Текст книги "Ключ. Возвращение странницы (сборник)"

Глава 8

Мистера Мэдока отпустили. Он широким шагом вернулся на место и резко опустился на сиденье, не обратив ни малейшего внимания на то, что стул отъехал назад и с силой стукнул миссис Томас Пинкотт по коленкам. Ее сдавленный возглас, полный обиды и боли, не возымел никакого эффекта. Мистер Мэдок нахмурился, сунул руки в карманы и снова положил ногу на ногу.

Услышав скрип стула, Гарт посмотрел вбок. Ему открылся превосходный вид на левую подметку мистера Мэдока. Она представляла собой изрядно истертую поверхность, к которой была приклеена резиновая набойка, тоже достаточно поношенная и местами порванная. На набойке, в лучике света, поблескивал довольно большой осколок стекла, который и привлек внимание Гарта Олбени. Он даже подскочил. Хорошо, что тетя Софи выпустила его руку, чтобы поднести к глазам платочек.

Олбени принялся рассуждать: «Битое стекло не такое редкое явление. Бессмысленно говорить, что ты не веришь в совпадения, раз они все равно случаются. С другой стороны, даже законченный скептик признал бы, что необязательно искать скрытый смысл, если кто-то прошел Церковным проулком и подцепил на подошву стекло. Но этому противоречил неопровержимый факт: проулок не связывал Прайерз-Энд с деревней. По какой такой причине мистеру Мэдоку понадобилось там ходить? Если, скажем, он намеревался нанести визит в какой-нибудь из домов, выходивших в Церковный проулок, гораздо естественнее было бы пойти туда дорогой вдоль выгона».

Гарт забрался довольно далеко в своих размышлениях, когда вдруг осознал, что показания дает Буш. Церковный сторож сидел очень прямо, положив руки на колени. Его природная меланхолия возросла еще больше.

Внимание Гарта привлекло имя Дженис.

– Мисс Дженис постучала. Я вышел, и она сказала: вдруг мистеру Гарту стало плохо в церкви – может, я возьму ключ и схожу проверить? Ну я и пошел. Там он и был, бедняга, лежал на полу мертвый, а пистолет валялся рядом, как будто мистер Харш выронил его после падения. Мисс Дженис крикнула: «Мистер Харш!» – и взяла покойника за руку. А я взял фонарик, поднял повыше и сказал: «Без толку, мисс, он умер».

– Вы не прикасались к пистолету и не сдвигали его с места?

– Мы ничего не трогали, сэр, только мисс Дженис взяла мистера Харша за руку, чтобы пощупать пульс.

– Вы уверены, что пистолет не двигали с места?

– Да, сэр.

Коронер пригладил волосы, затем посмотрел в свои записи.

– У вас хранится ключ от церкви?

– Да, сэр. Я церковный сторож и служитель.

– Какие еще ключи вы держите у себя?

– У старого священника их было три. А тот, что сейчас у меня, раньше хранился у моего отца.

– Это один из упомянутых трех ключей?

– Нет, сэр. Всего, значит, четыре ключа. Три лежали у священника – у прежнего священника, я имею в виду, – один взяла мисс Фелл: когда священник умер – она частенько заходила и ухаживала за цветами. Другой ключ у мисс Браун, которая живет у мисс Фелл и играет на органе во время службы. Ключ, который забрал мистер Харш, раньше был у нашего органиста, но когда того забрали в армию, священник одолжил его мистеру Харшу.

– Я хочу удостовериться, что понял все правильно. Есть четыре ключа от церкви. Один у священника, другой у вас, третий – у мисс Фелл, и им пользуется мисс Браун, четвертый был у мистера Харша. Так?

– Да, сэр.

– Других ключей нет?

– Нет, сэр.

Коронер записал. Потом снова поднял взгляд.

– Где вы храните ключ, мистер Буш?

– Он висит на комоде, сэр.

– Он находился там, когда мисс Мид пришла к вам?

– Да, сэр.

