Электронная библиотека » Павел Которобай » » онлайн чтение - страница 22


  • Текст добавлен: 22 мая 2019, 16:40


Автор книги: Павел Которобай


Жанр: Книги о войне, Современная проза


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Всадник повернулся, как ужаленный, но капитан уже садился в автомобиль.

– Я победил! – весело закричал он. – До завтра, амиго!

Автомобиль рванулся и скрылся в темноте.

Всадник медленно подошел к шляпе, поднял ее и начал осматривать. Потом неторопливо подошел к своему коню, с минуту о чем-то подумал, спокойно сел в седло и уехал.

Слегка потрясенный всем случившимся, Джек сидел за столом в маленькой гостинице-харчевне и быстро строчил корреспондентский отчет.

Вдруг в коридоре послышались чьи-то нетвердые шаги и дверь тихо распахнулась. На пороге появился офицер с огромным револьвером в руке. Секунду он постоял, злобно щуря глаза, потом шагнул вперед и захлопнул дверь. Это был один из тех, кого на танцах позвала красавица Беатриса.

– Я лейтенант Антонио Монтейя… к вашим услугам, – сказал он. – Я пришел застрелить гринго.

– Садитесь, – ответил Джек насколько можно приветливее.

Проникнутый пьяной решимостью, лейтенант снял шляпу, вежливо поклонился и пододвинул к себе стул. Затем из-под полы своего мундира он достал другой револьвер и положил оба револьвера на стол.

– Хотите папиросу? – спросил Джек, протягивая ему пачку.

Офицер взял папиросу, помахал ею в знак благодарности и прикурил от лампы. Потом взял оба револьвера и прицелился в Джека. Пальцы его нажали на собачки, затем вдруг расслабились.

– Вся беда в том, – сказал офицер, опуская оружие, – что я не могу решить, каким револьвером воспользоваться.

– Извините, – сказал Джек дрожащим голосом. – Но мне кажется, они оба устарели. Этот кольт, безусловно, модель 1895 года, а что касается «смит-и-весона», то это не больше, чем игрушка.

– Правильно, – пробормотал офицер, печально глядя на револьверы. – Извините, сеньор, раз нет другого выхода, придется обойтись этими.

Джек приготовился было вскочить, увернуться, закричать, но в это время взгляд лейтенанта упал на стол, где лежали двухдолларовые ручные часы.

– Что это? – спросил он.

– Часы! – обрадованно воскликнул Джек и стал показывать, как они надеваются.

Лейтенант смотрел на часы горящими глазами, как ребенок на какую-нибудь интересную игрушку.

– Ах, – вздохнул он, – какие они красивые!

– Они ваши, – сказал Джек, снимая часы.

Лицо офицера просветлело. С трепетным благоговением он застегнул браслет на своей руке, затем встал, уронив револьверы на пол, и бросился Джеку на шею.

– Лейтенант Антонио Монтейя ваш амиго навсегда!

Когда он вышел, Джек, в который уже раз потрясенный всем, что с ним случилось в этой стране, улегся на кровать и устало прикрыл глаза.

Утром Джек проснулся в своей гостинице-харчевне от громкой пальбы, шума и крика. С минуту он сидел на кровати, не понимая, что происходит, казалось, что стреляли по его гостинице, казалось, что кто-то сейчас ворвется… Потом он быстро оделся, схватил фотоаппарат и побежал к выходу из гостиницы.

У дверей его остановила хозяйка.

– Не ходите, мистер!.. Остановитесь! Вас убьют! – кричала она в ужасе. – Там колорадос. Они убили всех в городе! Они не тронули меня, потому что я отдала им всю выпивку!.. Мистер, мистер! – Она хватала его за одежду. – У нас в городке было четыре тысячи мирных людей, пацификос… Они убили всех! Осталось несколько человек… Это звери! И самый страшный из них «Красавчик»! Будь проклята мать, которая его родила.

Джек выбежал на улицу.

Около его гостиницы никого не было, только навстречу промчались три обезумевших лошади без седоков. Седло у одной, непонятно за что зацепившись, волочилось по земле.

Джек бросился туда, где слышались выстрелы. Пока он бежал, выстрелы становились все реже и реже. Еще несколько лошадей без седоков промчались мимо него.

Пробежав еще немного, он увидел автомобиль с убитыми солдатами, воткнувшийся в витрину небольшой лавки.

