Текст книги "Боец 4: Лихие 90-е"

Это мне было как обухом по башке. Не знаю, какова была моя рожа в этот миг, но она чуть не лопнула от смеха:

– Сережа! Тебе зеркало дать?!

Тут я не выдержал, тоже рассмеялся. Она обхватила меня, стала целовать, приговаривая:

– Ну почему все мужики такие дураки?!

– Насчет всех не знаю, а я умный…

Ну, тут все закончилось опять соитием с Алиниными сладостными воплями на несколько этажей – она себя в чувствах не стесняла, и я начал думать, что соседи скоро начнут жаловаться: это кто ж такой здесь поселился у нас, и что там у него творится?! Но удержаться, конечно, не мог.

На сей раз мы долго не могли расстаться, переполненные нежностью, она причитала, что мама с ума сойдет… но отлипнуть от меня не могла. Потом с увлечением пустилась рассуждать о том, что вот забеременеет, родит, будет сама дите воспитывать, а весь остальной мир пусть идет на хрен… Наконец, уже в двенадцатом часу ночи я, конечно, отвез ее домой, предоставив возможность разбираться с мамой, а сам поскорее помчался обратно, немного ругая себя, так как соображал, что к завтрашней тренировке буду готов не очень.

В общем, так оно и вышло. Конечно, я не подал вида, но было тяжеловато. Юра как обычно потребовал спарринга, а он, черт этакий, с каждым днем прогрессировал, и мне вновь пришлось тяжко, и отбиваясь от него, и хватая пудовые удары сквозь перчатки, ощущая в башке космический гул, я ругал себя последними словами и давал страшные клятвы, что до состязаний половую жизнь надо прекратить, Алине объяснить, она баба вроде неглупая, поймет.

Ну, как-то это все закончилось, я посмотрел на часы – ага, скоро ждать шефа, приезжих, будем репетировать завтрашнюю пресс-конференцию. Я ощутил лихой драйв: ну сделаем спектакль, Станиславский с Немировичем в гробах перевернутся, захотят встать, посмотреть…

Не успел я так подумать, как в спортзал вбежал один из самых юных пацанов, тренирующихся в секции:

– Идут! Братва, приехали!..

Глава 21

Процессию возглавил сам босс – вроде бы я этого ожидал, но все равно было как-то внезапно, такая колоритная фигура здесь в спортзале!.. Очень занятно. Он обернулся, громко сказал:

– Прошу! – и даже сделал рукой приглашающий жест.

В зал стали входить бойцы…

Первое впечатление – если не самое верное, то очень интересное, характерное, его никогда не стоит забывать. Вот какое самое первое впечатление у меня было от Степаныча, Танка, Лиды, Алины?.. Ну, в общем, оно и стало рамками дальнейших отношений, все верно. Шеф?.. Ну, шеф – особая статья, часть его деятельности в том и состоит, чтобы производить сильные впечатления, можно даже более пафосно сказать – производить смыслы… Он, безусловно, это сознавал.

Он и сейчас в какой-то мере произвел смысл – ребята рты разинули, увидав мощную фигуру в вишневом пиджаке, идеально отглаженных черных брюках, черных лакированных штиблетах. Ну, и не будем забывать, что несмотря на страсть к внешним эффектам, босс имел несомненный художественный вкус, в образе его крикливость неожиданно сочеталась с утонченностью, элегантностью, гармонией. Сорочка, галстук, брошь в лацкане, рубиновый перстень – все это четко работало в сумме, причем вряд ли над этим трудился имиджмейкер, все Вадим Антонович постиг сам, своим разумом. Ну, молодец, что сказать.

Это он сам. А что бойцы? На них я тоже смотрел с сильным интересом, памятуя о первом впечатлении. Но здесь, собственно, впечатление одно: хищники в человеческом обличье, дрессированные и не очень. Спортивные единоборства – конечно, это виды, где агрессия, доминантность выплескиваются сильнее всего, это ведь не волейбол или бег с ходьбой, да и все прочее. Конечно, это накладывает отпечаток на все существо человека, и на внешность в том числе.

Широкие плечи, настороженные взгляды, плотно сжатые рты, поломанные уши… Все это приметы боксеров, каратистов, борцов, и все это в разной степени было у входящих в зал людей, молодых, но выглядящих старше своих лет. Почти все так выглядели, хотя парочка пацанов еще смотрели на мир детски-наивными глазами, и я подумал, что после турнира такие взгляды наверняка потухнут, приобретут волчьи или шакальи черты, в зависимости от произошедшего и от характера мальчишки.

Не было почему-то Бомбера с Аркадием Львовичем, без которого, видимо, этот заносчивый герой не мог и шага ступить… Ну да ладно, в конце концов, не только они, еще ведь будут люди прибывать, и предполагаемая турнирная сетка еще не раз поменяется. А с этими надо работать.

Вадим Антонович, солидно улыбаясь, подошел к Ракитину:

– Андрей Борисович? Рад познакомиться!

– Да мы знакомы немного, – усмехнулся тренер. – Встречались однажды на фуршете…

По лицу шефа я угадал, что он ни черта не помнит этот самый фуршет, вернее, не помнит там Ракитина, но он и глазом не моргнул, а внушительно произнес:

– Верно, но ведь там все так было, на бегу, а теперь познакомимся по-настоящему!

Ракитин кивнул, не вдаваясь в тему. Они обменялись рукопожатием. После этого шеф обратился к присутствующим, указав на меня:

– Ребята! А сейчас хочу вам представить своего помощника, организатора турнира…

И здесь он так ловко заплел речь, что я просто подивился. Сказал, что я предпочитаю псевдоним Боец, что сам собираюсь участвовать в турнире, и это нисколько не помешает мне быть организатором, расставлять и оценивать участников справедливо.

– …вы, может быть, слышали, что он победил на представительном турнире в Сочи?.. Ну вот! Участник и организатор в нем нисколько друг другу не мешают. Он умеет это разделить…

Надо же! Я умею это в себе разделять – вот не знал этого за собой!..

Но, вообще говоря, это я так иронизировал, а по большому счету на самом деле решил организовывать все объективно, по-честному…

Пока босс разглагольствовал обо мне, я заметил, как один из парней наклонился к другому, прошептал на ухо. Тот внимательно выслушал, бросил быстрый взгляд на меня. Я понял так, что слух о событиях в Сочи расплылся по белу свету, и я теперь что-то вроде знаменитости…

– …и я хочу предоставить ему слово, – завершил босс, шикарно взмахнув рукой в мою сторону.

Теперь все взгляды устремились на меня.

Я твердо шагнул вперед.

– Здорово, парни! Рад всех видеть. Постараюсь быть как можно короче. Сейчас я соберу ваши данные. Составлю пары. Буду исходить из физических данных. Давайте обсудим вместе, но я предлагаю так: скомпонуем пары примерно по росту, по весу. А дальше – как пойдет. Всех моментов учесть невозможно, и какой-то элемент случайности будет, его не уберешь. А иначе мы просто никогда не начнем. Кто не согласен, пусть сразу отказывается, сейчас. Без проблем, без обид. До свидания, и все. А кто участвует, соглашается с правилами. Годится?

Я обвел взглядом суровые лица.

Насчет «отсечь несогласных» я, конечно, сказал намеренно, чтобы сместить акценты. Психологический расчет: не согласен, отказался, стал спорить – значит, трус. При всех сознался. Как говорится, путь назад отрезан. И толковать о недостатках турнирной сетки уже нечего, хотя они, конечно, есть.

По некоторым мелким признакам мне почудилось, что кое-кто не прочь и отвалить, пока есть возможность… но так и не решился. Взгляды пометались туда-сюда, руки судорожно дернулись… Нет, остались на месте. Ну ладно, значит, так тому и быть.

– Тогда сейчас начнем… Андрей Борисыч, – повернулся я к Ракитину, – прошу на минуту.

Мы отошли в сторону.

– Кто из наших будет участвовать? – спросил я вполголоса.

Ракитин подумал.

– Ну, твой Юра, так?..

– Так.

– И еще двоих возьмем.

– Марата и Гену?

– Да. Остальным, боюсь, рановато. Захотят-то они, конечно, захотят, но… переломаются, боюсь, ведь могут травмы на всю жизнь получить. Нет, пусть подождут.

– Ладно. Тогда надо им объявить ваше решение.

Ракитин отправился говорить со своими ребятами, а я вернулся к участникам.

– Значит, так. Сейчас разобьемся на пары. Посмотрите, запомните. Противники друг с другом не общаются. Предупреждаю сразу: если будут замечены случаи сговора, оба участника снимаются с соревнований. Расписание не окончательное, еще могут быть изменения… Еще: придумайте себе псевдонимы. Какие-нибудь броские такие, чтобы по мозгам било. Если что, со мной посоветуйтесь. Ну, поехали!

И началось распределение пар. Естественно, я старался это сделать равномерно, подобрать в соперники бойцов примерно одинаковых физических кондиций. В этом мне здорово помог шеф, попросту – давил авторитетом. Продолжал производить смысл, если угодно. Само присутствие «нового русского» со всеми атрибутами сильно преуспевающего человека влияло и дисциплинировало. Шеф контролировал процесс, густым голосом приговаривал:

– Да! Все верно. Реальное решение!.. – и в том же духе. Это внушало.

Распределили на самом деле настолько справедливо, насколько было возможно. Конечно, меня подмывало свести в пары представителей разных видов спорта: боксера с борцом-классиком, каратиста с вольником… но это было слишком сложно учесть. Хотя отчасти так и получалось.

Короче говоря, жеребьевка более или менее состоялась, утряслась. Наверняка не все были довольны, но если кто и был недоволен, тот предпочёл прикусить язык.

Я несколько перевел дух. Первый организационный этап пройден, и похоже, самый сложный. Дальше должно пойти повеселее.

– Ну как насчет псевдонимов? – бодро спросил я. – Кто что придумал? Излагайте!

Чернявый молодой парень вскинул руку:

– А можно я буду Сильвестр?

– Да хоть Бармалей! – весело откликнулся я. – Это в честь Сталлоне, что ли?

– Ну… – смущенно замялся брюнет, – где-то да.

– Где-то да! – подхватил я, – прекрасный оборот речи. Решено! Отныне на время турнира ты Сильвестр. Звучит неплохо. Кто еще кем будет?..

– Насчет Бармалея… – прозвучал хрипловатый голос.

– Да? – я повернулся на звук.

Крепкий, жилистый, длиннорукий парень лет под тридцать смотрел исподлобья. Я думал, что он заговорит дальше, но он молчал.

– Ну? – решил я помочь ему. – Что – насчет Бармалея?

Он кривовато усмехнулся:

– Нормальная тема. Возьму.

Я постарался как можно артистичнее отреагировать на это:

– Отлично! Бармалей, значит? Пусть будет так!

Парни оживились, возникли улыбки, смешки. Фантазия заработала. На свет явились: Коля-морпех, Кентавр, Ледокол, Хабар, Гринго, Викинг… ну и так далее. Постепенно всем придумались некие эффектные звучные псевдонимы. Были, разумеется, попытки самоназваться Тайсонами и Форманами, но это направление я отклонил – нужно что-то свое, оригинальное, хотя вон не так давно один паренек из 21 века вполне успешно использовал образ Макгрегора в кулачке.

– Отлично! – с подъемом сказал я. А мне и правда эта процедура понравилась, был в ней некий драйв, творческое начало. – Теперь, парни, слушаем меня внимательно. Очень важно.

Как можно обходительнее я заговорил о том, что боец ММА не только спортсмен, но еще и артист…

Нет, так не годится! Артиста слава Богу, я успел отменить на лету, и на язык не попало.

– …особо важная персона, медийная личность! Понимаете, что это такое? Иначе говоря, знаменитость! А это накладывает особый отпечаток на поведение. Нравится нам это, не нравится… Если не нравится, никто не заставляет. Но тогда прощай бои, состязания, стало быть, прощай и деньги. А мы же с вами не дети, чтобы бесплатно драться, правильно?.. А если так, то надо соблюдать условия. Правила поведения известной личности…

Я намеренно избегал в речи слов «артист», «публичность», полагая, что это вызовет у слушателей нездоровые ассоциации. Вряд ли моя аудитория отличается эрудицией, и термин «публичный» мог быть воспринят ею как принадлежность к низкопробным занятиям, а артисты в глазах многих спортсменов – безусловные «голубки» с вытекающими последствиями.

Ребята слушали меня внимательно, некоторые – с заметным напряжением на лицах.

– Значит, правила! – вещал я. – А вернее, традиции. Одно из них… – здесь я значительно придержал голос, – пресс-конференция!

Тут лица оживились. Это интересно!

Мне и самому стало интересно. Как завтра все это сложится? Я начал репетировать с парами:

– Значит так, братья! Смотри: встаем вот так друг напротив друга. В позах, в лицах уверенность в себе и агрессия…

Я рассказал про борьбу взглядов, про угрожающие позы, про вопросы-ответы…

– …ответы должны быть самоуверенные, даже наглые. Но не оскорбляющие честь и достоинство. Ясно? Никаких упоминаний про акты насилия, никаких намеков на сексуальные контакты! За это сразу отстранение от турнира. А что-то вроде «Я из него бифштекс сделаю!» – это нормально. Ну, можно как-то пооригинальнее, подумаете сами. Типа: отправлю в космос без возврата… ну, так как-то. Это правила игры!

Видно было, что реакция на мои слова разная. Некоторые ухмылялись, должно быть, предвкушая завтрашнюю веселуху. Кто-то помрачнел – кривляние, мол, клоунские выходки… Но в отказ не ушел никто.

Я сказал и о том, что можно делать друг другу «оскорбительные подарки», только ни в коем случае не относящиеся к сексуальной жизни, вроде презервативов. Клизму тоже лучше не надо, иначе пацаны друг друга до турнира перебьют. А вот какую-нибудь смешную дурацкую игрушку – гнома в колпаке, с намеком на то, что это ты, это годится. Можно кошачий корм, такой в пакетиках, какие сейчас стали продаваться… ну, одним словом, надо устроить шоу на радость репортерам.

В общем, характер будущей пресс-конференции обозначился. Дело было за телевидением, за журналистами, шеф сказал, что это он обеспечит.

– Значит так, ребята, – громогласно объявил он, – завтра в цирке, в четырнадцать ноль-ноль! Не опаздывать. Кто опоздает – снимается с турнира. Вопросы?..

Вопросов не было.

…Вечером я с некоторой тревогой ожидал, что позвонит Алина, придется объясняться, но она почему-то не позвонила, а наутро я исправно мотанулся на тренировку, отработал по полной, сказал Марату, Гене, Юре:

– Так, мужики, вас до цирка подбросить? Дорогу заодно подскажете, я еще толком не знаю…

К двум часам подъехали к цирку, где у парадного входа царило сильное оживление. Ребята радостно удивились:

– Ого, народу-то!.. – пробормотал Марат. – Глянь, телевидение!

– Спокойнее, спокойнее, – остудил я. – Ведем себя солидно.

На самом деле интерес к турниру, к конференции выплеснулся огромный. Примчались любознательные журналисты из окрестных регионов: Перми, Челябинска, Екатеринбурга. Явились и двое лощеных москвичей, поглядывавших высокомерно… Телевизионщики возились со своими штативами, камерами, микрофонами – словом, шла оживленно-сдержанная, упругая суета, предваряющая вспышку интересных событий, и всех присутствующих как бы слегка покалывало незримыми токами предчувствия. Шеф, в строгом темно-сером костюме выглядел, как всегда, крайне представительно. Метался озабоченный Руслан, пробегая мимо меня, подмигнул: работаем!.. Я тоже ощутил легкую нервную лихорадку.

Все это происходило в тесноватом цирковом фойе. Я глянул на часы – 14:01. И тут зазвучал отлично поставленный мужской голос:

– Участников состязаний, представителей прессы и гостей просим пройти в зрительный зал!..

Народ потянулся в зал, участников соревнований посадили в определенном секторе на два первых ряда, пресса, телевизионщики расположились в другом секторе, вип-персоны скромно расположились поодаль, включая шефа.

На манеж, приятно улыбаясь, вышел рослый, представительный, седовласый мужчина в элегантном черном костюме, белоснежной манишке, галстуке-бабочке.

– Дамы и господа!..

Голос легко прокатился по пространству. Уже потом я узнал, что цирковые помещения делают с расчетом на хитрую акустику, так, чтобы слово, даже негромко сказанное, отзывалось по всему зрительному залу, вплоть до самых верхних рядов. А седовласый – артист местной филармонии, обладатель профессионально поставленного голоса, его специально подписали на это мероприятие, и он отлично справился с задачей, создавая атмосферу драйва, народ заметно начал ерзать в креслах от нетерпения…

– Пер-рвая пара участников!.. – как бы взлетел его баритон под купол и оттуда прокатился лавиной вниз. – Гринго! И… Ба-ай-кону-ур-р-р!..

Почему один придумал себе псевдонимом название космодрома – неведомо, но придумал. Парни картинно попозировали перед фотографами, суматошно защелкавшими затворами своих аппаратов, побычились друг на друга – в общем, выглядело это достаточно по-дилетантски, хотя оба старались. Впрочем, народу нравилось, одобрительные возгласы, смешки порхали по залу. И вот началось самое интересное!

– Уважаемые представители средств массовой информации, просим задавать вопросы участникам!.. Просим!

– Вопрос бойцу Гринго! – пискляво заверещала худенькая девушка. – Ваш прогноз на исход боя?..

– Прогноз-то?.. Да котлету сделать из него! – сообразил Гринго. – И будет он у нас не Байконур, а Котлета. Так и будем звать!..

– Смотри, язык прокиснет, – воинственно вздыбился Байконур. – Звать он собрался… А мне можно прогноз?!

– Просим, просим, – так и подхватился ведущий.

– Размажу как масло по бутерброду! Вот тут, по арене. Вот пусть потом совковой лопатой отскребут!

– Ага, размажешь! Котлета! Антрекот!..

– Чего ты там вякаешь, глиста?..

На радость зрителям парни чуть было не сцепились, а я вдруг краем глаза увидал, как в зал вошли Аркадий Львович с Бомбером, присели особо, отдельно от всех. Аристократы, блин!..

Гринго с Байконуром отработали свое, ушли, напоследок бодро облаяв друг друга, а ведущий вызвал следующую пару:

– На арену приглашаются еще двое непримиримых соперников! Орион и Стингер! Публика, прошу приветствовать бойцов!..

В публике загалдели, заулюлюкали, а Бомбер, иронически скривившись, наклонился к уху промоутера, прошептал что-то…

Глава 22

Стингер и Орион были заметно покрупнее предыдущей пары, что-то типа полутяжа или даже крузервейта, а вот до полноценных тяжей оба явно не дотягивали. У них тоже все пошло по стандартной схеме: позирование, «схватка взглядов», вопросы журналистов… Парни чувствовал себя жутко не в своей тарелке, было видно, как они тушуются, стесняются камеры, но с горем пополам они все таки справлялись с поставленной задачей.

– Что скажете о своем противнике? – обратился к Стингеру один из москвичей.

Тот, лысоватый поджаро-мускулистый блондин, чем-то напоминающий будущего Джейсона Стэтхема, ухмыльнулся:

– Готов выразить ему соболезнования.

В зале пронесся одобрительный шум. Я постарался сдержать улыбку. Это мы тоже вчера репетировали: утонченные, «аристократические» оскорбления, на контрасте с убийствами, отбивными, размотанными кишками и тому подобным.

– А вы? – вопрос к Ориону.

– А я сразу к вам обращаюсь, – откликнулся тот. – Вы журналист, да?

– М-м… некоторым образом… – вздулся снобизмом столичный писака.

– Ну, значит, к вам. Пишите сразу ему некролог. Организаторы оплатят! На поминки вас тоже пригласят!

