – сказала, прожевав кусок отбивной. – Я вернусь и его убью.

«Верховного стора?»

– Именно так, – кивнула я. – За то, что он с тобой сделал. Возможно, и не только с тобой. Возможно, все медиумы на «Содружестве» – переделанные люди. Похищенные люди.

«Но если ты его убьешь, то я отключусь».

– Думаю, это исправимо. При наличии квалифицированных специалистов тебя можно будет включить обратно. Правильно включить, вернуть все то, что у тебя отобрали, не спрашивая.

Мне показалось, что Аэдо вздохнул.

«Не будем об этом, Марго. Давай я расскажу тебе, что мы будем делать дальше?»

– Хорошо.

Я залпом выпила содержимое бокала и налила еще. Иные новости лучше переваривать в присутствии спиртосодержащих веществ в крови.

«Я подобрал несколько кандидатур. Все в наличии – идентификаторы, номера банковских карт… все, что тебе будет необходимо. Это были женщины без семьи, так что проблем не должно возникнуть. Послезавтра, по времени «Содружества», ты сядешь на мой катер и улетишь на Кайену. Это планета с периферии, она еще не достигла пика цифровизации. И оттуда начнешь новую жизнь».

– У тебя есть свой катер? А Верховный стор о нем знает?

«Не знает. Я его купил на станции у одного человека пару лет назад, в обмен на кое-какие услуги, нигде не регистрировал и здесь еще и модифицировал».

– А как я объясню на Кайене, почему прилетела на корабле без всякой регистрации?

«Скажешь, что сбежала от пиратов».

– И то правда, – пробормотала я.

От вина мне стало тепло, и я с большим воодушевлением отрезала кусочки отбивной и отправляла их в рот.

– Покажешь мне катер?

«Конечно. Думаю, с управлением ты справишься».

– Ты ведь знаешь, что я была пилотом?

Он кивнул.

– Ты ведь… многое обо мне знаешь? – Голос внезапно сел до шепота. Глупый вопрос, учитывая каюту медиума, украшенную моими цифрографиями.

Еще один кивок.

– И тебе наверняка известно, что я собиралась замуж за человека, которого убили девиране…

«И это тоже известно. К сожалению, я тогда не был еще создан, и потому не смог бы ничего сделать, чтобы тебе не было больно».

– Да что ты за человек такой, – буркнула я. – Кажется, ты и умереть готов, лишь бы мне не было больно?

Аэдо медленно кивнул.

– А ты не думал о том, что мне будет тоже больно, если с тобой что-то случится? – Я отбросила вилку. – Полетели со мной? Мы придумаем, как освободить тебя от этой дряни… в смысле от интерфейса. Клянусь, ты будешь жить не хуже, чем сейчас. И найдешь себе дело по душе.

«Мне проще помочь только тебе. Но мне приятно думать о том, что тебе небезразлична моя судьба».

И он снова вздохнул.

А мне захотелось напиться до состояния бревна, чтоб ни единой внятной мысли в голове, потому что именно сейчас эти внятные мысли оказались чересчур болезненными.

– Ты совсем свихнулся, – без обиняков заявила я, – если можешь отдать все только ради того, чтобы мне было хорошо. Тебе своя жизнь недорога?

«Даже если меня не станет, меня совершенно ничто не держит в реальности».

Я лишь покачала головой. Невозможно, просто невозможно с ним разговаривать. Слишком задевает за живое, так больно, как будто ножом ковыряешь в ране.

«И если Верховный стор все же меня убьет, я хотя бы буду знать, что я сделал что-то очень важное за все свое существование промежуточного обработчика данных».

Это было так… человечно. И Верховный стор, как ни старался, так и не смог эту человечность выкорчевать.

– Хорошо, – сказала я, – пусть все так. Но я вернусь. И тогда вашему стору не поздоровится.

В ответ получила цифрографию букетика ромашек.

А потом Аэдо сделал нечто, чего я совершенно не ожидала.

Его рука нырнула куда-то под мантию, и он жестом профессионального иллюзиониста достал оттуда маленький пластиковый горшочек с ростком толстянки. Горшочек был с половину стакана в высоту, и зеленый стебель с плотными округлыми листьями не превышал длины моего указательного пальца. При этом толстянка шевелилась, крутилась из стороны в сторону, как будто что-то искала.

