Текст книги "Брак во имя Альянса"

«Таймер, Марго!»

«Три минуты».

MR-12 движением профессионального спасателя уложил на кушетку нашего девиранина. Кушетка тут же выпростала желеистые языки, перепеленала ими мужчину, фиксируя.

– В кресло! – рявкнул Аэдо.

Он поднял транспорт ровно в тот миг, когда я плюхнулась на мягкое еще сиденье. В следующее мгновение меня вдавило в кресло – заработала тяга, и транспорт с устрашающей скоростью двинулся в сторону внешней оболочки.

Зажмуриться бы.

Но я, словно остекленев, те доли секунды просто смотрела перед собой: мгновение – и в обзорное окно виден только космос. «Мыльный пузырь» остался где-то позади. Покосилась на Аэдо. Его напряженные руки лежали на панели управления, само же управление, видимо, шло на уровне команд.

«Таймер, Марго».

«Десять… секунд».

Девять… прости, Кабальди. Я не хотела того, что с тобой случилось. Семь…

– Стор! – крикнула я. – Он не может последовать за нами?

– Он бы не успел отсоединиться от системы в любом случае, – быстро проговорил Аэдо. – Он настолько занят данными, что даже кораблем толком не управлял, все свалил на системы мониторинга и принятия решений.

Он сделал едва уловимое движение рукой по панели, и далекие точки звезд размазались в черноте.

– Небольшой прыжок, – пояснил он вслух, – чтобы не попасть под ударную волну.

– Они говорили, что взрыв не нанесет вреда «Содружеству», что все взорвется… внутри, – шепнула я.

– Возможно. Но нам лучше быть подальше, здесь ведь нет такого защитного поля, как на станции.

Прыжок и вправду вышел очень коротким. Ведомый Аэдо транспорт вынырнул из искрящегося звездного тоннеля через пару секунд – и этого оказалось достаточно, чтобы, развернувшись, наблюдать за тем, что осталось от корабля Верховного стора – да и, собственно, от ближайших к нему кораблей девиранского флота. «Содружество», впрочем, уцелело. По крайней мере, основные модули казались неповрежденными. И еще кое-что изменилось: от даториума осталось лишь облако слабо светящейся пыли.

– Но как же… – потрясенно выдохнула я. И, найдя в себе силы говорить, добавила: – Они же обещали…

Аэдо откинулся на спинку кресла, повернулся ко мне со слабой улыбкой.

– Стоило ли им верить, Марго?

Но в его глазах я увидела грусть. И вспомнила – о том, о чем хотелось бы забыть.

– Как ты себя чувствуешь?

Наш транспорт находился в свободном дрейфе, так что я вскочила с кресла и бросилась к Аэдо. Отстегнула его шлем – а он позволил это сделать – и с ужасом уставилась на кровавые потеки по бледной коже.

– Пока сносно, – тихо сказал он, пристально глядя мне в глаза, – но время уходит.

Я потрогала пластиковые части разъемов, варварски вонзенные в череп, и всхлипнула. Теперь, когда мы временно были в безопасности, внезапно накатила дикая усталость. И ощущение безнадежности и бессмысленности всего. Что, если Аэдо так и умрет на этом корабле?

– Тебя прооперируют. – Я старалась говорить как можно увереннее.

– Не думаю. – Он вздохнул и мягко взял меня за руку. – В пределах Альянса вряд ли делают такие операции.

– И ты знал это с самого начала? – Я бережно погладила его по щеке. – Знал, что все это бессмысленно?

– Это не бессмысленно, Марго. Я и раньше говорил, что смысл есть, пока ты жива. Ну вот. Ты по-прежнему жива. Это делает меня немного счастливее. Вернее, не так. Я ощущаю себя… по-настоящему живым. Это невероятно здорово. И, знаешь, что бы ни случилось потом – оно того стоило, и я ни о чем не жалею.

Он мягко обнял меня за талию, притянул к себе и прижался щекой к моему экзокостюму.

– Просто побудь со мной, пока я еще хоть как-то… тебя вижу и понимаю, – попросил он.

