Текст книги "Манагер Антон"

Хотя при иных обстоятельствах он, наверное, никогда бы и не заговорил с ней. О чем? Что бы могло зацепить и выделить его из толпы сотен жадных до жизни мужиков, заученными комплиментами начерпавших смелости для знакомства с ней? Значит, эта пьянь рядом во благо. Идти вместе к Ней? Или все-таки убежать и надеяться на новую встречу, где он предстанет в образе поинтересней? Чушь! Боясь бичевания за упущенный шанс, за иллюзорные надежды повторной щедрости судьбы, глубоко вздохнув три раза, он смог отогнать мысль сбежать, быстро взял вещи и подхватил кирпичного под руку.

– Так пойдет? – уточнил он.

– Прекрасно. Меня зовут Виктор Иваныч. Тебя?

– Антон.

– Анто-о-н – г-а-а-ндо… – сверкнул своим пьяным юмором Виктор Иванович, подмигивая, но не закончил. – Шучу, пацан, будем знакомы. Ну пошли. Веди. И осторожнее…

И они тронулись в короткий, но нервный путь. Нервный из-за неудерживаемых Антоном покачиваний Кирпичного, повидавшего, как говорят, жизнь и хорошего, возможно, человека в целом, на поверхности, но это если бы он к Ней никакого отношения не имел и не пытался так тяжело опираться на Антона.

Путь был, как казалось осторожному даже в мелочах сердцу, сорокасемисекундный, но ставший началом чего-то важного в его жизни. Путь, что отделял от места, где была Она. Самая лучшая.

Та, что заполнила счастьем память Антона, сидела неподвижно, словно в сиянии особенного света посреди размытых до серости людей вокруг. Она смотрела непроницаемо и холодно, когда они подходили.

– Это Нелли, – заявил Виктор Иваныч, гирей свалившись на стул. – А это Антоха. Я привел его, нормальный парень. Если возражения, он уйдет. Но я задел его и облил. Пусть посидит, угостить хочу его.

Девушка теперь неприязненно взглянула на Антона, а затем, ни слова не говоря, отвернулась.

Антон, пытаясь сдержать намечавшуюся дрожь в руках и голосе, стоял прямо перед ней. Как же хочется уйти! А лучше убежать, но ведь пьяный Виктор Иваныч начнет орать ему вслед. Только это остановило, но молчание нужно было прекращать.

– Здравствуйте… – голос подвел, и он начал дрябло, как бы извиняясь. – Я, наверное, пойду. Я…

– Да кончай, – сразу перебил Виктор Иваныч. – Усаживайся, братишка. Я тебе сказал, что она будет рада с тобой познакомиться. Ты рада, так?

Нелли снова бросила полный выдавливающего презрения взгляд на Антона.

– Ага, рада, – она не помогала парню. – Но я думаю, что мальчику есть чем заняться и без нас.

Таким пренебрежением в глазах, а сейчас и еле сдерживаемым сарказмом она, безусловно, старалась смутить Антона. А он не мог представить, почему не нравится, столь явно и неисправимо. Даже покраснел – стало душно от переживаний. Официантка принесла заказанный капучино, но прощание так и не придумалось:

– Вот ничего плохого в этом, наверное, нет, если я скажу до свидания. Мне правда пора. Спасибо за предложенный кофе.

Виктор Иваныч поднялся.

– Нее, – зарычал он. – Черт, ты сядешь или как? Ты нисколько не выпил! Ты понял?

Шуршание голосов вокруг прекратилось. На них снова начали смотреть.

– Сядь и молчи, – произнесла Нелли вполголоса. – Только сцен здесь не хватало.

Антон уселся. Толстяк похлопал его по плечу.

– Молодец, парень. Вот так. Поговорите пока, а я немного покемарю, что ли. Немного…

Он закрыл глаза и опустил голову. Нелли грустно посмотрела на него и развернулась, оказавшись лицом к лицу с Антоном.

– Извините, – сказал он тихо. – Я вижу, что вы не рады. Я просто сидел. Я…

Она недовольно дернула плечами.

– Как ты здесь оказался? Если дядя не придет в себя через несколько минут, ты его будишь и уходишь.

Она уставилась на какую-то картинку на стене кафе, как будто ничто другое ее не интересовало.

