Текст книги "Новая погоня"

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ
Двумя часами позже

Раннее утро, свет едва брезжит. Полузатемнение. Та же комната в гостинице. За окном гремят раскаты грома, шумит, барабанит ливень. С потолка капает: капли с монотонностью метронома шлепаются в подставленное снизу ведро. На диване по-прежнему спит Гера. В комнату входит некто, в длинном плаще и с капюшоном на голове, осторожно крадется к изножью дивана. Гера испуганно вскидывается, резко садится на диване с вытянутой вперед левой рукой – в руке пистолет.

Гера. Как бы не так! Как бы не так! Чего захотел!

(Гремит выстрел – неизвестный в плаще в ужасе шарахается в сторону, задевает ведро – оно с грохотом катится по полу. Гера кошкой прыгает к двери, нервно шарит рукой по стене, спеша найти включатель.)

Неизвестный (голосом Алека). Кретин! Ты мог меня убить!

(Нащупав включатель, Гера зажигает свет – под потолком вспыхивает лампочка. Неизвестный скидывает с себя капюшон – это Алек. Он сильно вымок под дождем, с плаща ручьями льется вода.)

Гера (оторопев от неожиданности). Ты?.. Алек (в ярости). Охренел совсем?! Ты ж мог… Гера. Слава богу…

Алек. Ага, слава богу. Чуть в лоб мне не влепил. Что бы тогда твой бог сделал…

Гера. Слава богу, это не он. Фу-ух, пронесло! (Возвращается к дивану, забирается на него с ногами.)

Алек. Не то слово. Лучший напарник едва не пристрелили меня. А все из-за чего? Из-за того, что я пошел ему же за сигаретами.

Гера. Сигаретами? Так это ты, значит… Я думал… Дай сигарету, чего встал?!

Алек (невольно отступает на шаг назад). Стрелять больше не будешь?

Гера. Стрелять? В тебя?.. А на какой черт мне в тебя стрелять?

Алек. Откуда я знаю. Сейчас же выстрелил.

Гера. Я? В тебя?! Сдурел, что ли?!

Алек. Это ты сдурел. (С опаской приблизившись к дивану, показывает Гере полу плаща, продырявленную пулей.) Смотри, какую дыру пробабахал.

Гера. Это что – я?! Ни хрена себе! (Пауза.) Нет, это не я. Это он… сон.

Алек (протягивает Гере пачку сигарет). Что?

Гера (закуривает). Сон. Мне приснился сон… Сначала это был кто-то другой, кажись, это была Ксюха.

Алек. Ксюха?

Гера. Она принесла какую-то дрянь, сейчас я уже и не вспомню, и заставила меня все сожрать. Какие-то котлеты, что ли, или потроха…

Алек. И ты это жрал?!

Гера. …А потом появился он. Вадим… Понимаешь, как наяву – Вадим! У него крыша поехала, несется за мной, как угорелый: глаза выпучены, рожа красная, орет не своим голосом, что замочит меня, взорвет к гребаной матери – на все пойдет, чтоб расквитаться со мной, отомстить за свою девушку…

Алек. Разве это ты убил его девушку?

Гера. Гонишь? Я даже не был с нею знаком!.. (Пауза.) Но Вадим… отчего-то он… А что если он пронюхал про Ксению, что у меня было с ней…

Алек (ухмыляется). Брось, ты еще скажи, что Вадим решил, что ты террорист. Нападаешь на беременных женщин.

Гера. Дурак! Тебе бы этот сон! (Пауза.) Ты не понимаешь, я, наверно, впервые почувствовал вдруг, что смерть совсем близко…

Алек. Ладно, не сердись. Но… (мгновенье вновь рассматривает простреленную полу плаща) но, может, ты и вправду террорист? Только скрытый, и сам об этом не подозреваешь? Не бывает случайных снов…

Гера. …Моя смерть в каждом, кто знает меня, кто каждый миг трется возле меня. В тебе, Ксюхе… А сколько моей смерти в Вадиме! Ты только представь, что он возьмет и ни с того ни с сего ополчится против меня. Захочет вдруг разделаться со мной. Что я ему тогда? Как я смогу его убедить, не делать этого? Скажи, как?!

