Текст книги "Курсант. Назад в СССР 10"

– М-да… – Горохов ослабил узел галстука и прикусил нижнюю губу. – Тертый калач, такого просто так не расколешь… Светлана Валерьевна, ваши предложения.

Света поправила пуговку на блузке и оторвалась от блокнота:

– Скажу так, сразу видно, что он подготовился к любым вопросам, а значит, ждет, что мы и дальше будем допрашивать, выпытывать детали, подробности, пытаться подловить на нестыковках.

– Ну, так и сделаем, да, – закивал Никита Егорович. – Что еще остается? Свидетелей нет, следов тоже.

– Нет, – сверкнула улыбкой Света, постучав ноготком по столешнице. – Мы сделаем все наоборот.

– Как это? – сглотнул Горохов и замотал головой. – Выпустим его? Ты что такое говоришь, Светлана Валерьевна?

– Нет, выпускать не будем. А вот допрашивать перестанем… Создадим ему так называемый информационный вакуум.

– В каком смысле?

– Я же говорю, сейчас он настроен на конфронтации и ждет от нас активных действий, готов нам противостоять, а мы запрем его в камере-одиночке на несколько суток и не будем вызывать на допросы и другие следственные действия. Пусть думает, что его показания нам вовсе не важны.

– То есть, – Никита Егорович потер ладони, – сделаем вид, что якобы у нас куча доказухи и сейчас совсем не до его ответов?

– Именно. Нужно обесценить в его глазах значимость собственных показаний. Будто нам все равно, что он скажет, признается или нет, все у нас шито-крыто и дело в суд готовим.

– И что нам это даст?

– Возможно, через несколько дней такого вакуума он станет сговорчивее.

– А возможно, и нет? – прищурился следователь.

– В нашем деле нет ничего стопроцентного. Всякое может быть, но пока другой стратегии я не вижу. И, может, за то время, пока он сидит один, мы что-нибудь раскопаем еще.

– Что ж… – Никита Егорович сел и откинулся на спинку кресла, скрестив на груди руки. – Мысль дельная. Логическое зерно в ней явно прослеживается. Ага… Решено, так и поступим. Закатаем его в самую тесную и глухую камеру и забудем про него на пару-тройку дней.

– Лучше на недельку, – уточнила Света.

– Эх… Нет у нас столько времени, Москва душит, ждет результатов.

– На меньше и смысла нет, – Психологиня вроде бы и не меняла тон голоса, но упорно давила в одну точку.

– Ну, да ладно. Отрапортую, что подозреваемый задержан, мол, работаем с ним, все в штатном режиме. Пусть ждут.

Дверь распахнулась, и на пороге вырос старшина с красной повязкой дежурного на рукаве.

– Почему без стука? – нахмурился Горохов.

– Извините, Никита Егорович, – запыхавшись, ответил тот. – У вас телефон не работает, не дозвонились до вас.

– Что вы хотели? – поморщился следователь. – У нас вообще-то оперативка.

– Получили сообщение об убийстве.

– Так? – Горохов привстал, а мы напряглись.

– Обнаружен труп с признаками насильственной смерти в лесу.

– А мы причем? Мясник пойман, в камере сидит, звоните в местную прокуратуру, пусть там следака отряжают.

– Так почерк схожий с Мясником, – оправдывался старшина, переступая с ноги на ногу. Милицейский галстук на резинке у него съехал набок.

– Почерк? – нахмурился Никита Егорович. – Нога отрезана? Или голова?

– Нет… На этот раз рука.

– Как рука? Какая рука? Где? Чей труп?

– Ничего еще не знаем, – старшина попятился к выходу. – Там перепуганный гражданин звонил, ничего толком сказать не может

– Твою дивизию! – Горохов хлопнул по столу ладонью, а дежурный вздрогнул. – Почему сразу не сообщили? Бардак у вас!

– Так, это самое, – лепетал старшина. – Как не сообщили, вот – сообщаю. Сразу к вам, старший смены меня направил. Вот только что сообщение об обнаружении трупа получили. Даже Булкин еще не в курсе.

– Ясно, – шумно выдохнул Горохов. – Поднимай судмедэксперта и кинолога.