Антон начал приходить в себя. Кровь перестала бешено пульсировать в висках. Жар прошел. Нелли, несмотря на надменный и хмурый вид, продолжала казаться особенной женщиной, и он был счастлив сидеть рядом с ней.

– Хотите чизкейк? – предложил он, заметив перед ней тарелочку с крошками.

– Нет, спасибо. И не затрудняй себя смол-током.

Он снова смутился и рухнул в бездну непонимания такого беспричинно жесткого отношения к себе. Несколько минут они молчали. Виктор Иваныч сопел, сквозь дрему удерживаясь на стуле.

Антон взглянул на Нелли. Он думал, как изменить тупую и непонятную ситуацию – ну не красив он, ну не богат, и это видно, да. Ну прогнулся он перед другим мужчиной, чтобы не злить его – а настоящие женщины презирают хлюпиков, не готовых конкурировать до конца. Избегают таких мужчин. Но! Не настолько он неприятен, чтобы вызывать у Нелли тошноту. Да и глупо сидеть молча рядом с по-настоящему красивой женщиной.

– Не надоело пялиться на меня? Ладно. Вставай и иди, пока этот спит, – резко оборвала тишину Нелли.

Антон вдруг улыбнулся.

– Извините меня, но на вас смотреть прямо секс… И мне нечего больше делать.

Она раздраженно вздохнула:

– Туповат совсем, да? – и отвернулась.

Почувствовав внезапный прилив сознания и словно вдохновенный порыв, Антон начал цитировать вполголоса, как бы для себя:

 
Все в ней гармония, все диво,
Все выше мира и страстей;
Она покоится стыдливо
В красе торжественной своей;
 
 
Она кругом себя взирает;
Ей нет соперниц, нет подруг;
Красавиц наших бледный круг
В ее сиянье исчезает.
 

Девушка не шевельнулась, но Антон чувствовал, что она еле сдерживает улыбку.

– Мы, наверное, больше не увидимся, – сказал он, – поэтому я скажу, что мне никогда не встречалась такая красивая женщина, как вы. Вы классная! Вы восторг! Вот.

Она повернулась и взглянула прямо в глаза. Что-то изменилось в женщине, она плеснула света на Антона, какой из ничтожного, скрюченного, обиженного и осторожного старичка стал превращаться в самого себя.

– Я знаю, что нравлюсь. И многим, – улыбаясь только взглядом, произнесла Нелли, – а ты странный. Или ладно – вы.

– Странный, потому что вы мне кажетесь красивой, и всё?

– Да ладно, и все! Больше ничего не надо? Или хочешь меня?

Антон не знал, что ответить – он больше, чем просто хотел ее. Он, осторожный с рождения, был готов на все. Ради нее. И ощущение в сердце закрепилось, видимо, навсегда. Как же она не чувствует того же? Как?

Да, он простой парень, не красавец, пусть и не бездельник, но без нормальных денег, что вряд ли, скоро появятся. Но готов оберегать, защищать, вкалывать. Ловить любое движение души, предвосхищать желания. Безответно, не требуя ничего взамен. Лишь бы она получала, что хочет. Чего достойна. А достойной она казалась всего лучшего. Самого лучшего в мире.

– Ау, вы меня слышите? Я забыла, как зовут-то?

– Антон. Вы часто приходите сюда?

– Странный вопрос. Лучше расскажи еще один стишок – мне нравится, это такая редкость в наше время. Стихи. Многим рассказывал, да?

– Я только вам рассказал, – не задумываясь, соврал Антон. – Это не мой. Это Пушкина.

Антон захотел зацепить ее крутостью, чтобы она оценила, какой он замечательный парень, яркая личность и вообще выделяется. Но не раздражая ее комплиментами – с такой внешностью она, наверное, слышала их миллиард раз лет с шестнадцати. И вдруг ляпнул банальность:

– Это приятное место, – начал он. – Вот только погода не супер, да?

Случайный вопрос исчез в сознании обоих с внезапным пробуждением Виктора Ивановича. Кирпичный толстяк вскинул голову и потер глаза.

– А сколько времени?

– Витя, пора рассчитаться, и твоему дружочку тоже, наверное, пора, – спокойно произнесла Нелли, ласково погладив по руке толстяка. – Пора отсюда. Пора нам всем.

– Эй! Счет нам! – захрипел Виктор Иваныч, а потом и закашлялся. – Смутно тебя помню, паря, но давай, пока, она говорит, нам пора.

Антон, неосознанно лелеявший надежду, что толстяк окажется ее папой или родственником подальше, сник, когда услышал имя «Витя», но не подав виду, встал. Глаза опять стали прикованы к полу, а не к ней. Опять душно. Опять почувствовал двойную вибрацию сердца в груди.

– Долго ждать там? – Иваныч снова крикнул в сторону бара, а потом спокойно начал улыбаться Нелли. – Не получат чаевые.

– Вот правильно, Вить, расплатись картой, – поддержала вдруг Нелли, оживившаяся поглаживанием толстяка по руке. – Не первый раз зовешь, поэтому не надо на чай сдачу оставлять.

Про Антона забыли. А его снова разрывало: с одной стороны, так не хотелось уходить от Нелли, как бы она жестко с ним ни разговаривала (а она разговаривала!), с другой – Виктор Иванович снова мог ляпнуть. Лучше уйти, оставив образ в сознании! Ее образ… И возвращаться, когда захочешь… Главное – запомнить образ по максимуму, чтобы понять, откуда и почему появилось это молекулярное притяжение! А тянуло Антона к Ней больше, чем телом. И чем же? Ну не разумом ведь! Странное ощущение! Такое беззащитное, открытое и искреннее. Неподвластное. Неостановимое. Бесконечно приятное, разгоняющее возбужденную кровь свежим и радостным потоком. Ух ты! А может, это любовь? Та самая? С первого взгляда? ЛЮБОВЬ?!

Антон, запутавшись в пронизанных чувствами мыслях, решил, что точно пора уходить. И срочно. А лучше бежать! И побыстрее. Но не так, как задумал вначале.

Подошла официантка и после утомительно-неискреннего, бесцельного, но стандартного вопроса о том, все ли понравилось, предложила расплатиться. Кирпичный полез в кошелек и начал медленно из него вытаскивать мятые бумажки. Потом достал пятитысячную купюру и снова убрал.

– Вить, ну расплатись картой-то, и все, – снова предложила Нелли. – Всех задерживаем твоими манипуляциями. Пусть обычные деньги лежат на всякий случай. А когда карта есть, то лучше картой.

– Или телефоном, если карта к нему подключена, – добавил Антон и сразу был шокирован тем ненавидящим взглядом женщины, какую, казалось, заинтересовал стихами, а может быть, на микрон – собой. С чего вдруг такое? Ведь он хотел помочь.

Нелли дотронулась до шеи Виктор Ивановича, словно намереваясь его погладить:

– Ну карта-то у тебя есть? В двадцать первом веке живем, Вить.

Она ласково погладила его по спине и убрала руку сразу, как только он достал карту «Мир» из кошелька.

– У вас c «ПэйПасс»? – спросила официантка.

Кирпичный поднял на нее пьяные глаза, потом перевел на Нелли.

– Да не думай, Вить, просто вставляй карточку в устройство у девушки. И все. Потом код введи.

Сказав это, женщина немедленно залезла в сумочку, достала розовый iPhone и стала что-то записывать в нем. Глаза ее, само внимание и концентрация, попеременно то прилипали к экрану смартфона, то к терминалу в руках официантки, пока Кирпичный вводил код – медленно, потому что, во-первых, как всякий пьяный, он старался быть аккуратным и быстрым, как ему казалось, а во-вторых, подушечки его огромных пальцев были раза в три больше кнопок.

Как только послышался шорох вылезающего чека, Нелли, продолжая держать свой телефон в руке, другой вдруг попыталась помочь вытащить карту. Она сделала это резко, Антону показалось, неоправданно резко, и карта, выскользнув, свалилась сначала на стол, а потом и на пол.

– Ничего страшного, – включилась официантка. – Я подниму.

– Нет, я сама.

Нелли потянулась за карточкой, медленно вернула ее на стол Кирпичному и продолжила что-то быстро записывать в телефоне. Это выглядело для Антона на удивление ловким, быстрым до профессионализма. Движения Нелли, ее концентрация на двух действиях сразу, почти синхронных, лишь с ей понятным сценарием, опять поразили Антона. «Как сцена из фильма, – подумал он. – Она не простая. Точнее, не просто красивая. Классная».

– Ну все, Вить, я в дамскую комнату. Забирай свою карту. Прощайся со своим другом.

Они ушли одновременно с официанткой. Виктор Иванович, четверть часа назад клонившийся в сон, начал сам себя бодрить, похлопывая по щекам. Убрал карточку в кошелек, аккуратно сжимая ее своими здоровенными пальцами. Заметив Антона, протянул натруженную руку.

– Ну, нормально, парень, посидели? Без обид, – больше утверждал он, чем спрашивал. – Ну давай. Пока.

Антон пожал руку и пошел к выходу. А что оставалось делать? Инфантильно надеяться, что она выйдет и сама предложит поехать вдвоем? Или же ответит на его предложение? Он мог бы предложить, ибо боялся Нелли не так неистово, как впервые, продолжая неудержимо стремиться каждым атомом сердца. Несмотря на ее ледяной взгляд, когда он напомнил про оплату через телефон. Да пусть миллиард раз так посмотрит! Главное, на него!

В потоке мыслей Антон вышел из кафе и встал у входа, будучи незаметным для парковки, что была за углом. Он решил подождать, чтобы еще раз увидеть Нелли. Ее походку. Запомнить и прочувствовать момент. Возможно, на всю жизнь. Большее не складывается. Судьба решает.

Антон не знал, долго ли ждать. Закурил и поднял глаза к чистому, не усыпанному ватой облаков звездному небу. Обожал на него смотреть. Настолько это душевно нравилось, что и деньги заплатил бы за удовольствие. Абсолютная красота. Абсолютная глубина. Самая величественная в мире картина.

Через пару минут показались Нелли с Виктором Ивановичем. Свернули в сторону парковки на дорогу, отделявшую ее от торгового центра, где было кафе. Машин, припаркованных, уезжающих, приезжающих, несмотря на поздний час, было немало.

– Ну все, Вить.

– Да поехали.

– Нет, Вить, не могу сейчас. Рада знакомству, но в другой раз.

– Да поехали!

– Вить, у меня подруга рожает сейчас, мне надо быть там. Вить, отпусти мою руку.

– Да ладно.

– Прохладно! Подруга, говорю, рожает, и я поеду к ней.

– Какая подруга, едем в гостиницу. Щас такси ловим и едем. Подожди. Щас.

– В какую гостиницу? Вы чего? Давайте потом созвонимся.

– Нет, едем!

– Успокойся!

– Едем!

– Витя, вы… Отпустил руку, я сказала. Ты меня тащишь, что ли, куда?!

Она резко освободилась от Виктора Ивановича. Сделала пару шагов к краю тротуара и начала голосовать. Через секунду рядом остановился черный «Гелендваген». Она потянулась к двери, но Кирпичный и не думал успокаиваться. Он быстро подошел, что было удивительно для тяжелого тела, и дернул Нелли к себе. Она поскользнулась и лишь чудом не упала, вцепившись двумя руками в его плечо.

Кровь взорвалась в висках Антона. Адреналин залил тело через секунду. А еще через пять он добежал до них и с размаху, целясь в голову, кулаком влетел в скулу этому старому козлу – по-другому Антон никогда больше его не называл. Козел молча повалился.

– Ты? – Нелли, стоявшая в метре, была удивлена, но без радости.

Ее испуганный взгляд затуманивался: словно бы она смотрела сквозь него. Это продолжалось с минуту, вдруг оборвавшуюся криком Нелли:

– Эй! Эй, не надо!

– Что? – не понял Антон.

– Не надо! Стой! Они не вместе.

– Кто не вместе?

В этот момент он ощутил движение сзади – темное, молчаливое и стремительное – но повернуться не успел.

– Стой же! Стой! – это были последние слова Нелли.

Антон почувствовал уверенный, плотный удар по затылку чем-то тяжелым – железом или камнем – ноги подкосились, и черная мгла поглотила его в мгновение.

Глава 7

И есть несчастному надежда, и неправда затворяет уста свои.

Иов 5:16

Медленно открыв глаза, он понял, что лежит, видимо, на диване. На краешке, держа его за руку, сидела женщина. Та женщина. Нелли внимательно на него смотрела и молчала.

Антон повернул голову и огляделся: вокруг была светлая комната – обои под белый кирпич, такого же цвета огромный шкаф. С ним вяло контрастировали бежевые, раскиданные по углам кожаные кресла с диваном и пять здоровенных, расставленных в кремовые горшки полутораметровых пальм – искусственных и будто изнутри подсвеченных какими-то дизайнерскими диодами. Они же были и на потолке. На стенах в тонких рамках висели будто застывшие в безумных хороводах черно-белые треугольники. В лжекамине мерцал огонь. И больше ничего, кроме здоровенного телевизора, здесь не было. Антону не приходилось бывать в настолько стильных интерьерах. Дизайн казался «женским», но близким и милым, – по-настоящему понравился. И все выглядело дорого.

– Здесь классно. Цветы, обои. Да. Круть! Это вы сами сделали?

– Можно представить меня измазанной краской и с мастерком? Ремонт делают строители. А квартирка взята в аренду.

– Мне дико нравится. Я как дома. Чувство родного места.

– Чего? Прямо родного?

Она улыбнулась и взяла его за запястье, прощупывая пульс.

– Ну, пульс в норме. А здесь неплохо, это да. Чай-кофе будем? Или водичку?

– Спасибо.

– Что спасибо? Таращиться не надо. Да, ты у меня дома. По голове из-за меня прилетело, поэтому вот так.

– Чай. Я буду чай.

– Налью. И не волнуйся – я медучилище закончила. Ранка невелика и обработана. Понятно, почему мы здесь, а не в больнице? Там бы в коридорной очереди до сих пор пришлось сидеть. Да и скорую не хотелось ждать на холоде.

– Конечно! Спасибо.

– Как голова? Гудит? Болит? Что?

– Так, чуть-чуть ноет, – он дотронулся до затылка. – Там шишка.

– Небольшая шишечка есть. Пройдет.

– Если трогать, то болит, а так нет.

– Не надо трогать. И бояться не надо: ничего страшного нет.

– А дальше? – Антон приходил в себя, радуясь ее вниманию, неважно, искреннему или порожденному его мечтами. Она только с ним в эту минуту, и нет ничего важнее в мире.

– А дальше не стала по медицине идти. Скучно. Но повязку наложить или укол – это с закрытыми глазами сделаю.

– Я про голову свою. Ничего больше не нужно? МРТ там, КТ? Обычно это…

– Нет. И повязка не нужна. Там просто гематомка. Малюсенькая.

– Понятно. Это тот Виктор Иванович меня? Вот же толстый козел!

– Точно! Молодец! Так и будем считать. То есть называть его, – она улыбнулась. – Толстый козел. Хотя лучше забыть этого. Козла.

– Наверное.

– А ты вообще ничего не помнишь? После удара?

– Нет. А что потом было? Ментов вызвали?

– Зачем? Он убежал. А тебя сюда привезли. Водителю спасибо, помог затащить – какой же ты тяжелый. Я забыла, чай ты хотел или кофе?

– Тоже забыл. Чай, наверное, но я могу и сам сходить.

– Как угодно. Тогда вон туда в коридор и налево, на кухню, – Нелли залезла с ногами на кресло и начала щелкать пультом от телевизора. – В холодильнике берем все, что хочется, там много всего.

– Спасибо. Кого-то ждете в гости?

– Нет. Просто ненавижу готовить. Но люблю, когда полно еды. Лучше выбросить потом, чем вдруг окажется, что не хватает. Таким, как я, готовка, стирка и всякая домашняя работа не в радость, – она снова улыбнулась каким-то параллельным своим мыслям. – А может выпить хочешь? Чуть-чуть, а? Много нельзя с таким ушибом. Бутылки в тумбочке возле холодильника.

Антон, оказавшись на кухне, удивился как ее золотисто-черной плитке, одинаковой на полу, и на стенах, так и найденному вину: бутылок двадцать, не меньше.

– А вам чего и сколько? – крикнул он из кухни.

– Просекко. В бокал на ножке. Полный. И в холодильник поставьте сразу. Там сок, кстати, гранатовый есть. Он полезен для восстановления сосудиков.

– Спасибо!

– …и вода на нижней полки. Лед, если любим, в морозилке кубиками.