Горло сжалось в болезненном спазме, и я была рада, что он не видит моего лица. Все гладила и гладила его по голове, стараясь не капнуть слезами, рыдая беззвучно, до крови прикусив губу. Аккуратно пальцами обходя надрезы на коже, которые все еще кровоточили. Чувство такое, словно у меня на сердце их сделали, и они теперь обжигающе болят и кровоточат. О том, что будет дальше, лучше не думать… Пусть эти мгновения застынут в вечности. Пусть дальше и будет ничто, но сейчас – это самое лучшее, что у меня есть…

Но, как назло, предательская надежда все же теплилась. Слабенькая, как мотылек в паутине, она еще трепыхалась, била мятыми крылышками. Может быть, его смогут спасти? Может, чудеса все-таки существуют? Тем хуже для меня, тем больнее, когда в который раз окажется, что надежды были пустыми.

Тихий хрип.

– Аэдо! – Я, пригнувшись, заглянула ему в лицо, внутри корчась в агонии при мысли о том, что теряю…

Но нет. С ним пока все было в порядке. Взгляд ясный, цепкий.

– Это наш девиранский друг, – шепнул Аэдо, убирая руку с моей талии. – Давай я поговорю с ним… Пока еще могу говорить.

Я шагнула в сторону, позволяя ему подняться с кресла, и только потом посмотрела на нашего то ли гостя, то ли пленника.

Девиранин по-прежнему был крепко зафиксирован на кушетке, но глаза его были открыты – странные, нечеловеческие глаза, с жемчужными переливами, затопившими всю склеру. Он вяло шевельнулся, зашипел сквозь зубы – вероятно, от боли, – а затем нахмурился и уставился на нас с Аэдо. Потом, видимо, что-то сообразил, прикрыл веки…

– Он просит его выслушать, – сообщил Аэдо, подходя ближе к кушетке.

– Как ты его слышишь? У тебя же больше нет интерфейса с девиранской сетью!

– Ну какой-то во мне оставили, – Аэдо хмыкнул, – то, что ты видела раньше, было высокоскоростным интерфейсом. А осталось так, по мелочи, но для обмена сообщениями вполне сойдет. Корабль стора обменивался сообщениями через него, и потому мы успели выбраться.

Глава 10
Принц чужой цивилизации

Он был принцем, вот что мне сказал Аэдо. Вернее, у титула было какое-то совершенно непроизносимое название, но в целом, пожалуй, можно сказать, что принц. И цивилизация девиран действительно существовала, очень древняя, развитая технологически так, что Альянс со своими игрушками им и в подметки не годился. В этом я уже не сомневалась, насмотревшись на кибербионические корабли.

Даториум… Девиране собирали его по соседним галактикам и, точно так же, как это делал Верховный стор, торговали данными с другими расами. Однако то, что произошло на границе Альянса, не входило в практику девиран. Все началось с того, что принц – тот самый, который тихо и чинно сидел на кушетке и зачаровывал странным жемчужным взглядом, – с верными людьми отправился к границам Альянса с целью транспортировки даториума в девиранский центр обработки данных. Несколько кораблей, так было необходимо для сооружения транспортировочной капсулы. Не должно было случиться вооруженного конфликта. Девиране просто собирались умыкнуть даториум и незаметно удалиться к себе. Однако произошла очень неприятная вещь: на корабле принца объявился предатель, который решил, что на торговле данными можно недурственно заработать. Он переманил на свою сторону стражей, где-то на середине полета они перебили экипаж, верный принцу, а самого принца взяли в заложники. Им удалось захватить управление и на сопровождающих кораблях. Не знаю, почему предатель не убил принца, возможно, он собирался обменять его на собственную неприкосновенность в том случае, если девиране его все-таки обнаружат… Но кое-какие меры к тому, чтобы не обнаружили, предпринял. Связь с ведущим кораблем прервалась далеко от границ Альянса, а искать несколько кораблей во Вселенной – дело долгое и практически бессмысленное.

