Текст книги "Крушение империи"

– А ну, живо скидывай свою одежду и переодевайся в эту, – велел он ей.

– К чему весь этот маскарад? – возмутилась девушка.

– Помалкивай и делай, что тебе велят! – грубо одёрнул её Мустафа.

Он всегда недолюбливал её за беспредельную дерзость и полную непокорность, хотя и не прочь был полюбоваться изумительным телом. Вот и сейчас он не мог оторвать глаза от восхитительного бюста девушки. Мустафе было жаль топить это великолепие. Ведь она должна была погибнуть девственницей, ибо покойный Мурад так и не успел воспользоваться ею. Евнух не сдержался и похотливо протянул свою руку к вожделенной груди венецианки.

– Убери свои грязные лапы, вонючий кастрато! – вспылила италийка на своём родном языке, зная, тем не менее, что желания несчастного евнуха отнюдь не совпадают с его отрезанными возможностями.

– Ты заберёшь свои прелести на небеса, паршивая гордячка, – в бессильной ярости прошипел Мустафа и с досадой на лице удалился.

Вот уже два дня в таверне у Сократа проживали гости из Константинополя. Лев по указанию верховного асикрита Романа благополучно доставил сюда Иосифа и Соломона. Елена, старик Сократ и его дочь Ирина очень сочувственно отнеслись к их беде. Все они вместе обсуждали, как вызволить из дворцового гарема Ребекку. Иосиф с Соломоном уже стали немного понимать по-гречески и могли как-то общаться.

– Сделать это практически невозможно, – сказал Сократ категоричным тоном, ибо хорошо знал дворцовый режим, – гарем находится под бдительной охраной. Ключи от него главный евнух всегда носит при себе. Проникнуть туда не сможет даже великий визирь, я не говорю уже о посторонних.

– У нас есть золото. Мы можем подкупить кого угодно, – отчаянно предлагал Иосиф.

– К евнухам невозможно даже подступиться. Они не выходят из дворца и ни с кем не общаются, – возразил старик.

– Тогда это надо сделать через кого-либо, кто вхож туда. Ведь, кроме евнухов, там есть и другие царедворцы?

Все вопросительно посмотрели на Елену. Её возлюбленный Аллаэтдин действительно имел свободный доступ во дворец.

– Может, ты скажешь ншанджи, чтобы он помог нам? – попросила юная Ирина.

Добрая девушка очень хотела помочь попавшей в неволю Ребекке. Она видела грустные глаза Соломона, который за весь вечер не проронил ни слова, а только с тоской смотрел на говорящих.

Соломон и Ирина были однолетками. У неё были раскосые голубые глаза, а лицо окаймляли чёрные волосы, придающие её белоснежному личику соблазнительную контрастность, которая в сочетании со стройной фигуркой делала Ирину довольно привлекательной, если не считать редких оспин на лице – результат перенесенной в детстве лёгкой формы оспы. Рябой её назвать было нельзя, однако девичий лик оспины всё-таки портили. Нехитрая косметика того времени не могла скрыть этот изъян, который особенно хорошо просматривался при солнечном свете. По этой причине Ирина старалась днём всегда ходить с паранджой, и лишь по вечерам, когда темнело и зажигались тусклые лампы на оливковом масле, она открывала лицо.

Соломон ей сразу приглянулся, однако, будучи большой скромницей и не обладая кокетством своей двоюродной сестры, Ирина не решалась заговорить с ним первой.

Но Соломона сейчас волновало только спасение сестры, и потому он не замечал сидящую рядом молодую девушку. То, что Ребекка находилась совсем близко, очень воодушевило его, но затем, осознав безысходность ситуации, он вновь приуныл.

Ему стало казаться, что он больше никогда не увидит свою сестру. Все его воспоминания о радостной счастливой жизни в Александрии, которая оборвалась в одночасье, были связаны со светлым образом Ребекки. Он вспомнил, как они босые беззаботно бегали по египетскому песку, прыгая по морским волнам, и его сердце защемило от тоски по безвозвратно ушедшему прошлому.

– Не хочу я этого повесу посвящать в наши дела, – возразил Сократ, который недолюбливал Аллаэтдина.

