Текст книги "Крёстный отец Кремля Борис Березовский, или история разграбления России"

К началу 1998 года экономика России снова оказалась на пороге катастрофы. Правительство не выполнило обещания расплатиться с долгами по зарплате военным и госслужащим. Цены на государственные ценные бумаги стремительно падали – финансы государства были в опасности. Кто-то должен был ответить за то, что год назад Борису Ельцину не удалось оживить экономику страны. Березовский публично предсказал, кто станет козлом отпущения. «Уверен, что если не дни, то недели Чубайса у власти сочтены, – сказал он в интервью „Коммерсанту“. – Он уйдет из власти, и конечно же, это будет происходить при полном согласии президента».

У Ельцина была привычка: ежегодно он просыпался после зимней спячки и перетряхивал правительство. 23 марта 1998 года (через 10 дней после предсказания Березовского) Ельцин объявил, что увольняет Чубайса. Еще более удивительным оказалось увольнение Виктора Черномырдина, премьера со стажем. В тот же день Ельцин вызвал министра топлива и энергетики Сергея Кириенко и сообщил, что назначает его главой правительства. «Для меня это было полной неожиданностью, – вспоминает Кириенко. – За всю свою жизнь я раньше с Ельциным встречался два раза».

Решение отправить в отставку Черномырдина и назначить вместо него Кириенко принял не столько Ельцин, сколько его советники, в особенности его дочь Татьяна Дьяченко и шеф президентской администрации Валентин Юмашев. Березовский тоже рекомендовал снять Черномырдина, хотя против кандидатуры Кириенко возражал.

У Березовского были причины недолюбливать Кириенко. Во-первых, он принадлежал к когорте молодых реформаторов, был близок к Чубайсу и Немцову. Во-вторых, находясь на посту министра топлива и энергетики, Кириенко пресекал попытки приватизировать «Роснефть» в пользу Березовского.

По внешним признакам назначение Кириенко было для России хорошей вестью. Неповоротливый Черномырдин давно олицетворял коррупцию и некомпетентность ельцинского режима, а репутации Анатолия Чубайса вследствие книжного скандала был нанесен непоправимый ущерб. Но увольнение этих двоих нарушило зыбкое равновесие, а без него разные группировки из окружения Ельцина вполне могли уничтожить друг друга, а заодно разрушить весь режим.

Органы печати, принадлежавшие Березовскому, повели атаку на Кириенко. Магната поддерживали коммунисты – Дума, где коммунистов и их союзников было большинство, дважды отказывалась утвердить кандидатуру Кириенко. Наконец, 24 апреля Кириенко удалось собрать необходимое количество голосов и стать новым премьер-министром. К этому времени Березовскому удалось убедить Кремль вернуть его во власть: 29 апреля его назначили исполнительным секретарем СНГ, по большей части символической торговой структуры, объединявшей бывшие советские республики. Кириенко сразу же подвергся массированному давлению со стороны олигархов: они хотели провести в правительство своих людей. Когда стало ясно, что выполнять их волю он не собирается, олигархи взялись ставить ему палки в колеса.

12 мая угольщики Сибири вышли на забастовку – им постоянно задерживали выплату донельзя скромной зарплаты; горняки прекратили работу и, что еще более важно, на две июльских недели перекрыли Транссибирскую магистраль, в результате экономике России был нанесен ущерб на сотни миллионов долларов. Одна группа шахтеров разбила лагерь прямо перед домом правительства, где работал Кириенко; телеканалы Березовского и Гусинского регулярно показывали их в вечерних новостях – плакаты, митинги, концерты. В том, что шахтеры, пресытившись лишениями, объявили забастовку, не было ничего странного, удивляло лишь выбранное для протеста время. Почти открытым текстом Кириенко обвинил Березовского и других олигархов в том, что они финансируют выступления горняков против правительства. «Резкая, неожиданная активизация протестов шахтеров весной этого года не случайна, – говорил он мне позже. – Я не хотел бы вникать в детали… но экстренные забастовки шахтеров в определенной степени разогревались, в какой-то степени финансировались».

