Текст книги "Рассказы и стихи"

Высокие каблуки

Госпожа Хатидже осталась богатой вдовой, когда была ещё очень молода. Когда ей было тринадцать лет, она возненавидела так называемое «бракосочетание», чтобы выйти замуж за мужа, которому было шестьдесят шесть лет. Только что исполнилось десять лет, с тех пор как в её воображении мужчины были сделаны из скопления ревматизма, мокроты, сушеницы, банки, настойки йода и были в виде гадкого, угрюмого, омерзительного призрака. Она кричала:

– Молодёжь другая! Боже, Боже… Разве они также не могут однажды состариться? Кто будет потом терпеть их мучения?

Она была любительницей особенной чистоты и честности. Её особняк находился в Гёзтепе. Вместе со служанкой Еленой и падчерицей Гюльтер она убиралась в доме каждое утро. Каждый день заставляла бриться повара Мехмета. Несчастного сына Болула принуждала одеваться в белое с головы до ног. Как Елена, так и Гюльтер были в высшей степени честные. Она не запирала кладовую, оставляла деньги на виду. Не говоря уже об особенной честности Мехмета. Когда он разговаривал, подняв свои глаза, она даже не смотрела ему в лицо. Госпожа Хатидже, из-за того, что никогда не выходила из своего особняка, постоянно проверяла работу слуг. Она со знанием дела обходила комнаты, забиралась на чердак, спускалась на кухню.

Она говорила:

– Будьте такими же, как я! Разве я с кем-то встречаюсь? Смотрите же не разговаривайте со слугами и лакеями соседей. Вы раздражаете чужих людей!

Даже Мехмет целиком и полностью придерживался этого совета. Ни гость, ни земляк, не только чужой, но даже кошка, не заходили на кухню, расположенную за садом. Госпожа Хатидже спускалась на кухню, может быть, десять раз в день, находила в распоряжении Мехмета одну-единственную кастрюлю. Госпожа Хатидже, кроме приверженности к чистоте и честности, имела интерес к высоким каблукам. Она была красивая и полная. У неё было много-много вещей. Но так как она была очень маленького роста, то носила туфли на каблуке высотой почти с пядь. Она почти превратилась в акробатку.

На этих высоких каблуках, стуча по лестницам, она очень быстро спускалась вниз, поднималась вверх, бегала, стояла. В конце концов, у неё кружилась голова. Вызванный доктор лекарств не давал и говорил:

– Госпожа, причиной вашего недомогания являются эти каблуки, снимите их. Обуйте мягкие удобные комнатные туфли из войлока. Другого выхода у Вас нет.

Госпожа Хатидже придавала серьёзное значение этим туфлям из войлока, которые советовал доктор. В самом деле, в них было удобно. Примерно в течение двух дней её головокружение проходило. Боли не оставалось ни в коленях, ни в икрах. Однако, тогда, когда всё тело наслаждалось покоем, она чувствовала глубокое страдание души. Вдруг её моральные устои пошатнулись в течение двух дней её восьмилетними прислужницами. В войлочных туфлях она увидела, что Елена чистила зубной щёткой зубы, а Гюльтер уплетала банку варенья в кладовой. Несмотря на то, что был постный день, она поймала Мехмета, когда он ел жареное на рашпере мясо на широком медном блюде. Она спросила:

– Бог мой, что здесь случилось? Что здесь произошло?

На неделе она поймала на злоупотреблении и воровстве более пятнадцати человек. Особенно она растерялась, от гнева не зная, что делать, увидев, как Мехмет с соседскими солдатами паши уплетали плов на огромном широком медном блюде. Однажды она во всех местах повесила замки.

– Посмотрю-ка я, что они сейчас смогут утащить?

Действительно, воровать больше ничего не осталось. На следующий день она встала немного позже. Спустилась вниз. Гюльтеры и Елены не было видно. Она прошла прямо на кухню. Когда глаза на секундочку заглянули в приоткрытую дверь, то у неё чуть не перехватило дыхание. Мехмет сидел на короткой скамейке у плиты, на одной его коленке сидела Елена, на другой – Гюльтер. Его толстые руки обнимали их за талии, как пояса из каната.

