Текст книги "Мертвая вода"

Вайс прошелся по комнате для заседаний. Сидящие за длинным столом начальники отделов провожали его настороженными взглядами.

– Отлично, просто прекрасно… Значит, у него есть взрывчатка. Чем еще вы нас порадуете?

– Прошу заметить, господин криминаль-директор, что я предлагал арестовать фон Медема, как только он перешел линию фронта!

– Верно. Я запретил его арестовывать, потому что в сложившихся обстоятельствах это было неуместно. Но я же приказал вам следить за ним так, чтобы он шагу не мог ступить без вашего ведома. А теперь оказывается, что он где-то раздобыл взрывчатку. Понятно, что у него есть какой-то план. Какой?

– Да он просто спятил! – заорал Ройтман. – Сначала пошел в армию, потом один полез на целую армию «бородатых». У него крыша поехала от пережитого. Ни один из его поступков не поддается логическому объяснению. Мы имеем дело с маньяком!

– Я вас понял, Ройтман, – с нескрываемым удовольствием произнес Вайс. – С этой минуты вы отстраняетесь от работы. Вы свободны.

– Что? – опешил Ройтман.

– Вон! – проревел Вайс командным голосом.

От настоящего офицерского рыка Ройтмана вынесло в коридор. Вайс отпустил подчиненных и вызвал Грубера. Ройтман не сумел добиться его увольнения, Грубер перешел в отдел очистки и работал вторым заместителем начальника.

Выслушав Вайса, Грубер сказал:

– Исходя из контекста всех его действий и показаний Шнитке, думаю, что его цель – Цербер. Точнее, дата-центр Цербера.

– Вы уверены? – Вайс побледнел.

– Нет, разумеется. – Грубер пожал плечами. – Кирилл всегда нестандартно мыслил. Но нам достоверно известно, что именно Цербер был целью группы Борисова. Что, если Кирилл решил сделать то, что не удалось ему?

– Хорошо… Что вы предлагаете?

– Вам известно, где находится дата-центр. Дайте мне координаты, и я отправлю туда группу. В худшем случае, она вернется ни с чем. Но, если я прав, мы предотвратим, возможно, самый крупный теракт в истории страны!

Вайс отошел к окну и задумался, взвешивая возможные последствия. Кирилла подозревали в сотрудничестве с разведкой Халифата. Это объясняло чудесное возвращение из глубокого тыла противника. Если «бородатые» снабдили его информацией о местонахождении дата-центра, он может натворить дел. Вайс повернулся к Груберу и сказал:

– Отто, действуйте. Отныне вы мой первый заместитель.

Как только за Грубером закрылась дверь, Вайс открыл потайную панель в столе и нажал на кнопку. На стене появилось окно программы секретной правительственной связи. Программа потребовала ключ. Вайс снял с шеи медальон, приложил к считывателю. Пока устанавливалось соединение, привел себя в порядок: встал, пригладил волосы ладонью и надел фуражку. Когда на стене появилась картинка, он вытянулся по стойке «смирно», отдал честь и сказал:

– Господин генерал, криминаль-директор Вайс! Здравия желаю! У нас ситуация…

От центральной башни до входа в дата-центр было рукой подать – меньше километра по прямой. Туннели увеличили это расстояние раза в два. Группе быстрого реагирования, спешно поднятой по тревоге, понадобился почти час, чтобы добраться до нужного места. Грязный заброшенный туннель привел группу к круглым массивным воротам.

– Это что, банк? – присвистнул шедший первым «физик» при виде ворот, которые больше подошли бы банковскому хранилищу. Он такое видел только в кино. Ворота были открыты, позволяя оценить толщину створки. В луче налобного фонаря сверкнули торчащие полированные штыри.

– Разговорчики, – оборвал подчиненного командир и доложил напряженно следящему за происходящим начальству:

– Мы у главных ворот спецобъекта 9. Ворота открыты, следов взлома нет. Прошу разрешения войти.

Командиру задание не нравилось. Непонятный спецобъект, о котором ему не дали никакой информации. Нарушитель, который предположительно пытается на объект проникнуть. И все, пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Но приказ есть приказ. Командир группы, в прошлом офицер спецвойск, приказы обсуждать не привык.