Алек. Бежать…

(Гера спускает ноги с дивана. Неторопливо встает. Согнувшись и с трудом волоча ноги, плетется к умывальнику. По дороге поднимает опрокинутое ведро, ставит под то место в потолке, откуда капает вода. Затем открывает кран, долго умывается и льет воду на голову. Все это время, пока Гера умывается, Алек стоит, не шелохнувшись, вперив неподвижный взгляд в пол.)

Гера (глядя в крохотное зеркало умывальника). Я чуть не усрался, когда ты вошел…

Алек (все так же не поднимая глаз). …Бежать изо всех сил; не жаловаться, не скулить, не хвататься за бок – но во что бы то ни стало догнать Немую женщину, уделать ее с первого выстрела… А заодно и его. Вадим – его дни сочтены.

Гера. …Мне страшно…

Алек (резко вскидывает голову). А ты не бойся. Никого не бойся, даже Немую. И Вадим – он тоже не вопрос. Если ты, конечно, и в самом деле не…

Гера. …Мне страшно. Я боюсь погони. Я больше не могу, как раньше – ни о чем не думая, сломя голову, с закрытыми глазами… Сон заставил меня посмотреть на себя с другой стороны. Этот сон… будь он проклят!

Алек (медленно приближается к Гере). Ну-ну, будет тебе.

Гера. Знаешь, я себя не узнал. Во сне я совсем другой. Как амеба. Как слизняк. Как побитая собака! Бездарь и неудачник. Куда-то бегу, прикрываясь красивыми словами о высоких целях. Теша себя надеждой заработать уйму бабок, если все же удастся заловить ту противную бабенку… А в результате – пшик! На поверку – лишь тотальный, всепоглощающий страх!.. (Пауза.) Я больше не хочу так. Беги один. Пусть Немая женщина достанется одному тебе. Я – пас.

(Достав из-за пазухи плаща пистолет, Алек рывком наводит его на приятеля. Застигнутый врасплох, Гера вжимает голову в плечи, закрывает лицо руками. Безвольно опускается на пол.)

Ты что делаешь? Ты не посмеешь…

Алек. Еще как посмею… сука ты. Решил изменить общему делу, меня подставить… себя подставить?! Не выйдет! Побежишь, как миленький, побежишь навстречу… (Не опуская руки с пистолетом, внезапно прикладывает другой рукой к уху телефон.) Чу! Я слышу, как воркует ее душа, с каким упоением она внемлет жизни; как кто-то вокруг нее кружится, как бабочка, трепещет крыльями, обжигается о ее огонь, рискуя сгореть заживо… А ты – в кусты?! Встать! Встать, я сказал! Напряги свою батарейку, молись солнцу и ветру, но достань мне Немую! Из-под земли мне достань!

Гера. Да на кой черт тебе эта бессловесная баба?

Алек. Во как нужна! Позарез!

Гера (ползет на коленях к Алеку, в отчаянье хватается за полы его плаща). Ну зачем?! Она ж говорить ни хрена не может! Никогда не узнаешь, что она думает о тебе на самом деле… Она ведь даже пощады не попросит!

Алек. Она и вправду… немая… (Пауза.) Зато она исполнит любое мое желание. Абсолютно все. Ради нее я готов… на любую погоню… (Пауза.) А ты меня чуть того… Ладно спи.

(Алек выключает свет и выходит из комнаты. Затемнение.)

