Текст книги "Трагедия народов СССР"

Депортация проституток

9.04.1940 г. была проведена депортация проституток. Они отправились в Казахстан и Узбекистан. 14.04.1940 г. упомянутый выше Николай Кисель, отметил: «Проститутки, особенно в нашем городе, чрезвычайно опасный элемент. Там, где живут проститутки, чаще всего вьют себе гнёзда иностранные шпионские органы разведки. Выселив проституток, мы избавили город от распространения венерических болезней, значительно затруднили работу иностранной разведки». Однако проститутки были вывезены не все (возможно, что подросла их смена), поскольку есть информация о кожно-венерологическом диспансере в Бресте, откуда осенью 1941 г., уже при немецкой оккупации, на ряд известных адресов приходили «письма счастья»: «Администрация поликлиники по кожным и венерическим болезням вызывает пани на обследование 27.10 в 12 часов. Предупреждаем, что в случае неподчинения пани будет доставлена принудительно сотрудниками вспомогательной полиции. Адрес поликлиники: площадь Пилсудского, 3. Руководитель больницы и поликлиники д-р П. Скрабелиньски» [173].

Депортация из «зоны отселения», «административно высланных» и беженцев

В начале марта 1940 г. было принято решение о выселении жителей 800-метровой полосы на новой немецко-советской границе. Кроме выселения жителей этих территорий, предполагалось уничтожить все постройки и жилища, находившиеся в этой «зоне отселения».

5.03.1940 г. политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение о расстреле арестованных офицеров польской армии и полиции, бывших чиновников, помещиков, фабрикантов и т. д. 7.03.1940 г. нарком Цанава (БССР) и нарком Серов (УССР) получили Директиву №892/Б, требовавшую к 15.04.1940 г. произвести выселение в районы Казахской ССР сроком на 10 лет всех членов семей лиц, содержащихся в лагерях для военнопленных и в тюрьмах западных областей Украины и Беларуси – бывших офицеров польской армии, полицейских, тюремщиков, жандармов, разведчиков, бывших помещиков, фабрикантов и крупных чиновников бывшего польского государственного аппарата, т.е. членов семей лиц, которые были расстреляны в Катыни в соответствии с решением политбюро ЦК ВКП (б) от 5.03.1940 г. Эту группу лиц называли «административно высланные».

10.04.1940 г. было принято Постановление СНК СССР и выпущена инструкция о порядке проведения выселения: семьи репрессированных и военнопленных – направлялись на 10 лет в Казахстан, беженцы – в северные районы, в спецпосёлки при лесозаготовках, проститутки – в Казахстан и Узбекистан.

13.04.1940 г. состоялась массовая облава и отправка «освобожденных» поляков: этот контингент назывался «административно высланные». В него входили члены семей репрессированных польских офицеров, полицейских, жандармов, госслужащих, помещиков, фабрикантов и участников повстанческих организаций; среди них были и учителя, мелкие торговцы и крестьяне побогаче (кулаки). Их направляли в Северный Казахстан (в Актюбинскую, Кустанайскую, Североказахстанскую, Павлодарскую, Семипалатинскую и Акмолинскую обл., – как правило, на 10 лет).

Иногда депортации предшествовал расстрел «особо опасных» поляков. Часто это происходило на глазах детей.

Как вспоминала О. Хребтович-Бутеневич, в каждый дом посылали одну-две подводы и, как правило, двух солдат. Стучались, сверяли списки, отбирали паспорта, старались не грубить, даже паковаться и грузиться помогали: брать с собой разрешалось до 100 кг, но фактически можно было и больше. Подводы подавали к станции, грузили в товарные вагоны: в вагоне – железная печка, нары в три этажа, у задней стены складываются вещи. Как выразился сотрудник НКВД в Актюбинске: «Из поляка никогда коммуниста не сделаешь, во всяком случае в этом поколении. Они все нам враги, сколько бы их ни было!» [309, с.97].

Согласно доклада наркома внутренних дел БССР Л.Ф.Цанава (Джандгава) по состоянию на 24 часа 00 минут 13.04.1940 г. по всем западным областям БССР репрессировано 8055 семей, с общим количеством 26777 душ, из них – погружено в вагоны 7286 семей, в них – 24253 душ [297].