На сей раз смех сопроводился аплодисментами. Я тоже мысленно похлопал в ладоши: хохма с некрологом была срежиссирована вчера, а вот про оплату Оргкомитетом Орион выдал от себя, и сработало на все сто. Правда, этим диалогом парни загнали себя в нишу «интеллектуалов», должны были поддерживать себя в ней, а домашние заготовки кончились… Но тут вмиг все сообразил конферансье – и среди эстрадников бывают умные люди! – роскошно улыбаясь, он провозгласил:

– Уважаемый гость, с некрологом пока прошу подождать, поскольку оплата такого рода услуг еще не предусмотрена, Оргкомитет должен посоветоваться… Возможно, вас известят об этом в письменном виде… – тут он смекнул, что чересчур заговорился, хватит жать на эту педаль, и ловко сменил тему: – Ну, это дело будущего, а мы давайте отпустим наших гладиаторов и пригласим на манеж следующую пару. Аплодисменты участникам!

Публика умеренно похлопала, бойцы прошли на места, а филармонист объявил следующую пару: Коля-морпех и некто Камаз. Этого я вчера тоже хорошо запомнил, парень и в армии служил и работал водилой, что, видно, как-то глубоко засело в его душевных глубинах, он категорически потребовал такой никнейм – ну, если так, никто против не был.

Данные двое в благородных дуэлянтов играть не стали, из них полились другие образцы красноречия:

– Да я этому рахиту руки-ноги поотрываю!..

– Не успеешь! Уже без мозгов будешь!

– Да это у тебя сроду мозгов не было, ты только жопой думаешь!..

И примерно так далее, а кончили тем, что показушно сцепились (хотя были бы пне прочь сцепиться по-настоящему), их кинулись разнимать цирковые униформисты, подряженные на мероприятие в качестве грубой рабочей силы.

Надо сказать, что к этому времени зрителей заметно прибавилось: вход на пресс-конференцию был свободный, а на улице стояли зазывалы тоже из числа служащих цирка (судя по всему, им был тоже обозначен некий интерес), они приглашали всех прохожих, и находились среди праздных гуляк те, кто проявлял интерес к необычному делу, заходили, разевали рты, оставаясь под впечатлением…

Камаза с Колей-морпехом удалось, наконец, развести, но им, похоже, понравились предложенные роли, и они, войдя в сценический раж, продолжали с дистанции выкрикивать ругательства, порождаемые не очень богатой фантазией. Зрители наблюдали за происходящим с открытыми ртами, диковинка явно им заходила на полную катушку.

Но вот и эта пара бойцов наконец утихла, а ведущий счел нужным прокомментировать ситуацию своим бархатистым баритоном на распев:

– Дамы и господа, мы видим, что страсти кипят, и это прекрасно! Соревнования – это всегда буря, ураган эмоций! Это сама суть спорта, занятия для сильных духом, для людей, которые… э-э.… которых переполняет энергия, и требовать от них смирения, покоя… это просто смешно. А он, мятежный, просит бури! – вдруг оживился спикер, ухватив хорошее сравнение. – Все мы помним строки классика, и они как нельзя лучше подходят к нашему турниру… Да. Ну что ж, приходит время объявить очередную пару наших замечательных участников. Это бойцы под именами Фантомас и.… и простите за тавтологию, просто Боец!

Я чуть не вздрогнул. Не ожидал. Сюрприз от шефа, что ли.

Суть в том, что вчера я себя в расписание боев не включил. Ну, ясно: еще не все участники прибыли, еще будут по любому дополнения, всякого рода изменения, и я пока оставил себя в стороне, ничуть не желая себе легкой турнирной сетки. Пусть как будет, так и будет. И вот те нате, хрен в томате! Да еще Фантомас какой-то, не было его вчера, да и сегодня не вижу такого…

Тем не менее, повинуясь словам ведущего, вышел на арену, не видя никакого соперника… но тут по зрительному залу пролетел гул, такой явно позитивный – гул восхищения, одобрения, я догадался обернуться…

Бог ты мой!

Из-за кулис, откуда появляются артисты во время представления, шел среднего роста, широкоплечий человек в адски вырвиглазном спортивном костюме – сочетание цветов какое-то такое, что не разберешь: желтое, бирюзовое, сиреневое… Но главная фишка была в другом.

На голове незнакомца красовалась маска Фантомаса из французского фильма. Зеленая, резиновая, точь-в-точь! Ну прямо Жан Маре в этой роли. Ну чего тут скажешь, красавец пацан, лаконично сработал.

– Приветствуем соперников! – захлебнулся искусственным восторгом ведущий. – Боец!.. Фантомас!..

Конечно, в данной ситуации я оказался на обочине. Зрительский фокус однозначно сошелся на моем противнике. Народ был если не на седьмом небе, то в радостном оживлении, и вполне законно. Кто бы ни придумал этот трюк, он сделал это по всем законам шоу-бизнеса, каковым в значительной мере является спорт. И я не мог это не оценить.

– Уважаемые соперники, поприветствуем друг друга! – пригласил ведущий. Вблизи, кстати, от него тонко и приятно тянуло качественным дезодорантом.

Я встал в классическую боксерскую стойку. Фантомас, секунду помедлив, повторил мою позу, и уж, конечно, я заметил, что сделал он это дилетантски, не очень уверенно.

«Э, брат, – подумал я, – а в тебе, похоже, кроме креатива, больше ничего толком и нет…»

И убедился в том во время «битвы взглядов» – у противника я не нашел твердости во взоре, отличающей уверенных бойцов. Нет, он что-то пыжился изобразить, но меня-то не проведешь!.. Ладно, что есть, то есть. Я мельком бросил взгляд на шефа – тот равнодушно разглядывал перстень на безымянном пальце.

– Вопросы к участникам! – бодро прозвучало на весь зал.

Внезапно вскинул руку Бомбер. Надо же.

– Пожалуйста, – воскликнул конферансье.

– Вопрос к персонажу в маске, – в голосе была насмешка. – Откуда такой попугайский прикид?! Или раз мы в цирке выступаем, то надо работать клоуном?

Похоже, парень растерялся. На репетиции он не был, к конференции не готовился. Почему такой костюм?.. А шут его знает, почему.

Сообразив все это, я обернулся к ухмыляющемуся москвичу:

– Да от попугая-клоуна слышим!

Послышался смех. Импровизация сработала.

Ухмылка замерла на холеном лице… и через секунду сползла. Бомбер как будто дернулся, но я успел заметить, как мгновенно придержал его тоже изменившийся в лице Аркадий Львович.

– Уважаемый ринг-анонсер! – громко произнес он. – Вы… подвергаете сомнению ваш профессионализм?! Почему отвечает участник, которого не спрашивали?

Теперь дернулся ведущий, но Аркадий Львович не дал ему и рта раскрыть.

– Простите, уважаемые организаторы, – голос московского промоутера налился медовым ядом, – но такой уровень проведения турнира… иначе, как прискорбным назвать трудно!..

По тому, как победно взыграло лицо конферансье, я понял, что он уже нашел отлуп – ничего не скажешь, мозги работают.

– Наш уважаемый гость, – не менее едко начал он, – видимо, в свое время прогуливал лекции по логике… Как прозвучал вопрос? К персонажу в маске! Таковым может считать себя любой из участников… да, собственно, почему и мне не считать себя сценической маской, и не ответить?!

Тут меня озарило, я приложил обе ладони к лицу и комически прогундосил сквозь них:

– Вот я в маске, вот ответил: от попугая слышим!..

Смех, аплодисменты! Публика оценила нашу находчивость. Я успел заметить, как шеф смотрит с интересом и одобрением.

Надо отдать должное Аркадию Львовичу, он вполне артистически рассмеялся и вывернулся:

– Напомню персонажу в маске, что остроумие приветствуется, но не оплачивается!

Это народу тоже понравилось, и может, все бы так и закончилось на изысканных нотах, но полемику решил встряхнуть Бомбер – типа что это, вокруг пикируются, а он пеньком сидит?.. И он гаркнул:

– Это болтать легко! Пустозвонить. Как говорится… не мешки ворочать!

Видимо, в такие секунды сообразительность обостряется. Я мгновенно вспомнил выходки Халка Хогана, одну ладонь приставил к уху в виде локатора:

– А? – и рожу сделал соответственную. – Чего это? Что за голос? Из какой помойки?..

Не скажу, что этим я сорвал бурю оваций, но успех имел однозначный. Народ душевно ржал и хлопал. По реакции Бомбера я понял, что тот вскипел, но мудрость и опыт Аркадия Львовича погасили вспышку. На этот раз он схватил руку соседа сильнее и на ухо зашептал куда энергичнее… И когда в зале поутихло, Бомбер произнес раздельно, четко, жестко:

– А за слова надо отвечать!

Я бы нашелся, что ответить, потому что не переходил на личное, но ведущий опередил, должно быть, решив, что хватит таких дебатов:

– Наша беседа приобрела несколько… э-э, односторонний характер, предлагаю и другим присутствующим задавать вопросы!

Но вопросов не было, и нас отпустили с миром, как-то упустив из виду, что Фантомас так ничего и не вымолвил за время пресс-конференции. Он и улизнул туда же, за кулисы, откуда и появился.

Я прошел на место, с удивлением чувствуя, как медленно оседает во мне драйв от моей смекалки. Надо же! Вот он, пик борьбы, это не хуже, чем физическая схватка, это такой же космос, оказывается по эмоциональнму накалу!.. Переживая вопросы и свои лихие ответы, я чуть было не стал ухмыляться, ерзать в кресле, но вовремя спохватился.

Далее пресс-конференция покатила по проложенным рельсам, кто-то проявил себя удачнее, кто-то не очень, наши парни по-разному: Марат с Геной (теперь они были соответственно Рахман и Штык) выглядели нормально, Юра не то, чтобы сплоховал, но отвечал без огонька, без перца, хотя и это сошло. Он хотел назваться Таксистом в честь покойного отца, но я переубедил его переименоваться по-английски в Драйвера, сказав, что так звучит энергичнее и сейчас народ заинтересован во всем англоязычном. Подумав, он согласился.

В целом всем было ясно, что мероприятие удалось. Разогрев к турниру вышел отличный. В завершение ведущий разъяснил, где продаются билеты, назвал их цену, а также предупредил, что во время боев будет работать тотализатор.

– Все это совершенно законно, – внушительно пояснил он. – Есть разрешение мэрии на проведение лотереи, тотализатор подпадает под это действие…

Я про себя подумал, что наш хитроумный анонсер чего-то здесь лукавит. Либо прямо врет, либо недоговаривает… Не по своей воле, понятно. А вообще, черт его знает, может, и правда. Да мне-то какая разница! Пусть это решают шеф и Кудряшов…

Подумав так, я невольно поискал глазами босса, увидел, что он сосредоточенно натискивает кнопки мобильного телефона… а через пару секунд у меня пискнул и встряхнулся пейджер.

Я глянул – там текст: «Отсюда в офис». Вскинул взгляд, встретил взгляд Вадима Антоновича. Тот едва заметно кивнул. Я моргнул в ответ, встал, пошел на выход.

На ходу заметил, как зло и внимательно следит за мной Бомбер. «Ну смотри, смотри, – подумал я про себя. – Злостью не подавись, если ты хочешь всерьез по линии профиком двигаться дальше, то надо бы понимать банальные вещи про трешток. Хотя… А хоть бы и подавишься, так хрен с тобой!»

И тут меня внезапно осенило.

– Пацаны, – сказал я своим, – идите пока к машине, можете завести, – я сунул ключи Юре. – А я в сортир, отлить надо.

И неторопливо зашагал по фойе, озираясь. Ага, вот он, туалет.

Я зашел в мужской отсек. Никого. Отлично!

Усмехаясь, подошел к кабинкам, развернулся, ожидая. Секунд через пять резко скрипнула дверь.

Бомбер увидел мою ухмылку и готовность к драке, замер на миг. Однако драться я не собирался, по крайней мере, пока. Попытался человеку доступно объяснить, чтобы он затем фокусы не выкинул.

– Дружище, я не только спортсмен, но и организатор, и тебе надо бы понять, что вот такие словесные пикировки обязательны. Чем больше разговариваешь, тем больше получа…

Договорить мне не дали, и Бомбер, чуть послушав мой монолог, послал меня куда подальше, сжимая кулаки.

– Ты за базаром следи, пикировки, сука! Или мне тебя прямо тут оприходывать.

Я медленно набрал воздух в легкие, выдохнул гулко.

– Я на личное не переходил, повторю, но, если будешь продолжать в том же духе, тон сменю. Потому что я не только организатор, но и спорстмен. Понятно?

Рожу Бомберу перекосило: