Текст книги "По ту сторону горизонта"
Автор книги: Полина Павлова
Жанр: Морские приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Потому что я потерял больше, чем мог себе позволить. Чтобы вернуть всё, мне нужно время. И это приводит меня в ярость, которую я не могу сдерживать в себе, как в былые времена, – он выдыхает с хрипом, снова устремляя взгляд в пламя раскрытой пасти камина.
– Быть может, я не понимаю вашей боли. Но мы могли бы помолиться вместе, если вам это угодно.
– Не думаю, что это сейчас уместно.
Бентлей никогда не признавал церковь. В первую очередь потому, что из-за неё в их семье и произошёл разлад, а после знакомства с магией он перестал воспринимать Бога как нечто единое. Как создание, которому действительно есть дело до тех муравьишек, что ползают по его нерукотворному миру, то ломая, то создавая новые империи. Валерия дышит шумно, и несколько минут они просто сидят, оба всматриваясь в огонь, пока без какого-либо дозволения девушка не касается его растрёпанных волос. У него не было времени, чтобы привычно напудрить их после того, как будет сделана идеальная укладка.
Бледные пальцы развязывают тёмную ленту, распуская хвост. Валерия разбирает пряди и проводит по волосам пальцами, как гребнем. И Бентлей не дёргается, не шевелится, но и не противится происходящему. Моргана зарывалась в его волосы пальцами, вечно шутила и издевалась над причёской. Все её действия были возмутительно ужасны, но рядом с ней он ощущал себя счастливым. Кеннет запрокидывает голову и закрывает глаза. Пусть его волосы перебирает не Моргана, сейчас он представляет именно её.
Глава 10. Генерал-губернатор
Действия Бентлея Кеннета не могли остаться незамеченными. Его возвращение, обрушение акций на лондонской бирже, громкое судебное заседание, после которого произошёл жестокий разгон толпы, – всё это не могло укрыться ни от взгляда парламента, ни от самого короля. И потому в доме лорда Кеннета затишье длится не долго. Ровно одну ночь. На рассвете в его особняк пусть и не врывается, но приезжает и нарушает покой курьер английской королевской почты с самым срочным посланием и исключительно из рук в руки.
Не спавший всю ночь Бентлей, однако, выглядит свежо, попивает чай из бесценного фамильного сервиза. Он уже не думает о том, что произошло вчера вечером, какую вольность он позволил себе. Кеннет только что проверил: кабинет уже прибран, портрет лорда Ост-Индской торговой компании в новой раме – и ничто не напоминает о том, как накануне в порыве ярости Бентлей всё там расколотил.
Сейчас Кеннет в малой зелёной гостиной – единственной пока комнате, за исключением спален, где распаковали диваны, сняв с них парусину, да почистили мебель от пыли, – и не встаёт из кресла, когда в дверях появляется курьер.
– Лорд Кеннет, письмо от… – Бентлей жестом обрывает мужчину в аккуратной ливрее. Он протягивает руку, не отрываясь от газеты.
– Можете не представляться. Несите сюда, – Кеннету просто нет дела до того, кто доставил письмо и от кого оно. Он предполагает, что так рано приехать может только дурная весть. И сейчас у него достаточно времени, чтобы самостоятельно ознакомиться с написанным.
Курьер передаёт конверт, запечатанный королевской печатью. В своё время Бентлей так много их получал, что перестал обращать внимание на витиеватый узор и его почти ювелирный оттиск. Девон уже несёт нож для писем, не дожидаясь приказа господина.
Поблагодарив того сдержанным кивком, Бентлей вскрывает конверт по краю и извлекает тонкий листок. Политические письма, как правило, очень размытые и туманные, написаны не самим королём, и в неоднозначности формулировок множество скрытых смыслов. Но то, что он видит на листе, заставляет его поджать губы. Нет вежливого приглашения, лишь формальное обращение и приказ, почти требование, явиться во дворец сегодня же, дабы объясниться, что за побоище он устроил вчера на улицах столицы.
Бентлей откладывает в сторону конверт и листы.
– Принести вам, сэр, письменные принадлежности?
– Не нужно, – качает головой Бентлей. Он складывает газету, опускает её аккуратно на низенький столик и делает последний глоток. Торопиться при чаепитии – портить себе настроение на весь оставшийся день. Кеннет поднимается из кресла. – Некогда писать ответы. Приготовьте мой парадный камзол да подайте экипаж через четверть часа.
