Текст книги "Курсант. Назад в СССР 10"

– Ага, – прошептал Погодин, отдернув руку от пояса. – Прости, я нечаянно.

Слышно как за спиной тарахтит мотор, но лучики фар отклонились куда-то в сторону. Бл*дь! Что там происходит? Вот бы посмотреть, но боюсь спугнуть.

Послышался хруст переключаемой передачи и шуршание камушков под шинами с характерной такой паузой, будто машина на секунду остановилась. Вот сука! Разворачивается.

Я резко встал и обернулся.

Копейка суетливо выполняла маневр, явно собираясь ехать в противоположную от нас сторону.

– За ним! – крикнул я, выхватив из расстегнутой кобуры пистолет, на ходу снимая с предохранителя и щелкая затвором.

Мало сбавив ходу, машина чуть не въехала в бетонную стену. Дергалась, и движок чуть не захлебнулся. Тот, кто был внутри копейки, явно спешил. Я рванул так, что ветер в ушах засвистел. Пока автомобиль разворачивался, я почти успел до него добежать. В отраженном от белой кирпичной стены свете фар вырисовывалось водителя.

Его морду я сразу узнал…

Глава 20

Это был Савченко. Он обернулся – и тоже явно узнал меня. Лицо его перекосило. Преступник уже поставил машину так, чтобы вырулить в обратную сторону. Хруст передачи, и Копейка, закидывая меня камешками и пылью, рванула с места, уворачиваясь от вкопанного колеса возле гаража напротив.

Скорость старушка набрала на удивление резво. В порядке авто, видно, ухоженное. На своих двоих мне явно не догнать машину.

Я остановился, несколько раз продышался, успокаивая дыхалку, и навел пистолет на отдаляющийся автомобиль.

Бах! – первая пуля увязла в багажнике. Бах! – вторую пустил ниже, целясь в колесо. Бах! Бах!

Машина уходила все дальше, а колеса всё ещё целые.

Бах! Бах! – это уже возле меня стрелял Федя. Встал сбоку и открыл огонь.

– Живым нужен! – перебивая выстрелы, прокричал я. – По колесам бей!

– Хрен попадешь по ним! – прокричал в ответ Федя и снова выстрелил. – Уйдет, гад!

Копейка, высыпав на землю заднее стекло, неслась прочь еще быстрее, будто избавилась от балласта. Еще мгновение и скроется.

Я снова прицелился. Промазать сейчас никак нельзя. Последний мой шанс достать Мясника. Бах! Заднее колесо всмятку. Есть!

Но машина, будто не заметила «ранения», чуть дернулась в сторону, выправилась и дальше понеслась, обиженно шлепая сдутым колесом.

Сзади послышался гул мотора. Зашуршал гравий от резкого торможения. Это Медведев подъехал на нашем «Москвиче».

– Садитесь! – распахнул он дверь.

Мы запрыгнули. Я вперед, Федя назад.

– Не уйдет, – Медведев умело стартанул с места, отбросив колесами назад клубы пыли и россыпь камней.

Савченко уже завернул за угол, когда мы начали разгоняться. Свернули за ним – и чуть не налетели на брошенную копейку.

– Тормози! – заорал Федя.

Я почувствовал, как он судорожно вцепился в спинку моего сиденья. Бампер «Московича» замер в сантиметре от дырявой копейки.

– Ушел, гад! – сетовал Погодин, уже оббегая вокруг машины с пробитым колесом.

– Ты – туда! – махнул я Феде, указывая на дорогу, теряющуюся в зарослях пустыря. – А я назад вернусь, он мог в гаражах затаиться, а не в город пойти.

– А мне что делать? – спросил медвежатник. – С тобой?

– Опасно, он может быть вооружен, чем ты мне поможешь? Стой здесь, в багажнике монтировка, возьми ее. Спрячься в машине и не высовывайся.

– Не привык я прятаться, – поморщился Медведев, вытаскивая монтировку.

– Лезь в машину! – приказал я, уже на ходу.

Побежал в темные гаражные закоулки. Оглянулся, увидел, как Федя рванул в сторону пустыря, через который вела дорога к городу.

Пробежал два ряда. Свернул, сделал крюк. Нет Мясника!

Бах! – за спиной прогремел выстрел. Ёпрст! Это что, Федя палит? Нет, не похоже, слишком близко. Твою мать, Медведев!

Я развернулся и побежал назад. Выскочил из-за угла и увидел, как Медведев стоит с поднятыми руками. Фигура в черной куртке направила на него пистолет. Ёпт! Какого же хрена он в машину не залез? Не привык подчиняться, самодеятельный артист. И что теперь?

Бах! – прогремел выстрел, и Медведев упал. Ах ты, сука!

На бегу не прицелиться. Я остановился, дыханием сдерживая стук сердца. Навел ствол. Нет… Слишком далеко, не попаду. Спугну только.

Савченко тем временем спешно обыскивал неподвижное тело Медведева. Что это он, сука, делает? Вот до него уже не больше пятидесяти шагов.

Я осторожно приближался. Камешки предательски щелкали под ногами, Савченко поднял голову и увидел меня. Вскинул пистолет. Бах! Бах!

Пули прожужжали близко, я метнулся в сторону и укрылся за выступом гаража. Сменил магазин. Выглянул из-за бетонки. Савченко нет… Черт! За машиной спрятался или слинял? Непонятно. Хотелось рвануть за ним, но если он за машиной притаился, то мне конец. Снимет меня на подходе.

Я отошел назад, юркнул в щель между гаражами, хотел оббежать ряд и зайти с тыла. Но долго обходить, уйдет, сволочь. Как же тебя изловить, вампир? Как поймать тебя, Мясник?

На ходу я придумал новый план. Вскарабкался по тонкому, но достаточно крепкому дереву и очутился на крыше гаража, которая переходила в крышу соседнего, а та – в следующий. Передо мной расстилалось сплошное черное гудроновое полотно крыш гаражного ряда. То, что нужно! Я поскакал по крышам, стараясь не топать, пружинил на носочках. Но двигаться нужно быстрее. Перескочил через пару пустых консервных банок и сломанный стул. Даже на крышах валялся всякий хлам.

Вот уже автомобили близко. Замерли, как и Медведев, оставшийся лежать на гравийке. Вокруг темнота и пронзительная тишина. Слишком навязчивая после грохота выстрелов.

Я сбавил бег, пригнулся и дальше пробирался уже осторожно, как мышь.

Поравнялся с «Москвичом». Глянул сверху вниз. Ага! Вот и Савченко. Спрятался со стороны капота «Москвича», присел, пистолет наготове держит. Меня, сволочь, поджидает. Ну-ну, а я уже здесь. Сюрприз, мать твою!

Прыжок! Слетел я с крыши прямо на Савченко, как коршун на добычу. Стрелять не стал, живым возьму.

Сбил его с ног. Тот покатился по земле, в его глазах я успел разглядеть недоумение и испуг. Никак не ожидал, что с неба на него свалюсь.

Я первым вскочил на ноги и, не давая опомниться, ударил его рукояткой пистолета. Попал по хребту. Следом отвесил удар ногой в живот, и еще один в грудь. Мясник скрючился, закрывая лицо руками. Пистолет он выронил, еще когда я на него свалился. Я наклонился и приставил собственный ствол к его затылку.

– Не дергайся, сука… Продырявлю. Морду в землю! Руки за спину.

Савченко подчинился, только слышно было, как скрипят его зубы.

В это время очнулся Медведев. Застонал и приподнял голову. Увидев меня, выдавил:

– Курсант, помоги…

– Потерпи, брат, – закивал я. – Сейчас. Только гада скручу.

Воспользовавшись тем, что я отвлекся на шубника, Савченко резко развернулся, попытавшись скинуть меня со своей спины. Его затылок увильнул от ствола ПМ.

Сава паучьей рукой вцепился в мою руку с пистолетом, притягивая ее к себе, держа так, чтобы ствол был направлен в сторону, а не на него.

Бам! – я зарядил ему другой рукой промеж глаз.

Кулак врезался в череп. Добрый удар вышел, головенка Мясника откинулась и впечаталась затылком в гравий.

Бах! – следом последовал мой выстрел. Пальнул я прямо возле уха Савченко.

Тот схватился за голову и застонал. Оглушило его, будет знать…

Добавив еще одну зуботычину, чтобы совсем «расслабить» противника и отбить всякое дурное желание сопротивляться, я прорычал:

– Шевельнешься – ты труп!

Снова перевернул его на живот. Завернул руку и поддавил ее вверх, аж хруст послышался.

– А-а! – завыл Савченко. – Не дави, мент! А-а! Ссука-а!..

Я сунул пистолет в раскрытую кобуру, нащупал свободной рукой наручники и накинул дужку на запястье заломленной руки. Перехватил свободное кольцо наручников другой рукой, завел за спину вторую руку преступника. Снова надавил до хруста, подавляя всякое желание сопротивляться. Защелкнул дужку. Готово. Полежи, отдохни, пока я важными делами занят. Я выпрямился и едва ли не в один прыжок подскочил к Медведеву:

– Ты как?

– Живой пока, – натянул тот улыбку, прикрывая рукой живот.

Черное пятно расползалось по рубахе, пропитывая ткань.

– Покажи, – я оторвал его руку, раны не было видно, весь живот залит кровью.

– Он у меня ключи от машины тряс, – проговорил Медведев. – Я не дал… Он выстрелил.

Слова давались ему с трудом, мой старый товарищ еле выдавливал их по одному.

– Ты только держись, не вздумай умирать, сейчас тебя в больничку доставим, – я попытался поднять шубника, но тот застонал от боли.

Тушу за сто килограммов аккуратно поднять совсем не просто. Черт, что же ты такой здоровый?

– Брось… Дай спокойно сдохнуть, – вдруг как-то умиротворенно проговорил Медведев. – Чувствую, пришло мое время.

– Не неси херню, тезка! Вставай! – я снова потянул его за подмышки.

На этот раз получилось дотащить до «Москвича». Я опустил его на землю, чтобы распахнуть дверь.

– Спасибо, друг, что хочешь помочь, – пробормотал шубник. – Но не стоит, дай сдохнуть. Я ведь в этой жизни лишний. За бортом… Сижу в каморке, ключики вытачиваю, а… не для того полжизни прожил, чтобы ключи точить.

– Ничего, – скрипел я, приподняв и затягивая товарища на заднее сиденье. – Подлатаем тебя, и с работой нормальной помогу. Фух! Ну и тяжелый ты!

– Дерьма много всякого во мне, – ухмыльнулся сквозь страшную боль шубник. – Вот и тяжелый. А работа у меня, если рассудить, нормальная, денежная. Но не мое это…

– Извини, брат, вскрывать сейфы и воровать как прежде я тебе не дам, а вот что-нибудь поинтереснее подыскать – помогу. Лежи да думай. Ты вообще кем в детстве хотел стать?

– Учителем…

– Чего?

– Я же физрук по образованию, только в школу меня не берут. Судимый…

Я пристроил его на сиденье и снова вылез из машины, оглядывая проезды и пытаясь отдышаться.

– Все решаемо, – продолжил я уговаривать шубника как бы между делом. – Ты, главное, боты не заверни, держись, брат. Черт! – напускное мое спокойствие быстро испарялось. – Где Федя? Давно должен был выстрелы услышать и сюда примчаться.

– Наверное, далеко успел убежать…

Я выругался от всей души.

– Все, ждать его некогда, погнали, пока ты кровью не истек.

– А с этим что делать? – Медведев, уже лежа на заднем сиденье, осторожно кивнул в окошко в сторону Савченко. Тот распластался на земле, со скованными за спиной руками. Вставать я ему запретил, сам-то он наверняка уже отдышался.

– Некогда с ним возиться, – громко проговорил я. – Пристрелю, скажу, что во время схватки пулю всадил. Ты подтвердишь. Лады?

– Запросто, – хмыкнул шубник.

От такого диалога Савченко заерзал.

– Не имеете права! – вякнул он. – Везите меня в ментовку…

Я подошел и, подняв его за шкирку, поволок к машине:

– Ты зачем в хорошего человека стрелял, падла?

– Ты меня хотел убить…

– Я не про себя.

– А-а… В этого? – прошипел Савченко, кивнув на заднее сиденье «Москвича». – Жаль, что не убил.

Бум! Я припечатал Савченко лбом о крышку багажника. Открыл ее. Подхватил за ноги преступника и закинул его прямо в багажник:

– Тут сиди и не рыпайся.

Хлопнул крышкой, отсек задержанного от внешнего мира.

«Москвич» дернулся и понес нас в сторону города. Надеюсь, Федя не обидится, что мы его бросили. Некогда мне его сейчас искать.

Скорее в больницу…

– Эй! – когда выехали на асфальт, я оглянулся на заднее сиденье. – Ты там живой?

В ответ тишина. Блин, вырубился, твою мать! Скорее!

Я проскочил на красный, подрезал жигуль, тот испуганно свернул на обочину, чуть не воткнувшись в дерево. Снова проскочил на красный, согнав с пешеходного перехода стайку хиппи, что брели с гитарой наперевес и с бутылками портвейна в руках.

Милые ребята, даже не матюгнулись в ответ. Лишь швырнули бутылку вдогонку, но не попали. Слишком пьяны.

До больницы оставалось каких-то пару километров, когда впереди вырос гаишник. Из темноты выскочил, палочкой полосатой машет, в свисток дует.

Извини, коллега, вот щас совсем не до тебя.

Не сбавляя ход, я проскочил мимо. Старшина отпрыгнул назад с проворством белки, чтобы мой «Москович» не отдавил ему ноги.

Что ему оставалось? Бессильно дуть в свисток. В зеркало я увидел, как он бежит к патрульной машине, чтобы передать по рации госномер наглого нарушителя. В погоню почему-то за мной сам не кинулся. Но «Москвич»-то служебный. Вот он удивится, когда дежурка скажет ему «отбой».

Через пару минут, я понял, почему старшина решил не гнаться за мной сам. Через несколько сотен метров мне перегородили дорогу сразу две гаишные машины. «Волга» и жигуль. Да откуда вас столько? Рейд? Старшина, очевидно, сообщил им обо мне, госномер им явно не знаком, «Москвич»-то нам Булкин сновья выдал, не примелькался он еще в УВД.

Двое инспекторов высыпали на дорогу, явно собираясь стрелять мне по колесам.

Блин… Придется тормознуть. Остнавливаясь, на ходу я пощупал нагрудный карман. Ну конечно. Ксивы нет, где-то в сумке лежит, которую я собрал для дежурства в гараже – да и бросил там же.

Я остановился, выскочил из «Москвича» – но, кажется, слишком резво, потому что гаишники отшатнулись, тыча в меня пистолетами и что-то крича. Слов я не разобрал.

– Спокойно, коллеги, я капитан милиции, у меня в машине тяжело раненный. Нужно срочно в больницу доставить!

Одет я был совсем не по-офицерски, в той одежонке, что мы с Федей прикупили в Комке, да и вид был слишком молодой и борзый для капитана милиции.

– Поднимите руки, отойдите от машины! – пробубнил один из инспекторов, заглядывая на заднее сиденье, а потом вдруг заорал. – Там тело!

– Руки! – заблажил второй, тыча в меня пистолетом. – Поднял. Быстро!

В это время, услышав, что начался какой-то кипиш, оживился и Савченко. Застучал по крышке багажника. Глухие удары окончательно переполошили гаишников. Те попытались меня вязать. Руки-то я поднял, но опустить их – совсем не долго. Один из инспекторов убрал пистолет в кобуру, отважно ринулся меня наручниками сковывать, пока второй на мушке держал. Нечасто инспекторам в эти времена приходилось оружие использовать. Это было видно сразу. Учить их еще и учить. То, как встал на подстраховку один из них – ни в какие ворота не лезет. Шаг чуть вбок, и я уже сошел с линии огня. Между мной и пистолетом пыхтит сержант, что пытается заломать мне руку. Щас упакуют и увезут в отделение для разбирательств. Даже до ксивы мне добраться не дали. Хрен вам, коллеги, нельзя мне шубника и Савченко вам оставлять, по-любому накосячите ведь.

Я резко развернулся, одновременно перехватывая запястье милиционера, и вот уже сам сержант с заломленной рукой прижат ко мне спиной, защищая своим телом от направленного на меня ствола. Я вытащил пистолет свободной рукой и навел его на второго гаишника:

– Оружие на землю!

Тот сразу подчинился.

– В машине на полу под задним сиденьем черная сумка, наружный карман на молнии. Открой. Быстро!

Инспектор замялся, даже руки поднял на всякий случай.

– Да бегом же, мать твою!

Сержант дернулся и поспешил к «Москвичу». Распахнул дверь, косясь на окровавленного Медведева, думая, что это труп, наверное. Порылся в сумке и извлек мое удостоверение. Раскрыл. Глаза вытаращил, стоит крюком, переводит взгляд то на меня, то на фотку, то снова на меня.

– Так вы из Москвы? Из группы Горохова? – воскликнул он.

– Догадливый, – хмыкнул я и отпустил первого инспектора. – Садись в свою машину, врубай мигалки, полетим через красные в больницу.

– Ага, да-да, сейчас, – закивал гаишник, подбирая с земли табельный пистолет. – Так бы сразу и сказали, что свой.

– Я и говорил.

– А как же в багажнике? Там кто?

– Мясника поймал. Все, разговорчики потом. Поехали скорее.

До больницы мы добрались за пару минут. С воем сирены и сверкающей синевой проблескового маячка. Впереди мчалась милицейская «Волга», мой «Москвич» следом, замыкал колонну гаишный жигуль.

* * *

– Алло, Никита Егорович! – я позвонил следователю сразу из больницы, когда Медведева оперативно увезли на каталке. – Взяли мы Савченко. Да, да, возле гаража этого самого. Там бы обыск надо провести. Прокурора дежурного поднимем, пусть санкционирует. Ага! Хрен его знает, может, у Савченко сообщники есть? – я устало потер лоб. – Пока следы не уничтожили, улики поискать нужно в гараже, не затягивать. Савченко со мной, да. Нет, в багажнике «Москвича» лежит. Так получилось. Да живой, что ему будет. Не сбежит, там гаишники возле машины дежурят. Ага, понял, встречаемся в управлении.

Как бы мне ни хотелось сейчас перевести дух, я знал – работа только начата.

Прибыв через час в управление, Савченко я определил в клетку при дежурной части, дежурному строго-настрого наказал бдить за ним и наручники велел не снимать, хотя задержанных вообще-то держали без браслетов. Но так надежнее, пока в КПЗ не определим, лучше перестрахуюсь.

Еще через час постановление на обыск было уже состряпано и подписано дежурным прокурором. Взяли с собой на следственное действие парочку суточников из КПЗ (он находился тут же, в подвале управления), у которых имелись слесарные навыки. Вооружили их молотком, зубилом, гвоздодером с лопаткой на обратном конце. Посадили подмогу в «УАЗ» дежурного участкового, усилив его местным оперативником, который заступил на сутки дублером и очень удачно околачивался в дежурной части.

А сами выдвинулись с Катковым и Гороховым в гаражный кооператив, где оставили Федю.

Тот стойко куковал возле расстрелянной копейки Савченко.

– Ну наконец-то! – бросился к нам Погодин, готовый обнять нас с шефом. – Что случилось? Там кровь на земле. И выстрелы я слышал. Все нормально? Ты цел, я вижу? Ну что, взяли? Взяли Савченко?

Сколько вопросов у одного человека, ну надо же. Я улыбнулся уголком губ:

– Взяли, только Медведев ранен.

– Сильно?

– Пока живой. Может, и выкарабкается.

– Ломайте дверь вот этого гаража, – распорядился тем временем Горохов, кивнув суточникам.

Те были немного грустные – не привыкли работать трезвыми. Я не стал подходить слишком близко, но внимательно наблюдал за процессом. Волна адреналина в теле не утихала. Что мы увидим в тайном логове Мясника?

Глава 21

Суточники ринулись в бой с гаражными воротами. Железяка стонала, скрежетала, но не поддавалась. Воротины смыкались между собой очень плотно и никак не хотели отгибаться ни на миллиметр. Навесной замок сорвали без особых проблем, вырвали с корнем дужку, просунув в нее гвоздодер. А вот старый советский накладной замок прирос намертво. Эх… Жаль, что тезка ранен. Его бы навык медвежатника, ой, как бы сейчас пригодился.

Работяги сдержанно матерились, плевали на руки и ковыряли запоры, обливаясь потом.

– Нам бы, то самое, – развел руками один из них. – Автоген. А?

– Автогеном любой дурак сможет, – огрызнулся Горохов. – Где я тебе его среди ночи возьму? В коммунхоз звонили, диспетчер сказала, что дежурного сварщика в вытрезвитель забрали. Что встали? Если вскроете, с судьей поговорю, пятнадцать суток вам скостят за помощь органам, так сказать.

– Так мы и так четырнадцать уже оттрубили.

– Ну, еще тогда вам накину пяток.

– За что?

– За отказ в содействии органам. Ну что? Работайте!