Джек вышел на площадь, где был скверик-сад.

Какие-то люди стаскивали убитых в один ряд и клали их под стену, снимая с них сапоги, одежду и все, что представляло мало-мальскую ценность.

Кроме убитых мужчин на улице валялись убитые женщины, старики.

Небольшая толпа женщин – все, что осталось от жителей городка, – стояла около скверика-сада. А рядом стояли музыканты духового оркестра и тоже как-то отрешенно, автоматически исполняли вальс «Над волнами», извлекая не очень стройные звуки из своих инструментов. А в садике, упав головой на ящик, около которого валялись щетки, лежал убитый мальчишка, день назад чистивший сапоги Панчо Вилье… Все это потрясенный Джек отметил каким-то полубессознательным взглядом, и вдруг он увидел стоящую в толпе женщин Беатрису. Она была живой фигурой среди этих отрешенных людей. С гневом и презрением она смотрела на человека, который властвовал над всем, что было вокруг. Этим человеком был восседающий на коне капитан Аредондо, командир отряда колорадос, который на рассвете ворвался в этот город и уничтожил его.

Красавчик был пьян, бледные щеки его подергивались.

Увидев Джека, он даже как будто обрадовался, улыбнувшись, сказал:

– А-а, мистер Рид!.. Вот мы и встретились.

– Вы чудовище, капитан! – сказал Джек.

Капитан Аредондо рассмеялся.

– Вы думали, что мы здесь играем, мистер Рид. Вы приехали искать правду. Так вот, знайте – мы уничтожим всех, кто даст приют бандитам!

– Вы убийца! Вы хуже убийцы – вы палач, – сказал Джек.

– Все ясно, – улыбнулся, дергая щекой, капитан Аредондо. – Вы все-таки связались с этим сбродом. Вы думаете, что я не могу вас расстрелять, потому что вы американец? Я с удовольствием вас расстреляю, мистер Рид, хотя мне очень бы не хотелось потерять такого партнера по игре в покер!

Из толпы женщин раздался крик Беатрисы.

– Эй, Красавчик, ты можешь меня расстрелять вместе с ним, потому что я с тобой все равно не лягу! Ни одна порядочная проститутка не ляжет с тобой в кровать, дерьмо!

Капитан Аредондо снова заулыбался.

– Я с удовольствием расстреляю вас обоих! Но сначала я займусь вот этим, – он указал на трупы, уложенные вдоль длинной стены. – Они неправильно убиты. Они должны быть официально расстреляны, и сейчас я займусь этим!

Он спрыгнул с коня, что-то сказал своему подчиненному, и тот, подбежав к одному из трупов, попытался поднять его и приставить к стене. Но трупы еще не остыли до такой степени, чтобы они могли стоять. Убитый все время выскальзывал из рук и падал, и один человек не мог справиться с ним. Тогда подбежал второй. Они подняли убитого, приставили к стене, а его руки положили себе на плечи, так, как будто он обнимал своих друзей.

Капитан Аредондо еще раз что-то сказал, и несколько колорадос бросились к другим трупам и таким же образом приставили их к стене.

В страшной тишине, глядя в окровавленное лицо, полузакрытые глаза первого по порядку убитого, капитан Аредондо сказал:

– Капитан Доминго Домингес, как изменник родины и бандит, вы приговариваетесь к расстрелу! – И, приставив дуло своего маузера ко лбу трупа, он выстрелил.

Двое поддерживающих труп отпрянули от убитого, и он второй раз упал на землю.

Красавчик подошел к следующему трупу и снова проговорил свою формулу, и снова выстрелил ему в лицо. И этот труп тоже во второй раз упал на землю.

Потом он также расстрелял еще одного, потом еще и еще…

Джек вдруг увидел, что следующие колорадос держали труп лейтенанта Антонио Монтейя, который вчера приходил в гостиницу убивать его и которому он подарил свои часы. Теперь их на руке убитого не было, впрочем, как и верхней одежды.

Едва капитан Аредондо произнес свою формулу, как случилось чудо – лейтенант Антонио Монтейя, видимо, был не убит, а тяжело ранен – он вдруг полураскрыл веки и взглянул на «Красавчика». Лейтенант Монтейя не мог выговорить ни одного слова. Он хотел только плюнуть своему убийце в лицо. Он напрягся изо всех своих последних сил, плюнул, но плевок не получился, слюни потекли по его подбородку.