«Это тебе, Марго. Я подумал, что тебе понравится».

«О, ты мне даришь букет?» – хихикнула я. Немного пьяно. Вино хоть и было легким, но все-таки в голову ударило.

«Пусть так».

– Спасибо, – пробормотала я, принимая подарок.

И взвизгнула от неожиданности, когда толстянка лихо выпрыгнула из горшка и, разбрасывая по столу крошки грунта, ловко побежала ко мне, перебирая упругими зелеными корешками. Последние, к слову, куда больше походили на корни орхидеи, чем на корешки обычны земных суккулентов.

– Аэдо! Это что?!!

«Кибербионик, настроенный на твои биологические характеристики. Можешь носить как украшение, но на ночь надо сажать в почву и поливать».

Я охнула, когда толстянка так же легко забралась по рукаву моей пижамы – откуда только крючья-лапы выросли? – и устроилась на моем плече, замерев, как совершенно обычный цветок.

«Я настрою тебе интерфейс для управления», – пообещал медиум.

– Спасибо, – растерянно промямлила я.

Воистину, таких цветов мне еще не дарили…

«Я буду рад, если он будет напоминать тебе обо мне».

– Аэдо… – Неожиданно для себя я всхлипнула.

В груди стремительно распухал болезненный узел, грозящий взорваться истерикой. Прощальный подарок… Ох, медиум, да лучше бы ты был просто кибербиоником. И тогда еще оставался бы шанс, чтобы я ничего к тебе не чувствовала.

Как-то одновременно мы поднялись из-за стола. Не знаю, как это получилось – необдуманно, спонтанно… Я шагнула вперед и, чувствуя, как сладко теснит в груди, повисла на Аэдо, обхватив его за шею, прижавшись щекой к крепкой груди. Это было невероятно, но так естественно – и так же совершенно естественно его руки легли мне на спину, слегка поглаживая и чуть заметно прижимая.

– Ты меня напоил, – пожаловалась я и удивилась капризной интонации в собственном голосе.

«Но пить я тебя не заставлял, верно?»

– Мне надоело то, что ты говоришь сообщениями, – горько сказала я, вытирая слезы плотной черной тканью мантии, – и мне не хочется слышать синтетический голос. Я хочу, чтобы ты говорил, как и положено человеку.

На долю мгновения мне показалось, что он прижал меня к себе чуть крепче, но я не сопротивлялась. Наоборот, мне стало очень хорошо. Наверное, мне давно хотелось и очень не хватало чего-то именно такого.

– И я не хочу, чтобы ты умирал, – прошептала я, – со мной уже было такое. Это невероятно больно. Не отпускает годами. Как будто у тебя внутри выдрали кусок мяса, и рана постоянно кровоточит, и ждешь каждый раз, что он придет во сне, и понимаешь, что это мираж.

Большая рука гладила меня меж лопаток, лаская каждый выступающий позвонок. Неторопливо, как будто Аэдо о чем-то задумался. Но от этой незамысловатой и, скорее всего, невольной ласки у меня все внутри напряглось, так непривычно-сладко. Очень давно меня никто не трогал вот так…

«Марго».

– Что?

«Пожалуйста. Иди. К себе».

И в этом коротеньком сообщении мне вдруг померещилось смущение. Или смятение. Хотя – бред! Как можно читать эмоции в тексте?

Но все же я послушалась. Отлипла от Аэдо и, торопливо вытерев нос рукавом пижамы, побрела прочь. Псевдотолстянка замерла на плече брошью, и надо бы забрать и горшок, но… Если я сейчас вернусь туда, к столу, то непонятно, чем закончится наша с медиумом беседа.

В самом деле, что-то я расчувствовалась. Не надо мне больше пить.

Оглянулась все же – Аэдо так и остался неподвижно стоять, уронив руки вдоль тела. Он молча смотрел мне вслед, одинокая черная фигура на фоне серебристого даториума.

* * *

Цветочный горшок мне принесла крокобелка и оставила у двери. Я видела ее силуэт сквозь полупрозрачную мембрану и внезапно пожалела о том, что это не Аэдо приходил.

