Текст книги "Новая погоня"

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
Ночь того же дня

Полузатемнение. На задник проецируется картинка большого городского парка и озера, окаймленного каменной набережной. Поздний вечер. Над озером стелется густой туман – противоположного берега не видно. К озеру спускается темная роща: вперемежку встали тополя, березы, сосны, клены, каштаны, вызолоченные или выкрашенные осенью в темный багрянец. С некоторых деревьев листва уже облетела, отчего голые стволы похожи на призраков. Туман приглушает краски, размывает очертания предметов и деревьев, съедает пространство. В центре, в десяти шагах от берега, вознеслась каменная арка. Кладка еще с незапамятных времен: камень древний, покрыт мхами и непонятными письменами. Под аркой, бросив под себя куртку, сидит Гера. С сосредоточенным видом чистит пистолет. К левой стене арки прислонилась Ксения, о правую оперся плечом Алек.

Ксения. Меланхолия… Сердечко мое трепещет и екает в ожидании неизбежного чуда. Или подвоха… Подвоха или чуда. От тумана першит в горле, в глазах мельтешат какие-то белые точки… (Пауза.) Что со мной будет?..

Алек. Подальше от больших городов, подальше от оглушительных наваждений и безрассудных ожиданий. Туман – если б только не он…

Гера (вытягивает в направлении авансцены руку с пистолетом, с минуту целится, затем с досадой опускает пистолет). В этом проклятом тумане плавится мой пистолет. Я целюсь, а цель уплывает куда-то. Растворяется в белом омуте. Как бы я ни старался прицелиться, цель уходит сквозь пальцы, как туман, уходит от меня – будь он проклят!

Алек. …Он что-то делает со мной такое, что трудно передать словами. Я бы показал жестами, но туман повис на руках. Я не могу не пошевелить ими, не распрямить спину как следует. От тумана заплетаются крылья…

Гера. …Тьфу, не хватало только, чтоб этот паскудный туман выел мне плешь!..

Алек. …Это какая-то западня. Такой туман неспроста. Едкий, злой, ядовитый, как лук. Уж лучше бы порох жег мне глаза, чем эта мокрая мразь! Немедля, сейчас же нужно делать отсюда ноги!..

Ксения. …Я и шага не могу ступить в таком тумане. Вот напасть на мою голову! Откуда он только взялся?!.. Нет, надо идти, во что бы то ни стало нужно идти дальше. Иначе я его потеряю, утрачу навсегда. Пока я здесь стою, ненавидя туман и свою слабость, он уходит от меня. Где ты сейчас, мой милый друг? Почему избегаешь меня? (Пауза.) Он не стоит на месте. Любовь никогда не стоит на месте. Пока я довольствуюсь ничтожным, пока терплю соседство с мерзким туманом, он спешит… открыть снова солнце. Любовь не переносит тумана, любовь живет на солнечной стороне!..

Гера (вертит раздраженно головой). …Туман повсюду. Лучше, конечно, пусть будет он, чем уличная пыль и этот гребаный смог. Как они там дышат, в этом большом городе? Как умирают? Ведь даже сдохнуть некомфортно в такой вони. Когда туман, дышать тоже напряжно, но он хоть ничем не отравлен…

Алек. …Погоня опять завязла. Так к чертям собачьим ненавистный туман! Он заложил мне уши, он обволок мне душу, он мешает мне слушать. Слушать себя мне мешает! (Кричит Гере.) Эй, приятель, погоня в опасности! Я не слышу больше своих желаний!..

Гера (косится подозрительно на Алека). …Я больше не доверяю ему. С ним происходит что-то неладное. Сдается мне, он утратил свою необыкновенную форму. Слушает, как одержимый, туман, а в ответ ему мерещится хрен знает что. Эка на него подействовал концерт. Пол Джойс, без базару, мужик крутой, но он сделал Алека тряпкой. Да, видать, пока Алек слушал душу Джойса, та выжала из него все соки. Душа Джойса, будто вампир, высосала из моего приятеля всю злость, всю отвагу и храбрость… Взамен оставила жалкий жмых из сопливых чувств. Вроде жалости и нытья… Я, правда, тоже прогнал. Больше часа корячился с долбанной аппаратурой, потратил на нее все свое электричество. Почти подчистую, черт, разрядил свое сердце!.. А Джойс хоть бы хны, даже стакан мне не налил. Как врачи откачали его, тотчас свалил в свой вонючий отель. (Достает пистолет.) Надо было его хоть пугнуть тогда…

Ксения. …Когда так тихо, когда мир завесила белая мгла, на сердце особенно одиноко. Ощущение одиночества столь пронзительно, оно сушит не только душу, но и мои глаза!.. (Пауза.) Мои глаза. Любимый, я начинаю забывать, когда в последний раз ты целовал мои глаза. До дна ты иссушал их своей любовью – любовью ты наполнял их до краев. Ах, как незабываемо сладко плескалось в ней мое сердце!.. (Пауза.) Теперь там туман плещется. Но как же хочется испытать наново покачивания… толчки… всю неистовую качку любви!..