За время, пока группа продвигалась в глубь подземных коммуникаций, Грубер ни разу не присел. Они с Вайсом не отрываясь смотрели на выведенные на стену картинки с закрепленных на касках «физиков» камер. Оба понимали, что поставлено на кон.

– Разрешаю. Будьте осторожны, ни в коем случае не повредите оборудование, – приказал Грубер. – И постарайтесь взять подозреваемого живым. Предположительно, он один и не вооружен. Не исключено, что он сейчас пытается заминировать спецобъект. В случае обнаружения взрывчатки ничего не трогайте, нейтрализуйте нарушителя и вызывайте саперов.

«Физики» один за другим скрылись за воротами.

– Он сумел войти, – пробормотал Вайс, – все еще хуже, чем вы предполагали.

Грубер вопросительно взглянул на Вайса.

– Это значит, что у него был шифрованный ключ. Теперь вопрос в том, есть ли у него коды доступа к Церберу. Если есть, то остановить его невозможно. Система безопасности объекта не может тронуть вошедшего с ключом. Хорошо еще, что у Цербера хватает ума не стрелять в ваших людей.

Грубер мотнул головой, увидев, как дрожат руки у всегда невозмутимого начальника.

За воротами обнаружился просторный холл, с огромным, во всю стену, экраном и рядами кресел перед ним. На всем лежал слой пыли толщиной в палец. На полу отчетливо выделялась цепочка следов, ведущая к лифту. Прикрывая друг друга, «физики» пошли по следам.

Просторный лифт обрушился вниз так быстро, что спецназовцы на мгновение почувствовали невесомость. Пол ударил в подошвы ботинок, створки с тихим гудением разошлись, открывая залитый светом пустой коридор.

Двигаясь по коридору, группа миновала несколько залов, заставленных оборудованием. Через стеклянные двери были видны ряды серверных шкафов, теряющиеся в глубине просторных комнат. Вокруг стерильная чистота, разительный контраст с грязными, вонючими туннелями наверху. Вайс приказал командиру группы не отвлекаться и первым делом проверить центральный пост. Коридор закончился широкими раздвижными дверями. Когда «физики» подошли, створки разошлись, открыв круглый зал. Вдоль стен стояли древние компьютерные терминалы, с экранами, клавиатурами и прочим антиквариатом. «Физики» увидели нарушителя. Тот сидел в кресле спиной к ним и сосредоточенно смотрел на экран.

– Не двигаться, СС! – рявкнул командир, направляя на нарушителя ствол штурмового автомата. – Руки за голову!

– Хорошо, – спокойно ответил нарушитель.

Руки легли на затылок.

– Теперь встал! Не дергаться! Повернулся!

Нарушитель повернулся. Он был одет в черный парадный мундир панцергренадеров, измятый и мокрый. Под креслом натекла лужа. Спецназовцы с удивлением узнали в нарушителе того самого парня, лицо которого не сходило с первых полос всех массмедиа. Подчиняясь жесту командира, один из «физиков» направился к нарушителю, доставая наручники. Внезапно зал погрузился в темноту.

– Всем надеть очки, – тут же среагировал командир, доставая из разгрузочного жилета свои очки ночного видения.

Это заняло у него от силы две секунды. Пусть и в черно-зеленых тонах, зал снова стал виден. Пустой зал: нарушитель исчез, как сквозь землю провалился. «Физики» взяли на прицел все двери.

– Мы потеряли нарушителя, – доложил наверх командир. – Ждем указаний.

– Слушайте внимательно, спецобъект 9, это дата-центр Цербера. Он управляет системой безопасности. Вы можете общаться с ним голосом. Попросите его включить свет, – услышал командир голос Вайса.

Командир задумался, переваривая информацию. Он хорошо представлял себе, насколько секретным было то место, где они оказались. И что бывает с теми, кто знает слишком много. «Физик» заглушил чувство страха.

– Цербер, включи свет!

У ублюдка ничего не получится, огневая мощь и численный перевес на их стороне. Он один и не вооружен. Надо просто пойти и взять его, пока он что-нибудь не сломал. Свет включился, и Вайс облегченно вздохнул. Может, еще не все потеряно и Кирилл не успел взять Цербера под полный контроль.