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Утром нового дня

Свет загорается. На диапозитиве центр Сумска – провинциального города, по размерам и численности близкого к Гопску. Диван-мотовездеход встал на перекрестке небольшой площади. Впереди Гера и Алек, на заднем сиденье не то дремлет, не то застыла в нездоровом дурмане Ксения. На левой стороне площади в тесном соседстве расположились аптека, отделение банка и зал игровых автоматов; по правую сторону, напротив зала игровых автоматов, голубея куполами, кротко застыла среди жилых девятиэтажек маленькая церковь. Асфальт на проезжей части заметно потрескался, а в некоторых местах даже образовались выбоины.

Гера (озирается с недовольным видом). Что за город? Отстой какой-то: кругом одни аптеки, игровые автоматы и банки. Народ с жиру бесится, а дороги дрянь. У них такой вид, словно их мостили еще до этой гребаной независимости. Черт, как можно жить в такой дыре?

Алек. Гера, это ты знаешь, что это дыра, потому что тебе есть с чем сравнить этот заштатный городишко. С тем же Большовском, к примеру. А местный народец здесь сиднем сидит и годами никуда не выезжает.

Гера. Так уж никуда и не ездят?

Алек. Ну, может, раз в три месяца выбираются в областной центр. А если два раза в год съездят в столицу, то для них это громадная удача.

Гера. Не пойму, как они после этого находят в себе силы вернуться сюда, в это гиблое место.

Алек. Что тут непонятного? Одни давно смирились, что им до конца жизни не выбраться из этого захолустья; другие, очень даже может быть, искренне любят его, потому как здесь у них куча родни, родители, друзья, кумовья, дом в деревне, соток сорок земли и такие связи, которые им ни за что не наладить в большом чужом городе.

(Ксения прислушивается к разговору, постепенно оживает, принимается с интересом осматриваться по сторонам.)

Гера. Тьфу! Все одно ни хрена не пойму, как такое можно любить? Как вообще можно испытывать хоть какие-нибудь чувства к этому провинциальному убожеству?

Алек. Ты не прав, Гера. Если б ты, к примеру, родился здесь…

Гера. Ты что мелешь, чувак?! Родиться здесь! Как только такая хрень могла прийти тебе в голову?!

Алек. …Ты б наверняка иначе судил об этом городишке. Возьми, к примеру, наш с тобой Гопск – чем он лучше ихнего Сумска?

Гера. Говорю тебе, ты псих, чувак. А Гопск не трожь, я тебе за него рожу набью, понял?

Алек. Хорошо, заметано. Но ведь и Сумск не хрен собачий, раз Немая женщина нашла что-то в нем, раз предпочла его Большовску.

Гера. Тоже мне нашел пример для подражания! Немая – конченная, глупая баба, оттого и сунулась сюда с дуру.

Алек. А Ксения?

Гера. А что Ксения?

Алек. Погляди, какими глазами она смотрит на все вокруг.

Гера. А что мне твоя Ксения, продвинутая телка, что ли? Снова прибилась к нам, как бродячая собака. Не отгонишь. (Поглядывает с неприязнью на девушку.) Обычная девчонка. Причем далеко не ушла от Немой. Тоже, видать, крыша поехала.

Алек. А я гляжу на Ксюху и не узнаю. Покуда мы ехали сюда, она то клевала носом, то рассеяно и тупо, будто и впрямь дурочка, наблюдала за дорогой.

Гера. И что, Ксюха теперь поумнела?

Алек. Да ты глянь на нее: она словно проснулась. Спала всю дорогу – и вдруг проснулась!

(Ксения и вправду словно очнулась, освободилась от тяготившего ее наваждения и теперь с молчаливым живым интересом взирает на город.)

Гера. Неа, это она отморозилась, типа обиделась на нас за то, что мы ее… того… А тут ей надоело отмораживаться и она от нефиг делать пялится на магазины и машины.

Алек. Она явно изменилась. Пускай она на нас еще дуется, но она изменилась. Заметил?

Гера. Да ничего особенного. Крутит головой и все.

Алек. Ей явно по душе эти мещанские улочки… простые приветливые люди, которые спешат поздороваться с нами, хоть мы видим их в первый и последний раз… Сдается мне, Ксюхе пришлась по нраву здешняя неяркая весна.