– Мы ему хорошо заплатим, – не унимался Иосиф.

– Не в этом дело. Просто я думаю, что если человек продаёт своих из-за золота, то он способен на любую пакость.

– Зачем ты так, дядя, – заступилась Елена за ншанджи, – он же любит меня и никогда не предаст.

– Он просто обычный бабник и франт. Сегодня тебя любит, завтра – другую. Было бы золото в кармане. Ладно, пошли спать. Завтра решим.

Все начали расходиться по своим комнатам. Соломон взял оливковую лампаду и грустно зашагал вверх по лестнице.

– Не надо отчаиваться. Мы спасём твою сестру, вот увидишь, – услышал он за спиной нежный девичий голос.

Наконец-то Ирина решилась с ним заговорить. Соломон плохо понимал по-гречески, но красноречивый взгляд девушки говорил обо всём. Он внимательно посмотрел на неё и впервые за последнее время улыбнулся. Темнота комнаты не позволила ему разглядеть, как зарделась Ирина, отчего оспины на её лице стали выделяться ещё больше.

– Ты очень добрая девушка, – только и смог проговорить он и со вздохом удалился.

Следующий день прошёл в тревожном ожидании возвращения Елены, которая решила поговорить с Аллаэтдон у него дома. Уже стемнело, а девушка всё не возвращалась. Наконец дверь трактира резко отворилась, и на пороге показалась сильно взволнованная Елена. Она быстро направилась к Сократу и стала что-то серьёзно нашёптывать ему. Иосиф и Соломон с тревогой наблюдали за ними. Старик несколько раз удивлённо вскидывал седые брови, чем ещё больше смутил своих гостей. Первым не выдержал Иосиф.

– Уж не произошло ли чего-то дурного? – беспокойно спросил он.

Старик подошёл к нему вплотную и заговорил вполголоса:

– Сегодня ночью они собираются утопить Ребекку.

– Утопить? Где?

– Они сбросят её в реку Марицу с большого каменного моста.

– Мы должны спасти её! Сам Бог послал нам такую отличную возможность! – взволнованно заговорил Иосиф и посмотрел на воспрянувшее лицо Соломона.

– Откуда она узнала об этом? – поинтересовался Соломон.

– Сегодня утром они выдворили из дворца её служанку. Она и растрезвонила по всему городу эту весть, – объяснил Сократ.

– Служанку Ребекки? – удивился Соломон, – у неё во дворце была служанка?

– Мы не хотели тебе говорить, но твоя сестра была фавориткой султана и даже беременна от него, – быстро проговорила Елена и смутилась.

То, что Ребекка была в гареме фавориткой, об этом знала вся столица, точно так же, как о том, что она беременна. Шило в мешке не утаишь – по такому принципу просачивалась в город вся дворцовая информация, и уж тем более из гарема. Выйти оттуда наложнице не представлялось возможным, а вот слух про неё беспрепятственно распространялся за её стенами.

– Этого не может быть! – сказал изумлённый юноша.

Он не мог себе представить, что его по-детски наивная сестра успела всего за несколько месяцев превратиться в настоящую женщину, да ещё забеременеть от султана.

– Не надо так возмущаться. Жизнь в гареме протекает по своим жестоким законам, и если им не подчиняться, то можно просто без следа исчезнуть, – разъяснила Ирина.

– Тогда почему же её хотят утопить? – спросил Соломон.

– Потому что молодой султан хочет избавиться от всех возможных своих соперников, в том числе и не родившихся, – объяснил Сократ.

– Ладно, Соломон. С ребёнком она или без, какое это имеет для нас значение? Давай думать, как будем её спасать? – засуетился Иосиф.

– Здесь думать нечего. Спрячемся под мостом и спасём, когда бросят в реку, – решил юноша.

– Это не так-то просто. Вода зимой в реке холодная, и не исключено, что мост будет взят под охрану, – предупредил Сократ.

– Это не имеет для нас никакого значения. Второго такого благоприятного случая нам может больше не представиться. Нырять в воду для моряка – сущий пустяк. Соломон, ты готов?

