Текст книги "Грезы любви"

Уткнувшись головой в плечо Рори, Элисон прижалась губами к его влажной коже, наслаждаясь ее солоноватым вкусом. Как хорошо снова полагаться на свои инстинкты и чувствовать себя в безопасности в объятиях любимого! Куда лучше, чем терзаться тревогой и изводить себя размышлениями о добре и зле. Ах, если бы это могло продолжаться вечно! Или хотя бы до тех пор, пока она не почувствует себя достаточно сильной, чтобы встретиться с окружающим миром.

Тут Элисон ощутила явные признаки его возбуждения и хихикнула.

Рори чмокнул ее в лоб и, ущипнув за восхитительно мягкий зад, прорычал:

– Тебе смешно? И это все, что я заслужил за свои старания?

Элисон обвила руками его шею.

– У меня такое чувство, будто это мы новобрачные, а не Дугал с Майрой. Разве немолодые пары не должны проявлять большую сдержанность? – Она прижалась к нему грудью, давая понять, что знает о его возбужденном состоянии.

– Тебе нравится дразнить меня, не так ли? Я уже начинаю сожалеть, что признался в своей слабости. – Не в силах противостоять двойному искушению, Рори потер один напряженный сосок, затем другой, пока Элисон не затрепетала от восторга. – Когда же ты поймешь, что это обоюдоострое оружие? – прошептал он, обдавая горячим дыханием ее ухо.

– Я это уже давно поняла, – выдохнула Элисон, когда его обжигающий язык прошелся по чувствительному местечку у нее за ухом. – Просто хотелось бы знать, что ты будешь делать, когда я стану слишком толстой.

– Подожду, пока ребенок выберется наружу, и займусь тем, чтобы наградить тебя еще одним. Но об этом мы подумаем, когда придет время. А пока я хочу быть уверен, что буду здесь желанным гостем каждую ночь до конца наших дней. – Рука Рори скользнула между ее бедер, недвусмысленно указывая, где бы он хотел находиться всю оставшуюся жизнь. Он не мог предложить ей ничего, кроме наслаждения, но другого ей и не требовалось.

– Разве вы в этом сомневались, милорд? Не знаю, как ты, а я могу отдать себя лишь однажды. Боюсь, тебе будет трудно избавиться от меня.

Рори приник к ее губам и слегка приподнялся, прежде чем снова погрузиться в нее. Элисон напряглась, а затем расслабилась, втягивая его в свои тесные глубины.

– Ах, милая, ты можешь сожалеть о своем выборе, но мы теперь неразделимы. Ты теперь Маклейн, а Маклейны никогда не предают своих.

Элисон восприняла эти слова не умом, а сердцем, пока ее тело пылко откликалось на его вторжение и обладание. Что толку терзать себя, размышляя о различиях между любовью и вожделением? Рори не оставит ее, и это единственное, что имеет значение.

Глава 31

Декабрь 1760 года

Положив руку на свой округлившийся живот, Элисон смотрела на заснеженный пейзаж. Беспокойство сделало ее непоседливой, и она бродила по дому, не в состоянии заняться чем-нибудь серьезным. Куда бы она ни шла – на кухню, чтобы переговорить с кухаркой, или свою комнату, возвращаясь к вязанью, – она неизменно останавливалась у окна, глядя на пологие склоны, спускавшиеся к берегу.

В бухте было пусто. «Морская ведьма» ушла в более теплые моря, оставив Дугала и его жену. За минувшие недели Майра стала неотъемлемой частью их небольшого сообщества, скрашивая дни Элисон, когда на нее накатывали приступы уныния. Как, например, сегодня.

Наверное, все дело в снеге. Снег присутствовал в ее ночных кошмарах, и она не могла избавиться от дурных предчувствий. Зима выдалась суровая, и далеко не все оказались готовы к ней. Рори и Дугал пропадали целыми днями, помогая своим соплеменникам запасаться провизией и ремонтировать жилища. При всем сочувствии к их деятельности, она предпочла бы, чтобы Рори не стремился все делать своими руками.