Алек. …Отчего же так ломит во всем теле? Неужели вынужденный простой? Привычка погони дает о себе знать – неужели? Лишь бы гнать и гнать, куда глаза глядят лететь, опрометью, сломя голову, не разбирая дороги ни для ума, ни для сердца!.. Да вот туман – хуже всякой засады. Укором стоит – за бездействие мое и умничанье. Эх, некому сказать, ради чего я здесь. А главное – ради чего я должен сорваться сейчас с места… какого хрена я должен продолжать погоню?!..

Гера. …Пистолет – красавчик. Мужик! Ни разу меня не подвел. Даст бог, и в таком тумане не подведет… (Пауза.) Стоило бы Джойсу пообломать рога. Хе-хе, чтоб он запел, когда я приставил бы к его башке свою пушку?

Ксения. …Зачем я встала? Одиноко, без всякого смысла… Нужно что-то делать, нужно продолжать желать! Я молодая девушка, я не намерена мириться с каким-то там туманом. Пусть он хоть трижды опасен и смертелен!.. Если любовь не подождала меня, если я не в силах настигнуть ее сейчас же… Уж лучше утопиться. Озеро близко. И туман не будет помехой… (Пауза.) Уж лучше обмануться…

Алек. …Я переплыву на другой берег. Вода в озере не такая уж и холодная. А там наконец избавлюсь от проклятого тумана. Уже все глаза проел! На мысли всякие дурные наводит. А я еще молодой. Меня от жизни моей еще так лихо колбасит, что я не согласен идти на поводу у разной хрени, что лезет мне в голову. Да я парень хоть куда, чтоб думать о дурном!.. (Пауза.) А там, на том конце озера, должна быть дорога. И люди. Я куплю у них сухую одежду и новый телефон – мой ни к черту! Совсем, бедолага, размяк. Растворился в чертовом тумане. Оттого я не слышу Немую женщину. Оттого я не слышу больше себя…

(Гера порывается встать с куртки и в этот момент нащупывает под собой что-то твердое. Запускает руку в карман куртки, вынимает горсть пистолетных гильз.)

Гера (одновременно с удивлением и негодованием). Черт! Откуда столько пустых, стреляных гильз?! Полный карман! На фиг мне эта дрянь?! Каждая пустая гильза в кармане – все равно что пустой, бездарно прожитый день. (Собирается гильзы выбросить – передумывает.) Нет, пойду к озеру. Утоплю досаду свою и разочарование. (Поднимается, шагает к озеру.)

Ксения. …Я желаю обмана. Наверно, в этом туман виноват. Я хочу обмануться. У меня возникло острое, непреодолимое желание обмануться. Боже, я почти счастлива – я снова чего-то хочу! Хочу!!.. (Замечает на берегу силуэт Алека.) Ой, кто там? (Смеется натянутым смехом.) От этого тумана мне уже мерещится черт знает что!

(Алек подходит ближе, его фигура проступает в тумане еще отчетливей.)

Да нет же – мужчина. Там мужской силуэт! Боже, неужто он все-таки… вопреки туману… (Пристально всматривается в приближающегося мужчину.) Нет, этот моложе… Но я же хотела обмануться?.. Чуточку любви хотела урвать…

Алек (разглядев в тумане девушку). Эй, кто там? Кто вы? Стойте, не сходите с места! Я сам… сам подойду к вам… (Удивленно бубнит себе под нос.) Да там девушка. Здесь, в жутком тумане, такая красивая девушка. (Медленно подходит к Ксении вплотную.) Что вы тут дел… Ксюша?!

(Поднявшись на носочки, Ксения прижимает палец к его губам.)

Ксения (горячим шепотом). Тс-с! Нас кто-нибудь может услышать.

Алек (совершенно счастливый). В таком-то тумане?

