Текст книги "Крушение империи"

Сердце у Романа обливалось кровью. Он корил себя за то, что не смог убедить императора взять пушечника Урбана на службу. Сейчас его услуги были бы очень кстати.

– Придётся снять с наших галеонов несколько бомбард и перетащить их на стены, чтобы хоть как-то отразить атаки противника, – решил командор.

Джустиани велел заготовить большое количество крепкой древесины, чтобы соорудить из них заграждения на случай прорыва врага.

В это время раздался оглушительный взрыв и в следующее мгновение огромное каменное ядро со страшным грохотом ударилось о крепостную стену. Стена угрожающе задрожала, но, к счастью, выдержала. Все, кто в это время находился на сторожевой башне, увидели, что ядро смогло проделать серьёзные разрушения в каменной кладке. Джустиани посмотрел в сторону выстрела и, увидев пушку-монстра, сказал:

– Удар этого чудовища не выдержит ни одна крепость. Откуда у турок появилась мощная артиллерия?

– Они сделали её совсем недавно, – грустно промолвил Роман.

– Похоже, что на их стороне сам бог войны. С ним нам тягаться будет очень трудно. Видишь Кокко, как изобретательны оказались турки. Вчера они чуть не захватили нас на море, а сегодня бомбят из огромной пушки. Вот что значит недооценить противника.

– Такая бомбарда после нескольких выстрелов развалится на кусочки, – сказал Кокко, знающий толк в артиллерии.

– Будем надеяться, – сказал со вздохом Джустиани, которого сильно озадачил этот выстрел, – надо побыстрее перетащить судовые бомбарды на стены.

Роман уже отдал соответствующие распоряжения для исполнения указания командора.

Джустиани начал расставлять защитников по башням, стараясь распределить их так, чтобы в обороне не оставалось слабого места. Это ему удавалось с большим трудом, ибо людей на все стены явно не хватало.

– Слава Богу, что бухта находится в наших руках. А то защитить её нам было бы некем.

День близился к концу, и Джустиани велел убрать все мосты, и запереть ворота, после чего они отправились во дворец, чтобы обо всём доложить императору.

– Я хочу знать твое мнение о состоянии нашей обороны, – обратился к командору василевс.

– У нас два слабых места: отсутствие больших бомбард и малочисленность обороняющихся, – начал докладывать Джустиани, -если первую задачу я уже смог разрешить, то вторая мне просто неподвластна.

Император хорошо знал, как малочисленно по сравнению с турками его войско.

– Мы должны во чтобы ни стало защитить наш город. Мы не одни. С нами наша вера и наш бог, и если наши остальные братья во Христе придут, подобно вам, к нам на помощь, то даже самая многочисленная армия врага получит достойный отпор. Сегодня во всех церквах города идут молитвы во спасение Константинополя.

– Одними молитвами мы не спасём город, -резко вмешался Кокко, – поставьте всех попов на стены, вот вам и реальная помощь.

– Не кощунствуй, сын мой, – возмутился патриарх, – без помощи Всевышнего мы никогда не добьёмся победы.

В это время страшный грохот заставил всех снова вздрогнуть. Это опять выстрелила пушка Урбана.

– Вот он, бог войны! – воскликнул Кокко, указывая в сторону шума, – слыхали, как загремел! Против такого бога все остальные просто бессильны.

– Ваше величество! Нам надо спешно отправиться на стены, – сказал Джустиани, – долг нас обязывает к этому!

Император не смел возражать, и все покинули дворец.

Ядро, которым выстрелил на этот раз Урбан, по счастью пролетело чуть выше уровня крепостной стены, на лету сбив каменные зубцы.

– Я сейчас этим тюрбанникам покажу, как надо стрелять, – со злостью произнёс Кокко и устремился к уже установленным новым бомбардам.

– Что он хочет сделать? – спросил командора Роман.

– Он хочет нашим ядром разбить эту гигантскую пушку.

– Но это невозможно!

– Для Кокко нет ничего невозможного. Он лучший бомбардир на венецианском флоте.