Но у предателя, позже объявившего себя Творцом, случилась непредвиденная проблема: дело в том, что традиционно предварительную, черновую обработку информации у девиран осуществляли специально выращенные для этого кибербионики с развитой мозговой тканью. Здесь же… Он взял с собой несколько, но так случилось, что они не выжили, и других не было, но Верховный стор быстро нашел им замену, реанимировав нескольких людей из тех, кто пострадал при столкновении. Вернее, он пробовал сделать обработчиков данных из всех, только выжили немногие.

Что он собирался делать дальше?

Возможно, купил бы на собранные алмазы небольшую и дикую планету. Возможно, вернулся бы в девиранскую цивилизацию, полностью сменив идентификацию. Например, притворившись тем самым принцем… Мы теперь не узнаем, что он планировал.

Но принц, сидя в заточении, умудрился-таки отправить сигнал бедствия на родину. И мы с Аэдо столкнулись с ним как раз в тот момент, когда предатель обнаружил зафиксированную запись об отправке сигнала и собирался серьезно обсудить этот прискорбный инцидент с пленником.

– Так что, выходит, мы его спасли. – Аэдо скупо улыбнулся. – Он говорит, что должен нам. Чего ты хочешь, Марго?

Я пожала плечами. То, что я только что услышала, казалось совсем уж фантастикой, невероятной сказкой. Однако элемент этой сказки спокойно сидел перед нами, положив тонкие серые руки на колени и разбрасывая мелкие радужные искры от крупного, размером с грецкий орех, бриллианта во лбу.

– Я хочу, чтобы они тебе помогли, – сказала я. – Передай ему.

Аэдо повернулся к девиранину, отправляя сообщение, а я залюбовалась его профилем – таким родным и любимым. И осознание того, что Аэдо – переделанный Алекс, уже не причинило боли. Пожалуй, прошлое наконец осталось позади, а у меня теперь снова был мужчина, другой, не Алекс, но от этого не менее любимый.

– Он говорит, что они могут попробовать, – подытожил Аэдо, – а еще он говорит, что на его сигнал обязательно должны отреагировать, и очень скоро, потому что сигнал отправлялся по полносвязному гиперпространству.

Мне показалось, что Аэдо побледнел. Я снова метнулась к нему, схватила за руки – они были горячими, слишком горячими.

– Что?.. Не молчи, что такое?

– Ты знаешь что, – одними губами произнес он. – Действие препарата заканчивается.

– Аэдо!

– И я ничего не могу с этим сделать.

Я смотрела в любимые глаза и тонула в них, я держала его за руки и молила Вселенную, чтобы он продержался еще немного. Если девиране скоро будут здесь, у нас ведь… есть шанс?

Но Аэдо медленно начал «уплывать». Веки опускались, как будто он изо всех сил боролся с сонливостью, взгляд сделался мутным, сонным… Я обхватила его лицо ладонями и прижалась губами к его губам.

– Пожалуйста. Пожалуйста, будь со мной.

И в этот момент сильное тело Аэдо обмякло, глаза закатились. Закусив костяшки пальцев, чтобы не заорать в голос, я положила пальцы на его шею, туда, где прощупывается пульс. Что ж, сердце все еще билось, но очень медленно, так медленно, словно каждое сокращение давалось ему с огромным трудом.

Что-то кольнуло в висок, но я отмахнулась от этой пустяковой боли, как от надоедливой мухи. Опустившись на колени перед замершим в кресле Аэдо, я смотрела и смотрела на него и боялась отвести взгляд. Мне казалось, что, как только я отвернусь, он тут же умрет. Или вообще исчезнет, как будто его и не было в моей жизни.

И запоздало поняла, что это девиранин запрашивает разрешение на связь.

«Его нужно уложить, ему нужен покой», – прилетели разноцветные буковки и слова с ошибками.

– Ты можешь говорить на языке Альянса?

– Плохо. Легче… писать. – Оказывается, и голос вполне человеческий. Артикуляционный аппарат девиран, похоже, почти не отличался от нашего.

– Я не смогу его поднять, – выдохнула я, продолжая цепляться за безвольные руки Аэдо.

«Тебе не надо. Я вам должен. Я не знал… про взрыв».

– Верховный стор тоже, судя по всему, не ожидал.

«Да, он умер. Исчез из моей сети. И информационного следа тоже нет его».

