Текст книги "Пора в отпуск"

Я же всё-таки немного доктор

Болезнь романтичных барышень, или Несколько зарисовок о туберкулёзе

В серии рассказов о психиатрической клинике я уже упоминал чудесный минский автобус, треть пассажиров которого покашливает, треть разговаривает сами с собой, а от трети пахнет спиртом и лекарствами. Все потому, что в конце маршрута располагаются крупнейшие республиканские центры фтизиатрии и психиатрии.

Однажды утром наша студенческая группа, находясь в тихой панике, выгрузилась на конечной остановке этого автобуса, у ворот центра фтизиатрии, где нас ожидал полугодовой цикл по чудесному заболеванию под названием туберкулёз.

Почему чудесному? Ну как же. Туберкулёз вошёл в моду ещё в XIX веке, когда бледные, астеничные барышни медленно угасали, пописывая мрачные плохие стихи, и посылая таким же бледным юношам засушенные розы. Они ездили лечиться на воды, изящно прикладывали к окровавленным губам батистовые платочки. А потом лежали в гробу такие красивые. Очень романтично. Ещё туберкулёз подстёгивал половое влечение, что для викторианского общества вообще порнография. Насчёт полового влечения не знаю, не проверял.

Вернёмся в современность. Заранее ожидаю шквала вопросов: можно ли заразиться туберкулёзом в общественном транспорте? Не буду пугать, но с вами этот процесс, скорее всего, уже произошёл. И неоднократно. Палочка Коха попадает в организм, где ваш иммунитет набрасывается на неё, агрессивные лейкоциты нападают на болезнетворного чужака, закрывают его своими телами, вокруг палочки образуется известковая или соединительнотканная оболочка, в которой палочка грустит, тоскует и хиреет. Совсем как барышни XIX века.

Но вы же полноценно питаетесь, не курите, принимаете витамины, в детстве вам сделали прививку от туберкулёза, ведь так? Тогда туберкулёза можно почти не бояться. Если же в одной с вами квартире живёт родственник, покашливающий в платочек, то бегите. Тут уже никакого иммунитета не напасёшься.

Это теория. Теперь о практике.

Преподаватель

Наш преподаватель, доцент кафедры фтизиатрии Павел Степанович Кривонос (защитивший кандидатскую по теме «Туберкулёз у лиц, страдающих хроническим алкоголизмом»), любил приговаривать:

– Кровь фтизиатра дорого стоит, потому что из неё можно делать прививки от туберкулёза, а если я ещё раз увижу, что вы, Павел Владимирович, рукавом дверь открываете, то я всей вашей компашке двойки поставлю.

Через пару занятий мы привыкли и стали открывать дверь локтем.

Пациенты

Наблюдаем в окно как группа маргинальных личностей в больничных пижамах ковыляет по мокрому снегу к дырке в заборе, курит за территорией центра, а потом гуськом направляется в сторону ближайших домов частного подворья.

– За самогоном потянулись, – вздыхает Павел Степанович.

– Может, выгнать их за нарушение режима?

– У них открытая форма, – качает головой доцент. – Бывшие зеки. Бомжуют теперь. В их среде ходит информация, что если совсем запустить туберкулёз, то при определённом везении можно получить от государства квартиру для отдельного проживания. Вот и бухают вместо лечения. Таблетки только на них переводим. Половину в унитаз выплёвывают. Вместе с кусками лёгких.

– Квартиру правда дают?

– Я вам этого не говорил, – хмурится преподаватель.

Стоим во дворе, ждём, когда появится пациент, которого нам отдали на курацию. С неба (на самом деле из окна второго этажа) доносится громоподобный голос Павла Степановича:

– Петров!

Тишина.

– Петров, я тебя вижу! Даже не думай прятаться!

Из-за стены показывается небритый мужичонка в больничном. Держит руку за спиной, прячет дымящийся чинарик.

– Петров, у тебя какой диагноз?

– А чё? Тут у всех один диагноз.

– Так чего же ты с этим диагнозом куришь?

– А чё?

– Ничё! – огрызается доктор. – За территорию иди. Курение на территории медучреждения запрещено.

– Какой туберкулёз?! – возмущается возле лаборатории пациентка лет сорока. – Туберкулёз – это когда кровью кашляют. А я не кашляю вообще. Врачам этим лишь бы денег вытащить. Я жаловаться буду! В Минздрав! Президенту!

У пациентки туберкулёз почки.

Санаторий

Занесло меня как-то по делам в славный город Богушевск. Славен он тем, что находился в нём санаторий для больных туберкулёзом. Первый этаж здания загородили решётками и свозили туда больных «зеков», а второй отвели для «гражданского» населения. Очень приятное соседство.

Приезжаю на электричке, около вокзала тусуется полдесятка мужичков в синих телогрейках. На спинах большими буквами «Туберкулёзный санаторий». В санатории отбирают свою верхнюю одежду и выдают вот такие телогрейки. Прохожие обходят компанию за полкилометра. А этим того и надо. Купили в магазине бутылочку и распивают прямо на улице.

По субботам в санатории танцы. На свидание приходят дамы и кавалеры. У каждого второго БК+. Санитарки ругаются. Пациенты мажут ручки дверей мокротой.

– Психология, – качает головой врач-фтизиатр. – Заразился сам – зарази другого.

Морг

Кафедра патанатомии – больничный морг. Преподаватель вскрывает тело умершей от туберкулёза девочки лет десяти. Под ножом то и дело хрустят кальцинированные туберкулёмы. Мы в масках, перчатках, но всё равно страшно.

– Не бойтесь, – ворчит преподаватель. – Она уже мёртвая. Живых бояться надо. Они опаснее.

В графе «Причина смерти» пишет «пневмония».

– Приказ Минздрава – снизить смертность от туберкулёза. Но я вам этого не говорил.

Вредные привычки

Вредные привычки неискоренимы. Даже в самом здоровом обществе будут алкоголики, наркоманы и любители каждые пять минут выкладывать селфи в Инстаграмм.

Зависимый человек подчас отлично понимает, что с ним происходит, но сделать ничего не может. Алкоголик теряет семью, работу; наркоман продаёт квартиру и живёт на улице. И все они приближают день своей смерти. И не надо рассказывать про бабушек, которые в сто два года попивают вино из горла, не выпуская дымящуюся беломорину изо рта. Исключения скорее подтверждают правила.

Больше всего зависимых людей я встретил, когда устроился санитаром в реанимацию, специализирующуюся на пациентах наркологического профиля. Но первая встреча произошла намного раньше.

В конце 1990-х я работал санитаром в районной больнице небольшого городка и учился в медицинском училище. Сижу как-то ночью в коридоре на широченном подоконнике, курю в форточку. Больница спит, поступающих мало, делать абсолютно нечего. Напарник храпит в подсобке, мобильников и Пикабу ещё не изобрели. Так что остаётся только курить и любоваться лунным пейзажем, а точнее шиферной крышей морга и пытаться разобрать надписи, которыми пациенты покрыли весь подоконник. Надписей так много, что местами белая краска подоконника исчезла совсем. В основном что-то из матерно-уголовного фольклора, но встречаются шедевры. Мимо, зевая, проходит один из дежурных хирургов, Николай Павлович. Ему тоже скучно и нечем заняться. Вот он и решил поболтать с молодёжью.

– Куришь?

– Ага, – кивнул я. – Дать сигарету?

– Давай, – Николай Павлович щёлкнул зажигалкой, выдохнул в форточку дымное облачко. – А я позавчера вот такому вот курильщику ногу отрезал.

Я чуть не подавился заграничной «элэминой».

– Как это? Зачем ногу?

О вреде курения я, конечно, знал. О раке лёгких и гортани, о язве желудка и прочих прелестях. Но чтоб ноги? Где сигарета, а где ноги!

– А про ноги курильщика не слышал? Так я расскажу, – Николай Павлович с видимым удовольствием затянулся и вытряхнул серый столбик пепла на улицу. – Есть такое заболевание – облитерирующий эндартериит, в просторечии «ноги курильщика». От сигарет часто сужаются сосуды, которые могут воспалиться. А там – нарушение питания тканей, некроз, язвы на ногах, гангрена. Ну и ампутация.

Николай Петрович неспешно докурил, выбросил фильтр в окно и кивнул.

– Пошли, познакомлю. Он всё равно не спит.

Мы поднялись на второй этаж в хирургическое отделение. В полутёмном коридоре, за столом, накинув на белый халат цветастую больничную пижаму, дремала медсестра.

– Катя, не спать! – вполголоса сказал хирург.

– А я не сплю, – не открывая глаз, отозвалась Катя. – Вы куда?

– В пятую, к Иванову.

– Скажите ему там, чтоб прекращал, уже в коридоре запах чувствуется.

– Так сама бы и сказала.

– Я с ним драться не буду. Вчера вытащила из-под подушки пачку, так выполз в коридор и ныл, пока не отдали.

– Поговорю, – пообещал доктор.

Мы вошли в палату. На койке у окна, облокотившись на подоконник, сидел полный пожилой человек и курил в форточку. Увидев хирурга, тут же выбросил окурок и сделал вид, что любуется пустынной грязноватой улицей и жёлтым фонарём.

– Иванов, – шепотом сказал Николай Павлович. – Мы все знаем, чем ты тут занимаешься. Не разводи детский сад.

– Так я пробовал, – виновато улыбнулся Иванов. – Сил нет. Я ж всё понимаю, но не могу их выбросить, окаянных.

– Я вот будущее светило медицины к тебе в гости привёл, – сказал хирург. – Похвастаешься?

– Отчего же нет, – пожал плечами Иванов.

Он потянул за простыню, привязанную к спинке кровати, неловко повернулся и поднял одеяло. Ног у пациента не было. Первую ампутировали давно, успела сформироваться и затянуться кожей культя. Вторую удалили не больше двух дней назад. Она была закрыта повязками.

– С чего начинать? – пациент поднял взгляд на хирурга.

– С самого начала, – подсказал врач. – Ты свой диагноз лучше меня знаешь.

– Ноги у меня начали болеть. Я на стройке работал, всегда ходил много. Никогда не жаловался. А тут пройду метров пятьсот, и в голенях как отвёрткой кто ковыряет. Посижу, отдохну – не болит.

– Перемежающаяся хромота называется, – опять встрял Николай Павлович.

– Она самая. Хотел к врачу пойти, да всё некогда, объект сдавали. Потом ноги мёрзнуть начали. Придёшь домой, в квартире тепло, ещё и носки шерстяные натянешь, а чувство такое, что в сугробе ноги держишь. Мёрзнут и всё тут! Вскоре язвы появились. На голенях, сзади. Мне соседка хорошее средство подсказала. Она свой варикоз этой мазью лечила. Помогало. Я мазь в аптеке купил, помазал. Ничего. А язв уже несколько. Мне и сапоги одевать неудобно стало. Тогда и пошёл к хирургу.

– Заметил? – спросил врач. – Пациент обратился на стадии язв, когда консервативное лечение дезагрегантами уже абсолютно бесполезно и спасёт только скальпель.

– Доктор мне попался хороший, сразу на операцию направил. И обязательно условие поставил, чтоб курить бросил. Но как же я брошу? Я с четырнадцати лет по пачке в день выкуриваю. У меня день длится по числу сигарет. Остался в пачке десяток, значит, обед скоро. Осталась одна – спать пора. Утро начинается – я первым делом новую пачку распаковываю, обёртку снимаю, вставай, Петрович, на работу.

– Не бросили?