Он налил немного вина из бутылки с надписью Prosecco, включил бирюзовый электрочайник, бросил пакетик «Твайнингс» в кружку и сел ждать, продолжая разглядывать кухню – хотел запомнить каждый элемент. Каждый атом. Прочувствовать, почему она выбрала такую квартиру: из-за светлого стиля, словно разбитого дизайнером в отчаянном приступе удачно продаваемой экспрессии, или потому что богаче не смогла найти? Стильно или дорого? Чего ей хотелось в жизни больше? Антон не знал, окажется ли здесь заново, полагая, что за вежливостью случайного спасения от Виктора Ивановича будущего с Такой девушкой не последует.

Она зашла через минуту, не замечая, или наоборот, умышленно обращаясь к нему снова то на «ты», то на «вы»:

– Действительно есть не хотите? Нисколечко? Стесняться нечего – в холодильнике всего полно. Колбаски разные, сыры… Икру смело берем! Шоколадки…

Антон кивнул, благодаря, а потом помотал головой, отказываясь. Он мог бы, конечно, поесть, никогда не отказывался, но сейчас, будучи как на экзамене, стремился казаться лучше, выверял каждое действие, каждое слово, без колебаний отказываясь от себя: от части, что могла бы Ей не понравиться или смутить. Да и голова болела.

– Спасибо. Нет.

На этот раз удивилась Нелли. Она приподняла брови, что вдруг придало лицу высокомерное выражение. Или обиженное презрение. Антон не мог понять.

– Смеешься? В России можно купить все что угодно! Стать кем хочешь. Жить как хочешь. Если есть деньги, конечно. А уж еда, развлечения и близость – это всем доступные удовольствия. Глупо аккуратничать, ведь жизнь одна. Зачем чепуха типа «это неудобно» или «мне это нельзя», а? Чтобы раз в год чужой человек сказал, что ты хорошо выглядишь? А это искренний комплимент или из вежливости, а? И редкая похвала достаточна тебе? Нужна? А? Какая же глупость отказывать себе в телесных удовольствиях. Просто чушь! Поэтому не скромничай и бери любую жрачку. И налей вина. Или виски, а? Ты мужчина, вы все любите виски.

– Но мне вполне хватает чая. Я не пью без повода, – соврал Антон.

Потом подошел к холодильнику, откуда достал тостовый хлеб, нарезку с ветчиной – и выложил все на стол.

– Вы всегда такая с людьми, с кем видитесь впервые?

– В смысле? Нет. Не совсем… Наш случай особый, не так ли? – она бросила быстрый внимательный взгляд, и он сразу же вспомнил, как в кафе Нелли смотрела попеременно то на терминал, то на карту кирпичного мужика, одновременно набирая что-то в своем смартфоне.

– Вы-то как?

– Нормально. Мне-то что станется. Скажи лучше, как у тебя голова? Полегче? Не мутит?

Антон стал уверять, что ему лучше. Когда он впервые вставал с дивана, немного покачивало, но после пары глотков чая, а особенно после сэндвича с «очень-очень вкусной ветчиной», туман полностью освободил пока тяжелую голову, он пришел в себя, а через час станет вообще…

– Расскажите мне о себе, – прервала его Нелли. – Что вы делаете?

Антон колебался. Но стыдиться своей профессии абсурдно, и нужно, чтобы она знала.

– Я работаю в автосалоне на Спортивной, – сказал он, решив наполнить просекко второй бокал, для себя. – Машины продаю.

Он представил свою работу и ожидал ее реакции.

– Прикольно. И нравится?

– По-разному. Это дает немного денег, но я надеюсь заняться чем посерьезней, – соврал он о работе, что полностью устраивала, даже радовала, и вряд ли хотелось заморачиваться о других сферах.

– Никогда бы не подумала, что такая работа может давать нормально монет. А сколько получаем?

– Честно говоря, я зарабатываю тысяч семьдесят в месяц… Но один раз двести было, – признался он. – У нас обычный автосалон, да и город невелик.

– А раньше было нечестно? Забавная фраза. Но теперь я понимаю, почему ты предпочел чай, а не вино.

Несколько секунд они молчали. Она смотрела в окно, позабыв об Антоне. А он не знал, как продолжить сдутый на деньги разговор.

Их социальные уровни отличались, и не меньше чем на три сотни тысяч рублей в месяц.

– Я кроме продаж ничего не умею, да и что, например? Пытаюсь сейчас учиться программированию приложений для смартфона. Но это пока хобби. И на занятиях мне препод чаще тройки ставит. Да. Я не суперпрограммер, нет способностей, больше желания освоить что-то, что может пригодиться. Не знаю…

– Зачем? Не лучше ли кайфовать, делая то, к чему способности?