– Конечно, готов. А далеко ли отсюда река?

– Нет, близко. Я вас провожу до моста, – сказал старик, и они вышли из таверны, оставив девушек одних.

Все трое быстро добрались до реки.

– Ну, с Богом, – сказал Сократ, – будьте очень осторожны. Охраны я не заметил, но все равно, действуйте скрытно. Если повезёт, и вы спасете девушку, быстро возвращайтесь обратно в таверну. Это единственное для вас безопасное место в этом городе.

– Спасибо тебе, Сократ, за всё! – благодарно воскликнул Соломон.

– Благодарить пока не за что. Вот когда спасёте девушку, тогда и будем радоваться все вместе, -сказал на прощание добрый грек и удалился.

К счастью, ночь выдалась на редкость безлунная. К тому же начался дождь, какой бывает в последние зимние дни во Фракии. Вокруг была непроглядная темень, но это радовало Иосифа. Лучшей погоды для столь рискованного мероприятия невозможно было даже представить. Очертания широкой водной глади едва виднелись сквозь густые кусты.

– Нам надо спрятаться под мостом, – решил шкипер, – там нас не заметят.

Они бесшумно зашли в воду и поплыли к срединному пролёту моста. Чтобы было легко плыть, Иосиф и Соломон ещё в таверне освободились от лишней одежды, но всё равно – плыть в холодной воде было трудно. Течение Марицы в Адрианополе довольно быстрое, и потому пловцам пришлось изрядно потрудиться, прежде чем они смогли доплыть до срединного пролёта моста. Здесь они вышли из воды, поднявшись по выступам опоры, и сели на них. Застыв в таком положении, они стали ждать. Дождь продолжался и спрятавшиеся под пролётом шкипер с племянником совсем озябли.

Наконец, сверху послышался топот конских копыт и турецкая речь. Голоса были тоненькие, будто женские. Кони остановились на середине моста, и скоро сверху сбросили тяжёлый брыкающийся предмет, зашитый в мешок. Он с шумом упал в воду и камнем пошёл на дно. Люди, сбросившие его, внимательно проследили, как он тонет и, удостоверившись, что всё в порядке, удалились.

Соломону не терпелось прыгнуть в воду, однако Иосиф его придерживал.

– Погоди. Пусть уйдут. Ничего с ней не будет, сейчас достанем, – умерил пыл племянника Иосиф.

Он точно заприметил место падения тела, и оттуда ещё два шага вперёд по течению. Как только голоса и топот копыт стихли, Иосиф, набрав в лёгкие побольше воздуха, прыгнул в намеченное место. Вслед за ним плюхнулся Соломон. Река оказалась намного глубже, чем ожидалось. Дядя и племянник начали лихорадочно шарить по речному дну. Будто две слепые черепахи они прощупывали руками и ногами подводный ил. Соломон стал чувствовать непреодолимое желание вдохнуть живительный воздух. В воде он потерял дядю и в отчаянии всплыл наверх. Когда он вынырнул, вокруг никого не было. Соломон жадно сделал несколько вдохов и снова нырнул. Погружаясь, он внезапно натолкнулся на тяжело всплывающий предмет. Это был мешок, который Иосиф толкал наверх из последних сил. Соломон подхватил его и они уже вместе вытащили его на берег. Иосиф пробыл под водой больше, чем Соломон, и потому жадно глотал влажный от дождя воздух.

– Никогда бы не мог подумать, что Ребекка такая тяжёлая, – тяжело дыша выговорил он.

Иосиф достал из-за пояса кинжал и осторожно стал вспарывать мешок. Оттуда показалось лицо девушки с завязанным ртом. Иосиф быстро освободил её от верёвок и спасённая издала тихий стон.

– Хвала Господу, она жива, – решил он.

В таверне все лихорадочно поджидали возвращения Иосифа и Соломона. Старик Сократ не мог найти себе места и нервно расхаживал по комнате. Елена без конца подходила к окну и напряжённо всматривалась в темноту, а Ирина тихо сидела на лавке, отрешённо уставившись на гипнотизирующий свет оливковой лучины. Время давно перевалило за полночь, а они не возвращались. Непрекращающийся дождь усиливал напряжение. Неожиданный стук в дверь заставил всех вздрогнуть.