Я подвинулась, когда девиранин все-таки поднялся с кушетки и подошел к Аэдо. Но прежде, чем пытаться его перенести, он проделал какие-то странные пассы рукой, касаясь то своего лба, то груди, то лба и груди Аэдо.

«Что ты делаешь?»

«Клятва», – пришло сообщение без пояснений. Я не стала уточнять.

И мне не пришлось ничего делать, поскольку девиранин подключил к процессу MR-12, а мне даже стало немного стыдно оттого, что я совершенно забыла о нашем кибербионике.

«С этими мы тоже торгуем, – девиранин кивнул в сторону MR-12. – Мне интересно, откуда образ представителя этой расы появился в пределах Альянса?»

* * *

Время тянулось медленно, так медленно, что на стену хотелось лезть. Где эти чертовы девиране? Почему не летят? Где застряли? А может быть, принц солгал, лишь бы его отвязали от кушетки? Я уже не знала, что и думать.

Сидела на полу рядом с кушеткой, только место на ней теперь занял Аэдо, а черный силуэт девиранина почти заслонил панель управления. Я видела, как серые нечеловеческие руки погрузились в прозрачную, словно разбухший от воды желатин, массу, видела, как куда-то внутрь системы управления транспортом устремились световые импульсы, как будто шедшие прямо из тонких пальцев девиранина. Дальше… Я не очень следила. Постоянно щупала запястье Аэдо, там, где тонкие синие вены, и до тошноты боялась не ощутить там биения пульса. Но в какой-то миг я в очередной раз бросила взгляд на широкую обзорную панель – и внутри явственно пробился тонкий и колючий ледяной росток самого настоящего ужаса, неподвластного рассудку. Космос, край «Содружества», дрейфующие обломки девиранских кораблей – все куда-то исчезло, а на нас стремительно надвигалось нечто огромное, заслонившее собой полмира.

Оно походило на колючую рыбу-шар, блестящую разноцветными сполохами. Гигантский шар, размером, наверное, не уступающий Луне, и он, вращаясь, катился прямо на нас. Я невольно втянула голову в плечи и еще крепче уцепилась за руку Аэдо. Похоже, вот они, девиране… Бросила быстрый взгляд на принца: он замер над панелью управления, но, почувствовав мой взгляд, обернулся и кивнул.

«Не бойся. Императорский линкор».

«Ты обещал», – напомнила я.

«Обещание в силе», – прилетело в ответ.

И, наверное, девиранин отдал команду транспорту, потому что – как мне показалось – мы стали двигаться гораздо быстрее, все ближе и ближе к жутковатым шипам, по которым то и дело проскальзывали ослепительно-белые молнии. Я вздохнула: похоже, от меня уже не зависело ничего. Все, что оставалось, – просто ждать и положиться на нечеловека, о котором мы, по сути, ничего не знали.

Но в обзорную панель я все-таки смотрела: вот над шипами развернулось сверкающее полотнище, похожее на мыльную пленку, трепещущую на ветру, вот наш транспорт уже в опасной близости от этого странного объекта… вот окунается в него, словно ныряет под воду, потому что картинка за иллюминатором становится зеленовато-мутной… И в следующий миг – мы уже в огромном ангаре, садимся, и я вижу вокруг сотни транспортов, и боевых кораблей, и тонкокрылых челноков.

– Как это получилось? – все-таки спросила я. – Где был шлюз?

«Прокол пространства вместо шлюза», – пояснил девиранин. Он завершил посадку, я услышала, как тихо щелкнули выбрасываемые транспортом опоры.

Девиранин окинул меня долгим и совершенно нечитаемым взглядом – по жемчужному сиянию в его глазах ничего не понять, затем посмотрел на Аэдо.

– Вы… вы ведь ему поможете, правда? – мяукнула я, потому что… просто не знала, что говорить.

«Я попробую, – ответил он. – Нас будут встречать, ничего не бойся».

Потом девиранин вытянул руку по направлению к MR-12, и что-то произошло: если до сих пор кибербионик безмолвно стоял у стены, то после движения девиранина MR-12 вдруг поник и, словно брошенная кукла, сложился на полу.

– Эй, – я возмущенно вскочила на ноги, – зачем?!!

«Он не нужен, я его отключил».

– Но…

«Не нужен. Следуй за мной».

– А как же?.. – Я указала на Аэдо.

«Его транспортируют отдельно».

Я быстро наклонилась к своему медиуму, коснулась гладкой щеки губами. На миг мне померещилось, что темные ресницы затрепетали, но уже в следующую секунду я поняла, что это всего лишь игра света. Аэдо по-прежнему был без сознания, и по-прежнему его будущее было слишком неясно.

– Я бы хотела быть уверенной, что с ним все будет в порядке и что ты нас не обманываешь, – проронила, оборачиваясь.

Девиранин нахмурился и указал мне на люк.

«Мы выходим. И ты слушаешься меня беспрекословно, потому что от этого будет зависеть все».

– Мне думалось, что благодарность за спасение будет выглядеть более дружелюбно, – хмыкнула я, но подчинилась.

Внутри нехорошо екнуло, дурное предчувствие… Но что я могла сделать? У меня еще оставался бластер, но пускать его в ход сейчас было чистой воды безумием. И я, бросив последний взгляд на закрепленного на кушетке Аэдо, шагнула следом за девиранином к люку.

Отсюда, с высоты транспорта, было видно, что нас встречают. Кто? Все те же крабокораллы, только эти были частично одеты. Частично – потому что только на гуманоидном корпусе красовалось некое подобие мундиров – темно-зеленых, с золотистыми застежками. И несколько фигур в темных балахонах, в тени капюшонов не видно лиц, но и света интерфейсов тоже не видно. Крабокораллы были традиционно вооружены посохами, и в руках «балахонов» тоже были посохи, они шли, опираясь на них, и навершия в виде полупрозрачных кристаллов тускло поблескивали в холодном белом свете.

Наш принц решительно зашагал вниз по ступеням трапа, я молча последовала за ним. Прячась за широкими плечами девиранина, изредка и с опаской выглядывая, я наблюдала за встречей. Вперед вышел один из девиран, откинул назад капюшон: немолод уже, но и не дряхлый старик. Кожа темная, почти черная, а волосы заплетены в сложные тонкие косички и забраны в хвост. Крупный бриллиант во лбу огранен пирамидкой. И белый жидкий блеск в глазах, радужки нет, сплошное сияние. Мне показалось, что девиранин сперва улыбался, глядя на вернувшегося принца, но чем дальше, тем суровее делалось его лицо. На меня он и вовсе не смотрел, я была чем-то вроде бессловесной зверушки. И конечно же беседовали они, исключительно обмениваясь мыслепотоком.

Я переминалась с ноги на ногу и думала лишь о том, что надо бы поторопиться, потому что неизвестно, сколько еще протянет Аэдо, но все не решалась прервать эту молчаливую беседу. Потом я поймала взгляд другого девиранина, он рассматривал меня хмуро – как будто я провинилась одним своим присутствием здесь.

Ну давайте, хватит болтать… Обещал ведь…

Беседа принца и встречающей стороны закончилась несколько неожиданно: в мою сторону резко выдвинулись крабокораллы, и я… не успела выхватить бластер. Мне в грудь ткнулось сразу два искрящих посоха – пока что просто искрящих. И в висок, там, где нейроинтерфейс, ввинтилась острая, до тошноты, боль.

«Следуй за нами», – вот что мне передали, попросту сломав информационный барьер.

– Нет, подождите… Подождите! – В отчаянии я схватилась за одеяние принца, вытянула шею, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Ты же… ты же обещал, гад! Как же твоя клятва?!

Но он резко стряхнул мои руки и отвернулся, а потом и вовсе стал рядом с теми, кто его встречал. Рядом со своими, оставив меня в одиночестве.

Я тряхнула головой. Что ж… Похоже, что и здесь меня обманули. И конечно же никто не поможет Аэдо, и мы оба здесь умрем, если только… если только я не смогу забрать нас отсюда.

Я замерла, ощущая у горла холодок навершия одного из посохов. Нужно было… сосредоточиться. Продумать все до мелочей, а времени – совсем не осталось.

Крутнувшись вокруг своей оси, я локтем все же выбила посох из рук одного из крабокораллов, поднырнула под посох второго… так, теперь – к трапу, быстрее, быстрее!

И в то мгновение, когда я поставила ногу на первую ступеньку, мое тело охватила жаркая, дотла выжигающая сознание боль. Это было настолько… невыносимо, что я, хрипя, выплевывая кровавую слюну, извивалась, как червяк на полу. Кажется, кто-то что-то крикнул… а потом наступила спасительная темнота, мягкая, бархатистая. И мне казалось, что там я вдвоем с тем, кого любила.

* * *

Не знаю, сколько времени я пробыла без сознания. Но когда открыла глаза – с трудом, веки опухшие, словно подушки, – то поняла, что лежу на полу, высоко над головой – мягкие, смазанные очертания сводов потолка. По стенам россыпью бежали мелкие световые импульсы, невесомо разлетались, словно стая мошек у реки.

Я кое-как села. Тело все еще ныло, а особенно болел позвоночник, по нему как будто электрические разряды гуляли, отчего то и дело непроизвольно подергивались руки. Знатно меня приложили в благодарность за спасение принца. И давно пора бы понять, что добрая инициатива всегда наказуема, и Аэдо должен был это усвоить, но… какого-то черта понесло его спасать девиранина, чтоб ему бриллиант в мозги вогнали!

Тихо бурча ругательства, я сидела еще некоторое время, подтянув к груди колени и бессмысленно таращась в потолок. Мной овладела апатия. Зачем шевелиться? Зачем пытаться что-то сделать? Ведь теперь – все, действительно все. Они не спасут Аэдо. Они убьют меня. Мне казалось, что внутри что-то хрустит, ломаясь. Возможно, именно так и умирает надежда? И еще… так обидно, по-детски обидно. Мы его спасли. Он даже делал вид, что в чем-то кому-то поклялся. А в итоге…

И мысли мои потекли вдруг в совсем ином русле. По щекам катились слезы. Я думала о том, что они сделают с Аэдо. Добьют? Или просто выбросят умирать в космос? А что, если, наоборот, увезут к себе, чтобы использовать для экспериментов?

Эти размышления приносили физическую боль. Ныло где-то под грудиной. Если бы только моя боль помогла спасти Аэдо! Но все это – лишь глупые мечты доверчивой дуры.

Похоже, на сей раз наша история действительно подошла к концу.

Я вздрогнула, когда одна из стен попросту разошлась посередине и в образовавшийся лаз боком протиснулся девиранин. В черном долгополом одеянии, с посохом, навершие которого слабо светилось в полумраке моей камеры. В тени капюшона что-то поблескивало.

Он сделал быстрое движение рукой, и стена снова приобрела обычный вид. Затем повернулся ко мне, одновременно откидывая капюшон за спину. Я уныло посмотрела на нашего принца и опустила взгляд. Говорить нам теперь было не о чем, совершенно… И даже когда он подбросил парочку сообщений, я не стала их просматривать, смахнула движением век сразу в «корзину».

Кажется, такое пренебрежение особу царских кровей задело. Девиранин стукнул посохом о пол, наклонился ко мне и почти по слогам, с видимым трудом произнес:

– Надо поговорить.

– Не о чем, – тихо ответила я и демонстративно развернулась лицом в другую сторону. Взгляд уперся в стену, но уж лучше стена, чем лгун.

Девиранин, казалось, вздохнул. И на удивление устало отозвался:

– Мне стоило больших трудов уговорить моего отца оставить вас в живых.

– Разумеется. Смерть – это лучшая благодарность для тех, кто спас его сына.

– Ты… – он явно подбирал нужные слова, – не понимаешь. Людей не должно быть здесь. Никаких. Он говорил, что я должен был вас убить раньше, чем прилетел на линкор.

– Ну, значит, за тебя это сделают твои слуги, – холодно заключила я. – Единственное, о чем жалею, так это о том, что Аэдо решил тебя вытащить оттуда. Так бы мы убежал вдвоем, а ты бы взорвался вместе с тем ублюдком, который называл себя Верховным стором.

– Вы бы убежали, конечно, – в голосе девиранина послышалась язвительность, – только твой мужчина бы умер. Никто в пределах Альянса ему не поможет.

– Ну, тогда я не вижу разницы, – пожала плечами я, все еще демонстративно рассматривая стену. – И так и этак ему все равно не жить.

– Его сейчас оперируют, – очень тихо сказал девиранин.

– Что?! – Я резко обернулась и застонала. Спина… Твари, что они сделали с моей спиной, почему так болит?

Девиранин вдруг опустился рядом на колени, положил руку меж моих лопаток, а я… мне было так больно, что не осталось сил даже сопротивляться.

– Прости. Это все мой отец. Я не хотел, чтобы тебе причиняли боль.

Я молчала, в изумлении прислушиваясь к собственному организму. Ощущение вонзенной в позвоночник иглы постепенно уходило, как будто впитывалось в подушечки пальцев девиранина.

– Твоего мужчину сейчас оперируют, – медленно повторил он, – операция длится уже шесть часов по времени Альянса и, наверное, продлится еще столько же. Случай тяжелый. Но я зашел, чтобы задать тебе вопрос.

– Какой? – прошептала я. Теперь от пальцев девиранина по спине расползалось приятное тепло, легкость, и мне не хотелось даже шевелиться, чтобы не спугнуть эти волшебные ощущения.

– Я выторговал у отца ваши жизни в обмен на то, что вам поставят блоки. Вы забудете о том, что были здесь. Забудете все то, что видели.

– А что тогда останется?

– Мы уберем только воспоминания об этом корабле. И обо мне.

Он резко убрал руку, и я съежилась, ожидая, что боль вернется. Но ничего подобного не произошло. Мне стало тепло и легко.

– То есть Верховный стор останется?

– Пусть останется. Имя предателя ничего не значит для империи.

– А почему он себя так назвал? Это… должность какая-нибудь? Или он придумал?

– Император является Верховным стором, – пояснил девиранин, – предатель посмел назваться императором.

– Так, собственно, а в чем заключается твой вопрос?

Я повернулась и посмотрела в жемчужные глаза. Странные, такие… нечеловеческие. Глядя в них, возникало ощущение, что это существо читает тебя, словно открытую книгу. Впрочем, скорее всего, так и было.

– Ты согласна лишиться части воспоминаний? Ты согласна, чтобы мы убрали их и тому, кого ты зовешь Аэдо?

– Согласна. – Я не раздумывала. Невелика потеря, в конце концов. – Но у меня есть еще одна просьба. Важная. Мне кажется, мы заслужили.

Принц изогнул бровь:

– Я слушаю.

Набрав побольше воздуха в легкие, я сказала:

– Если вы настолько легко управляетесь с данными, могли бы вы сделать так, чтобы в реестре появилась новая идентификационная информация для Аэдо? И чтобы у него был идентификатор? Ну, чтобы мы могли спокойно жить дальше и чтобы никто нас больше не беспокоил? Ты ведь понимаешь, что, если службы Альянса узнают о том, что Аэдо был одним из девиранских медиумов, нам не дадут жить спокойно?

Мне показалось, что жемчужного сияния в глазах девиранина стало больше.

– А ты хочешь жить спокойно? – спросил он. – Уверена, что Аэдо хочет того же?

– Мы договоримся, – уверенно ответила я. И, подумав, спросила: – И все-таки… прошли годы. Почему же не был отправлен второй корабль к даториуму?

Мне показалось, девиранин поморщился – но это выражение промелькнуло быстро, как тень пролетающих птиц над водной гладью, – и уже через мгновение его лицо снова было совершенно спокойным.

– У него начались проблемы с одним из кластеров империи. И программа сбора даториума была приостановлена. Еще вопросы?

Я покачала головой. Больше вопросов не было, кроме одного: когда нас отпустят и как это будет выглядеть?

* * *

Он ушел. Через некоторое время стена вновь разошлась, и появился крабокоралл с подносом. Страж молча поставил передо мной поднос и удалился, цокая хитиновыми когтями. Я подобралась к еде, открыла крышку пластикового контейнера – и почему-то не удивилась, увидев там какие-то пророщенные семена. В других контейнерах, поменьше, я нашла специи и жидкий соус. В качестве столовых приборов мне предложили двурогую вилочку с длинными зубцами, расположенными близко. Наверное, такой вилочкой считается удобным отправлять в рот перепутанные корешками семена.

Чувства голода я не испытывала, слишком много случилось за последние часы, но полила соусом предложенную пищу и съела ее всю. Воды мне тоже дали, в продолговатом контейнере с маленькой пробкой. Я выдернула ее зубами и сделала несколько глотков, а оставшуюся воду забрала с подноса и положила в угол камеры. На всякий случай.

Страж вернулся за подносом и пустыми контейнерами, молча забрал все это и ушел. Я снова осталась одна, но конечно же это было уже не то страшное одиночество, в котором я пребывала пару часов назад.

Я закрыла глаза, привалилась спиной к упругой стене и задумалась.

Мысли были разные, но большей частью приятные. Я представляла, как мы переберемся на какую-нибудь тихую планету, где можно будет приобрести небольшой домик в красивом месте. Вспомнились ромашки, яркие белые звезды с желтыми серединками на изумрудной зелени. И реки, обязательно, чтобы реки были и озера, синие, поцелованные небом. Мы бы по утрам на веранде пили кофе. Быть может, я бы даже полюбила белый воздушный зефир. Мы бы ходили купаться на речку. Смеялись и дурачились. Мы бы наверстали всю ту радость, которую судьба у нас отняла. И когда-нибудь мой отец бросил бы наконец работу и приехал в гости. Уж не говорю о том, чтобы он остался, мне кажется, что он до конца жизни предпочтет жить в уединении. Но погостить – обязательно. А еще мы бы жарили мясо на углях, и баклажаны, и картошку. Иногда вспоминали бы все эти злоключения и просто радовались тому, что живем.

А потом два девиранина втолкнули ко мне в камеру кровать на ангравах, похожую на парящий над полом белый кокон. По периметру кокона загадочно перемигивались разноцветные огоньки и временами, словно снег, гонимый ветром, проносились голубоватые контуры неизвестных мне интегральных схем.

Я вскочила на ноги, меня закрутило в вихре внезапно нахлынувших чувств. Перед глазами все поплыло, я лишь беспомощно терла их, а слезы все набегали. Но больно мне не было – наоборот, еще никогда мне не было настолько хорошо и легко. Потому что там, на овальном ложе, спеленатый полупрозрачными языками-лепестками, весь облепленный такими же полупрозрачными пластырями, лежал Аэдо. И он дышал, я видела, сам дышал! Девиране сделали то, что для Альянса было бы невозможным. Сложнейшая операция – и человек самостоятельно дышит. Просто спит.

Я склонилась над Аэдо, жадно вглядываясь в любимые черты.

Я не искала в них человека, который ушел несколько лет назад и ушел навсегда.

Но так получилось, что, едва встретив Аэдо, я уже тогда чувствовала, что он – мой, и всегда был моим, а я – его. Так получилось, и в этом было мое… наше будущее.

Его дыхание было ровным и очень спокойным, ресницы едва заметно подрагивали. А голова… Несчастная, многострадальная голова! Ее облепили пластырями там, где раньше торчали разъемы. Мне хотелось посмотреть, что с остальными разъемами, но все тело было скрыто, и я не стала силой отдирать фиксирующие лепестки. Только протянула руку и осторожно коснулась щеки Аэдо. Погладила. Внутри чудесной огненной птицей распахивало крылья мое счастье.

И поэтому я не услышала, как ко мне подошел кто-то из девиран, дернулась испуганно, когда меня тронули за плечо. Обернулась – на меня с легкой полуулыбкой смотрел принц, имени которого я так и не узнала.

«С ним все будет хорошо. Десять часов на восстановление», – пришло сообщение.

«Даже невероятно, что вы это смогли». – Глупо пытаться скрыть удивление и восхищение.

Принц пожал плечами.

«Мы – древняя раса, намного старше вас. Мы строили каменные дома еще тогда, когда на Земле жили только цианобактерии. Мы можем почти все».

«А что вы не можете?»