Капитан Аредондо не выстрелил. В мертвой тишине они долго смотрели друг на друга, и лейтенант Монтейя закрыл глаза, потому что он умер.

И в это время послышались шум, крики, выстрелы совсем неподалеку от площади.

Выскочивший дозорный в панике завопил:

– Вилья!.. Вилья! – и бросился вниз по улице, ведущей из городка.

Страшная паника охватила всех колорадос капитана Аредондо. Он сам еле пробился к своему коню, вскочил на него. Через несколько секунд площадь опустела.

Ворвался Панчо Вилья со своим отрядом.

Часть отряда бросилась преследовать колорадос. Сам же Вилья осадил коня. Спешился. Как-то виновато взглянул на Джека.

Часть всадников из его окружения тоже спешилась.

Вилья подошел к трупам, снял сомбреро и долго стоял молча. Все стояли молча. Наконец Вилья тяжело вздохнул и тихо сказал, глядя на убитых – на тех, с кем вчера танцевал, с кем до этого ходил в бой:

– Простите, друзья… Я немного опоздал.

Он повернулся к своим кавалеристам и отдал приказ:

– Поднять землю!

Немногие женщины, которые стояли на улице и хранили до сих пор молчание, бросились к убитым, упали на колени, начали вопить, плакать, рвать на себе волосы, и Вилья сказал еще раз:

– Поднять землю! (По-мексикански это значит – похоронить убитых.)

И тут Вилья увидел труп паренька, который чистил ему сапоги.

Он подошел к нему, бережно поднял его на руки, прижал к себе, словно сына. Прикрыв глаза, помолчал, а потом сказал Джеку:

– Если бы у меня были деньги, я сделал бы ему памятник из чистого золота.

Он отнес паренька к стене, у которой солдаты начали копать ров, и бережно опустил его на землю.

В городок ворвался еще один отряд кавалеристов. Впереди всех на огромном коне мчался Чава Гонсалес. Его ноги были толсто замотаны бинтами. Осадив коня, он спросил:

– Где Красавчик?

– Ушел, – ответили ему.

Чава длинно выругался, а затем, подняв руки к небу, взмолился:

– Пресвятая Дева Гваделупская! Помоги мне поймать его!

Вилья, не обращая на него внимания, стоял не двигаясь и только смотрел на своих убитых солдат.

Словно поняв, что ему требуется разрядка, к нему подошел капитан Гино Терека и, улыбаясь во весь свой щербатый рот, негромко сказал:

– Панчо! Говорят, есть хороший бык!

Вилья круто повернулся к нему, долго смотрел в глаза:

– Действительно хороший?

– Да. Сам Луис Леон спиливает ему рога.

К майору Чаве Гонсалесу, постоянно сидящему на своей лошади, ибо он не мог ступать покалеченными ногами по земле, подъехал солдат во фраке.

– Чава, они там лежат.

– Сколько?

– Сто сорок шесть.

– Поехали.

В центре импровизированной арены, плотно окруженной зрителями, сидящими на конях, пригнув к земле голову, стоит огромный бык.

Франсиско Вилья, матадор Луис Леон и все желающие берут красные плащи и вступают в круг.

К Вилье быстро подходит встревоженный Джек. Он горячо говорит:

– Мой генерал, там, на окраине, майор Гонсалес собирается расстреливать пленных. Это нехорошо, мой генерал!

Вилья с грустной усмешкой посмотрел на него.

– Я никогда не расстреливаю солдат регулярной армии. Их заставляют служить насильно… А это – колорадос. Ты видел, что они здесь натворили?… Если бедный пеон добровольно идет убивать своего брата – пеона, разве можно такого жалеть? – он отвернулся и пошел к центру арены.

Пустырь на окраине городка. Здесь, у глубокого рва, лежат ничком полтораста голых солдат-колорадос.

Майор Чава Гонсалес смотрит на них, медленно проворачивая барабан револьвера.