«А если бы и приходил, то что?»

Я сама не знала что. Я уже ничего не знала и не понимала, в том числе и того, что со мной происходит.

Не замечала я за собой такого, чтобы бросаться в объятия мужчины на третий день знакомства, равно как не замечала и того, чтобы так скоро начать думать о мужчине в том ключе, в котором у меня получалось.

Нет, однажды было нечто подобное, но то было давно, то был Алекс.

Это же – странное создание, неясно, как у него на самом деле работает организм, а мои мысли, как назло, весьма организованно плывут в одном направлении. Том самом, где его ладони скользят по моей обнаженной коже, а сама я сижу у него на коленях – и от этих заманчивых картинок по всему телу бегут мурашки, а в животе порхают бабочки.

Я зевнула. Затем поднялась с кровати, забрала цветочный горшок и, аккуратно взяв двумя пальцами толстянку за стебель, посадила ее «ножками» в рыхлый влажный грунт. Кибербионик тут же зарылся корешками, и мне даже послышалось, что он тихонько причмокивает.

Завтра… надо бы напомнить, чтобы Аэдо настроил интерфейс с этим псевдорастением, чтобы я могла обмениваться с ним командами и данными.

Вернулась на кровать, вытянулась на спине, закинув руки за голову. Еще немного, и я отсюда улечу. Жаль, конечно, что я не видела вблизи даториум и то, как альхьес его поглощают, чтобы затем передать данные на обработку медиумам. Можно было бы попросить Аэдо отвезти меня туда, но теперь, когда и Верховный стор, и Альянс считают меня погибшей, надо сидеть и не высовываться. А папа думал, что я тут смогу изучать девиран. Могу себе представить, как он будет разочарован, когда я наконец доберусь до него и расскажу правду.

А еще очень жаль, что медиум не хочет бежать со мной. С ним мне не было бы страшно и не было бы одиноко…

Я снова вернулась в мыслях к нему.

Сегодня, когда мы обнимались, он ведь меня прогнал. Интересно, почему? Неприятно? Не хочет, чтобы я его касалась? Или, наоборот, слишком приятно и он не знает, что с этим всем делать? Но помилуйте, уж мог бы посмотреть в новостных лентах, там порой очень подробно рассказывают и даже показывают, что и как делать.

А я? Мне все это нужно? Что бы я сделала, реши он продолжить наши объятия чем-нибудь более интересным?

Я поежилась и обхватила себя за плечи. И представила, как бы он стянул с меня сперва эластичную пижамную кофту, а потом бы медленно, очень медленно, ладонями скатал бретельки с плеч, стягивая вниз топ, легко, играючи касаясь груди…

Стиснув зубы, я перевернулась на живот и стукнула кулаком упругое полотно кровати. О чем ты думаешь, Марго? Ты даже его лица ни разу не видела.

Но, возможно, лицо уже и не имеет никакого значения.

Значение имело лишь то, что я неосознанно стремилась к медиуму, и мне уже начинало казаться, что мы с ним давно вместе и даже можем угадывать желания друг друга. Почему-то не покидало ощущение, что он – мой, целиком и полностью, а я – растворяюсь в нем, и все это очень хорошо и правильно, и так и должно быть.

Глава 6
Тело и личность

Меня разбудило сообщение от Аэдо. Это был видеопоток от консула Фирлэйма, где тот выражал соболезнования по поводу трагически погибшей гражданки Альянса Маргариты Росс. Я отметила, что на лощеной роже Фирлэйма не было видно ни следа переживаний или раскаяния, а нос ему уже подправили.

Интересно, а как новость о моей гибели воспринял мой дражайший Мишель?

Испытал ли угрызения совести?

Или я стала для него расходным материалом как раз в тот момент, когда объявила о нашем разрыве?

«Сегодня выберем, кого ты заместишь в системе», – прилетело еще одно сообщение.

Я потянулась на кровати, покосилась на цветочный горшок на полу: росток в нем вяло шевелился, водил пухлыми листьями, ассоциируясь у меня с собакой, нюхающей воздух. Мне показалось, что он немного подрос за восемь часов… Надеюсь, в планы Аэдо не входило одарить меня гигантским шагающим деревом?

