Текст книги "Курсант. Назад в СССР 10"

Глава 13

Мытько с понурым видом обошел машину и, скрипя зубами, открыл багажник.

– Отойдите, – предусмотрительно скомандовал сержант и, дождавшись, когда судмед встанет немного в стороне, заглянул под крышку.

От увиденного он снова схватился за пистолет.

– Руки на капот! – скомандовал он.

Мытько опустил голову, но подчинился. Гаишник поочередно завел его руки за спину и щелкнул наручниками.

– Ой! Больно! – вскрикнул Мытько, когда стальная дужка прищемила кожу на запястье.

Теперь мой выход. Я выбрался из «шестерки» и направился к белой «Волге».

– Андрей Григорьевич? – вытаращился на меня Мытько. – Что происходит? Почему меня схватили, как какого-то преступника? В чем, собственно, дело?

Я подошел к распахнутому зеву багажника и заглянул внутрь. Резиновый коврик залит засохшей кровью. По крайней мере, бурая корочка очень похожа на кровь.

– Не волнуйтесь, Павел Алексеевич, – хмыкнул я. – Разберемся. Не расскажете, откуда у вас кровь в багажнике? Такое ощущение, что там кого-то освежевали.

– Да это я барашка купил в деревне. Только закололи и повез, вот и натекло, а убраться не успел. Вы что подумали? Что кровь человеческая? Да бросьте, Андрей Григорьевич, мы же с вами столько лет знакомы…

Я отрешенно подумал, что сам являюсь живым доказательством одного закона жизни – что человека можно знать очень много лет и при этом не знать его совсем.

– Я пока ничего не подумал. Но придется вам проехать с нами.

– Да, пожалуйста! – раздраженно дернул скованными руками Мытько. – Все равно на конференцию я уже опоздал. Поехали скорее, решим все недоразумения.

– Не торопитесь так, сначала нам надо сделать осмотр машины, зафиксировать всё официально с понятыми, изъять образец крови.

Павел Алексеевич чуть побледнел и поджал губы:

– Зачем ее изымать? Вы мне не верите?

– Как зачем? На экспертизу направить, она покажет, человека это кровь или другого барана. Стоит ли объяснять. Вам ли этого не знать?

– Какая экспертиза? Я вам ее могу сам провести, это несложно, сделать реакцию преципитации по антигенам. Проедемте ко мне на работу, я все сделаю быстро и в лучшем виде.

– Хитрите, Павел Алексеевич, – улыбнулся я. – Насколько я знаю, подобное исследование сутки делается. И потом… Вы лицо заинтересованное. Поэтому экспертизу мы назначим в областное бюро.

– Это возмутительно, – выдохнул Мытько и опустил голову, будто скрывал лицо от любопытных прохожих. Проходящие мимо пионеры тыкали в дяденьку в наручниках пальцами и о чем-то перешептывались.

* * *

– Итак, товарищи, – начал планерку Горохов. – Из областного СМЭ звонили, оперативно провели исследование образца крови, изъятой в багажнике у Мытько. Кровь оказалась человеческой.

– А я вам что говорил! – встрепенулся Федя. – Поймали мы маньяка, получается.

Катков мрачно покачал головой.

– Тише, – жестом осадил Погодина Горохов. – Это еще не все… Группа крови – первая. Совпадает с группой крови убитой Солнышкиной. У самого Мытько вторая группа, проверили, да и ран на нем нету. Товарищ судмедэксперт пока задержан, как подозреваемый, на трое суток, но, похоже, надо готовить материалы на арест.

– А что он сам говорит? – спросил Федя. – Как объясняет происхождение крови в машине?

– Ничего внятного, – вздохнул шеф. – Мы с Андреем Григорьевичем с ним побеседовали. Заладил одну пластинку, мол, поросенка вез в багажнике.

– Барашка, – поправил я.

– Да, точно, – хмыкнул шеф. – Все одно копытное, еще бы про рыбу сказал.

– Может, мне с ним побеседовать? – вмешалась Света.

– Это можно. Но – пока рано, – замотал головой Горохов. – Не нужно, чтобы он ощущал к своей персоне повышенное внимание. Пусть, так сказать, в вакууме побудет. Мы его определили в отдельную камеру в КПЗ. Человек – такое существо, что когда попадает в неприятности, надумывает себе лишнего, накручивает. Особенно когда один и не с кем поделиться. Вот и пускай думает, что по нему вопрос уже решен. Что доказательств у нас – выше крыши, и его показания ничего для нас не значат – так, формальность, которую мы на бумажке к делу подошьем.

– Согласна, – кивнула Света. – Возможно, через пару деньков такого вакуума он сам выйдет на предметный разговор.

– Рад, что мое мнение сошлось с экспертным, – кивнул Никита Егорович.

Дверь распахнулась и в комнату ввалилась Лена. Запыхавшаяся и растрепанная. Глаза – как у горгоны Медузы, молнии мечут.

– Да отпусти ты! – крикнула она, стряхивая с руки повисшего на ее плече рядового.

– Женщина, вам нельзя сюда! – кудрявый милиционерик с лучезарным лицом, как у Володи Ульянова в детстве, явно проигрывал в физических прениях напористой даме.

Он виновато уставился на Горохова:

– Извините, Никита Егорович, я не пускал ее, но она…

– Оставь женщину, – снисходительно кивнул шеф. – Гражданочка, что вы хотели?

– Это вы – следователь Горохов?! – Лена поправила платье, щеки ее пылали тихим гневом.

– А вы кто, простите?

– Я супруга Мытько! Вы моего мужа арестовали!

– Не арестовал пока, а задержал…

– Я в ваших тюремных тонкостях не разбираюсь, немедленно отпустите Пашу!

Лена, наконец, увидела меня:

– Андрей! Ты чего молчишь? Ты же знаешь моего мужа? Какой из него убийца?

– Лен, мы разберемся, – кисло улыбнулся я. – Если Павел Алексеевич ни в чем не виноват, то скоро выйдет.

– Знаю я ваше «выйдет»! Невинного сграбастали, а он, между прочим, уважаемый человек! Уважаемый хирург! Был… Как мне в глаза теперь людям смотреть? Соседи пальцем скоро тыкать начнут и шарахаться от меня! Немедленно отпустите его.

– Гражданочка, – спокойно проговорил Горохов. – Вы не можете указывать нам, как вести следствие, прошу прекратить истерику и покинуть кабинет.

– А вы мне рот не затыкайте! Я этого так не оставлю, буду жаловаться! Я в прокуратуру пойду! – топнула Лена, так что рядовой, что всё ещё тут пасся, вздрогнул.

– Я и есть прокуратура, – хмыкнул Горохов. – Генеральная…

– Лен, – я встал и подхватил раздухарившуюся женщину под локоток. – Давай выйдем и спокойно поговорим.

– Андрей! – вырвала она руку. – Я тебя своим считала, а ты такой же, как они!

– Пошли, Ленок, – теснил я ее к выходу. – Поговорим.

Женщина нехотя пошла к двери, но обернувшись, потрясла кулаком:

– Я еще вернусь, наш разговор не закончен!

Рядовой отскочил в сторону, чтобы не быть растоптанным.

Мы втроем вышли в коридор.

– Выпроводить ее? – постовой, переминаясь с ноги на ногу, вопросительно на меня уставился.

– Я те щас выпровожу! – гремела Лена. – Я тебе так выпровожу! Ты у меня…

– Тихо, тихо… – я деликатно припер женщину к стене, повернулся к постовому и сказал. – Сам разберусь, свободен.

Тот облегченно выдохнул, смахнул жидкие кудри со лба и радостным козликом поскакал по коридору прочь, бормоча что-то вроде «мне надо торопиться, меня дежурный уже потерял».

Лишь только милиционер скрылся из виду, Лена тихо проговорила:

– Ну, как? Нормально?

– Отлично, Ленок, – подмигнул я.

– Может, надо было твоему начальнику еще в лицо стакан выплеснуть? Как думаешь? Уж больно рожа у него протокольная, так и хотелось чем-нибудь в нее запустить.

Я вспомнил, что тоже много чего думал про Никиту Сергеевича Горохова, когда мы только познакомились на поисках новоульяновского душителя. Что сухарь, солдафон или еще какой чинодрал.

Но это была только маска моего начальника. Теперь он нам, как отец родной.

– Не перебарщивай, Лен, – улыбнулся я. – И так вполне правдоподобно вышло. А за чай в морду – срок можно получить, это неуважение к органам, так сказать, выраженное при исполнении и в присутствии свидетелей.

– Ох, блин! Хорошо, я никого не шваркнула там в кабинете. А так рука чесалась…

– За что?

– За Пашу… – глаза Лены погрустнели, навернулись слезы. – Как он там без меня, совсем один. Без пельмешек домашних. У него же язва.

– Язва и пельмешки? – хмыкнул я. – Все нормально, Лен, не переживай. Пошли, я тебя провожу, нам с тобой не стоит тут друг с другом шушукаться.

– Ага, пошли, – кивнула медсестра. – Так, может, я тебя тогда шваркну, когда через дежурку проходить будем? Для завершения картины, так сказать? За тебя же не посадят, да? Ты ж свой, Андрюш?

– Лен!

– Все, молчу, молчу… Эх… Худой ты, как Кощей, не кормит тебя баба, вот если бы ты на моих пельмешках рос.

– У тебя муж есть, а у меня…

– Да шучу я, шучу… – грустно улыбнулась Лена. – Поздно уже… Такого парня упустила. Забыл, как я утку тебе носила? А?

– Вообще-то я сам в уборную ходил. Все, тише… Сделай злое лицо, только руки не распускай, держи их, чтобы я видел.

– Ох, Андрюшка, какой ты взрослый стал. Приказываешь так серьезно, так и хочется сразу подчиниться.

Она стрельнула в меня глазами, но тут же выпрямилась, губы поджала – быстро вернулась в образ скандальной родственницы задержанного.

* * *

– Привет, Курсант! – Гоша встал с диванчика из-за стола и протянул руку. – Зачастил ты ко мне. Смотри, привыкну, скучать буду.

– Привет, Гоша, – я улыбнулся и пожал не по годам крепкую ладонь. – Вот, решил зайти проведать старого друга.

– Просто так зашел?

– Ага.

– Ну, тогда давай по полтишку под горячее.

– Давай, – я плюхнулся на диван рядом с другом.

Закуток, в котром находился «личный» стоилик каталы, был в отдалении от других посетителей. Здесь он проводил переговоры и приватные беседы. Ресторанная музыка, что лилась фоном со сцены, надежно скрывала звуки разговоров. Слышно было лишь собеседника на растоянии не больше метра.

Официант, что терся у меня за спиной скромным пингвинчиком, тут же налил коньяк в бокалы и после этого бесшумно растворился.

– Ну, рассказывай, какие проблемы приключились на этот раз? – Гоша хитро прищурился, приподняв стриженную бровь.

Молодился он как мог, волосы красил, одевался в модные заграничные костюмчики, но сеточка морщин возле глаз выдавала его длинный житейский путь.

– Нет никаких проблем, – пробубнил я, зажевав кусок жареного поросенка. – С чего ты взял?

– Мне-то не рассказывай, – Гоша поднял бокал, я дзинькнул своим в ответ. – Ты так просто ко мне не приходишь. Сколько раз звал тебя в баньку, на шашлычки, на рыбалку. Вот только и видимся с тобой в ресторане, да все по каким-то делам твоим ментовским. Впору тебе уже здесь кабинет выделить. А? Слушай, а тебе секретарша нужна будет?

– Да нет, в этот раз я правда просто так пришел, – я отпил из бокала, не стал гонять «жидкий янтарь» по стеклу, как это делал Гоша. Хлебнул, что называется, по рабоче-крестьянски, как водку.

Терпкая жидкость приятной ниточкой прошла по груди и разлилась теплом. Неплохой коньячок, сто лет такого не пил. С нынешним дефицитом народ вообще на самогон начал переходить.

– А этот, помощник твой, – я кивнул на выглядывающего из-за колонны на нас «вампира». – Сава, кажется, зовут. Ты ему доверяешь?

– А что? – Гоша отставил бокал и скрестил руки на груди.

– Он как-то неровно дышит в мою сторону, не нравлюсь я ему.

– Хватка у него хорошая, для дел самое-то. А то, что ментов не жалует, это да… Но ты внимания не обращай. Он так-то из уважаемой семьи, отец у него фронтовик был. Ранение заработал серьезное под Сталинградом. Всю жизнь хромал, вместо ноги правой протез, вроде, был.

– Да я и не обращаю, просто бесплатный совет – надо бы уметь с людьми разговаривать и не быть таким категоричным.

– Это ты про Саву? Да из него парламентер, как из меня йог индийский.

– Так ты же Индия, – хмыкнул я, сменив тон. – Стой, а разве йоги бывают не из Индии?

– Хрен его знает, это я так, к слову сказал. Давай за твои успехи в поимке Мясника, до дна…

– Да есть у нас один подозреваемый, – мы чокнулись. – Задержали вчера.

– Слышал, слышал, – закивал Гоша. – Товарища Мытько взяли. Думаешь, он?

Я пожал плечами.

– Хрен его знает, но пока все на него указывает.

– Павел Алексеевич всегда мутным человеком был, но осторожным. Помнится, лет пять назад, когда моих людей постреляли, он штопал их приватно, за деньги, чтобы через больничку не проводить. Охоч он до денежек слишком, и закон переступать ради этого готов.

– Кто бы говорил? – усмехнулся я, но без злобы.

– Так я и не скрываю, что вор. А Мытько законопослушным всю жизнь притворяется. Примерным гражданином, в партии состоит.

– Я смотрю, ты хорошо о нем осведомлен.

– Сава за него узнавал, – кивнул Гоша на фигуру в черном костюме, которая и не думала уходить, наблюдала за нами.

– Зачем?

– Как зачем? Это мой родной город, и мне здесь маньяки всякие не нужны. Слухи быстро разошлись, что словили вы убивца, вот и решил справки я навести, чтобы убедиться, так сказать, он это или снова невиновного взяли?

– Ну, ты не наговаривай, – похлопал я Гошу по плечу. – Когда это я невиновных сажал? Не припомню.

– Ты – нет, а вот шеф твой бывало ошибался, на своей шкуре прочувствовал, – Гоша ткнул себя в спину. – До сих пор шрам остался.

– Не-е, это в тебя Сафонов стрелял, он не из нашей «касты» был.

Гоша Индия протестующе выставил ладонь.

– Но дело-то Горохов вел? С его подачи обыск и облаву на меня затеяли… Ладно, проехали. Кто старое помянет, тому глаз вон.

– А кто забудет – оба глаза вон, – хихикнул я.

К нам подошел Сава, зыркнув на меня, наклонился к Гоше и что-то прошептал ему на ухо. Лицо серое, как старый брезент, но взгляд вдумчивый, сразу видно, что далеко не дурак. Сам поджарый, что со спины за молодого можно принять. Вот только костюмчик его этот мрачный, в нем он конферансье или Дракулу напоминает.

Гоша выслушал своего помощника и кивнул в ответ:

– Давай дела на завтра оставим.

Затем он перевел взгляд на меня, будто спрашивал разрешения, и проговорил:

– Ты не против, если Сава с нами посидит?

– Пускай, – пожал плечами я.

Само собой, без лишнего энтузиазма.

– Выпей, с нами, отдохни, – обратился катала к «вампиру».

Тот поморщился.

– Да не криви морду, Курсант – мой друг, нравится тебе это или нет. Он правильный мент, таких сейчас все меньше и меньше.

– Прости, шеф, но хороший мент, это сам знаешь какой, – тихо хмыкнул Сава.

Я пока что молчал.

– Цыц! На-ка бокальчик, хлебни, расслабься, – катала взял свободную тару и налил почти полный фужер.

– Ну, давайте, за знакомство, что ли, – Гоша миролюбиво оглядел нас, поднимая руку с коньяком.

– Так-то мы уже знакомы, – прищурившись, многозначительно проговорил я. – Правда, мельком.

Сава промолчал, помнил еще мои кулаки. Мы чокнулись, при этом бокал Савы буквально врезался в мой, будто тот хотел разбить его. Но Гоша этого не заметил, отхлебнул горячительное, отставил бокал и похлопал нас по плечам:

– Ну, что вы как ежи сидите, колючки выпустили?

– Извини, Гоша, – пробормотал «вампир», – можно я пойду? Надо еще на точку заскочить, выручку собрать.

– Иди, иди, – скривился катала. – Никак тебя не могу нормально выпить заставить. Шпион ты, что ли? Все время трезвый.

– На работе не употребляю, вообще-то, – пожал плечами Сава, вставая из-за стола.

– Да, шучу я… Но иногда надо расслабляться. Вот ты, например, как это делаешь?

– На тебя работаю.

– Все, сгинь с глаз моих, – завел Гоша глаза в потолок. – Иди работай… Расслабляйся.

«Вампир» ушел.

– Странный он у тебя, – подлил я осторожно масло в огонь. – Не пьет, не курит.

– Да нормальный он, – крякнул Гоша, опустошив бокал и закусывая зажаристой корочкой поросенка. – Доверяю ему как себе. Сколько раз его проверял на вшивость. Выручки Сава ни разу не присвоил, не обманул, хотя возможность такая у него была. Вот и держу его возле себя, как надсмотрщика за другими. Ты же ко мне на работу идти не хочешь, – подмигнул Гоша.

– В девяностые, может, и пойду к тебе, – подмигнул я в ответ.

– Почему именно в девяностые? – удивился Гоша. – Интересно, что за планы у тебя, тоже пятилетки, что ли? Горбачев, между прочим, сказал, что в девяностые вообще преступности не будет в СССР. Искореним, говорит, всю ее. И границы укрепим.

– Брешет, – кивнул я. – Никуда она не денется.

– Не денется, конечно, – хмыкнул Индия, мол, куда это вы меня деть собрались. Старый жук.

– А что касается границ, – продолжил я, – то укреплять, возможно, нечего будет.

– Тоже думаешь, что Союзу хана придет? – Гоша положил мне руку на плечо.

– Посмотрим, – пожал я плечами. – Но пока об этом рано говорить. Все у нас в стране хорошо…

* * *

Антон нехотя выбрался из машины и поежился. И то правда, ночная прохлада неприятно лезла за шиворот.

– Андрюха, – Быков оглядел старое кладбище, что раскинулось в редколесье за Новоульяновском. – А это точно законно?

– Нет, конечно, – хмыкнул я, доставая из багажника сорок первого «Москвича» две штыковые лопаты.

– Блин… А если кто-то нас увидит?

– На кладбище в глухую ночь? Не смеши.

– Ну а вдруг?

– Тоха, что-то ты слишком законопослушный стал. Когда это тебя останавливало?

– Ну, бляха… Могилу разрыть, это не в парке пиво глыкать. И почему я? Почему бы тебе Каткова и Погодина не позвать?

– Считай это негласным оперативным мероприятием.

– Чего?

– Короче, они не в курсе.

– Ты что? Не доверяешь им?

Посмотрел на меня, как староста на двоечника.

– Конечно, доверяю, Антоха. Просто сейчас любая самая случайная утечка может все дело похерить. Понимаешь?

– Не-а. Я тебе так скажу, хоть ты и старый друг, но я так и не понял, на хрена нам могилу какого-то деда раскапывать? Еще и ветерана войны.

Мы остановились возле холмика, покрытого сорняками. На насыпи неказистый короб жестянного памятника с красной звездой участника ВОВ. На табличке выведено краской через трафарет: «Савченко Константин Ильич 01.10.1918-03.05.1986».

Я по-деловому протянул ему лопату.

– Мне надо кое-что проверить.

– Так она свежая совсем, могила-то, – ткнул дрожащей рукой в надпись Быков. – Там… Там же труп гнилой.

Антон замялся на месте, будто собирался попятиться – да и дернуть обратно к машине.

– Такой большой, а мертвецов боишься, – я вонзил лопату в насыпь, земля жалобно скрипнула. – Копай давай, скоро рассвет.

– Скорее бы, – Быков выдохнул, встал покрепче и поплевал на руки. – А то как-то жутковато.

– Не ссы, мертвые не кусаются, в отличие от живых.

– Ой, Андрюха, – вдруг зашептал, давя голос, Быков, тыча пальцем в темноту. – Смотри, что это там? Стоит кто-то и на нас смотрит?

– Где? – я положил руку на кобуру и обернулся туда, куда указывал дрожащий палец друга.

Глава 14

– Да вон, за памятником, – Быков поудобнее перехватил лопату.

Я вглядывался в черноту, но кроме колыхания зловещих теней от сосен и контуров надгробий ничего не разглядел.

– Да нет там никого, – нахмурился я. – Показалось тебе, Тоха…

– Это сейчас там никого нет, а я точно видел, – первый раз я услышал, как голос у Быкова дрогнул.

В каких только передрягах мы с ним не побывали за много лет дружбы. Никогда Антон не показывал свой страх, я даже иногда думал, что его у него и нет вовсе.

– Да нет, – отмахнулся я. – Это старый памятник чернеет.

– Ну, не веришь, пошли, посмотрим, – Антон махнул по дуге лопатой в воздухе, будто готовился сразиться с таинственным противником. – Только пистолет вытащи, на всякий случай.

– Нахрена? Думаешь, зомби здесь водятся?

– Конечно, – попытался пошутить Антон. – Я в «Зловещих мертвецах» видел, что этим тварям в голову надо стрелять, иначе сожрут… Ха-ха.

Но шутка его получилась какой-то невеселой. Мы выдвинулись в сторону громадной ели, где Антохе померещилось нечто невыясненное.

Продирались через покосившиеся оградки с заржавевшими памятниками с красной звездой на макушке. Были и могилки «побогаче» – с памятниками из мраморной крошки и бетона. Из цельного мрамора или гранита надгробия здесь редки, их ставили на другом конце кладбища.

– Вот здесь он стоял, – Быков подошел к кривой высохшей елке с пожелтевшими колючками и ткнул возле нее лопатой. – Прямо тут.

– Ну, теперь ты видишь, что здесь никого нет, – улыбнулся я. – Показалось тебе.

– Блин… – Быков огляделся, поскреб затылок и пробормотал. – Ну, может, и правда показалось?

Мое внимание привлек окурок. Он был тут совершенно чуждым, обычно в таком сакральном месте окурками не разбрасывались. Я поднял его:

– Черт!

– Что такое? – уставился на меня Антон.

– Окурок, и еще теплый, – я вертел головой, пытаясь найти таинственного посетителя ночного кладбища.

Какой придурок здесь мог ошиваться?

– Вот! – торжествовал Быков, потрясая лопатой. – А ты мне не верил! Стрелять надо было сразу!

– В кого? Это точно не мертвец, они не курят, здоровье берегут.

– Кто же это был?

– Хрен его знает… Ладно, пошли, надо дело закончить.

– Может, отложим это твое дело? – пожал плечами Антон. – Нас только что видели, опасно это.

– Не боись… Если и видел нас этот хмырь, то вряд ли разглядел.

– А если он милицию вызовет?

– Милицию я беру на себя, – подтолкнул я Антона в сторону могилы Савченко, а окурок аккуратно завернул в носовой платок и сунул в карман.

Копали мы пару часов почти без остановки, сто потов сошло, пожалел, что воды не прихватил. Во рту пересохло, а на зубах скрипел песок.

Наконец, лопата глухо стукнула о дерево. Мы раскопали гроб, обитый красной тканью.

Я поддел лопатой крышку, гвозди натужно скрежетнули, но не сдались. Конечно, древесина еще и сгнить не успела.

– Помоги, – коротко кивнул я другу.

– Э, не-е, Андрюх… – Быков выбрался из ямы. – Можно я тут постою, прикрывать тебя буду.

– От кого?

– Ну, мало ли…

– Так и скажи, что струхнул.

– Да, ниче я не струхнул, просто непривычный… Это ты по долгу службы с мертвецами вошкаешься, на убийства выезжаешь, морги всякие посещаешь, а я натура тонкая, ранимая, еще и пожрал перед выходом. Я лучше издалека понаблюдаю. Лады?

– Ладно, только нос заткни, щас вонять будет, – я налег на лопату, пытаясь нащупать острием щель и расширить ее.

Р-раз! Р-раз! Крышка гроба крякнула и неожиданно слишком легко откинулась, будто держалась всего на нескольких гвоздочках. Словно какие-то бракоделы торопливые ее заколачивали.

– Ну, что там? – сверху спросил Быков, он отвернулся и, как обещал, стоял спиной к могиле – в дозоре.

– Так я и думал… – процедил я.

Антон с шумом ноздрями втянул воздух:

– Что-то вони не чувствую, Андрюх.

– Да ты не ссы, повернись и сам глянь.

Быков повернулся. Месяц робко разлил бледный свет по дну могилы. Гроб был пуст.

– Там нет никого, – облегченно выдохнул Быков. – И что все это значит?

– Пошли, я, кажется, знаю, кто Мясник…

– А могилу? Так оставим?

– Некогда, Тоха, некогда, она все равно пустая. Мы никого не потревожили, успокойся.

– Не, давай зароем, я так не могу…

– Черт с тобой, давай по-быстрому… – я схватился за лопату.

* * *

Я стоял и звонил в обитую роскошной кожей «единорога» дверь на лестничной площадке. Трезвонил без остановки.

Через некоторое время чернота дверного глазка вспыхнула желтым. Ага, добудился. Фух… Дома, чертяка.

– Кто? – раздался изнутри недовольный глухой голос.

Совсем не сонный, будто жилец вмиг взбодрился от моего трезвона.

– Милиция!

– Не вызывал! – парировал собеседник.

– Да я это, открывай!

Лязгнул запор, что-то щелкнуло и дверь распахнулась. На пороге застыл Гоша. Морда ошалелая, но сам успел накинуть шелковый халат в аляпистых азиатских разводах.

– Ты чего это ломишься? Ты один? – Гоша огляделся и, не увидев со мной подкрепления, с облегчением вздохнул, покосившись на тумбочку в прихожей. – В четыре утра?

– Дело срочное, – я вошел внутрь. – Где этот новый помощник твой живет, знаешь?

– Сава, что ль?

– Он самый…

– Что случилось-то?

– Есть веские причины полагать, что он и есть Новоульяновский Мясник.

– Да ну нах*р?! – Гоша потер глаза. – Сава – маньяк? Ты ничего не перепутал?

– Может, я и ошибаюсь, но это легко проверить. Скажи мне только его адрес.

– Хм… адрес… А ты один его поедешь задерживать? – Гоша прикусил нижнюю губу. – Боюсь, он не просто так не сдастся. Даже если не при делах, один фиг западло ему будет к ментам попасть. Он скорее сдохнет…

– Значит, не один поеду, местных припрягу, говори адрес.

– Э-э… Тут такое дело, Курсант. Понимаешь, там, где он осел. В общем, мне совсем не хотелось бы, чтобы местные менты туда нагрянули.

– Не понял? – насторожился я. – Поясни, пожалуйста.

– Ну, сам понимаешь, у меня делишки не совсем законные. Короче, склад у меня там.

– Бл*ть! Херово… Наркота? Стволы?

– Да ну ты брось, – отмахнулся Гоша. – Я же не мафиозник какой. Всего лишь вино и коньяк там левые хранятся из ресторана. Неучтенка, на бой списанные.

Я громко фыркнул. Тоже мне, нашел проблему!

– Да хрен с ними, с твоими бутылями, мне Сава нужен. Говори адрес!

– Это тебе хрен, а ОБХСС за жабры меня вмиг возьмет, как пронюхает. Долго они меня уже обхаживают, да не дотянулись до Гоши Индия, руки еще не выросли. А тут такая возможность у них появиться Гошу прижать. Готов поспорить, от такого их начальник на радостях гопака спляшет, прямо в управлении на столе.

Гоша скривился. Лицо решительное – кажется, дело на принцип пошло.

– Я с ними договорюсь.

– Ага, хрен ты с ним договоришься, он руку тебе пожмет, в лицо улыбнется, а сам по-своему сделает. Думаешь, я не знаю? Давние у нас терки с ним, не выйдет. Давай-ка лучше так сделаем… – Гоша задумчиво почесал бровь. – Не надо никого привлекать, сами Саву на чистую воду выведем.

– Не понял. Ты что, со мной собрался?

– А почему нет? Я его шеф, со мной он на контакт пойдет, а в тебя сразу стрелять будет. Уж поверь.

Гоша взялся за пояс халата – мол, сейчас соберемся.

– У него что, еще и оружие есть? Твою ж мать…

– Ясен пень, он же не в бирюльки играет. Голыми руками, что ли, он должен работать? – хмыкнул Гоша. – И вообще, я один в дом зайду, поговорю, то да сё… А ты не лезь на рожон.

– Так не пойдет, – замотал я головой. – Если он почует, что дело жареным запахло, то уйдет.

– Ну, так ты же рядом будешь. Отходы прикрывать. А он даже знать не будет, что я не один пришел.

Я внимательно посмотрел на него. Сейчас, ночью, при свете коридорного светильника, было здорово заметно, что Гоша немолод. Пожил и многое повидал. И многих вокруг пальца обвел.

– Не обманешь? – сощурился я.

– Обижаешь, Курсант, Гоша Индия друзей не кидает.

– Так Сава – тоже твой друг.

– Не друг, а подчиненный, чуешь разницу? И вообще, я почему-то уверен, что ты ошибаешься. Вот если бы кто другой мне про это сказал, я бы лесом послал его. Но ты у нас спец по маньякам. Лучший в Союзе, говорят. Да?

– Типа того…

– Ну и что? Думаешь, спецы никогда не ошибаются? – Гоша скептически посмотрел на меня.

– Слушай, хорош демагогию разводить, одевайся.

– Щас, погоди… Где тут мои штаны? – Гоша рылся в резном шкафу из красного дерева.

Выудил из недр не абы что, а модные брюки и рубашку.

– Ну, ты как на свидание собрался, – улыбнулся я. – Олимпийку хоть, что ли, бы надел.

– Я всегда так одеваюсь, – хмыкнул катала. – Где ты видел Гошу в олимпийке? Слышал такое слово – имидж? Образ, то есть. Очень хорошо работает.

– Ну, да, согласился я. – В мастерке это уже будет не Гоша. Кстати, ты так и не рассказал, где ты этого Саву нарыл. Как он к тебе вообще прибился?

Я оперся спиной о стену и смотрел в косяк, слегка отвернувшись – пусть спокойно собирается, но чем быстрее, тем лучше. Шурша одеждой, Гоша обстоятельно ответил:

– Попросили за него люди проверенные и серьезные, когда он откинулся. Просьба была пристроить, я ему мелкие делишки поначалу поручал, а он мужик смышленый, хваткий оказался. – Гоша натянул одну брючину и вдруг остановился, уставившись на меня. – Вот если он и вправду Мясник, я его своими руками порешу. Сам понимаешь, какие у меня счеты к этим чертовым маньякам. – Гоша тяжело вздохнул и замотал головой. – Восемь лет почти прошло, а Зинка до сих пор перед глазами стоит…

Голос его дрогнул, но он быстро взял себя в руки и сухо проговорил, кивнув на тумбочку

– Я ствол возьму. Ты же не против? Не арестуешь старого друга за незаконное ношение и хранение?

Я махнул рукой:

– Да пошли уже… Только не свети пистолетом, чтобы Сава раньше времени ничего не заподозрил.

– Не учи ученого, – буркнул катала вытаскивая из тумбочки «ТТ» (очевидно с ним он меня и встречал, когда я ломился в дверь). – Как-нибудь сам разберусь.

Мы вышли во двор, начинало светать. Роса холодила ноги. Безлюдный двор под утренним зыбким светом продирал глаза, удивленно уставившись на нас фарами спящих машин.

– На моей поедем, – кивнул Гоша на черную «Волгу». – Чтобы Сава, как ты говоришь, ничего не заподозрил.

– Ты вроде «ЗИМ» раньше предпочитал, – вспомнил я Гошин роскошный «ГАЗ-12».

– Эта ласточка в гараже хранится, а тут так, для экстренных случаев машинёшка стоит.

Мы сели в авто, Гоша завел и сразу тронулся. «Волга» немного взбрыкнула, возмутилась, мол, не прогрели движок, нервно затарахтела, но после послушно понесла нас вперед.

– Ну, рассказывай, – Гоша вырулил на дорогу, ведущую за город. – Откуда ветер дует, почему наезд на моего человечка? Сам доказуху нарыл? Или опять Горохов постарался?

– Сам, – кивнул я и рассказал Гоше свои мысли и догадки.

С каждой моей фразой он становился все мрачнее, стискивал баранку и что-то бормотал под нос…

Когда я закончил рассказ, он с минуту помолчал.

– Если это подтвердится, сам понимаешь, я мазу за него тянуть не буду. Сдам с потрохами. Ну а если ты напрасно на человека наговариваешь? Как потом быть, Курсант? Извиниться придется перед человеком. Тут как бы и я замешан, получается. Это уже некрасиво совсем, авторитет мне подрывает.

– Да нет проблем, – заверил я. – Если он не при делах, извинюсь и расцелую. Образно, конечно… Так куда едем-то?

– Да тут недалеко… Дачка одна есть.

– Твоя?

– Я что, на идиота похож, товар на своей даче хранить? Нет, конечно. Дачка кооперативная, на левого человечка оформлена, царство ему небесное. Нет, ты не подумай, он от старости загнулся. Тихо, мирно, как и полагается, в постели в обнимку с бабкой. А бабке дача не нужна, вот и договорились с ней за мзду удобную и ей, и мне…

Выехали за город, асфальт капризничал – покрылся трещинами и ямками, а потом и вовсе скукожился до грунтовки.

Машина въехала в дачный поселок, продираясь сквозь заросли малины, выбивающейся из-за дощатых заборов.

Стебли скребли по металлу, я поежился, а Гоша и бровью не повел. Не жалко ему машину совсем. Не единственная потому что и не самая любимая.

– Приехали… – он остановился возле добротного домика с резными наличниками. – Сиди в машине, я внутрь пойду, поговорю с ним. Потом выйдем с ним на улицу – покурить.

– Ты же не куришь, вроде?

– Зато Сава курит… За компанию могу подымить иногда, он об этом знает.

– За компанию? Когда нервничаешь? Нет, лучше не кури, а то срисует.

– Да, не кипишуй, Курсант, все нормально будет… Я его лучше тебя знаю. Ты, главное, его мордой в землю не ложи, договорились? Поаккуратнее как-то…

– А что так?

– Ну, не верю я, что он и есть тот Мясник, понимаешь. Я в людях хорошо разбираюсь… Не мог я такую мразь пригреть.

– А если мог?

– А-ай! – поморщился Гоша. – Не дави на больное… Старый я уже, хватку теряю, ты еще на мозоль наступаешь. Короче, сиди здесь и не рыпайся.