– Когда вы видели его в последний раз до тех пор?

– В четверть одиннадцатого, когда запирал дверь на ночь.

– И тогда вы видели ключ?

– Да, сэр.

– Церковь была заперта, когда вы пришли туда с мисс Мид?

– Да, сэр.

– У мистера Харша была привычка запираться изнутри?

– Нет, сэр, не было.

– Вы уверены?

– Да, сэр. Я часто заглядывал в церковь, когда он играл. Я стоял и слушал.

– Он когда-нибудь прежде запирался в церкви?

Буш задумался, прежде чем ответить:

– Да, сэр, пару раз, если засиживался допоздна. Но, пожалуй, привычкой это не назовешь.

Вызванный полицейский инспектор засвидетельствовал, что ключ мистера Харша нашли в левом кармане пиджака. На нем был сильно смазанный отпечаток, напоминавший отпечаток указательного пальца на пистолете, также полустертый. Отпечатки других пальцев практически полностью совпадали с отпечатками покойного.

– Вы хотите сказать, что на ключе только один смазанный отпечаток, а на пистолете – один смазанный и четыре отчетливых?

– Да, сэр, – ответил инспектор.

Затем на возвышении появилась худая аскетичная фигура священника.

– Я бы хотел задать вопрос о вашем ключе, мистер Кавендиш. Находился ли он у вас в тот вечер, когда погиб мистер Харш?

– Несомненно.

– Могу ли я поинтересоваться, где вы его держите?

Священник полез в карман брюк, достал связку ключей на цепочке, среди них выбрал ключ самого обычного вида и поднял вверх.

Коронер уставился на него.

– Это и есть тот самый ключ?

– Да. Как видите, он ни старинный, ни современный. Церковь старая, и прежние ключи были слишком велики, чтобы с удобством ими пользоваться. Мой предшественник установил на боковую дверь новый замок. Две главных двери запираются на засов изнутри. Старыми ключами больше не пользуются.

– Значит, попасть в церковь можно только с помощью одного из четырех ключей, о которых говорил сторож?

– Да.

– Вы сами были в церкви во вторник вечером?

– Нет.

– Бывали ли вы там в другие дни, когда мистер Харш играл на органе?

– Да, конечно. Он прекрасно играл. Я ходил послушать.

– Вы когда-нибудь обнаруживали, что дверь заперта?

Как и Буш, священник помедлил.

– Кажется, нет. Во всяком случае, не помню такого.

– Спасибо, мистер Кавендиш, вы свободны.

Когда священник вернулся на место, коронер вызвал мисс Фелл.

Гарт проводил тетю Софи до возвышения. Она с силой стискивала руку племянника и выглядела так, как будто поднималась на эшафот. К великому облегчению мисс Фелл, первые вопросы касались ключа. Коронер слышал ответы, поскольку записывал их, и Гарт во втором ряду тоже кое-что различал, как, вероятно, и присяжные, но до остальных присутствующих доносилось лишь бормотание.

В итоге коронер записал, что мисс Фелл хранила свой ключ в незапертом левом верхнем ящике бюро в гостиной, а мисс Браун, которая из любезности выполняла обязанности органиста, брала его всякий раз, когда возникала необходимость.

– Вы уверены, что ключ находился в ящике вечером во вторник?

Мисс Фелл подтвердила, что ключ всегда лежал на месте, если только не требовался мисс Браун.

– Когда вы в последний раз его там видели?

Мисс Фелл понятия не имела. Она вынужденно перестала ухаживать за цветами на кладбище и с тех пор больше не пользовалась ключом.

Женщина слегка успокоилась и вспомнила, как много лет назад впервые познакомилась с коронером. Тогда он еще был молодым адвокатом. Инглсайд… да, его фамилия Инглсайд.

Щеки у нее порозовели, голос зазвучал громче.

– Итак, мисс Фелл, вы заявили, что слышали выстрел во вторник вечером. Ваш дом находится рядом с церковью? Если не ошибаюсь, это прежний дом священника?

– Да.

– Где вы находились, когда услышали выстрел?

– В гостиной. Точнее, я открыла стеклянную дверь в сад и как раз спускалась по лестнице. Там три ступеньки…

– Зачем вы пошли в сад?

– Хотела понюхать ночные цветы. А заодно узнать, играет ли еще мистер Харш.

В зале послышался легкий шорох. Коронер продолжал расспросы:

– Вы знали, что мистер Харш в тот вечер играл на органе в церкви?

– Да. Вечер был теплый, окна стояли открытыми. Я всегда слышу орган, когда окно открыто, – разумеется, когда играют не тихо.

– Откуда вы знали, что играл именно мистер Харш?

Мисс Софи, казалось, удивилась.

– Мисс Браун – единственная, кто играет на органе, кроме мистера Харша, и она сидела в гостиной со мной.

– Она была с вами, когда вы услышали выстрел?

– Нет… кажется, нет… по-моему, она уже легла. Да-да, легла, потому что, помнится, я сама выключила свет в коридоре.

– Вы помните, в котором часу услышали выстрел?

– Прекрасно помню. Без четверти десять, потому что я как раз посмотрела на часы и подумала, что ложиться еще рано, но раз мисс Браун ушла к себе, я тоже решила пойти.

– Мисс Фелл, когда вы услышали выстрел, то не показалось ли вам, что он донесся из церкви?

– Нет. Конечно, нет.

– А что вы подумали?

Мисс Софи склонила голову набок, как делала всегда, когда задумывалась, и бодро ответила:

– Я решила, что это мистер Джайлс. Его поля начинаются прямо за церковью, по другую сторону Церковного проулка. Я знала, что он недосчитался нескольких кур – когда на лис перестали охотиться, от них просто спасения не стало.

Мистер Джайлс, на четвертом ряду слева, румяный пожилой фермер, энергично закивал и воскликнул:

– Это точно!

Мисс Фелл отпустили, а мистера Джайлса вызвали и спросили, выходил ли он на улицу с ружьем во вторник вечером. Фермер ответил, что до полуночи возился с больной коровой и был слишком занят, чтобы думать о лисицах.

В качестве последней свидетельницы выступала мисс Браун. Вся в черном, бледная, она походила на главную плакальщицу. Гарт вдруг задумался: «Может быть, так оно и есть? Если он когда-либо и видел подлинно трагическую фигуру, то именно теперь. А тетя Софи говорила о «подарке судьбы» и о том, как «дорогая мисс Браун» украсила ее жизнь! Где-то здесь крылся подвох. Что, если мисс Браун любила Харша?» Гарт был готов предположить, что люди в таком возрасте еще способны влюбляться. Но почему-то эта мысль не казалась ему убедительной.

Он прислушивался к низкому голосу, приносившему присягу. Затем коронер принялся расспрашивать о ключе.

– Вы часто им пользовались?

Мисс Браун шепотом ответила:

– Да.

В клубе были простые окна, расположенные довольно высоко по обе стороны. Сквозь окно проникали косые лучи света. Они касались шляпки мисс Браун, плеча, руки, висевшей вдоль тела. Гарт, пристально наблюдавший за женщиной, увидел, как ее пальцы сжались в кулак. Мисс Браун стояла без перчаток. Костяшки пальцев были белыми как мел. Мускулы на щеке, под тенью черной фетровой шляпки, напряглись, кровь отхлынула от лица. Между густыми черными волосами и изогнутой бровью блестел пот. Охваченный мрачным предчувствием, Гарт подумал: «Господи, она же сейчас упадет в обморок».

Коронер задал следующий вопрос:

– Вы пользовались этим ключом в день смерти мистера Харша?

Мисс Браун ответила:

– Я брала ключ утром. С одиннадцати до двенадцати упражнялась на органе, после чего положила ключ обратно в ящик. Больше я в церковь не ходила.

– Спасибо, мисс Браун.