Гера (возмущенно фыркает). Неяркая?! Да ты только глянь на ту рябину! (Указывает влево.) У нее ягоды точно фонтан кровяки.

Алек. Ха-ха-ха, вот видишь. А говоришь, убитый город. (Указывает вправо.) Заметил, какая там была красивая беседка? Точно из сказок Шехерезады! Вот только что проехали.

Гера. Что там твоя беседка! Оцени, какой слева памятник коту. Просто бомба! Впервые вижу, чтоб кошакам памятники ставили!

Алек. Точно, бомба!

Гера. Ага. Гляди-ка, он кланяется! Вот этот кот! Стоило нам только приблизиться к нему, как он тут же поклонился. Небось, это китайский робот, как думаешь?..

(Алек на миг замолчал, заметив поодаль, на правой стороне площади, церковь.) Чего молчишь-то, чувак? Телку, что ли, красивую углядел?

Алек (бормочет себе под нос). А вот и она. Небось, очень старая… (Гере.) Мне нужно благословение.

Гера. Что-о? Я тебе про кота базарю, а ты мне что?

Алек. Мне нужно благословение. Я схожу в ту церковь, видишь, на углу?

Гера (ищет кругом глазами). Игровые автоматы вижу, а церковь… А-а, вон та, напротив автоматов. (С усмешкой.) На фига тебе церковь? Ты что, дед или сектант какой-то? Махнем лучше в игровые автоматы, сыграем на деньги. Глядишь, сорвем куш. Нам бабки сейчас не помешают. Так что?

Алек. Предлагаешь мне сыграть с… сатаной?

Гера. С сатаной? Ну ты сказал, ха-ха-ха! Я, стало быть, буду рубиться с сатаной, а ты… А ты, выходит, собрался сыграть с боженькой? Чушь! Пошли со мной, чувак.

Алек (упрямо). Нет, я иду в храм. (Задумчиво.) Мне нужно попросить…

(На колокольне звонит утренний колокол.)

Гера (с ехидной ухмылкой). Кажись, твой мобильник звонит.

Алек (с задумчивой грустью). Мне давно никто не звонит.

(Колокол продолжает звонить, но Алек не слышит.)

Гера. Да ты что, чувак! Твой мобильный просто разрывается!

Алек. Что? (Крутит головой.) Я не слышу. (С виноватой улыбкой глядит на Геру.) Я оглох, Гера. Напрочь оглох.

Гера. Что ты гонишь? Ты же ночью слышал, как ворковала душа Немой. Сам ведь рассказывал!

Алек. Прости, я соврал…

Гера. Что, соврал? Брехло поганое!

Алек. …В тот момент я испугался, что останусь один, что ты бросишь меня и погоню… и придумал тот звонок. Будто я слышу душу Немой – ясно-ясно, как прежде… (Спрыгивает с мотовездехода.) Ну, я пошел. Мне край нужно попросить.

(Алек направляется в сторону церкви, крестится и замирает на пороге. Тут же замолкает на колокольне колокол.)

Гера. Тьфу, ну и хрен с тобой! Я тоже не намерен тут торчать. (Оборачивается к девушке.) Ксюха, а ты остаешься.

(Девушка вздрагивает всем телом, делает неясное движение, словно намеривается выйти из вездехода.)

Я сказал: сидеть! Будешь охранять наш трактор. (Спрыгивает наземь, пересекает улицу и входит в зал игровых автоматов.) Привет, парни. (Приветствует невидимого администратора.) Ого, да у вас не компьютер, а настоящий однорукий бандит! (С изумлением рассматривает игровой автомат – допотопный, еще с рычагом.) Где это вы такого динозавра откопали? Прикольно… Почем у вас жетоны? Отсыпьте для начала полсотни. И налейте-ка мне стаканчик виски. Водится у вас такая хрень?.. Погоди, что за бутылка, «Ред Лейбл»? Ладно, сойдет.