Суточники с новыми силами принялись ковырять стальную преграду. Наконец, одна из воротин сдалась, жалобно скрипнула и выплюнула из запорной планки покореженный ригель замка. Работяги еще поднажали, и воротина распахнулась.

Я первым вошел внутрь, щелкнул выключателем. Тусклая лампочка осветила пыльное помещение.

По стенам – деревянные полки со всяким гаражным хламом и ржавыми инструментами. В центре на полу обращало на себя внимание белесое пятно. Гараж выглядел пустым и заброшенным, но следы протектора шин густо исполосовали бетонный пол. Здесь Сава хранил «копейку», на которой он, очевидно, и вывозил тела в лес.

– Нет здесь никаких трупов, – Федя удрученно почесал затылок, выглядывая из-за моего плеча.

– Погоди, не топчись, – отодвинул его Катков, подсвечивая пол косо падающим лучиком фонарика. – Следы обуви надо посмотреть. Замрите пока…

Алексей нашел наиболее четкие отпечатки подошв и обозначил их, поставив сверху какие-то перевернутые пустые ящики, чтобы не затоптали.

И только после позволил нам полноценно войти.

– Товарищи, – проинструктировал он. – Только руками ничего не трогайте.

Горохов наступил на белесое пятно в центре, и нога чуть провалилась.

– Здесь была смотровая яма, – заключил он. – Савченко ее засыпал зачем-то.

– Да, – кивнул Катков. – Похоже, он натаскал земли с отвалов керамического завода. Земля с примесью белой глины.

– Зачем он засыпал яму? – Горохов поднял указательный палец вверх и тут же ответил на свой вопрос: – Чтобы спрятать там что-то. Так-с… Нам нужны лопаты.

Суточники совсем приуныли, поняли, что им придется раскапывать эту яму среди ночи.

На нашу радость, лопаты нашлись прямо в гараже. Тут много еще чего было: тяпки, грабли и даже лейка без носика.

Через час яму разрыли. Лопата уткнулась во что-то мягкое.

– Тут кто-то есть! – охнул один из работяг и выскочил как ошпаренный из ямы. – Добавляйте мне хоть десять суток, но я вниз ни ногой! Я мертвецов боюсь!

В подтверждение его словам по помещению распространился трупный запах.

Мы сгрудились над ямой. На дне лежал свернутый ковер. Слишком большой, чтобы вышел такой сверток, ковер должен быть неимоверной длины. Внутри свертка явно что-то было.

– Все ясно, – Горохов потрогал лучиком фонарика находку, – Савченко убил хозяина гаража, Замяткина, и здесь его и прикопал.

Следователь повернулся к местному оперативнику:

– Вызывайте судмедэксперта.

* * *

Савченко сидел в кабинете Горохова, по-хозяйски закинув ногу на ногу. От красных штор отсветы ложились на его фигуру Кощея, отчего и лицо задержанного смотрелось зловеще красноватым. Никита Егорович покряхтел, устроился поудобнее в кресле и разложил на столе бланк протокола допроса.

Я расположился за соседним столом, Света сидела рядом со мной, раскрыв блокнотик и делая какие-то пометки. Больше никого в кабинете не было, если не считать двоих конвоиров за дверью.

Катков с раннего утра пропадал в экспертном отделе – занимался исследованием изъятых сегодняшней ночью следов обуви и рук. Хотя и без экспертизы было понятно, что в гараже обувь Савченко фигурирует. Его туфли мы изъяли сразу, и сидел он пока в одних носках. Следы рук в гараже, по предварительным заверениям Каткова, тоже принадлежали Савченко. Всё это ничего не стоит, пока не проверишь и не получишь соответствующую бумажку – зато совершенно бесценно в разговоре с такими вот волками.

– Ну, рассказывай, – Горохов впился взглядом в задержанного. – Зачем пенсионера убил? Хозяина гаража.

Шеф справедливо говорил об этом, как о факте.

– Делов не знаю, начальник, – пожал плечами тот. – Не мой это гараж.

– Мы знаем, что не твой, но ты им пользовался и машину Замяткина туда ставил. А его самого закопал в смотровой яме.

– Никого я не закапывал, – хмыкнул Савченко, – Он сам мне ключи от гаража и от машины дал. Пользуйся, говорит, мил человек, мне без надобности, дескать, старенький я совсем.

– А как он тогда под слоем земли оказался?

– Я же говорю, начальник, не знаю. Может, помер и завещал себя там похоронить – в любимом гараже.

Горохов не прервался и взгляда не отвел.

– Родственников у него нет, и ты это прекрасно знаешь. Завладел машиной, гаражом, чтобы делишки свои проворачивать. Так?

– Какие делишки?

– Веревка, что была обнаружена на трупах, имеет следы каолина. Того минерала, которым вперемешку с землей Замяткин и был присыпан.

– Белая глина? – пожал плечами Сава. – Так этого добра навалом вокруг всего гаражного кооператива. Отголоски керамического завода. Ты, начальник, не местный, вот и не знаешь.

– Тебе знакомы эти граждане? – Горохов выложил на стол фотографии убитых Черпакова, Морошко и Солнышкиной.

– Первый раз вижу, – Савченко лишь покосился на снимки, вид обезображенных трупов его ничуть не тронул. Настоящий социопат.

Я посмотрел на Свету – она аккуратно помечала что-то в своем блокноте, но было видно, что всё это и ее тоже не удивляет. Будто она на научной конференции сидит и очередной доклад конспектирует, умеренно интересный.

– В машине, которую ты бросил, обнаружены следы крови. Мы проведем экспертизу.

– Проводите, – пожал плечами задержанный. – Групп крови всего четыре на свете существует, так что вам это ничего не даст.

Вот сволочь… Продумал все. Даже бровью не повел, знает, что предъявить нам ему пока особо нечего. Его «препараторскую» или, лучше сказать, «мясницкую» мы так и не нашли. И пропавшие части тел тоже. Без этого нам никак Савченко не прижучить. Но пока есть, за что его закрыть – незаконное оружие, причинение тяжкого вреда здоровью Медведева, ну и на убийство хозяина гаража с целью завладения имуществом можно притянуть. При желании, даже на вышку статей наберется, но это все дела местного масштаба, а нам по Мяснику дело раскрыть надо… А этот гад сидит спокойный, как в парке на лавочке, а не на допросе у следователя.

Ладно, значит, ведем в бой резервные силы.

– Так, значит. Говоришь, Морошко и Черпакова не знаешь? – вмешался я.

– Не-а.

– А вот у нас другие сведения, – я вышел из-за стола и встал перед Савой, чтобы видеть его наглые колючие глаза. – Гоша Индия сообщил, что ты дела с Морошко и Черпаковым все-таки имел. Лак они тебе поставляли, с фабрики уворованный.

Конечно, такое Гоша под протокол, да еще про своего же подчиненного, никогда не скажет, но я решил использовать информацию в своих «корыстных» целях. Но, как выяснилось на понт Саву взять не вышло.

– Ничего не знаю, – замотал головой Сава. – Первый раз слышу про фабрику, про лак и этих фраеров.

– Пришел ответ на запрос из военной прокуратуры, – Горохов прищурился и сделал паузу. – Ты когда срочную служил, человека пристрелил.

– Ну так почитайте в запросе, – там же, наверняка, написано, что я не виноват был. Несчастный случай.

– Виновным тебя не признали… Вот только человека ты все же жизни лишил.

– Все по уставу караульной службы, – хмыкнул Сава. – Я ему: «Стой, кто идет», а он не откликался, не останавливался. Объект стратегический, охраняемый. Вот я и пальнул. Сначала в воздух, а потом… Короче, что я объясняю? Была проверка, как положено. Так что в этом я чист, начальник.

– Да, можно и так сказать, – кивнул Горохов, как будто Сава его убедил. – Но только это был не нарушитель, а обычный местный житель. Алкаш и забулдыга, пьяный вдрызг, заплутал немного. Ты не мог не заметить, что он был невменяем и шатался. Почему стрелял на поражение?

– В темноте не разглядел, что алкаш, – улыбнулся уголком рта Сава.

Ну чистый вампир, только кровь с клыков не капает.

– А мне кажется, что тебе просто нравится убивать, – наседал Горохов. – С детства тебя отец держал в ежовых рукавицах, бил. Ты вырос и отыгрался на других, стал доказывать, что ты не терпила.

– Интересная версия, – ухмыльнулся Савченко и сложил руки перед собой, – Но к делу это не пришьешь. Ведь так?

– А потом ты загремел за убийство, прирезал парня в уличной драке. Это уже была вторая на твоем счету человеческая жизнь.

– Он сам виноват.

Быстро так ответил.

– И что же он такого сделал? – спросил Горохов.

Мы действительно этого не знали, в материалах архивного дела мотивом значилась туманная формулировка: гражданин Савченко нанес удар ножом гражданину Иванову в область сердца на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений. Так можно назвать что угодно, от бытовой ссоры до…

– Девушку обидел, – нехотя ответил Савченко.

Кажется, тот случай для него ещё чем-то отзывался. Или он просто заметил, что торопливость ответа будто выдает нам в нём какую-то слабину?

– Ух ты… Неожиданно, а ты, стало быть, джентльмен у нас? За девушку заступился?

– Читайте материалы дела, гражданин начальник, там все написано. За это я уже отсидел, – он снова вернулся к своей холодной, ленивой манере.

Но Горохов продолжал, будто не слышал Савченко.

– И когда ты вышел, в Новоульяновске вдруг ни с того ни с сего начались убийства, – следователь заложил руки за спину и стал прохаживаться по кабинету. – Не просто убийства. А у жертв еще и частей тел не хватает.

– А я при чем? – цокнул языком Сава. – Мало ли, чего у кого не хватает.

– Совсем как у твоего покойного отца… – Горохов остановился и впился взглядом в задержанного.

– Отца я не видел. На похоронах не был, – проскрежетал Сава, но я заметил, как при этом дернулась его землистая щека.

Ага, вот его слабое место… Смерть отца? Или это он бесится из-за чего-то другого? Но я решил давить на это и взял на себя инициативу допроса.

– Как же так? – картинно развел я руками. – Ты ведь уже освободился к тому времени – и не пришел на похороны. Не проводить родного человека в последний путь… Нехорошо как-то.

– Это не твое дело, мент, – недобро зыркнул на меня Сава, но тут же взял себя в руки и уже спокойно добавил: – Занят был слишком, дела, знаете ли…

– А сестра твоя, Маша Захарова, ждала, что придешь, – снова слукавил я, щупая почву. – Надеялась тебя увидеть хоть возле гроба. Чтобы щепотку землицы на крышку бросил.

– А ты мою сестру не трожь… – вдруг зашипел Савченко и как-то скукожился.

– Почему? Насколько я знаю, отец ее больше жаловал. Чуть ли не на руках носил. А из тебя дурь армейским ремнем выбивал, – про ремень я додумал, неизвестно, чем он там сына колошматил, но похоже, что попал в точку.

– Туда ему и дорога, – вдруг тихо проговорил Сава. – Сгорел старый хрыч…

– Нехорошо так о родном отце отзываться, похоже, он правильно делал, что лупил тебя. Было за что, живодерничал ты, Боря, шибко. Кошечек и собачек любил мучить.

– Кто вам это сказал? – не выдержал Сава и дернулся на стуле.

– Не важно… Мучил? Ведь так? А потом на людей перешел. Мало тебе показалось. В армии своего первого убил, потом на гражданке, а теперь вот откинулся и совсем во вкус вошел. Только почему пенсионера ты прирезал? А остальных другим способом на тот свет отправил?

– У вас на меня ничего нет, – пробубнил Сава, будто молитву. – Ничего не докажете. Хрен, что я вам скажу больше.

– Это мы еще посмотрим, – я навис над преступником. – Ты мне просто на вопрос ответь, не для протокола. Кого тебе больше нравилось резать? Зверушек или людей?

Он посмотрел на меня и чуть повернул голову, как будто ему никогда еще не задавали такого интересного вопроса.

– Зверушек.

– Почему?

– Они в сознании были…

– А людей ты, значит, травил сначала… Чем? – про то, что мы знаем про угарный газ, я пока умолчал.

– Не понимаю, о чем ты, начальник, – Сава опять включил простачка, понял, что чуть не сболтнул лишнего.

* * *

– Ну-с, товарищи, что скажете? – уставился на нас Горохов, как только Савченко увели в КПЗ.

– Он прав, – вздохнул я. – По сути, доказательств нет, есть только версии и косвенные улики. Веревка в белой глине, его связь с убитыми Морошко и Черпаковым, которую он отрицает, склонность к садизму и машина, на которой, теоретически, он мог перевозить трупы. Плюс на первых двух убийствах обнаружена красная ленточка. Такая продается в Универмаге, я проверял, метражом. Но ни в гараже, ни на даче, где проживал Савченко, ни в машине ничего подобного не обнаружено.