Госпожа Хатидже сразу же закрыла свои глаза, чтобы не видеть эту постыдную картину. Однако она не могла не слышать их разговор, так как не заткнула свои уши. Мехмет говорил:

– Юлен Гюльтер, ты больше сахара не принесла?

Гюльтер ответила:

– Со всех сторон заперто, что мне делать?

Мехмет, со странным урчанием внутри, также задавал вопросы Елене:

– Юлен, почему ночью не пришла? Я припрятал тебе халвы!

Елена затрепетав, сказала:

– Мы будем схвачены! Потом госпожа нас выгонит!

Между ними начался щебет дружеской беседы. Госпожа Хатиджа не открыла свои намерения и с бьющимся сердцем и интересом продолжала слушать:

Гюльтер сказала:

– Ох уж, те комнатные туфли! Испортили нам всё дело. Совсем не слышно, что госпожа приходит. Если мы что сделаем, то будем пойманы. Как хорошо было раньше. Мы слышали её передвижения на самом верхнем этаже дома по стуку высоких каблуков.

Пока дружеская беседа продолжалась, она слушала их подробные рассказы, но не могла смотреть на их позор. Она не смогла вытерпеть это. Открыла дверь и как крикнет:

– Вы низкие, воры, бесчестные! Убирайтесь сейчас же из моего дома!

Эти её восьмилетние «верные» служанки сразу выскочили за дверь наружу.

***

Сколько бы она не брала в дом поваров, работников и другой прислуги, все были бесстыжие, воры, лицемеры и бесчестные. Она не встретила ни одного человека для работы на полных два года. Когда нет имущества и земли в собственности, тогда нет никаких невзгод. От переживаний из-за этих слуг она похудела и осунулась.

Нет! Она не будет ни за кем следить! Она опять обула новые туфли на высоком каблуке. Она перестала видеть воровство, дурное поведение и нечестность прислуги. К её лицу прилила кровь. У неё опять начала кружиться голова. Однако не был слышен голос о том, что она обязана обувать комнатные туфли без каблуков, потому что она не показывалась врачу. Она говорила себе:

– Ничего страшного, зато сейчас моё сердце спокойно…

Блохи

Любовь – это не хухры-мухры… По правде говоря, нет ли некой руки, строящей семейные гнёзда, создающей счастье, творящей историю, которую мы называем «случай»? Именно он и соединил меня с Розой Майер. Мне было, пожалуй, лет двадцать. Я остановился в одной из гостиниц второго класса в Измире вместе со своей маленькой собачкой Котоном. Однажды в номер, находящийся напротив моего, поселилась белокурая француженка с огромными голубыми глазами. По её лицу было видно, что она чем-то огорчена. Я спросил портье, кто она такая. Он ответил:

– Она прибыла из Парижа, связавшись одним армянским врачом. Его семья не приняла её и прогнала. Сейчас, бедняжка ждёт парохода, чтобы вернуться на родину.

Как активно сердце, когда тебе двадцать лет! Я преувеличил это лёгкое приключение. Я начал жить страданиями и болью девчушки с большими голубыми глазами, покрасневшими от рыданий. Вероятно, она ждала денег больше, чем парохода. Потому что я видел, проследив за ней, как она украдкой каждый день ходила на французскую почту и спрашивала про письмо. Когда мы сталкивались на лестницах или в коридорах, то внимательно смотрели друг на друга… Потом мы начали говорить: «бонжур, бонсуар». Наконец, за неделю мы стали близкими друзьями. Плача, она рассказала мне всё, что с ней случилось. Я успокаивал её. Я создал философию её жизни. Она совсем не была куколкой. Она всё знала и была реалисткой. Однако она придавала большое значение своему достоинству, предпочитала жизнь тихой домашней женщины всякому иллюзорному счастью. Я полюбил тишину также, как и она. Не прошло и месяца, как мы стали понимать друг друга. Несмотря на то, что от семьи, находящейся в Париже, были отправлены деньги, они ещё не пришли. Роза переселилась ко мне. Мы стали снимать маленький номер на задворках отеля Кордон второго класса. Ах, эти свободные отношения!