(Невидимая рука протягивает Гере стакан виски и тарелку с игровыми жетонами.) Та-ак. (Садится на стул против автомата, опускает в щель жетон и дергает за рычаг; раздается скрип и визг набирающих обороты барабанов.) Вот это жесть! Что это он у вас скрипит, как инвалид войны? (Дергает за рычаг, останавливает барабаны – проигрыш.) Черт, ни хрена. Ну ладно, погоди! (Бросает новый жетон, снова запускает барабаны и замолкает.)

(Алек осторожно входит внутрь небольшой церкви, снова останавливается и озирается.)

Алек. Как здесь все не так, как снаружи. Там – шум, гам, какие-то дела, ненужные люди, один сплошной напряг. А здесь… даже запах неземной. Немного тошнит, кружится голова, и ноги начинают дрожать. (Пауза. Медленно приближается к иконостасу.) В последний раз я был в церкви, наверно, лет десять назад, на Пасху. Меня привела мама. Она стояла перед такой же иконой… (Становится слева от Царских врат против иконы Божией Матери.) Или, может, напротив той (переводит взгляд вправо, на икону Иисуса Христа), шептала и о чем-то просила, просила… А я тогда ни о чем не просил. Мне едва исполнилось 17, я был молод, здоров и, главное, ужасно самоуверен. Я не нуждался ни в чьей помощи и откровенно изнывал от скуки. А мать продолжала молить у Бога горячим, взволнованным шепотом: «…Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь…» А мне, мне верни слух, я желаю, нет, прости, Господи, я прошу Тебя сделай так, чтоб я снова мог слышать душу Немой женщины; я оглох, Господи, с некоторых пор я больше не слышу души, наверно, я выздоровел, стал нормальным, как все; а я не хочу, как все, Господи, лучше уж как раньше: пусть больной, зато не глухой; я простой бандит, мне приказали преследовать и убить человека, Немую женщину, и я обязан это сделать, но… говорю же тебе, Господи, я разучился слышать ее душу, а мне без этого никак нельзя, без такого дара нельзя, Господи… иначе я сам перестану быть человеком… (Смолкнув, обмирает.)

(Из зала игровых автоматов раздается вдруг исступленный, гневный вопль Геры.)

Гера. Гребаный ваш бандит! Я оторву ему его калечную руку! Урод, сожрал полсотни моих жетонов и даже не подавился! (Поворачивает голову в глубь зала, орет.) Виски мне, чего встал, кретин! И насыпь мне мешок жетонов! Да-да, ты не ослышался: возьми мешок, из-под сахара, из-под говна, мне плевать, из-под чего, и под завязку набей его жетонами! Втопчи эту дрянь ногами, и я пойду просить.

(Гера зло хватает протянутый ему стакан виски, опрокидывает в себя залпом, вырывает нетерпеливо из невидимых рук плотно набитый мешок и, взвалив его на спину, стремглав бросается из зала, торопливо пересекает площадь. Ксения, завидев Геру, внезапно приходит в себя, с мольбой зовет Геру.)

Ксения. Гера! Мне плохо, Герочка!

Гера (на мгновенье замедляет бег возле мотовездехода.). Что? О чем ты, дура? Не сейчас, после.

(Отвернувшись, Гера бежит дальше, а Ксения без чувств, без движений вновь замирает в мотовездеходе. Гера врывается в церковь. И в тот же миг сталкивается нос к носу с Алеком.)

Алек (опешив). Гера… что тебе здесь нужно?

Гера (запыхавшись). Я вспомнил.

Алек. Вспомнил?

Гера. Я вспомнил, что мне тоже надо. Не одному ведь тебе.

Алек. Ты пришел просить Бога?

Гера. Точно. Я хочу, чтоб Он благословил.

Алек. Ты хочешь, чтобы Он тебя благословил?

Гера. Не меня. Я как-нибудь сам, без Него обойдусь…

Алек (раздраженно). Тогда чего тебе здесь надо? Здесь больше нет никого, кроме Него.

Гера. Да знаю, знаю, что ты мне паришь. Что я, полный лох?

Алек. Тогда объясни, о чем ты хочешь Его просить.

Гера (с усмешкой). А ты не догоняешь?

Алек. Нет… Постой… неужто ты хочешь, чтоб Он помог… поймать Немую женщину? И раз и навсегда кончить с этим делом!

Гера (кричит исступленно). Да на хер она сдалась мне, твоя Немая!

(Гера и Алек застывают, с ненавистью глядя друг на друга. Ксения по-прежнему безмолвно замерла в мотовездеходе. На перекрестке неожиданно раздается шум притормаживающего автомобиля, из его салона доносится громкая танцевальная музыка.)

Голос незнакомца. Гляди-ка, какая телка клевая. И мордашка смазливая… А «порше» у тебя, ха-ха-ха, вообще отпад! Прокатишь, куколка?

Ксения (встрепенувшись, поворачивает голову в сторону, откуда доносится голос). Почему бы и нет… А денег дашь?

Голос незнакомца. Денег? Тебе? Ну и хватка у тебя… А что взамен?

Ксения. Вон (хлопает по рулю), хоть вездеход забирай. Голос незнакомца. Да ну?! А он у тебя на ходу? Ксения. Спрашиваешь! Твою тачку вмиг обставит!

Голос незнакомца. Да ты гонишь!.. Ладно, слушай уговор: сейчас я стартую, догонишь – дам денег. А не догонишь… будешь собою расплачиваться.

Ксения. Какой ты прыткий.

Голос незнакомца. Так по рукам?

Ксения. Ладно, хрен с тобой!

(Музыка становится громче, взвизгивают тормоза – невидимый автомобиль резко срывается с места и уносится вдаль. Следом за ним плавно трогается мотовездеход – наискось, слева направо, пересекает площадь и останавливается почти на самом ее краю, справа от церкви. Ксения мельком глядит в зеркало, подводит помадой губы и, наконец, спрыгивает с вездехода.)

Ксения (окликает невидимого мужчину). Эй, Шумахер, так у тебя деньги есть? (Уходит за правую кулису.)

(В храме двое приятелей продолжают перепалку.)

Гера (орет). У меня твоя Немая вот где сидит уже! (Проводит ребром ладони себе по горлу, но тут же, опомнившись, говорит почти заискивающе.) То есть я хотел сказать, чувак, что сейчас есть дела поважней, чем Немая. Ты только погляди, на кого мы стали похожи! Все изорвались, грязные как свиньи, мне позарез нужна чистая рубашка, новые джинсы и кроссовки. И тебе тоже не мешало бы обновить свой прикид. А после я хочу купить нормальной жратвы, много-много жратвы, потому как уже в горле сидит та дрянь, которую мы жрем с тобой… Чего молчишь, чувак?

Алек (с холодным отчуждением). Ты пришел просить Бога, чтоб Он одел тебя и накормил?

Гера. Неа, у меня мысль покруче, чувак. Я пришел просить Его, чтоб Он благословил своим авторитетным словом… вот это. (Пинает мешок.)

Алек. Ну и что там?

Гера. Жетоны.

Алек. Что-что? Для игровых автоматов?

Гера. А что тут такого? Если Бог поможет, у нас будут реальные бабки. Их хватит и на шмотки, и на выпивку, и на жратву. Я голодный как волк!

Голос священника. Братья, в храме не дозволяется говорить столь громко, тем паче на греховные иль суетные темы. Господь разгневается и может послать на вас несметные проклятия и болезни.

Гера. О, батюшка, ты как раз мне и нужен. Благослови по-быстрому, что в этом мешке, и мы свалим.

Голос священника (с возмущением). Храм не стол заказов, а Бог не шестерка!

Гера. Поп, ты что, не понял?!

(Гера резко выхватывает пистолет, целится в глубь храма; Алек кидается к нему наперехват.)

Алек. Ты что делаешь, Гера!

Гера (грубо отталкивает Алека). Отвали, чувак! (Священнику.) Дед, давай без лишнего базара: освети мой мешок, скажи, что надо в таких случаях, а я, так и быть, рассчитаюсь с тобой десятой частью выигрыша. По-моему, справедливо, а?

Алек (Гере). Ты полный урод.

Гера. Так что давай, поп, не тяни резину, ну!

Голос священника. Да простит меня Господь за мою слабость и малодушие, за преступное маловерие…

Гера (нетерпеливо обрывает). Ну, кончай пургу гнать!

Голос священника (сбивчиво бормочет). …Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь!

(Пауза.)

Гера (с раздраженным недоумением). Все, что ль? А ломался-то сколько, старый черт! Ладно, не обессудь, старик, мне пора. Надо пустить их в дело, покуда божье благословение свежо. Пока оно, ха-ха, не протухло!

(Забрасывает мешок с жетонами на спину, идет к выходу из храма, но на пороге вдруг поворачивает и возвращается. В этот же момент справа из-за церкви выбегает Ксения. Ее не узнать: она совершенно преобразилась и явно возбуждена; быстрой, нервной походкой она пересекает площадь и входит в зал игровых автоматов.)

Ксения (возбужденно-радостно, стоя возле знакомого «однорукого бандита», протягивает невидимому администратору несколько мятых купюр). На все!

Гера (священнику). Я вот что подумал: с какого хрена я буду делиться с тобой своим кушем?

Алек. Хватит, Гера, довольно!

Гера. Не дергайся, я сказал. (Направляет пистолет на Алека.) А то вмиг сделаю из тебя решето… прям здесь, на глазах у твоего боженьки. (Поворачивается к священнику.) На-ка, поп, тебе твои десять процентов (развязывает мешок, черпает из него горсть жетонов), пойдешь и сам сыграешь. Чего руки за спину спрятал, ссышь, что ль? Ха-ха-ха! (Разбрасывает жетоны по храму.) Сею, сею, засеваю…

Голос священника. Чур тебя, чур! Уйди прочь, дьявольское отродье! Господи, да что ж это творится! Зачем же ты, Господи, так меня искушаешь?

Гера (с усмешкой). Гляди-ка, Алек, как поп бросился собирать с полу жетоны. Видать, наш человек, из такого ж мяса сделан, как мы с тобой, чувак. (Алек хватает Геру за рукав, тянет к выходу.) Да что ты меня все дергаешь, отвали! Что, самому сыграть не терпится? Так прямо и скажи, а не дергай меня.

Алек (с усталой обреченностью). Пошли отсюда.

Гера. Так пошли. И Ксюху с собой возьмем. Говорят, дуракам и бабам везет в азартные игры. (Вдвоем выходят из храма, замечает исчезновение Ксении и мотовездехода.) Ксюха… эй. Что за хрень? Где мой трактор?! Алек, я спрашиваю, где мой вездеход?!

Алек. Что ты орешь на меня?! А я почем знаю, где твой трактор? Ты его Ксюхе поручил, с нее и спрашивай.

Гера. Но Ксюхе тоже нет. Вот, сука, удрала и трактор угнала.

Алек (замечает за церковью мотовездеход). Не угнала. Вон он стоит.

Гера. Где?! (Смотрит в сторону церкви.) Точно он! Вот Ксюха, а! Приколоться над нами вздумала. Ну, погоди, я те приколюсь!.. (Видит тень человека, стоящего за мотовездеходом.) А это еще что за хмырь у моего трактора торчит?! Эй ты, ублюдок, отвали от моего вездехода!

Голос незнакомца. Как же, губу раскатал, его это вездеход! Был твой, а теперь стал мой.

Гера. Ты чего гонишь, чувак!

(Алек хватается за пистолет.) Погоди, я сам с этим уродом разберусь. Ну?!

Голос незнакомца. Не нукай, не на того нарвался. Мне твоя баба под залог его отдала, то есть твой драндулет.

Гера. Что под залог отдала – мой трактор?!

Голос незнакомца. Говорю же тебе, мужик, теперь это моя тачка. Я твоей девке двадцать тысяч отвалил, так она на радостях так рванула, что только пятки сверкали!

Гера. Не понял, куда рванула?

Голос незнакомца. Куда, куда… Не закудыкивай девчонке игру.

Гера (растерявшись). Какую игру? (Алеку.) Неужто и вправду Ксюха в игровых автоматах?!

Алек. Невероятно, Ксения решила сыграть! Что это на нее нашло?

Гера (незнакомцу). Что ты мне паришь, чувак?! Руки прочь от моей тачки! А то щас мигом тебя сделаю! (Выхватывает пистолет.)

Голос незнакомца. Да ладно, чего разбушевался. Я ж не против, вот ключи от твоей тачки. Но только, слышь, мужик, пусть твоя девчонка бабки мои вернет, иначе ж я молчать не стану, пацанов своих приведу…

Гера. Все, хватит, чувак, я понял. Будут тебе твои бабки. Алек, пригони трактор, а я покуда за Ксюхой смотаюсь. Хм, заодно и жетоны пристрою. (Пинает мешок.) Что я, зря их светил?

(Алек направляется к мотовездеходу, а Гера входит в зал игровых автоматов. Алек заводит вездеход, но тот пару раз чихает и глохнет. Алек открывает капот и начинает копаться в двигателе.)

Ну что, Ксюха, много подфартило? (Восклицает с изумлением и завистью.) Это что, все твое?! Ни хрена себе! Да тут хватит отдать долг тому ублюдку и еще один трактор купить! Это ж надо, как тебя поперло! Неужто боженька помог?

Ксения (неожиданно вскидывает голову на Геру – ее глаза в полумраке зала сверкают, как два раскаленных уголька). Ошибаешься, Гера. Это сатана за меня заступился…

Гера. Кто-о?! Сатана? Ха-ха-ха! Девочка, да ты совсем того! Ксения. …И пообещал забрать тебя в скором времени. Гера. Кого забрать?

Ксения. Тебя, Гера. В свое пекло забрать. Потому что ты, Гера, полное ничтожество и неудачник!

Гера (с веселой злостью). Заткнись, дура! Когда ты молчишь, ты мне нравишься больше. (Подходит к игровому автомату.) Сатаной она вздумала меня напугать. Ну-ка, теперь я сыграю с ним, с твоим рогатеньким папочкой, хе-хе. (Один за другим бросает в щель автомата жетоны и, дергая за ручку, то вращает барабан, то останавливает его. Мрачнеет с каждой минутой и наконец приходит в ярость. Внезапно что есть силы пинает автомат.) Сука, этого быть не может! Накаркала, сука, игру мне всю обосрала! Ведь я их святил, понимаешь, эти сраные жетоны святил! (Хватает из мешка остатки жетонов и со злостью швыряет их под ноги.) Все пропало!

(Фыркнув, Ксения выходит из зала, сладко потягивается на пороге. Разъяренный Гера выскакивает следом за ней.)

(Кричит ей в спину.) Из-за тебя, сука, и твоего говенного сатаны все пропало! (Догоняет девушку и грубо разворачивает ее за плечи.)

Ксения (вызывающе смеется ему в лицо). Немая женщина…

Гера (исступленно вопит). Причем тут Немая, дура?!

Ксения (давясь от смеха). Это она… Немая… Немая женщина – мой сатана.

Гера. Что-о?! (Невольно отступает назад от Ксении. Быстро оглядывается, ища глазами Алека.) Алек, мать твою! Какого черта ты застрял?!

(Ревет двигатель вездехода – Алек наконец устранил неполадку. Он захлопывает капот, и в тот же миг гаснет свет. Затемнение.)

Голос Алека. Все путем, сейчас едем!