Олигархи оказывали на Кириенко и серьезное финансовое давление. Атака олигархов не была бы такой болезненной, будь финансовое положение государства прочнее, но Чубайс, Кириенко и другие молодые реформаторы совершили серьезные ошибки, управляя финансами страны. Самые прибыльные предприятия российской промышленности были отданы кучке бессовестных магнатов, которые разворовывали активы, уклонялись от уплаты налогов и вывозили свои неправедно нажитые богатства за рубеж. Позволив этим хищникам построить частные империи за счет государства и большинства россиян, само правительство, по сути, обанкротилось. Чтобы не латать дыры в бюджете за счет печатного станка и избежать нового витка гиперинфляции, правительство просто перестало платить зарплаты военным, учителям, медикам и пенсионерам. Оно также брало крупные ссуды в банках – тех самых, которым оно отдало государственные деньги и активы несколько лет назад.

Основной формой правительственного долга были ГКО с нулевым купоном, обычно выпускавшиеся на три месяца. Разработанный Чубайсом рынок ГКО опять-таки являл собой солидную субсидию, которую государственная казна выделяла избранным российским банкам. Покупать ГКО могли только российские банки, иностранные учреждения в этой операции не участвовали. Таким образом, конкуренция на аукционах по продаже ГКО ограничивалась несколькими российским учреждениями, в 1995—1998 годах ежегодный доход по этим ценным бумагам составлял около 100 процентов в долларах. Если бы участвовать в приобретении ГКО тогда разрешили иностранным банкам с их огромными фондами, проценты на ГКО не были бы такими астрономическими. Вследствие этой политики в России исчез рынок внутренних кредитов – какой компании охота занимать деньги при ставке 100 процентов, в долларах? Правительство обанкротилось за счет высокой стоимости обслуживания долга. Банки, получавшие от государства эти огромные проценты – «Онэксим», «Менатеп», «Альфа» и «Столичный», – почти ничего не вкладывали в российскую экономику. Наиболее заметно выпуск ГКО вырос в 1996 году – когда режиму Ельцина позарез требовались деньги, чтобы взбодрить экономику в период предвыборной кампании, – но ГКО продолжали выпускать и дальше, и через два года их было выпущено на общую сумму 70 миллиардов долларов. К тому времени, когда Кириенко стал премьер-министром, все доходы от новых ГКО шли на погашение старых. Проводя операцию с ГКО, российское правительство оказалось на механической беговой дорожке, и вот эта дорожка стала двигаться все быстрее, и правительство не могло за ней угнаться. Ему приходилось продавать все больше ГКО по все более высоким ставкам – просто для обслуживания старого долга. Было ясно: механизм вот-вот разладится. Операция с ГКО превратилась в пирамиду.

В апреле и мае российские банки стали в массовом порядке свои ГКО сбрасывать. Интересно, что бегство с рынка ГКО возглавили не иностранные банки, которых только недавно подпустили к рынку ГКО, а банки, взращенные в России, от которых можно было ждать патриотизма. Гигантский банк «СБС-Агро», имевший отношение к Березовскому, и другие финансовые учреждения с хорошими связями, отчаянно нуждались в новых правительственных субсидиях, но их не последовало, и этим учреждениям пришлось распродать свои портфели государственных ценных бумаг.

«Почему такой жесткий конфликт у руководства „СБС-Агро“ и Березовского с правительством? – задает вопрос Сергей Кириенко. – Это банки, которые стали на ноги в период гиперинфляции, государственным деньгам. Они не умели жить без постоянной подпитки государственной. „СБС-Агро“ в принципе был банкротом уже в июне или июле».

В конце июня олигархи ненадолго объединились для встречи (напоминавшей «Группу 13») и представили правительству свои требования. «Представители крупного бизнеса заявили (мне) о необходимости создания совета экономической помощи, то есть совета крупных олигархов, которые бы давали бы правительству какие-то советы, какие-то рекомендации. Естественно, звучали мысли о том, что, если правительство согласится на такой совет, тогда оно получит поддержку, а если не согласится, то тогда они (олигархи) поставят своей целью свалить это правительство».

Кириенко отказался. Он продолжал настаивать на том, чтобы финансово-промышленные группы платили налоги как положено, и отказал им в просьбе о финансовой помощи. Березовский с союзниками продолжали сбивать российский рынок и своими выступлениями, и своими массовыми продажами ГКО. Одновременно средства массовой информации изображали администрацию Кириенко как неэффективную, правительство-однодневку. Кризис доверия в правительстве Кириенко и российской экономике становился все глубже.

Чтобы отвратить надвигающуюся катастрофу, президент Ельцин вернул из опалы бывшего «царя экономики» – Анатолия Чубайса. Хотя его репутация в России была испорчена, Чубайс продолжал пользоваться доверием среди многих финансовых институтов Запада; если кто-то и мог договориться с МВФ о новом займе, то только он. Подтасовав некоторые цифры и скрыв катастрофическое состояние российской экономики, Чубайс сумел убедить МВФ и несколько коммерческих банков выделить ссуду в 23 миллиарда долларов. (Позже Чубайс говорил в российской прессе, как правительство провело иностранных кредиторов: «Мы их кинули».) Первый транш МВФ (5 миллиардов долларов) испарился в течение нескольких дней, его продали российским банкам с хорошими связями, которым некуда было девать рубли.

17 августа 1998 года пирамида ГКО рухнула. Российское правительство объявило, что больше не будет поддерживать рубль. За несколько недель рубль подешевел на три четверти, а инфляция – в пересчете на год – возросла более чем на сто процентов. Западные инвесторы получили сразу несколько ударов. Во-первых, гигантская девальвация рубля; во-вторых, правительство перестало обслуживать свои долги по ГКО и почти всем остальным ценным бумагам; наконец, правительство объявило 90-дневный мораторий на исполнение российскими банками своих валютных обязательств. По некоторым оценкам, иностранные банки и инвесторы потеряли на российском рынке государственных ценных бумаг 40 миллиардов долларов, а на акционерном рынке – 8 миллиардов долларов. По другим оценкам, общие потери превышали 100 миллиардов долларов. Как следствие российского кризиса, на фондовых рынках всего мира стоимость акций снизилась на 5—10 процентов, а то и больше; такие учреждения, как «Citibank», «Chase», «Bank America» и «Credit Suisse» объявили, что почти все их прибыли в тот год были сметены российской катастрофой. Из-за потерь в России рухнул крупный инвестиционный фонд «Long-Term Capital Management». Этот крах, да и другие последствия российского кризиса до такой степени поставили мировую финансовую систему под угрозу, что система Федерального резерва США сочла необходимым этот фонд поддержать. Самый знаменитый в мире специалист по хеджированию, Джордж Сорос, стал свидетелем того, как его инвестиции в России, включая 1 миллиард долларов, вложенный в «Связьинвест», почти полностью исчезли в недрах финансового кризиса. «Я прекрасно знал, что система грабительского капитализма ненадежна, нестабильна, я не раз об этом говорил; тем не менее я позволил втянуть себя в сделку со „Связьинвестом“, – писал позднее Сорос. – Это было худшее вложение за всю мою профессиональную карьеру».

В результате девальвации рухнули почти все коммерческие банки, а рядовые россияне снова лишились своих сбережений. Финансовый кризис стал олицетворением окончательного краха российской экономической реформы посткоммунистического периода. Прежде на фоне провалов режима Ельцина Чубайс и молодые реформаторы могли гордиться по крайней мере одним достижением: они смогли стабилизировать рубль и обуздать инфляцию. Именно ради финансовой стабилизации молодые реформаторы подвергли россиян таким страданиям, именно ради этого экономика страны сократилась вдвое, именно поэтому не платились зарплаты, именно поэтому допустили разрушение системы социальных гарантий. И вот теперь денежно-кредитная система, как и остальная часть российской экономики, рухнула.

23 августа, через неделю после начала кризиса, Ельцин отправил в отставку премьера Кириенко и весь его кабинет. Березовский и остальные олигархи добились своей цели и низвергли Кириенко, но при этом они ускорили развал российской экономики, да и собственному богатству нанесли немалый урон. Молодые реформаторы были разгромлены, и, казалось бы, для Березовского настал благоприятный момент. По его настоянию Ельцин вернул под знамена власти своего стойкого приверженца, Виктора Черномырдина – выдвинул его на пост премьер-министра. Это был явно не лучший выбор. Имя Черномырдина связывалось с некомпетентностью и коррумпированностью; более того, он возвращался на должность, с которой его уволили пять месяцев назад. На сей раз парламент проявил неслыханное непослушание. Дважды Дума отказывалась голосовать за Черномырдина, хотя лагерь Ельцина оказывал на нее серьезное давление. Наконец, поняв, что наряду с экономической катастрофой страна может быть ввергнута в конституционный кризис, Ельцин снял кандидатуру Черномырдина. 10 сентября он назначил человека, приемлемого для парламента – бывшего шефа внешней разведки и министра иностранных дел Евгения Примакова. По общему мнению, шестидесятивосьмилетний Примаков был ничем не запятнан, патриотичен, консервативен. Его кандидатуру Дума утвердила на следующий же день.

Глава 10.
Владимир Путин приходит к власти

Панические предсказания о том, что Примаков будет проводить экономическую политику в интересах коммунистов, включит печатный станок, что страну захлестнет гиперинфляция, – все эти прогнозы не оправдались. Рубль укрепился, инфляция снизилась, постепенно начало возвращаться доверие. Дипломатизм Примакова помог России прийти к новому политическому согласию, а его неторопливая и слегка старомодная манера речи действовала успокаивающе.

Но для Березовского в Примакове таилась угроза. Ельцин и его окружение вследствие финансового кризиса утратили свои позиции. С назначением Примакова политическая власть перешла к премьер-министру и Думе. Дума и правительство Примакова во многом состояли из коммунистов или патриотически настроенных либералов, тем и другим «капитализм для узкого круга» был чужд. Ходили разговоры о том, что Ельцин досиживает свой срок чисто символически, а реальная власть находится у Примакова и его министров. Поговаривали и о другом: над наиболее прожорливыми бизнесменами свершится праведный суд.

Влияние Березовского на семью Ельцина становилось все слабее. Он уже не мог претендовать на роль «финансового консультанта» семьи, как это раньше звучало в прессе. У дочерей и зятьев Ельцина установились отношения с другими бизнесменами, в том числе и с компаньоном Березовского Романом Абрамовичем, которого в семье Ельцина, по словам генерала Коржакова, звали «кассиром». Об этих и других финансовых связях стало известно позднее, пока же российские чиновники высшего эшелона – например, бывший премьер-министр Сергей Кириенко – стали замечать, что влияние Березовского в ближнем круге Кремля слабеет.

«За пять месяцев на посту премьера у меня возникло ощущение, что все рассказы Березовского о возможности его прямого влияния на президента – это блеф, – сказал мне Кириенко. – А демонизация образа, которая ему совершенно блестяще удалась, это, как правило, делается за счет того, что у него неплохая информация: как только он узнает, что кто-то, где-то собирается что-то делать, он немедленно выступает с соответствующим предложением публично, чтобы на следующий день все считали, что это сделано, потому что Березовский об этом сказал».

Информацию из администрации Ельцина Березовский получал двояким путем. Он продолжал поддерживать добрые отношения с ключевыми сотрудниками аппарата Ельцина, а также использовал современные технологии для того, чтобы прослушивать телефонные разговоры важных лиц. Он пользовался услугами мощной частной сыскной структуры «Атолл», которую создал еще несколько лет назад с помощью коржаковской СБП. «Атолл» был оснащен по последнему слову техники. В России у многих крупных компаний была своя разведслужба, но структура Березовского от них отличалась. Российская Генпрокуратура утверждала: «Атолл» шпионил за семьей Ельцина.

«Когда о финансовых отношениях Березовского и Дьяченко стала писать пресса, дочь президента решила порвать отношения с Борисом Абрамовичем, – вспоминает генерал Коржаков. – Но он начал ее шантажировать, обещая, что расскажет журналистам всю правду об истинном финансовом положении семьи президента».

Осенью 1998 года на нескольких интернетовских сайтах появились записи перехваченных телефонных разговоров между высокопоставленными правительственными чиновниками. В частности, многократные разговоры между Березовским и Татьяной Дьяченко. Хотя странички через несколько дней были удалены, да и сами тексты почти не содержали никакой порочащей информации, Генпрокуратура России заподозрила в прослушивании «Атолл», а появление в интернете было предупреждением Дьяченко и другим из окружения Ельцина: грязное белье можно проветрить очень быстро.

Перехваченные телефонные разговоры сыграли на руку правительству Примакова. Оно решило принять меры против Березовского.

Готовясь зимой 1998/99 года к поездке в Россию – продолжить сбор материала о Березовском, – я получил предупреждение от бывшего министра внешних экономических связей Олега Давыдова: обстановка в стране напряженная. Только что в парадном своего подъезда в Санкт-Петербурге была убита Галина Старовойтова, представительница парламентских либералов и сподвижница Чубайса. Сейчас не время копать под Березовского, сказал мне Давыдов.

«С таким парнем, конечно, надо быть очень осторожным, – сказал он. – Потому что имеет связи с криминальным миром. У нас не говорят, а стреляют, или в газетах компромат пишут. Думаю, что если вы поедите собирать какую-то информацию о нем в России, у вас там будут трудности… Могут всякое. Одно дело – Старовойтова. А уж с иностранным журналистом церемониться не будут».

На самом деле в России стало спокойнее. Правительство Евгения Примакова готовилось нанести первый серьезный удар по организованной преступности со времени падения коммунизма. Начались следствия по делу многих известных людей; казалось, прокуроры полны решимости выявить связь между окружением Ельцина и капиталистами-бандитами. Той московской зимой я стал невольным свидетелем того, как начала рушиться империя Березовского.

Утром 2 февраля 1999 года я стоял у окна своего номера в гостинице «Балчуг» и, потягивая кофе, смотрел на розовый рассвет над московскими крышами. Внезапно к зданию напротив подлетели, взвизгнув тормозами, три белых фургона. Из них выскочили люди в масках и камуфляжных костюмах – с автоматами. Затем в сопровождении другой группы – эти были в кожаных пальто, с чемоданчиками и видеокамерами – вошли в здание.

Там располагалась «Сибнефть». Как выяснилось, с облавой пожаловали сотрудники милиции и Генпрокуратуры. По официальной версии, прокуратура искала следы деятельности частной разведывательной структуры Березовского «Атолл». На следующей день прокуратура объявила: начато уголовное дело против «Аэрофлота» – за отмывание денег и нарушение валютного законодательства в связи с компаниями «Andava» и «Forus». В действительности прокуратура вела поиски шире: компании, имевшие отношение к Березовскому, подозревались в мошенничестве, растрате и уклонении от уплаты налогов. Милиция нагрянула и в «Аэрофлот», «NFQ» (рекламная компания) и «ФОК» (финансовая компания). В тот же день зять Ельцина Валерий Окулов уволил девять менеджеров высшего звена и директоров, включая остальных назначенцев Березовского. Он также объявил, что прерывает отношения между «Аэрофлотом» и «Andava».

Принадлежавший Березовскому основной телеканал страны – ОРТ – был лишен государственных субсидий, предстояла процедура банкротства. На главного рекламщика ОРТ Сергея Лисовского «наехала» налоговая полиция. Березовский и не думал сдаваться, он заручился обещанием медийного магната из Австралии Руперта Мердока дать каналу деньги. Между тем «Атолл», связанная с Березовским разведывательная служба, на период расследования была закрыта. Всю первую половину 1999 года велись уголовные дела против целого ряда лиц и компаний – официально никак не связанных с Березовским, и все же как-то связанных.

Расследованием преступной деятельности на «АвтоВАЗе» занималось самарское отделение МВД. После того как в феврале 1999 года здание самарской милиции сгорело (была уничтожена документация по «АвтоВАЗу», погибло не менее шестидесяти человек), МВД объявило, что начинает уголовное дело против «АвтоВАЗа» по обвинению в мошенничестве и отмывании денег. Одновременно Генпрокуратура начала уголовное преследование Александра Смоленского, главы банка «СБС-Агро». Среди главнейших российских банкиров Смоленский был наиболее близок к Березовскому. «СБС-Агро» был третьим крупнейшим банком в России, официальным банком администрации президента. Самого Смоленского обвинили в растрате в связи с фальшивыми авизо (1992—1993), хотя впоследствии эти обвинения были с него сняты. Прокуратура обвинила в растрате и убийстве Анатолия Быкова, участника сделки с Березовским и Романом Абрамовичем по продаже акций Красноярского алюминиевого завода.

Генеральный прокурор Юрий Скуратов также начал расследование деятельности 780 крупных государственных чиновников, которые подозревались в игре на рынке ГКО с использованием служебного положения. В числе официально названных подозреваемых были Анатолий Чубайс и другие молодые реформаторы. Видимо, правительственные чиновники, знакомые с финансовыми планами правительства, летом 1998 года вывели свои средства с рынка ценных бумаг и перевели их за границу – как раз перед тем, как рынок ГКО завис, а рубль рухнул.

Решимость российского правительства вывести крупных мошенников и преступников на чистую воду не осталась без внимания за рубежом. Обвал рубля убедил Запад: поддерживать российское правительство, которое сквозь пальцы смотрит на то, как горстка новых капиталистов грабит страну, – непозволительная глупость. Правительства западных стран наконец-то взялись за борьбу с отмыванием денег, которые вывезли из России мародеры-олигархи. Осенью 1998 года министерство финансов США совместно с ФБР и Министерством юстиции начало тайное расследование дела о вывозе из России по крайней мере 7 миллиардов долларов через «Bank of New-York». Федеральные структуры обнаружили: как минимум часть этих денег имеет криминальное происхождение, например оплата выкупа за похищенных людей. Источник остальных средств был не так ясен. Но очевидным было другое: даже наиболее почтенные американские институты были заражены вирусом российской организованной преступности.

Деньги наиболее подозрительного свойства на счетах «Bank of New-York» приходили из целого ряда каких-то сомнительных московских учреждений: банк «Фламинго», «Собинбанк», «Депозитарно-клиринговый банк», «МДМ Банк» – все они в той или иной степени принадлежали банку «СБС-Агро». Среди управляющих этими банками было несколько близких друзей Березовского и Романа Абрамовича. Американские следователи не нашли прямых доказательств того, что Березовский, Абрамович или Смоленский знали о сомнительной деятельности принадлежащих им малоизвестных структур, но тот факт, что в расследовании деятельности «Bank of New-York» фигурировал «СБС-Агро», не мог не сказаться на будущем Березовского.

Федеральная прокуратура Швейцарии взялась за несколько дел о растрате и отмывании денег российскими чиновниками высшего эшелона. В частности, стало известно о взятках, которые швейцарско-албанская строительная компания «Мабетекс» якобы давала Павлу Бородину (человеку из ближнего круга Ельцина, отвечавшему за собственность Кремля) и членам семьи Ельцина. Швейцарцы также занялись Березовским и его играми с потоками средств «Аэрофлота». В начале лета 1999 года швейцарские прокуроры нанесли визиты компаниям «Andava», «Forus» и еще нескольким, связанным с именем Березовского. Были заморожены банковские счета этих компаний, а также личные банковские счета Березовского, его партнера по «Аэрофлоту» Николая Глушкова и ряда лиц, имевших отношение к этой операции. В конце лета Березовскому было отказано во въездной визе в Швейцарию, куда он хотел поехать на лечение (сообщалось, что у него гепатит).