Ксения. Это все обман. Туман-обман, туман-обман… Обними меня покрепче, я так хочу обмануться. (Пауза.) Чтоб хоть на миг забыть про любовь…

(Алек берет Ксению на руки, заходит под арку. Бережно опускает девушку на куртку Геры. Садится рядом, целует Ксению.)

Ксения (томным, отрешенным голосом). …Туман скрыл от моих глаз белый свет. От души скрыл лицо любимого…

Алек (целует ее). Я – твой любимый.

Ксения (целует его). Ты – мой обман. В тумане… Ты – мой туманный человек. У меня еще никогда не было туманного мужчины.

Алек. Ну-ка, ну-ка, поглядим, какая ты туманная девушка… (Ложится сверху на Ксению.)

(Свет меркнет. Высвечивается только Гера. Пошатываясь, он стоит на самом берегу озера и вяло швыряет вдаль пустые гильзы. Доносится приглушенный всплеск воды, в которую одна за другой падают гильзы.)

Гера (садится – почти в изнеможении падает наземь). Мне так нужна в эту минуту чья-то верная сила и помощь. Туман, дрянь, разрядил мою батарейку!.. (Пауза.) Странно, почему я не нашел с Вадимом общего языка? Он же классный пацан. Будь мы сейчас вместе, мы б таких с ним дел наворотили! Погоня превратилась бы в сказку. В праздник!.. (Пауза.) Ведь мы были с ним друзьями. Корешили лет восемь назад. (Пауза.) И зачем я тогда подбросил ему эту дурацкую идею с бомбой! Надоумил подключить бомбу к почке… Жил бы сейчас парень, как все… Днем ходил бы на работу, а по вечерам шел с друзьями на футбол и пил пиво. Или звонил своей подружке и назначал свидание – в таком же густом тумане, как этот…

(Внезапно звонит телефон. Это телефон Ксении. Продолжая лежать под Алеком, она лихорадочно рыщет рукой в сумочке, пытаясь отыскать телефон. Вытаскивает его, хочет ответить, но Алек мешает ей, они борются.)

Ксения. Что ты делаешь? Прекрати!

Алек. Прочь! Нам никто не нужен!

(Он бесцеремонно отбрасывает в сторону телефон, в ответ на это Ксения грубо скидывает с себя парня, встает с земли и стремительными движениями поправляет на себе одежду.)

Ксения (в ярости). Поиграли в туман, и будет!

Алек. Постой, но как же я? Ведь я – твой туманный человек.

(Став на колени, Ксения принимается на ощупь искать в темной траве телефон.)

Ксения. Ты – призрак. Эхо моих несбывшихся надежд. Тебе суждено рассеяться в моей жизни, как этому мерзкому туману! (Всхлипывает.) Здесь так сыро, мрачно, гадко. А я так скучаю по солнцу. (Раздается повторный звонок – Ксения тут же находит телефон, вскрикивает от счастья.) Вот он! (Порывисто подносит телефон к лицу.) Да, мое солнце! Как ты, любимый? Я чувствую, ты совсем рядом…

(Мрак сгущается, высвечивается только Ксения, замершая с телефоном. Алек и Гера уходят со сцены.)

У меня все хорошо. Кажется, мне удалось усыпить их бдительность… Нет, Алек тоже ни о чем не догадывается. Туман был мне на руку. Туман – мой союзник… Давай еще перенесем день операции? Ради меня, а?… Нет-нет, я категорически против того, чтоб это делать здесь и сейчас! Послушай, Вадик, это же старый центр города, тут полно народу, хотя уже почти одиннадцать ночи… Что, уже полночь? Коварный туман, он скрадывает не только лица и чувства, но и время. Мое время быть с тобой… А я говорю, ты еще успеешь разделаться с ними. Правда. Поверь моему опыту. А пока… Езжай-ка ты в Сумск. Да, в Сумск! В сравнении с Большовском это маленький город, если что, если и проводить операцию, то, несомненно, это лучше сделать в Сумске. Жертв будет значительно меньше, чем здесь, а резонанс такой же… Почему именно Сумск, а не Панск или Рыльск? Не знаю, просто пришло в голову… Ну, хотя бы потому, что под Сумском живут мои дальние родственники, они с радостью примут тебя. Выезжай сегодня же, а я следом. Закончу здесь все дела, и в тот же день выеду к тебе, любимый. Прощай, встретимся в Сумске…

(Свет гаснет. Затемнение.)