– Это да. Но я обычный. Вообще. Как у большинства, у меня нет явных талантов. А программирование – это запасной аэродром. Правда, не первый.

– Что это значит?

– Знаете, раньше родители часто говорили детям: получи профессию, освой ремесло, чтобы всегда иметь доход, а потом занимайся творчеством – тем, что душе угодно. Слышали такое?

Нелли кивнула и перевела взгляд на бутылку просекко. Антон повторил ей и продолжил:

– У меня есть ремесло. Даже два. Я механик по автомобилям. И менеджер по продажам. Второе зыбко, но с голоду я не пропаду, хотя и миллионером не стану. Да, хочется нового, скрывать не буду. Да и денег побольше. Вот… Но я начал учиться созданию приложений для телефонов.

Антон не понимал, зачем ей это, интересно ли вообще слушать, но продолжил.

– Попробую в этой сфере поучиться, а может, и поработать. Программисты сейчас нужны, и это несложно, и возможности есть: как раньше любой конторе нужен был сайт, так сейчас нужно приложение. Плюс на рынке много универсальных приложений и развлекалочек для пользователей. Море возможностей. Сфера развивается безумно. Может, получится и у меня. Поучаствовать. А может, и нет. Брошу, если не сложится.

– Ладно, хватит, а то прямо как на собеседовании, – вновь перебила Нелли.

– Я просто честно рассказал, грузить не хотел.

– А как в автосалон попал?

– Устроился обычным механиком после ПТУ, а его закончил по автомобильному ремонту. Покрутил гайки год, купил костюм и пришел к руководству проситься в продажи. Подождали, когда кто уволится, и предложили попробовать. Месяц не получал ничего, учился работе с клиентом в шоу-руме, комплектации машин, этапам сделки, оформлению и так далее. Через месяц первая сделка, ну а потом пошло-поехало. Сейчас все нормально, я делаю план по продажам.

Нелли перевела на него скучающий взгляд.

– Чудесно. Значит, в этом способности, раз план делаешь?

– Я чувствую, как общаться с людьми. Знаю слова, каким доверяют, нужные интонации. Понимаю, когда лучше улыбнуться, а когда ответить клиенту «нет», чтобы он принял нужное тебе решение. Это легко для меня – я доброжелателен. Я никого не обманываю, поэтому никаких противоречий, моральных сомнений в работе в продажах у меня нет. И она пока устраивает.

– Прекрасно. А что же дальше?

– Пока работа в автосалоне и программирование. Точнее не могу сказать, но я нередко об этом думаю, – Антон вытянул длинные ноги в сторону плиты, наконец расслабившись. Блаженство было вот так вот просто разговаривать с такой женщиной, и он совершенно забыл, как они познакомились с Нелли. Да, эта квартира – точно лучшая, где ему приходилось бывать, все приятно сердцу.

– А где ты живешь? – попросила Нелли, видя, как Антон продолжает крутить головой, разглядывая все вокруг.

– У меня комната в двушке на бульваре Ельцина. Во второй мой приятель живет, мы знакомы кучу лет. Там неплохо, но, конечно, не сравнить с вашими апартаментами.

Антон бессознательно всегда подкидывал маленькие комплименты. Это были просто слова, а не деньги, их не было жаль.

– А что за приятель? – спросила Нелли, озадачивая Антона, не понимавшего, действительно ли ей интересно.

– Его зовут Иван. Он блогер и пишет о других городах и странах. Раз в три месяца путешествует. Геожурналистика в основном, но иногда и политические обзоры. О нашей стране много пишет. Следит за работой властей. Неплохо для провинции зарабатывает, но все посылает своей бывшей жене.

– Ну не такая здесь и провинция. Обычный подмосковный город. Тихий. Милый… О браке понятно. Хотя каждому свое, но мне комфортнее пока оставаться свободной.

– А вы чем в жизни занимаетесь? – сказал Антон, пытаясь успокоить буйство в груди от осознания радостной новости, что Она свободна.

– Я немного модель. Это приятная работа и хорошо оплачивается. Кстати, однажды, когда начинала в этом бизнесе, работала на Московском автосалоне в Крокусе. Стояла возле машин с другими девочками. Ноги к вечеру как бетоном наливались! Уставала дико. И так неделю. С тех пор никаких выставок. Только фоточки или подиумы.

