Текст книги "Курская битва. Наступление. Операция «Кутузов». Операция «Полководец Румянцев». Июль-август 1943"

В связи с изложенным особое значение для оценки операции имеет соотношение потерь сторон, позволяющее определить соответствие понесенных затрат и полученных результатов. Однако данные о потерях, понесенных немцами и русскими в ходе сражения за Орловский плацдарм, также противоречивы.

Немецкий историк Вернер Хаупт (Werner Haupt, участник войны, офицер-артиллерист) приводит сведения о потерях ГА «Центр» за время с начала оборонительного сражения на Орловском плацдарме (12 июля) до окончания отступления с этого плацдарма на линию Хаген (17–18 августа)[517]517
  Хаупт В. Сражение группы армий «Центр». С. 267.


[Закрыть]. Вместе с тем начиная с 7 августа войска ГА «Центр» одновременно вели бои как на Орловском, так и на Смоленском и Рославльском направлениях, поэтому данные Хаупта следует корректировать с привлечением других источников информации.

В частности, общие потери личного состава ГА «Центр» за указанный период времени Вернер Хаупт указывает в размере 120 тыс. человек. По другим сведениям, в результате проведения Орловской наступательной операции Красной армии потери немцев достигли 88,9 тыс. человек[518]518
  См.: Огненная дуга. С. 376.


[Закрыть]. Последние данные согласуются с другими, согласно которым потери 2-й танковой и 9-й армий с 11 по 31 июля равняются 62 тыс. солдат и офицеров, следовательно, около 2952 человек ежедневно[519]519
  См.: Ньютон С. Курская битва: немецкий взгляд. С. 518.


[Закрыть]. Исходя из этого, с 1 по 18 августа потери должны были составить еще 53 тыс. человек, а всего – около 115 тыс. Учитывая, что с 1 по 18 августа немецкие войска отступали с плацдарма, ограничиваясь ведением сдерживающих и арьергардных действий, и одновременно перебрасывали части и соединения на другие участки фронта (тринадцать дивизий), то потери за это время, вероятно, должны быть меньше, чем в период самых ожесточенных боев в июле. Соответственно, их оценка в размере 88,9 тыс. представляется вполне достоверной, позволяя сделать дополнительный вывод, что с 7 по 18 августа ГА «Центр» потеряла еще свыше 31 тыс. человек, отражая наступление советских войск по плану операции «Суворов» на Смоленском и Рославльском направлениях.

По информации В. Хаупта о потерях артиллерии, ГА «Центр» с 12 июля по 18 августа безвозвратно утратила 850 противотанковых орудий (сюда могут входить и потери противотанковых САУ, однако их число невелико – за июль и август на всех фронтах было уничтожено всего 219 боевых машин такого типа, включая тяжелые истребительно-противотанковые самоходные установки типа «Фердинанд» и «Насхорн»[520]520
  См.: Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 728–729.


[Закрыть]). Учитывая данные генерала Буркхарта Мюллер-Гиллебранда (Burkhardt Müller-Hillebrand) о соотношении потерь немецкой противотанковой и полевой артиллерии, которое в ходе войны изменялось незначительно (от 1:0,6 до 1:1) и в среднем составляло 1:0,8[521]521
  См.: Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 461.


[Закрыть], на 850 уничтоженных противотанковых орудий должно приходиться 680–700 утраченных полевых орудий. Однако часть этих потерь опять-таки относится к боевым действиям на Смоленском и Рославльском направлениях. Исходя из указанных выше данных по личному составу, потери на Смоленском и Рославльском направлениях составили около 26 процентов общих потерь ГА «Центр» в указанный период времени. Следуя предположению, что такое же распределение потерь действительно и для германской артиллерии, ее потери в боях на Орловском выступе можно оценить в размере около 1150 противотанковых и полевых орудий. Согласно данным С. Ньютона[522]522
  См.: Ньютон С. Курская битва: немецкий взгляд. С. 473.


[Закрыть], количество средних и тяжелых минометов, которыми располагали войска 9-й А, приблизительно соответствовало общему числу имевшихся в армии противотанковых и полевых орудий – 1588 против 1780 (1:1,1). Поскольку уровень вооруженности минометами 2-й ТА, по-видимому, ненамного отличался от 9-й А, а потери минометов в оборонительный период войны у немецких войск были практически равны суммарным потерям противотанковой и полевой артиллерии (по крайней мере, об этом свидетельствуют данные Мюллер-Гиллебранда, отражающие период с октября по декабрь 1944 года[523]523
  См.: Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 461.


[Закрыть]), то можно заключить, что потери 2-й танковой и 9-й армий группы армий «Центр» в артиллерии с 12 июля по 18 августа составили около 2,2 тыс. орудий и минометов – 44 процента от их количества в начале сражения. Это минимальная оценка – вероятное завышение числа утраченных средних и тяжелых минометов (наличие и потери этих минометов постепенно возрастали в ходе войны, поэтому в середине 1943 года они должны были быть меньше, чем в конце 1944 года) компенсируется отсутствием учета как легких 50-мм минометов (хотя они и были сняты с вооружения германской армии в 1943 году, но во время Курской битвы некоторое количество еще продолжало оставаться в войсках), так и весьма значительного урона в боевой технике, понесенного частями зенитной артиллерии 6-го ВФ. Вместе с тем полученные данные согласуются со сведениями немецкого историка А. Бухнера (Alex Buchner)[524]524
  Бухнер А. 1944. Крах на Восточном фронте / Пер. с нем. С. Липатова. М.: Эксмо, 2006. С. 146.


[Закрыть], согласно которым при беспорядочном отступлении в район Севастополя весной 1944 года 17-я немецкая армия утратила 75 процентов противотанковой и 70 процентов полевой артиллерии, так что в 1,5 раза меньшая относительная величина потерь артиллерийских средств на Орловском плацдарме вполне реально отражает ущерб, понесенный в ходе более или менее планомерного отхода (хотя фельдмаршал Эрих Манштейн указывает[525]525
  Манштейн Э. Утерянные победы / Сост. С. Переслегин, Р. Исмаилов. М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 1999. С. 561.


[Закрыть], что при отходе с Орловской дуги все равно было потеряно много техники). Как видно, за 38 дней оборонительных боев части и соединения 2-й и 9-й армий утратили почти в 7 раз больше артиллерийских средств, чем ударная группировка 9-й А за 8 дней наступления по плану операции «Цитадель», так что ежесуточные потери орудий и минометов при ведении обороны оказались приблизительно в 1,5 раза больше, чем при наступлении.

Относительно бронетехники, по данным В. Хаупта, ГА «Центр» с 12 июля по 18 августа потеряла 350 танков. Эти данные количественно согласуются как с размерами потерь группы армий в ходе операции «Цитадель» (200 танков и САУ, см. в книге Пб Бунейханова «Курская битва. Перелом», часть вторая, глава 3), так и с общими безвозвратными потерями бронетехники, понесенными немцами за июль и август 1943 года, – всего 1217 танков (645 – в июле, 572 – в августе[526]526
  См.: Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 728–729.


[Закрыть]). Вместе с тем потери ГА «Центр» по САУ за указанный период времени можно установить только гипотетически, расчетным путем, выдвинув предположение, что они соотносятся между собой так же, как и общие потери данных видов бронетехники в эти же месяцы. Соответственно, располагая сведениями по поводу общего количества САУ основных типов, утраченных немцами в июле и августе 1943 года (287 – в июле, 237 – в августе[527]527
  См.: Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 728–729.


[Закрыть]), можно установить соотношение между потерянными танками и САУ, которое равняется 2,3–2,4, а на основе этого рассчитать, что потери САУ, понесенные ГА «Центр» с 12 июля по 18 августа, составляют приблизительно 150 машин. Следовательно, в общем, невозвратные потери бронетехники за этот период достигают 500 танков и САУ. Предполагая, что 26 процентов из них приходится на Смоленское и Рославльское направления, потери в танках и САУ, понесенные 9-й и 2-й танковой армиями при обороне Орловского плацдарма, можно оценить в количестве 370 боевых машин. Следовательно, ежесуточные потери орловской группировки немцев в бронетехнике оказались приблизительно в 2 раза меньше при ведении обороны, чем при наступлении.

Относительно потерь германской авиации, по оценке В. Горбача, в ходе боев за Орловский выступ 6-й ВФ немцев безвозвратно утратил всего 300–310 самолетов[528]528
  Горбач В. Указ. соч. С. 321


[Закрыть]. Эту оценку подтверждает соотношение между количеством уничтоженных германских самолетов и общей численностью вовлеченной в боевые действия авиационной группировки 6-го ВФ, которое оказывается практически равным как для операции по обороне Орловского плацдарма (310 против 1110 самолетов, соотношение 1:3,6), так и для наступления на Курск (170 против 730 самолетов, соотношение 1:4,3). Применительно к объединениям военно-воздушных сил, действующим в сходных условиях, потери оказываются пропорциональны интенсивности боевой работы, поэтому величина группировки, сосредоточенной для проведения той или иной операции, определяет и наличие боеготовой техники, и интенсивность боевой работы авиации в активный период, и, соответственно, размер понесенных потерь. Этот вывод подтверждается тем, что аналогичное соотношение наблюдается и для советских военно-воздушных сил, участвовавших в сражениях к северу от Курска и в районе Орла: в Орловской наступательной операции авиационная группировка Западного, Брянского и Центрального фронтов насчитывала 3023 самолета, а безвозвратные потери составили 996 боевых машин (соотношение 1:3); в Курской оборонительной операции 16-я ВА, насчитывавшая 1034 самолета, утратила 390 боевых машин (соотношение 1:2,7)[529]529
  См.: Горбач В. Указ. соч. С. 321; Огненная дуга. С. 589, 594–595; Россия и СССР в войнах XX века. С. 485.


[Закрыть].

Таким образом, потери германских войск в сражении за Орловский выступ (в ходе Орловской стратегической наступательной операции Красной армии) составляют: общие потери личного состава – 88,9 тыс. солдат и офицеров, безвозвратные потери боевой техники – 2200 орудий и минометов, 370 танков и САУ, 310 боевых самолетов.

Для сравнения, согласно донесению штаба ЗапФ начальнику Генерального штаба[530]530
  ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 2424. Л. 461–463.


[Закрыть], в результате наступательных боев в период с 11 по 28 июля 1943 года потери противника, действовавшего против войск фронта, составляют более 56 тыс. убитыми, ранеными и пленными, уничтожено и захвачено 2211 пулеметов, 517 минометов, 665 орудий разных калибров, 5 самоходных орудий, 702 танка, 70 бронемашин, 1200 автомашин, 36 тягачей, 363 мотоцикла, сбит 361 вражеский самолет. Согласно донесению генерала Рокоссовского Верховному главнокомандующему[531]531
  ЦАМО РФ. Ф. 62. Оп. 321. Д. 105. Л. 77–82.


[Закрыть], в результате наступательных боев в период с 15 июля по 6 августа 1943 года войсками ЦФ были нанесены следующие потери противнику: уничтожено 108 тыс. солдат и офицеров, 1200 пулеметов, 670 минометов, 920 орудий разных калибров, 48 самоходных орудий, 420 танков, 3000 автомашин, сбито 233 вражеских самолета; захвачено 806 пленных, 528 пулеметов, 512 минометов, 123 орудия, 31 самоходное орудие, 328 танков, 90 автомашин и 17 тягачей, 4 мотоцикла, 118 велосипедов, 100 лошадей. Согласно донесению генерала Попова Верховному главнокомандующему[532]532
  ЦАМО РФ. Ф. 202. Оп. 5. Д. 1276. Л. 255.


[Закрыть], за время с 12 июля по 15 августа 1943 года войсками БрФ уничтожено или взято в плен около 187 тыс. солдат и офицеров противника, сбит 281 самолет, а также уничтожено и захвачено: 6403 пулемета, 2559 орудий и 2035 минометов, 51 реактивный миномет и 12 метательных аппаратов, 1666 танков и 195 САУ, 245 бронированных машин, 3061 автомашина, 386 тягачей и тракторов, 316 мотоциклов, 2041 велосипед, 3968 лошадей. Как видно, самым нескромным оказалось командование БрФ. Тем не менее впоследствии эти ирреальные донесения позволили советским и российским историкам подготовить множество оценок потерь германской армии, которые совершенно не соответствовали действительности (например, безвозвратные потери немецкой авиации, постепенно преувеличиваясь, возросли до абсурдной величины – 1400 самолетов, из которых 1320 были якобы уничтожены в воздушных боях, а 80 – на аэродромах[533]533
  См.: Советские военно-воздушные силы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. С. 194.


[Закрыть]).

С другой стороны, советская Ставка Верховного главнокомандования и Генеральный штаб при оценке оперативной обстановки не придавали серьезного значения вымышленным донесениям фронтов о вражеском уроне. В частности, по данным исследования ГШ Красной армии[534]534
  См.: Битва под Курском. Краткий очерк. Из опыта боев Отечественной войны. С. 61.


[Закрыть], в результате Орловской стратегической наступательной операции противник понес невозместимые потери – были полностью разгромлены восемь немецких дивизий (34, 56, 112, 208, 211, 262 и 299-я пехотные, 25-я моторизованная дивизии), уничтожено несколько десятков тысяч солдат и офицеров противника (при условии укомплектованности, близкой к штатным нормам, полный разгром указанных соединений должен был повлечь потери в размере около 80–90 тыс. солдат и офицеров, что очень близко к приведенной выше величине 88,9 тыс. – П. Б.), 1500 танков, свыше 3000 орудий и минометов, 2300 автомашин, сбит 281 самолет. По другим источникам[535]535
  См.: Шишкин Н. Наступала грозная броня // Красная Звезда. 2003. 26 июня.


[Закрыть], в ходе Орловской операции советские войска 11-й гвардейской, 3-й и 63-й общевойсковых и 4-й танковой армий уничтожили и захватили 310 танков, 55 бронетранспортеров, 530 орудий, около 370 минометов, огнем зенитной артиллерии был сбит 51 самолет, противник потерял убитыми более 23 тыс. солдат и офицеров. Как видно, за исключением бронетехники, все оценки являются более или менее достоверными.

Согласно официальной российской военной историографии[536]536
  См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 286, 485.


[Закрыть], потери советских войск в Орловской стратегической наступательной операции «Кутузов» составляют: общие потери личного состава – около 430 тыс. солдат и офицеров (из них более 112 тыс. человек – безвозвратные, а свыше 317 тыс. – санитарные); безвозвратные потери боевой техники – 892 орудия и миномета, 2586 танков и САУ, 1014 боевых самолетов; наибольшие людские потери понесли войска ЦФ (всего более 165 тыс. человек), а среди армейских объединений – 11-я гв. А генерала Ивана Баграмяна (свыше 51 тыс. человек).

Следовательно, соотношение потерь германской и советской сторон, понесенных ими в ходе борьбы за Орловский плацдарм, составляет: 1:4,8 по личному составу, 2,5:1 по артиллерии, 1:7 по бронетехнике, 1:3,3 по самолетам – все, за исключением артиллерии, в пользу германской стороны.

Как следует из приведенных данных, по относительному и абсолютному уровню понесенных затрат операция Красной армии «Кутузов» никак не может быть отнесена к числу успешных. Причем по соотношению потерь можно заключить, что немцы удерживали оборону, жертвуя своей артиллерией, а русские наступали в основном за счет расходования личного состава и бронетанковых сил – стороны фактически разменивали людей и танки на артиллерию. По абсолютному количеству и относительной стоимости боевых средств это представляло выгоду для германской стороны, однако ее возможности восполнить потери материальной части артиллерии, по-видимому, были меньшими, чем возможности противника по восстановлению своих бронетанковых сил и доукомплектованию войск личным составом. Кроме того, утрата артиллерии обычно влекла значительные потери личного состава и транспорта артиллерийских частей и подразделений, что немцам было особенно трудно восполнить, учитывая общую нехватку обученных военнослужащих (особенно квалифицированных артиллеристов) и транспортных средств.

Соотношение потерь советской и германской авиации близко к отношению сил в воздухе, следовательно, советские ВВС теряли приблизительно во столько же больше самолетов, во сколько большим числом машин располагали.

Дополнительные выводы позволяет сделать расчет критериев результативности оборонительных и наступательных действий германских и советских войск в сражении за Орловский плацдарм в ходе проведения Красной армией операции «Кутузов» / Орловской стратегической наступательной операции (табл. 3, 4). При этом для того, чтобы относительно объективно оценить показанное в сражении боевое мастерство сторон, необходимо установить хотя бы основные изменения боевого и численного состава советских и германских войск, задействовавшихся в операциях на плацдарме.

С советской стороны в ходе операции «Кутузов» были дополнительно введены в сражение 11-я общевойсковая, 4-я и 3-я гвардейская танковые армии, 25-й танковый и 2-й гвардейский кавалерийский корпуса: всего около 175 тыс. солдат и офицеров, свыше 3,5 тыс. орудий и минометов, более 1,6 тыс. танков и САУ (см. выше)[537]537
  См.: Боевое расписание Красной армии, 1 июля 1943 г. Приложение 2 // Курская битва. Решающий поворотный пункт Второй мировой войны. С. 349–353; Огненная дуга. С. 597; Россия и СССР в войнах XX века. С. 286.


[Закрыть].

С германской стороны для усиления орловской группировки в ходе сражения было дополнительно введено в бой несколько соединений и отдельные части усиления, которые приняли активное участие в борьбе за Орловский плацдарм: с участка против правого крыла и центра советского ЗапФ были переброшены 183, 95, 253 и 129-я пехотные дивизии (из состава 39-го тк и резерва 4-й А группы армий «Центр»); с участка против Калининского фронта – 20-я мд (из состава 43-го ак 3-й ТА группы армий «Центр»); с участка против ВорФ – 26-я пд (из состава 7-го ак 2-й А группы армий «Центр»), мд «Великая Германия» и 51-й танковый батальон (из состава 4-й ТА ГА «Юг»); из резерва ГШ сухопутных войск – 8-я тд[538]538
  См.: Битва под Курском. Краткий очерк. Из опыта боев Отечественной войны. С. 39; Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 788–791; Ньютон С. Курская битва: немецкий взгляд. С. 173.


[Закрыть]. Всего, таким образом, было дополнительно переброшено 5 пехотных, 2 моторизованные и 1 танковая дивизии, а также ряд отдельных танковых, артиллерийских и пехотных частей и подразделений: приблизительно 100 тыс. солдат и офицеров, 1,3 тыс. орудий и минометов, до 400 танков и САУ (с учетом реальной и штатной укомплектованности, см. выше).

Принимая во внимание имеющиеся сведения о восполнении сил и средств, изложенное выше позволяет произвести следующие расчеты (табл. 3, 4)[539]539
  С учетом сил и средств, дополнительно привлеченных в ходе операции, а также восполнения войск личным составом и боевой техникой (см.: Огненная дуга. С. 596–597). При расчетах предполагалось равномерное распределение восполнения сил и средств между группами армий «Центр» и «Юг», а также между советскими фронтами, участвовавшими в проведении Орловской и Белгородско-Харьковской стратегических наступательных операций Курской битвы. (Примеч. авт.)


[Закрыть].

Как показывает соответствующий индикатор, результативность наступательных действий советских войск в ходе операции «Кутузов» в целом оказалась приблизительно в 3 раза ниже, чем у германских войск в ходе операции «Цитадель» (1,54 против 4,26), причем в сравнении с ударной группировкой 9-й полевой армии вермахта, потерпевшей явную тактическую неудачу на северном фасе Курского выступа (см. в книге П. Букейханова «Курская битва. Перелом», часть вторая, глава 3). Напротив, результативность ведения обороны германскими войсками более чем в 4 раза превысила аналогичный показатель войск ЦФ в Курской оборонительной операции (28,78 против 6,68). Оба этих вывода отнюдь не являются очевидными без специальных расчетов и свидетельствуют, что оперативные результаты, достигнутые Красной армией за счет овладения территорией Орловского плацдарма, в целом не оправдывают высокие потери в операции при изначально крайне выгодном для наступающей стороны соотношении сил и средств.

_{Таблица 3}

_{Критерии результативности наступательных действий советских войск в операции «Кутузов» / Орловской стратегической наступательной операции}

_{Таблица 4}

_{Критерии результативности оборонительных действий германских войск на фронте проведения Орловской стратегической наступательной операции Красной армии}

^{Примечание к таблицам 3, 4:}

^{* С учетом восполнения авиации.}

По утверждению ГШ Красной армии (подтверждаемому приведенными выше сведениями. – П. Б.), данные о соотношении сил сторон перед началом операции «Кутузов» свидетельствовали о том, что советское командование создало на направлениях главных ударов левого крыла Западного и Брянского фронтов подавляющее превосходство над противником в силах и средствах, которое вполне обеспечивало успех прорыва обороны противника и его быстрое развитие в глубине, а равно и выполнение задачи ликвидации орловской группировки немецких войск[540]540
  См.: Битва под Курском: От обороны к наступлению. С. 335.


[Закрыть]. Тем не менее 3-я и 63-я армии БрФ достигли Орла только к 4 августа, продвинувшись в среднем на 60 км за 24 дня операции, следовательно, среднесуточный темп их наступления составлял около 2,5 км, что вполне сопоставимо с темпом наступления ударной группировки 9-й немецкой армии в ходе операции «Цитадель» – около 2 км. При этом оперативная плотность германских войск, сражавшихся против двух этих армий на Орловском направлении в составе 35-го ак, была меньше, чем плотность советских войск в полосе обороны 13-й А ЦФ (см. в книге П. Букейханова «Курская битва. Оборона», часть вторая, глава 2), по личному составу – приблизительно в 6–7 раз, по артиллерии – в 5–6 раз, по бронетехнике – в 12–13 раз (с учетом того, что к 31 июля ширина фронта обороны 35-го корпуса не изменилась, но его силы соответствовали: по пехоте – четырем, по артиллерии – шести, по тяжелым противотанковым средствам – двенадцати пехотным дивизиям[541]541
  См.: Приложение II. Глазами противника. Курск // Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны: От Сталинграда до Берлина. С. 692.


[Закрыть], а в распоряжение командования корпуса поступили три танковые дивизии). Эти данные наглядно характеризуют уровень тактического превосходства германской армии.

Наступление 11-й гв. А ЗапФ развивалось успешнее, чем 3-й и 63-й армий, но для того, чтобы продвинуться в оборону противника на глубину 80–85 км, в полосе армии пришлось ввести в бой шесть отдельных танковых полков и бригад, три отдельных танковых корпуса и танковую армию – всего свыше тысячи танков и САУ. Причем такое значительное массирование бронетехники позволило всего лишь в 2,5 раза повысить темп наступления по сравнению с 3-й и 63-й армиями – по данным штаба 11-й гв. А[542]542
  ЦАМО РФ. Ф. 358. Оп. 5916. Д. 336. Л. 69 об.


[Закрыть], ее среднесуточный темп наступления без учета «оперативных пауз» составил 5,5–6 км в сутки за операцию. Германские войска, хорошо используя выгоды местности, сильными ударами с воздуха, огнем, контратаками и контрударами подвижных танковых и моторизованных частей сумели задержать наступление 11-й гв. А и даже вынудили ее ударную группировку (в том числе три танковых корпуса) временно перейти к обороне. По признанию ГШ Красной армии[543]543
  См.: Битва под Курском: От обороны к наступлению. С. 392.


[Закрыть], в этом немцам способствовало то обстоятельство, что взаимодействие пехоты, танков, артиллерии и авиации, организованное советским командованием в начале наступления, по ходу операции в известной мере расстроилось: танки действовали без достаточной поддержки со стороны общевойсковых соединений и авиации.

Штаб 3-й А отметил в итоговой сводке обобщения боевого опыта войск армии за период Орловской операции следующие недостатки, которые вызвали большие потери личного состава и боевой техники[544]544
  ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 109. Л. 3 об. – 6 об.


[Закрыть]:

1. Действия пехоты характеризовались:

– скученностью и невниманием к маскировке;

– отставанием от танков и огня артиллерии;

– стремлением к «лобовым» атакам;

– недостаточным использованием в бою огня 50-мм и 82-мм минометов;

– медленными темпами преследования противника;

– незакреплением захваченных рубежей, что приводило к их утрате и излишним потерям при повторном овладении;

– отсутствием сильных резервов.

2. Боевая работа артиллерии отличалась:

– большими потерями артиллерийских частей из-за действий бомбардировочной авиации противника;

– отставанием 45-мм и 76-мм орудий полковой и дивизионной артиллерии, выделенных для действий в боевых порядках пехоты;

– большим расходом снарядов в связи с неточностями при подготовке данных для стрельбы;

– ограниченной маневренностью артиллерийских частей и подразделений из-за недостатка средств механической и конной тяги;

– оставлением огнеприпасов в кучах на пути продвижения артиллерии, при их недостатке на огневых позициях.

3. Работа командиров и штабов:

– командиры в сложной динамике наступательного боя очень часто неверно выбирали место расположения своих наблюдательных пунктов, из-за чего нередко в течение нескольких часов не знали точного положения частей и получали не соответствующую действительности информацию, что вело к ошибочным решениям;

– штабы не всегда располагали сведениями об оперативной обстановке и не использовали всех средств для получения точных данных о противнике;

– плохо велся учет людей и конского состава, потерь и трофеев;

– практически не использовался накопленный боевой опыт;

– не проявлялось должного внимания к работе разведывательных органов, что приводило к наступлению «вслепую», без знания противника и его положения.

4. Ведение войсковой разведки:

– не было непрерывным, как того требует Боевой устав пехоты, что позволяло противнику свободно маневрировать;

– нарушалось из-за частых случаев резервирования разведки для охраны штабов или в качестве резерва пехотных подразделений;

– было ограничено по причине полного отсутствия попыток использования взводов конной разведки и редкостью случаев преследования противника разведкой на автомашинах и конных подводах.

Согласно пометкам на полях архивного дела, принадлежащим, по-видимому, сотрудникам Генерального штаба Вооруженных сил СССР, итоговая сводка свидетельствует о слабой подготовке офицеров 3-й А и плохой организации оперативного управления[545]545
  ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 109. Л. 6.


[Закрыть]. Вместе с тем изложенное выше показывает, что эти недостатки являлись типичными для армейских и корпусных объединений Красной армии в 1943 году.

Относительно действий бронетанковых объединений Красной армии в ходе Орловской наступательной операции, типичным примером, помимо танковых армий, является участие в сражении 20-го тк, приданного войскам 61-й А БрФ. Согласно отчету оперативного отдела штаба 61-й А, в период с 13 по 27 июля, в течение 8 дней активных боевых действий (с 18 по 25 июля корпус в боях не участвовал), 20-й тк потерял уничтоженными 152 боевые машины, в том числе 99 танков типа Т-34 и 10 САУ типа СУ-122. При этом корпус не решил поставленные перед ним боевые задачи, по причине, во-первых, плохой работы корпусного штаба, плохо организовавшего управление частями и соединениями; во-вторых, из-за отсутствия разведки; в-третьих, в связи с ограниченным маневром силами и средствами и стремлением к «лобовым» атакам; в-четвертых, из-за боязни командования корпуса оторваться от пехоты и самостоятельно продвинуться в глубину обороны противника[546]546
  ЦАМО РФ. Ф. 418. Оп. 10695. Д. 117. Л. 25.


[Закрыть].

Изложенное выше позволяет утверждать, что указанные недостатки были в той или иной мере присущи всем советским танковым корпусам, участвовавшим в операции.

По мнению германского командования, сформулированному в сводке штаба ГА «Центр» от 16 августа 1943 г.[547]547
  ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 792. Л. 97–99.


[Закрыть], тактическая оценка родов войск противника не выявила ничего нового. Пехота противника, как и ожидалось, оборонялась стойко и ожесточенно, а в наступлении, за исключением отдельных случаев, была очень плоха. Она могла действовать только при мощной поддержке артиллерии, авиации и танков. Потери пехоты пока не смогло компенсировать даже прибывающее пополнение. Все пехотные подразделения противника сильно измотаны боями. Танковые войска, как и прежде, показали хорошую боеспособность и зачастую непреклонную решимость. Однако, несмотря на это, тактического управления в целом было недостаточно, и ввод в бой крупных сил привел к очень большим потерям, тем более если не было пехоты. Основную роль в наступлении играл танк Т-34, остальные типы танков, в частности американские танки, играли лишь второстепенную роль. Неоднократно отмечалось появление на поле боя новых, только что поступивших с завода танков. Артиллерия – самый опасный противник в обороне – в наступлении также показала себя хорошо, быстро приспосабливаясь к местности и маневрам. Батареи легких орудий на механической тяге вначале очень быстро преследовали немецкие отходящие войска; они часто вели огонь с открытых огневых позиций, расположенных вблизи линии фронта. Батареи тяжелых орудий вели огонь, используя дальность стрельбы, со старых огневых позиций до тех пор, пока большая часть батарей легких орудий не заканчивала менять позиции. Позднее возникли заметные задержки. Серьезной проблемой была проблема подвоза боеприпасов. Нехватка боеприпасов, причина которой была в создании запасов в других районах, неоднократно приводила к тому, что артиллерия не могла себя проявить. Однако дефицит боеприпасов был устранен. Особенно маневренными показали себя гвардейские минометные полки, которые внезапно перестраивались, меняя направления главного удара и доказывая свой боевой дух. Они приобрели особое значение и вследствие массированного применения должны считаться основными боевыми средствами. Устранения или значительного ослабления подразделений артиллерийских орудий и многоствольных минометов достигнуть не удалось. Введение в бой авиации, более обдуманное, чем раньше, неоднократно наносило в результате массированных ударов по переднему краю обороны и тыловым районам ощутимый урон и приводило к полному успеху при отсутствии обороны истребительной авиации и нехватки тяжелых зенитных пушек.

Как видно, германское командование особо отметило артиллерию противника, а также констатировало успехи советской авиации. Вместе с тем если принимать во внимание не только массированные удары, но и другие результаты оперативного и тактического применения советских ВВС в ходе операции «Кутузов», то факты свидетельствуют, что авиации не удалось обеспечить прикрытие своих наземных войск даже в начале наступления – ввод в бой 1-го, 1-го гвардейского и 25-го танковых корпусов не принес существенных результатов по причине эффективных ударов германской штурмовой и бомбардировочной авиации, не встретившей необходимого противодействия истребительной авиации Западного и Брянского фронтов. Хотя существует и противоположное мнение, что многие недостатки в организации боевого применения танковых объединений, связанные с повсеместной некомпетентностью и непрофессионализмом их рядового и командного состава, советское командование всех уровней впоследствии маскировало успехами авиации противника, которой якобы удалось своими ударами так задержать и ослабить танковые части, что впоследствии они потерпели неудачу при решении поставленной боевой задачи. Данная точка зрения подтверждается незначительным числом советских танков, которые были уничтожены авиацией противника в ходе Орловской наступательной операции. Так, например, за период с 12–13 по 23–24 июля в результате 3816 вражеских самолето-налетов части 1-го гв. Донского тк потеряли от 13 до 26 танков; в 1-м тк примерно в этот же период германская авиация уничтожила 25 танков; 6-й гв. тк 3-й гв. ТА в ходе операции «Кутузов» безвозвратно потерял 122 танка, из которых 108 было уничтожено артиллерией, 2 – минами, 12 – авиацией[548]548
  См.: Горбач В. Указ. соч. С. 229, 248, 307.


[Закрыть]. С другой стороны, по этому поводу можно заметить, что авиаудары германских ВВС имели целью не только вражескую бронетехнику, но и тылы бронетанковых и механизированных частей и соединений, прежде всего их колесный и гусеничный транспорт и запасы предметов снабжения, повреждение и уничтожение которых ограничивало подвижность войск и задерживало развитие операции.

Касаясь оперативного руководства авиацией, командование военно-воздушных сил Красной армии допустило серьезный просчет, не использовав возможность нанесения ударов по рокадным линиям коммуникаций, по которым немцы осуществляли маневр силами и средствами для прикрытия угрожаемых участков фронта обороны 2-й танковой и 9-й армий. В связи с этим в ходе Орловской наступательной операции советская авиация ограничилась борьбой с тактическими подкреплениями противника, подтягиваемыми к полю боя из ближайшей глубины, но не смогла задержать подход его оперативных резервов и их ввод в сражение. Причем советская сторона располагала для решения указанной задачи таким мощным средством воздействия, как собранные в районе Орловского выступа части и соединения шести авиационных корпусов авиации дальнего действия. Однако командование авиации дальнего действия до середины июля прилагало основные усилия с целью нанесения ударов непосредственно по боевым порядкам войск противника (более 80 процентов самолето-вылетов за время Курской оборонительной операции[549]549
  См.: Горбач В. Указ. соч. С. 272.


[Закрыть]), его опорным пунктам и узлам сопротивления в тактической зоне обороны (в начале Орловской наступательной операции), а затем стало подвергать бомбардировкам крупные железнодорожные узлы главной магистральной линии коммуникаций неприятеля – Орел, Хотынец, Карачев, Брянск, а также узлы грунтовых и шоссейных дорог и центры снабжения германских войск – Болхов, Кромы, Нарышкино. Данные объекты были хорошо защищены немецкой противовоздушной обороной – тяжелой зенитной артиллерией, частями ночной истребительной авиации, средствами радиолокации, аэростатными заграждениями, а вот протяженные линии коммуникаций оставались вообще без прикрытия, поскольку немецкий 6-й ВФ не располагал для этого ни требуемым количеством зенитных средств, ни достаточным числом самолетов-истребителей (в отличие от советской стороны, выделившей большие силы и средства для прикрытия коммуникаций на Курском выступе).