– Цербер, ты можешь локализовать нарушителя?

– Цербера здесь больше нет, – раздался из всех динамиков насмешливый человеческий голос. – Я вместо него!

Командир группы соображал быстро, иначе эта должность досталась бы кому-нибудь другому.

– Покинуть объект! – крикнул он и кинулся к выходу, понимая, что им все равно не успеть.

За фальшивыми панелями потолка скрывались несколько самонаводящихся пулеметов. Они открыли огонь одновременно, превращая все живое на центральном посту в кровавый фарш. Бойцы погибли мгновенно, прошитые десятками пуль.

Командиру повезло больше. Он успел выскочить в коридор, и автоматически закрывшиеся двери приняли на себя большинство пуль. В него попали всего три. Одна застряла в бронежилете, сломав командиру два ребра. Другая попала в плечо правой руки, третья в ногу чуть выше колена. Пули вырвали из рук автомат, сломав указательный палец. Но командир остался жив. С перекошенным от боли лицом он пополз к выходу, оставляя кровавый след на блестящем кафельном полу.

Кирилл снял с головы убитого «физика» каску. Развернул объектив на себя:

– Эта кровь на вас, не на мне! Как, впрочем, и все остальное.

Картинка погасла. Вайс упал в кресло и рванул внезапно ставший тесным воротник.

* * *

Бросив каску, Кирилл вышел из залитого кровью зала. Обстановка действовала на нервы, воняло кровью, дерьмом и горелым пластиком. Кирилл счел за лучшее уйти: работать через имплант он мог откуда угодно. Устроившись в кабинете какой-то шишки, если судить по роскошной обстановке, Кирилл продолжил прерванное появлением спецназовцев занятие – изучение архивов. Полностью подавив Цербера, он получил все рычаги управления. Во всей Федерации не осталось ни одного уголка, куда бы он не мог заглянуть. Самые секретные архивы открывали перед ним свое зловонное нутро. Зловонное только в переносном смысле – байты вонять не могут. Но, углубившись в чтение, Кирилл вскоре почувствовал тошноту.

Цербер подмял под себя все, захватил все рычаги управления, превратив органы власти в послушный инструмент. Но ему почти не пришлось устранять неугодных. На верхушке пирамиды не было честных людей. В настоящих хозяевах Федерации осталось меньше человеческого, чем в Цербере.

У Кирилла стоял в горле ком, волнами накатывала тошнота.

За каждым, добравшимся до вершин власти, тянулась цепочка омерзительных преступлений. Убийства, изнасилования, кровосмешение. Кражи стояли отдельной строкой, крали все и отовсюду. Брали взятки, предавали, подставляли, расправлялись с неугодными, прикрывали торговлю наркотиками, проституцию, работорговлю.

Ройтман сделал такую карьеру благодаря дяде – члену Совета Директоров. В детстве дядя регулярно насиловал Аарона. И тому это нравилось, можно сказать, что у них были отношения. Мальчик подрос – и стал шантажировать своего всесильного родственника. Когда ему исполнилось двадцать, Ройтман насмерть забил проститутку. Это случилось как раз перед тем, как его взяли в СС. Дядя сделал так, что дело прикрыли за недостатком улик.

Полностью разложившимся моральным уродом оказался директор Вайс, годами прикрывавший своим авторитетом бизнес по незаконной трансплантации детских органов.

Наверху все были такие, в кого ни ткни. На фоне многих дядя Ройтмана казался приличным человеком, хоть и со странностями. Церберу оставалось только собрать информацию, и все они оказались у него на коротком поводке.

Кирилл оторвался от изучения архивов. Надо посмотреть, что поделывают его бывшие коллеги. С его новыми возможностями это оказалось очень просто сделать. Послушный его воле Цербер показал кабинет Вайса.

Взъерошенный и красный Грубер что-то бормотал, раз за разом нажимая на пиктограмму.

– Оставьте, Отто, – еле слышно прошептал полулежавший в кресле Вайс. – Он вас не услышит. А если и услышит, что вы ему скажете?

– Мы должны убедить его! Достучаться до его разума! Он же разумный человек, я много лет работал с ним и хорошо его знаю. – Грубер вцепился себе в волосы.