Я стал так счастлив, что… Я чувствовал, что оставшаяся скрытой во мне безумная радость трепещется поющей горлицей. Роза совсем не любила улиц и прогулок. Она с утра до вечера занималась домашней уборкой. Каждую вещь, каждое место в номере мыла со страстным желанием, не знала ни отдыха, ни остановки. Возвела чистоту в высшую степень своей страсти, чуть ли не до сумасшествия.

Мы втроём: она, я и наша собачка, три раза в день принимали душ. По вечерам ходили в кафе «Париж» или в кино. По возвращении она смывала грязь с уставших и измученных подошв наших туфель. Не оставляла не вымытыми и лапы Котона. Некоторыми вечерами даже до скрипа с мылом мыла с ног до головы наше несчастное животное.

Однако, что такое счастье, если не мечта? Наше счастье продолжалось недолго. Однажды мы проснулись с острой болью в душе. Котон сильно разболелся. Он не ел, не пил, не играл, а только спал, слабел и таял. Для Розы и меня он выглядел безнадёжным. Она сказала:

– Бедняжка заболел чахоткой!

Мы показали его всем ветеринарам, какие были. Мы давали Котону хинную настойку, но не могли заставить её выпить. Никакие слабительные средства пользы не приносили.

В то время у меня был друг по имени Рахми. Я захотел познакомить с ним только Розу. Он пришёл к нам в воскресенье, увидел насколько болезнь ослабила нашего несчастного Котона и спросил:

– Вы показывали его какому-нибудь ветеринару?

– Показывали.

– Какому ветеринару?

Я перечислил всех ветеринаров в Измире и особенно стал хвалить знание и квалификацию одного из них. Несмотря на то, что он был мусульманином, его имя было похоже на название музыкального инструмента. Может быть сантур (род лютни), скрипка или мандолина? Рахми спросил:

– Мои дорогие, если вы не хотите потерять вашу собаку, то найдите и покажите её европейскому ветеринару.

Мы ответили вопросом:

– Какая разница между европейским и азиатским ветеринарами?

Он рассмеялся:

– Большая…

– Какая?

– Увидите, когда покажете свою собачку.

Я подумал, что это предложение выглядит парадоксально. Оно пенится, но всё равно растворяется в море! В печальные времена каким пустым утешением является построение здания надежды на самом пустом и гнилом фундаменте безнадёжности. Роза же сказала:

– А, давай не будем противиться… Давай покажем его ветеринару европейцу, может быть, господин Рахми прав.

В Пунто проживал старый итальянский ветеринар. Он был специалистом по борьбе с эпидемиями крупного рогатого скота.

Я держал в объятьях тело несчастного Котона, который не мог открыть глаза от слабости, и понёс его к дому ветеринара. Он сам открыл дверь. Это был маленький человечек с белой бородой. Вероятно, он хотел выйти на улицу. На его голове была шапка, а в руке – трость.

– Что вы хотите?

– Собака больна.

Он прислонил трость к краю двери. Слабыми трясущимися руками взял Котона из моего объятия, осмотрел его пасть и глаза. Потом понюхал его шерсть. Раздвинул руками белую шерсть, очень внимательно посмотрел и сказал:

– Положите на него горсть блох, и всё будет хорошо!

– Что?

– Блох, мой мальчик, одну горсть блох!..

Он протянул мне Котона. Я взял его. Вдруг я сильно вознегодовал на него. Невежественный, выживший из ума человек издевается надо мной:

– Вы не дадите мне лекарства?

Старик, смеясь, опять повторил неприличную рекомендацию:

– Горсть блох! Вам не надо мыть собаку. Оставьте на ней блох. Это и есть лекарство!

Я разгневался:

– Вы шутите со мной?

– Зачем шутить? Я говорю правду. Другого лекарства вам не надо…

– Вышивший из ума тип!

– Я? Я выжил из ума?..

От раздражения я чуть не поколотил старика:

– Да, ты…

– Я, что, выжил из ума?

– И выжил из ума, и невежественен! Я, как к человеку, принёс тебе больное животное, а ты треплешь языком.