Коронер отпустил ее. Гарт увидел, как напряженные мускулы расслабились, стиснутый кулак разжался. Мисс Браун встала, прошла сквозь полосу солнечного света к ступенькам и вернулась на место. Ей пришлось миновать Гарта, сидевшего с краю, и мисс Софи. В отличие от мистера Мэдока Гарт поднялся, чтобы пропустить женщину, и вышел в проход между рядами. Когда она проходила мимо, до него донесся чуть слышный вздох. Никаких сомнений – мисс Браун действительно испытывала сильное облегчение. Он подумал, что ее радость по поводу окончания допроса преувеличена. Много шума из ничего. Мисс Браун пришлось всего лишь ответить на несколько безобидных вопросов о ключе тети Софи, а она чуть не упала в обморок! Странно, ведь мисс Браун вовсе не казалась слабонервной.

Гарт начал осторожно обдумывать оба этих безобидных вопроса, которые касались ключа. «Вы часто им пользовались? Вы не пользовались этим ключом в день смерти мистера Харша?» Ничего такого в первом вопросе не крылось. Все в деревне знали, что мисс Браун брала у тети Софи ключ, но, едва услышав вопрос, она чуть не лишилась сознания. Несомненно, женщина перепугалась. Но почему? Очевидно, мисс Браун не знала, что будет дальше. Она ждала второго вопроса как выстрела в упор. Но смертельного удара не последовало, вылетела пустая гильза. Вместо того чтобы упасть в обморок, мисс Браун, услышав вопрос, выдала массу сведений, о которых никто не просил, и удалилась, вздохнув от облегчения. И все-таки второй вопрос, в той или иной форме, нужно было задать – неизбежно и неотвратимо. Гарт задумался над этими словами – «в той или иной форме». Мисс Браун знала – несомненно, знала, – что у нее спросят, пользовалась ли она ключом, поэтому и перепугалась. Иной причины быть не могло.

Предположим, коронер спросил бы: «Вы брали ключ из ящика мисс Фелл во вторник вечером?» Разжался бы ее кулак, расслабились ли мускулы? Но вопрос прозвучал так: «Вы не пользовались этим ключом в день смерти мистера Харша?» – и мисс Браун ответила: «Я брала ключ утром. С одиннадцати до двенадцати упражнялась на органе, после чего положила ключ обратно в ящик. Больше я в церковь не ходила». Исчерпывающий ответ для дамы, которая собиралась вот-вот упасть в обморок.

Гарт мысленно вернулся к минувшему дню. Мисс Браун за фортепиано, спиной к ним, грохочущий Бетховен, рассказ тети Софи о том, что Элайза Пинкотт, которая вышла за молодого Брейбери из Ледстоу, родила тройню. «Очень, очень затруднительно, но она ходит гордая как павлин. Впрочем, Пинкотты все такие – что бы ни случилось, это как будто так и надо, они как будто другого и не ждали, не считая того, что старый Эзра заявился на крестины пьяный, и, конечно, они не обрадовались. Элайза прислала мне карточку – она позади тебя, дорогой, в левом верхнем ящике бюро…» Да, снимок действительно лежал в ящике, но Гарт присягнул бы в любом суде, в любое время, что ключа там не было. Допустим, это случилось вечером в четверг. А мистера Харша нашли мертвым во вторник. Тетя Софи, наверное, убрала ключ в другое место. Мисс Браун сказала, что положила его обратно в ящик, после того как с одиннадцати до двенадцати утра во вторник играла на органе.

Гарт продолжал лихорадочно размышлять.