– Ну, попробуйте. – Картинка на стене сменилась.

Со всех сторон на отвесившего челюсть Грубера смотрело лицо Кирилла.

– Я – бог, – провозгласили Кириллы. Усиленный динамиками демонический смех заполнил кабинет. Белый как полотно Вайс слабо усмехнулся.

– Бог? – Грубер потерял остатки самообладания. – Сейчас я тебе покажу, кто тут бог! Я посылаю группу. Пошлю панцергренадеров, пошлю всех! Посмотрим, сколько ты продержишься в своей мышеловке! И плевать мне, что будет с Цербером!

– Вся королевская конница и вся королевская рать.

Лица Кириллов расплылись в улыбке. Сама, без приказа, распахнулась дверь в кабинет, стало слышно, как в приемной кто-то истошно кричит. Грубер выскочил из кабинета. У стола секретарши на узорчатом персидском ковре лежал «физик». Из развороченного бедра хлестала кровь. Над ним склонилось несколько человек, кто-то пытался наложить на ногу жгут.

– Вернитесь в кабинет, Отто. Вам ведь публика не нужна, не так ли?

Сибирский лес на настенной панели сменился изображением Кирилла. Улыбающийся Кирилл грозил Груберу пальцем. Грубер вернулся в кабинет. Несколько глубоких вдохов и выдохов помогли ему собраться с мыслями.

– Что ты… Что вы сделали, фон Медем?

– В каждом стволе есть встроенная система самоуничтожения. Ведь безопасность – превыше всего, – глумливо произнес Кирилл. – Вы сами построили мир, в котором все объединено в сеть. Сеть подчиняется Церберу, а Цербер – мне. Так что никого вы за мной не пошлете. А если пошлете, то без оружия и вообще без электроники.

– Я хочу задать вам вопрос, Кирилл. – Грубер уставился в одно из лиц Кирилла. – Вы разрешите?

Кирилл уже собирался продолжить, как вдруг заметил, что Вайс что-то прошептал, прикрывая рукой рот. Он запустил режим обработки фонового шума, и через несколько секунд Цербер воспроизвел ему слова Вайса.

– «Тяните время»? Господин директор Вайс, что вы задумали? Кто-то еще за моей шкурой идет? – Кирилл нахмурил брови и погрозил пальцем. – Не делайте глупостей!

Он решил не терять времени на пустяки и отключился. Его ждала работа, нужно было объединить разрозненную информацию в один файл. Кирилл ждал, что Цербер попытается как-то с ним связаться, переубедить. Любое разумное существо не хочет умирать. Но Цербер молчал, покорно выполняя все команды. Вскоре файл был готов.

Кирилл извлек из памяти импланта сохраненный на всякий случай номер и позвонил. На том конце мгновенно ответили: партизан не зря жил возле железной дороги, где проходили линии связи.

Седая борода затряслась: дед беззвучно смеялся.

– Я как чувствовал, что ты позвонишь. Мне уже сообщили о той штуке, что ты отколол на награждении.

– Они и десятой доли не знают, – Кирилл усмехнулся. – Ладно, внимательно слушай и не перебивай…

Он в двух словах обрисовал суть дела. Партизан не смог скрыть удивления:

– Ты хочешь сказать, что все эти годы у руля стоял взбесившийся компьютер?!

– Да, но это уже никакого значения не имеет, – сказал Кирилл, выходя в коридор. – Сейчас его не станет…

Кирилл открыл незаметную на первый взгляд стенную панель. Вылез экран с клавиатурой. Кирилл заговорил, набирая код:

– Я тебе сейчас файл с ключами и инструкциями скину. Если сумеете ими грамотно распорядиться, сможете все под контроль взять. Разошли этот файл своим. У вас ведь есть структура, я прав?

– Да, но…

Кирилл нажал на кнопку, по экрану побежали цифры обратного отсчета.

– Молчи и слушай! Завязанные на Цербера системы умрут, может быть, сеть упадет. Оккупантам не до вас станет. Постарайтесь это время с толком использовать. Еще можно вернуть страну! Да, вот еще что… В Штильбурге один человек живет, Жиль Клеман. Он инвалид, не дай ему пропасть! Скажешь, что от меня, он вам с сетью разобраться поможет. Он спец! Ты меня понял?

– Понял! Сделаем!

Быстрым шагом возвращаясь к лифту, Кирилл спросил:

– Слушай, дед… Как твое настоящее имя?

– Ковалев… Александр Владимирович.

– Александр Ковалев, прощай…

– Погоди, не умирай! – закричал дед. – Скажи, где ты, наши ребята тебя вытащат!

– Это неважно, – Кирилл весело рассмеялся. – Я свою мертвую воду нашел, все, как ты и предсказывал. Прощай, партизан! Желаю удачи, она вам понадобится.

У лифта ничком лежал командир спецназовцев. Кирилл вошел в кабину, носком ботинка отодвинул безжизненную руку, лежавшую на пути створок, и нажал на кнопку. Двери закрылись, лифт поехал вверх.

Наверху было пусто и тихо. Купание не прошло даром, Кирилл почувствовал, что простудился. Но это уже не имело никакого значения. Точно гора упала у него с плеч. Насвистывая марш панцергренадеров, он направился к выходу.

– Здравствуй, Кирилл, – мягко сказал знакомый голос.

Кирилл обернулся, вскидывая автомат. В кресле у стола секретаря сидел высокий сухопарый человек в сером костюме. Именно этот человек курировал проект «Защитник» по линии министерства безопасности. Знакомое с детства, родное лицо.

Кирилл опустил автомат, провел рукой по лицу и засмеялся. Недостающие части мозаики встали на свои места. Не было никакого взбесившегося компьютера. Все оказалось проще и страшнее.

– Ну, и как мне вас теперь называть? Ваше превосходительство? Генералиссимус? Великий Дом, Жизнь-Здоровье-Сила? О да, это сюрприз… Хотя я мог бы и догадаться…

– Зови меня просто: Государь, – уголком рта улыбнулся старый букинист.

Кирилл расплылся в улыбке, постучал пальцем по запястью.

– Это ненадолго. Через двадцать шесть… Нет, двадцать пять минут ваша карета в тыкву превратится!

– Вернись и отключи! – приказал настоящий глава государства.

В голосе прозвучала такая властность, что Кирилл сделал несколько шагов к лифту, но остановился. Рассмеялся, широко открывая рот.

– Дурак! Сопляк! – с каменным лицом отчеканил старик.

Кирилл закашлялся и на мгновение отвел от него взгляд. А когда поднял глаза, в кресле уже никого не было. Мелькнула размазанная тень, автомат сам собой выскочил из рук, пол приблизился и больно ударил по лицу.

Кирилл лежал на полу, жесткое колено давило на позвоночник, ствол автомата упирался в затылок.

– Код системы самоуничтожения, быстро, – произнес над ухом ледяной голос.

– Головку болта тебе на воротник, чтоб не натирало, – прохрипел Кирилл.

– Я выстрелю, – ни капли тепла в голосе.

– А расклубись оно дымись! Стреляй!

Кирилл затаил дыхание, но старик не выстрелил. Прошелестели, удаляясь, шаги. Кирилл выпрямился.

Старый букинист сидел в кресле, криво улыбаясь.

– Да, ты фон Медем если не по крови, то по духу. Как отец… Он тоже никогда не сдавался.

Кирилл со скрежетом подтащил кресло, сел напротив старика.

– Я должен был догадаться. Цербер – машина, куда ему людьми манипулировать, на такое только человек способен. О да, я не подумал…

– Ты о многом не подумал, – пожал плечами старик. – Я был лучшего мнения о твоих умственных способностях. Ведешь себя, как прыщавый подросток…

Кирилл поднял левую бровь, скривил рот в глумливой ухмылке.

– И не надо так улыбаться, – спокойно, даже равнодушно, произнес старик. – Взрослый человек отличается от ребенка тем, что отвечает за свои поступки, просчитывает последствия на несколько ходов вперед. Особенно, когда это может отразиться на ком-то еще. А ты это сделал? Из-за своих подростковых комплексов ты подставляешь под удар всю страну.

Кирилл рассмеялся:

– Страну? Посмотрите, кому вы отдали власть над ней! Нет ни одного честного человека, это какой-то клубок глистов! Без Цербера народ их передавит – в порядке социальной гигиены! Общество больно, а я ему лекарство даю! Ан-ти-гель-мин-тик!

– А ты думаешь, власть когда-то была другой? Стаду нужен пастух с кнутом, вот я им и стал. Да, я сделал ставку на «глистов». Потому что они управляемы, предсказуемы, в отличие от так называемых «честных» людей. Взять хотя бы тебя – ты же сломал мне все планы. Из-за глупых эмоций ты уничтожил все, что строилось десятилетиями. Если бы ты был взрослым человеком, мы бы сейчас решали, как нам выводить страну из кризиса. Вместе, как товарищи, как партнеры. Но для тебя главное – долой Цербера, долой оккупацию. Одни лозунги вместо мыслей…

Букинист вяло махнул рукой и откинулся в кресле.

– Да. Именно так, – Кирилл кивнул. – Долой привилегии хай-теков, долой оккупацию, долой Цербера. Глобальная система слежения и оболванивания – сама по себе зло. Вы просто к ней привыкли, поэтому существующий порядок вещей вам чем-то неправильным не кажется. Обладание таким инструментом любую власть развращает. Вот и вас развратил.

– Сопляк… – устало покачал головой букинист. – Цербер ведь не только система слежения. Он управляет, он защищает, он облегчает людям жизнь. Но ты еще не дорос до понимания того, как устроен мир. Подумать только, а ведь я берег тебя, даже хотел сделать своим преемником. Видишь, тебе смешно. А мне не очень! Без пастуха «глисты» сожрут весь организм. Боярам нужен царь, и из тебя мог бы получиться хороший царь. Давно Россией не правил русский… Подумай, какие возможности открывались перед тобой! Цербера ведь можно использовать для воспитания масс в духе добра и справедливости. Я надеялся, что ты подрастешь, оперишься и сможешь взять штурвал в свои руки. Но ты предпочел путь разрушения, путь предательства…

Кирилл задумался. Взять штурвал в свои руки и не смотреть, куда катится мир, – катить его в нужную сторону.

Имея такую власть, можно провести реформы, наказать виновных, накормить голодных, уравнять граждан в правах и заключить мир. Цербер идеальный помощник, которого невозможно купить или переманить, который не предаст. Карающий меч справедливости, недреманное око, учитель и наставник. Поработать как следует, навести порядок. Кое-кого прислонить к стенке, а остальным создать такие условия, чтобы быть сволочью стало неуютно. Твердой рукой повести людей к счастью. С детских лет выращивать из человеков людей, присматривая за каждым шагом. Надо только дать Церберу соответствующие указания, и он все сделает. Страна вздохнет с облегчением, грязь осядет, честные, работящие люди займут положенное место… Тут было над чем подумать. Но как при этом остаться самим собой?

– Нет! Тот, кто дракона убьет, сам драконом станет. Определенно, я не хочу стать драконом. Вы десять лет у руля, и что, от этого меньше бедных и голодных стало? Вы страну в военный лагерь превратили, и ради чего? Пусть народ сам решает, как ему жить!

Старик дернул плечом:

– Нар-род, говоришь? Народ туп, глуп и достоин только пулеметов. Наше дело их держать в стойле, в сытости, приучать к чистоте, наукам учить. Если хочешь людям помочь, дай им то, что нужно, а романтические сопли жуй под одеялом!

– Да, но это их жизнь, их выбор!

Букинист безучастно махнул рукой:

– Думаешь, им нужна свобода, равенство и братство? Простые люди привыкли к системе. Ты, романтик хренов, разрушишь их мир, не дав ничего взамен. Одной свободой сыт не будешь – людям нужно что-то надевать, что-то есть, они хотят жить и растить детей. А ты готов их этого лишить ради призрачной свободы и идеологических миражей. Подумай, ты же не дурак! Да, система не идеальна. Да, она жестока. Но где гарантия, что новая будет лучше? После каждой революции система воспроизводит себя, меняются лишь элиты. Для простого народа все остается по-старому.

– Я знаю, – вздохнул Кирилл. – Так всегда бывает – при любых изменениях больше всего не те, кто все затеял, страдают. Но другого выхода нет, это как горькое лекарство, которое надо выпить. Даже если потом все снова, как раньше, станет. Как вы сами сказали – система воспроизводит себя. Но это другие люди будут и другое общество.

– Ты такой же, как твой отец, упрямый идеалист. Только он, в отличие от тебя, не предавал интересы страны. Он хотел заключить с арабами мир… а ты просто сдашь нас без боя. Без Цербера армия обречена, и ты это знаешь. Халифат захватит Федерацию, русские, о которых ты так заботишься, попадут…

– Эх, дядя Конрад, а ведь он вашим другом был… – перебил старика Кирилл.

У него закружилась голова. Он вспомнил, как сидел на раскладном стульчике возле разрытой могилы, куда только что опустили закрытый гроб. Как трижды хлестнул залп… как по лицу дяди Конрада текли слезы.

– А ты думаешь, это легко? Легко убить лучшего друга? Нет ни дня, когда бы я не вспоминал об этом. Но интересы дела превыше всего. Я не мог, слышишь, не мог поступить иначе!

Кирилл отвернулся, презрительно, с оттяжкой, плюнул на пол. Старик вскочил, закричал, сверкая глазами и раздувая ноздри. Маску безмятежного спокойствия как ветром сдуло.

– Исламская чума должна быть уничтожена! Никакого мира с арабами! Никакого мира! Только война до победного конца! Еще ничего не кончено!

– Так вот в чем дело… Ненависть… Месть…

Кирилл усмехнулся, покачал головой. Столько жертв, столько усилий, целая страна, живущая войной, – и одинокий, одержимый местью за погибших родных старик, дергающий за ниточки.

Бледный как смерть букинист упал в кресло.

– Месть? – простонал он. – А то, что ты делаешь, не месть? Может, ты с этими ублюдками хочешь кальян курить? Надеешься поиграть в войнушку и разойтись по домам? У нас нет выбора! Или мы, или они…

На бледном, осунувшемся лице сильнее проступили морщины. Трясущиеся руки достали из кармана упаковку таблеток, положили белый кругляш под язык.

– Дядя Конрад, знаете, вы кое-что упустили, – задумчиво сказал Кирилл. – Даже странно… Всю эту сволочь вы только потому за задницу держите, что вам есть, что им предложить. Вы можете все дать и все отнять. А мне вам нечего предложить. Мне ничего от вас не нужно, и вам у меня ничего не забрать… поздно спохватились.

Старик развел руками:

– У тебя была возможность сделать все по-справедливости. Но ты струсил и сбежал! Жаль, у меня были на тебя большие планы. Я берег тебя все эти годы не просто так. Да убери ты эту улыбочку с лица, смотреть противно! Это я приказал отпустить тебя из тюрьмы, это я снабжал тебя деньгами через этого торгаша, как его… Это я направил к тебе инженера, когда ты валялся под забором.

– Это вы Хелен об облаве предупредили, – догадался Кирилл.

Букинист кивнул, потер виски и сгорбился.

– Сколько там времени осталось?

– Семь минут, – ответил Кирилл.

Последний раз взглянул в полные боли, усталые глаза букиниста, встал и направился к выходу. Он знал, что дядя Конрад не станет стрелять ему в спину. И тот не выстрелил – двух слов хватило, чтобы Кирилл остановился как вкопанный.

– Хелен жива, – старый букинист сказал это очень тихо.

Но Кирилл услышал – повернулся, бросился к старику, встряхнул:

– Что? Что вы сказали?

– Жива твоя Хелен. Она в надежном месте, мои люди ее охраняют. Я ждал, пока ты перебесишься, чтобы вернуть ее тебе: царю нужна царица.

– Где она? Говори! Говори, старый черт!

– Пора взрослеть, сынок, – прошептал букинист. – Пора брать на себя ответственность.

Кирилл провел рукой по лицу. Раз Хелен жива, надо ее найти. Сделать это можно только с помощью Цербера, которому осталось жить пять минут… значит, надо спешить. А дальше… дальше можно решить, что делать, куда катить мир.

– Ладно. – Кирилл выпрямился. – Я Хелен заберу… А потом мир с Халифатом заключу. А потом…

– Время! – напомнил старик.

Кирилл кивнул, подошел к лифту и нажал на кнопку.