29.06.1940 г. западные области Беларуси и Украины были «очищены» от беженцев (этот контингент именовался «спецпереселенцы беженцы») с территории Центральной и Западной Польши, которые покидали родные места, не желая оставаться на оккупированной нацистами территории. Большинство беженцев были евреи (около 85%), но среди них было много беларусов, украинцев и, видимо, поляков. Впоследствии они изъявили желание вернуться на территорию, оккупированную Германией, но германское правительство отказалось их принимать. Историки отмечают, что отказ немцев принять евреев и последующая депортация спасли им жизнь [309, с.97].

В докладной записке, отправленной Л. Цанава в Москву, сообщается, что на 1.01.1940 г. на территории БССР насчитывается около 110 тыс. беженцев, из которых 89890 человек находятся в западных областях, а 23 тыс. – в восточных областях БССР, а также отмечается, что среди беженцев много фабрикантов, торговцев, музыкантов, а также членов «контрреволюционных» и «националистических» организаций [230].

Эту категорию польских граждан рассматривали не как заклятых врагов, как осадников, а как «интернированных эмигрантов», но некоторых, по их желанию и с согласия (а иногда и по требованию) немцев, передавали Германии. Соответствующее совместное Постановление СНК и ЦК ВКП (б) было издано 14.05.1941 г. Одновременно оно предусматривало арест и 20-летнюю ссылку на поселение в отдалённые районы СССР членов семей «участников контрреволюционных украинских и польских националистических организаций» (в дальнейшем намечалось обсудить вопрос об аналогичной операции в Западной Беларуси) [309, с.97].

Всего к 30.06.1940 г. из западных областей БССР было депортировано 18650 человек, из восточных – 22879 человек [230].

9 из 14 эшелонов с беженцами имели пунктом назначения станцию Котлас Архангельской области, куда первый эшелон с 2427 беженцами прибыл 7.07.1940 г. До конца сентября 1940 г. в спецпоселках Архангельской области было размещено 4584 семьи (12838 беженцев), в Вологодской – 1712 (4 965), в Коми АССР – 2778 (8985). Что по отношению к общей массе беженцев, переселенных в СССР к началу ноября 1940 г. (25682 семьи – 76382 человека), составило около 30% [62, с.7].

Кроме того, в 1940 г. поляки депортировались с севера СССР. 23.06.1940 г. Берия издал приказ о зачистке северных границ от «граждан инонациональностей». 5—10.07.1940 г. из Мурманска и Мурманской обл. в Карело-Финскую АССР переселили финнов, шведов и норвежцев (2540 семей, или 6973 чел.). Китайцы, немцы, поляки, греки, корейцы и т. д. (всего 675 семей, или 1743 чел.) были отправлены на Алтай [309, с.99].

Депортация в мае-июне 1941 г. «Марш смерти»

В мае-июне 1941 г. в СССР проводилась компания по советизации и зачистке северо-западных и юго-западных границ. Депортировались остатки контрреволюционеров, их семьи, бывшие чиновники госаппарата Польши и балтийских государств, семьи железнодорожников, буржуазия, проститутки, беженцы, уголовники – всего десять категорий граждан.

Историки называют её четвёртой депортацией.

22.05.1941 г. 11093 контрреволюционеров и националистов из Западной Украины были депортированы в Южно-Казахстанскую область, Красноярский край, Омскую и Новосибирскую области. 12—13.06.1941 г. 29839 человек из Молдовы, Черновицкой и Измаильской областей были депортированы в Казахстан, Коми АССР, Красноярский край, Омскую и Новосибирскую области. 14.06.1941 г. 17501 контрреволюционеров и националистов из Литвы были депортированы в Алтайский край, Новосибирскую область, Коми АССР и Казахстан. В июне 1941 г. 24266 человек были депортированы из Западной Беларуси [84]. Нужно полагать, что среди этих групп репрессированного населения, наряду с литовцамит, беларусами, украинцами и молдаванами, были поляки.

Уголовников отправляли в лесные исправительно-трудовые лагеря системы ГУЛАГа, «контру» (в основном глав семей) и беженцев немецкой национальности – в лагеря военнопленных НКВД СССР. Остальные беженцы, члены семей контрреволюционеров и проститутки отправлялись на поселение сроком 20 лет в Казахскую ССР, Алтайский край и Сибирь [226].

Мария Овчарчук, дочь лесничего Франтишка Войтельского из Браславского повета, вспоминает, что в их дом в ночь с 19 на 20 июня 1941 г. пришли три сотрудника НКВД и новый «советский» лесничий, который должен был заменить на посту «представителя государственного аппарата буржуазной Польши». Чекист дали семье на сборы около часа. Вместе с ними вывезли и родных «гаевого4747
  Гаевый – лесник


[Закрыть]» Юзефа Хукштока. Всех на грузовике отвезли на железнодорожную станцию в г. Глубокое и погрузили в товарные вагоны. На станции Березвечье мужчин – глав семей вывели из вагонов и построили. На перроне собралось около 100 человек. Вдалеке виднелся монастырь, который новые власти переделали в тюрьму. Вскоре эшелон с депортированными двинулся дальше, а оставшихся на перроне людей под конвоем повели к месту заключения. Мария тогда не знала, что видит отца в последний раз. Скорее всего, Франтишек Войтельский и Юзеф Хукшток стали жертвами «марша смерти» – кровавой эвакуации тюрьмы, которую НКВД предприняла после нападения Германии на Советский Союз. Семьи лесничего и «гаевого» депортировали в Алтайский край. В Польшу они вернулись только в мае 1946 г. [231].

21.06.1941 г. Цанава докладывал Пономаренко: «Операция по заранее утверждённым планам была начата в ночь с 19 на 20 июня одновременно по всем западным областям Белорусской ССР и в основном закончена в тот же день – 20 июня до 15 часов дня. В результате проведенной операции всего репрессировано 24412 душ». В Бресте осуществлял депортацию 132-й отдельный батальон внутренних войск НКВД СССР, который дислоцировался в Брестской крепости [227].

22 июня началась война. В этот день в западных областях БССР в пути находилось 20 эшелонов, «выполняющих задание по Белорусской республике». 15 из них успели проехать через Минск и проследовать дальше в глубь страны. Из трёх эшелонов спецпереселенцев после немецких бомбардировок и разрушения путей распустил конвой, судьба оставшихся двух эшелонов неизвестна [226].

Два года жизни при советской власти привели к тому, что летом 1941 г. западные беларусы радостно встречали немецкие войска.

«Марш смерти»

После начала войны белорусское руководство находилось в паническом состоянии. Доказательством этого является то, что оборудование всех 332 промышленных предприятий Минска, досталось немцам. В распоряжении оккупантов оказались секретные дела Совнаркома БССР и наркоматов. Это почти все дела, касавшиеся государственного управления БССР, в том числе списки членов правительства и их семей с указанием адресов, депутатов Верховного Совета и их семей, ответственных работников Наркомата местной промышленности, руководящих работников ЦК ЛКСМБ, а также перечень важнейших государственных структур БССР. Не смогли вывезти также основные документы Прокуратуры БССР, прокуратуры Минской области. Успели уничтожить лишь секретные документы некоторых наркоматов и Президиума Верховного Совета БССР [154].

В то же время, белорусские коммунисты приложили максимум усилий для уничтожения своих политических противников и людей других национальностей. Так, после оккупации Вилейки (Минская область) в здании, находящемся на территории тюремного комплекса, был обнаружен подвал, стены которого были забрызганы кровью и покрыты пулевыми отверстиями. Рядом с этим зданием были найдены две ямы с человеческими останками. По словам свидетелей, там покоилось около 300 человек.

23.06.1941 г. в тюрьме г. Ошмяны (Гродненская область) была проведена сегрегация (разделение) заключённых по национальному принципу. В ночь на 24 июня людей стали выводить из камер. Им заламывали руки, затыкали рты кляпами и вели в подвал. В подвале находилось несколько сотрудников НКВД, которые убивали узников выстрелом в затылок. Общее число жертв этой расправы составило 57 человек. Среди жертв было несколько польских учителей из Ошмян.

В тюрьме г. Воложин (Минская область) в ночь с 24 на 25 июня 1941 года были освобождены уголовники. Оставшихся заключённых через Першаи и Раков повели в Минск. В местечке Тарасово заключённых завели в лес и начали расстреливать. Сбежать удалось лишь некоторым.

Заключённых минской «Американки» (ныне СИЗО КГБ Беларуси в г. Минск) в ночь с 22 на 23 июня 1941 г. построили колоннами по 200—300 человек в каждой, и повели по могилевской трассе. В ночь с 24 на 25 июня 1941 г. последнюю группу узников вывели из «Володарки». Это были бывшие граждане Литвы (около 300 человек). Очевидцы вспоминают, что среди серой массы «зеков» выделялась группа людей в длинных шинелях. Это были офицеры польской армии и католические священнослужители. По разным данным, всего из минских тюрем конвой НКВД вывел от 6 до 8 тыс. заключённых. Однако, во время движения в эту колонну «вливались» заключённые из других тюрем.

Очевидцы тех событий и историки высказывают мнение, что жертвами этого «марша смерти» стало около 4 тыс. человек. Расстреливать заключённых начали ещё в пригороде Минска.

Дошедшую в Червень (Минская область) 26—27 июня 1941 г. колонну «зеков» чекисты разделили по категориям. Женщин и некоторых мужчин (с менее тяжкими приговорами) отделили и оставили на территории тюрьмы, а две группы заключённых с «политическими статьями» повели на восток. Одну из них (600—700 человек) конвоиры расстреляли на дороге в 3—4 км от Червеня. В той бойне уцелели лишь единицы. Другую группу (400 мужчин) уничтожили в лесу. Урочища Цагельня и Высокий Стан стали братской могилой для сотен людей многих национальностей [227; 426].

Депортация «андерсовцев»

В ночь на 2.02.1951 г. в Литве, Западной Беларуси и Западной Украине была проведена операция по депортации «андерсовцев» и членов их семей (4520 человек) в Иркутскую область [98], где они находились до августа 1958 г.

Армия Андерса была сформирована в СССР из польских военнопленных. Позже она, как II Польский корпус Британской армии, участвовала в освобождении Италии от фашистов. В частности, особо отличилась при штурме немецких укреплений монастыря Монте-Кассино в Италии. После войны часть уроженцев Литвы, Беларуси и Украины, среди которых наряду с белорусами и украинцами, были поляки и литовские татары, вернулась на родину (у них были три варианта: остаться в Великобритании, уехать с большинством солдат-поляков в Польшу или вернуться на родину).

Нужно отметить, что правительство Великобритании вело себя с семьями андерсовцов, не совсем благожелательно. Боеспособные мужчины воевали на фронте, а их семьи англичане поселили в своих колониях в Танзании и Уганде. В частности, мои соплеменники – литовские татары (возможно и родственники) Шабановичи из г. Ивье (мои прабабушка и бабушка по фамилии Шабанович, родились и всю жизнь прожили в Ивье) находились в лагере у подножия г. Килиманджаро, а Богдановичи (сестра бабушки была по мужу Богданович, жила в г. Новогрудк) из г. Новогрудок в Коджа на берегу озера Виктория.

«Андерсовцам» предъявили обвинение в шпионаже в пользу Британии. Их имущество было конфисковано. Советская власть так и не признала военные заслуги бойцов армии Андерса. Например, в Беларуси солдаты II Польского корпуса получили статус ветеранов войны только после обретения независимости.

Кроме «андерсовцев» в 1951 г. были другие депортации поляков (вместе с представителями других народов). Так, в октябре 1951 г. были депортированы кулаки из районов, вошедших в состав СССР в 1939—1940 гг. Из Прибалтики, Молдовы, Западной Беларуси и Западной Украины в Красноярский край, Якутскую АССР, Тюменскую область и Казахстан, было депортировано 35 тыс. человек. В декабре 1951 г. проведена операция по депортации кулаков из Литвы, уклонившихся от выселения в октябре 1951 г. [98, с.143].

Были поляки и среди кулаков, депортированных из Западной Беларуси в марте-мае 1952 г. в Иркутскую область и Казахстан.

Польские военнопленные в СССР и Катынь

Польские военнопленные в СССР и Катынь (на фото подпоручик Михал Шумский, литовский татарин. Представитель древнего татарского дворянского рода)

После вторжения РККА в Польшу к 2.10.1939 г. в советском плену оказалось 452536 человек, в том числе 18789 офицеров. Среди пленных было много беларусов и украинцев, которых накануне Второй мировой войны было призвано в польскую армию более 80 и 100 тыс. человек соответственно [439, с.161]. Из-за нехватки мест в приёмных пунктах и лагерях многих сдавшихся в плен рядовых солдат, уроженцев Западной Беларуси и Западной Украины, на основании постановления СНК СССР «О военнопленных» от 3.10.1939 г. отправляли по домам. При этом для строительства дороги Новоград—Волынский – Корец – Львов оставлялось 25 тыс. военнопленных на срок до конца декабря (окончание строительства 1-й очереди) [214; 439, с.169—170].

В ходе выполнения вышеуказанного постановления правительства «О военнопленных» к освобождению из лагерей и приёмных пунктов было намечено 44651 человек из жителей Западной Беларуси и Западной Украины, из которых в последствии было освобождено 42,4 тыс. человек. Остальные были переданы для трудового использования на предприятия Наркомчермета.

Военнопленные офицеры, а также крупные военные и государственные чиновники подлежали отправке в Старобельский лагерь. Пленные разведчики, контрразведчики, жандармы, полицейские и тюремщики направлялись в Калининскую область в Осташковский лагерь [439, с.170].

Военнопленных солдат, родина которых находилась в немецкой части Польши, предписывалось содержать в Козельском лагере Смоленской области и Путивльском лагере Сумской области до решения вопроса с немецкой стороны об отправке их на родину. В октябре такая договоренность по инициативе германской стороной была достигнута. 14.10.1939 г. СНК СССР принял постановление №1691—415 по этому вопросу, согласно которому в октябре и ноябре 1939 г. немецкой стороне через пограничные пункты у Брест-Литовска и между станциями Яготин и г. Дорогуск было передано 42492 пленных поляка. В 1940—1941 гг. по запросам германского посольства немцам было передано ещё 562 человека. В то же время, германские власти также с октября 1939 г. по весну 1941 г. передали в СССР 13757 бывших польских граждан [439, с.170].

Трагической оказалась судьба 14552 польских граждан, содержавшихся в качестве военнопленных в Старобельском, Козельском и Осташковском лагерях и уничтоженных НКВД в марте—мае 1940 г. в соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП (б) от 5.03.1940 г. В этот же день Политбюро вынесло решение о расстреле не только польских военных, которые находились в лагерях, но предложило НКВД применить высшую меру наказания – расстрел – к арестованным и находившимся в тюрьмах западных областей Украины и Беларуси 11 тыс. человек, членов различных контрреволюционных, шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков [439, с.170—171].

Решение о расстреле поляков было принято, видимо, Сталиным. 27.03.1940 г. Л. Берия встретился с И. Сталиным и после этого резко изменил своё мнение на судьбу польских военнопленных. «Роковая записка Берии Сталину, лёгшая в основу решения Политбюро от 5 марта 1940 года, имеет делопроизводственный номер 794/Б. Документы же с номерами 793/Б и 795/Б датированы 29 февраля. Следовательно, первоначальный вариант этой записки был составлен 29 февраля, то есть вскоре после беседы наркома с „хозяином“» [214].

В записке, адресованной Сталину и напечатанной на бланке НКВД СССР, Берия обосновывал необходимость расстрела военнопленных (офицеров, полицейских, сотрудников разведывательных органов) и заключённых тюрем западных областей Украины и Беларуси тем, что «все они являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю», ведут антисоветскую агитацию и контрреволюционную работу. «Каждый из них только и ждёт освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против советской власти», – подчёркивал нарком“ [214]. Указав, что в лагерях для военнопленных содержится 14736 бывших офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, жандармов, тюремщиков, осадников и разведчиков, 97% которых составляют поляки, что в тюрьмах западных областей Украины и Беларуси находятся 10685 арестованных поляков, Берия предлагал рассмотреть их дела „в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела [214].

Берия предлагал «возложить рассмотрение дел и вынесение решения на „тройку“ в составе его самого, Меркулова и Баштакова (начальника 1-го Спецотдела НКВД СССР). Не предусматривалось ни вызова арестованных, ни предъявления обвинения, ни постановления об окончании следствия и обвинительного заключения. Судьбу лиц, содержавшихся в лагерях военнопленных, следовало решать по справкам, составленным УПВ, арестованных – по справкам на основе дел, представленных НКВД УССР и НКВД БССР. Первым на этой бумаге расписался Сталин, предварительно написав „за“ и внеся в неё последние коррективы – вычеркнув из состава тройки фамилию Берии и вписав в неё Б. Кобулова. Затем свои подписи поставили КЕ. Ворошилов, В. М. Молотов и А. И. Микоян. На полях секретарь указал: „Калинин – за, Каганович – за“. На записке Берии в правом верхнем углу был проставлен штамп: „Протокол № пункт № “. От руки вписано „13“ (номер протокола), „144 О.П.“ (пункт протокола, О.П. – особая папка) и добавлено от руки „от 5 марта 40 г.“. Подписи Берии, Сталина, Ворошилова, Молотова и Микояна Военная прокуратура, получив в 1990—1991 годах однозначные заключения от нескольких независимых экспертов, признала подлинными» [214].

Судьба польских военнопленных и узников тюрем решалась параллельно с определением участи их семей. 2 марта 1940 года Политбюро ЦК ВКП (б) утвердило предложение Берии и Хрущева «Об охране госграницы в западных областях УССР и БССР» [214]. В адрес наркомов внутренних дел Белорусской и Украинской ССР и поступило распоряжение Берии «О выселении в Казахстан членов семей, содержащихся в лагерях для военнопленных и тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии и бывших офицеров польской армии». Им предписывалось в срок до 15.04.1940 г. выселить в районы Казахской ССР сроком на 10 лет всех членов семей содержащихся в лагерях военнопленных и тюрьмах западных областей бывших польских офицеров, полицейских, жандармов, чиновников и т. д. «Операцию» по выселению требовалось провести «В один день… с наступлением рассвета» [439, с.172].

3.03.1959 г. председатель КГБ СМ СССР А. Н. Шелепин писал Н. С. Хрущеву о том, что на основании постановления Политбюро ЦК ВКП (б) по решениям специальных троек «расстреляно 21857 человек пленных и интернированных офицеров, генералов, полицейских, осадников, помещиков и т. п. лиц бывшей буржуазной Польши… из них: в Катынском лесу (Смоленская область) – 4421 человек, Старобельском лагере близ Харькова – 3820 человек, Осташковском лагере (Калининская область) – 6311 человек и 7305 человек были расстреляны в других лагерях и тюрьмах по учётным делам, заведённым на них как военнопленных и интернированных в 1939 г.».

Руководил непосредственно операцией по уничтожению поляков начальник УПВИ П. К. Сопруненко [439, с.172].

К июлю 1940 г. в СССР осталось чуть более 23,5 тыс. военнопленных и интернированных, из которых около 400 военнослужащих и полицейских, оставшихся в живых и вывезенных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей, содержались в Юхновском лагере до середины июня 1940 г., после чего были вывезены в Грязовецкий лагерь, остальные находились в производственных лагерях.

Летом 1940 г. количество обитателей лагерей для военнопленных увеличилось. По приказу НКВД СССР №00806 от 6 июля 1940 г. «О перевозке интернированных в Литве военнослужащих и полицейских бывшего Польского государства в лагеря НКВД СССР для военнопленных» в Советский Союз должны были вывезти 4767 человек, в том числе 859 офицеров. В результате выполнения этого приказа по состоянию на 23 июля в Козельский лагерь было доставлено 2353 польских офицеров и полицейских, в Юхновский – 2023 человека рядовых и младшего комсостава. Еще одну группу польских граждан из 913 человек, в том числе 107 офицеров, НКВД СССР наметил вывезти из Прибалтики, теперь уже Латвии, по приказу №001211 от 15.08.1940 г. [439, с.172]

По состоянию на 2.06.1941 г. в лагерях УПВИ НКВД СССР содержалось 27435 польских граждан [439, с.172].

После поражения Франции Москва стала получать информацию о подготовке Германии к войне против СССР. У части советского руководства появилась идея использовать польских военнопленных против Германии и создать из них армию. Эта идея встретила понимание среди сторонников подполковника З. Берлинга. «13 октября Берлинг предложил включить в состав Польской армии всех солдат и офицеров, независимо от их политических взглядов и, получив, согласие на это наркома, заявил: „Ну и прекрасно, у нас прекрасные кадры для армии в лагерях в Старобельске и Козельске“. Меркулов немедленно возразил: „Нет, эти нет. Мы сделали с ними большую ошибку“. Думается, что к середине октября 1940 года сталинское руководство поняло, что поторопилось со своим роковым решением участи польских офицеров и полицейских» [214].

2.11.1940 г. Берия сообщил Сталину, что в лагерях НКВД содержится 18297 военнопленных, в том числе 2 генерала, 9 полковников и подполковников, 222 майоров и капитанов, 691 поручик и подпоручик. Берия сообщал, что подавляющее число военнопленных может быть использовано для организации польской воинской части. Однако Сталин, видимо, опасаясь спровоцировать Германию, отказался от формирования польской дивизии [214].

30 июля 1941 г. между советским правительством и польским правительством в эмиграции было подписано советско-польское соглашение о взаимопомощи («соглашение Сикорского-Майского»). К соглашению был приложен протокол: «Советское правительство предоставляет амнистию всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключение на советской территории в качестве ли военнопленных, или на других достаточных основаниях, со времени восстановления дипломатических отношений». 12.08.1941 г. указом Президиума Верховного Совета СССР и постановлением ЦК ВКП (б) и СНК СССР была объявлена амнистия всех польских граждан [62, c.7; 214].

В развитие соглашения Сикорского-Майского 14 августа было подписано военное соглашение о создании в кратчайшие сроки на территории СССР Польской армии. Её командующим был назначен генерал Владислав Андерс. Будучи раненым, он 30 сентября 1939 года был взят частями Красной армии в плен, а в декабре помещён в тюрьму Львова, затем на Лубянку [214].

В сентябре и октябре 1941 г. 25115 польских военнослужащих и интернированных были переданы на формирование польской армии на территории СССР. Кроме них в лагерях для военнопленных находилось ещё 289 польских граждан, не призванных в армию по болезни или как лиц немецкой национальности. Они были переведены в Актюбинский лагерь. По состоянию на 1.01.1942 г. там находилось 265 военнослужащих польской армии, из которых 263 человека являлись лицами немецкой национальности. К 1.03.1944 г. их осталось 172 человека [439, с.172].

После применения амнистии польским гражданам было предоставлено «право свободного передвижения по территории Советского Союза, за исключением пограничной полосы вдоль всей границы СССР, режимных местностей 1-й и 2-й категории и запретной зоны, и местностей, объявленных на военном положении».

Из 389382 подвергнутых репрессиям бывших польских граждан насчитывалось 120962 осужденных и 243106 спецпоселенцев. Из них 119865 чел. – военнослужащих армии Андерса – в 1942 г. были эвакуированы в Иран, а остальные 269176 поляков были вывезены в более южные (по сравнению с теми, где они были ранее) районы и практически сосредоточены в Казахстане, Средней Азии, в Алтайском и Красноярском краях, а также в Свердловской и Челябинской обл. В январе 1943 г. бывшие польские граждане были паспортизированы, большинство из них (более 165 тыс. человек) получили советское гражданство, а около 26 тыс. – сохранили польское.

Однако «гладко» было на бумаге. Так, например, полька Ольга Вайман сначала была депортирована в Якутскую АССР, четыре года проживала в Сибири, затем была переселена в Зоркинский совхоз Саратовской области Подлесского района. Поляков в Саратовской области никто не ждал. Людей, приехавших осенью, поселили в помещения без отопления, окон и дверей. И такой была ситуация во всех районах куда переселяли поляков с севера в 1944 г. Для многих из них это уже было четвертое переселение. «Отношение совхозной администрации к польским гражданам очень плохое, – читаем в письме поляка Владислава Лазюка, полученном из совхоза 1 мая Радченского района Воронежской области. – Моей больной жене отказали в хлебе и продуктах, несмотря на представление ею свидетельства от врача» [50].