– А где вас снимают?

– Меня знают в больших агентствах. Я работаю только с приличными. Это дает нормально денег. Позирую чаще в Москве, но приходится и летать. Сочи, Питер, Камчатка. В Калининграде была. Город наш, российский, но дважды границу перелетали. Вот так! Знаешь, где это?

– Знаю. Там могила Канта.

– Да? Ну, наверное. Еще я в Крым по работе летала, на сессии. Правда, совсем эпизоды. Да… Мне нравится, когда командировки организуются. Движуха. И жизнь! Самая настоящая жизнь.

– Классно, когда нравится работа. – Антон был рад, что она модель, а не шмара, как поначалу горестно казалось. Даже стыдно стало. Впрочем, чувство мигом стерлось затуманенной надеждой на новую жизнь с Ней. Парнем ли? Другом без секса? Или одним из поклонников на разрешенной километровой дистанции? Встречаемым случайно раз в год знакомым? Все равно! Лишь бы быть с ней.

– Это да, работа замечательная, – было видно, что Нелли нравится с ним болтать. – И есть подарочки. В прошлом месяце, например, я позировала для одного дистрибьютора вина у нас в стране. Мне подарили три ящика с разными бутылками вдобавок к гонорару. В прошлом году мне пришлось участвовать в рекламе для одного автомобильного, кстати, завода – я была лицом марки! И вместо оффера я получила машинку! Дороже оффера. А потом продала ее. А однажды один издатель журналов дачный участок предложил, взяла, пытаемся с одним другом – дизайнером – создать проект, может, и до строительства домика дойдет. Это неплохая работа. Грязноватой может быть, да, но каждая девочка сама решает. Это только ее выбор.

Антон, еще больше обрадовавшись последней фразе, повторил, что это отличная работа.

– Да. Не те, конечно, деньги, что в Париже или Нью-Йорке. Но и могло быть не так радужно. А так… Без кругов ада. Без козлов. Да, это важно, у меня без козлов в работе, – сказала с улыбкой Нелли. – А я уверена, что вы меня приняли за шлюшку, прочитала в ваших глазах. Это так?

Он смущенно посмотрел на нее.

– Нет. Точно нет. Я бывал в клубах и могу узнать такую с первого взгляда, не ошибаясь. Не ваша тема.

– А хочешь знать, как я познакомилась с тем козликом? Признай, интересно же, да?

– Положим, но вы можете не объяснять, – Антон не сказал, что до Виктора Ивановича он видел ее с другим мужчиной. Там же.

– Мне было скучно. В такие дни охота почудить. Например, заехать в торговый центр. С кучей этажей. Попросторнее. Взять мелкую чепуху в магазинчике и пройти мимо грустного охранника на выходе. А я бегать люблю. Как фитнес. Могу пробежаться и в платье. В широком. Сарафане, например… И вот выхожу из магазина с вещичкой. Охранник за мной. И побежали. И мы носимся по этажам, и носимся, и носимся… Не по «Генералу», а по крутому. По ГУМу, например. Все оборачиваются. Мужчины в первую очередь. Кто-то подключится и тоже погонится за нами.

Глоток просекко на секунду прервал рассказ, и Нелли продолжила:

– Нет. Никто не подключится. В стране всем плевать на всех. Это главное правило. Но будут снимать на телефон… Минут десять точно побегаем. А потом извинюсь, верну вещичку. Поржем и разойдемся. Красивой девушке простительно многое… А можно пойти в ресторан, лучше в сетевой, чтобы без унылых снобов. Или в кофейню, как, например, в такую, где мы встретились. Представляешь?

– Конечно, Нелли.

– Вот. И там, в кофейне или ресторане, заказать стакан воды, сев поближе к одинокому человеку. Всегда есть обедающие в одиночестве. И как бы ни пялился он в телефон, голову приподнимать будет – а тут ты. Смотришь на него влюбленными глазами. Пронзительно и ласково. Вздыхаешь, опуская взгляд… Можно долго так переглядываться. А потом подойти со словами: «Ох, как долго я тебя ждала», – и сесть за его столик. Слова из старого фильма, помнишь? По телеку часто показывают. Там в электричке люди встретились. Неужели не смотрел? Хорошее кино.