Текст книги "Курсант. Назад в СССР 10"

Глава 10

– Убита женщина, – рассказывал Горохов.

Я озадаченно почесал затылок, после возлияний с Гошей голова плохо соображала:

– Женщина? Ешкин-кот! Выбивается из общей картины, так зачем нас подняли? Она точно наш клиент?

– Конечно.

– Почему?

Никита Егорович посмотрел на меня, как на двоечника.

– Потому что почерк тот же. Крови нет, а нога… Отсутствует.

– Левая?

– На этот раз правая.

– Вот как! Части тела не повторяются… – задумчиво проговорила Света, уже когда мы были на крыльце гостиницы. – И получается, что Мясник не только мужчин убивает.

– Да, – кивнул следователь. – Но что это меняет?

– Его психологический портрет, который я и так пока не могу собрать в кучу. И где он прячет ампутированные части тел? И самое главное – зачем???

– Может, не прячет, – предположил Погодин.

Федя ждал нас на крыльце, боролся с зевотой, судя по его мятой физиономии, он успел уже основательно приложиться к подушке. – Просто мы их не нашли, плохо искали. Надо прочесать окрестный лес, где трупы обнаружены.

– Искали уже местные, – поморщился Горохов и махнул рукой. – И продолжают искать. Даже граждан из общества охотников привлекли из области, с собаками, но пока все глухо…

Внизу у крыльца стоял РАФик с Витей Драгуновым.

– Здрасьте! – местный криминалист вышел нам навстречу.

– И тебе не спится, – пожал ему первый я руку. – Мы бы на своем «Москвиче» добрались. Опять извозчиком подрабатываешь?

– Да нет. Булкин обязал, – вздохнул Витя. – Сказал, что как начальник отдела я обязан выезжать на все «тяжи».

– Ну, Аристарх Бенедктович раньше так и делал, – «приободрил» я Витю, – так что тяни начальственную лямку, раз груздем назвался. Куда ехать-то? Только не говори, что опять в лес.

– Туда, ага, – криминалист завел машину. – Тут недалеко. Не мог, блин, маньяк подальше трупы увозить, тогда бы территориально не наша подследственность была.

– Хорошо тебе рассуждать, – хмыкнул я. – У нас весь Союз – наша территория. Так что не ной, Виктор, на пенсии отоспишься.

– Да я не ною… И так почти без выходных вкалываю. А тут еще этот Мясник лютует.

– Давай в одно место заедем еще по пути, за понятым нашим.

– Олегом?

– Угу, – кивнул я. – Вы же не против, Никита Егорович?

– Понятой лишним не будет, – согласился тот. – Второго бы еще найти.

– Есть там второй, на месте уже, – заявил Витя. – Тот, который труп нашел, его пока не отпустили, без вашего ведома.

– Это правильно, – Горохов покряхтел, удобнее располагаясь на переднем сиденье. – Только какого рожна он в лесу в такое время шатался?

– Говорит, что домой с вечернего клева возвращался. Порыбачил, блин.

Заехали за Олегом. Я вошел в нужный подъезд, поднялся на площадку и позвонил в знакомую дверь. Осторожно и, как бы, извиняясь, нажал на кнопку звонка, ведь придется разбудить всю квартиру. Дверь открыла приемная мать Олега, спросонья пухлая, но резвая тетя не сразу меня узнала.

– Здравствуйте, Евгения Петровна, – улыбнулся я. – Простите за ночной визит, мне бы Олега увидеть. Это срочно…

– Андрей? – та испуганно сложила руки на груди. – Что случилось?

– Ничего, по крайней мере, с Олегом. Понимаете, Олег сам просил брать его на происшествия в качестве понятого. Ну, мы согласились по этой просьбе и действовать.

– В такое время?

На лице её теперь, когда были отметены тревоги, проступило недовольство.

– Преступления, Евгения Петровна, у нас круглосуточно совершаются. Еще раз простите, что разбудил.

– Ну да, ну да… – выдохнула она и кивнула. – Зайди.

– Я здесь подожду, – замотал я головой. – Не хочу шуметь.

– Сейчас разбужу Олежку.

Она скрылась в квартире, а через несколько минут вышла на площадку. Лицо было ещё тревожнее, чем когда она только открыла мне дверь.

– Представляешь, Андрей, нет его дома…

– Как – нет? – я даже протрезвел.

– Не знаю, – всплеснула женщина руками. – Кровать не расправлена, не ложился еще. Мы рано с мужем укладываемся, нам с Алексеем рано на работу вставать, обычно в это время Олег еще не спит, все книжки какие-то сомнительные читает.

– Какие книжки? В каком смысле они сомнительные?

Теперь уж мне и самому захотелось зайти в квартиру.

– Сам посмотри… – Воронова протянула мне потертую пухлую книжицу в невзрачной зеленой обложке с заголовком: «Н.В. Попов * Судебная медицина * медгиз 1950».

– Ого, любопытные у него интересы. Сам не знал…

Может быть, я и мог бы догадываться (или, во всяком случае, не так удивляться, как Евгения), но пока все эти высказывания Олега то про преступников, то про жертв принимал, скорее, за шутки.

– Вот и я про то же, а у него такого добра навалом. Я полистала всю эту литературу, волосы на голове дыбом. Иллюстрации – просто мрак. Удушения, расчлененные трупы, обгоревшие тела с описаниями. Бр-р…

– Похоже, Олег желает стать судмедэкспертом, – я озадаченно листал книгу, будто хотел найти ответы на вопрос, почему вдруг моего друга потянуло в криминалистику.

– Ему людей надо лечить, а не этой ерундой заниматься, – вздохнула Воронова.

– Евгения Петровна, судебный медик – это совсем не ерунда. Не сказать, что я прямо так уж одобряю его выбор, но сами знаете, какой Олег упрямый, если он, что решил, то…

– Вот и поговори с ним, Андрей, прошу… Он же добрый и впечатлительный, какой из него патологоанатом?

– Не патологоанатом, а эксперт.

– Для меня все едино, – отмахнулась женщина. – Это же надо будет ему на места убийств выезжать. Разве он такое выдержит?

– Он и сейчас этим занимается, – попытался я успокоить приемную мать. – Только в качестве понятого. Пробовал я его отговорить, но не получилось. Хочу, говорит, окунуться в милицейскую жизнь. Вот теперь думаю, может, зря мы его от школы милиции отговорили?

– Ох, божечки ты мой! Олег и трупы видел настоящие?! – вытаращилась на меня Воронова.

– Не переживайте так, в мединституте ему бы все равно пришлось с этим столкнуться. И потом, я за ним приглядываю.

– Ага, – подбоченилась Воронова. – Вижу, как приглядываешь, вот где его носит? Время за полночь уже…

Снизу в подъезде раздались шаги.

– Мам, а ты что не спишь? – Олег, как ни в чем не бывало, поднялся на площадку. – О! Андрей, ты за мной? Я видел машину внизу, опять убийство?

Я озадаченно кивнул, но слова вставить уже не успел.

– Ты где ходишь? – Евгения Петровна замахала пухлыми руками. – Мать места себе не находит, все морги обзвонила, больницы, а он шляется где-то!

– Да, ладно, мам, не кипишуй так. Я с ребятами в парке посидел. Гитара, песни. Дело молодое. Мы на часы не смотрели.

– Знаю я ваше песни! – наступала Воронова. – Ну-ка дыхни! Курил? Сколько выпил?

– Да не курю я и не пью! Вот, смотри…

У-ух! Олег с шумом выдохнул, мать принюхалась, похмурила брови, но вскоре морщины на лбу ее разгладились.

– Ладно, – отмахнулась она, – Марш домой… Мне вставать рано.

– Не, мам, я с Андреем поеду. Видишь, он специально за мной приехал.

– Как приехал, так и уедет, работа у него такая, – сердито бросила она.

Мать хотела схватить Олега за руку, но тот ловко увернулся и перескочил на несколько ступенек ниже:

– Мам, когда ты уже привыкнешь, что я взрослый и сам могу решать, что мне делать.

– Гляди-ка, взрослый он! – женщина сжала кулаки. – Вот будешь себя содержать, тогда и рассуждай!

– Да ладно, мам, не волнуйся, я же с Андреем… – он решил не спорить, а попробовать успокоить ее. – Все, ложись спать, спокойной ночи.

– Да, ну, вас, – отмахнулась Воронова и вошла в квартиру.

Кажется, она смирилась с тем, что Олег все-таки отправится смотреть на настоящие трупы, да еще по собственному хотению. Только, обернувшись, бросила на меня просящий взгляд и тихо проговорила:

– Присмотри за ним, Андрюш, ладно?