«Марго?»

«Да-да, я здесь».

Заниматься делами не хотелось. Моя зеленая нора с кроватью, так похожей на моховой валун, почему-то начала казаться уютной и «моей». Место, где меня никто не тронет и не обидит, – хотя конечно же это обманчивое впечатление. Вон, Верховный стор легко дотянулся до своего медиума.

«Ты мог бы дать мне расческу?» – отправила я сообщение, одновременно шаря рукой по полу в поисках пакета со свежим бельем.

Пальцы наткнулись на хрустящий пластик, я подхватила пакет и с неохотой села. Теперь – принять душ и отправляться на завтрак. Нахлынули воспоминания о том, как мы с медиумом вчера обнимались. Как неловко теперь. Не стоило… И придется сделать вид, что ничего не было, так будет гораздо лучше.

«Расческу? Прости, я не подумал сразу. Мне расческа совершенно не нужна. Я принесу ее тебе».

«Спасибо».

Я подхватила пакет с одеждой и побрела в ванную.

«И зубную щетку, если можно».

Потом, подумав, спросила:

«А сам ты зубы чистишь? Ну, чтобы не болели. И чтобы было свежее дыхание».

Следующее сообщение сформировалось и отправилось почти автоматически, и я выругалась. Ну зачем? Марго, это ведь уже не шутки.

«А то вдруг тебя кто-нибудь захочет поцеловать, а у тебя зубы не чищены».

Он не ответил, а я больше ничего не писала. Я спокойно приняла душ, переоделась и только после заметила сквозь дверь-мембрану очертания черного силуэта. Открыла дверь – медиум протягивал мне две тонкие пластиковых упаковки, какие обычно оставляют в номерах гостиниц. В одной была расческа, а в другой – зубная щетка и маленький тюбик с пастой. Я взяла все это, мимолетно коснувшись черных перчаток. Аэдо молчал. Обиделся?

«Прости. Это была глупая шутка».

«Зубы я чищу», – ответил он и, повернувшись, пошел дальше по коридору.

Мне же прилетело еще одно лаконичное сообщение:

«Завтрак подан».

Я вздохнула. Нет, не нужно провоцировать Аэдо, тем более что я совершенно не понимаю, что у него и как устроено. Обниматься с ним, конечно, было приятно… Даже интригующе приятно, как бывает, когда осторожно подбираешься к чему-то загадочному и уже в одном шаге от разгадки.

Вся беда в том, что я понятия не имела, понравится ли мне разгадка.

Но при этом желание добраться до нее не исчезало, а, наоборот, росло с устрашающей скоростью.

«Нет-нет, я буду вести себя прилично. Никаких провокационных намеков. Вот так, Марго, исключительно деловые отношения».

Я быстро почистила зубы, расчесала волосы и заплела их в короткую косичку. Она, правда, тотчас начала расплетаться, но ничего, до конца завтрака продержится. И, почувствовав себя человеком, я поспешила на завтрак.

Крокобелка подала свежесваренный кофе, румяные оладьи и апельсиновый конфитюр – это для меня. В тарелке у Аэдо снова была какая-то белковая гадость, он вяло помешивал ее ложкой. Наверное, если бы не соты вместо лица, то я бы увидела гримасу отвращения.

«Приятного аппетита», – отправила я сообщение.

Аэдо кивнул, явно о чем-то думая, потом поднялся, молча налил мне кофе, поставил чашку с блюдцем ко мне поближе.

«Пока будем завтракать, ты можешь посмотреть кандидатуры тех, в кого ты перевоплотишься».

Значит, он решил говорить только о делах… Что ж, наверное, это вполне ожидаемо. Ему не нравятся мои глупые шутки и намеки. И он достаточно умен, чтобы понимать – у нас вряд ли получатся нормальные отношения, а чем так, то лучше вообще без них. Не так больно будет расставаться.

А потом на меня посыпались профили женщин, которые числились пропавшими без вести за последние пять лет.