Глава 9

Сидя по другую сторону узкого прохода, Дженис Мид тоже размышляла, сложив руки на коленях и слегка нагнув голову. Стулья в ряду стояли так близко, что, не будь она такой стройной, с одной стороны ее бы касался грузный локоть мисс Мэдок, а с другой – костлявое плечо мистера Мэдока. Она сидела между ними, по-прежнему спокойная и отстраненная. После дачи показаний Дженис погрузилась в собственные мысли. Туда мало кто проникал. Дженис подпускала к себе только тех, кого по-настоящему любила. В их числе был ее отец. Не тот усталый слабый человек, за которым Дженис так преданно ухаживала, но отец времен ее детства, несокрушимо сильный и всезнающий. Он все мог, все знал. Когда Дженис вспоминала его таким, жизнь казалась не столь тоскливой. Она плохо помнила мать – прекрасная тень, скорее ощутимая, чем видимая, не старше изображения на миниатюре, которую написали, когда ей было двадцать. Несколько месяцев назад Дженис впустила в свой мирок и мистера Харша. Он пришел и ушел. Прежде мистер Харш грустил – но не теперь.

Был в мире Дженис и еще один человек – Гарт Олбени. Девушка еще не смотрела на него, не считая единственного взгляда при входе в зал. Разумеется, она знала, что он живет у мисс Софи. Томми Пинкотт принес новости вместе с молоком в восемь утра. Пока молочник и булочник не перестанут рассылать товар, новости будут распространяться по деревне. Дженис не видела Гарта уже давно – три года. Всякий раз, когда он приезжал с визитом, ее не оказывалось в деревне. Между девятнадцатью и двадцатью двумя годами зияла пропасть. В девятнадцать она еще не избавилась от детских манер. А как Дженис обожала Гарта в детстве! Любви в ней хватило бы на десяток братьев и сестер, но Дженис была одна в семье, поэтому все досталось Гарту. Поклонение и глупые романтические грезы непременно находят объект применения, когда девочка становится подростком. А теперь, разумеется, она изменилась. Ей исполнилось двадцать два, она повзрослела. Дженис считала, что старые романтические мечты не презирают, но держат в отведенном месте. Им нечего делать в практичной повседневной жизни, когда ты поднимаешь глаза и смотришь на Гарта Олбени, сидящего рядом с мисс Софи.

Сердце у девушки сжалось, потому что теперь он смотрел на нее. Взгляды встретились, и что-то случилось. Дженис не знала, что именно, потому что на мгновение перестала мыслить – могла лишь чувствовать.

Впоследствии она прекрасно поняла, что произошло. От Гарта невозможно было отказаться, как от прочей детской чепухи, или запереть его в секретное место, где обитали мечты. Он, во плоти, находился здесь – не чья-либо мечта, а настоящий Гарт. И если у нее хватило глупости влюбиться, то предстояло вкусить в полной мере от собственной неосмотрительности. У Дженис появилось мучительное предчувствие – сколько боли способен причинить ей Гарт? И некого винить, кроме себя самой.

В это мгновение Гарт улыбнулся девушке взглядом. Она принялась разглядывать руки, пока коронер подводил итог.

Прошло некоторое время, прежде чем она смогла прислушаться. Слова наплывали и уплывали. «Услуги, оказанные науке… постыдная травля… жестокие утраты…» Дженис покинула мир собственных мыслей, чтобы вникнуть в то, что говорил коронер.

– Мистер Харш только что закончил труд, которому много лет посвящал все время и силы. Есть некоторые свидетельства, указывающие на то, что мистер Харш испытывал вполне естественные в подобном случае чувства. В последний вечер жизни он сказал мисс Мид, что вывел в мир ребенка и теперь вынужден передать его другим. Конечно, он имел в виду свою работу, которая достигла той стадии, когда нужно было выпустить ее из рук ради принесения пользы другим. Также он рассказал о дочери, погибшей при трагических обстоятельствах. Мистер Харш, когда отправился на прогулку после ужина, обмолвился, что намерен разогнать тучи. Я не музыкант, но предполагаю, что музыка при определенных обстоятельствах оказывает смягчающий и утешающий эффект, но также и имеет свойство усиливать эмоции.

У нас нет прямых свидетельств, указывающих на состояние рассудка мистера Харша, когда он находился в церкви, но мы знаем, что он провел там долгое время. Он покинул Прайерз-Энд в восемь, а выстрел, по словам мисс Фелл, раздался без четверти десять. Даже если мистер Харш шел достаточно медленно, он достиг бы церкви не позже чем в двадцать минут девятого. Следовательно, почти полтора часа он провел в церкви, играя на органе.

Как объяснил церковный сторож, есть четыре ключа. Священник сказал, что это ключи от современного замка, который врезали в боковую дверь, тогда как две остальных двери закрываются на засов изнутри, а ключи от них более не используются. Из четырех упомянутых ключей по одному есть у священника и у сторожа, третий, которым пользуется мисс Браун, находится у мисс Фелл, и четвертый хранился у мистера Харша. Когда мисс Мид и сторож пришли в церковь, дверь была заперта. За запертой дверью лежал мистер Харш – мертвый. Ключ, которым он отпер дверь, был в левом кармане пиджака. Я столь подробно говорю о ключах, поскольку вам придется решить, правдоподобно ли, по-вашему, что мистер Харш заперся в церкви и покончил с собой или что некто посторонний проник в здание и застрелил его.

Сторож в своих показаниях утверждает, что мистер Харш не имел привычки запираться, но один или два раза он все-таки это проделал. Когда человек находится в подавленном состоянии или замышляет самоубийство, то, думаю, для него будет вполне естественным обезопасить себя от вмешательства. Относительно версии, будто кто-то вошел в церковь и застрелил мистера Харша, подумайте, как могло быть совершено преступление. Либо мистер Харш сам впустил убийцу, либо преступник использовал один из оставшихся трех ключей. Если мистер Харш был поглощен игрой на органе, весьма маловероятно, что кто-либо привлек его внимание и тем самым добился, чтобы дверь отворили. Даже если мы не исключаем такую возможность, без ответа остается вопрос, каким образом предполагаемый убийца покинул церковь, оставив дверь запертой, а ключ – в кармане мистера Харша.

Мы вынуждены задуматься, не воспользовался ли кто-то одним из оставшихся трех ключей. Перед вами – показания церковного сторожа Фредерика Буша, мисс Браун и священника. Буш говорит, что его ключ висел в шкафу, когда он запер дверь на ночь в четверть одиннадцатого. Второй ключ висел на цепочке у священника, и тот вообще не заходил в церковь. Мисс Браун говорит, что с утра воспользовалась ключом, после чего положила его в ящик, где он обыкновенно хранился, и в церковь более не возвращалась. Полицейский инспектор сказал, что на ключе мистера Харша обнаружен один смазанный отпечаток, похожий на отпечаток указательного пальца, найденный на пистолете. Отпечатки на оружии, несомненно, принадлежат мистеру Харшу. Отпечатки остальных четырех пальцев совершенно отчетливы.

Наличие на ключе нечеткого отпечатка, я думаю, связано с тем, что в кармане, в котором нашли ключ, также лежали носовой платок, спичечный коробок и прочие мелкие предметы. Они, несомненно, терлись о поверхность ключа во время игры на органе. Что касается пистолета, нет никаких свидетельств, кому он принадлежал. Он распространенной немецкой марки. Любой, кто жил в Германии, мог приобрести его и привезти сюда. У мистера Харша не было лицензии на данный пистолет и на огнестрельное оружие вообще. Тем не менее я со скорбью констатирую, что в нашей стране находится огромное количество нелицензированного огнестрельного оружия, большая часть которого – либо армейские револьверы, оставшиеся у ветеранов прошлой войны, либо иностранные «сувениры».

Коронер сделал паузу.

– Итак, леди и джентльмены, таковы факты. Теперь предлагаю удалиться для принятия решения. Я должен заметить, что медицинское заключение исключает возможность несчастного случая. Вам придется решить, покончил ли мистер Харш с собой или был убит.

Присяжные вышли и после недолгого отсутствия огласили вердикт: «Майкл Харш покончил с собой в помрачении ума».