– Не волнуйтесь, всю жизнь этим только и занимаюсь, – абсолютно серьезно ответил я.

Та лишь покачала головой, мол, преувеличиваешь, долго не было тебя в Новоульяновске, но вслух ничего не сказала, закрыла дверь. Ну, не скажу же я ей, что я в прошлой жизни с ним тоже нянькался. Вот теперь, похоже, и в этой придется. Судьбу не обманешь, все возвращается на круги своя. Хотя нет… Не все. Травмы детства у Олега теперь нет, биологическая мать-деспот Зверева не сломала ему психику. А Воронова его любит, как родного, это сразу видно, и сам он ее мамой называет отнюдь не для галочки. Да и семья обеспеченная, Евгения Петровна главбухом работает. Больше мужа-доцента зарабатывает.

– Ну, что встал? – Олег призывно прищурился на меня. – Машина ждет, товарищ капитан.

* * *

Подъехать удалось почти к самому месту происшествия. Лес был без зарослей и подлеска. Но деревья замшелые и столетние, как в сказке «Гуси-лебеди».

– О… – воскликнул Федя. – Это же та самая поляна, где нашли Черпакова. Ну, точно она! Впору здесь засаду выставлять. А ну как Мясник еще кого-нибудь сюда притащит.

– Типун тебе на язык, Федор Сергеевич, – поморщился Горохов, – Накаркаешь.

– Я же за дело болею, вот здесь надо его теперь караулить, точно говорю.

– Не придет он второй раз сюда, – замотал Головой шеф. – Если не дурак. А маньяки обычно не дураки, потому и не могут их поймать, а нас вызывают.

Возле поляны стоял «бобик» и Жигуль, тарахтели двигателями, освещая арену событий.

– Встань вот так же, чтобы фарами светить, – сказал я Вите.

Мы выбрались из РАФика и подошли ближе. К дереву была привязана женщина. На вид лет чуть за тридцать. Лицо можно назвать даже красивым, если мысленно стереть с него мертвенную бледность, а с тела – уродливое отсутствие ноги. Одета в нехитрое платье, соломенные волосы заплетены в косу.

Возле трупа торчала пара милиционеров и уже суетился Мытько, глаза красные, будто не выспался. Ну, поспать нам всем сегодня вряд ли дадут.

– Ну, что тут у нас? – обратился Горохов к милиционерам.

Один из них в звании подполковника, очевидно, проверяющий по УВД, вытянулся в струнку:

– Все, как в прошлые разы, Никита Егорович, крови не обнаружено. Личность потерпевшей пока не установлена. Место глухое, свидетелей, естественно, нет, только вот рыбачок в машине сидит, который на тело и напоролся.

– Пусть сидит, поговорю с ним предметно потом, – следователь повернулся к Мытько. – Что скажете, Павел Алексеевич? Да, на вас лица нет, не дают вам выспаться.

– Возраст, знаете ли, – пожал плечами судмед, поздоровавшись.

– Ну, вы не прибедняйтесь, – подмигнул Горохов, – У нас с вами примерно один год выпуска, знаю, каков этот возраст, не понаслышке.

– Картина убийства сходная, – перешел к делу Мытько. – Тело обескровлено, и явно не здесь. Ткани иссечены при ампутации умело, трупные пятна и окоченение косвенно свидетельствуют об отравлении.

И бубнит каким-то глухим голосом он сегодня, так что я половину разобрал с трудом.

– Угарным газом?

– Вскрытие покажет, но полагаю, что да, – глухо проговорил бывший хирург и сглотнул. – Вряд ли убийца использовал что-то новое…

– Что рты раззявили? – Горохов деловито помахал Каткову и Драгунову. – Следы искать я за вас буду?

– Мало света, – оправдывался Алексей. – Темновато, боюсь, затопчем или микро частицы, волоски какие-нибудь не увидим. До утра бы подождать, Никита Егорович.

– Если что – утром повторно осмотр проведем, – распорядился шеф, не собираясь никому давать послаблений. – А сейчас вперед и с песней.

Следователь повернулся к проверяющему:

– Подполковник, дуй в город и собери в отделе фонарики, все какие можно, привези еще людей, будем «гирлянду сооружать».

Я стоял в сторонке, не решаясь подойти ближе, в полумраке и правда можно было ненароком следы затоптать. В моем времени с этим дела обстояли проще, была специальная перевозная световая пушка, которая монтировалась на местности и, питаясь от генератора, освещала нужный участок почти как днем. Может, подать еще одно рацпредложение в НИИ МВД на досуге? Пускай такую пушку раньше изобретут. Нам бы она сейчас, ой, как пригодилась.

Подождали проверяющего, тот приехал через полчаса, привез на Жигуленке фонарики и… Из машины вышли помятые разновозрастные ребята в тельняшках, робах и прочих майках-алкоголичках.

– Это что? – уставился на подполковника Горохов.

– Подмога для гирлянды, – сиял подполковник, он повернулся к нестройному перегарно-щетинистому ряду «волонтеров» и скомандовал:

– Становись!

Те, ропща, попытались изобразить линию. Милиционер раздал им фонарики и продолжил инструктаж:

– Светим, товарищи алкоголики, все одновременно туда, куда вам укажут, ясно?

– А вы нас потом отпустите? – несмело спросил один колченогий, с мордой шершавой и серой, как кирза. – Или обратно в вытрезвитель утрамбуете?

– Конечно, обратно.

– У-у… – зароптали нежданные приданные силы.

– Но на работу не буду сообщать о вашем залете. Без «телег» обойдёмся. Так что потрудитесь на благое дело. Каждому по два фонарика, могу третий выдать – в зубы.

Но брать третий никто не изъявил желания.

Ватагу «тимуровцев» выстроили по периметру. Один из них, увидев труп, сразу вышел из строя и помчался в кусты, откуда послушались звуки извлечения пищи вовсе не через штатный проход.

– Ты кого привел, подполковник? – насупился Горохов.

– Никита Егорович, мы частенько привлекаем алкашей в помощь. Булкин одобряет. Вы не беспокойтесь, они дрессированные, и понятыми могут побыть заодно.

– Понятых уже комплект, – поморщился Горохов. – Куда нам их столько? Солить, если. Ладно, смотри за своим стадом в оба, чтобы стояли и не шелохнулись, не дай бог следы затопчут, а этого, слабого желудком, вовсе убери с глаз долой.

– Есть!

С фонариками место происшествия приобрело более «просветлённый» вид. Витя и Алексей расчехлили кримчемоданы и принялись за дело.

Я с личным фонариком принялся прочесывать окрестности. Федя тоже полез в кусты с другой стороны, а за мной увязался Олег.

– Андрей, мне бы тоже фонарик…

– Обойдешься, – буркнул я.

– Ты, что такой злой?

Я остановился и бесцеремонно посветил ему в лицо:

– Ты мне не говорил, что хочешь стать судмедэкспертом.

– С чего ты взял? – пожал плечами парень, выпучив на меня такие наивные бесхитростные глаза.

Плавали, знаем.

– Евгения Петровна показывала твои библиотечные пристрастия.

– Ну, блин, мама… Надо запретить ей в мою комнату заходить.

– Олег, ты и, правда, хочешь стать судмедом?

– А почему нет, лечить людей – это же скучно, и потом… Я не выношу, когда жалуются. Как представлю, что мне выслушивать придется на приеме, так все желание учиться пропадает, а в морге – тишина и спокойствие, и пациенты, или клиенты… – в общем, никогда не жалуются.

И главное, спокойно как заливает. Только для виду слова подыскивает, ну пострел! Что ты задумал, старый друг?

– Покажи карманы.

– Что? – опешил Олег.

– Карманы выворачивай.

– Зачем?

– Надо…

– Хм… Ну ладно. Вот, что ты там найти хочешь?

– Ничего, – я убедился, что Олег пустой. – Извини.

– Нет уж, расскажи, что ты там искал? Наркотики?

– Ну, мало ли, – двусмысленно ухмыльнулся я.

Пусть Олег, что угодно думает, только не о том, в чем я его минуту назад подозревал. Мысль о красной ленточке, обнаруженной близ места убийства Черпакова, которую нашел именно Олег, не давала мне покоя. Все варианты в голове перебрал. Например, что она там случайно оказалась. Ведь могла же? Но один скверный вариант никак не выходил из головы и давил на мозг, как будто кто зудел прямо в ухо: «Эту ленту мог подбросить Олег».

Фиг знает зачем и почему, в отголоски из прошлого я не верю, хотя сам переместился из будущего (интересненькое дело – теперь я свое настоящее называл «будущим», а нынешнее прошлое – «настоящим»).

Вот и хотел убедиться, что с собой у парня нет никакой заготовленной красной ленточки. Значит, ее все-таки случайно кто-то в лесу обронил или выбросил тогда, возле трупа Черпакова. Ну да, по-другому и быть не может. Вот я дурак, в таком парне сомневался. Блин, как я еще в себе не стал сомневаться?

А что? Может, у меня тоже с кукухой не всё в порядке, как у Веры-Инги. Может, никакой я не пришелец из будущего, а все это мне привиделось? От таких невесёлых мыслей плечи мои передернулись.

Нет, бред, конечно… Прошлое может привидеться, настоящее тоже, но будущее – никогда.

– Смотри! – Олег ткнул пальцем на куст. – Светани туда, там веревка висит.

– Где? – я перевел луч фонарика, и сердце ёкнуло.

На ветке висела не веревка, а ленточка красного цвета.

Я резко развернулся и тряхнул Олега за плечо:

– Где ты был сегодня ночью?!

– Ты что, Андрей? Да не пил я. Я ж спортсмен, не курю даже. Ты прямо хуже матери.

– Повторяю вопрос.

– Я уже говорил, с ребятами в парке на…

– Имена и адреса твоих друзей, которые могут это подтвердить.

– Да не знаю я их.

– Как это – не знаю? Друзей?

– Ну, в смысле, знаю, но по прозвищам. Они на районе нашем обитают, мы пересекались раньше.

– Сомнительная у тебя компашка, – щурился я.

– Ты меня в чем-то подозреваешь?

– Ты знал убитую? – сверлил я его взглядом.

– Чего? Ты что такое говоришь, Андрей? И вообще, я думаю, это ваш судмедэксперт убил эту женщину.

– Какой ещё судмедэксперт? – опешил я.

– Известно какой, – Олег ткнул пальцем в спину Горохова, что возился на поляне метрах в двадцати от нас под лучами «алкогирлянды». – Этот, как его там? Мытько…

– При чем тут Мытько? – продолжал охреневать я.

– А при том, – Олег перешел на шёпот. – У меня доказательства есть. Слушай…

Глава 11

Олег, наклонившись к моему уху и, оглядываясь на Мытько, прошептал:

– Пока мы здесь, медик этот несколько раз глаза утер платком.

– Ну и что? – недоумевал я.

– Будто слезы незаметно так вытирает. Странно, да? И еще я заметил, что он старается не смотреть трупу в лицо. Почему? Он явно причастен. Вот и переживает, что его за жабры возьмут. Страшно. Или стыдно!

– Не собирай ерунды, – нахмурился я. – Может, он просто переживает, жалко женщину.

– Вот и я про то же… – шептал Олег. – Будто жалко ему убитую.

– За жалко не сажают. Убийство и сожаление – это вообще-то разные вещи. Или как это по-твоему?

– Сначала убил, а теперь вот совесть пробила, и жалко ему стало.

Я пригляделся к Мытько, он стоял в сторонке и курил. Вроде, насколько я помню, Павел Алексеевич не курит, или я чего-то забыл?

– Это и есть твои доказательства его вины? – улыбнулся я, пересиливая себя. – Все?

– Не все… Он почему-то избегает к телу прикасаться. Знаешь, метод такой есть – пальпация?

– Ну?

– Он используется при первичном осмотре трупов, выявляет такие изменения, которые могут исчезнуть после вскрытия, например, скопление газов в полостях и тканях. Повреждения костей и…

Совсем не хотелось, чтобы мне тут весь учебник наизусть цитировали.

– Так, может, он уже это сделал? – возразил я. – Пальпацию эту.

– Не сделал, я же спросил тут у милиционера, он сказал, что не видел, чтобы «доктор», как он говорит, прикасался к трупу. И посмотри на него, – Олег украдкой кивнул на Мытько. – Он даже перчатки не надел.

– Просто перчатки кончились, товар дефицитный, а судмед не брезгливый, и без них может.

Я и сам знал, что готов уже сказать любую ерунду, чтобы только переспорить Олега.

– Ну, да, ну да… Вот смотри, Андрей, он носом шмыгает, снова платок достал. Видишь? Или, скажешь, это аллергия или прочие бациллы? Странно он себя ведет для судебного медика.

– И как ты все это подмечаешь?

– Так я же книжки читаю специальные, вот смотрел внимательно на действия практика, пока вы все поиском следов были заняты, а он все не по книжкам делает. Будто первый раз на происшествии.

Тут мне вспомнилась сцена из морга, когда мы приехали узнать по трупу Черпакова, и неожиданно заявилась Лена. Супруга предъявила Мытько, что тот дома не ночевал, а его «алиби» с рыбалкой не подтвердил некий Михалыч, которому она звонила, и даже просила меня за вранье прострелить любимому конечность. А ведь Павел Алексеевич отсутствовал дома в ту же ночь, когда пропал завхоз Черпаков. Тогда я не придал этому особого значения, но теперь поглядывал на старого знакомого с подозрением.

Тьфу ты! Да нет, не может быть. Вот, блин, умеет же Олег смуту навести и манипулировать чужим мнением. Теперь я уже и Мытько начинаю подозревать. Ну, Олежка, интриг тележка…

В нашу сторону повернулся Горохов, оторвавшись от рутинной писанины:

– Андрей Григорьевич! Что у тебя там? Нашли следы какие-нибудь?

– Нет, но здесь красная ленточка.

– Что?

Я ответил чуть громче:

– Такая же, как на месте убийства Черпакова.

При этих словах Мытько еле заметно вздрогнул. Шеф подошел к нам, внимательно разглядывая висящую на кусте находку:

– Руками не трогали?

– Нет, – пожал плечами Олег. – Но какая разница, на ткани ведь отпечатки не остаются.

– Толковый понятой, – хмыкнул Горохов. – Вот только есть такая экспертиза – называется исследование запаховых следов человека. В Москву объекты направим, там ее с собачками-детекторами исследуют, когда у нас будет конкретный подозреваемый.

Сказал это шеф громко и уверенно, будто уже сейчас знал, кто убийца, и оставалось дело за малым – всего лишь вынести постановление о назначении экспертизы.

Мытько при этих словах поежился и шумно вздохнул, теперь я не сводил с него взгляда.

– А материал текстильный такой же? – продолжал рассматривать ленточку Горохов, подозвав Каткова. – Как на предыдущем убийстве?

– Не знаю, Никита Егорович, – пожал плечами криминалист.

– А кто должен знать, Алексей? – фыркнул шеф. – Ты эксперт или я?

– Так мы же не придали значения первой находке, – вступился я за Каткова. – Валяется где-то в кабинете, думали вообще из числа вещдоков исключить, как не имеющую отношения к делу. А тут получается, что не случайность это вовсе, даже куст, вроде, тот же самый, на котором первая ленточка висела.

– Ох, точно… Это надо проверить, – одобрительно кивнул шеф. – По фотоснимкам сравним эту поросль, она или не она. Только одного не пойму, если убийца оставляет некий знак в виде красной ленты, значит, на месте первого убийства тоже он должен был присутствовать. Ведь так?

– Возможно, он и оставил, – предположил я. – Только осмотр по Морошко не мы делали, а местные. Могли и не заметить такую ерунду.

– Согласен, – Горохов погрыз кончик авторучки. – Искать ее сейчас там бесполезно, но все-таки проверить стоит, когда рассветет. А эту зафиксируем в протоколе и изымем, – следователь повернулся к Каткову. – Алексей, есть у нас стерильная банка для изъятия запаховых следов? Чтобы по всем правилам объект упаковать.

Тот в ответ лишь беспомощно развел руками:

– Нету… Не влезает такая тара в чемодан криминалистический. Он у меня и так пухлый, того и гляди лопнет.

Горохов нахмурился, собираясь выдать тираду нравоучений о том, чем должен комплектоваться экспертный чемодан, но я снова спас Каткова, вспомнив, как в моем времени обеспечивали сохранность запаховых следов:

– Никита Егорович, это ничего. До города в пакете довезем, а там в фольгу переупакуем. В несколько слоев обернем. Она тоже запах хорошо сохраняет. Я в обзоре по передовому опыту читал.

– Вот, Алексей, – хмыкнул Горохов, кивая на меня. – Учись… И снаряди на будущее чемодан фольгой. Она-то, надеюсь, влезет?

– Сделаем, – кивнул Катков, явно радуясь, что тема укомплектации вовсе не безразмерного чемодана закрыта.

Начальство – оно такое, всегда хочет всего и сразу. А ты попробуй исполни и не напортачь.

Закончив с ленточкой, мы тем временем подошли к телу женщины.

– Павел Алексеевич, – сразу обратился я к судмеду. – Что вы можете сказать по времени смерти?

– Не больше суток, – буркнул тот, явно не горя желанием поддерживать диалог.

– Выраженность трупного окоченения не смотрели? – допытывался я.

– Да, да, сейчас проверю, – Мытько будто вышел из ступора и извлек из своего ящичка перчатки.

Конечно, они у него вовсе не заканчивались.

Я подошел к медику вплотную и, положив ему руку на плечо, тихо проговорил:

– Давайте отойдем в сторонку. Разговор есть…

Под весом моей руки Мытько съежился и закивал. Какой-то он и правда слишком напряженный. Циничность профдеформации не действует совсем, будто он первокурсник медицинского института и впервые видит убитую женщину. Даже Олег вел себя на месте преступления куда увереннее.

Мы отошли и встали чуть поодаль.

– Вы, вроде, не курите, – прищурился я на него. – А сегодня смолите.

– Балуюсь иногда, – пробормотал Мытько. – Я уже большой, могу сам решать, курить мне или нет. Так?

– Что-то лица на вас нет, Павел Алексеевич.

– Не выспался просто, – попытался натянуть улыбку медик, отчего его губы просто скривились и задрожали.

– Не выспались? Опять на рыбалке были ночью?

– На какой рыбалке? – тот непонимающе на меня уставился.

Разговор страшно раздражал его, и он явно никак не мог собраться с мыслями. Так порой реагируют люди, которые боятся чего-то – например, скорой расплаты за свои ошибки.

– Ну, не знаю. Карпа, наверное, ловили. Или еще кого-нибудь…

– Да нет, за карпом далеко, на озера надо ехать, местную реку он не жалует.

– Как думаете, Павел Алексеевич? Где нога гражданки… Гм-м… Забыл фамилию потерпевшей.

– Солнышкина, – подсказал Мытько, но тут же осекся.

– Солнышкина? А вы откуда знаете? – впился я в него взглядом. – Вообще-то труп пока неопознанным числится.

– Разве? – растерянно пробормотал Мытько.

Понял, что проговорился, да и характер мой хорошо знал. Я в эти детали вопьюсь мертвой хваткой и уже не выпущу.

– Ну, да… Что-то вы темните, Павел Алексеевич… – продолжал я напирать. – И руки у вас подрагивают, ну-ка дыхните? Вы, случайно, не с похмелья?

Мытько сглотнул и посмотрел на меня затравленным взглядом, а потом торопливо зашептал:

– Понимаете, Андрей Григорьевич, я… Я ведь лично знал потерпевшую. Это Ирина Солнышкина.

– Вот как? И никому об этом не сказали?

– Я как-то не подумал даже…

– Хватить юлить, Павел Алексеевич, судя по всему, Ирина и была тем самым карпом, к которому вы отлучались.

– Не понимаю…

– Какие у вас были отношения? И давно вы с ней роман крутили?

Судмед коротко ахнул.

– Как вы узнали? Только Лене не говорите, прошу. Я вам все расскажу.

– Слушаю.

– Да, – вздохнул Мытько. – Я встречался с Ириной, но я ее не убивал. Честно…

– А я разве говорил, что вы ее убили?

– Нет, но со стороны это может так выглядеть. Что бы вы иначе тут меня… Обрабатывали.

– Почему?

– Это длинная история. Она была медсестрой, я с ней давно знаком, еще по работе в хирургии. А тут от нее муж ушел в прошлом году. Мы как-то встретились на улице, случайно, зашли в ресторан, посидели, вспомнили былое. Что-то нахлынуло – и закрутилось у нас. Понимаете меня?

– Нет.

Мытько бросил на меня косой взгляд и запыхтел. Но продолжил разъяснять:

– Я с ней встречаться начал, а потом понял, что когда-нибудь об этом Лена узнает – и хана мне. Да и не хочу я от жены уходить, а Ирина в последнее время требовала, скандалы устраивала. Говорила, что если я не решусь, то сама все жене расскажет. Вот я ее и бросил, буквально на днях, а теперь она мертвая. Фух… Получается, все против меня. Только не говорите никому, прошу…

– Лене я не скажу, – кивнул я. – Это ваши с ней дела, а вот для следствия ваши показания придется запротоколировать.

– Зачем? Вы хотите меня посадить? – взвился тот.

– Не волнуйтесь, Павел Алексеевич, если вы никого не убивали, то сядет другой, но нам каждая деталь важна. Она не первая жертва, и пока никаких зацепок нет. Скажите, в ту ночь, когда пропал Черпаков, вы с Ириной были?

– Да, – обреченно кивнул Мытько. – А Лене сказал, что на рыбалке…

– Выходит, права она была, – хмыкнул я.

– Кто?

– Жена ваша, когда просила вам что-нибудь отстрелить, чтобы не шлялись?

– Так получилось, Андрей Григорьевич, – оправдывался передо мной Мытько, будто я был кровным родственником его дрожайшей жены. – Вы же знаете, что мужчины так эволюционно устроены – они должны постоянно завоевывать новые территории и новых самок.

– Вот только самку вашу кто-то убил, а теперь и вас могут.

– Меня? – глаза Мытько округлились. – Кто? Зачем?

– Известно кто, – хмыкнул я. – Лена…

– А-а, – выдохнул судмед. – Шутите. Надеюсь, она ничего не узнает. Тем более, теперь, когда вот так все закончилось. Ни к чему это уже, зачем тревожить. Вы же ей не скажете?

Он смотрел в землю и мусолил в руках перчатки. Я кивнул.

– Если пообещаете мне все рассказать подробно. Так и быть, пока обойдемся без протокола допроса. К тому же, если вы официально дадите показания, то по закону вы не сможете принимать дальше участия в качестве судебного эксперта в этом деле, так как по УПК вы получаетесь лицом заинтересованным. Но как специалисту я вам доверяю.

– Спасибо, Андрей Григорьевич, конечно, я все вам расскажу.

– А первых жертв вы знали? Морошко и Черпакова?

– Нет, конечно… Что вы? – вытаращился Мытько.

– И Солнышкина не была с ними знакома?

– Уверен, что нет. Ирина бы мне обмолвилась, когда всё это произошло. Я же рассказывал ей про начавшиеся в городе странные убийства. Она на это никак не отреагировала.

* * *

– Итак, товарищи, – Горохов расхаживал по кабинету с кружкой кофе в руке, – на сегодня мы имеем уже три жертвы. Несомненно, в городе действует маньяк. Есть у кого-нибудь дельные мысли?

– Последняя жертва выбивается из концепции убийств, – заметил я. – Первые двое мужчин знали друг друга, и даже мутные делишки какие-то проводили вместе на фабрике, а третья жертва – женщина, и никак с ними не связана. Моя первая мысль была, что кто-то убивает работников музыкального предприятия, но Ирина всю жизнь проработала обычной медсестрой в городской поликлинике и, по показаниям родственников, не была знакома с Черпаковым и Морошко и никакого отношения к фабрике не имеет.

– А может, эту Солнышкину убил кто-то другой? – предположил Федя. – Не Мясник, а, типа, подражатель. Узнал, что в городе такие убийства начались, убрал Солнышкину по каким-то своим корыстным мотивам да и свалил все на Мясника. Было же у нас подобное в Зеленоярске.

– Исключено, – вмешался Алексей. – Я созванивался с моргом, заключение пока не отпечатали, но предварительно Мытько пояснил, что версия отравления угарным газом подтвердилась. Все как с предыдущими жертвами. Сначала отравление, а потом ампутация и обескровливание.

– Ну и что? – не унимался Федя. – Убийца мог знать такие тонкости и сделать все под копирку, так сказать.

– Ленточки, обнаруженные на втором и третьем убийствах, – продолжал криминалист, – изготовлены из одного материала. Синтетика.

– Да такие ленточки в универмаге продаются, – не отступал Погодин. – Красных для рукоделия других нет в городе. Совпало просто.

– Я не химик и анализ состава не умею делать, да и оборудования у нас нет, этим другие будут заниматься, но трасологическое исследование я провел, вот, смотрите.

Катков выложил на стол шефа свое заключение, тыча пухлым пальцем в фототаблицу:

– Линия разделения на концах ленточек совпадает. При их совмещении «минуса» ткани не возникает. Нету недостачи, так сказать. То есть, ленту разрезали на два отрезка. Может, и больше, конечно, но именно эти два найденных фрагмента совпадают между собой по линии разделения. Да и веревка пеньковая, которой все три тела были привязаны к деревьям, тоже, похоже, происходит из одного мотка. Категорично о полном тождестве я не могу сказать, все-таки такая веревка продается в «Хозтоварах», и материал такой аморфный, что по линии разделения сложно идентификацию провести. Но вывод в заключении эксперта в вероятной форме я дал, и именно об общности происхождения веревок.