Элисон вздохнула. Она ощущала смутную тревогу, но не могла понять ее источника. Это заставляло ее нервничать. Должна же быть какая-то причина для ее подавленного состояния. Если это не погода и не кошмары, то что же?

Майра сочувственно поглядывала на Элисон, нервно расхаживавшую по комнате. Едва ли ребенку пойдет на пользу постоянное беспокойство, в котором пребывает его мать. Прокладывая аккуратные стежки на детском платьице, она размышляла о том, чем бы занять хозяйку дома, которая быстро становилась ее ближайшей подругой. Незаметно наблюдая за Элисон в течение последних недель, она пришла к выводу, что не все так просто с улыбчивой девушкой, на которой женился Маклейн. Дугал считал ее чистым и простодушным созданием, но этим не исчерпывалась сложная натура Элисон. Несмотря на свойственную ей порой детскую непосредственность, леди Маклейн достаточно было одного взгляда, чтобы понять происходящее вокруг. Она имела непостижимую способность оказываться в кухне, когда Мэри приступала к пугающим повествованиям об их злобном соседе, или у окна, чтобы вовремя заметить, как загорелся дом арендатора. В присутствии Элисон Мэри всегда успокаивалась и замолкала, а к дому со скоростью молнии устремлялась помощь. И сейчас, глядя на молодую хозяйку, Майра не могла отделаться от ощущения, что беспокойство Элисон не предвещает ничего хорошего какому-то злосчастному созданию.

Впрочем, предчувствия Элисон не всегда были связаны с опасностью. Слуги рассказывали, что хозяйка точно знала, когда прибудет «Морская ведьма». А перед самым прибытием корабля Майра сама видела, как Элисон, радостно улыбаясь, нетерпеливо перебегает от окна к окну. Половина доставленных пакетов теперь хранилась где-то в секретном месте, ожидая Рождества, а остальные – включая обувь, шали, отрезы и даже новый ткацкий станок – были щедро распределены между домочадцами. Так что если предчувствия Элисон и носили мрачный характер, то только потому, что сложившиеся обстоятельства были чреваты скорее опасностями, чем приятными неожиданностями.

Вот почему Майра наблюдала за Элисон с такой тревогой. От Дугала она знала о вражде между Маклейном и его кузеном. Жаль, что прошли те времена, когда спорные вопросы решались на поле брани. Если верить тому, что она слышала на кухне, во всей округе не найдется ни одного мужчины, который взялся бы за оружие по призыву Драммонда. Маклейн вышел бы победителем из честной схватки. А все эти интриги и скрытая борьба еще неизвестно чем кончатся.

Вряд ли Рори рассказал своей беременной жене, что помогает арендаторам воровать овец Драммонда, чтобы они могли пережить эту зиму. И что кто-то взял себе за правило стрелять в него, стоит ему оказаться в одиночестве Далеко от дома. Были и другие вещи: официальные бумаги и документы, письма, курсировавшие между Лондоном и Эдинбургом. Правда, Майра могла судить об их содержании только по хмурым гримасам Дугала. Одного этого было достаточно, чтобы сверхчувствительная леди Маклейн денно и нощно мерила шагами комнату. И тот факт, что она этого не делала, свидетельствовал о том, что нынешняя нервозность Элисон объяснялась еще большей опасностью.

– Может, принести вам горячего пунша? Вы приляжете и отдохнете.

– Лучше прогуляюсь. Снегопад прекратился, да и ветер, кажется, поутих. Немного свежего воздуха мне не помешает. Жаль, что у нас так мало зелени, чтобы украсить дом. – Произнеся вслух свои мысли, Элисон вышла из комнаты, отправившись за теплой накидкой.

Спустя полчаса она шагала вверх по склону холма, испытывая больше воодушевления, чем когда-либо в последние дни. В лицо ей дул бодрящий ветер, под ногами поскрипывал снег, искрившийся в ослепительных лучах солнца. Все ее чувства обострились, наполняя ощущением жизни, как в те мгновения, когда Рори касался ее.

Звук выстрела, отразившись эхом от заснеженных холмов, еще долго звучал в ее ушах после того, как она упала на землю.