Итак, правоохранительные органы России и других стран начали загонять Березовского в угол. Президенту Ельцину снова пришлось выбросить давнего компаньона за борт. 2 апреля 1999 года Березовский был уволен с поста исполнительного секретаря СНГ. 6 апреля, поскольку Березовский и Глушков не явились для дачи показаний по делу «Аэрофлота», российская прокуратура выписала ордера на их арест. Среди обвинений фигурировали «незаконная деятельность» и «отмывание денег». Ордера были переправлены «Интерполу»; правительства иностранных государств должны были арестовать Березовского и Глушкова на месте.

Березовский хранил удивительное хладнокровие. Когда стало известно об ордере на арест, он находился в парижском отеле «Сrillon» на площади Согласия, как раз напротив посольства США. Он дал интервью английской газете «Sunday Telegraph», где категорически отрицал все выдвинутые против него обвинения, назвал их политическими интригами и заявил о своем намерении вернуться в Россию. В этот момент в его защиту выступил высокопоставленный российский чиновник. Министр внутренних дел, старый сподвижник Ельцина Сергей Степашин объявил: если Березовский вернется в страну для дачи показаний прокурорам, арестован он не будет.

Березовский действительно вернулся в Россию и 14 апреля встретился с прокурорами. Ордер на арест был отозван. Березовский сообщил, что его преследуют Примаков и бывший КГБ – по политическим соображениям. Возможно. Но факт остается фактом: правительство Примакова было первым в ельцинскую эру, проявившим решимость призвать Березовского и других новых капиталистов к ответу перед законом. Оно же оказалось и последним правительством времен Ельцина, которое отважилось на такой шаг.

Хотя Ельцин изрядно себя дискредитировал и возможности его были ограничены, в его руках оставалась конституционная власть, позволявшая снимать премьер-министра и его правительство. В январе 1999 года Примаков попытался добиться соглашения между разными ветвями власти с тем, чтобы на ближайшие полтора года гарантировать в стране политическую стабильность. Дума, собиравшая голоса с намерением объявить Ельцину импичмент, дала бы обещание не вести действий против президента. Ельцин, со своей стороны, обещал бы не распускать Думу и не отправлять правительство Примакова в отставку до конца положенного срока. Но окружение Ельцина посоветовало ему такое соглашение не подписывать.

С точки зрения Ельцина, администрация Примакова ускользала из-под его контроля. Возможно, Примаков мог обеспечить политической арене России стабильность, вернуть доверие к России, но для Ельцина были чрезвычайно опасными дела о коррупции, которые велись и в России, и за рубежом – они могли срубить под корень не только капиталистов из ближнего круга вроде Березовского, но и его родную дочь, Татьяну. Примаков не давал достаточных гарантий самому Ельцину – гарантий в том, что после ухода с поста президента его не будут подвергать судебным преследованиям. При всех дипломатичных заверениях, какие Примаков давал Ельцину, он явно жаждал восстановить в стране право закона и наказать виновных. В конце концов, деятельность правительства Примакова подверглась громкой критике со стороны США и других западных стран. 24 марта США и его союзники по НАТО начали бомбить Сербию, чтобы вынудить сербов уйти из провинции Косово. Примаков занял жесткую позицию по отношению к действиям НАТО, и мир внезапно оказался перед перспективой новой холодной войны – противостояния между Россией и НАТО. Президент Клинтон позвонил Ельцину и выразил озабоченность. Для Ельцина, который всегда был весьма чувствителен к мнению Запада, это было еще одной черной меткой в послужном списке своего премьер-министра. Перед Ельциным и его окружением встала ясная задача: помешать расследованиям и подвести к президентским выборам 2000 года лояльного к нынешней власти политика.

12 мая Примаков был отправлен в отставку. На посту премьер-министра его сменил Сергей Степашин – человек, который на посту министра внутренних дел обещал уберечь Березовского от ареста.

«Увольнение Примакова было моей личной победой», – заявил Березовский в интервью французской газете «Le Figaro» несколько месяцев спустя.