Если король требует его к себе, то у Бентлея нет причин медлить. В первую очередь потому, что когда-то давно он был отправлен по заданию Короны в злополучное плавание, завершившееся для него полным крахом и потерей всего самого ценного. Кеннет поправляет на себе сорочку и направляется прочь из гостиной.
Нужно продумать, что он скажет королю. Прошло очень много времени, и слова Бентлея должны быть крайне убедительными, чтобы ему поверил не только правитель, но и все, кто будет присутствовать при их диалоге. Если Его Величество ещё возможно убедить, что он был по ту сторону настоящего мира, других – никогда. Но и велик риск, что король потребует от него рецепт бессмертия. А такового у Кеннета нет, даже если бы и был, он бы не стал им делиться. Не с королём точно.
Лорд отметает идею рассказать Его Величеству, через что ему пришлось пройти. Надо выдумать иной, более вразумительный рассказ, который бы не очернял репутацию и не звучал бы нелогично. Бентлей поднимается на второй этаж, заворачивает в спальню. Она выглядит ещё менее обжитой, чем всё его поместье. А ведь когда-то почти на каждой поверхности покоились его вещи, ещё в те времена, когда приходилось прятать под половицей книги, запрещённые в их доме отцом. На идеально заправленной постели покоится свежая сорочка и то, что он просил: парадный жилет и камзол синего цвета, расшитый мелкими золотыми узорами – остатки былой роскоши. Ему ещё предстоит вернуться к привычной жизни: посетить портного или пригласить его в поместье, закупить новую мебель и в немедленном порядке посетить какой-нибудь бал, чтобы не отставать от светской жизни. Популярность в том числе влияет и на мнение общественности.
Девон ожидает своего хозяина в дверях спальни, но Бентлей отсылает его одним движением руки. Он так привык одеваться самостоятельно, что сейчас просто не хочет, чтобы кто-то помогал ему и нарушал размышления. Удушающе медленно, поправляя и разглаживая каждую складку, Кеннет меняет сорочку, надевает камзол. В зеркале он видит немного постаревшего, но всё же лорда Бентлея Кеннета, а не того оборванца, каким он прибыл в Лондон. Страшно подумать, что Валерия и весь экипаж корабля Джеффри видели его в том, крайне непотребном, виде. Застегнув пуговицы, Кеннет звонит в небольшой колокольчик, и дворецкий, как верный пёс, заходит в спальню. Он молча помогает своему лорду переобуться и, выпрямившись, докладывает:
– Экипаж подан, сэр. Мисс Валерия, полагаю, с вами не поедет?
– Нет, – Бентлей отрицательно качает головой. – Надеюсь, я не задержусь. На случай, если меня опять решат арестовать, мистер Девон, будьте готовы прибегнуть к крайним мерам. Я не планирую в очередной раз попадать в тюрьму.
Несколько секунд Бентлей размышляет, прежде чем добавить:
– На столе в моём кабинете лежит конверт на имя Маркуса Хармона. Направьте ему письмо, я планирую заняться работой в конторе в ближайшие несколько дней. Также постарайтесь узнать, кто организует в скором времени приёмы и к кому можно без затруднений попасть в обход приглашения. И постарайтесь проследить, чтобы мисс Валерия ни в чём себе не отказывала.
Поправив манжеты, Кеннет выходит из комнаты, только и слыша вслед «будет выполнено, сэр». Он и не сомневается, что Девон сделает всё правильно. Кеннет торопливо идёт по коридорам поместья – одинокого, пустого и мрачного, даже при распахнутых шторах. В тишине коридоров только и можно услышать, как с треском корабельных досок, проломленных тяжёлым ядром, окончательно надламываются его мечты услышать в стенах дома её звонкий смех.
Внизу у дверей он достаёт из подставки трость – одну из многих, любезно выставленных дворецким перед дверью. Скупым движением проверяет клинок – острый и блестящий – прежде чем выходит на улицу и направляется к карете. Даже осеннее солнце, пытающееся согреть обделённую теплом землю Англии, не может проникнуть лучами ему в душу и осветить там хоть что-то. Бентлей рассеянно кивает на приветствие кучера и забирается в экипаж – не очень новый, но чистенький, блестящий и лёгкий на ходу, как раз самое то, чтобы можно было быстро добраться до резиденции короля.
Весь путь он изредка выглядывает в окошко, пытаясь вспомнить дорогу, местность, людей и воскресить в голове давно забытое чувство удовлетворения от проезда по дорогам и улицам. Но Лондон воняет, как это случалось с ним и прежде, только сейчас в разы сильнее. Грязный, неприглядный, совершенно отвратительный Лондон, столица огромной империи, напоминает одну большую сточную канаву, мусорную яму, в которой смешались помои, испражнения и люди.
Лорд не закрывает окна, когда карета проезжает по особо узкой улочке, а распутная девка на обочине задирает юбку, чтобы продемонстрировать товар лицом. Он и забыл, что дикарство процветает на улицах его родного города ничуть не хуже, чем в любом пиратском порту. От омерзения у него сводит скулы. Раньше он предпочитал этого не замечать, но смерть сродни прозрению. И то, за что он презирает любой пиратский притон, уже давно пустило корни в столице мира. Двенадцать лет почти – идеальный срок, чтобы забыть обо всех мерзостях, но измазанный чернью Лондон филигранно освежёвывает его память ржавым ножом.
Карета останавливается только у самых ворот Сент-Джеймского дворца. Кеннет невольно улыбается, ведь его резиденция выглядит в несколько раз роскошнее пристанища королевского двора. И только солдаты в красных мундирах свидетельствуют о том, что это дом Его Величества Георга II.
– Стой, кто? – сухо интересуется гвардеец, останавливая карету перед закрытыми воротами.
– Лорд Бентлей Кеннет по приказу его величества прибыл, – докладывает кучер. Бентлей же видит, как удивлённо вскидывает брови королевский гвардеец. Он подзывает второго, и вместе они распахивают ворота, позволяя экипажу проехать на прямоугольный широкий внутренний двор.
Дворец Сент-Джеймс построен по классическим требованиям тех времён, когда красота и эстетика не имели ничего общего с практичностью, а для защиты нужна была крепость с узкими окнами да бойницами, из которых могли бы стрелять на поражение. Пережиток прошлого и безвкусица, но разве кто-то скажет такое королю, привыкшему к этим стенам.
Гвардейцы обступают экипаж, и кучер спрыгивает на землю, распахивает дверцу. Выдохнув, лорд Кеннет молча вылезает из кареты. Он не пленник, но выглядит всё это так, словно его второй раз за последние двадцать четыре часа поведут на плаху. В компании красных мундиров он, постукивая тростью по мощёному внутреннему двору, направляется к дверям. От него не укрывается, что у распахнутых окон столпились придворные. Глазеют, как на диковинного зверька, привезённого в подарок из далёких заморских стран.
Особенно удивительно заметить в окне леди Кэррингтон – тучную некрасивую женщину, нарочито одевающуюся в самые яркие платья с огромным количеством оборок, от чего она ещё больше становится похожа на жирный торт, так и сочащийся маслом. Смотреть на неё не то что больно, от одного взгляда сводит зубы и желудок начинает недовольно скулить. Кэррингтон всегда надеялась стать ближе к Георгу, чем его жена Каролина, но даже после её смерти не смогла приблизиться к его ложу. Оттого она так смешно смотрится в узких коридорах резиденции, пытаясь каждый раз протиснуться в двери в своём непомерно огромном платье. И ведь не подумаешь, что дочь её, Шарлотта, которой было не больше шестнадцати, когда он покинул Лондон, тонка, как тростинка.
Его проводят по галереям, в которых без мук совести на вечерах и балах сношаются все, кому то не покажется противным. Ведут самым быстрым из возможных путей до тронного зала, чтобы Бентлей предстал перед королём как можно скорее. Такие разные и между тем одинаковые коридоры и повороты, однотипные, пусть и великолепные портреты предшественников Георга. Уважает ли Его Величество кого-то из них серьёзно или только и счастлив, что каждый сгинул в могилу? Лестница, коридоры, и всё это в окружении отряда королевских солдат. Бентлей идёт уверенно, цокая каблуками по полу.
Однако встречает Бентлея не тронный зал, переполненный придворными, враждебно настроенными по отношению к нему, а двери, очевидно ведущие в комнату попроще. И Кеннет понимает – разговор будет приватным. Тем легче, хотя бы не организуют публичную порку. А значит, есть все шансы объясниться.
Камергер[8]8
Высший придворный чин, человек, ответственный за личные и частные дела монарха.
[Закрыть] у дверей – статный мужчина в золочёной ливрее – вопросительно смотрит на Кеннета. Разумеется, совершенно неудивительно, что его ждут. И всё же в подтверждение Бентлей показывает королевское письмо. Кивнув, мужчина отворяет дверь и объявляет:
– По приказу его величества лорд Бентлей Кеннет прибыл с важным донесением.
Король в роскошной спальне, как ни странно, совершенно один. Стоит у окна и наблюдает за чем-то. Поджав губы, Бентлей делает несколько шагов, снимает головной убор и опускается на одно колено. Раньше он никогда так не делал, лишь отвешивал глубокий поклон, чтобы выразить своё крайнее почтение. Но теперь он вернулся из забвения да совершил так много неугодных деяний, что иного выхода не видит, кроме как опуститься и не поднимать взгляда, хотя так и хочется посмотреть на постаревшего Георга.
– Ваше величество, прибыл так быстро, насколько смог, – произносит Кеннет достаточно громко, стараясь тем самым подчинить себе свой собственный голос.
– Встаньте, лорд Кеннет. И докладывайте.
Мысленно Бентлей хмыкает, пока встаёт с колена и поднимает взгляд на короля. Ему не хватит и часа, чтобы пересказать всё в красках, которые, он это очень хорошо помнит, так любит Его Величество. Да и желания рассказать о своём великом провале он не испытывает. Испещрённое морщинами лицо короля выглядит не столько гневным, сколько действительно недовольным. Он жаждет объяснений порывистым поступкам и произволу.
– Ваше величество, – осторожно начинает Кеннет, привычно оценивая короля, будто он равный ему, – позвольте доложить, я прибыл в Лондон…
– Мне нет дела до того, когда вы прибыли в Лондон, Кеннет. Мне нужно знать, на основании чего вы позволили себе устроить перестрелку на площади перед Верховным Судом? Кто разрешил вам, лорд Кеннет, вести себя так, словно британская монархия и парламент ничего не значат и не имеют власти?!
Король говорит громко, почти кричит, словно сам себя не слышит. И от его громких слов могли бы сотрясаться колонны и окна, если бы голос был приправлен нечеловеческой силой. Бентлей прикусывает кончик языка, чтобы ощутить слабую боль и тем самым отрезвить своё сознание. Он не боится короля, ведь самое страшное в жизни успел повидать.
– Ваше величество, я лишь был вынужден силами Ост-Индской торговой компании усмирить безумную толпу, жаждущую моей смерти. По ложному и клеветническому донесению лорда Джеймса Реджинальда Комптона я был обвинён в преступлениях и заключён под стражу, прежде чем смог попасть к вам на аудиенцию, – Кеннет делает паузу, оценивая реакцию Его Величества, подлинную, на которую не имеет влияния в данный момент ни министр, ни какие-либо придворные. Сколько Бентлей помнит всю эту дворцовую знать, каждый за спиной шептался, что Георг всего лишь глуповатый шут и марионетка в руках жены да влиятельных чиновников. И разве что-то он может решить? Король пожёвывает губы, Кеннет неловко переступает с ноги на ногу, сжимая треуголку.
– И всё равно я не могу понять, почему вы, лорд Кеннет, взяли заботу об усмирении толпы на себя. Это мои подданные, кем же я буду править, если вы вот так бездумно будете всех расстреливать, а я буду спускать вам всё это с рук? Вас не было в столице больше десяти лет. И мне очень интересно, почему вы вернулись без того, за чем я вас посылал.
А ведь Бентлей надеялся, что разговор о Сфере зайдёт чуть позднее. Впрочем, они одни, а значит, мало кто может подслушать.
– Толпа глупа, ваше величество, и безумна, другие подумают несколько раз, прежде чем вновь возжелают разорвать человека в клочья. Я сделал это в назидание тем, кто ничего не понимает, – и не так важно, кого действительно будет бояться лондонская беднота – королевскую гвардию или солдат Компании. Одно известно точно: теперь в городе будет спокойнее.
Бентлей шаркает ногой. Он старается как можно деликатнее подобрать слова, чтобы Георг не расценил их ни как вызов, ни как неуместное бахвальство и гордость за содеянное, ведь это может его только разгневать.
– Я не привёз артефакт, ваше величество. Я провалил задание и не смог добыть Сферу. Она была уничтожена в результате нападения на мой линейный корабль «Приговаривающий». Десять лет я искал способ вернуться в родную страну с необитаемых земель, чтобы поведать вам об этом.
Он сам никогда бы не поверил в подобную ложь, если бы спустя долгое время к нему вернулся кто-то из купцов Компании и стал оправдываться столь нелепо, ещё и не преподнеся ему дорогостоящие товары. Вот только это тот случай, когда правда звучит ещё ужаснее.
Сфера – таинственный артефакт с колоссальными возможностями – уже никогда не будет изучена. Небольшой глобус с параллелями и меридианами сначала загорелся в руках Морганы, сжигая её кожу, затем завис в воздухе, а в конце и вовсе упал, спалив его корабль до основания и превратив в груду обгорелых изуродованных досок, живущих на тёмной силе. Его команда, преданные люди, стали живыми мертвецами, как и он сам. И у всего этого было немало свидетелей, а вот в живых остались единицы. Но что стоит слово пирата? Да что стоит слово Бентлея после стольких лет, когда его считали мёртвым?
Георг молчит, и от того дышать становится тяжело, словно Кеннет тонет, а толща воды сомкнулась над его головой и давит на грудь, вновь вытесняя душу из многострадального тела. Но тот миг был мучительнее в несколько раз лишь потому, что он ощущал себя брошенным и растоптанным.
После долгой паузы Его Величество изрекает:
– Я разочарован в вас, лорд Кеннет. Разочарован, потому что возлагал на вас огромные надежды, а вы меня подвели. Разочарован, потому что вы пытаетесь управлять в столице моего государства, не имея на то никаких прав. И я приказал бы вас казнить немедленно из-за вчерашнего инцидента.
Кеннет слушает это всё с непроницаемым выражением лица, ощущая себя мальчишкой, которого отчитывают за окно, разбитое камушком, выпущенным из рогатки. Взрослый человек в глазах короля выглядит не более чем посмешищем и убожеством, не способным справиться с такой задачей, как поиск артефакта и доставка его в Лондон. Бентлей нервно сглатывает, надеясь лишь на то, что король вспомнит все его прошлые начинания и успехи да прогонит прочь, запретив появляться на глазах и при дворе. Он так высоко забрался, а теперь с каждым новым днём и событием падает на ещё большее дно, чем мог бы представить.
– Вас не было столько времени, и вдруг вы возвращаетесь и за несколько дней делаете то, чего не было в Лондоне последние лет… тридцать, – встряхиваете его. И я бы порадовался этому, лорд Кеннет, будь я моложе и не обременён проблемами государственного масштаба. И то, за чем я вас отправлял, очень сильно помогло бы мне в нынешнем положении дел. Но раз вы не раздобыли артефакт… – Король разворачивается полностью к Кеннету, он держит руки перед собой, перебирая цепочку часов. – Лорд Кеннет, что вы готовы сделать для государства, если я скажу, что на кону будет ваша голова?
«Намного меньше, чем для того, чтобы спасти Моргану», – мысленно отвечает на вопрос Бентлей. Но позволить себе дерзить он не может. И потому с поклоном говорит:
– Я выкупил большую часть акций Ост-Индской торговой компании, ваше величество. Теперь совет директоров мне не помешает. Я готов передать в распоряжение армии восемьдесят тысяч хорошо обученных и подготовленных солдат и пятнадцать военных кораблей, полностью укомплектованных современными орудиями, для победы Великобритании в настоящей войне, – он поднимает голову, чтобы слова его звучали увереннее.
Ему самому ещё понадобится немало людей, чтобы разобраться с оставленными Морганой записями. И это важнее, чем очередная война. Пока военные действия не мешают торговле – это не его дело. Ему только нужно остаться живым, если он не хочет, чтобы смерть О'Райли была напрасной. Лорд Кеннет осторожно заводит руки за спину, не отпуская своей треуголки:
– Я могу предоставить и больше, но для этого, ваше величество, я смею просить неприкосновенности, чтобы в мой дом не врывались солдаты и не уводили меня на эшафот. И смею также просить права издавать указы в обход Парламента. Это дерзость, но всё же… Да, я не смог привезти артефакт, но я выиграю эту войну, что поднимет авторитет нашей страны на мировой арене, и казна государства не опустеет.
Бентлей стискивает собственные пальцы, пока секунды молчания Его Величества перетекают в минуты. На лице Георга отражается раздумье. Король потирает подбородок, гладко выбритый старательными руками.
– Я слышал, что в Голландии их вшивой Компанией управляет генерал-губернатор… Пусть так. Я назначу вас генерал-губернатором – одним чином больше, одним меньше. Но помните, лорд Кеннет, ваша жизнь зависит только от вас самого.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?