За высившейся неподалеку скалой рослый мужчина выбил ружье из рук своего спутника, затем схватил его за грудки и развернул лицом к себе.

– Вы что, сошли с ума? Куда вы стреляете? Ведь это Элисон!

Драммонд стряхнул снег с плеча и расправил измятую взбешенным графом куртку. Пожав плечами, он поднял ружье и перезарядил его.

– Я собирался всего лишь ранить ее, чтобы иметь повод доставить в своей замок. Она редко выбирается из дому, так что нам повезло.

Гренвилл одарил своего приятеля взглядом, который мог бы прожечь насквозь.

– Вы собирались ранить её, а потом спасти? Сомневаюсь, что она оценила бы подобную заботу.

– У вас есть идея получше? Когда дичь – Маклейн, я наслаждаюсь преследованием, как никто другой. Мне надоело ждать, пока вы приступите к действиям. – Драммонд оглянулся через плечо и увидел, что его мишень поднялась на ноги и стряхивает снег с плаща. Он подумывал о том, чтобы повторить попытку, но со стороны башни послышались голоса. Ладно, еще успеется. Опустив ружье, он быстро зашагал к лошадям.

– А вы полагали, что я приглашу ее на чай? Мало того, что Маклейн практически держит ее под замком, едва ли она кинется сломя голову в мои объятия. Она ненавидит меня даже больше, чем этого мошенника, за которого вышла замуж, – ворчливо произнес Гренвилл, взбираясь на лошадь. Несмотря на настойчивое желание узнать, что с Элисон, здравый смысл возобладал, и он последовал за приятелем.

Драммонд скорчил гримасу. В том-то вся проблема. Гренвилл не в состоянии соблазнить наследницу и, похоже, не желает прибегать ни к каким другим способам, чтобы увезти ее от мужа. Что ж, придется все делать самому. Маклейн так обнаглел в последнее время, что, возможно, и не придется похищать его жену, чтобы добраться до него. Ладно, время покажет.

Возможно, он даже утешит богатую вдову, когда все кончится. Это было бы занимательно.

Бросив насмешливый взгляд на угрюмое лицо Гренвилла, Драммонд пришпорил коня и поскакал в направлении собственных владений.

Схватив Элисон за плечи, Рори затащил ее за выступ скалы и принялся ощупывать ее закутанную в плащ фигуру. Не обнаружив никаких повреждений, он сгреб ее в объятия и разразился потоком проклятий.

Элисон бил озноб, и она с благодарностью приникла к мужу, обвив руками его талию и склонив голову ему на плечо. Она не была уверена, что слышала выстрел, пока не увидела бегущих к ней мужчин во главе с Рори. Они окружили скалистый выступ, представлявший собой единственное укрытие, где могли прятаться злоумышленники, но Элисон знала, что те успели, скрыться.

– Какого черта ты бродишь здесь одна, Элис? Ты что, совсем лишилась рассудка? – Голос Рори дрожал от ярости. Он словно побывал в аду и вернулся обратно, когда после выстрела Элисон рухнула как подкошенная.

– Но мне нравится гулять одной. Я не знала, что это преступление. Что произошло, Рори? Может, кто-то просто охотится?

Довольный, что она нашла такое простое объяснение случившемуся, Рори погладил ее по спине и поцеловал в лоб.

– Конечно, но я пришел в ужас, когда увидел, как ты упала. Ты уверена, что с тобой все в порядке? Может, отнести тебя домой?

Он лгал. Элисон чувствовала, что Рори лжет, и крепче обхватила его руками, не решаясь отпустить.

– Нет, просто обними меня. Я не хочу возвращаться одна. Пойдем вместе.

Рори окинул взглядом серое, неприветливое небо и заснеженные холмы. Вдалеке виднелись фигурки Дугала и одного из арендаторов – они огибали невысокую возвышенность. Жаль, что он не с ними. Он хотел найти следы прятавшихся там мужчин, проследить негодяев до их логова и разорвать на части. Но причина обуявшей его жажды крови находилась в его объятиях, и Рори не мог рисковать, оставив ее одну.

– Ладно, давай вернемся домой и подыщем тебе сухую одежду. Но ты не должна гулять одна. Подумай о ребенке, милая. Теперь на тебе лежит двойная ответственность.