Что я могу сказать? Наслаждаясь вкусом апельсинового конфитюра, я просматривала их одну за другой. Аэдо постарался. Все девушки были похожи на меня – бледная кожа, голубые глаза, рыжеватые волосы. И рост примерно такой же, и даже телосложение.

«А как быть с отпечатками пальцев?» – спросила я.

Допустим, можно выбрать почти идентичные параметры крови, но вот отпечатки пальцев и радужки…

«Отпечатки я тебе сделаю, будешь носить поверх своих, когда нужно будет, – тут же пришел ответ. – То же и с радужной оболочкой. Сделаю встраиваемые линзы. Для обычного контроля вполне сойдет».

Я смотрела на портрет девушки, которую звали Мари Клэр Тодория. Профиль гласил, что она работала в исследовательской группе «Сириус», но пропала без вести вместе со всеми членами группы где-то на периферии, нарвавшись на пиратов. Поскольку тел так никто и не нашел, девушка все еще числилась пропавшей без вести. Каковы шансы, что она до сих пор жива? Минимальны. А если и жива, то, скорее всего, летает вместе с пиратами. Что, если занять ее профиль?

– Вот эта, мне кажется, подойдет, – сказала я, отправляя Аэдо цифрографию голубоглазой шатенки.

Он пожал плечами.

«Как скажешь. В принципе каждая из них подойдет. Но если тебе понравилась Мари Клэр Тодория, то пусть так и будет».

– Не сердись на меня, – я рассеянно мешала кофе ложечкой, – если я говорю что лишнее. Я не хочу тебя обидеть.

«Я знаю. Но дело не в этом».

– Да-да, никаких непристойных намеков, – торопливо добавила я, – просто… понимаю, это звучит дико, но ты мне кажешься достойным человеком.

«Достойным чего?»

– Достойным хорошей жизни конечно же. Достойным того, чтобы не быть одиноким… прости, если я лезу не в свое дело.

«Ты не делаешь ничего плохого, – ответил он, – но дело во мне. Вчера я почувствовал странные изменения в организме. Этого никогда не было раньше, по крайней мере, я этого не помню. Сейчас я загрузил в анализатор свою кровь. Что-то явно идет не так».

– Понятно, – прошептала я, – надеюсь, тебе не навредил Верховный стор этой своей перегрузкой.

«Пока не могу сказать точно, – пришел ответ. – Я буду тебя ждать через час в лаборатории. Нужно сделать отпечатки пальцев и линзы».

* * *

И работа закипела. Происходило столько интересных и удивительных вещей, что на время я даже забыла о том, что мне нравятся прикосновения медиума. Он обмакивал мои руки в странного вида слизь, собранную в прозрачной ванночке, а потом эта же слизь застывала на коже совершенно прозрачной тонкой пленкой, и я снова совала руки в странного вида приборы, а потом оказалось, что именно так Аэдо сделал мне наноперчатки с чужими отпечатками.

Я полулежала в кресле, испуганно таращась в раструб другого прибора – и где-то через час он выплюнул пару контактных линз.

Одновременно с этим Аэдо запустил сбор цифрового следа Мари Клэр Тодории – того, который она оставила в сетях до исчезновения, инициировал расшифровку доступа к реплике ее локального банка данных, да и вообще перетащил его поближе, прямо в вычислительную систему корабля.

И наконец, когда я уже начала терять нить происходящего, Аэдо объявил, что остался один маленький нюанс, с которым лично мы ничего не можем сделать, но который в то же самое время не является камнем преткновения.

«Если где-то хранится ее расшифрованный геном, то ты не сможешь их обмануть, – сказал Аэдо, – с другой стороны, если вести себя тихо, не высовываться, то кому нужна одна из миллиардов? К тому же совершенно непонятно, что с тобой делали пираты. Они могли модифицировать твой геном в угоду своим интересам».

– Но меня могут идентифицировать по геному, – огорчилась я, – как-то мы постоянно забываем, что мой расшифрованный образец хранится в базе данных пилотов Альянса.

«Тогда первое время придется избегать планет с высокой степенью цифровизации. Осядешь где-нибудь на периферии, да на той же Кайене. К сожалению, тогда и пилотом ты больше не сможешь быть».

Я согласно кивнула.