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
Пять месяцев спустя

Свет загорается. День. Диапозитив с изображением поля, разбитого на дачные участки. 20-е числа марта. Посреди поля волочится извилистая, пестрящая рытвинами и ухабами проселочная дорога. Пасмурное весеннее солнце в серой холодной дымке. Дачи выглядят сиротливо и заброшено; на крышах домиков, в садах и на черно-бурых лоскутах земли упрямо лежит ноздреватый грязный снег. Пронзительное ощущение одиночества, пустоты и покинутости. Гера управляет диваном-мотовездеходом. Повернувшись спиной вперед, рядом устроился Алек. Что есть мочи, куражась, он кричит убегающей вдаль дороге.

Алек. Прощай, Большовск! Прощай, город-монстр! В тебя мы теперь не скоро не вернемся. (Повернувшись к Гере, смеется.) Какой-то бред, Гера: мы проторчали в Большовске почти пять месяцев, а города, считай, не видели. Но я рад, знаешь, я чертовски рад, что мы уехали.

Гера. Выходит, мы поторопились? Позорно валим из Большовска, в то время как Немая сидит преспокойненько в каком-нибудь баре, где мы с тобой так и не были, цедит мартини и прикалывается над нами. Тьфу!

Алек (бросив смеяться – совершенно серьезно). Ее нет в Большовске.

Гера. Да? И где ж она сейчас, по-твоему?

Алек. В Сумске.

Гера. С чего ты решил, что Немая переметнулась в Сумск? Опять запеленговал ее душу?

Алек. Нет, ее душа тупо молчит, как рыба… Я вычислил ее другим способом. Слыхал о новом сервисе "Компас"? Вот с помощью него. В конце прошлой осени, если помнишь, я поймал звонок Немой. Я пытался тогда поговорить с ее душой, но она лишь глупо хихикала. Как я ни старался ее разговорить, все было напрасно. Зато мне удалось запомнить ее номер на своем телефоне. А три дня назад я отправил в "Компас" СМС-ку с ее номером. Через несколько секунд я получил ответное сообщение… Там были точные координаты местонахождения Немой.

Гера. И что же это, черт, за координаты?

Алек. Говорю же – Сумск!

Гера. Так ты, чувак, выходит, прогнал? Какого хера ты не отправил СМС-ку раньше?! Мы б не болтались в Большовске пять месяцев, а давно б замочили Немую!

Алек. Догадайся с трех раз… Новый поисковый сервис появился только три дня назад. Усек?

Гера. Мать его! И Немую бабу туда же! Ну не дура, а? На кой черт она поехала в этот сраный Сумск?!

Алек. Как ты можешь так судить о городе, в котором ни разу не был?

Гера. Да что там о нем судить. Глянь, какая дорога. Если ливанет дождь, мы завязнем тут по самые не хочу. Тьфу! Такая гребаная дорога может привести только в гребаный город.

Алек. Эй, чувак, не спеши судить, говорю же тебе. Не случайно ведь душа Немой выбрала этот городок, значит, было за что.

Гера. Да ничего она не выбирала! Просто, видать, мы ей хвост прижали, вот она и дала драпака. Куда глаза глядят ломанулась, как бешеная лошадь, а в глазах у нее сплошной жуткий страх. Вот она и угодила с дуру в этот твой Сумск. Будь он не ладен с его долбанной дорогой!

(По дороге и кузову мотовездехода застучали капли дождя.)

Вон и дождь пошел, и солнце совсем скрылось, а я не могу без солнца. Мне без солнца никак нельзя! (В отчаянье.) Нет, ты мне скажи, чувак, какого все-таки хрена Немой не сиделось?! На фига она променяла каменные джунгли на глухую дыру, которую, готов поспорить, можно запросто обойти за полдня? Я вот прикинул: это сколько ж в Большовске всяких улиц, площадей и дворов! Там же затеряться не фиг делать. Залезла б на чердак или лучше б с мужиком каким-нибудь познакомилась, он бы пригласил ее пожить у него, и тогда б она как иголка в сене. А если б вдобавок мужик попался ей авторитетный, с деньгами и крышей, фиг бы он отдал нам Немую… Пришлось бы нам обоих мочить, как думаешь?