Глава 22

В этот раз ехать пришлось совсем недалеко. Место происшествия оказалось сразу за городом, все в том же лесном массиве, но с той лишь разницей, что углубляться в него практически не пришлось. Стоило свернуть с асфальта, и наш «Москвич» очутился в старой березовой роще, которая, несмотря на сентябрь, еще отливала зеленью.

Мы прибыли первыми и почти всей группой, только Свету оставили в кабинете. Не любила она на трупы смотреть, тем более расчлененные.

В роще одиноко стоял УАЗик ППС. Никто из руководства и местной прокуратуры еще не успел сюда наведаться. Что ж, тем и лучше.

Когда мы вышли из машины, нас встретил старший сержант. Подтянутый, широкоплечий, но лицом «зеленый», как несвежая колбаса.

– Командир отделения Поляков, – отрапортовал он Горохову, безошибочно признав в нем старшего.

– Что у вас тут?

– Труп. Без руки. Обнаружил местный грибник, он сейчас у нас в машине.

– Ясно, – кивнул Горохов, – ничего не трогали?

– Никак нет. Близко даже не подходили, – старший сержант покосился на березу, возле которой виднелось прислоненное спиной тело. – Все так и было.

– Молодцы, – похлопал его по плечу Горохов, под его ладонью забряцали золотистые лычки. – А что с лицом у тебя, Поляков? Будто сам покойник. Отравился чем-то?

– Нехорошо что-то… Там такое, – милиционера перекосило, когда он снова кинул мимолетный взгляд в сторону злополучной березы.

Мы приблизились к центру места происшествия. Еще издали стало понятно, что это мужчина привязан к дереву. Но он сидел, а не стоял, как прошлые жертвы. Привязан к стволу, сидит, привалившись спиной. Правой руки нет, следов крови, на первый беглый взгляд, тоже не видно.

Я мысленно ставил галочки в списке примет.

– Личность установили? – Горохов обернулся к сержанту, но тот уже успел смыться подальше от неприглядного зрелища. – Эй! Поляков!

Следователь махнул рукой милиционеру.

– Можете его не звать, Никита Егорович, – сказал я. – Личность убитого мне хорошо известна.

– Вот как? – удивился Горохов.

– Ого! – воскликнул Федя, вглядываясь в лицо рослого мертвого парня. – Да это же… Андрюх! Как его фамилия? Все время забываю. Ну точно он же! Да!

– Это Сипкин, – кивнул я. – Владимир Сипкин – работник фабрики музыкальных инструментов. Шофер, у которого был конфликт с убитым Черпаковым.

– Сильно, Андрей Григорьевич, – изумился Горохов. – Ты уже без всяких баз личность определяешь. Поражаюсь твоей оперативной подкованности.

Я тяжело покачал головой.

– Тут не столько подкованность, сколько мои прошлые связи роль сыграли. Я все-таки местный, не забывайте. И товарища Сипкина давно, много лет уже знаю. Учились мы вместе в школе милиции. Но Вова пошел по наклонной, и не судьба ему в органах работать. А теперь вот я встретил его в таком неожиданном качестве.

– Соболезную, – отозвался начальник.

Я поджал губу, вспоминая, как мы столкнулись с ним на ринге, на местных соревнованиях, и как Сипкин все старался выместить на мне свою обиду за тот бой.

– Спасибо, Никита Егорович, но соболезнования не требуется, человек он был никудышный, и особых теплых воспоминаний я о нем не имею, хоть и пересекались мы не раз. Скорее, наоборот. Вот только…

– Что? – Горохов услышал в моем голосе сомнение и тут же отреагировал.

– Он ведь боксер в прошлом. Спортсмен. Пусть не самый развитый и сноровистый, но сами видите, здоровый как сохатый. Отсюда и вопрос. Как с ним Мясник справился? Непонятно…

– Это, что получается? – Горохов снял пиджак и аккуратно повесил на ветку. – Что Савченко – не наш серийник?

Следователь заметно сник.

– Я бы не спешил с такими выводами, – занудно проговорил Алексей, надевая резиновые перчатки. – Нужно дождаться судмедэксперта, но я вам и так могу сказать, что почерк убийства тут совсем другой.

– Труп сидит, а не стоит, согласен, – кивнул Горохов, – но этого ведь мало. Если можно так сказать, убийство – всегда ситуация чрезвычайная, даже для тех, кто к нему готовится. Мало ли, не учел что-то, вот и пришлось… не знаю.

– Я не медик, – продолжал Катков, – но даже мне явственно видно, что рука отсечена неумело. Совсем не как у прошлых жертв. Даже не отсечена, а отрезана. Вот, посмотрите, рубаха в крови. А вот и еще кровь, разбрызгана на траве. Да и веревка, которой привязано тело, отличается от той, пеньковой, на прошлых местах происшествий. И потом, место здесь такое проходное, тут часто влюбленные парочки гуляют. А Мясник всегда поглубже в лес трупы оттаскивал. Так?

– Хм… – Горохов почесал нос. – Действительно кровь. А мы так сразу и не заметили… Это что получается, товарищи? Что Сипкина убили прямо здесь? – Горохов даже просиял от догадки, не хотелось ему думать, что мы взяли не того. – А ведь прав Алексей. Мясник работал чисто, и трупы были обескровлены, а тут действительно, да, рана, будто совсем свежая. Но кому понадобилось копировать маньяка? И зачем?

– Если бы мы знали ответ на этот вопрос, – проговорил я. – То уже бы объявляли убийцу в розыск.

– Нужно как следует потрясти Савченко, – предложил Федя. – Может, он что-то прояснит?

– Рано, – нахмурился Горохов, – У него это самый, как его? Как там Светлана Валерьевна сказала? Информационно-коммуникативный вакуум. И потом, он даже про свои убийства ничего не рассказал, думаешь, про Сипкина что-то нам поведает? Очень, очень сомневаюсь. Тот еще волчара. А вообще, товарищи, это что у нас получается? Что опять жертва – работник фабрики музыкальных инструментов? Опять совпадение? Не верю…

– Это еще не все, – многозначительно хмыкнул я, покачав в воздухе указательным пальцем. – Самое интересное, что этот самый Сипкин был ухажером Маши Захаровой, той бухгалтерши, что чуть ранее встречалась и с Черпаковым.

Я почему-то ярко вспомнил, как по-идиотски он смотрелся с ромашками.

– То есть, сестры Савченко? – Горохов сорвал с березки листочек и в задумчивости зажевал его, будто лакомство. – Так, может, это она своих любовничков убивает?

– Типа черная вдова, как паучиха? Не похоже… – замотал головой Федя. – Вы практически прикиньте. Чтобы тело сюда притащить – это же какая силища нужна. Не справится хрупкая девушка. Да и Сипкин здоровый какой, посмотрите. Так бы он просто и дал себе руку наживую отчекрыжить? Я вообще думаю, что его семеро держали.

Погодин продолжал бормотать что-то в том духе, что девушке бы боксер ни за что не дался, ну а мы задумчиво помалкивали.

– Нет, – возразил Катков, ползая возле трупа на коленях. – Следов обуви нет, почва такая заросшая, но видно, что трава совсем не примята. Будто по воздуху его сюда перенесли. Семерыми здесь и не пахнет.

– Чудно… Запутано все так. Тьфу! – следователь поморщился и выплюнул зеленую кашицу, в которую превратился листок. – Только картинка в мозгу сложилась, а тут на тебе! Еще один труп… Теперь ломай голову, кто, когда и почему? А Захарову эту проведайте, сегодня же…

– Само собой, Никита Егорович, – заверил я. – Мне кажется, она вообще в опасности может сейчас быть.

Подъехала черная «Волга». Из нее вылез полковник Булкин и Мытько с чемоданчиком. Не чурался начальник УВД лично доставлять членов СОГ на места происшествия.

– Никита Егорович, – начальник УВД приветственно протянул с ходу руку по очереди нам всем. – Как же так? Я уж думал, вы избавили город от серийника, а тут…

– Мы тоже так считали, Сергей Альбертович, – тряс в ответ руку Горохов. – Вот только оказия вышла. Но этот труп – не Мясника рук дело.

– А чьих? Уже что-то выяснили? Подражатель? Сообщник? Или нет – кто-то пытается выгородить задержанного? Убить его почерком, чтобы показать, что якобы истинный убийца все еще на свободе. Как вам такая версия?

Булкин, как всегда, едва появившись на месте, зачастил, набросал своих версий и соображений. Хороший он мужик, как начальник очень даже ничего, но суеты от него сейчас многовато.

– Да, мы все выясним, все проработаем, Сергей Альбертович, обязательно найдем, кто за этим стоит. Вот только судмедэкспертизу трупа нужно провести очень оперативненько. Сами понимаете, сейчас от причины смерти и мелочей всяких едва ли не полностью зависит ход расследования и план дальнейших мероприятий. Вы уж посодействуйте.

– Это можно. Сегодня же первичные предварительные данные по максимуму будут у вас на столе, – Булкин повернулся к Мытько, который уже успел экипироваться (нацепить халат и перчатки). – Правда, Павел Алексеевич? Вы же сегодня вечером и ночью не заняты? Поработаете на благо Родины?

– Надо, так надо, – пожал плечами Мытько, не особо восторгаясь оказанным ему доверием. – Задержусь на работе, если вы меня перед женой оправдаете, позвоните ей и скажете, что по службе меня задействовали, чтобы не ждала.

– А что? – полковник хитро прищурился. – Вашим словам супруга не доверяет уже?

– Так надежнее будет, – буркнул судмед. – Она у меня мнительная слишком. Ревнивая.

– Бедный, бедный Павел Алексеевич, что ж… Тяжело вам, наверное, приходится с такой-то женой, – в глазах Булкина сверкнули озорные огоньки.

– Да я привык уже… Лена она такая.

Мытько тяжело вздохнул и подошел к трупу. Еще раз поправил перчатки и принялся за работу, надиктовывая под запись в протокол осмотра места происшествия свои наблюдения.

– Смерть, вероятно, наступила от острой кровопотери, – бубнил Павел Алексеевич, ощупывая тело. – Судя по окрасу кожных покровов и характеру трупного окоченения, видимых признаков отравления нет, других явных телесных повреждений, если не считать ампутацию правой руки, не обнаружено. Точнее смогу сказать, когда тело будет у меня на столе, в секционной.

– Извините, Никита Егорович, – вмешался Катков. – Вот и еще одна нестыковочка, свидетельствующая, что почерк убийства здесь совсем другой. Прошлые жертвы отравлены были угарным газом, а этот тут погиб, получается. Я правильно понял, Павел Алексеевич? Здесь наступила смерть? Тело ведь не перемещали посмертно?

– Все признаки указывают на это, – кивнул Мытько. – Предположительно так.

– Я же говорил, – Алексей горделиво распрямил спину, отчего стал похож на вставшего на задние лапы гиппопотама.

* * *

Я позвонил в дверь квартиры. Никто не открывал. Надавил на кнопку еще раз и еще. Лишь через пару минут дверь распахнулась, и на пороге появился заспанный Олег.

– О, привет! – щурился он на меня в одних трусах и майке. – Какими судьбами? Заходи.

– Спишь, что ли? – шагнул я в квартиру. – Белый день на дворе, а ты, как сурок. Доброе утро, страна!

– Да закемарил маленько. Что-то не выспался ночью, – Олег потряс головой, будто пытался согнать остатки сна. – Кофе будешь?

– Некогда. Одевайся, ты мне нужен.

– Опять труп? – оживился Олег. – Я мигом.

– Опять, – кивнул я. – Но его мы его уже осмотрели, и тело в морге.

– А, блин! А меня почему с собой не взяли? Ты же обещал…

– Так ты ведь спал?

– А ты за мной заезжал? – Олег недоверчиво на меня уставился.

– Нет конечно, я и так это понял. Что ночью делал, боец? Выглядишь хреново. Пил?

– Да нет, – отмахнулся парень. – Гулял.

– Где?

– О-ой… Да какая разница, Андрей? Ну, с одноклассниками встретились, побродили малян, с Танькой пообщались.

Он расслабленно, с ленцой поводил в воздухе руками – мол, сам понимаешь.

– То-то ты их давно не видел, – хмыкнул я. – Одноклассников своих. Аж с самого лета.

– Ой, не начинай, ну ты как мамка сейчас. Подумаешь, погулял маленько, дело молодое, вам, старикам, не понять.

– Да куда уж мне… Одевайся, оболтус.

– Чой-то я оболтус, я, между прочим, студент медицинского института.

– Ну, да… Только ни на одной паре еще не был. Ну хоть мне поможешь.

– Ага. А что делать-то будем?

– Ерунда. Там надо расписаться кое-где в качестве понятого. В протоколе осмотра и на вещдоках.

– Так это фальсификация, – будто бы торговался Олег. – Надо было сразу меня с собой брать – и не пришлось бы фальсифицировать.

– Не умничай, не фальсификация это, а форс-мажор. Одному понятому сплохело на месте происшествия, хлипкий оказался, а еще парторгом работает. Тебя вместо него впишем в кое-какие бумажки. Никто этого не заметит, а ты молчать будешь.

– А что мне за это будет? – торжествующе лыбился на меня парень. – Обещай, что на следующее убийство возьмешь меня с собой. Ведь я не из любопытства напрашиваюсь, я же судмедэкспертом стать хочу. Только мамке не говори.

– Ладно… Только не надо нам больше убийств, не каркай. Надеюсь, это последний труп.

– А это уже не от тебя зависит, – улыбнулся Олег.

Я поднял бровь. И что за идиотские ухмылочки? Совсем распустился.

– А от кого?

– Известно от кого, от маньяка.

– Все? Ты готов?

– Я щас, быстро, зубы только почищу, а точно кофе не успеем попить? Там мамка «картошку» купила. Ну это которая пироженками коричневыми, на какашку похожая.

– Бегом!

– Ага, все, все… – Олег скрылся в ванной, а я шагнул в его комнату.

Кровать, шкаф и стол. На стене ковер с орнаментом и витиеватыми изображениями кувшинов, на подоконнике – куча книг по судебной медицине. Не врет друг, и правда зацепила его криминалистическая тема. Похоже, от прошлого не убежишь. Эх…

Мой взгляд вдруг зацепился за что-то красное среди книг. Я подошел ближе и замер от неожиданности. По хребту пробежал неприятный холодок. На подоконнике лежал моток красной ленты, очень похожий на ту, что обнаружили на месте убийства завскладом Черпакова и на месте убийства любовницы Мытько гражданки Солнышкиной.

Твою душу мать! Это что за хе*ня?..

Я спешно огляделся, выудил из ящика стола ножницы и отрезал от мотка кусочек. Сунул образец себе в карман и вышел из комнаты.

– Ну ты скоро? – постучал я в ванную.

* * *

– Не знаю, как вам сказать, – мы с Погодиным стояли на пороге, а Маша с вытаращенными глазами замерла напротив нас в прихожей своей квартиры, уже предчувствуя нехорошее. – Позвольте нам пройти.

– Да, конечно… – девушка посторонилась, пропуская нас внутрь.

– Да вы присядьте лучше, – предложил я, – а мы пока постоим. В общем, Мария, вчера убили Вову Сипкина. Труп мы нашли сегодня.

– Как – убили?! – вскрикнула Маша. – Кто?..

– Пока ничего неизвестно. Но его тело… Хм… У него нет руки, в общем.

– Это сделал мой брат? – мрачно переспросила она.

– Почему вы так думаете?

– Ну, в прошлый раз вы про него спрашивали. Ведь не просто же так.

– Нет. Ваш брат на момент совершения преступления находился под стражей. Мы его задержали.

– Хоть какая-то хорошая новость, – выдохнула Маша и прижала кулачки к груди, по ее щекам потекли слезы, и она даже не пыталась их вытереть. – Теперь он больше не причинит никому вреда.

– Послушайте… – продолжил я. – Хоть вы и отрицаете, но с Черпаковым у вас все же была интимная связь. Молчите, не перебивайте, пожалуйста. Это легко доказать. Но дело вот в чем… С Сипкиным у вас тоже были, так сказать, романтические отношения, и теперь он тоже мертв.

– Вы хотите сказать… – Маша запнулась, голос ее дрогнул. Она зашмыгала носом и, наконец, вытерла слезы. – Вы что же, меня обвиняете?..

– Нет, что вы! Но я в такие совпадения не верю. Кто-то убирает людей, которых вы знали. Мы подозреваем вашего брата, но Сипкина убил не он. Возможно, у него есть сообщник.

– Он придет за мной? – еле слышно прошептала девушка.

В один миг она побелела, будто уже стала привидением. Видно было, как измотали ее последние дни, а сегодняшние новости и вовсе подкосили.

– Вот об этом я и хотел с вами поговорить.

– Можно я закурю? – прервала меня Захарова.

– Да, конечно, вы же у себя дома…

Захарова вытащила из комода пачку сигарет «Winston», дрожащей рукой чиркнула спичкой, но та сломалась. Попробовала еще, но робкий огонек вспыхнул и тут же потух от дрожи в пальцах.

– Я вам помогу, – Погодин по-джентельменски взял спички и помог девушке подкурить.

– Спасибо, – пролепетала Маша, взгляд ее стал будто стеклянный и пустой, проходил сквозь нас и упирался куда-то в стену.

– Редкие сигареты, – заметил я.

– А?.. – будто очнулась девушка. – Да… Знакомый из Москвы привез. Хотите? Угощайтесь…

– Спасибо. Я не курю. Так вот, Мария… Есть основания полагать, что вы тоже находитесь в опасности.

– Почему? – как бы уже отрешенно и на автомате спросила Захарова.

– Я пока не могу это объяснить и доказать, но… Тело вашего отца. Как бы мягко это сказать. Его нет в могиле.

– Как – нет? – сигарета упала на ковер.

Погодин подскочил и ловко поднял ее, но пятно успело расплыться желтой каемкой по проженному ворсу. Запахло паленой шерстью.

Я вкратце рассказал Маше обо всем, что касалось могилы ее отца. Она молча слушала, уже не плакала, а лишь коротко кивала. Бледные губы тряслись.

– В общем, будьте осторожны. Не выходите из квартиры, позвоните на работу и скажите, что заболели.

– Я боюсь… Я… Это же не…

– Вы не дослушали. Вам ни в коем случае сейчас нельзя оставаться одной. С вами останется Федор Сергеевич, – я кивнул на Погодина. – Оперуполномоченный специальной межведомственной группы, капитан милиции.

Федя на меня вытаращился, а я кивнул ему, мол, так надо, друг, и даже не вздумай перечить.

– Он побудет с вами, пока мы не найдем убийцу Владимира Сипкина и не выясним, кто стоит за всем этим. Площадь квартиры позволяет ему разместиться, вас не стеснив, ведь так?

– Ну да… Конечно, – Маша, наконец, слабо улыбнулась, как выздоравливающий больной. – Спасибо вам большое.

– Но это еще не все. У меня к вам будет одна просьба. Это очень важно. Надеюсь, вы ее выполните, как бы неприятно вам ни было это делать, но это может очень помочь следствию…

– Я слушаю, – девушка опять напряглась, а я стал подбирать нужные слова, чтобы не спугнуть ее раньше времени.

– Вам нужно встретиться с братом.

– Мне?! Зачем?

– Попробуйте поговорить с ним. Я устрою вам встречу.

– Я не хочу! – Захарова вжалась в кресло. – А если он причастен ко всем этим убийствам?! И мой отец! Какой ужас, его теперь нет в могиле…

– Не бойтесь, Сава, то есть Борис, будет прикован наручниками. Вам ничего не угрожает, но во время беседы вы должны остаться с ним наедине, может, так он сможет открыться.

– Вы хотите, чтобы я выведала у него признание? Он мне ничего не скажет.

Она яростно замотала головой, а сама вцепилась в кресло, будто мы уже собирались тащить ее силой.

– Нет… Зайдите с другой стороны, дайте понять, что вы не сотрудничаете с нами, а просто опасаетесь за свою жизнь. Что вам страшно. Может, у него проснутся какие-нибудь родственные чувства. Может, он вас пожалеет и даст наводку, кто мог убить вашего парня? Что-то мне подсказывает, что он может быть в курсе. Вы не торопитесь отказываться. Утром ответите, сейчас спокойно все обдумайте, не всегда же вам жить с нашим капитаном, – я снова кивнул на Федю. – Между прочим, он так храпит, что в подъезде слышно. Это ради вашей безопасности, чем быстрее мы найдем убийцу, тем скорее вы вернетесь к нормальной жизни и избавитесь от Федора Сергеевича.

Я специально говорил всё это очень быстро и весьма серьезно.

– Не знаю… – тихо пробормотала девушка. – Возможно ли это, снова почувствовать себя счастливой и беззаботной. Почему вокруг меня умирают люди? Скажите, Андрей Григорьевич?

Сигарету она еле держала, голос прорывался рывками – то громко, то совсем глухо. Я наклонил голову и предположил:

– Потому что это кому-то нужно?

– Кому? Кому?!

– Вот так же и спросите у своего брата…