– Это точно. Как только начну устраиваться в транспортную компанию, у меня возьмут образец генома – и он обязательно совпадет с имеющимся в базе… Но это ничего. Я уже работала администратором кафе, смогу еще кем-нибудь… очень неприметным.

Аэдо, казалось, о чем-то размышлял. Пока я отдыхала в кресле, он все крутился рядом со своими лабораторными модулями, периодически поправлял параметры процессов. Снова снял перчатки, и я сквозь ресницы любовалась его руками.

В общем, пришла пора признаться хотя бы себе: тянуло меня к этому человеку. И было с ним легко и приятно, словно мы знакомы всю жизнь. Случилось это… как-то вдруг, словно внутри меня маленький рубильник переключили в состояние «On». Но так бывает, я знала, и ничего с этим не поделаешь.

Тут Аэдо переместился куда-то в угол лаборатории, проделал какие-то пассы над нишей, затянутой матовой пленкой, похожей на веки рептилии, а затем вернулся ко мне, неся в пригоршне небольшой контейнер.

«Возьми. Я думаю, так ты сможешь устроиться комфортно».

Я не успела и возразить толком, как он вложил контейнер мне в руку и сразу же отошел в сторону, вернулся к своим модулям.

– Что это? – Я покрутила в руках подарок.

Было похоже на большую, с ладонь, зеленую фасолину, и как его открыть – совершенно неясно. Я надавила пальцами на край, как если бы открывала обычный контейнер. Крышка легко, как по маслу, сдвинулась в сторону, а внутри я увидела десятка два прозрачных и похожих на льдинки кристаллов.

Дыхание внезапно застряло в горле.

– Аэдо, – прошептала я, – это же…

«Алмазы, – прилетело сообщение, – у меня имеется небольшой запас. Мне кажется, с ними тебе будет гораздо проще решить многие формальные и бытовые вопросы».

– Естественно. Гораздо проще, – растерянно пробормотала я и закрыла контейнер. – Мне совершенно не верится, что ты все это делаешь для меня. Просто так.

«Просто поверь, так тоже бывает».

– Такие вещи делают далеко не для всех, – горько прошептала я.

«Не думай об этом. Думай о том, как будешь устраиваться на Кайене».

– Мне бы хотелось устраиваться там с тобой, кем бы ты ни был.

«Я уже говорил, что это невозможно. Не потому, что я не хочу, а потому, что я не выживу».

– Мне кажется, тебе попросту внушили, что ты не выживешь, – возразила я, все еще сжимая в руках контейнер с алмазами, – в любом случае ты мог бы попробовать. Или… ты просто не хочешь пробовать со мной?

Он пожал плечами.

«Марго. Я очень хочу… с тобой. Но я понимаю, что одна ты можешь легко затеряться. А со мной так уже не получится, даже если предположить, что после отключения от системы я смогу выжить».

Снова отвернулся, пошарил в шкафу и вернулся, держа на раскрытой ладони пластиковый шприц с компактной иглой.

«И еще вот что. Этот препарат – исключительно девиранская нанотехнология. На два часа поднимет на ноги организм практически с любой степенью повреждения. Даже если будет позвоночник перебит. Даже если кардиосклероз. Практически все, что угодно, лишь бы голова была на месте и артерии целы».

– Ого, какое будущее ты мне прогнозируешь!

Шприц лег мне в ладонь, и Аэдо накрыл его моими же пальцами, сжимая руку в кулак.

«Я ничего не прогнозирую. Но случиться может все, что угодно, да ты это и сама понимаешь».

Конечно, я понимала. Посмотрела на полупрозрачный пластик, внутри которого была розоватая жидкость, сунула ее в карман.

«Кстати, мы закончили, ты можешь идти к себе».

Я поднялась с кресла, оставив алмазы на подлокотнике, но вместо того, чтобы идти к выходу, подошла к медиуму. Со спины. И молча обняла его, прижав ладони к груди, а щеку – к широкой спине.

Ожидала, что он оттолкнет или пришлет возмущенное сообщение – но в нейроинтерфейсе воцарилась пугающая, тревожная тишина. И Аэдо замер неподвижно, как будто и не крупным и сильным мужчиной был, а маленьким крольчонком под рукой человека.