Он должен сейчас осуществить кару во имя клятвы, данной им своему замученному отцу: но что-то мешает ему. Тогда Чава вдруг спрыгивает с коня, и чудовищная боль в еще незаживших ногах заставляет его мучительно сморщиться… Бинты, обматывающие его ступни, начинают постепенно пропитываться кровью, а Чава, ступая вдоль строя лежащих ничком колорадос, стреляет им в затылки, с ненавистью считая:

– Триста сорок один… триста сорок два… триста сорок три…

На арене матадор Луис Леон движется с профессиональной осторожностью, а Вилья, упрямо и неуклюже, как тот же бык, ходит медленно, зато его торс и руки очень подвижны. Вилья идет прямо на разъяренное животное и, сложив плащ, дерзко хлопает его по морде. Начинается опасная забава.

Но вот бык упирается лбом в спину Вильи, бешено толкает его перед собой по арене. Вилья изворачивается, хватает быка за голову и, весь обливаясь потом, борется с ним, и тут человек шесть компанерос хватают быка за хвост и оттаскивают его назад, а он ревет и роет копытами землю.

Вдоль шеренги лежащих пленных колорадос шаг за шагом ступает Чава Гонсалес. Бинты на его ногах красны от крови. Видно, с каким чудовищным напряжением дается ему каждый шаг. Но он все равно нажимает на спуск револьвера и считает:

– Четыреста тридцать четыре… четыреста тридцать пять… – и вдруг, больше не выдержав, он падает на землю и, швырнув револьвер, говорит:

– Текильи!

Ему подносят бутылку. Чава только успевает сделать глоток, как снова появляется солдат во фраке и говорит:

– Чава, «Красавчик» скрывается на асиенде у своей матери!

Отшвырнув в сторону бутылку, Чава кричит:

– Коня!

Солдаты, бережно подняв его с земли, сажают в седло.

На импровизированной арене продолжается коррида. В холку быка втыкаются шпаги и даже сабли. Он ярится и ревет, бросается на всех, и снова Вилья хлещет его по морде красным плащом, и снова борется с ним, пока обливающегося кровью быка снова не оттаскивают друзья генерала.

Джек и Гино, все позабыв, наблюдают за этой игрой. Наконец, быка убивают и Вилья довольно и весело кричит всем присутствующим:

– Можете взять его себе на ужин!

Асиенда и помещичий дом Эллен Аредондо.

В большой зале, где недавно обедал Джек в день ангела хозяйки, теперь за столом сидит важный Чава Гонсалес. Забинтованные ноги его покоятся на кресле рядом. Здесь же сидят и его младшие братья, также с замотанными тряпьем ногами. Здесь же сидят и его кавалеристы, и пеоны сеньоры Аредондо, и слуги ее. К стенам прислонены винтовки, седла. На полу валяется и прочая амуниция кавалеристов.

А за окном, на дереве, покрытом огромными букетами красных цветов, привязанный за ноги к суку, висит капитан Анастасио Аредондо по прозвищу Красавчик… На хорах оркестр играет вальс «Над волнами».

В залу ввели донью Эллен Аредондо. Потрясенная случившимся, она все равно держалась с достоинством.

Чава Гонсалес при общем молчании долго смотрел на нее и потом сказал:

– Слушай, сеньора, эти люди тебе служили всю жизнь. Сейчас ты будешь ухаживать за ними и подавать им пищу.

Эллен Аредондо с презрением посмотрела на него.

– Нет, брат, ты этого не дождешься!

Чава усмехнулся и стал крутить барабан своего револьвера.

– Тогда я застрелю тебя рядом с твоим сыном.

– Я только этого и хочу, – ответила донья Эллен. – Грязный убийца! Скотина!

– Грязный убийца твой сын. Тебя прокляли все женщины Мексики за то, что ты родила его.

Он поднял револьвер. Наступило гробовое молчание. Даже музыканты перестали играть. Эллен Аредондо, не дрогнув, с презрением смотрела на Чаву.

– Играть! – крикнул он музыкантам, и снова полились тихие звуки вальса.

Чава весь напрягся на секунду и вдруг бросил револьвер на стол.

– У меня палец устал нажимать на спуск, – сказал он. – И потом – мы не воюем с бабами, как твой сын.

– Мои соотечественники все равно отомстят тебе, бандит, – сказала миссис Аредондо.

Чава снова усмехнулся.

– Я отпускаю тебя. Уезжай… Граница недалеко. Я даже скажу тебе пароль: «Мадеро»! Этот пароль будет действовать до восьми вечера, и пеняй на себя, если ты задержишься!..