Алек. Большовск и вправду большой город. Если б душа Немой хотела просто спрятаться, скрыться от нас, то лучше Большовска ей не найти. Улиц в нем тьма-тьмущая, и все они такие запутанные, без начала и конца, что сам черт ногу сломит, если вдруг захочет их обойти. В этом смысле Сумск, без спору, Большовску не ровня – и размером, уверен, раз в десять меньше, и улицы в нем короче и без выкрутасов. Я и сам, хоть убей меня, не пойму, что Немой понадобилось в Сумске… (Замечает, что Гера не слушает его, уставившись пристально вдаль.) Гера, ты чего?

Гера (подозрительно). Что за хрень? Неужто глюки или это она…

Алек (поворачивает голову в ту сторону, куда смотрит Гера, и вскрикивает от изумления). Это ж Ксюша!

Гера. Угу, я о том же.

(Гера останавливает мотовездеход. Справа, со стороны дач к ним выходит Ксения.)

Ксения. Привет, парни!

Алек (по-прежнему не веря своим глазам). Ксения, ты? Вот так сюрприз!

Ксения (смеется приветливо). А вы как здесь оказались? Вот уж кого-кого, а вас я никак не думала здесь встретить. Вы же были в Большовске.

Гера. Были да сплыли. Сама-то какого хрена тут делаешь, в этой глуши?

Ксения (на миг тушуется, опускает глаза). Так, пришлось вот. (Снова вскидывает на парней лицо, озаренное веселой улыбкой.) А вы, наверное, соскучились? Только честно признавайтесь – соскучились?

Алек (радостно улыбается). Есть немного. Давненько тебя не видел.

Гера. В последний раз это было, кажись… Алек. Да там же, в Большовске, в старом парке. Гера. Точно, на озере!

Ксения. Ох, и туман тогда был, до сих пор помню.

Алек (с укоризной). А ты той ночью смылась, ничего не сказала. Хоть бы записку написала.

Ксения (отводит в сторону глаза). Тетя внезапно позвонила. Вы оба спали. Попросила срочно приехать. Вот я все бросила, не стала вас тревожить и…

Алек. Постой, ничего не понимаю. Какая тетя, куда приехать?

Гера. Что ты нам паришь, Ксюха?

Ксения. Я ж вам рассказываю: тетя Римма, мамина троюродная сестра, позвонила и слезно просила приехать к ней… в Сумск.

Алек. Так ты сейчас в Сумске?!

Ксения. Ну да, а что тут такого?

Алек. Так мы с Герой тоже туда чешем!

Гера (одергивает Алека). Тише ты! (Ксении.) А здесь что забыла? (Оглядывается.) Такая мертвая тишь кругом. Жуть! Волком можно завыть.

Ксения. А мне ничего, я уже привыкла… У тети здесь дача. Вот она. (Указывает рукой в сторону дачных домиков.)

Гера. Вон та хибара, что ли?

Алек. Ну, дача. А ты тут при чем, не пойму?

Гера. Сторожем, небось, нанялась. Да, Ксюха?

Ксения. Да нет. Просто тетя попросила съездить. Прибраться немного на даче после зимы. И картошки набрать, у тети здесь погреб.

Гера. Псих у тебя, а не тетя. В такую погоду посылать.

Ксения (оживляясь). А тут вижу вы. Я так обрадовалась! Все-таки столько времени вас не видала… А хотите кофе?

Алек. Кофе? Здесь?

Ксения. Я брала на дачу термос горячего кофе и бутерброды.

Гера. Так что ж ты парила нам про картошку?! Тащи давай свой кофе! И бутеры тоже. (Девушка уходит, скрывается за правой кулисой.)

Гера. Наконец передышку сделаем. Заодно и пожрем, как люди.

Алек (с нарочитой досадой). Пожрем, говоришь… Но как же, мы ж договорились больше никаких пауз!

(Ни слова не говоря, Гера включает автомагнитолу, из динамиков начинает литься спокойный мелодичный мотив.)

(Нервничая все сильней.) Что ты там задумал? Ты что, с Ксюхой заодно?!

(Возвращается Ксения. За ее плечами рюкзак. Она ставит рюкзак на сиденье мотовездехода, достает полотенце, расстилает его на капоте. Затем вынимает из рюкзака термос и сверток с провизией. Разворачивает сверток и протягивает бутерброд Гере. Наливает ему из термоса кофе.)

(Кривляется.) Предатель! Ты похерел наш уговор!

Гера (сделав глоток кофе и откусив от бутерброда). Брось, Алек, обед – это не смертельно. Даже наоборот: обед звучит гордо! В здоровом теле – здоровый дух… Духом мы уже сыты, пора накормить тело.

(Ксения вынимает второй бутерброд, протягивает его Алеку.)

