Текст книги "Курсант. Назад в СССР 10"

– Погоди, – я вытащил пистолет и снял его с предохранителя. – Ты ему что сейчас скажешь? Придумал?

– Конечно… Мол, точку нашу накрыли, нужно дела порешать срочно, товар перепрятать, хвосты обрубить. Ты не переживай, найду как по ушам проехать…

– Хорошо, – кивнул я. – Ты, главное, его выведи из дома на улицу. А тут уж я подключусь. В доме несподручно, судя по всему, там не одна комната, планировки я не знаю.

– Будь спокоен, Курсант, – Гоша мрачно вздохнул. – Эх… Как же я надеюсь, что ты ошибаешься.

Не нравилось ему такими делами заниматься, совсем не нравилось.

– Не хочу тебя разочаровывать, но ты же знаешь, что ошибаюсь я редко.

– Да знаю, конечно… Вот потому и повелся… Кого другого бы в жизнь не послушал, говорю же. Эх, Бог создал вора – черт прокурора! Пошел я…

Гоша вышел из машины и, не скрываясь, хлопнул дверью «Волги» погромче. Откинул калитку, вошел во двор, огороженный жидким штакетником, и постучал в окошко. Подождал.

В ответ лишь сверчок где-то заскрежетал. Бл*ть! Неужели смылся гад?

Гоша постучал снова. Тень занавески на черном окне откинулась, кто-то выглянул на улицу. Я приподнял пистолет повыше, а сам спустился на сиденье, другой рукой нащупав дверную ручку. Если что, то с места в карьер.

Занавеска снова повисла ровно, на место встала. Внутри зажегся свет, пробивающийся желтым пятном через незатейливые шторы.

Гоша подошел к крыльцу. Громыхнул запор, и дверь распахнулась. Гоша шагнул через порог, и дом проглотил его, плотно захлопнув за ним дверь. Снова громыхнул запор. Осторожный, гад, запирается.

Но в машине я сидеть не намерен. Пусть Гоша думает, что я тут, но на всякий пожарный – перестрахуюсь и выберу позицию поудобнее. Индия, может, и опытный, но не в этих делах. Оттуда и стрелять, если что, сподручнее будет, и Гоша не будет знать, что я там засел. Нет, я ему, конечно, доверяю… Но, иногда и себе не надо доверять, не то что другому человеку.

Я тихонько выбрался из «Волги» и, пригнувшись, проскользнул за калитку. Где-то вдалеке протяжно завыла собака.

Я огляделся. Вот и подходящее место для засады. Юркнул в дровяник. На морду тут же налипла мерзкая паутина. Черт! Отплевался, сдирая щекочущую сеть с лица. После вытер рукавом нос и замер. Все… Ждем… Тишина.

Бах! В доме прогремел выстрел. Твою ж мать!!!

Глава 15

Я выскочил из дровяника и бросился в дом. Ломился просто, как лось. Пистолет держал наизготовку, готовый палить во врага.

Влетел на крыльцо одним прыжком, рванул ручку двери так, что чуть не оторвал с корнем. Заскочил внутрь. На полу корчится Гоша, в тусклом свете не разобрать, что с ним, но ясно видно растекающееся прямо под ним темное пятно.

Больше здесь никого не было.

– Жив? – спешно оглядевшись, я бросился к Гоше и склонился над ним.

– Да, ерунда, – процедил тот, все еще сжимаясь в комок боли. – Догони его, Курсант, в окно, сука, ушел. Да в порядке я! – хриплым голосом гаркнул он, едва поняв, что я продолжаю сидеть над ним. – Беги за ним, ну!

Сорванная занавеска кучей валялась на подоконнике распахнутого окна. Сава не стал выходить через дверь, хитер-бобер! Чухнул, что засада.

Не теряя ни секунды, я тоже перемахнул через подоконник. Куда бежать? Вряд ли он по улице пойдет, наверняка огородами. Я кинулся через запущенный сад. Проскочил несколько соседних спящих участков. Никого… Кажется, я выбрал не ту дорогу… Сделал круг, вышел на соседнюю улицу, обежал соседние угодья. Хрен там, Савы и след простыл… Эх, Гоша, как же ты упустил его?

Вернулся в дом. Индия уже «зализывал» рану. То есть, морщился и пытался замотать плечо обрывком простыни.