По равнине двигалась конная армия Вильи.

Бок о бок ехали шагом Джек и Лонгинос Терека. Последний, улыбаясь, говорил:

– Теперь мы с тобой компадрес и всегда будем вместе. Я повезу тебя к своим, и мой отец назовет тебя моим братом. Я покажу тебе золотые прииски испанцев, самые богатые в мире. О них никто, кроме меня, не знает. Мы вместе начнем их разрабатывать, хорошо?… Мы с тобой разбогатеем, да?

Он улыбнулся своей обаятельной улыбкой щербатого, как у ребенка, рта, и Джек, растроганный, ответил.

– Спасибо, Гино!

– Хуанито, ты образованный человек, скажи, есть за океаном страны, такие же большие, как Мексика или Америка?

– Есть, Гино.

– Я слышал, что там есть страна, в которой всегда лежит снег, как у нас в горах.

– Да, это Россия.

– А теплые страны есть?

– Конечно. Испания, например.

– Про Испанию я знаю. Ты бывал там?

– Да, я прошел ее пешком. Хочешь, я тебе расскажу о том, что однажды случилось там со мной?

– Расскажи, компадре.

Джек начал рассказывать историю, которая однажды с ним случилась в Испании в Мадриде три года тому назад.

«…В баре низкого пошиба, полным каких-то однотипных личностей и однотипных проституток разных национальностей, за стойкой сидит хорошо подвыпивший Джек со стаканом спиртного в руке. Он снисходительно оглядывает зал и вдруг видит, как в дверях появляется совершенно не похожая на всех, удивительной красоты молоденькая девушка. Она скромна и изящна. Она смущенно пробирается к стойке. Смущенно присаживается на высокий табурет рядом с Джеком и очень смущенно заказывает себе порцию совершенно безалкогольного напитка. Джек поражен, растроган, удивлен. Он сдержанно пылко и элегантно начинает ухаживать за этим неземным созданием, предлагает ей хоть чуточку выпить. Она с великим смущением соглашается пригубить из бокала и объясняет ему, что она никогда в жизни не бывала в подобного рода заведениях, что она зашла сюда потому, что у нее сегодня большое горе: умерла ее любимая тетя, единственный близкий на этом свете человек. Джек готов вместе с ней разрыдаться от горя. Она с трудом соглашается провести с ним сегодняшний вечер, чтобы только не остаться одной в этом огромном, полным чужих для нее людей, мире. Прихватив бутылку спиртного, Джек провожает ее до дома, и только от великого горя она стыдливо разрешает ему зайти к ней на минутку. Она бедна, живет в мансарде, у нее в комнате только одна девичья кровать, маленький столик и окно с видом на бурлящий большой город. Она смущенно соглашается распить с Джеком бутылку вина и забыть сегодня все на свете.

Окончательно покоренный ее красотой, чистотой и скромностью, Джек спрашивает, верит ли она в любовь с первого взгляда. Да, она верит. Тогда он начинает говорить ей, что всю жизнь мечтал встретить такую девушку и что, если она согласна выйти за него сейчас же, немедленно, замуж, он будет самым счастливым человеком не свете. Он достаточно богат и знатен, чтобы ей также принести счастье. Для начала они поселятся где-нибудь в маленькой красивой деревушке. Он будет писать стихи, а она разводить коз, и весь мир будет завидовать их счастью.

Заплакав, юная красавица говорит, что принцев она встречала только в сказках и никогда не думала, что она встретит принца в жизни. Она соглашается стать его женой. Смущенно раздевшись, они ложатся в ее девичью постель, в которой еще не спал никогда ни один мужчина, а когда Джек увидел ее стройные ножки, неземной красоты грудь, ощутил девическое дыхание ее рта и нежность сладостных поцелуев, он понял, что ему досталось единственное сокровище в мире. Утомленный ее ласками, он уснул под колыбельную песенку, которую она спела только для него.

Утром, проснувшись, не открывая глаз, он протянул руки к своему сокровищу и ощутил… пустоту. Его милой женушки в комнате не было. Он думал, что она, конечно, побежала за продуктами, чтобы приготовить завтрак своему принцу. Когда он начал одеваться, то обнаружил, что у него всего-навсего отсутствует бумажник со всеми его деньгами. Он разыскал хозяйку, и та сказала, что она ни сном ни духом не ведает, кто эта девица, как ее зовут и что она сняла комнату у нее всего на одну ночь.