К тому же эти ядовитые насмешки, сопровождающие ужасных европейцев. Старый ветеринар итальянец с особым смешком смерил меня взглядом с головы до ног и затем сказал:

– Эй, ты, безмозглый человек, ты ничего не понял. Иди, делай, как я сказал. Если всё будет хорошо, то принеси мне гонорар за совет. Если – нет, то тоже приходи. Скажешь мне своё неудовольствие в лицо.

Он не стал ждать ответа, быстро открыл дверь и удалился от меня. Интересно, должен ли я воспользоваться этим «лекарством»?

С одной стороны, я не придал значения злой шутке старика, который обозвал меня «турок», с другой стороны, я действительно разгневался на эту насмешку. Я пришёл домой и рассказал Розе о невежестве старика.

Она ответила:

– Может быть он прав? Давай попробуем один разочек.

Я рассмеялся:

– Ты, что глупая?

– Это последняя надежда.

– Ладно.

Однако где найти блох? В доме, который убирается два раза в день, не то что самих блох, но даже и духу их не было.

На следующий день я взял в руки неподвижное тело Котона и пошёл в магазин моего товарища, одного из торговцев инжиром. Я сказал ему, что мне нужны блохи. Он ответил:

– На нашем складе мешков есть не то что горсть блох, их там целые армии.

Мы оставили Котона с едой на этом складе! Закрыли дверь снаружи. Через день я пошёл в магазин проведать Котона. Открыл дверь склада. Котон ожил и встал на ноги. Когда он увидел меня, то начал прыгать, как в прежнее счастливое время. Я был так рад, что…

Я побежал прямо домой, прижимая его к груди. Роза, увидев, что я опять вернул к жизни нашу любимую собачку, обрадовалась больше меня. Я сказал:

– Но не убирай с него блох.

– Как я не должна убирать?

– Не мой его.

– Не буду.

Роза выдержала одну неделю. Она действительно не мыла его. Котон так набрался сил, у него появился такой аппетит, что… В него уже пища не влезала. Я очень сожалел о предположении, что рекомендация доктора была злой шуткой, хотя в воздействии этого совета мы до сих пор не разобрались. Я также ещё и оскорбил беднягу. Однако признающему ошибки вина прощается. Я был обеспокоен тем, чтобы и отдать долг за осмотр, и попросить прощение у старика, давшего нам ещё раз счастье. Однажды утром я встал и направился к нему.

На этот раз дверь открыла молоденькая девушка-служанка. Она проводила меня к старику в маленькую комнату с тюлевыми занавесками.

Он расположился в сафьяновом кресле, курил трубку из белого фарфора, но с места не поднялся:

– Как собачка? Хорошо себя чувствует?

– Хорошо.

– Видишь, какая у тебя пустая голова? Я тебе говорил, а ты считал всё шуткой!

Я положил одну лиру на стол. Но когда уходил, не выдержал и вернулся:

– Однако, месье, наши ветеринары давали такие лекарства, которые не возымели действия. Как воздействуют блохи на жизнедеятельность собаки?

– Твой ум не постигнет этого.

– Почему, месье, разве я не человек?

– Человек, но другой человек! Необразованный человек!

– Однако я учился.

– Разве ты учился на ветеринара? Они дают собаке выпить лекарства!

Я начал говорить по-французски. Я решил выяснить, как воздействуют блохи. Старый европеец начал смеяться, посадил меня напротив себя и, смешивая итальянские и французские слова, сказал:

– Открой большие уши на пустой голове!

Это указание меня так расстроило, будто я почувствовал, что мои уши вытягиваются и немного покачиваются. Он правой рукой обхватил правую часть своей вилообразной бороды и начал говорить, словно преподавая урок:

– Если хочешь, то это оберег… Если хочешь, то это заклинание… Если хочешь, то это лекарство! Однако прежде всего нужно найти причины болезней. Господь не создал ни одно животное, ни одного организма без своего предназначения. Каждое скверное животное, даже каждый вредный микроб имеет своё назначение. Животные на четырёх лапах очень ленивы. Господь помещает на них блох. Зачем? Чтобы они не спали, а беспокоились во время сна… Чтобы они чесались и двигались от укусов блох. Другими словами, чтобы они занимались гимнастикой… А вы что делаете? Вы моете собаку и выводите колонии блох. На теле собаки не остаётся ни одной блохи. Она начинает спать спокойно. Просыпается и опять засыпает. После пробуждения отсутствие блох заставляет животных снова засыпать. Из-за непрерывного сна у животного пропадает аппетит. У него расстраивается желудок. Он перестаёт есть, пить, двигаться. Его тело наполняется токсинами. Он начинает болеть. Ещё месяц отсутствия блох на теле приведёт к смерти от голода и неподвижности!..

Старый ветеринар рассказал все предназначения блох в жизни по порядку. Потом он перешёл к мухам, мышам, жужжащим и кошкам. Чтобы заставить бежать маленьких телят, целый рой мух пристаёт к одному месту, которое не могут достать их носы, находящемуся, например, под их хвостами.

Я слушал факты из теории Дарвина. После этого ветеринар перешёл к предназначению организмов. Он рассказал о назначении волос, усов, ресниц и бровей. Я поразился, когда узнал о второстепенности бороды, которая была решительным орудием в его руках. Он сказал:

– Ах, вы, турки, смущаетесь своего предназначения, отрезаете свои органы, так необходимые для жизни и тела!

– Например?

– Например, вы подстригаете волосы под мышками.

– А каково их назначение?

– Даже волосы в носу и внутри уха имеют своё назначение. Под мышками нет мускулов. Есть только нежная кожа. Между тем как там есть острые концы лёгких. Природа расположила там естественный мех для защиты от холода и жары…

В течение получаса я учился понимать назначение естественных частей тела, которые мы вырываем из целого тела, и удивительные и важные подробности предназначения других органов, которые мы бездумно отрезаем. По правде говоря, не сложно поместить в полностью отрицательную голову верующего азиата положительную тайну. Я дал такое право Рахми!

Роза совсем отказалась от мытья Котона. Блохи нашей любимой собаки через некоторое время заполонили все наши апартаменты. Настолько, что… Мы уже, как раньше, не могли полежать в нашей кровати до полудня, и были вынуждены завтракать, встав пораньше, до восхода солнца.

Три совета

У Дурмуша не было никого кроме мамы. Он был беден, но молод и полон сил. После того как сдох один из его волов он не мог пахать своё поле и решил податься на чужбину, чтобы заработать денег и снова приобрести вола. Чужбина означала Стамбул. Те, кто оказывался в безвыходном положении в селе или терял работу, держали путь в Стамбул. Дурмуш тоже закинул котомку на плечи. Ноги втиснул в чарыки, в руки взял палку и присоединился к скитальцам. Он переваливал через горы, переходил реки и, наконец, пришёл в Стамбул. Два дня он провёл в кофейне земляков, но не знал за какую работу взяться. У него не было профессии.

– Хотя бы наняться в прислугу,

подумал он и начал искать службу. Прошла неделя. Он не мог найти подходящего места. Однажды в кофейне ему порекомендовали некоего господина по имени Мюстаким. Его дом был в Эдирнекапы. Дурмуш нашёл этого господина. Белобородый, светлый лицом старик… Он поцеловал полу его одежды и сказал:

– Господин, если вы ищете слугу, то возьмите меня.

Господин Мюстаким смерил его взглядом с головы до ног и спросил откуда он родом. Дурмуш ответил:

– Я кастамонец.

– Женат?

– Нет.

– Родители есть?

– Только мать, мой отец приказал долго жить…

– Когда прибыл в Стамбул?

– Десять дней назад…

– Десять дней зря проходил?

– Я искал работу.

– Не смог найти?

– Не смог.

Старик спросил, что он будет делать, чтобы заработать денег, брал ли он кредит. Он остался доволен ответами, которые дал Дурмуш.

– Хорошо, мой мальчик. Я возьму тебя к себе, но много денег дать не могу…

– Мне много денег не надо, господин.

– Но я дам тебе очень мало денег.

– Сколько денег вы мне дадите?

– Один куруш.

– Один куруш в день?

– Нет.

– Один куруш в неделю?

– Нет.

Дурмуш немного удивился и опять спросил:

– Один куруш в месяц, господин?