Элисон отстранилась, вглядываясь в его черты. На лице Рори читалась мука, которую она хорошо понимала. Печально вздохнув, она приподняла тяжелые юбки и двинулась в направлении замка. Ответственность!

Отругав ее, он просто напомнил себе о том, чем она является для него. Обузой, которая вечно мешает его планам.

– Ты не расскажешь мне, что произошло? – тихо спросила она, когда Рори догнал ее и взял под руку. Снег припорошил все неровности, и каменистая тропинка таила опасности.

Они вышли на открытое пространство, где хозяйничал ветер. Рори остановился и глубже надвинул капюшон на лицо жены.

– Ничего нового, милая. Не тревожься понапрасну, – ласково произнес он, надеясь, что ему простится эта ложь.

Забота, прозвучавшая в его низком голосе, тронула Элисон до слез, ее ресницы увлажнились. Она любила мужа и хотела, чтобы их ребенок знал своего отца. Но представится ли ему такой шанс, если Рори будет упорствовать в своей вражде?

– Драммонд не хочет продавать?

Рори бросил на нее быстрый взгляд, но его лицо оставалось бесстрастным.

– Не важно. Здесь и без этого хватает дел. Как там рождественский обед?

Элисон удрученно потупилась. Неужели он считает, что она настолько тупоголовая, что способна думать только о хозяйственных заботах? Если это все, чего он требует от своей жены, она постарается угодить ему, но едва ли будет счастлива.

– Пудинги давно готовы, а гусь и корова разделаны. Где ты их раздобыл, остается для меня загадкой. Не волнуйся, еды хватит для всех арендаторов.

– И для меня тоже, надеюсь. Будущий папаша должен поддерживать свои силы.

Очарованная его мальчишеской ухмылкой, Элисон наконец-то улыбнулась, одарив его нежным взглядом серо-голубых глаз. Рори нагнулся и, запечатлев на ее розовых губах быстрый поцелуй, повел жену назад, под защиту их каменной крепости.

Вечером Элисон расположилась в главном зале с шитьем. В громадном очаге потрескивал огонь, разгоняя притаившуюся по углам сырость. На столе, стоявшем посередине просторного помещения, высилась гора подарков, украшенных лентами и зелеными ветками, которые удалось раздобыть в окрестностях замка. Чуть раньше здесь звучала музыка и веселые голоса, когда все домочадцы собрались на молитву, за которой последовало праздничное угощение и выпивка. Главный зал издавна предназначался для всех обитателей замка, и Рори не собирался отменять этот обычай, наслаждаясь не меньше других царившим здесь духом товарищества.

Элисон взглянула на мужа. Он сидел у огня, просматривая стопку бумаг, доставленных накануне курьером. Пламя бросало золотистые блики на его рыжеватые волосы, обрамлявшие сосредоточенное лицо. На фоне загорелой кожи его лица и рук и темного сукна камзола отделанная кружевами рубашка казалась белоснежной. Рори выглядел суровым, углубившись в бумаги, но Элисон знала, что при взгляде на нее его выражение смягчится, а в темных глазах появится пьянящий блеск, от которого ей всегда хотелось броситься к нему в объятия. Ей хотелось, чтобы улыбка чаще появлялась на его губах, но она согласна была довольствоваться тем, что Рори улыбается, когда смотрит на нее.

Беспокойство, мучившее ее ранее, еще не совсем улеглось, и Элисон вынуждена была сдерживать желание подойти к узкому окну и выглянуть наружу. Майра и Дугал удалились в свою спальню, посоветовав ей последовать и примеру, но Элисон не чувствовала усталости. Она ждала, предчувствуя, что дневные события еще не закончились.

Рори, не подозревавший о переживаниях свой жены, поднял голову и перехватил ее взгляд. По случаю праздничной вечеринки Элисон сняла фартук и шаль и выглядела настоящей хозяйкой замка в нарядном платье из бирюзового бархата. Пятимесячная беременность почти не изменила ее, разве что фигура стала более зрелой, а в глазах порой мелькали загадочные тени. Бросив оценивающий взгляд на ее пополневшую грудь, Рори отложил бумаги. На сегодня достаточно. Супружеская жизнь имеет свои преимущества, если уметь ими пользоваться.