Джек ринулся в бар, чтобы навести справки, и там бармен, старый мудрый человек, посоветовал ему заткнуться и прекратить всякие поиски. Он должен быть доволен, что так счастливо отделался, потому что он мог остаться лежать в кровати с ножом в груди…»

Склонившись к гриве коня, заливался смехом молодой капитан армии Вильи Гино Терека.

– Ой, какая хорошая история, Хуанито!.. Нет, меня бы она никогда не провела. Я знаю, как с ними обращаться! Скажи, Хуанито, а какие там есть еще страны?

– Франция.

– Не слыхал.

– Италия.

– Скажи, как много там стран! А я про них ничего не знаю.

– Италия – прекрасная страна, – сказал Джек и глядя вдаль, на кавалеристов, задумался…

Италия. 1913 год

Перед его мысленным взором возникла прекрасная страна. Великие произведения великих мастеров. Великие храмы. Великие скульптуры. Великие картины. И сама Италия: лазурное теплое море, цветущие долины и яркие пляжи, ее звонкие города… И, наконец, летняя Флоренция и вилла Мэбл Додж. Это роскошная, отделанная в стиле XVI века вилла. Цветущие олеандры, кипарисы, оливковые деревья топят виллу в своей зелени, окружают ее дворы и дворики.

Роскошная гостиная. Тишина. И только музыка рояля. За роялем Артур Рубинштейн. Сам великий Артур Рубинштейн.

Джек, Мэбл и их многочисленные друзья, знаменитые художники и артисты, затаив дыхание, слушают великую музыку.

После долгого ужина все уезжают к морю и купаются в нем под ночным лунным небом… На рассвете – обратная дорога во Флоренцию. Вереница автомобилей движется по этой живописной дороге.

Они въезжают в небольшой городок, останавливаются. Этот городок состоит из маленьких домишек, расположенных вдоль реки. Напротив каждого домика – мостки, и сотни женщин, мужчин, детей стирают, полощут белые простыни.

Автомобили останавливаются.

Известный художник, друг Мэбл, вынимает блокнот, начинает делать зарисовки и весело объясняет:

– Это один из самых знаменитых городков Италии. Он обслуживает гостиницы Рима. Сюда свозят постельное белье из всех гостиниц и весь город занимается его стиркой. Только стиркой. Это единственная профессия всех здешних жителей.

И снова прекрасная вилла Мэбл Додж.

В роскошной спальне, в роскошной кровати лежат Джек и Мэбл. Она ласково гладит его. Он говорит:

– Я жил не так уж плохо, но в такой роскоши – прости… А в общем, это прекрасно: твоя вилла, твоя Италия, твои друзья.

– Наша вилла, наша Италия, наши друзья.

Джек обнимает ее.

– Тебе хорошо здесь? – воркует она.

Джек целует ее.

– Ты, наконец, успокоился, мой неистовый Одиссей? Вспомни, как ты плохо выглядел. Как ты уставал все эти месяцы. Эта твоя бесконечная репортерская беготня… А я ненавижу эту машинную Америку, этот бездарный Нью-Йорк… А здесь мы свободны, как дети, любим друг друга, и нас окружают только самые красивые вещи и самые красивые люди.

– Да! Мне давно не было так покойно, так покойно по-детски. А эта кровать… – Он рассмеялся. – Мне кажется сейчас, что кроме этой нашей роскошной кровати больше ничего не существует на свете. Такое ощущение, что в этой кровати мы путешествуем по всей Италии.

– Это ты хорошо придумал. Это смешно и очаровательно. – Она поцеловала его.

– Правда. В этой кровати я плаваю с тобой по каналам Венеции. Облетаю вокруг куполов соборов. Качаюсь в теплом море… Спасибо тебе за все это, моя Мэбл – моя самая лучшая из женщин.

– Спасибо и тебе Джек, мой малыш! Я так рада.

Она протягивает руку потянув за шнур, задергивает огромную, как театральный занавес, тяжелую штору.

Мексика. 1913 год

Взгромоздившись на крышу вагона, Джек фотографировал все, что происходило внизу. У того же вагона стоял Панчо Вилья, засунув руки в карманы. На нем была шляпа с обвисшими полями, рубашка без воротничка и сильно потертый, лоснящийся коричневый костюм.

Как по волшебству, вся окутанная пылью равнина покрылась лошадьми и людьми…

Всадники поспешно седлали коней.

Надтреснуто рожки трубили сбор.

Сарагосская бригада шла в наступление.

На Запад через пустыню к отдаленным горам скакали кавалеристы – первые отряды, уходившие на фронт.

Они двигались десятью колоннами, расходившимися, как спицы в колесе.

Звенели шпоры, развевались красно-бело-зеленые флаги. Тускло сверкали патронные ленты, надетые крест-накрест, подпрыгивали положенные поперек седла винтовки, мелькали тяжелые высокие сомбреро и разноцветные серапе.

За каждым отрядом брели пешком десять-двенадцать женщин, тащивших кухонные принадлежности на головах и спинах, гнали мула, навьюченного мешками с кукурузой.

Джек ехал на передней площадке паровоза, где поселились две женщины и пятеро детей. На узкой железной площадке они разложили костер из веток мескита и пекли лепешки. Над их головами ветер трепал протянутую веревку со свежевыстиранным бельем. Джек лежал, смотрел в вечернее небо и раздумывал о своей жизни.

«Почему я здесь?… Я, довольно богатый свободный человек, которого любит одна из самых очаровательных женщин Америки, – почему я здесь? Почему мне так хорошо и легко с этими людьми, несмотря на все опасности, несмотря на то, что идет война?… Война, в которой могут меня убить. Почему я не могу просто уехать и жить „как все люди нашего круга“, как мне говорила моя Мэб?… Может быть, это в моей судьбе?…»

Маленькая девочка подошла к Джеку и протянула ему горячую кукурузную лепешку.

– Поцелуй ее и дай ей доллар, проклятый гринго! – услышал Джек веселый голос, и к нему на площадку откуда-то сверху, с вагона очень медленно идущего поезда, спрыгнула Беатриса. В руках у нее была винтовка, а ее высокую грудь перепоясывали патронные ленты. Она стояла и смеялась, освещенная лучами закатного солнца на этом медленно тащившемся поезде.

– Я сделаю все, что вы скажете, сеньора, – сказал Джек и, подняв чумазую девочку, поцеловал ее и протянул ей серебряный доллар.

Мать девочки, пожилая изможденная крестьянка, бросилась к Джеку.

– Спасибо, мистер! Спасибо!.. Приходи к моему костру, и я всегда накормлю тебя.

Беатриса подошла к Джеку и положила свои длинные руки на его плечи.

– Я переменила профессию! – сказала она, смеясь. – Теперь ты можешь действительно жениться на мне. – И она поцеловала его в губы страстно и горячо.

У Джека закружилась голова. Положив подбородок на ее плечо, он сказал:

– Да, да. Я женюсь на тебе! Я останусь здесь в Мексике с тобой! Может быть, это действительно моя судьба.

Беатриса откинула голову и звонко рассмеялась.

– Какой ты глупый, глупый гринго!.. Приходи ко мне в вагон сегодня ночью, моя постель отгорожена одеялом. Сегодня это тебе не будет стоить ни одного доллара. – И она вновь поцеловала его.

– Обязательно приду! – сказал Джек.

Италия. 1913 год

В своей роскошной кровати лежит Джек с книгой в руках.

Мэбл Додж, его очаровательная жена, любовница, ласково гладит его, говорит:

– Сегодня я никого не звала, милый. Мы будем одни. Какое счастье!

Раздается долгий телефонный звонок.

– Боже! – воскликнул Джек. – Неужели опять какой-нибудь из этих идиотов хочет приехать к нам напиться. Боже, как они мне все надоели!

Он нехотя вылезает из кровати, подходит к резной тумбе с вмонтированным в нее телефоном, снимает трубку и через минуту ликующе, радостно кричит:

– Алло, Стеф?! Стеф, родной!.. Стеф, если бы только знал, как я по тебе соскучился! Стеф… Тебе даже не может присниться, насколько я счастлив!.. Насколько я талантлив, красив и насколько я лучше всех живу на свете… Боже, как я ценю твой сюрприз!.. – Поворачивается к кровати: – Мэб, это Стеф! Да, я тебя слушаю… Я тебя слушаю, я хочу тебя обнять!.. Ты мой самый лучший Стеф!.. – Он надолго умолк. – Да… Да… Да… Это удивительно, как ты меня знаешь!.. Да… Я согласен!.. Обнимаю тебя, Стеф!

Он положил трубку, повернулся к встревоженной Мэбл и сказал:

– Мисс Мэбл Додж. Вашему мужу, вашему любимому, вашему пажу предлагается от имени двух крупнейших газет Америки «Метрополитен» и «Уорлд» срочно отправиться в качестве военного корреспондента в восставшую Мексику!.. Джон Рид согласен!

Растревоженная, как птица, вылетела из кровати Мэбл, бросилась на грудь Джеку.

– Нет, нет!.. Ты не поедешь туда! Там убивают! Там нехорошо! Там неуютно. Там грязно. Неужели ты можешь считать, что где-нибудь тебе может быть лучше, чем здесь, со мной! Ты не поедешь туда!.. Вся любовь моя, вся жизнь моя просят тебя об этом. Джек! Джек, ты поедешь туда? Правда? Скажи мне: «Милая Мэбл, я остаюсь с тобой!» Скажи! Скажи!

Мексика. 1913 год

Это ночной бой. Только огоньки и мрак, обозначающие этот бой. Огоньки, огни, взрывы, вспышки… Лишь в просветах видны силуэты фигур, силуэты раненых, силуэты убитых…

По крутому склону горы, охватывая его с трех сторон, медленно поднимается огненное кольцо – это атакующие ведут непрерывный огонь. Вершина горы тоже вспыхивает огоньками, учащавшимися по мере того, как огненное кольцо, ставшее теперь зубчатым, продвигается вверх. Через секунду доносится звук орудийных выстрелов. Огненное кольцо теперь разрывается во многих местах. Но движение его не замедляется, и, наконец, оно начинает сливаться со вспышками света наверху горы. А потом, снова, только отдельные светлячки скатываются вниз по склону, – это все, что остается от цепи атакующих.

И вновь огненное кольцо поднимается вверх…

И так несколько раз.

Растерянный Джек стоял у подножия горы и не знал, что ему делать.

Тут он услышал негромко произнесенное:

– Вива Вилья!.. – Это тихо прокричали солдаты.

Рядом с Джеком оказался Вилья. В одной руке он держал динамитную бомбу с запалом. В другой руке – сигарету, которая нужна была, чтобы поджечь запал. Вилья, смеясь, сказал Джеку:

– Это единственный случай, когда я курю сигарету, курносый.

– Дайте и мне бомбу, – сказал Джек. – Я пойду вместе с вами.

– Зачем? – спросил Вилья, а затем, пристально посмотрев на Джека, добавил: – А в общем, иди!.. Это не самая плохая смерть.

Джек, держа в одной руке бомбу, а в другой – сигарету, бросился за Вильей, который перебрался через канал и затем, нырнув в кустарник, побежал к высоте. Все бежали за Вильей и, запалив шнуры бомб, вдруг бросили их по направлению к первой линии траншей.

Раздались взрывы. Вспышки их ослепили Джека.

К утру бой закончился. Быстро наступил рассвет.

Измученный Вилья говорил Джону Риду:

– Какие мы, мексиканцы, храбрые. – Он показал на семь четких валов из убитых солдат, обозначенных на склоне горы. – Гляди, курносый, как мы убиваем друг друга.

Вскоре под горой, по всей равнине начали зажигаться высокие погребальные костры. К ним свозили убитых… Столбы черного дыма вставали над равниной, уходили ввысь к яркому синему небу.

Вилья посмотрел на Джека и как-то грустно улыбнулся:

– Поедем со мной. Сегодня мы будем хоронить Авраама Гонсалеса, моего друга, губернатора. Он был убит бомбой год назад. От него мало что осталось. – Вилья помолчал. – А потом меня будут награждать мои артиллеристы. Пора уже что-нибудь повесить на грудь. Все-таки я генерал, а у меня нет ни одного креста.

По узким улицам города Чиуауа двигался катафалк. Десять тысяч человек в невыносимой духоте и пыли двигались за ним. Вилье был дан автомобиль, но он сердито отказался сесть в него и брел сквозь пыль, потупив глаза. Он шел за катафалком, глядя в землю и не обращая ни на кого внимания.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации