Текст книги "Боец 4: Лихие 90-е"

– Слышь, ты… – он сделал шаг вперед.

– Слышу, не глухой, – я не отступил. – Прямо здесь будем биться или за бабки может на ринге? Я так-то бесплатно не дерусь.

– Да я тебя хоть где урою, петушара!

Я не оскорбился, но сказал веско:

– Все может быть. Но и ты сыграешь в дружбу с унитазом. Смотри! Какой тебе тогда турнир?.. В Москву поедешь в инвалидном кресле.

Он был хотя и вспыльчивый, но все же соображал. Вмиг прикинув расклады, конечно, понял, что сейчас цепляться смысла нет, без гонорара останется. Да и вправду, поломаться здесь об унитазы с писсуарами, хотя бы и побив меня – раз плюнуть, а он ведь сюда прибыл побеждать и никак иначе.

– По таким местам только парашники бьются вроде тебя, – процедил он. – А я тебя зашел предупредить. Я тебя урою, понял? Даже если турнирная сетка мимо проедет. Вызову на бой, поменяемся парами! Откажешься – пусть все видят, какое бздо у них тут воняет. А выйдешь – гроб заказывай.

– Поживем – увидим, – спокойно ответил я. – Но ты братец как раз на личное…

Я хотел еще пару слов добавить, но вновь дверь резко скрипнула, влетел весьма встревоженный Аркадий Львович.

– Паша! – бросился он к подопечному. – Ты… Я тебе что говорил? Сколько раз говорил?!

Аж по имени назвал.

– Да нормально все, – ощерился Паша-Бомбер. – Так, побазарили по жизни, чтобы человеку яснее стало.

– Пошли, пошли! Со мной потолкуешь.

– Он у вас сильно нервный, Аркадий Львович, – не преминул вклеить я. – Вы бы ему успокоительное дали. Бром, что ли. А то к невропатологу…

– Я, молодой человек, вам настоятельно советую побеспокоиться о собственном здоровье. У вас есть очень ненулевые шансы его утратить! Говорю это вам как старший… как доброжелатель, если угодно. Идем, Паша!

Не лезет Львович за словом в карман, не поспоришь.

Они развернулись, пошли.

– А за слова надо отвечать, что правда, то правда, если рамок не чувствуешь, – сказал я вслед.

…Парни меня заждались, уже и мотор прогрелся.

– Ты где так долго?

– Долго? – удивился я. – Мне показалось, что нормально. Картинки в фойе малость посмотрел… Юра, ты же машину водишь?

– А то! – гордо распрямился он. – Еще батина «копейка», вообще одна из первых! Семьдесят второго года выпуска. Знаешь, там болты, гайки кое-где итальянские еще. FIAT стоит штамповка. Ну, старенькая уже, конечно… Но ничего, бегает.

– Да, – невнимательно сказал я. – Вот что, брат, садись за руль. Что-то я устал сегодня. Да, парни, едем до «Труда», ладно? Шеф срочно велит в офис ехать.

– Я раньше выйду, я на Доме печати живу, – откликнулся Гена.

– Тем лучше…

Юра с Маратом подвезли меня к Дому профсоюзов, а домой, сказали, прогуляются пешком, подышат. Я направился в офис, отметив по пути, что БМВ босса уже здесь.

В приемной Ильдар любезничал с Алиной, она улыбалась корректно и холодновато, видимо, не принимая всерьез его балабольство.

– Приветствую, коллеги, – сказал я. – Получил вызов, – указал на дверь.

– Да-да, входите, – позволила Алина.

Шеф сидел за столом, с явным удовольствием просматривал готовые афиши.

– Входи, входи, – очень живо воскликнул он. – Смотри!

Я взглянул – ну, надо сказать, плакат на самом деле вышел отлично, Руслан свою работу сделал на пять. И даже с плюсом. Эффектно, броска, такие развесить – никто мимо не пройдет!

– Здорово, – искренне похвалил я. – Руслан молодец.

– Да, в этом плане дело знает. Но и тебя должен поощрить. Конференция – блеск как получилась! Все знают, я редко кого хвалю, но… вообще я человек справедливый. Знаю, что про меня шипят: скупердяй!.. А это неверно. Просто на ветер я и рубля не выкину. Поощрять подчиненных не так часто бывает за что, но если необходимо, то скупиться здесь себе дороже. Невыгодно! А потому…

Он вынул из стола заранее приготовленную пачку банкнот, не ахти какую толстую, шваркнул передо мной:

– Заработал. Ко мне вопросы есть?

– Есть.

Глава 23

– Ну? – ухмыльнулся шеф. Мне показалось, что он догадался, о чем я хочу спросить. Ну, догадался и догадался, вопроса это не снимает.

Я постарался тщательнее подобрать слова:

– Если я выступил так удачно, то благодаря внезапности с этим Фантомасом. Это что за такие загадки Вселенной?

Тут шеф даже позволил себе коротко рассмеяться.

Вообще я заметил, что он в целом как-то стал относиться ко мне заметно более по-человечески. Да, как начальник к подчиненному, но как к советнику, что ли, а не просто исполнителю. Демонстративное же показное хамство исчезло совсем, и напротив, явилось даже некое благодушие. Должно быть, он убедился, что со мной можно делать серьезные дела. Что я не подведу. Вот и сейчас заговорил почти по-приятельски, потому что там где серьезные дела, там и есть шеф.

– Ну да, – сказал он, – это мой сценарий. Как сейчас говорят?.. Перформанс!

Он явно увлекся. Вынул початую бутылку коньяка:

– Будешь? Или за рулем?

– Нет. Не в руле дело. Соревнования, режим. Ни грамма спирта, потому что если разок дашь слабину, то в бою аукнется.

– Ну, это верно, – сказал он без улыбки. – А я накачу малость для хорошего настроения.

И накатил, и даже не такую уж малость. И не закусил, только сильно подышал. Лицо побагровело.

– Так что там с Фантомасом? – осторожно напомнил я.

– А! Так я эту хрень в Париже купил. Маску. Честно, сам не знаю зачем. Зашел в какую-то сувенирную лавку на Монмартре, увидел. Вспомнил фильм, то есть даже не столько сам фильм, сколько ажиотаж вокруг. Что творилось тогда, когда он в кинотеатрах шел! Ты помнишь?

– Не очень.

– Ну да, по возрасту ты вряд ли… Ну, короче, нахлынуло, купил. А так-то она, эта зеленая башка, мне ни к чему. Лежала и лежала. И тут вдруг вспомнил, и даже не вспомнил!..

Вадим Антонович разгорячился, вдохновился. Объяснил: не то, чтобы вспомнил, а почти приснилось – лежал, засыпал, и как картинка всплыло то, что когда-то не то читал, не то кино смотрел: как во времена Ивана Поддубного и ему подобных легендарных борцов тоже состязания проводились в цирках, и вот организаторы пускались на такие трюки: вдруг на арену выходил мощный незнакомец в маске (красной, черной…), просил включить его инкогнито в число участников, начинал побеждать всех… и весь город сходил с ума, пытаясь разгадать, кто же эта Красная Маска?! Ну и естественно, аншлаг, публика валом валит, администрация, потирая руки, считает барыши…

– …между прочим, – усмехнулся шеф, – я так и не знаю, чем это кончалось. Разгадывали эту Маску или нет. Да это и неважно! И вот как вспышка: а давай попробуем! Ну вот так и родилась эта идея с Фантомасом. Нашел исполнителя. Ну вот результат, вполне удовлетворительный.

Естественно, я спросил – кто он, и почему его сунули в пару ко мне? Узнал, что парень – спортсмен среднего уровня, дзюдоист, высмотрел его сам шеф, уговорил участвовать, естественно, соблазнив деньгами. А почему ко мне – да по нашему главному принципу, по весовой категории, как раз он в моей.

– Так он же как соперник мне в подметки не годится?.. Я не хвалюсь, говорю по факту.

Ну и в маске биться – история так себе, хотя, конечно, правилами это не запрещено. На заре ММА многие выходили в том же кимоно, полагая, что в нем гораздо лучше будут себя чувствовать, привычнее что ли. Правда редко когда такой подход давал приемлемые результаты. Противник то никакого кимоно не надевал.

– Ну, жеребьевка есть жеребьевка, – уклончиво ответил шеф. – Будем считать, что тебе повезло. Не прельщает легкая победа?.. Так потом достанутся трудные соперники, вообще не вопрос. И потом, не говори «гоп», пока не перепрыгнул, за спину сопернику заглядывать так себе история, так Вариант делает – горячится… Ну, а вообще пока все как будто на мази, идет своим чередом.

– Что Саня Вариант? – решил уточнить я, раз шеф обозначил его имя в разговоре.

– Ха! Слыхом не слыхать, видом не видать… Но сам понимаешь, это затишье перед бурей.

Я кивнул. Шеф как будто хотел еще что-то сказать, но отказался.

– Словом, работаем, – сказал другое, не то, что хотел. – Последние усилия, и начинаем турнир!

– Кстати, – меня осенило. – А судьи кто? Я не шучу, не цитирую, – поторопился сказать я. – Это в самом прямом смысле.

– Понимаю, – шеф еще плеснул себе коньяку, но поменьше, чем в первый раз. – Этот вопрос как раз решили. Судей в ринге, то есть рефери, взяли в боксерских секциях… Опыта в новом деле у них нет, понимаю, – предупредил он мой вопрос. – Так у нас ни у кого опыта нет! Откуда ему взяться? Только из работы повседневной… О как! Будто передовицами советских газет заговорил!

Он хохотнул и залпом хватил коньяк. И тут у него запиликал мобильник, он схватил аппарат, лицо стало суровым.

– Я пойду, – сказал я и встал. Он кивнул, не глядя на меня.

В приемной Ильдар все нес словесную пургу, видать, он мог это делать неутомимо, а теперь еще и с удовольствием потчевался чаем, печеньем и конфетами, которые вымутил у Алины… А вот секретарша несколько скисла – наверное, слушать шоферские повести интересно до определенного предела. Я уже было захотел выручить девушку, но сработал пейджер.

Я взглянул в экран – и обмер. Там было:

«Степаныч прибыл. И еще несколько человек с ним. Ракитин»

– Ох ты… – невольно вырвалось у меня.

– Что-то случилось? – Алина подняла на меня взгляд. Ильдар тоже сразу навострил уши.

– Да. Срочное дело. Помчался! – и избежав подробностей, я поспешил к машине.

Кто, интересно, со Степанычем? Танк?.. Хорошо было бы, я прямо скажем соскучился по пацану! Но посмотрим. С радостным предвкушением встречи я долетел до «Труда», заторопился в зал… уже на подходе различил голоса, смех, ощутил, как радостно забилось сердце, вбежал в зал…

Бог ты мой!

Танк, Степаныч, да еще пара незнакомых мне парней – я все это увидел, конечно, но все они мгновенно отлетели для меня на задний план, потому что на переднем плане возникла… Лида.

Она смотрела на меня широко раскрытыми, тревожными, слегка напуганными глазами.

– Лида! – воскликнул я так, что Танк, уже готовый с гоготом заключить меня в объятия, пресекся, замер на секунду с раскинутыми руками и стих.

– Здравствуй, – едва слышно произнесла она.

Зато Степаныч не потерялся.

– Не ожидал? – весело воскликнул он. – Ну вот тебе сюрприз подвалил, елы-палы!

Множество разных раскладов взмыли во мне… и так остались в недоделанном виде. И я стал свыкаться с мыслью, что решать их придется на бегу.

– Сюрприз должен быть хорошим, иначе это не сюрприз, – воскликнул я. – Я так рад всех вас видеть!..

…После должных приветствий, объятий, хлопаний по спине заговорили по делу, выяснилось, что Степаныч сумел найти спонсорские деньги («…чьи бабки, как искал – лучше не спрашивай, об этом надо отдельную поэму писать…»), взял с собой троих парней, привез их на турнир, а Лида…

Тут он покосился на нее:

– Медработник, мне же твои же люди сказали, что, если опытные медики есть – будут рады. Медицинское освидетельствование, все дела, а Лидка ведь на турнире в Сочах отработала.

Лида неуверенно кивнула.

Что-то здесь они недоговаривали, я ведь занимаюсь турниром «под ключ» но я уточнять не стал. Все равно вопросы с медиками решить пока не удалось, я то думал какого-нибудь хирурга-травматолога из городской больницы пригласить. Спросил другое:

– Вы только с дороги?

– Да, – Степаныч весело, крепко хлопнул Ракитина по плечу, – Андрюхе спасибо, он нам уже обед организовал, прием на высшем уровне!

– Сейчас в гостиницу поедем, – включился тот. – Если «Башкирия» дороговата, найдем попроще варианты, чтобы бюджетненько. Обязательно устроитесь, на этот счет волноваться нечего!

Говоря это, Ракитин выразительно взглянул на меня, и я понял этот взгляд.

– Ребята, – сказал я, – давайте так: участников в гостиницу, а Лида со Степанычем ко мне на квартиру. Отлично разместимся втроем, место есть, никто никого стеснять не будет.

Возникла неловкая пауза. Степаныч, пряча взгляд, проговорил:

– Да я тоже могу в гостиницу, Серег…

– Нет, – твердо сказал я. – Надо будет кое-что обсудить. Даже не кое-что, а много что. Ну, а с вами ребята, – я улыбнулся, – после наговоримся. Тоже есть о чем расспросить!

Так и решили. Ракитин вызвался определить парней в гостиницу, а я повез Лиду и Степаныча к себе. По дороге заскочили в гастроном, набрали продуктов, а дома Лида взялась хозяйничать, скованность ее пропала, она бодро заявила нам, что приготовит ужин, а мы в это время можем вести солидные мужские разговоры…

Что мы и сделали.

По словам Степаныча, Вариант в Ростове старается подмять под себя весь бизнес, и останавливаться, похоже, не собирается. У него как-то в этом плане нет тормозов: если он нашел место, где можно хапать, значит будет хапать безостановочно, считая, видимо, что любая иная стратегия является пораженческой.

– …подозреваю, что это его когда-нибудь и погубит, – усмехнулся Степаныч. – Чем выше забираешься, тем больнее потом падать. А умельцы его с пьедестала сбросить – они обязательно найдутся.

Что же до прочих героев недавних дней – Заур как ушел в подполье, так и нет его, и где он, никто не знает. В Ростове, нет?.. Неведомо. Загадка для всех деловых и ментовских кругов Ростова, и не только для них.

– Подозреваю, ищут, – сказал я.

– Тут и подозревать нечего, – хмыкнул Степаныч. – Ищут пожарные, ищет милиция… Но пока все это мутная муть, лучше туда не лезть. Ничего достоверного там нет.

– Готово! – радостно объявила Лида. – Можете ужинать.

– Что значит – можете? – повернулся к ней Степаныч. – А ты что не с нами?

– А я в душ, если хозяин не возражает, – с легкой насмешкой откликнулась Лида.

Ну, раз ирония проснулась, значит, и вправду пошли дела на лад, подметил я…

– Конечно, – я встал, показал ей где шампунь-мочалка-полотенце, принес махровую простыню. Она защелкнулась в ванной, и спустя несколько секунд зашумел душ.

И в тот же миг зазвенел телефон.

Это была Алина.

– Слушай, – сказал я после приветствий, – ко мне неожиданно земляки свалились из Ростова, как снег на голову. На турнир наш прибыли. Пришлось разместить у себя. Вот такое дело…

Не знаю, что она подумала, но восприняла информацию спокойно, разумно, и мы с ней вежливо попрощались.

Лида все плескалась в душе, а Степаныч в кухне встретил меня понимающим взглядом:

– Девушка?.. – спросил в треть голоса.

Я кивнул. Он тоже. Не сказал ни слова, но этого и не надо было. Расспросы, советы – ни к чему, Степаныч это понимал, он жизнь прожил и в бытовом плане опыта у него не меньше, чем в спортивном. Разбираться в этом должен я сам. Спрошу совета – это другое дело, тренер всегда рад откликнуться. А сам он с непрошеными подсказками не лез, за что я был ему благодарен.

– Ладно, давай ужинать! – улыбнулся он, и мы с аппетитом принялись за Лидину стряпню, а чуть позже у нам присоединилась и сама Лида, закутанная в простыню, с чалмой из полотенца на голове…

– Ну, Лидия, ты прямо султанша какая-то! – польстил Степаныч, на что она скромно улыбнулась, присела к столу… а я только сейчас с некоторым удивлением обнаружил, насколько она повзрослела и похорошела. Там, в Ростове я расстался с девчонкой, с девчачьими повадками и выходками, а здесь вижу молодую женщину, как-то так незаметно налившуюся зрелой женской красотой… Другая Лида! Та же самая, но другая. Занятно так…

Она как будто уловила мои мысли, стрельнула взглядом, от чего у меня прямо мурашки поползли по спине. Как раньше я не мог понять, где стержень моей жизни!.. Но вот теперь понял, кажется. И она не просто же так сюда примчалась, не как сопровождающий медработник! То есть, и так тоже, но это же не главное…

Она сидела ко мне в полупрофиль, я бросал на нее незаметные взгляды, подозреваю, что она тоже, когда я этого не видел, и магия единения, одного мира на двоих для мужчины и женщины неотвратимо окутывала нас. Я чувствовал это, она, не сомневаюсь, тоже, подозреваю, замечал это и Степаныч – со стороны, но житейская мудрость позволяла ему делать верные выводы.

Меж тем подобрались сумерки, из приоткрытых окон потянуло вечерней прохладой, даже звуки улицы как-то поменялись, что ли. Степаныч глянул в окно, промолвил:

– А не пора ли, братцы, подумать о ночлеге?.. То есть вы-то посидите, поболтайте, а я что-то здорово притомился с дороги, мне бы самое то вздремнуть… Я и на полу пристроюсь, ничего, нормально будет, не привыкать.

По правде сказать, я сам толком не знал, что в этом доме есть, чего нет, но недолгие поиски привели к обнаружению в кладовке раскладушки – почти обязательного атрибута среднестатистической советской квартиры, ну а с такой базой соорудить приемлемое ложе труда не составило, и Степаныч отправился на боковую, подозреваю, не столько от усталости, сколько от благородного желания оставить нас наедине.

…Мы заварили чай, пили его, и как-то не сразу решились говорить о том, о чем хотелось, перекидываясь пустячными комментариями. Но вот решились:

– Слушай… – мне было трудно взглянуть ей в глаза, – я ведь правильно понимаю, что ты сюда поехала не ради медицинской службы… ну, ты поняла, о чем я.

– Конечно, – тоже пряча взгляд, ответила она. – Знаешь, после твоего отъезда у меня несколько дней какие-то странные были, я почти ничего из них не помню. Угар какой-то, дымка… не знаю, как назвать. Как будто мозг отказывался соображать. Воспринимать реальность, – вдруг выдала она философскую фразу. – Может, так и надо, кто знает!

– Вполне возможно, – сказал я на полном серьезе.

– Да… Честно говоря, не знаю, сколько так дней прошло. Три, четыре?.. А потом вроде бы стало рассеиваться. И думаю: Господи, какая дура! Ну чего гордилась, чего пыжилась?!

Тут она вздохнула и засмеялась одновременно:

– Ну, а когда очухалась, пришла в себя, то, чем занялась?.. Не поверишь! Начала усердно тренироваться. ОФП, как вы говорите. Бег, приседания, отжимания, всякие прочие упражнения…

– Почему не поверю? Очень разумный шаг, верю на сто процентов, – я улыбнулся.

– Разумный, да. Очень полегчало. Ну, а потом пошла к Степанычу… – она тоже улыбнулась и развела руками.

Я уткнулся в чашку, отпивал маленькими глотками, и опять мне трудно стало поднять глаза. А говорить еще труднее, но все же с запинками я произнес:

– Так… так выходит, ты решила, что жить на этом свете нам надо вместе? Отныне и навсегда. Так?

Она ответила не сразу. Так трудно бывает иной раз произнести самые простые слова!

– Да, – наконец сказала она едва слышно. – А ты… так не считаешь?

– Считаю, – я ответил без малейшей паузы. – Вернее, не считаю, а знаю. С этой минуты и навсегда. Да.

…Оставшиеся дни до турнира так спрессовались, что потом я не раз вспоминал Лидины слова о ее минувших ростовских днях: дымка, угар… Нет, у меня так не было, было иначе: огромный объем информации, забот, хлопот: продолжавшие прибывать участники, их размещение, нехватка афиш, разговоры с судьями – все они пришли из бокса, и мне стоило немалого труда втолковать им правила ММА, многие просто начинали возмущаться: как так, бить лежачего, вы совсем тю-тю?! – и мне приходилось постоянно и терпеливо разъяснять, что задача судьи как раз определить правильный момент, когда участник не в состоянии оказывать сопротивление – ну, опыт бокса тут работал, другой вопрос, что надо было это уметь поймать и в случае удушающих, болевых приемов… Да и в боксе нокдаун отсчитывают, когда соперник коснулся тремя точками. А вот в ММА такого нет, никаких нокдаунов. И если человек касается тремя конечностями пола, то бой не следует останавливать сразу же, а нужно дать провести добивание и вот только тогда в нужный момент бой остановить… Словом, пришлось проводить ликбез.

Возмущение возмущением, но предлагаемые гонорары в девяносто третьем году, когда люди были рады любым деньгам – свое дело сделали. Подавляющее большинство арбитров согласились судить, смирившись с собственным внутренним сопротивлением. Собственно, все, кроме одного старичка… ну как старичка – под шестьдесят. Он покраснел, надулся, сказал, что это уродство, которое придумали капиталисты, что он за пуд золота не согласится в этом участвовать!

То, что бокс тоже придумали, по большому счету, капиталисты с туманного Альбиона, логику ветерана совершенно не ломало.

– А за два пуда? – с хмурым юмором спросил меня Вадим Антонович, когда узнал об этом.

– Вряд ли, – вежливо улыбнулся я. – Принципиальный дед, советской закалки.

– Ну, вольному воля, – согласился шеф. – Принципиальность стоит уважать. А вообще с судьями вопрос решен?

– Да.

– Ладно, – удовлетворенно сказал шеф, делая пометку в блокноте…

Пресс-конференцию нам пришлось проводить еще раз, для вновь прибывших. Народу набилось в цирк еще больше, вообще ажиотаж по городу пошел невиданный, тут наши надежды даже перехлестнуло, Руслан весь зашился, делая афиши, билеты, программки… Особенно многих взволновал тотализатор, и тут пришлось подумать, покорпеть, выработать четкую систему работы… Но вот и это оказалось позади. И настал день открытия турнира. Честно сказать, я не сразу мог в это поверить. Разумом сознавал. А все прочее было еще в разбеге, в суете, еще не остановилось…

Но все-таки – вот он, этот день.