Однако прежде чем он успел подняться, Элисон бросила нервный взгляд в сторону окна. Построенная как крепость, башня не имела окон – лишь узкие бойницы, куда в последующие годы были вставлены свинцовые переплеты. Несмотря на отсутствие драпировок, разглядеть в них что-либо в такую ночь не представлялось возможным. Но острый слух Рори уловил звуки, насторожившие Элисон.

Стук копыт. Только безумец мог пуститься в путь морозной ночью, когда метель замела те немногие дороги, что вели к крепости, а влажный ветер с моря превратил снежный покров в предательскую ледяную корку.

Рори потянулся к мушкету. Стены главного зала украшала пестрая коллекция мечей, шпаг, боевых топориков и кинжалов, уцелевших после событий сорок пятого года – возможно, потому, что замок казался заброшенным и принадлежал англичанину. Мушкет был самым современным оружием из всех, и с момента их приезда Рори держал его под рукой вычищенным и смазанным. Элисон побледнела, когда он снял его с крючков.

– Поднимись наверх, Элис. Можешь разбудить Дугала, если тебе так легче, но скорей всего это какой-то пьяный олух, которому приспичило явиться с жалобами.

Времени на споры не оставалось. Стук копыт резко оборвался, словно всадник осадил коня, и снаружи послышались шаги, приглушенные выпавшим снегом.

В доме было достаточно прислуги, но по большей части женской за исключением нескольких стариков. Лошадиный топот разбудил обитателей замка, отовсюду высовывались любопытные лица, увенчанные ночными чепцами и колпаками, но единственным мужчиной, готовым к отражению атаки, оказался восьмидесятилетний смотритель, надзиравший за замком в последние годы. Согнутый ревматизмом, он тем не менее приковылял из кухни, волоча за собой древний палаш.

Яростные удары дверного молотка вывели Элисон из столбняка. Подхватив юбки, она поспешила к массивным дверям. Ни один человек не заслуживает того, чтобы мерзнуть на пороге в такую отвратительную погоду.

Со скоростью, удивившей его самого, Рори перехватил жену на полпути и кивком головы велел смотрителю ответить на стук. Оттащив Элисон в глубь комнаты, он настороженно ждал, когда дверь распахнется.

Гордый своей миссией, старик прошествовал к двери, а Элисон прислонилась к крепкому телу мужа, наслаждаясь ощущением сильной руки, обнимавшей ее за талию. Рори все еще сжимал дуло мушкета, упираясь прикладом в пол, но напряжение несколько ослабло. Едва ли одинокий всадник может представлять серьезную опасность для обитателей замка, да еще в Рождественскую ночь.

Дверь отворилась, впустив высокого мужчину в припорошенной, снегом одежде. Не дожидаясь приглашения, он проследовал внутрь, и остановился посередине холла, озираясь вокруг.

Холодные голубые глаза сверкнули, окинув взглядом хозяина дома, собственническим жестом прижимавшего к себе жену. Сдернув с головы треуголку, незнакомец снял промокший плащ и протянул их смотрителю с небрежностью, свидетельствовавшей об аристократическом происхождении и привычке повелевать. Затем стянул с рук перчатки и положил руку на эфес шпаги, висевшей у него на поясе. Его суровый взгляд, оставив непроницаемые черты Рори, переместился на очаровательное лицо стоявшей рядом с ним женщины, вбирая в себя сверкающие серые глаза, шелковистую кожу и каскад черных как смоль локонов.

Но прежде чем его взгляд смягчился, а губы произнесли хоть слово, Элисон с восторженным криком вырвалась из рук Рори.

Все присутствующие, хорошо знавшие ее историю, уставились на Элисон с таким видом, словно она повредилась в уме, но лицо незнакомца стало менее напряженным, ледяной взгляд оттаял, а руки раскрылись, принимая Элисон в свои объятия.

Ошеломленный Рори мог только наблюдать за этой сценой с растущим пониманием и недоверием. Даже в кошмарном сне он не мог представить себе, что отец его жены вернется и предъявит свои права на дочь. Граф, морской офицер и разгневанный отец – все это воплотилось в одном лице, явившемся с того света, чтобы тревожить его больную совесть. Не в состоянии поверить, что судьба сыграла с ним такую шутку, Рори с убывающей надеждой ждал, что незнакомец отстранит Элисон и опровергнет ее заявление.

Вместо этого парочка, похоже, наслаждалась чудом воссоединения, с бессмысленными возгласами вглядываясь в черты друг друга. Нетерпеливым жестом отослав слуг спать, Рори велел одной из горничных принести из кухни горячее питье. Он не представлял, где они разместят незваного гостя, если только не выкинут Дугала и Майру из их постели, да и не желал думать на эту тему. Лучше бы тот исчез в ночи, откуда появился!

Суета, поднятая слугами, расходившимися по своим спальням, напомнила графу о его долге. Удерживая Элисон за плечи, он устремил холодный взгляд на мужчину, который похитил и погубил его дочь. Он испытал настоящий шок, узнав в нем подвыпившего капитана, изливавшего ему свою душу в припортовой таверне, но быстро взял себя в руки, когда стало очевидно, что молодой человек не помнит его.

– Я пришел за своей дочерью, – заявил граф, не желая тратить время на банальности. Он и так потерял целую жизнь.

– Элисон – моя жена. – Рори все еще сжимал в руке мушкет.

Этот человек олицетворял собой все, чего у него никогда не было: аристократизм, богатство, власть и, надо полагать, честь. Но Рори не собирался уступать ему то, чем дорожил более всего на свете.

Элисон, в блаженном неведении об этой схватке характеров, схватила отца за руку и потащила к камину мимо непреклонной фигуры Рори. Граф, однако, отказался сесть. Пожав плечами при этом проявлении упрямства, Элисон кинулась к Рори, забрала у него оружие и, отставив его в сторону, подвела мужа к огню. Учтиво присев, она представила мужчин друг другу.

– Отец, это Маклейн Рори Дуглас, мой муж. Рори, это мой отец, Эверетт Хэмптон, граф Гренвилл. – Она перевела лукавый взгляд с одного неприветливого лица на другое. – Надеюсь, я не ошиблась насчет титула? Не каждый день граф восстает из мертвых.

Рори мог бы улыбнуться, глядя на ошарашенное лицо ее отца, если бы не усилия, которые ему приходилось прилагать, чтобы не схватить Элисон в охапку и держать до тех пор, пока не рассеются все сомнения в том, что она принадлежит ему.

Граф заговорил первым, демонстративно убрав руки за спину:

– Учитывая все обстоятельства, не могу сказать, что рад знакомству, Маклейн. Полагаю, вы простите меня, если я опущу любезности. – Он повернулся к Элисон. – Как бы я ни наслаждался твоим обществом, дорогая, вначале я хотел бы уладить кое-какие дела с твоим мужем. Не стану утомлять тебя нашей беседой. Не могла бы ты проводить нас в другую комнату…

Несмотря на тревогу, Рори не мог сдержать улыбку, когда Элисон, пропустив мимо ушей слова графа, поспешила навстречу горничной, явившейся с горячими напитками. Поставив поднос на столик, она наполнила бокал дымящимся пуншем и вручила его отцу.

– Я видела тебя из окна в тот день, когда мы с Рори поженились. Признаться, я решила, что ты призрак. Но ведь это не так, правда? – взволнованно спросила она.

Граф молчал, в смятении взирая на свою очаровательную, похожую на фею дочь. Рори, испытавший это состояние, на собственной шкуре, воспользовался моментом, чтобы овладеть ситуацией.

– Элисон, сядь, иначе твоему отцу придется стоять всю ночь. Лорд Гренвилл, прошу прощения за не самый радушный прием, но вы должны согласиться, что застали меня врасплох.

Если Элисон признала в этом незнакомце своего родителя, он может хотя бы сделать вид, что разделяет ее убеждение, оставив свои сомнения до лучших времен.

Когда Элисон с удобством устроилась на мягкой скамеечке рядом с предназначавшимся для него креслом, Рори взял ее за руку, ожидая, пока их гость сядет. Графу ничего не оставалось, как неохотно опуститься в стоявшее напротив массивное кресло времен короля Якова. Недовольно хмурясь, он бросил настороженный взгляд на хозяина дома, который уселся рядом с его дочерью.

– Я предпочел бы избавить Элисон от выяснения наших разногласий, Маклейн. – Он сделал глоток пунша, наблюдая из-под полуопущенных век за молодой парой. – Вы оказываете себе плохую услугу, прячась за женскими юбками.

Рори не счел нужным обижаться на это оскорбительное замечание.

– Элисон вправе делать что пожелает. И как бы я ни стремился оберегать ее, мне пришлось убедиться, что она предпочитает жить собственным умом. – Повернувшись к жене, он добавил: – Милая, я в состоянии справиться с обвинениями этого джентльмена. Почему бы тебе не подняться наверх, предоставив мне все уладить? Обещаю, что к утру, когда ты спустишься вниз, все разъяснится.

Элисон одарила его раздраженным взглядом.

– Не сомневаюсь, но тогда я пропущу самое интересное, не так ли?

Граф слегка расслабился, заинтересованно прислушиваясь к препирательствам молодых супругов.

После жутких историй о том, как Элисон была похищена, изнасилована и принуждена к поспешному браку со скандально известным охотником за приданым, он жаждал увидеть голову негодяя, насаженную на пику. Но теперь с изумлением обнаружил, что черт совсем не так страшен, как его малюют, а его дочь совсем не похожа на безропотную жертву.

– Помнится, у ее матери был более мягкий нрав. Должно быть, Элисон пошла в бабку, – заметил он вслух, ни к кому не обращаясь.

Рори, тронутый умоляющим взглядом жены, сдался без борьбы.

– Возможно, но, на мой взгляд, Элисон единственная и неповторимая. Я не хотел бы, чтобы она была другой.

Элисон удивленно воззрилась на мужа. Рори говорил ей приятные вещи, когда они оставались наедине, но никогда не делал этого в присутствии посторонних. Не может быть, чтобы он и вправду так думал. С момента их встречи она была для него обузой, препятствием на пути к желанной цели. Наверное, он имеет в виду физическую сторону их отношений.

Граф, не совсем понимавший, что происходит, продолжил:

– Как ты узнала меня, Элисон? Ты так похожа на, свою мать, что я узнал бы тебя везде, но у тебя нет такого преимущества.

Не зная, как вести себя с родным, но, в сущности, незнакомым человеком, Элисон улыбнулась и небрежно взмахнула рукой.

– О, вы очень похожи на свой портрет, сэр. Как вы здесь оказались? Где вы были все это время? Что с вами случилось?

Проще всего было бы принять этот ответ за чистую монету, но ирония, читавшаяся в глазах мужчины, сидевшего рядом с его дочерью, насторожила графа. Помня о преданиях, связанных с семьей ее матери, он неловко поерзал, не желая слишком глубоко погружаться в мутные воды, однако не стал уклоняться от вызова. Вздохнув, он попытался снова.

– Насколько я помню, тот портрет был написан, когда я едва вышел из детского возраста. Меня заставили напялить один из этих чертовых париков, от которых постоянно чесалась голова, и шляпу, украшенную таким количеством золотого шитья, что хватило бы на королевскую корону. Представляю, как глупо я выглядел.

Обычно Элисон легко справлялась с подобными ситуациями, но это был ее отец, и она не могла морочить ему голову. С Рори все обстояло иначе. Он понимал ее, не задавая лишних вопросов и принимая такой, какая она есть. Со всеми ее странностями и причудами. Она понимала, что может оттолкнуть отца рассуждениями о призраках и видениях, но не могла заставить себя солгать.

Огорченная, она заставила себя улыбнуться и встала, чтобы забрать у него пустой бокал.

– Мне так нравился тот портрет, сэр, что я запомнила каждый его штрих. Позвольте налить вам еще пунша.

Граф перехватил ее руку и задержал в своей ладони.

– Ты сказала, что видела меня на своей свадьбе. Почему же ты не подошла ко мне?

Элисон бросила тревожный взгляд, на Рори, взывая о помощи, но его внимание было приковано к ее отцу. Схватка характеров обрела новую цель – в ее лице. С отвращением всплеснув руками при этом открытии, Элисон вернулась на свое место и взяла в руки вышивание.

– Насчет свадьбы, думаю, вам лучше спросить Рори. А потом, надеюсь, вы объясните мне, как вышло, что вы жили на Барбадосе, пока мы здесь считали вас погибшим.

Рори усмехнулся и поднял свой бокал, приветствуя ловкость, с которой она перебросила горячую картофелину в чужие руки. Элисон скорчила в ответ сердитую гримасу, но его не обманула ее неожиданная вспышка.

Несмотря на минутную слабость, она вышла победительницей из поединка и знала это.

Граф приподнял бровь, повернувшись к Рори.

– Да, неплохо бы узнать вашу версию событий. Как я слышал, пока мой наследник гонялся за вами по всем островам, вы успели распродать свои неправедно добытые товары, сделать из моей дочери честную женщину – чуть ли не под дулом пистолета – и скрыться на пиратском корабле. Это правда?

– В любом случае это будет мое слово против слова вашего наследника, сэр. Впрочем, как хотите. Признаю, я вытащил Элисон из невыносимого положения только для того, чтобы втянуть в еще худшее, но никто не вынуждал меня жениться на ней.

Рори поколебался, не желая признаваться, что если кто и противился браку, так это Элисон. Едва ли это представит хоть одного из них в хорошем свете. Бросив быстрый взгляд на копну блестящих локонов и получив в ответ рассеянную улыбку, он сделал глубокий вздох и продолжил:

– Мне известно, что существует определенное недопонимание, касающееся моих намерений относительно Элисон. Надеюсь, теперь, когда вы вернулись, нам удастся прояснить этот вопрос. Мне нужна Элисон, а не ее деньги. Если вы сумеете доказать справедливость своих притязаний на титул и поместье, вы вправе претендовать и на наследство вашего отца. – Рори твердо встретил взгляд графа. – Только оставьте мне Элисон.

Вспомнив кое-что из того, что рассказывал ему подвыпивший морской капитан несколько месяцев назад, граф понял, что тот говорил о его собственной дочери. Тогда он поверил молодому человеку, но теперь нуждался в более надежных заверениях. Не моргнув глазом он ответил:

– Хорошо сказано, Маклейн, но неубедительно. Я не нуждаюсь в деньгах моего отца. Он оставил их Элисон. Но я хочу, чтобы моя дочь была счастлива, и никогда не поверю, что нищий авантюрист, подозреваемый в связях с якобитами, способен составить ее счастье.

Видя, что руки Рори сжались в кулаки, Элисон мило улыбнулась.

– Я бы не сказала, что была счастлива, считаясь незаконнорожденной в глазах всего света. – Отложив вышивание, она подняла на Рори нежный взгляд. – Твой сын становится беспокойным, дорогой, и, признаться, я устала. Почему бы нам не продолжить этот разговор утром? Давай покажем моему отцу его комнату, чтобы он мог отдохнуть.

При упоминании о ребенке лицо графа побледнело, а когда они с Рори учтиво поднялись вслед за Элисон, его взгляд устремился на то, чего он не заметил ранее. Теперь, когда Элисон стояла, опираясь на руку мужа, широкие юбки больше не скрывали небольшой выпуклости у нее на талии, у которой могло быть лишь одно объяснение. Гневный взгляд графа метнулся к бесстрастному лицу шотландца.

– Вижу, вы не теряли времени.

Не выпуская руки мужа, Элисон приподнялась на цыпочки и поцеловала отца в щеку.

– Если бы ты терял время, меня не было бы сейчас на свете. Спокойной ночи, отец. Я попрошу проводить тебя в твою, комнату.

Мужчины обменялись поверх ее головы неприязненными взглядами, но Элисон довольно улыбнулась. Даже если ни один из них не любит ее так сильно, как любили бабушка с дедушкой, она любит их. Этого пока достаточно.