Тем временем Кокко стал лично заряжать бомбарду. Закатил ядро закатили в ствол и начал заправлять орудие порохом. Делал он это с уверенностью опытного артиллериста, который отлично разбирался во всех тонкостях своего дела. Когда бомбарда была полностью заряжена, Кокко стал тщательно прицеливаться. Он то и дело менял угол наклона ствола и, наконец, с довольным лицом повернулся и сказал:

– Ну сейчас я им всыплю перца в задницу.

– А ты уверен, что сможешь попасть? – с сомнением спросил его Роман.

– Готов держать пари! – сказал шкипер, окончательно измеряя расстояние.

– Поверьте мне, сеньор логофет. Если Кокко к чему-то прицелится, то непременно попадёт, – произнес командор, – эта бомбарда с его судна. Он из неё может попасть даже в воробья.

– Если он разобьёт эту дьявольскую пушку, то весь Константинополь будет носить его на руках.

Но Кокко уже никого не слушал. Он поджёг порох и бомбарда глухо ухнула, погрузив всё вокруг в дым. Все заворожено стали вглядываться вперёд, и когда дым рассеялся, они увидели вдребезги разбитую пушку Урбана. Возгласы ликования и радости раздались на крепостных стенах. Все кинулись обнимать храброго венецианца.

– Ну Кокко, ты настоящий герой! – изумлённо сказал Роман, – такого точного выстрела я никогда не видел.

Но недолго длилась радость защитников. Турки, озлоблённые потерей своей пушки, которую они с таким трудом притащили сюда и на которую возлагались большие надежды, огромной человеческой массой пошли на штурм.

– А ну, не расслабляться! – крикнул Джустиани, – все по местам! Сейчас будет жарко!

Тревожно зазвонили церковные колокола города, созывая защитников на стены. Гром турецких барабанов и пронзительные завывания зурны словно хотели перекрыть мощный колокольный звон, стоящий над городом.

Лавина турок подошла к стенам и начала карабкаться по лестницам и турам. Их встречали наверху, сбрасывали, обжигали, закалывали. Через два часа после начала атаки стены окрасились человеческой кровью, которая ручьями стекала вниз, пропитывая землю. Но бой продолжался. Турки волнами подкатывали к стенам, стремясь утомить, обескровить её защитников. Император и командор ходили взад и вперед и всячески подбадривали обороняющихся. По всему было видно, что последние явно устали, но заменить их было некем.

Наконец наступившая темнота заставила османов прекратить атаку и вернуться обратно в свой лагерь. В этот день они оставили под стенами до тридцати пяти тысяч трупов. Ещё около трехсот человек были взяты византийцами в плен. Потери защитников составили не менее двух тысяч человек. Тот, кто остался в живых, засыпал от усталости прямо на месте. Император ходил среди спящих воинов и с ужасом созерцал убитых. Он велел их собрать, а раненых немедленно поручил заботам лекарей. Турки тоже собирали своих погибших и предавали огню.

– Сегодня мы понесли большие потери, – с болью в сердце сказал василевс Джустиани, – если турки будут и дальше с таким остервенением штурмовать, то мы долго не продержимся. Нам жизненно необходима помощь извне.

– По моим сведениям, со дня на день должно подойти подкрепление из Венеции, – доложил Джустиани.

– Если это так, то надо их поторопить. Следует кого– то послать им навстречу.

– В ближайшие дни противник не будет атаковать, он сильно выдохся сегодня, – вмешался герой дня Кокко, – а за это время, Бог даст, подойдёт и помощь.

Кокко был прав. Неудачная атака турок существенно понизила их боевой дух. Ужасные потери османской армии хотя и были восполнимы, однако вызвали растерянность среди осаждающих. Стало ясно, что быстрой и лёгкой победы не будет. Их ждала долгая и кровопролитная осада.

Обуреваемый тревожными мыслями, Мехмед, словно безумец, расхаживал по своему шатру.

– Мы двадцать дней стоим под стенами этого города и до сих пор не добились никаких результатов! – сетовал он Халалу, – где наш флот? Когда его наконец притащат в бухту? Где новые пушки? После сегодняшних потерь я уже не пойду в атаку, не пробив брешь в стене.

– Не беспокойтесь, ваше величество, – успокаивал его визирь, – по моим расчётам сегодня ночью галеры будут спускать на воду. Греки, проснувшись завтра утром, увидят у себя под носом наши корабли. Пушки, ещё больше прежних, скоро будут здесь несмотря на то, что сам мастер Урбан ранен и временно не может участвовать в осаде.