– Это они! – радостно вскрикнула Елена и побежала открывать дверь.

На пороге стоял мокрый Аллаэтдин и довольный улыбался. Радость Елены непроизвольно перешла в удивление, которое не мог не заметить хитрый ншанджи.

– Ты как будто не рада моему приходу? – спросил он, переступая порог, – такое впечатление, что ты ждала вовсе не меня.

– Что ты! Я очень тебе рада, – мигом пришла в себя девушка, – но, честно говоря, не думала, что ты придёшь в столь поздний час.

– Что поделаешь. С этим молодым султаном работы прибавилось достаточно. Что ни день, то новые указы и распоряжения. Работаем до поздней ночи. Мне сообщили дома, что ты искала меня. Я подумал, что у тебя что-то случилось, вот и явился в столь поздний час.

– Да, я приходила к тебе, – ответила Елена, неловко скрывая смятение, – ничего серьёзного нет. Просто… Просто я очень соскучилась по тебе! Вот и пришла днём сама.

Последние слова девушки прозвучали ещё более неубедительно, и Аллаэтдин, будучи искушённым в любовных делах, сразу почувствовал в её голосе фальшивые нотки.

– Может ты пригласишь меня сесть? – с укором произнёс он, – а где же Сократ-ага? Неужели заснул?

Сократ всё это время скрывался на кухне и всё слышал. Неожиданный приход ншанджи привёл всех в замешательство. К тому же с минуты на минуту сюда могли явиться Иосиф с Соломоном, да ещё, возможно, приведут спасённую Ребекку. Совсем нежелательно, если этот дворцовый чиновник увидел бы их. Если он догадается, то непременно выдаст.

– Я уже собирался лечь как услышал твой голос и поспешил вернуться, – начал почему-то оправдываться трактирщик.

Аллаэтдин теперь точно был уверен, что в доме что-то произошло, но продолжал играть роль пылкого любовника, чтобы досмотреть до конца разыгрывающуюся драму.

– Не беспокойся. Можешь спокойно отправляться спать. Мы с Еленой посидим, поговорим. Она любит, когда я рассказываю ей любовные истории, хотя сегодня об этом что-то не просит.

– Хочу, непременно, – замялась прелестница, – но давай это сделаем наверху, наедине.

– Знаешь, я сегодня так утомился, что хочу пока посидеть, поесть что-то вкусненькое, а затем, может, и пойду с тобой наверх.

Нежелание ншанджи удалиться вызвало плохо скрываемую нервозность у обитателей таверны. Со стороны было понятно, что они ждут кого-то и не хотят, чтобы Аллаэтдин его увидел. Он же, наоборот, хотел непременно дождаться развязки.

– Я вспомнил очень красивую любовную историю. Если хочешь, расскажу? – сказал неугомонный Аллаэтдин, направив на девушку проницательный взгляд.

– Хочу, конечно, – нехотя проговорила Елена, нервно поглядывая в окно.

– Давным-давно жила одна влюблённая пара. Ну, вроде нас с тобой, – лукаво заулыбался ншанджи, – и вот, когда юноша признался своей девушке в любви, она сказала: «Чтобы я поверила в твою любовь, ты должен ради меня спрыгнуть с самой высокой скалы». На что юноша ответил:

«Я согласен это сделать, но только в твоём присутствии. Ты подымаешься вместе со мной на эту скалу».

Они поднялись туда и подошли к краю пропасти. Тут юноша повернулся к девушке и сказал ей только два слова. После чего они вместе спустились вниз, поженились и жили долго и счастливо до конца своих дней. А теперь догадайся, какие два слова сказал юноша своей возлюбленной?

Елена уже почти не слушала эту красивую легенду-загадку, ибо снаружи послышался шум приближающихся людей. Через мгновение дверь отворилась, и в комнату вошли сильно промокшие Иосиф с Соломоном. На руках они держали молодую девушку, которая была без сознания.

– Давайте её наверх, – распорядилась Елена и, не обращая внимания на Аллаэтдина, пошла за ними.

– Что здесь происходит? Кто эти люди, и откуда эта женщина? – стал допрашивать он Сократа серьёзным тоном.

Тот пожал плечами и ответил:

– Эти люди спасли утопленницу из реки. А мы им помогаем. Что здесь зазорного?

– На этой утопленнице одежда из прозрачной, дорогой ткани. Такую носят только наложницы и одалиски султана, – проговорил, догадываясь обо всём, ншанджи.

Он стоял спиной к открытой двери и не мог видеть, как сзади к нему осторожно подошёл Лев и в мгновение ока своими сильными руками скрутил Аллаэтдина. Ншанджи, руки которого, кроме пера и бумаги, не держали ничего тяжелее, не смог оказать серьёзного сопротивления крепкому парню, и потому через минуту сидел на том же стуле, но связанный толстыми верёвками и с кляпом во рту.

– Молодец, Ирина! Вовремя привела Льва, – похвалил свою дочь Сократ.

Ирина радостная и довольная тем, что смогла хоть чем-то помочь, сказала:

– Я бежала ко Льву изо всех сил и, кажется, успела вовремя.

– Поди наверх, помоги Елене. Она приводит в чувство Ребекку, – велел ей отец.

– Это не Ребекка, – услышали все голос Иосифа, медленно спускавшегося по лестницам.

– Как это не Ребекка? – удивился трактирщик, – кто же это в таком случае?

– Я не знаю кто. Но то, что это не моя племянница, в этом я ничуть не сомневаюсь.

– Выходит, вы спасли совсем другую? Но ведь в мешке должна была быть именно Ребекка.

– Ох, не знаю, Сократ. Не знаю, – сказал шкипер и устало опустился на стул.

В это время Соломон и Ирина отогрели спасённую и уложили в тёплую постель. После чего напоили горячим отваром из успокаивающих трав, который готовил сам старик Сократ. Он хорошо разбирался в целебных растениях и знал, каким средством можно облегчить любую хворь.

– Она уже пришла в себя и начала говорить слова на непонятном мне языке, – спустившись вниз, проговорил Соломон.

Ирина приготовила кофе, разлила по чашкам и одну поднесла Соломону со словами:

– Выпей. Прошу тебя. Ты сегодня выглядишь настоящим героем. Я просто горжусь тобой.

Голубые глаза девушки светились счастьем, и юноша, посмотрев на неё, всё понял без слов. Ничто так восторженно не воспринимается мужчиной, как хвалебные слова, услышанные из уст женщины. Сердце у Соломона подпрыгнуло от счастья. Он действительно сегодня совершил геройский поступок. И хотя спасённая оказалась вовсе не Ребеккой, однако это ничуть не умаляло его подвига.

Весело трещал огонь в камине, заполняя уютом и теплом таверну. Постепенно отогреваясь после долгого пребывания в холодной воде, шкипер с племянником восстанавливали свои силы.

– Одно мне ясно, – сказал отогревшись Иосиф, – Ребекка жива. Вместо неё сбросили другую. А она жива. Её спрятали в другом месте. Где? Мы опять не знаем.

– Да, скорее всего ты прав, – согласился старик Сократ, – того, кого все считают мёртвым, никто уже не ищет. Кроме нас, конечно. Мы-то теперь знаем, что она осталась жива. Только вот где она – остаётся загадкой.

– А с этим что делать? Может прикончить? – внезапно спросил Лев и, обнажив свой кинжал, направил его к горлу перепуганного ншанджи, о присутствии которого все начисто забыли, – думал нас выдать, османский ублюдок? Отправим его к Аллаху, и все дела.

– Не надо кровопролития. Тем более что он не успел причинить нам зла. Спустим его в погреб, а завтра решим, как поступить, – ответил Сократ.

Иосиф и Лев приподняли Аллаэтдина с двух сторон и спустили в тёмный подвал, где хранились вина и снедь.

– Между прочим, завтра Роман прибывает в Адрианополь. Гонец от него сообщил мне сегодня, – сказал Лев, – после аудиенции у султана он намерен остановиться здесь.

– Добро пожаловать! – обрадовался высокому гостю Сократ.

– С ним дружина русских наёмников, всадников этак двадцать. Тебе надо запастись едой и сеном, – сказал Лев.

– Считай, что уже сделано.

Елена устало спустилась вниз и сказала:

– Девушка успокоилась и уснула. Только вот что говорит, совсем не пойму. Её язык мне совсем незнаком. Лишь одно я смогла понять – её зовут Лучия.

– То, что она плохо понимает турецкий, говорит о том, что в гареме находится совсем недавно, – заключил Сократ.

– Как бы там ни было, надо сделать так, чтобы её больше не увели обратно, – сказал Соломон и сразу подумал, что его сестра, вероятно, лучше разговаривает по-турецки, ибо находится среди османов больше шести месяцев.

На дворцовой площади турецкой столицы стоял небольшой отряд русский витязей. Высокие, широкоплечие всадники в полном ратном вооружении на великолепных могучих рысаках представляли собой потрясающее зрелище. Дворцовая стража, чауши и янычары с удивлением, а порой с плохо скрываемым чувством страха смотрели на этих исполинов, внезапно заполонивших всю площадь. Османские воины по размерам разительно уступали русским. Даже кони османов, в основном арабские скакуны, казались ниже иноземных рысаков.

Командир отряда Василий отдал приказ спешиться, и витязи начали шумно спрыгивать на землю, освобождая коней от своего тяжёлого веса. Отряд сопровождал верховного асикрита Романа на всём протяжении его пути из Константинополя в Адрианополь, куда тот прибыл в качестве посланника византийского императора. Оставив сопровождающих воинов за воротами дворца, Роман пошёл на аудиенцию с новым османским султаном Мехмедом Вторым, который ждал его вместе с великим визирем. Роман зашёл и согласно своему статусу вежливо поклонился.

– Мы рады приветствовать посланника василевса Царьграда, – заговорил первым Мехмед, избрав для общения арабский язык.

Он нарочно не упомянул в своём приветствии Византию, призрачно намекая на то, что от империи осталась только его столица.

– Я уполномочен от имени василевса и автократа Восточной Римской империи, именуемой Византией, приветствовать султана всех османов и пожелать ему здравия и благоденствия на османском престоле.

В свою очередь Роман произнёс полностью название страны, которую представлял, и никак не упомянул то государство, султаном которого был Мехмед, несмотря на то, что турки уже захватили почти всю территорию Византии.

Мехмеду явно не понравился такой обмен «любезностями», и он стал нервно теребить подушки своего султанского ложа.

– Позвольте, ваше величество, представить вам дары, присланные василевсом Византии в честь вашего восшествия на престол, – сказал Роман, чувствуя нарастающий гнев молодого повелителя.

Услышав о дарах, Мехмед сразу подзабыл обиду и кивнул дворцовому давтарчи, чтобы тот представил ему подарки из Константинополя. Давтарчи, который успел оприходовать и составить список даров, раскрыл бумагу и начал их перечислять:

– Ковры персидские – двенадцать штук, шёлковая пурпурная ткань – сто локтей, оливковое масло -восемнадцать амфор…

Когда давтарчи дочитал свой список, Роман достал золотую шкатулку и, приоткрыв, торжественно преподнёс её султану. Мехмед с удовлетворением посмотрел на содержимое, состоящее из множества драгоценных камней.

– А теперь, ваше величество, подойдите к окну и взгляните во двор.

Мехмед, заинтриговавшись, встал с ложа и быстро взглянул в окно. То, что он увидел, вызвало его неподдельный восторг. Во дворе стоял великолепный скакун чистокровной арабской породы. Больше всего на свете Мехмеду нравились красивые лошади, особенно арабские скакуны. Величавые, с изящными линиями, со стремительными движениями, эти животные всегда восхищали молодого султана. Пока не питая особой слабости к женскому полу, Мехмед до безумия увлекался верховой ездой. Зная об этом, Роман в качестве главного дара преподнёс ему этого чудо-коня, и он не ошибся, ибо султан, как зачарованный, долго смотрел из окна, а затем с нескрываемым восторгом произнёс:

– Это действительно достойный подарок василевса Византии, да хранит его Аллах!

Роман, довольный своей прозорливостью, сказал:

– Василевс Византии выражает надежду, что мир и согласие между нашими странами, утверждённые покойным султаном Мурадом, царство ему небесное, и впредь останутся незыблемыми.

– Передайте василевсу, что все договорённости, достигнутые моим покойным отцом между нашими странами, остаются в силе. Тому гарантом являются заверения, которые я даю сегодня в присутствии великого визиря, – торжественно пообещал султан, находясь скорее под впечатлением от подаренного коня, нежели выражая своё истинное мнение.

Роман почувствовал фальшь в его словах и поставил вопрос уже иначе:

– Османская сторона обязалась не строить крепостных сооружений на европейском берегу Босфора и не нападать на столицу Византии. Намерен ли султан и впредь придерживаться данного обязательства?

– Османское государство и впредь не будет подвергать Константинополь осаде и не выстраивать вокруг него крепостей, – утвердительно сказал Мехмед и встал с ложа, давая понять, что аудиенция окончена.

Молодому султану не терпелось поскорее завершить этот церемониал, дабы поближе осмотреть подаренного ему коня.

Роман понял, что его миссия во дворце закончена, и, откланявшись, поспешно удалился, оставив Мехмеда наедине с визирем.

– Мне нужен опытный человек, который сможет отправиться в Константинополь и оттуда посылать мне сообщения стратегического характера, – сказал вдруг молодой султан, когда Роман ушёл.

– Такой человек есть, ваше величество, – ответил Халал, быстро вспомнив про Селима.

Государство османов придавало значение добыче различного рода сведений, имеющих стратегическую значимость для империи. С этой целью создавались группы осведомителей, так называемые хабарчи, в обязанности которых входило выявление полезной информации.

С этой целью Мехмед решил до осады Константинополя послать туда лазутчиков.

– Отлично, – произнёс молодой султан, – завтра же отправь его туда. Он должен подкупить кого-нибудь из придворных императора Константина, знающего важнейшие секреты Византии. Не жалей для этого золота. Купить можно кого угодно, у каждого есть своя цена.

Халал с восторгом смотрел на молодого султана, который в столь юном возрасте обладал отличными для главы государства качествами.

– Какие именно сведения интересуют ваше величество? – спросил визирь.

– Любые, – ответил Мехмед, – но важнее всего узнать, где находится золото Византии. Когда, волею Аллаха, я наконец возьму Константинополь, то всё это золото должно в целости и сохранности перейти ко мне. Это моё основное поручение.

– Будет исполнено, ваше величество!

Выйдя из дворца, Роман увидел среди русских всадников Льва.

– Моя миссия здесь закончена, – недовольно произнёс Роман, – проводи нас в таверну Сократа.

Когда они въехали на постоялый двор, их уже давно ждали.

– Рады приветствовать посланников василевса Византии! – радостно воскликнул старик Сократ.

Пока русичи устраивали своих лошадей, Роман зашёл в таверну и уселся на видном месте.

– Вчера здесь произошли такие события, что нам не обойтись без твоих указаний, – сказал старик и рассказал в подробностях о произошедшем.

Роман внимательно выслушал его и призадумался.

– То, что Ребекка жива, я в этом нисколько не сомневаюсь, – сказал он, обращаясь к Иосифу и Соломону, – хитрый Халал спрятал её в каком-то безопасном месте и ждёт, когда она родит ребёнка. Если родиться сын, он будет претендентом на османский престол, и тогда эта лиса – визирь будет иметь хороший козырь против молодого султана.

– Что-то меня не очень волнует, что я стану дядей османского наследника – с безразличием произнёс Иосиф, – я поклялся найти Ребекку и отомстить разбойникам.

– Вчера ты спас человека от смерти – вот, что самое важное! А Ребекка найдётся, – сказал Роман и добавил, – вот с ншанджи скверно получилось. Хороший был осведомитель. Жаль такого терять.

– А мы его не теряли. Он сидит здесь, в погребе. Сейчас приведём, – сказал Сократ.

Лев и Иосиф вывели связанного Аллаэтдина из подвала. Он долго щурился от дневного света, а Роман с интересом разглядывал того, с кем вёл переписку на протяжении многих месяцев, но впервые увидел живьём.

– Развяжите его. Никуда он не сбежит. Кругом все свои, – велел Роман и вежливо пригласил ншанджи за стол.

Тот долго растирал онемевшие конечности, а затем начал жаловаться:

– Здесь, в таверне очень неблагодарный народ. Я не причинил никому зла. Более того, доставлял аккуратно всю переписку из дворца. И вдруг меня хватают, связывают и всю ночь держат в тёмном погребе. Я человек высокообразованный и не достоин такого обхождения.

– Ты прав, ншанджи. Но и их понять можно. Ты приходишь сюда, когда они спасают девушку из гарема, и у тебя сразу же возникает естественное желание донести об этом султану. Выходит, что ты ведёшь двойную игру, а это очень опасная затея. Сперва ты продавал информацию из дворца нам, а теперь хочешь продать нас великому визирю.

– Да что с таким возиться, – начал кипятиться Лев, хватаясь за рукоятку кинжала, – прикончу его в два счёта!

– Подожди, Лев, не надо, – остановил его Роман, всё больше втираясь в доверие к пленнику, – ты ведёшь себя, как настоящий османский варвар. Аллаэтдин– человек образованный. Он помог нам своими донесениями, хотя и не бесплатно.

Ншанджи с надеждой посмотрел на Романа.

– А теперь оставьте нас наедине. Нам надо с Аллаэтдином немного переговорить, – сказал Роман, чувствуя, как тот уже созрел для откровенной беседы, – вот ты говоришь, что молодой султан каждый день издаёт много указов. Расскажи поподробней о них.

Аллаэтдин понял, что Роман– его единственное спасение, и стал охотно отвечать на вопросы:

– Указы султана касаются мероприятий по усилению армии. Он объявил призыв даже тех лиц, которым раньше не позволялось служить. Мехмед отправил своих давтарчи по всей стране собирать строительные материалы.

– А это ещё зачем?

– Он хочет построить крепость на европейском берегу Босфора.

Роман с великим сожалением понял, что все его сегодняшние старания были напрасны. Мехмед строит стратегические планы по захвату Константинополя, а ему лгал, «подкладывая под голову мягкие подушки». Да, от этого молодого султана можно ожидать любой пакости, и тогда даже Бог не в силах спасти Константинополь. Это должны сделать все: он, император, жители города, обитатели этой таверны. Вместе, как один человек, единые духом и телом они должны спасти свою столицу. А иначе тюрбанники возьмут её, осквернят и ограбят её храмы, перебьют и обратят в рабство жителей. Это не должно свершиться. Во всяком случае он, Роман, этого никогда не допустит. Если не силой, то хотя бы умом он непременно отвоюет свою Отчизну, ибо ума у него для этого больше, чем у османов.

– Ладно, Аллаэтдин, мы не тронем тебя. Но останешься ты пока в подвале. Так надо для нашей безопасности, – решил Роман и велел увести ншанджи обратно вниз.

– Этот ншанджи ещё послужит нам. Вот увидите, – произнёс многозначительно Роман и добавил, – оставаться вам всем здесь уже небезопасно, да и не нужно. Молодой султан в скором времени намеревается завоевать Константинополь, хотя всячески это отрицает. Вы все здесь окажетесь в роли заложников. Так что завтра же вместе с нами перебирайтесь в Константинополь. Ты нашёл покупателя для своей таверны?

– А я её уже почти продал своему соседу Ибрагиму. Аванс взял на прошлой неделе, а сегодня оформлю купчую и заберу остальные деньги.

– А не жалко покидать эту таверну?

– Жалко, когда покидают человека. Здесь греков осталось – раз два и обчёлся. Уйду добровольно, пока турки не прогнали.

На лестнице показались Елена и Ирина. Они сопровождали спасённую Лучию, которая ещё была слаба, но могла уже передвигаться.

– А вот и наша вчерашняя утопленница, – представил её Роману Сократ, – по-турецки говорит еле-еле, ну а греческий не знает вовсе.