– Руку прострелил, гадёныш, – прокомментировал он, увидев, что я вернулся. – Сука, больно-то как! У-у..

– Давай помогу, – я сел рядом с ним на диван и ухватился за импровизированные бинты.

– А-ай… – поморщился Гоша.

– Да я еще ничего не сделал, терпи, солдат. Обеззаразить бы надо.

– И так сойдет, пуля навылет прошла. Вот, паскуда! Это хорошо, я успел отклониться в сторону, так-то он мне в грудь метил. Не догнал эту тварь? Эх…

– Да куда там? – кипятился я. – Вокруг столько дач, где затеряться можно… Может, вообще присел за соседним кусточком и притаился, в темноте хрен разберешь. Сидел и смотрел, как я бегаю. Как же ты пулю прощелкал? От тебя не ожидал.

– Да сам не понял, как получилось, – поджал губу Гоша. – Вроде базарить начали по теме отвлеченной, он ничего не заподозрил.

Я затянул повязку как мог, надорвал конец длинной полосы вдоль, чтобы сделать узел.

– Прямо-таки ничего?

– Ну, разве что пистолет мой срисовал, подлюка. Как-то углядел его под пиджаком. Иначе не могу понять, почему он выкупил меня.

– А потом что?

Я все никак не мог понять, почему всё так быстро приключилось.

– А потом сходу – бац! И пальнул в меня, без предупреждения прямо. Я даже не успел разглядеть, откуда он ствол-то вытащил. Все… Он труп. Убью гада.

Он сузил глаза, сцепил зубы.

– Нельзя его убивать, – замотал я головой. – Тогда минимум три убийства темнухами повиснут.

Гоша нехорошо усмехнулся.

– Теперь я верю, что он мог быть Мясником. Одного не пойму, как ты на него вышел?

– Долгая история, поехали в больницу скорее.

– Не поеду я ни в какую больницу, нельзя мне туда.

– Это еще почему? – удивился я. – Ты же не на криминале пулю словил, а органам помогал. Я живой свидетель, пистолет твой светить не будем. Да, товар только с дачи перепрятать надо, ведь тут осмотр придется делать, по факту причинении огнестрела.

Но Гоша пошел в отказ.

– Слушай, Курсант, давай этот огнестрел между нами останется. Мытько как надо заштопает. Ты же теперь его выпустишь. У меня даже инструменты для таких случаев имеются, и вообще все необходимое, чтобы операцию даже провести кустарно.

Мытько на многое был способен, уж я это знал.

– Не пойму, почему официально не хочешь все сделать? В хирургии, как белый человек, полечиться.

Гоша Индия махнул на меня здоровой рукой.

– Западло это, понимаешь, терпилой мне прикидываться, свои не поймут. И потом, мой авторитет и так подорван перед братвой – подстрелила меня крыса из своих, как я такое допустить мог? Ты ведь сам удивился, оно и ясно. А тут еще и терпилой хочешь меня выставить. Совсем грустная перспектива. Знаешь, у нас какая пенсия? Вперед ногами…

– Ладно, будь по-твоему… Только обещай не убивать Саву, если первым до него доберешься. Ты ведь будешь на него охотиться, я же тебя знаю.

– Этого не могу обещать, – хмыкнул Гоша.

Не сказать, что я ждал от него чего-то другого.

– Ну, тогда я звоню в дежурку, и проводим тебя по скорой официально.

– Бля, вот умеешь ты торговаться, Курсант, хоть и мент, – проговорил Гоша без злобы. – Хорошо, баш на баш. Ты умалчиваешь перед своими об инциденте, а я оставляю в живых гаденыша. Если найду, сдам тебе его, но – не совсем целым, не обессудь. Это даже не обсуждается.

– Главное, чтобы он говорить мог и при памяти был, – усмехнулся я, – только не рановато ли делишь шкуру неубитого медведя? Ты его поймай сначала.

Гоша вальяжно откинулся на подушки дивана. Действительно, ни при каких обстоятельствах он старался не терять марку, вот и теперь держался так, будто ничего такого не произошло, а повязка на плече пропитывалась потихоньку красным.

– Да есть у меня мыслишки, где он обитать может, – проговорил он.

– Поделишься?

– Нет, конечно, Курсант. Как я его потом достану, если ты его первым сцапаешь? Через тюрьму разве что, но при таком раскладе я не увижу, как он в муках корчится. И вообще, ты так и не рассказал, как на него вышел. Вот с тебя и должок.

– Поехали. По дороге расскажу.

– Да, погоди ты, дай в себя приду… Затянул плечо, что глаза на лоб лезут.

– Это чтобы кровь остановить.

– Ну, так что? Расскажешь, пока я малян одыбаюсь?

Я громко выдохнул. Вроде бы такой бандит серьезный – а торгуется, как на рынке за помидоры. Что тут будешь делать, начал рассказывать, как мог. Мне и самому сейчас не мешало объединить все мысли, собрать в некоем контуре. Охочий слушатель тут был очень полезен.

– У нас была рабочая версия. Своеобразная – что Мясник собирает трофеи из частей тел.

– Сомнительные какие-то трофеи… – поморщился Индия.

– Да, но к такой версии подталкивала мысль, что ампутацию он проводит уж очень тщательно и аккуратно. Его вообще Хирургом надо было назвать, а не Мясником.

– Такая аккуратность оправдана, когда ему эти самые руки-ноги нужны, – задумчиво кивнул Гоша.

– Да, но рук пока не было, только ноги и голова. Так вот, я долго считал, что это трофеи, пока мы не нашли труп Солнышкиной. Кстати, она любовница Мытько оказалась.

– А что с ней не так?

– Получается, он отрезал у нее правую ногу. Как будто это не трофей вовсе, как клыки у хищника вырезают или лапу с когтями, а нечто большее.

Я помолчал и выдохнул:

– Сложилось такое ощущение, что маньяк собирает «нового» человека по частям, и делает это в особом порядке – сначала голова, как самая важная часть тела, затем ноги, уверен, что еще руки он планировал собрать.

– А туловище? – Гоша озадаченно потер рукавом взмокший лоб. – Оно же важнее, чем какая-нибудь нога…

– То-то и оно! Получается, что он его первым должен был забрать, ну, или хотя бы после головы сразу.

Гоша присвистнул и ткнул в меня пальцем здоровой руки:

– Выходит, что туловище у него уже было. Так?

– Соображаешь! Но убийств таких, где бы туловище забрали, не было, и в соседних областях тоже. Внимание, вопрос – откуда, бляха, у него туловище?

– Ну, а если так. Родственник какой-нибудь погиб и…

– Я тоже так подумал, что собирает не просто человека, а некий фетиш с сакральным смыслом. И тут второй вопрос – для чего? Что это за мотивы такие?

– Ну, например, если его близкий человек погиб и обезображен, он кукушкой поехал на этой почве и… Тяжело ведь это, мысли много куда могут завести, так вот – решил он «достроить» ему недостающие части тела, чтобы… Хм-м… А зачем?

Тут фантазия у Гоши кончилась, и он посмотрел на меня. С таким азартом, будто мы с ним в домино резались, а не думали о цепочке жестоких и кровавых убийств.

Я подбросил еще мысль:

– Чтобы достойно похоронить, например. Целого, человека, не ущербного, как он считает.

– Дельно.

Я сделал небольшую паузу и добавил:

– Ты тогда обмолвился, что у Савы отец погиб страшно, мол, сгорел почти весь. А потом, при последней нашей встрече, сказал, что отец его хромой был на одну ногу – все как-то одно к одному начало складываться. Еще учитывая, что Сава тогда меня прессануть пытался, следил за мной в гостинице, это навело на подозрения, что его, как бы это сказать, неприязнь ко мне не только на классовой нелюбви к органам основывается, а на чем-то большем, я бы даже сказал, личном. Понимаешь, о чем я? Я долго думал и не мог понять, что же я ему такого сделал, кроме того что прибыл в город ловить маньяка. Получается, что если он меня ненавидит, значит, как минимум, радеет за убийцу. Дальше – больше… Я пробил этого Саву и выяснил, что его настоящее имя – Савченко Борис.

– Ну, да, Сава – это погоняло… – кивнул Гоша.

Для него-то это не было никаким секретом.

– И отец у него погиб странно, сгорел при невыясненных обстоятельствах в собственном доме. Вскрытие проводил Мытько. После пожара от трупа осталось только туловище, и то запеклось в сплошную массу. Конечности и голова при сильном термическом воздействии, как правило, первыми сгорают. Сколько раз такое видел.

Гоша покачал головой.

– Слушай… Как-то все натянуто выходит. Мало ли людей сгорает, как ты понял, что именно Сава причастен?

– На самом деле, это пока не доказано, но учитывая, что он вот так смылся, да еще и решил тебя пристрелить, как только ты появился, мои предположения только крепнут.

– Ну ладно, пусть так. Но у меня еще вопрос. А если он отца «достраивал», почему нога-то женская?

– А это еще одна важная деталь. Ты сказал, что отец у него был фронтовик, и у него не было правой ноги.

Мы об этом уже говорили, но Гоша, хоть и слушал с интересом, вообще-то сидел, поскрипывая зубами и заметно бледнея, так что мог что-то и упустить.

– Да, правой до колена. Ну и что?

– А то… Вот в тот момент, когда ты мне это сообщил, пазл у меня в голове и сложился, вот почему он забрал правую ногу у женщины, убив Солнышкину.

– Не понял, – наморщил лоб Гоша. – Поясни…

– Женщина для таких людей, как Сава – не совсем полноценный человек. Соответственно, и нога ее в некотором роде ущербна. Как правая у отца.

Глаза у Гоши буквально на лоб полезли.

– А-а… Ну, похоже на правду. Баб Сава особо не жаловал…

– Так вот. Оставалось только проверить мои догадки, раскопав могилу отца Савы, и сегодня я это сделал.

– И? – Гоша с любопытством на меня уставился.

– Как я и предполагал, она оказалась пуста.

– То есть, он забрал останки отца, чтобы потом собрать его тело по частям, используя тела других людей, и перезахоронить, как он считает, в нормальном, так сказать, виде?

– Совершенно верно… Но было ещё обстоятельство. Первые две жертвы, Морошко и Черпаков, как ты говорил, работали на тебя, тырили гитарный лак с фабрики, я сначала подумал, честно говоря, что это вообще дело твоих рук.

– Ты что, меня в маньяки записал? Ну, ты даешь, блин.

– Ну, почему в маньяки? Просто ты мог так наказать проштрафившихся, например.

– Вот спасибо, хорошего же ты обо мне мнения. Ты же знаешь, что я мокрухой не занимаюсь. Не мой профиль.

– Знаю, поэтому это была лишь мимолетная мысль, я ее сразу отмел, но сам посуди, таких совпадений не бывает, оба убитых работали на тебя и погибли одинаково, отравление угарным газом, с последующим частичным расчленением. Все-таки ниточка к тебе вела, хоть и тонкая, но крепкая. Я тогда и подумал, что кто-то причастен из твоего окружения, а ты – ты мог быть не в курсе.

– Почему мог? – зыркнул на меня Гоша. – Конечно, не в курсе был. Не веришь старому другу?

– Верю, конечно, но тогда много было сомнений. Вот я и начал копать на твоих. Особенно глаз мозолил твой Сава. Получается, откинулся он не так давно, и с его появлением в Новоульяновске эти убийства и начались. Учитывая, что он отбывал за мокруху, то очень хорошо подходил на роль Мясника, оставалось только мотив надыбать, его только и не хватало, но теперь все сошлось. Саве было проще убить твоих подручных, чем левых мужиков искать. Он был с ними знаком, мог заманить в ловушку легко. И потом – тень на тебя бросить. Ведь твои же люди погибли.

– Но Солнышкина – не мой человек.

– А женщина, скорее всего, подвернулась случайно, с ней просто проще справиться, не надо особо заморачиваться. Например, предложил подвезти и все.

– А зачем тогда тела напоказ выставлять? – соображал Гоша. – Не проще ли было их прикопать?

– Их бы рано или поздно нашли, а тут он умело под маньяка закосил, чтобы истинный мотив скрыть. У маньяка один мотив – удовлетворение своих потребностей, сексуальных или животных, которые он компенсирует через убийства. Ему процесс важен, а не результат.

Тут я Светины выкладки уже начал цитировать, да так свободно, будто сам их вычитал или вывел.

– М-да… Силен ты, – Гоша одобрительно закивал, – не думал, что такому учат в советской милиции. Раскрывать так.

– В милиции не учат, тут просто логика и опыт.

– Быстро же ты опыта набрался, – одобрительно хмыкнул Гоша. – Будто две жизни прожил. А что насчет ленточки?

– Какой ленточки? – насторожился я.

– Как – какой? Красной, которую на месте двух последних убийств нашли.

– Ого, – брови мои поползли вверх. – Я смотрю, ты хорошо осведомлен.

– А ты как думал! Это мой родной город, должен же быть я в курсе беспредела, что в нем творится, – Гоша, кажется, был даже горд, что ему удалось меня удивить. – Только одного не пойму, на фига ты по Мытько катком проехал?

– Так надо было… Тогда у меня не было подозреваемых. И мотив был неясен, предполагали, что серийник убивает не только из-за нездоровой тяги к убийствам, но, как и любой маньяк, ради некой славы. Такой человек считает себя абсолютно уникальным, ставит себя выше других и болезненно относится, когда общество его заслуги принижает.

– То есть, если Мытько выставить маньяком, то… То настоящий убийца, как бы это сказать, обидится, что ли, что его «подвиги» присвоили? Да?

– Именно… И в этот момент он может начать действовать необдуманно и, возможно, ошибется. На то и был расчет. Оставалось только разыграть спектакль и донести до всех, что Мытько – подозреваемый номер один. Тут у меня был хороший помощник. Его супруга Лена растрепала по соседям и на работе, мы с ней замутили даже сцену в городском управлении, чтобы и через милицию информация просачивалась. Теперь я понял, что расчет верным был, ведь даже у тебя там связи оказались. Нужно было раздуть ажиотаж вокруг персоны Мытько.

– Погоди… – Гоша свел брови. – Получается, ты и ко мне не просто так пришел тогда? В последнюю нашу встречу?

– Извини, – я развел руками.

– Вот ты жучара!

– Так надо было, Гоша, чтобы и через твоих людей слух прокатился, что якобы Мясника взяли. Я пришел к тебе, чтобы этой информацией поделиться как бы между прочим, но ты, как оказалось, в курсе событий уже оказался… Но пришел я не зря, ты мне так удачно про Саву рассказал, вернее, про его отца, что он ногу на войне потерял. Вот тут-то у меня и щелкнуло. Все встало на свои места. Единственное, что красная ленточка пока никуда не вписывается. Для чего Сава оставлял бы их рядом с телами? Непонятно пока…

– Ну, может, типа как отсылка к Великой Отечественной? Отец же его – ветеран.

– Не думаю, тут что-то другое скрыто…

– Ну ладно, сам думай, не знаю я. Слушай, а Мытько когда выпустишь?

– Да сегодня утром, хватит с него, отмучился.

Гоша покачал головой.

– А как же жена его на такое пошла? Не жалко ей муженька своего.

– Ленок молодец… Поняла выгоду. Там по душу Мытько проверка из области приехала, накопала много интересного. С лихвой хватит, чтобы уволить, а может, и на дело уголовное наберется. А проверяющий – товарищем местного начальника УВД полковника Булкина оказался.

– Крыса ГБ-шная, – процедил Гоша.

– Да нормальный он мужик, я с ним переговорил, тот согласился убедить своего дружбана, закрыть глаза на выявленные нарушения, взамен на то, что Лена согласится с нами сотрудничать.

– Вот оно как, взаимообразно. Игры КГБ-шные. А Мытько ты, выходит, втемную использовал?

– Да, он не в курсе был. Лена ему сказала барана купить, только свежего. Тот привез из деревни – и, естественно, багажник кровью заляпал. Но и это не всё. Лена кровь вытерла и подлила туда донорскую человеческую, она ведь медсестра, не проблема достать, группу крови выбрала, как у убитой Солнышкиной. Потом еще в УВД заявилась и скандал за мужа закатила. В общем, умничка, отработала по полной, ради спасения муженька.

– А он, как лох, получается, присел ни за что? Я бы такую жену…

– Ну, не совсем ни за что, рыльце у Павла Алексеевича в пушку по самое не балуй. Солнышкина эта – любовницей его была, еще и забеременела. Лена об этом знала, только про беременность не в курсе была, но это проверка по линии СМЭ вскрыла. Вот и обозлилась она крепко на своего ненаглядного.

– А ты тут как тут. Подстава…

– Да ничего, выживет, три дня в КПЗ – не смертельно, зато при должности останется и без судимости. Может, и при жене. Впредь наукой будет, может, честно теперь заживет и гулять перестанет.

– Горбатого могила исправит, – улыбнулся Гоша.

– Или Лена, – улыбнулся я в ответ.

– М-да… Ловко ты провернул все…

– Работа такая.

– А Горохов не в курсе твоих муток был?

– Конечно, в курсе… Только про Саву я ему еще не успел доложить. Хотел сначала сам убедиться. Щас подниму товарища начальника с теплой постели, в розыск твоего помощничка надо срочно объявлять, чую, ночка бессонной будет. Ты как? До утра дотянешь, или Мытько сейчас к тебе отправить?

– Да, терпимо, – поморщился Гоша. – Бывало и хуже.

Я бросил на него ещё один внимательный взгляд.

– Может, расскажешь, где Сава залечь может? А? По старой дружбе.

– Э, не-ет… Такая корова нужна самому. Сначала я с ним побазарю.

– Придется тебя за пособничество арестовать, – хохотнул я и аккуратно хлопнул Гошу по здоровому плечу.

– Ага, еще и «ТТ» мне припиши. Ладно, вези меня домой, рука ноет, сил нет. Обезболить хорошим коньячком надо срочно.

– Поехали…

Глава 16

На следующий день на утренней планерке в кабинете номер восемь мы сидели, как сонные мухи. Зевали, только Никита Егорович был не по годам бодр.

Ночка накануне выдалась жаркой и насыщенной. Булкин по просьбе Горохова поднял весь личный состав уголовного розыска и участковых, кинув все силы на розыск Савы по горячим следам.

Но розыскные мероприятия ничего не дали. Сава не был прописан нигде в городе, как-то сумел затеряться и не встал даже на учет в милиции после отсидки. Никто его по месту жительства, как ранее судимого, не проверял, участковые не были в курсе, что на их территории проживает бывший зэк.

Дачу, на которой он обитал, перевернули вверх дном в ту же ночь. Закончили обыск под утро, осмотрели там каждую мелочь. Этому ничто не мешало – Гошин товар его подручные заблаговременно успели вывезти. Они, конечно, не были какими-то кудесниками, просто катала дал отмашку, и только тогда я показал дорогу туда нашей группе, усиленной местными оперативниками. Но я еще и до приезда СОГ все там бегло осмотрел, когда с Гошей был, на всякий случай. Вдруг Гошины быки улики скроют. Но кроме бытовых следов присутствия там Савы, на даче ничего существенного не нашлось.

– Итак, товарищи, – шеф окинул нас вопрошающим взглядом. – Сбежавший Савченко, может, уже и скрылся из города, но нам надо найти его, так сказать, логово. Судя по всему, у него есть еще какое-то тайное помещение, вроде гаража, например, в котором он проводил все эти зверства с жертвами. Травил их угарным газом, а потом расчленял. Сами знаете. И где-то же он прячет эти ноги-головы…

– Так, может, он все это на даче и проворачивал? – спросил Федя. – Все под рукой, так сказать.

– Исключено, – вмешался Катков. – Никаких следов крови, мы там не нашли. К тому же, не было там ни специальных инструментов, скальпеля, или особо острого ножа, ни подходящего помещения, чтобы отравить человека угарным газом. В любой гостиной, Федор, это сделать не получится. Я согласен с Никитой Егоровичем, у Савченко есть запасной «аэродром». Вот там и найдем улики.

– Нужно только установить местонахождение этого аэродрома, – одобрительно крякнул шеф.

– Возможно, Савченко там сам сейчас и находится, – предположила Света.

– Нет, мне кажется, что он из города лыжи навострил, – возразил Горохов.

– Это вряд ли… – произнесла Психологиня, постукивая ноготочками по столу. – Он психопат. У него навязчивая цель, как можно достаточно твердо предположить – собрать человеческое тело, – тут Света кивнула в мою сторону. – Он будет продолжать идти к ней во чтобы то ни стало. Если он этого не сделает, то будет думать, что проиграл, а он считает себя победителем. Не удивлюсь, если даже испытывает некое удовлетворение, что, наконец, его инкогнито рассекречено. Ведь теперь он может открыто показывать свое превосходство не только перед возможными жертвами, но и перед всем обществом, городом, милицией. Иначе говоря, он знает, что стал достаточно заметен.

– Вот что ты из него Наполеона делаешь, Светлана Валерьевна, – хмыкнул шеф с сомнением.

– Я просто нарисовала его психологический портрет, это факты.

Горохов нахмурился, видя, что она от своей мысли не отступает:

– Думаешь, убийства продолжатся?

– Скорее всего, – кивнула Света. – Ведь он лишь на полпути.

– Так ведь он может заниматься сборкой своего «Франкенштейна» в любом другом городе, – не сдавался Горохов. – Тут для него опасно, мы все перекрыли: на вокзалах дежурят скрытые патрули в штатском, у каждого сотрудника есть его фото, спасибо коллегам из исправительного учреждения, оперативно предоставили выписку из его личного дела и фото, которые криминалисты еще ночью размножили. Все потрудились. На выездах из города расставлены наряды ГАИ, всех подряд проверяют, кто покидает Новоульяновск. Сегодня вечером дружинников привлечем для патрулирования улиц, проверки крупных торговых точек и других общественных мест. Обложили его как волка, какой резон ему тут оставаться?

Но Психологиня нисколько под этим напором не смутилась.

– Вот вы и сами ответили на свой вопрос, Никита Егорович, – улыбнулась Света. – Обложили его. Как он из города части тел тогда вывезет? Явно не на автобусе или поезде.

– У него, скорее всего, есть автомобиль, – вмешался я. – Гоша Индия сказал, что давал ему свой, вроде как, для служебного пользования, – я подбирал такие слова, будто мы об официальной организации говорили. – Но в том авто мы тоже ничего подозрительного не обнаружили. Никаких следов. Значит, тела он вывозил в лес на чем-то другом. Не на горбу же их тащил. Хотя Индия сказал, что ни разу не видел Савченко на другой машине. Работал он на него недавно, и скопить денег, хоть даже на самый затрапезный «Москвич», не успел бы.

– И что же? – озадаченно переспросил Катков.

– Что-то делать ему нужно было. Возможно, угнал машину. Нужно проверить все транспортные средства, числящиеся в угоне – с момента, когда Савченко появился в городе.

– Это сделаем, а ты уверен в Гоше? – скривился Горохов. – Мутный он какой-то.

– Я ему доверяю.

– Бандит, он и есть бандит, – хмыкнул Горохов. – И место его в тюрьме.

– Гоша не грабит и не убивает, – попробовал вступиться я. – Просто немного… Обходит советскую экономику.

– Сегодня он экономику обул, а завтра Родину продаст… И что этот Гоша про Саву говорит? С кем дружил, есть ли баба у него, в конце концов. Мне его срочно официально допросить надо, организуй его привод в управление.

– Сделаем, – кивнул я, а сам подумал, что придется попотеть. Пусть мне Гоша Индия доверял и мог многое рассказать, всё же никакой любви к правоохранительным органам бывалый делец не испытывал.

– А про своего бывшего подчиненного сказал, что тот жил обособленно, ни с кем в особо теплых отношениях замечен не был, – я положил на стол Горохова исписанный лист бумаги.

– Что это? – шеф вертел в руках листок.

– Объяснение с него взял, там все показания изложены, так что под протокол допрашивать не к спеху.

Гоше надо было немного зализать рану. Мытько мы сегодня выпустили, сейчас, наверное, он как раз проводит операцию на плече Индии. Пусть тот отлежится после еще пару деньков, а потом уже выдерну его к Горохову. Про выстрел, как и договаривались с другом, я умолчал. Вернее, сказал, что Сава стрелял, но промазал – и пуля где-то затерялась. Доску в стене с пулевой пробоиной Гошины бойцы выковыряли, а кровь хорошо замыли.

– Похвально, – кивнул шеф, разглядывая мои каракули. – И когда накатать успел?

– Работаем, – пожал я плечами.

В дверь постучали, она чуть приоткрылась и выдала несмелое:

– Разрешите?

– Входите, – приободрил пока невидимого посетителя Горохов.

Внутрь протиснулся тот самый рядовой с кудряшками молодого Ильича, которого Лена чуть не «растоптала» во время своего театрального визита в УВД.

Только сейчас милиционер был одет по гражданке. Брюки немного коротковаты, а рубашка под горлышко застегнута.

– Здравия желаю, – рядовой мусолил в руках стопку бумажек.

– Привет, что хотел? – удивленно глянул на него Горохов.

– Тут, это самое… По вашим запросам пришли сведения. Вот… – постовой положил на стол следователя бумажки и сделал шаг назад.

Никита Егорович вскинул на него брови:

– Не понял? А каким макаром они к тебе попали? У тебя допуска к секретке даже нет.

– Я теперь сотрудник уголовного розыска, – гордо заявил паренек, расправив узкие плечи. – Перевелся. Приказ сегодня на селекторе зачитали.

– А, ясно, – снисходительно кивнул Горохов. – Сыщиком, значит, хочешь стать? Одобряю. Тебя, как молодого, теперь в качестве курьера используют?

– Мне не сложно.

– Спасибо, свободен.

– Ага, – кивнул новоиспеченный оперативник и смылся.

– Так-с… Посмотрим, – Горохов прищурился на бумажки, отставив их в руках на приличное расстояние.

Никак не хотел шеф очки носить, говорил, что они его старят и брутальность скрадывают. Делают его похожим не на следователя, а на профессоришку. Однако неудобства, кажется, начинали потихоньку перевешивать.

– Хм… – выдал шеф, пробегаясь глазами по бумагам. – Интересная петрушка получается. Савченко Борис Константинович, 1940-го года рождения, местный, оказывается, родился в Новоульяновске. Закончил восемь классов, другого образования нет. Срочную службу проходил не где-нибудь, а в ВДВ, больше никаких сведений о нем нет. Не учился, не работал… Как его еще за тунеядство не привлекли? Отбывал наказание в виде лишения свободы – за убийство. В драке ножом человека прирезал.

– Разрешите? – подал голос Катков. – У меня вопрос по ходу возник, где бы Савченко научился скальпелем или ножом так хирургически орудовать? Если он нигде не учился…

Никита Егорович развел руками, так что листки грустно зашуршали.

– Может, приписан был к госпиталю в армии, санитаром каким-нибудь, а числился десантником? – предположил Горохов. – Надо будет запрос через военкомат в военную часть сделать.

– Да, но санитарам ведь скальпели не доверяют. Максимум – унеси-подай.

– Тоже верно, задачка, однако… – поскреб лысинку Горохов, перевернув листок, а затем воскликнул. – Ого! Вот, есть зацепка! Товарищи, оказывается, у нашего маньяка есть сестра. Так, Андрей Григорьевич, пиши данные и адрес, она в городе проживает. Захарова Мария Константиновна, пятидесятого года рождения. Тридцать шесть ей, значит, сейчас. Возьми с собой Погодина и местных оперативников. Срочно проверьте адрес.

– Вдвоем справимся, – заверил я. – И потом, Сава не настолько глуп, чтобы залечь у родной сестры. Знает, что мы туда в первую очередь нагрянем. Да и, возможно, сестра сейчас его на работе. Адрес, конечно, проверим, но, боюсь, только дверь поцелуем.

– Соседей тогда опроси, выясни, где работает, чем живет, чем дышит, – распорядился Горохов. – Мне ли тебя учить.

– Это само собой.

– Ну, так что застыл? Вперед! Планерка закончена.

– Просто фамилия знакомая… – задумчиво пробормотал я. – Захарова… Блин! Точно. Вспомнил! Мария – это же по-простому Маша? Маша Захарова работает на фабрике музыкальных инструментов в бухгалтерии. Она была любовницей убитого Черпакова, хотя это и отрицает, говорит, что, мол, ухаживал просто человек.

– Ёшкин-матрёшкин! – воскликнул Горохов. – Вот так цепочка выстраивается. Хватай ее и в кабинет ко мне вези.

– Сделаем, у нее сейчас как раз рабочий день, на фабрике ее перехватим, но сначала, на всякий пожарный, квартиру проверить надо, вдруг Сава с головой не в ладах и все-таки там залег.

– Лады, действуй. Только будь аккуратнее. Маньяк вооружен.