– Нет. Один куруш в год…

Дурмуш посчитал, что старик над ним издевается и рассмеялся. Потом посмотрел перед собой и смутился. Однако господин Мюстаким повторил:

– Один куруш в год. Но не только это. Ещё я дам тебе один совет.

Дурмуш поднял глаза:

– Что мне делать с этим советом? Мне нужны деньги, господин.

– Деньги истратишь на что-то, они закончатся или ты их потеряешь, сын мой. Но совет, который тебе даст человек, не пропадёт. Он пригодится в твоей работе до самой смерти.

Дурмуш грустно-прегрустно опять посмотрел перед собой. Его голова не могла постичь, какая будет польза для работы от сухого слова. Он второй раз поцеловал полу господина Мюстакима и собрался уходить. Старик сказал:

– Остановись, сын мой. Посмотри на эти стены… Ты видишь, что… Они все заставлены книгами… Здесь пять тысяч книг. Я все их прочитал. Моя жизнь прошла вместе с этими знаниями. Мои волосы, моя борода поседели среди них. Я убедился, что мудрость полезней и ценней в жизни, чем деньги. Совет – это готовый результат мудрости. Я не смогу дать тебе пятьдесят лир в год. Но я дам тебе совет, который будет гораздо ценнее денег. Останься, если у тебя есть ум, и послужи мне. Дурмуш ответил:

– Нет, господин, мне нужны деньги, а не совет.

Он вышел наружу. Оставшись один на улице, он стал думать. Интересно, что это за совет, который дороже денег? Дурмуш пошёл в кофейню. В ту ночь он не мог уснуть от любопытства. Интересно, что это за совет, к которому придают один-единственный куруш? Как только наступило утро, он вышел на дорогу к Эдирнекапы и пошёл к господину Мюстакиму. Поцеловав его полу, сказал:

– Мне очень интересно, какой совет вы дадите мне. Я буду служить вам один год.

– Хорошо, сын мой, в конце года вместе с курушем я дам тебе совет…

Дурмуш целый год протирал пыль в книжной комнате, перекапывал сад, таскал воду, мыл ступени лестницы, протирал окна. Выполнял все поручения господина Мюстакима. Наконец однажды утром господин позвал его:

– Подойди ко мне, сын мой. Прошёл уже целый год. Хорошенько открой свои уши, я дам тебе совет: «Не отправляйся в место, в котором ты не знаешь дорогу!» Возьми также вот этот куруш…

Дурмуш взял куруш, протянутый господином и сразу погрустнел. Он полагал, что получит великий совет. Однако это было всего лишь сухое слово.

– Я уже знал этот совет, господин.

Господин Мюстаким рассмеялся:

– Если знал, то это хорошо… Теперь ещё лучше запомнишь его…

Дурмуш был ошеломлён. Значит он работал один год за эту пару слов… Он поцеловал полу господина, попросил разрешения и собрался уходить. Старик опять сказал:

– Если хочешь останься ещё на год. Я снова дам тебе один куруш и совет.

– Нет, не хочу,

сказал Дурмуш и вышел.

Он пошёл в кофейню своих земляков. Ночью опять не смог уснуть от любопытства. Интересно какой будет совет, который он даст? Он вытерпел один год и заработал один из советов. Сейчас его распирало любопытство. Какой будет второй совет? Он не мог удержаться, вскочил и пошёл к дому господина Мюстакима.

Он прослужил ещё целый год. В конце года господин Мюстаким позвал его опять. На этот раз сначала отдал ему куруш, а потом сказал:

– Получи совет: «Не поддавайся на провокацию!»

Дурмуш опять огорчился:

– Господин, я знал этот совет.

– Ну вот и хорошо… Если ты знал, то сейчас также запомнил его. Есть польза от того, что ты недавно выучил и запомнил эти знания.

Когда Дурмуш уходил, господин сказал точь-в-точь как в прошлом году:

– Сын мой, если ты останешься ещё на один год, то я дам тебе один куруш и последний совет.

Дурмуш не согласился, вышел и направился в кофейню своих земляков. Одна ночь, вторая ночь, третья ночь… Он не мог спокойно спать. Интересно, какой последний совет господина? Ну какой? Он постоянно думал об этом. Рассеянно искал работу, но не нашёл и подумал:

– Поскольку я впустую уже потратил два года, отработаю ещё один, узнаю последний совет, чтобы избавиться от любопытства.

И пошёл ещё раз. В конце года господин позвал его, выдал на руки куруш и сказал:

– Прими также совет «Не отправляй свою жену на ночлег ночью в место, куда ты сам не ходил».

Дурмуш пожал плечами по поводу этого совета и подумал: «Вот выражение, которое не на чём не основано…», и попросил разрешение уйти. Когда он выходил, господин спросил, куда он собирается пойти.

– На родину, мой господин.

– В другое место не пойдёшь?

– Нет.

– Почему?

– Я уже три года был на чужбине. Моя мать старая, пойду, посмотрю, как у ней дела.

– Хорошо сын мой. Только когда будешь уходить заскочи ко мне, я дам тебе один подарок. Ты отнеси его своей матери от меня, хорошо?

– Хорошо, мой господин.

Он направился в кофейню своих земляков. Там он рассказал таким же приезжим, что в этом году вернётся на родину. Все засмеялись:

– Растяпа, ты сошёл с ума!

Оставаться же в Стамбуле он не хотел. Но как уехать на родину? Кроме трёх курушей в его кармане ничего не было. На чужбину он пришёл пешком, но с чужбины на родину он пешком не мог вернуться. Нужны были деньги. Все брали в аренду лошадей у погонщика. Не было возможности идти пешком с караваном, который шёл на родину. Земляки сочувствовали его положению. Они собрали для него деньги, чтобы нанять лошадь. Вечером, перед тем, как отправиться в Ускюдар, Дурмуш пошёл к дому господина:

– Вот я и пришёл, господин.

Старик поднялся, протянул ему два больших каравая и сказал:

– Открытой тебе дороги. Возьми вот эти подарки и отнеси своей матери.

Дурмуш подумал зло про себя:

– Какой противный тип, только посмотрите на подарки, которые он отправляет!

Но не подал виду, взял караваи и пошёл в кофейню. Положил караваи в перемётную суму и вместе с другими возвращающимися на родину попутчиками направился в Ускюдар. На постоялом дворе они сели на ждущих их лошадей. Ночами при свете луны они определяли направление дороги. Прошли длинный путь по равнине. Перевалили через горы. Однажды на краю леса они неожиданно вышли на разлив воды и не могли найти места для переправы. Дурмуш рассмеялся, когда увидел страх земляков, находящихся напротив такой большой воды. Он направил своего коня в воду. Точно в этот момент ему на ум пришёл совет его господина:

– Не отправляйся в место, в котором ты не знаешь дорогу!

Он натянул поводья. Первые ноги его лошади уже были в воде. Друг рядом не остановился и направил лошадь в воду. Сделав два шага, он вдруг исчез в воде. Они ждали, что он выплывет. Не выплыл. Тогда они нашли по соседству пастуха и узнали у него место, где есть брод. Оказалось, что в том месте был водоворот… Дурмуш поблагодарил Бога за то, что вспомнил совет господина и не направил лошадь в воду до того несчастного. Он простил господину плату за первый год. По дороге земляки подкармливали его. Однажды он очень проголодался и подумал:

– Разломаю-ка я один из этих караваев, которые послал господин.

Когда он протянул руки к перемётной суме, ему на ум пришёл совет, за который он отдал целый год работы:

– Не поддавайся на провокацию!

Он подумал и отвёл руку:

– Я не поддамся соблазну.

Они прошли ещё несколько дней и ночей. Наконец однажды они добрались до опушки тёмного леса. За деревьями они услышали голос:

– Вы взяты в плен!

Дурмуш остановился. С ним вместе остановился весь караван. Разбойники окружили их со всех сторон. Предводитель разбойников вышел на поляну и крикнул:

– Если вы хотите выкупить свои жизни, то складывайте сюда всё, что у вас есть и отправляйтесь вон!

Никто не мог ничего поделать. Никто не мог убежать. Разбойники контролировали все отходы. Жизнь дороже богатства. Каждый складывал перед предводителем разбойников всё, что у него было. Заработанные годами лиры в поясах, золото в кошельках, серебряные и алмазные украшения и много чего другого… Когда очередь дошла до Дурмуша, он сказал:

– У меня ничего нет.

Предводитель не поверил:

– Значит, ты не идёшь из чужого края?

– Я иду из чужого края

– Ты не работал?

– Я работал.

– Ты деньги заработал?

– Не заработал…

– Лжец.

– Ей-Богу не заработал. Если хотите, спросите у земляков…

Разбойник спросил у земляков. Все рассказали ему, что Дурмуш работал слугой и за год заработал один куруш, а других денег не заработал. Предводитель над глупостью Дурмуша и смеялся, и злился, потом сказал товарищам:

– Поучите этого дурака дубиной, чтобы, оставаясь на чужбине, он зарабатывал больше денег.

Они повалили Дурмуша и избили прикладами до полусмерти.

Все работники, как и Дурмуш, вернулись в свои дома без денег. Мать Дурмуша постарела ещё больше. Бедная женщина сказала, что испытывала нужду три года, и сердито спросила:

– Ты не заработал никаких денег, сын мой?

– Если бы я заработал деньги, как все земляки, то их отобрали бы разбойники, поэтому я вернулся с пустыми руками.

У него засосало под ложечкой. Он попросил у матери немного еды. Матушка начала причитать:

– Ничего нет, сын мой, двое суток и кусочка хлеба во рту не было.

– В таком случае в этой перемётной суме есть караваи, который я принёс тебе в подарок от моего господина. Давай один из них разломаем и вместе съедим.

Они достали один каравай из сумы. Когда стали его ломать, в разные стороны со звоном посыпались золотые монеты. Они удивились. Разломали также второй каравай. Он также был полон золотыми монетами. Обрадовавшись, они собрали все монеты. Дурмуш простил своему господину работу за две годовые платы. Он утонул бы в водовороте, если бы ему на ум не пришёл совет: «Не зная броду, не лезь в воду!», который он получил ещё за один год работы. Он был бы ограблен, как земляки и выложил бы на поляну все золотые монеты, если бы по пути разломал каравай, и не вспомнил бы совет: «Не поддавайся на провокацию!», который получил за второй год работы… Когда он думал об этом, то начал понимать, каким великим и мудрым был его господин. Когда он был в Стамбуле, у него наверняка не было бы возможности и есть, и копить деньги, получая зарплату ежемесячно. Или потерпел бы фиаско, когда обратился бы к попутчикам и показал бы деньги на поляне. Дурмуш поверил, когда стал больше думать, что ум дороже денег. Если не будет ума, то не будет пользы от денег. Вот, например, ограбление товарищей!.. Они поплатились за то, что с набитыми золотом поясами проходили через разбойничье место в горах.

Дурмуш, став богатым, купил поле, виноградник и построил большое поместье. Он стал зажиточным крестьянином. Но никак не мог жениться. Он не мог найти девушку, несмотря на то, что достиг уже тридцати лет. Дурмуш говорил другим зажиточным крестьянам, которые предлагали ему жениться:

– Я хочу жениться, но с условием!

– Какое условие, господин?

– Я не отправлю жену ни к кому в гости, если сам не буду там находиться.

– К родственникам не пошлёшь?

– Не пошлю.

– К матери с отцом не пошлёшь?

– Если сам не буду там находиться, то ни в какие места не пошлю.

– Почему?

– Не знаю…

У Дурмуша никак не выходил из ума последний третий совет. Первые два совета он не мог раньше понять, но потом увидел какая от них польза. Ни в своей деревне, ни в соседней деревне с таким условием девушку никто замуж выдавать не хотел. Все говорили:

– Мы не хотим делать рабами наших детей.

Наконец, в деревне на расстоянии двух часов пути нашлась девушка-сирота. Дурмуш женился на ней. Он справил свадьбу приличесвующую его положению и был счастлив. У него родился мальчик. Между тем прошло четыре года. Он не отправлял жену ни в какие места. «Вместе и в горе, и в радости», думал он.