– Ну хорошо, – успокоился Мехмед, – надеюсь, что завтра Золотой Рог, с помощью Аллаха, станет нашим.

Халал не ошибся в своих расчётах. Как только забрезжил утренний свет, греки с великим изумлением обнаружили на противоположном берегу бухты множество турецких судов. Османы смогли протащить семьдесят галер по холмистому перешейку, используя для этого различные инженерные ухищрения. Это могло присниться только в страшном сне. Золотой Рог, который бдительно охранялся со стороны пролива заградительной цепью, вдруг в одночасье превратился в стоянку неизвестно откуда-то взявшегося турецкого флота.

– Вставай, шкипер! Турки приползли к тебе на брюхе, – огорошил Кокко его помощник, бородатый Лука.

– Как приползли? – удивился спросонок здоровяк, вскакивая с постели.

– А ты выйди на палубу и полюбуйся!

Кокко выбежал наверх и сперва не поверил своим глазам. Затем он внимательно осмотрел суда и сказал уже с недовольным видом:

– Они что с неба свалились, что ли? Хотя это даже и к лучшему. А то я начал в этой бухте подыхать от скуки. Двинем сегодня же на них. Вот будет хорошая драка. Что скажешь, Лука?

– А что, можно. Только вон их как много. Ещё неизвестно выйдем ли мы из этой потасовки сухими.

– Да, посудин у них многовато. И как это они смогли притащить их сюда. Видать основательно готовились. Ладно, подождём, пусть первыми нападут, если, конечно, захотят.

– Слушай Кокко, а давай их ночью подпалим к чёртовой матери. Смотри, как кучно стоят. Подплывём скрытно на какой-нибудь греческой галере и подожжём. Уж больно удобно встали. Будут пылать всем флотом. Вот фейерверк получится славный!

– Отличная идея, Лука, – вмешался в разговор один из венецианцев по имени Умберто, – только кого ты туда пошлёшь? Я лично рисковать жизнью из-за этого фейерверка не собираюсь.

– А тебя туда никто не собирается посылать, – рассердился помощник шкипера, – такие вылазки тебе не по зубам. Уж больно кишка тонка. Ты можешь, как обычно, прохлаждаться в Галате с бабами.

Лука недолюбливал этого заносчивого Умберто. Моряк он был никудышный, к тому же изрядный выпивоха. Дружбу особую ни с кем не заводил и держался особняком. Попал же он на корабль исключительно по просьбе мачехи Кокко как племянник архиепископа болонского, который погиб в османской столице.

– Ну– ну, потише! Мы ещё посмотрим, у кого кишка тонка? – озлобился Умберто и ушёл прочь.

– Мне этот негодяй очень не нравится. Ты на меня не обижайся, Кокко, но обратно я его точно не возьму. Пускай остаётся здесь с генуэзскими забулдыгами, – сказал Лука.

– Да ну его к чертям собачьим! – махнул рукой Кокко, которого уже завлекла идея поджога, – давай продумаем, как османов будем палить.

– А тут и думать нечего. Все можно устроить сегодня же ночью.

– Боюсь, что командору эта рискованная идея не понравится.

– А он и не узнает. Командор целый день на стенах проводит. Ему не до нас.

– А галеру кто нам даст? – спросил Кокко, – без византийской галеры у нас ничего не получиться.

– Об этом я уже успел подумать. Есть среди них хороший парень. Соломоном зовут. Попросим его. Он непременно поможет.

– Ладно, действуй. Доложишь к концу дня. Я пошёл к командору, – сказал Кокко и направился в город.

Вечером в кают-компании «Фортуны» Кокко с Лукой сидели за трапезой и обсуждали предстоящую вылазку. Вскоре дверь каюты приоткрылась и зашёл Соломон в форме офицера византийского флота. В своём новом обличии юноша смотрелся очень эффектно. Он то и дело поглаживал рукоятку меча, владеть которым его хорошо обучили в гвардейской школе. Вместе с ним на судно пришёл Роман.

– Приветствую вас, господа! – сказал логофет.

– Знакомьтесь. Это Роман Рштуни – логофет его императорского величества, – представил Соломон.

– Прошу вас присаживайтесь, сеньоры. Присоединяйтесь к нашей трапезе, – вежливо пригласил их Лука.

– Я уже информирован, что вы намереваетесь спалить турецкий флот, – улыбаясь сказал Роман, -но как вы это собираетесь сделать?

– Мы поплывём туда ночью на галере и закидаем суда противника горящими факелами, -поделился своим планом Лука.

– Отличная идея, хотя и несколько рискованная.

– Вот ради этого риска мы и приплыли сюда, – откровенно признался Кокко, – а то мы с Лукой помирали от скуки в Венеции.

– Хорошо, сеньоры. Но тогда я предлагаю воспользоваться не факелами, а более эффективным средством.

– Чем же?

– «Греческим огнём», – сказал Роман и подал знак Соломону.

Тот вышел из каюты и вернулся с несколькими ёмкостями.

Так называемый «греческий огонь» представлял собой легко воспламеняющуюся жидкость, состав которой на протяжении многих веков греки хранили в строжайшей тайне. Благодаря ему они одерживали победы во многих баталиях как в сухопутных, так и морских. С появлением пороховой артиллерии актуальность этого вида оружия была несколько утрачена, однако в ближнем бою оно было пока незаменимо.

– Мы слыхали про ваш огонь, но никогда не видели его в действии, – признался Лука.

– Ничего страшного. Наш офицер покажет вам, как им пользоваться.

– Отлично. Нам ещё нужна галера с хорошими гребцами.

– Об этом я тоже позаботился, – уверенно сказал Роман, – галера уже стоит у вашего борта.

– Благодарим вас, господин логофет, – сказал Кокко.

– Не стоит благодарности. Я лишь исполняю свой долг.

– Тогда, за успех дела! – поднял свою чарку Кокко.

– За успех! – подхватили его остальные и дружно выпили.

Все вместе стали закусывать нехитрой корабельной едой.

– Послушай, Кокко, – начал Роман, – такого храбреца, как ты, я никогда не видал. Не можешь прожить и дня без какой нибудь бузы.

– Таким меня моя мать родила, – сказал великан, похлопывая себя кулаком по груди, – не могу я без драки. Мой отец хотел из меня купца сделать. Представляешь, Лука, я торгую заморскими тканями для наших венецианских кокоточек.

Раздобревший от византийского вина помощник разразился таким хохотом, что затряслись бутылки на столе.

– А есть ли у тебя братья? – спросил Соломон, – таких храбрецов, как ты, надо чтобы побольше было.

– К сожалению, нет у меня братцев, – сказал с досадой Кокко, – богу было угодно, чтобы моя мать умерла, родив напоследок младшую сестрёнку.

– Ну и не надо. Нам хватает и тебя одного. А то представляешь таких, как ты, ещё трое. В Венеции вообще нормальных жён бы не осталось. Ты бы со своими братьями их всех совратил, – сказал захмелевший Лука и громко захохотал.

Соломон, который плохо понимал о чём идёт речь, тоже невольно засмеялся.

Один только Роман сидел сосредоточенно и о чём то напряжённо думал.

– А как зовут твою сестру? – внезапно спросил он.

– Ох, лучше не спрашивай про неё, -сказал Кокко со вздохом, – она нам такое горе учинила, от которого мой отец до сих пор не оправился.

– Что же, если не секрет? – спросил Роман.

– Умудрилась сбежать со своим возлюбленным, – с трудом проговорил шкипер, – тоже мне, сорвиголова в женском обличии.

– Вся в братца, – продолжал отшучиваться Лука.

– Твою сестру зовут Лучия? – вдруг спросил Роман.

– Да. Откуда тебе известно? – сразу стал серьёзным Кокко.

– Лука. Как полное имя вашего шкипера? Уж не Энрико ли?

– Энрико, – ответил Лука сразу став серьёзным.

– Энрико Джуджаро, – громко сказал Роман, – да будет тебе известно, что твоя сестра, Лучия Джуджаро, была похищена архиепископом болонским и передана в гарем к турецкому султану. Её спас от смерти вот этот славный юноша. Он, рискуя своей жизнью вместе со своим дядей, царство ему небесное, вытащил её из реки, когда евнухи собирались её утопить.

– Ты хочешь сказать, что дядя Умберто, архиепископ болонский похитил сестру Кокко? -спросил Лука.

– Именно так. Кстати, из-за этого он и поплатился жизнью, – хладнокровно ответил Роман.

– Каким образом?

– Я подставил архиепископа как византийского лазутчика, и Мехмед казнил его. Таким образом я отомстил за похищение Лучии.

Кокко сидел с вытаращенными от удивления глазами и не мог произнести ни одного слова.

– Я вам не верю. Это невозможно. Она сбежала из дому. Мы давно считаем её мёртвой для нас, – сказал он невнятно.

Роману показалось, что на глазах у этого великана появились слёзы.

Кокко встал со своего места и быстрыми шагами вышел из каюты.

– Зачем вы так? – посетовал Лука, – такими вещами не шутят. Это их семейная трагедия. А если всё это совпадение? Если окажется, что эта девушка вовсе не его сестра?

– Уверяю тебя, Лука, всё сходится. Это она, – сказал уверенно логофет.

– И где же она сейчас?

– Здесь, в городе.

– В Константинополе? Что она здесь делает?

– Она моя жена, – наконец произнёс Роман.

Внезапно дверь каюты распахнулась, и Кокко грубо произнёс:

– Лука, хватит тебе лясы точить! Вставай сейчас же! Ночь проходит. Нам надо успеть сделать задуманное.

Все встали со стола и вышли наружу. Галера с гребцами поджидала их, качаясь на волнах.

– Сказанное логофетом – сущая правда и моя сестра здесь, – сказал шкипер своему помощнику с уже подобревшим выражением лица.

– Выходит, так.

– Слушай, а где Умберто? Получается, что его дядя архиепископ учинил зло нашей семье.

– Мне он не нравился с первого дня, – злобно прошипел Лука.

– Ладно, после разберёмся. Пошли турок палить! – стал торопить его Кокко, предвкушая удовольствие от предстоящей вылазки.

По всему было видно, что он уже оправился от той ошеломляющей новости, которую ему сообщил только что Роман.

– Ну, с Богом! – сказал Кокко, первым прыгая в галеру.

– С Богом, – ответил Роман, – возвращайся поскорее, Энрико! Тебя будет ждать твоя сестра!

Тот ничего не ответил и только подал знак гребцам. Галера плавно тронулась с места, унося с собой храбрецов. Роман проводил их взглядом и сошёл на берег. Ему надо было успеть подготовить Лучию к встрече с братом.

Судно тихо плыло на турецкую сторону. Гребцы едва касались поверхности воды, плавно и бесшумно гребя. Почти безлунная ночь способствовала им. Кокко напряжённо всматривался вдаль, стараясь разглядеть сквозь темноту очертания вражеских судов. По мере приближения его лицо становилось более суровым.

– Приготовьтесь, уже близко, – предупредил шкипер.

– Суши вёсла, – приказал своим гребцам Соломон и стал напряжённо выжидать.

Византийская галера беззвучно подкрадывалась к вражескому флоту. Уже послышалась турецкая речь и плеск воды о борта галер.

– Зажигай, – вполголоса приказал Кокко.

Соломон достал ёмкости с воспламеняющейся жидкостью и уже собирался поджечь одну из них.

Неожиданно как справа, так и слева на них набросились две сторожевые галеры. Вперёдсмотрящие знали об их присутствии, так как плыли с зажжёнными факелами.

Поняв что их засекли, Соломон кинул вспыхнувший сосуд с «греческим огнём» в одну из галер. Горящее содержимое ёмкости быстро разлилось по палубе вражеского судна, превратив его в считанные секунды в огромный факел.

– Гребите назад! – прокричал Кокко гребцам.

Соломон хотел было поджечь вторую галеру, но не успел. Абордажные крючья вонзились в их борт и турки с обнажёнными кривыми саблями перепрыгнули на судно. Завязалась неравная рукопашная схватка. Кокко схватился сразу с тремя: одного он заколол сразу, второго смог толкнуть ногой за борт. Когда он наносил третьему смертельный удар, то в свете огня пылающей галеры увидел, как ещё одно вражеское судно подплыло к ним. Соломон, на мгновенье избавившись от наседавших турок, смог снова поджечь «греческий огонь» и бросить под ноги нападавших. Турки, увидев перед собой вспыхнувшее пламя, отпрянули назад и свалились в воду. Но одному из них удалось перепрыгнуть через огонь и он замахнулся своей саблей на Кокко.

– Берегись! – крикнул Лука шкиперу.

Кокко увернулся от удара и уже сам нацелился в грудь атакующего противника. Огонь осветил его лицо, и Кокко узнал в нападавшем Умберто.

– Умберто?! – изумленно вскричал шкипер, опуская свой меч.

Тот, воспользовавшись замешательством, вонзил свою саблю в грудь Кокко.

Шкипер, потеряв равновесие, покачнулся и упал за борт.

– Ах ты, подлый гадёныш! – страшно прокричал Лука и сокрушительным ударом своего тяжёлого меча расчленил тело предателя.

Затем он прыгнул в воду и стал спасать раненого шкипера. Едва он успел вытащить его тело на палубу, как сразу три турка набросились на него. Между ними завязалась жестокая схватка, в результате которой, благодаря вовремя подоспевшему Соломону, Луке удалось сбросить нападавших в воду.

Тем временем их галера смогла оторваться от преследования и быстро плыла в сторону Константинополя. Лука с брезгливостью сбрасывал мёртвые тела турок за борт, а Соломон тем временем хлопотал над тяжелораненым Кокко. Он стащил с него железный панцирь и увидел, что из раны на груди сильно сочится кровь.

– Быстрее, ребята! Быстрее! – подгонял Лука гребцов, – надо спасти шкипера!

Кокко продолжал терять кровь. Лицо его стало бледным, глаза закатились, обнажив белки. Когда судно причалило к «Фортуне», стало ясно, что жизнь покидает его могучее тело. Еле дышащего шкипера осторожно перенесли в каюту, где ещё совсем недавно он веселился со всеми.

Лучия с Романом были уже там. Сестра, громко рыдая, упала на колени перед братом, в котором едва теплилась жизнь.

– Кокко, Кокко! Открой глаза! Умоляю, прошу тебя! Не умирай! Посмотри на меня! Это я твоя сестра, Лучия! – причитала она.

Энрико, словно вняв голосу сестры, едва приоткрыл глаза. Увидев её, он слегка улыбнулся.

– Лучия, – едва прошуршали его губы и стало ясно, что он узнал свою сестру.

– Кокко! Ты узнал меня! Не умирай! Прошу тебя, не умирай!

Но Кокко закрыл глаза и уже более не дышал.

Плечи Лучии затряслись от безудержных рыданий. Она упала на бездыханное тело брата, обняв его, и обливалась слезами.

– Зачем вы не сказали, что он здесь? Зачем? Мы бы могли встретиться намного раньше, -причитала она сквозь рыдания.

– Прости нас, Лучия. Никто не догадывался, что он твой брат, – с тяжёлым сердцем произнёс Роман.

– Как жестоко судьба поступает с нами, – дрожащим голосом произнёс Лука и вышел из каюты, чтобы скрыть скупые мужские слёзы.

Теперь ему стало ясно, что похищение Лучии, предательство Умберто и убийство Кокко -всё это звенья одного злого умысла.

– Если бы я знал, из какого теста сделан этот предатель, я бы его давно прикончил, -признался он Соломону, который стоял на палубе и приводил в порядок свой потрёпанный камзол.

– Эх, Лука. Разве можно перехитрить свою судьбу, – в сердцах ответил он, который в своём юном возрасте уже пережил так много невзгод.

Роман вывел заплаканную Лучию на палубу. В руках она держала медальон Кокко с изображением герба их дома. Лука подошёл к ним и сказал:

– Это судно– собственность семьи Джуджаро. Лучия вправе полностью распоряжаться им.

Девушка с безразличием пожала плечами и медленно побрела в сторону шлюпки.

– Лука, – обратился Роман, – сейчас ты шкипер. Следи за судном. Оно скоро нам пригодится.

Вероломное убийство Кокко сильно разгневало императора. Он приказал отрубить головы всем пленным и повесить их на крепостных стенах. Турки смотрели издалека на это ужасающее зрелище и осознавали, что осада предстоит долгая и беспощадная. Боевой настрой в их многочисленной армии резко упал. Сам Мехмед решил дождаться прихода своих мощных пушек, надеясь с их помощью проломить крепостную стену.

После захвата бухты Джустиани был вынужден усилить морские стены города за счёт ослабления сухопутных, тем самым растянув и без того жиденькую оборону греков. Было очевидно, что без существенной помощи извне они долго не смогут продержаться. Но помощь всё не поступала.

– По моим расчётам, венецианский флот должен был уже прибыть сюда. Я уверен, что они застряли где-то на подступах к Мраморному морю, – рассуждал озабоченно командор.

– В таком случае их надо поторопить. Сейчас как никогда их помощь была бы очень кстати, – ответил император и, уже обращаясь к Роману, сказал, – господин логофет! Надо немедленно выслать наше судно им навстречу!

– Послать судно через кишащее турками море – это почти самоубийство, ваше величество, – посмел возразить Роман.

– И тем не менее у нас нет иного выхода. Найдите самого отважного и смекалистого шкипера.

– Слушаюсь, ваше величество, – ответил Роман, призадумавшись.

Настроение Лучии после трагедии с братом сильно изменилось. Она днями ничего не ела и часами сидела неподвижно, уставившись в одну точку. Роман ничем не мог вывести её из этого состояния. Чтобы как-то развеять жену, он передал её на попечение сердобольной Ирины, переселившись из императорского дворца в трактир к Сократу. Здесь Лучии постарались создать все условия, чтобы она смогла заглушить свою душевную боль

После той дерзкой вылазки, в которой Соломон проявил себя как храбрый и самоотверженный воин, император лично повысил его в звании, присвоив чин старшего морского офицера.

В этот день уже в новой форме юноша зашёл в трактир. Больше всего ему хотелось покрасоваться перед Ириной, которая очень гордилась его подвигом.

– Посмотрите, какой славный морской офицер к нам пожаловал, – обрадовался Сократ.

Ирина выбежала из кухни и бросилась обнимать своего возлюбленного. Соломон со счастливой улыбкой на лице прижал ее к груди.

– Ты просто великолепен, – только и смогла выговорить Ирина.

Новоиспечённый старший офицер начал гордо расхаживать по комнате.

– Ты не голоден? – спросила его Ирина и усадила за стол.

Лучия тоже спустилась вниз и, увидев своего спасителя в новом обличии, печально улыбнулась.

– Как ты себя чувствуешь, Лучия? – поинтересовался он.

– Немного лучше. Я очень благодарна всем за то тепло и уют, которое мне здесь смогли создать, – ответила она с грустью в глазах.

– Не грусти, прошу тебя. Кто, как не я способен понять твое горе. Старайся найти утешение в тех людях, которые тебя окружают добротой. Ведь ты, слава Богу, не одна.

– Я постараюсь, – пообещала девушка.

Поздно вечером, наконец, пришёл Роман и сразу, нежно обняв Лучию, сел рядом с ней. В глубине души он чувствовал себя виноватым, что вовремя не догадался сообщить ей про Энрико. Она его не винила, ибо знала, что Роман был полностью поглощён заботами о защите города.

– Нужен надёжный шкипер, который отправится навстречу суднам из Венеции, – начал логофет.

– А, что венецианцы не могут приплыть самостоятельно? Обязательно к ним нужно кого-нибудь высылать? – недовольно спросил Сократ.

– Джустиани предполагает, что они застряли по дороге.

– Дудки всё это! Тот, кто хочет помочь, не застрянет. У плохой кухарки всегда печка чадит. Тоже мне, нашли причину! – возмутился старик.

– И всё– таки, нам надо самим удостовериться, отчего запаздывает помощь?

– И кто же поедет?

– Я поеду, – неожиданно вмешался в разговор Соломон и, глядя на удивлённые лица, спросил, – разве я плохой шкипер?

– Это очень рискованное плавание, – предупредил его Роман, – тебе надо будет проскользнуть сквозь турецкий флот.

– Мне это известно. И тем не менее я готов это сделать.

– Ты не обязан рисковать своей жизнью, – тревожно проговорила Ирина, – ведь, в конце концов, ты не из Византии.

Соломон подошёл к Ирине и нежно притянул к себе. Он чувствовал её тревогу за себя. Она, как и любая женщина, не хотела рисковать своим счастьем.

– Прошу тебя, не уезжай. Останься здесь, – настаивала Ирина, крепко обняв Соломона.

– Если ты откажешься, Соломон, то не услышишь и слова упрека, – высказал своё мнение старик Сократ.

– Я не откажусь. Более того, для большей надёжности я поплыву на «Ангеле».

– Ты поплывёшь на собственном судне? – удивился Роман.

– Непременно. «Ангел» хорошо вооружён и быстроходен, а для такого плавания это очень важно.

– Как же ты собираешься проскользнуть сквозь турецкий флот?

– Очень просто. Под покровом ночи мы, притворившись турецким судном, тихо проплывём мимо них. Для этого нам понадобятся тюрбаны и кто-нибудь, знающий турецкий.

– С тобой поедет Лев. Он говорит по-турецки, – сказал Роман.

– Отлично. Сегодня же ночью отплываем, – решил Соломон.

«Ангел» со спущенными парусами качался у пристани. Будто почувствовав долгое путешествие, он с нетерпением резвого коня дёргался на месте, привязанный крепкой верёвкой. Роман и Джустиани давали Соломону последние напутствия:

– Мне кажется, что подмога застряла в порту Фессалоники, – сказал командор, – так что, я думаю, не стоит терять времени и надо плыть прямо туда.

– А если и там их не будет? – спросил шкипер.

– Тогда тебе придётся проверить все прилегающие острова, – решил Роман, – и вот что я хочу тебе сказать, Соломон. Если найдёшь венецианцев, тогда, хвала Господу, приведёшь их сюда. А если их нет в помине, то, я думаю, стоит ли тебе рисковать и возвращаться обратно через турецкий флот? Ведь бережёного Бог бережёт.

Соломон хотел что то возразить, но в это время на пристани послышался шум шагов, и по мостику на судно поднялись Ирина с Еленой.

– Зря вы пришли в столь поздний час, – заметил шкипер.

– Пришлось, – сказала Елена, – Ирина настояла.

Ирина не позволила ему выговорить ни слова и крепко обняла его.

– Береги себя, – сказала девушка вся в слезах и, сняв с себя цепочку с крестом, повесила Соломону на шею рядом с его еврейской звездой.

– Это мой крест, – промолвила она, – он будет надёжно хранить тебя.

– Я вернусь, милая, – выговорил Соломон и дал знак Диего, чтобы отчаливали.

Судно, почувствовав свободу, начало бодро кивать своим носом, медленно отплывая от пристани. Ирина в последний раз махнула ему и исчезла в темноте. Соломон вспомнил, как несколько лет назад его так же сердечно провожали на пристани в Александрии, и как его отец повесил ему на шею золотую еврейскую звезду.

«Всё повторяется», – подумал он про себя.

В душе у него вдруг появилось неприятное предчувствие, которое он тут же прогнал.

– Нет, – твёрдо сказал Соломон, – на сей раз выйдет иначе.

«Ангел» скрытно проскользнул из-под заградительной цепи и поплыл в сторону Мраморного моря. Полнолуние хорошо освещало им дорогу в море.

– Одеть тюрбаны! – приказал шкипер команде.

Все принялись облачаться в белоснежные высокие головные уборы. Вскоре они стали проплывать сквозь многочисленные турецкие галеры. Команд в столь поздний час не было видно. Лишь один раз их окрикнул строгий голос с большого судна:

– Кто такие и куда плывёте?

– Мы плывём с донесением от султана в Фессалоники, – чётко по-турецки проговорил Лев.

Этого было вполне достаточно, чтобы их приняли за своих, тем более что белые тюрбаны отчётливо светились в темноте.

«Ангел» беспрепятственно выбрался в Мраморное море и взял курс на Фессалоники.

Противостояние под стенами Константинополя достигло своего апогея. Ещё три пушки Урбана были с большим трудом доставлены из Адрианополя. Сам пушечник успел выздороветь и целиком был поглощён их установкой. Мехмед решил более не идти в изнуряющие лобовые атаки и выжидал, когда заговорит бог войны. Его огромная армия приводила себя в порядок, чувствуя, что готовится самый ответственный штурм. Сам султан мог часами вглядываться в неприступные стены города, который магически притягивал к себе.