– Не бросил. Первая операция, потом вторая. А гангрена прёт, чтоб её! Ну и ампутировали правую. Как без ноги из больницы выкатывался, клялся себе, что брошу. Инвалидность получил. Месяц держался. А там опять закурил от скуки. Что дома инвалиду делать? Вот и с левой пришлось вернуться.

Пациент кивнул на обмотанный повязками обрубок.

– Теперь уж можно.

– Теперь только рак лёгких остался, – снова встрял Николай Павлович. – Последний твой снимок, Иванов, мне уже не нравится. Он тут прямо в палате курит, – это уже мне. – А сопалатники его крышуют. Стоят на шухере, пока Иванов дымит. Сочувствуют.

– Тоже ведь, мужики. Понимают, – усмехнулся Иванов.

Во дворе скрипнула тормозами скорая.

– О, это по нашу душу, – сказал хирург. – Пошли в приёмное.

– И вот что странно, – вздохнул пациент. – Ног-то уже нет, а болеть и мёрзнуть они не перестали.

– Фантомные боли, – пояснил доктор.

– Николай Павлович, – это медсестра из коридора. – Там ножевое ранение привезли. Срочно и вас и Пашу зовут.

Я побежал будить напарника. С первого этажа доносились вопли и крики поступившего. Ночь переставала быть скучной.

P. S. Курить я бросил. Пытался три раза. По-настоящему получилось только тогда, когда дочь родилась. За здоровый образ жизни не агитирую. Каждый выбирает сам.

Поговорим о спайсах

Несколько лет назад во двор больницы, где работала одна из моих коллег, с мигалками и сиреной влетела скорая помощь. В приёмное отделение доставили парня 23-х лет с предварительным диагнозом «рваная рана губы с переходом на щеку и нос, резаные раны надглазничных областей, височной и надбровной областей справа». Несмотря на столь серьёзные повреждения, пациент улыбался, всячески радовался жизни и лишь иногда просил врачей включить свет.

Врачи молча отворачивались. Глаз у поступившего уже не было.

За несколько часов до этого в местное отделение милиции позвонили жители частного сектора с жалобой, что во дворе соседнего дома шумно и бегают голые мужики. Прибывший патруль застал картину, достойную фильмов Хичкока или Квентина Тарантино. Стены и пол одной из комнат дома были забрызганы кровью, на кровати сидел парень с вырезанными глазами и израненным лицом. Два его приятеля в абсолютно неадекватном состоянии находились здесь же. Повсюду валялись орудия преступления. Компания веселилась и находила ситуацию весьма забавной. По столу был рассыпан бурый порошок непонятного происхождения.

Итог дружеской посиделки: инвалидность одного из участников. Его добрым товарищам по 11 и 15 лет колонии строгого режима. Причём все трое до этого несколько лет приятельствовали, никогда не ссорились, помогали друг другу. Употребляли иногда. Но очень редко, они ж не наркоманы. Один из них собирался в Москву на заработки, вот и решили отметить отъезд. Взяли пива, показалось мало, позвонили по знакомому номеру. Приехал улыбающийся курьер, привёз пакетик, бил себя в грудь, утверждая, что «продукт» высшего качества.

Курить «продукт» не стали. Как в кино поделили на дорожки и втянули носом. А дальше… А дальше ничего не помнят. Очнулись уже в другом мире, в котором один останется слепым на всю жизнь, а двое других не скоро выйдут из-за решётки.

Следователи потом спрашивали у потерпевшего и обвиняемых:

– Зачем вам вообще эта гадость? Неужели спиртного мало?

Парни пожали плечами:

– Скучно.

Хорошо повеселились.

Не прошло и полгода, новая напасть в том же городе. Опять тревожные звонки в милицию. Группа подростков со смехом бегает по оживлённой трассе, выпрыгивая почти из-под бамперов. Водители едва уворачиваются от мечущихся фигур. Кто-то уже остановился, пытается ловить хохочущих детей. Но они бросаются врассыпную и неестественно смеются. На высоте девятого этажа, держась руками за провода, висит девочка и радостно кричит.

Каким-то чудом никто не погиб. Девочку сняли с провода, родители её потом молились за здоровье монтажников, которые этот провод крепили и спасателей, которые сумели уговорить их дочь вернуться на крышу. Подростки самые обычные. Старшие классы школы, спортивные секции, подготовка к университету. И бурый порошок, который привёз курьер по звонку. Номер узнали в интернете. Было скучно, решили попробовать. Вытряхнули из сигарет табак, смешали с порошком, закурили. И снова ничего не помнят. Ни болтания на высоте девятого этажа, ни салочек на оживлённом шоссе.

А к другому моему коллеге, травматологу районной больницы, привезли неработающего К. двадцати лет. Жил он с родителями в квартире на шестом этаже. От армии откосил, в университет не поступил и решил на время «взять паузу». Пауза затянулась на несколько лет, К. перебивался случайными заработками и ночными вылазками в сторону родительского холодильника. На развлечения средств не хватало, а молодая душа просила. Ну и напросилась. В интернете (может, бабушки возле подъезда правы, что всё зло от него?) нашёл телефон продавцов бурого порошка и приобрёл.

Прятаться особо не стал, у него же собственная комната, помните? Подождал, пока родители на работу уйдут (рабы системы капитализма), закурил.

– Успел две затяжки сделать, – рассказывал потом пациент. – Хорошо стало, легко так. Сижу, смеюсь. Мне так весело никогда не было. На стене муха сидит – смешно, часы тикают – вообще ржака. И вдруг выключаюсь. Включаюсь уже на диване, сижу в родительской комнате. Смотрю, с другого конца дивана открывается дверь в ад. Оттуда – языки пламени и руки черные тянутся. Я отодвигаюсь, а диван в ад наклоняется, я соскальзываю. Цепляюсь за спинку, а пальцы почему-то совсем слабые, не держат. Руки все ближе. Диван кожаный, скольжу по нему. Царапаюсь, как кот на бетонной стенке. Уже на ногах жар чувствую, чёрная рука за щиколотку схватила, тапочек сорвала и в преисподнюю унесла. Когда совсем немного оставалось, я с дивана вскочил и в окно. Так и спасся.

Пациент, как в голливудских боевиках, выбил двойные стёкла, рухнул с высоты шестого этажа на газон. Вколоченные переломы обеих ног, повреждения позвоночника, глубокие порезы, кровопотеря, ЗЧМТ (хотя какая там М?), ушибы внутренних органов.

Хорошо, что жив остался. Зато теперь можно ещё год с чистым сердцем у родителей на шее сидеть. А то и два.

К чему я это всё? Если уж стало вам скучно, если не к чему приложить силушку богатырскую да удаль девичью, а душу отравить чем-то хочется, не надо покупать в интернете бурый порошок (спайс). Пейте лучше водку, уважаемые читатели. Последствия от употребления этого продукта уже изучены, и что с ними делать врачи знают. Алкоголики – это наш профиль.

Дорогие алкоголики

Какими вы представляете себе алкоголиков? Небритый опустившийся мужик со стойким запахом перегара, в грязной одежде, безработный или на низкооплачиваемой физической работе. И его неопрятная женщина с обязательным фингалом на пол-лица, беззубая и крикливая? Одежда рваная, под ногтями – траурная кайма, разговоры невнятные и всё на одну тему, где бы достать выпить. Эта парочка давно пропила свою квартиру или находится на пути к этому. Их дети в детдоме, интернате или усыновлены чужими людьми, но они с упорством продолжают ежегодно клепать новых.

А если человек чисто выбрит, приехал в дорогом костюме на автомобиле стоимостью как за двухкомнатную квартиру в областном центре? Занимает должность генерального директора концерна «Газпромбуд» или является успешным бизнесменом и владельцем сети парикмахерских «Я у мамы дурочка»? У него три квартиры и шикарный коттедж с прислугой в километре от столицы? Жена – шикарная блондинка с дорогостоящим бюстом и губами, дети – то ли в Хогвартсе, то ли в Кембридже? Выходные – на лыжах в Швейцарии, отпуск – на Мальдивах?

Ну, любит он иногда плеснуть в стакан десятилетнего коньяка или недоступного большинству шотландского виски редкой марки. Иногда? Ну, раз в день. Или два раза. Или три. Но немного. Утром не больше двухсот грамм, потом за обедом, под икру столько же. А вечером уже можно расслабиться и все пятьсот уговорить перед сном. О передвижении беспокоиться не стоит, ибо личный водитель прибудет в любое время дня и ночи. ГАИ «дорогому человеку» не страшна.

Разве этот человек алкоголик?

Да как вы такое могли подумать?!

Мой коллега, доктор-нарколог Сергей Иванович и сам не поверил, когда в его кабинет однажды вечером вошла шикарная женщина в норковой шубе и бриллиантах и с порога заявила:

– Здравствуйте. Мой муж – алкоголик.

– Присаживайтесь, – доктор кивнул на стул. – Алкоголики – это наш профиль.

Женщина всхлипнула и полезла в карман за телефоном.

С экрана на доктора смотрел подтянутый импозантный мужчина с легкой сединой в волосах. Галстук – месячная зарплата врача. Костюм – какой-то Диор-Армани. Но опытный взгляд нарколога различал характерные признаки: отёкшее лицо, лопнувшие сосуды в глазах, сосудистые «звёздочки» на носу и щеках. Мощная камера дорогого телефона безжалостно зафиксировала все эти признаки, через пять минут доктор согласно кивнул головой.

– По фотографии диагнозы не ставлю, приводите.

– Так в том-то и дело, доктор, – всплеснула руками женщина. – Я уже и так начинала разговор, и эдак. Не пойдёт он. Иван у меня генеральный директор. Если в компании узнают, что он к наркологу ходил, могут быть неприятности. Да и не верит он в свою проблему. Говорит, какой же я алкоголик? Дом в прошлом году достроили, шубу мне купил. Алкоголики по подъездам валяются, всё из дома выносят. А я всё в дом.

– Что вы от меня хотите? Если пациент хочет лечиться – помогу. А если не хочет, я же к вам домой не поеду.

– Доктор, – в глазах женщины блеснули слёзы. – Мне вас рекомендовали, как отличного специалиста. Называйте любую сумму.

– Да не в сумме дело, – вздохнул Сергей Иванович. – Лечение потребует определённых манипуляций, визитов ко мне, приём препаратов. Как вы собираетесь всё это провернуть без ведома пациента?

– Я уже всё продумала, – решительно сказала дама. – Я знаю, что кроме основной работы вы на полставки практикуете в частном кабинете.

– Навели про меня справки, – усмехнулся доктор.

– А вы как думаете? Я Ваню кому попало не доверю. Так вот. Он давно жаловался на усталость, тревожность. Я ему вас представлю как психолога. Табличку на двери поменяем. А потерю пациентов в частном кабинете я вам компенсирую.

– От вашего предложения трудно отказаться, – кивнул головой Сергей Иванович. – Приводите вашего мужа. Посмотрим.

Через два дня под окнами частного кабинета затормозил дорогой мерседес. В кабинет вошла давешняя посетительница и мужчина с экрана телефона.

– Иван Петрович, – мужчина протянул ладонь для рукопожатия, и доктор получил ещё одно доказательство диагноза. Пальцы пациента тряслись, вены на кистях выступали. Причём пациент этого очень стеснялся, прятал руки под стол.

Посидели, поговорили. Сергей Иванович играл роль психиатра. Расспрашивал о стрессах на работе, о тревожности. Но между делом забрасывал удочку и по своему профилю. Так и нарисовалась неприглядная картина.

Года четыре назад у пациента были неприятности на работе. Горела какая-то сделка. Горела почти полгода, Иван Петрович весь извёлся, а чтобы спать по ночам, принимал перед сном сто грамм коньяка. После телефонного разговора с иностранными партнёрами, чтобы успокоить нервы, ещё сто. С утра для храбрости, потому что на работе его уже ждали несколько тревожных писем. А потом сделка свершилась, компания отметила это шумным корпоративом, повод для страха исчез. А желание выпить осталось.

Корпоратив закончился, а Иван Петрович запил дня на три. На работе не появлялся, на звонки не отвечал. Но сделка-то свершилась, поэтому про этот маленький промах все забыли. Все, кроме самого Ивана Петровича. Тот жутко испугался потерять работу, которая была фундаментом его благосостояния. Поэтому пить стал понемногу, но часто. Всё время находясь на грани. Так прошёл год, за ним второй. Отлично отлаженный механизм компании продолжал работать без перебоев, Иван Петрович перешёл с коньяка на виски. От виски не так болела по утрам голова.

Посидели, поговорили. На следующий день доктор позвонил супруге «дорогого алкоголика», и они вместе разработали план лечения.

А дальше началась стандартная битва доктора с болезнью. Иван Петрович приходил два раза в неделю, а то и чаще. За пятнадцать минут до визита созванивались, доктор торопливо менял специализацию и табличку на двери. Пациент рассказывал, что сбежал с обеда, а личный водитель свято уверен, что у шефа в этом здании любовница. Доктор с ним работал, а супруга пациента обеспечивала партизанскую поддержку, выливая в раковину содержимое бутылок. Несколько раз у них всё срывалось, приходилось начинать сначала. Но не тот человек Сергей Иванович, чтобы сдаваться.

Прошёл год.

За год доктор Ивана Петровича, конечно же, от алкоголизма не вылечил. Но постепенно подвёл к мысли, что проблему решать надо. В один прекрасный день его супруга позвонила прямо с утра и захлёбывающимся от восторга голосом благодарила доктора. Через два часа они улетали в наркологическую клинику в Германии. Пациент сломался, осознал себя больным и согласился на лечение. Это была победа.

Как его там лечили, Сергей Иванович не в курсе. Но через полгода его пациент снова замелькал в городе, появился даже на республиканском канале, в какой-то передаче про бизнесменов. Камера плохо передавала подробности, но даже на экране телевизора было видно, что выглядит пациент заметно лучше. Жена находилась рядом, крепко держала благоверного под руку и улыбалась.

Ещё через пару дней в кабинете Сергея Ивановича раздался звонок.

– Узнаёте? – это был давешний «дорогой пациент».

– Узнаю, Иван Петрович. Как ваше здоровье?

– Теперь значительно лучше, доктор. Вашими стараниями. Я вот звоню спасибо вам сказать. За работу.

Пациент помолчал.

– И за актёрский талант.

– Вы давно догадались о моей специализации?

– Примерно через полгода. И то случайно. Залез в социальные сети, а у вас там фотография с какого-то научного мероприятия по наркологии. Заподозрил, начал копать. Узнал всё. Сначала рассердился на вас и Катю. А потом понял, что вы для меня, дурака, всё это делаете. Не стал ничего говорить.

– Вот видите, как хорошо всё сложилось.

– С меня премия. И небольшая просьба. Есть у меня один друг. Ну как друг, коллега…

И у Сергея Ивановича появился новый «дорогой пациент». А на премию доктор поменял машину.

К чему я всё это. Алкоголизм – это вовсе не фингал под глазом, неряшливая небритость и низ социальной лестницы. Алкоголизм принимает разные формы и подчас подкрадывается незаметно. И если ваш партнёр по успешному бизнесу после трёхдневного корпоратива трясущимися руками тянется за стаканом с остатками десятилетнего коньяка, стоит задуматься. Табличку на двери поменять – минутное дело.