Алек (берет бутерброд, вдыхает его аромат и тут же сдается). Ты думаешь?

Гера (жует). Сто пудов! (Замечает торчащий из рюкзака краешек свернутой газеты.) А это что?

Ксения (вынимает газету). Газета.

Гера (выдергивает газету из рук Ксении). У-у, свежая пресса! Почитаем. Что там пишут о нас, о нашей погоне? (Углубляется в чтение.)

(Пауза.)

Алек (глядя на девушку из кабины мотовездехода). Ты какая-то не такая.

Ксения (насмешливо улыбаясь). Неужели? Ты просто долго летал… был увлечен своей погоней и… забыл, как я выгляжу. (Задирает голову, ища в небе мотодельтаплан.) Что такое? А где твои крылья? (Озирается по сторонам.) Я не вижу их!

Алек. Ты о дельтаплане? Он до сих пор в ремонте.

Ксения. Жаль. Знаешь, а тебе шли крылья. Ты с ними был похож на ангела. Только очень беззащитного, который учится летать.

Алек. Да ну, ерунда! Какой там ангел!.. Зато я вижу: ты изменилась. Заметно.

Ксения. В лучшую или худшую сторону?

(Смутившись, девушка спрыгивает с мотовездехода наземь. Алек спрыгивает следом за ней, подходит вплотную к Ксении. Они отходят на несколько шагов от мотовездехода, оставив Геру наедине с газетой.)

Алек (берет ее за руку). Не знаю. С виду сразу не скажешь.

Ксения. Но может, я такая же, как всегда, а ты просто…

Алек. Ты чем-то сильно взволнована. Что-то гложет твою душу. Какие-то новые заботы или события. Определенно ты сама не своя.

Ксения (высвобождает руку). Ты прямо разведчик. Наблюдательный, проницательный… А что если я скажу тебе, что я… влюблена…

Алек (недовольно морщится). Но мы же давно выяснили наши отношения. Ты мне больше ничего не должна, я тебе ничем не обязан…

Ксения. …И этот человек… в кого я… не ты!

Алек (опешив). Как не я?.. Но кто?!.. (Пауза.) Ты меня разлюбила… Неужели ты меня разлюбила?.. (Зло.) Какого черта ты это сделала?! Ты все делаешь мне во вред!

Ксения (отворачивается от него). Ну конечно, чем мне еще заниматься.

Алек. Будь проклят тот день, когда мы… когда я… Я давно хотел тебя спросить: зачем ты тогда это сделала?

Ксения. Что? Сбила тебя пьяненького? Когда вокруг ни одного фонаря?

Алек. Зачем, черт тебя подери, ты прыгнула в окно?!

(Пауза.)

Ксения. Разве?.. Ты ничего не путаешь?.. Чтобы я решилась на такой поступок?.. Прыгнуть в окно – какой ужас!.. (Пауза.) Нет, ну что ты, все было иначе. В то утро… я всего лишь встала на носочки. (Поднимается на носки и целует Алека.) Да, именно так и было: я распахнула настежь окно, взобралась на подоконник и… и встала на носочки…

Алек. Зачем ты прыгнула тогда? Ведь я уже пошел на поправку.

Ксения. …Я поднялась на носочки… Было очень зябко; кажется, это было ранним утром, может, даже рассвет, в доме все спали, город спал; за окном плавал утренний сумрак, солнце где-то застряло; я стояла на носочках, мерзла, но дышала полной грудью; хотела что-то крикнуть, возопить что есть мочи, но все никак не знала, что сказать, что попросить у… И в этот момент появилось солнце. Оно лезло напролом, расталкивало крыши, спутниковые антенны, рекламные щиты и… наши тусклые сны. Солнце явилось передо мной самым наглым образом; я ему жутко обрадовалась, заорала что-то пронзительное и наивное… Покачнулась… Изогнулась дугой – и вдруг увидела, как на ладони увидела, золотую полоску! Она светилась над самой землей, над крышами, над куполом церкви, над деревьями… Горизонт в то утро был похож на мой шифоновый шарфик. Пальцы на ногах занемели, окоченели, но я старалась изо всех сил – тянулась к той золотистой полоске, к моему горизонту… (Пауза.) Я заглянула за горизонт… Мне удалось это сделать, представляешь? Я заглянула за горизонт и увидела, что там… Там был ты. Ты крепко спал и сладко обнимал подушку в больничной наволочке…

Алек. Ксюш, я ведь серьезно. Раз мы расстаемся с тобой… А ты несешь сплошной бред.

Ксения. …С того времени я люблю заглядывать за горизонт. Становлюсь на носочки и смотрю. (Пауза.) Очень долго за горизонтом был ты. Очень долго… Пока я любила тебя. А теперь там… не ты. Потому что я тебя… За горизонтом больше не ты!

Алек. А-а, будь проклят твой горизонт!!

(Алек в исступлении бьет кулаком по капоту мотовездехода – в следующий миг горизонт озаряет ослепительная молния, чуть погодя над их головами разносится оглушительный раскат грома. От неожиданности оба обмирают. Придя в себя, Ксения отворачивается от Алека, обращает недоуменный и печальный взгляд на дорогу, в сторону приближающейся грозы.)

Ксения. Гроза в марте. Это… ужасно. Если и было что-то у нас, Алек, то теперь окончательно сгорело.

(Алек порывается схватить девушку за руку, она резко вырывается.) Довольно, Алек… Не будь ребенком.

Гера (невозмутимо). Кончай бузить. Послушайте, что пишут.

(Гера выдергивает из приборной доски мотовездехода конец шнура от динамиков и протыкает им уголок газеты. В тот же миг из динамиков начинают раздаваться треск иглы о виниловый диск, сквозь который отчетливо доносится шум города: грохот ливня, бьющегося о крыши домов и машин, гул автомобильных моторов и клаксонов, гам человеческой толпы, нечленораздельные нервные призывы и смех… Внезапно поле с дачными участками и дорогу накрывает косая стена настоящего, густого дождя. Тотчас прежние звуки в динамике стихают. Их сменяют иные звуки: словно вторящий эхом дождю, методичный стук топора, раскалывающего полено… звон лихо разматывающейся колодезной цепи… гулкий плеск ударившегося о воду ведра… домашний скрип двери, ведущей не то в избу, не то в баню… мягкий звук шагов по деревянным половицам… бодрый шум льющейся в бочку воды… уютное потрескивание дров в печи… перебор гитарных струн и, наконец, голос Вадима, поющего песню Высоцкого: «Затопи ты мне баньку по-черному…» Внезапно у Ксении звонит телефон; она меняется в лице и настроении, порывистым, нервным движением подносит телефон к губам, говорит сбивчиво, волнуясь, но слов ее не разобрать – песня Вадима заглушает их.)

Ксения (пряча телефон, улыбается через силу). Ой, я совсем забыла! Скоро ведь тетя приедет, а я тут с вами. Еще столько дел! (Начинает поспешно собираться – складывает остатки еды и термос в рюкзак, выхватывает у Геры газету.) Гера, ты кофе допил? Вот и умница. Ну, я пошла, пока!

(Ксения торопливо идет в сторону дач. Алек молча провожает ее взглядом.)

Гера. Эй, Ксюха, ты куда? Мы тебя чем обидели? (В недоумении – Алеку.) Чего это она? Приспичило, что ль? (Снова кричит вдогонку Ксении.). Садись в вездеход, мы тебя подвезем!

Ксения (на миг оборачивается). Я сама, Гера, не надо. Тетя на машине, заберет меня. (Переводит взволнованный взгляд на Алека.) Он меня ждет. Я слышу, как он зовет меня! (Исчезает за кулисами.)

Гера (с досадой). Кто ее там ждет, какая тетя на машине? Тьфу, ну и дура! (Алеку.) А ты чего встал? Поехали, что ль?

Алек (продолжая глядеть девушке вслед). Поехали.

(Они забираются в мотовездеход, Гера заводит двигатель и трогается с места.)

Гера. Никак не могу догнать, чего Ксюхе дома не сидится. Какого хрена она вообще с нами нянчится? Она, словно Немая, туда – сюда, туда – сюда! Полгода ее не видел, еще б столько не видеть… Разве не так? Тошнит уже от ее мельтешения! Осталась бы, что ли, в каменных джунглях; там метро, магазины, кинотеатры. Так нет же, телепается, дура, следом за нами… Ты-то чего воды в рот набрал?

Алек. Видишь ли, Гера, души некоторых людей склонны к перемене мест.

Гера. Это ты про Ксюху, что ль? Или про Немую?

Алек. Про ту и про другую.

Гера. Хм, тоже мне умник нашелся.

Алек. И про нас с тобой тоже.

Гера. А я-то тут причем, чувак? У меня с этими бабами ничего общего.

Алек. Да? А тяга к перемене мест?

Гера. Какая еще, на фиг, тяга?! Кончай гнать пургу!

Алек. Погоди, Гера, но ты ведь не можешь иначе? Тебе не сидится на одном месте. Да что там тебя то и дело подмывает все бросить, сорваться с теплого, насиженного местечка и тут же пуститься в путь! В погоню!

Гера. Ты знаешь, зачем я это делаю. Потом… (бросает косой взгляд на Алека) ты тоже, чувак, недалеко от меня ушел. Который день, как проклятый, гоняешься со мной за Немой.

Алек. А все потому, что мы не можем с тобой по-другому. Не сидится нам долго на одном месте, жуть как хочется перемен и простора! Так уж устроены наши с тобой души. Наша общая страсть и стихия – погоня!

Гера. В гробу я видал такую страсть. Дождь льет как из ведра, дорогу, черт, вон как развезло – будь она проклята! Того гляди трактор наш встанет. Во, что я говорил!

(Корпус мотовездехода сильно вздрагивает, и мотор его глохнет.)

Алек. Кажись, и вправду встал наш вездеход.

Гера. А я что говорю? Давай живо выбирайся, будем толкать. (Оба слазят с вездехода, обходят его сзади, толкают минуты две – безрезультатно.) Застрял основательно. Вот дерьмо!

Алек (заслышав вдали нарастающий шум двигателя, обращает в ту сторону взгляд). Что?

Гера (орет). Говорю, что стихия твоя – дерьмо!

(Со стороны поля с дачными участками приближается шум двигателя тяжелого грузовика.)

Алек. Да не ори ты. Глянь вон туда – кажись, «КамАЗ» едет. (Показывает в сторону поля, откуда на дорогу выезжает «КамАЗ». Принюхивается и морщится.) Ну и дерьмом от него несет. Небось, удобрения развозил.

Гера (вслед за Алеком замечает в стороне грузовик). Один хрен, лишь бы нас вытянул. (Кричит в ту сторону, откуда доносится шум двигателя.) Эй, братан, нам помощь нужна! Вишь, застряли мы, вдобавок движок заглох. До ближайшей деревни дотянешь?

Голос водителя "КамАЗа". Трос есть, мужики?

Гера. Щас. (Роется в мотовездеходе, ищет трос.)

Алек (водителю). А где тут СТО?

Голос водителя. СТО поблизости не найдете. Но в шести километрах отсюда деревня есть, Красное село называется. Теща моя оттуда. Там гостиничка небольшая, при ней есть гараж с мастерской.

Алек. А до города далеко оттуда?

Голос водителя "КамАЗа". До Сумска-то? Да рукой подать! Меньше десяти километров. Мой совет вам, мужики: починитесь в Красном-то, в баньку сходите, переночуйте, а тогда с новыми силами можно и в Сумск прокатиться.

Гера. Ладно, как-нибудь без твоих советов обойдемся. (Достает из вездехода трос, спрыгивает вниз, чавкает по грязи к переднему бамперу своего трактора, цепляет за крюк один конец троса.) Ну, черт, и грязь, по самые помидоры! (С другим концом троса вразвалку, едва вытаскивая сапоги из грязи, бредет к правой кулисе – туда, где ждет его водитель «КамАЗа».)

(Алек, ни слова не говоря, глядит ему вслед, затем залазит в вездеход. Через минуту возвращается Гера и садится за руль.)

Алек. Ну что там?

Гера. Все путем. Нормальный мужик попался. (Кричит водителю «КамАЗа».) Давай тащи нас в свою Красную деревню! (Сплевывает в грязь.) До смерти хочется принять душ и поменять носки.

(Неподалеку резко нарастает шум мощного автомобильного двигателя, трос мигом натягивается, но вездеход не поддается.)

Голос водителя (кричит сквозь шум). Зачем душ? При гостинице баня есть.

Алек. Гера, ты слыхал – баня!

Голос водителя. Ага, хорошая, мужики, баня, хоть и по-черному. Слышь, хозяйка гостиницы говорит, вроде как ее баня для особых ценителей. Не знаю, что там за ценители, но лично я почти каждую пятницу парюсь в ней.

Гера. Кончай трепаться, чувак, езжай давай. А мы уж сами посмотрим, на что твоя баня годится.

(Наконец вездеход трогается с места, и невидимый «КамАЗ» буксирует его к правой кулисе – в сторону деревни и желанной бани. Свет меркнет. Затемнение.)