Текст книги "Трагедия народов СССР"

ДЕПОРТАЦИЯ ВОЛГО-УРАЛЬСКИХ ТАТАР

Наверное, самой, на сегодняшний день неизвестной, остаётся депортация Волго-Уральских татар. Депортировали их на строительство Магнитогорского металлургического комбината.

20.03.1931 г. было принято постановление Совнаркома РСФСР «О строительстве города Магнитогорска на правом берегу реки Урал» [168], после чего формально-юридически начал свою историю Магнитогорск.

Первая крупная группа работников прибыла на строительство завода и Магнитогорска 1.05.1929 г. Затем число прибывающих стало интенсивно увеличиваться: на 1.12.1929 г. – около 7 тыс. человек; на начало 1930 г. – 22 тыс.; в 1930 г. – 48 тыс.; на начало 1931 г. – 70 тыс.; в 1931 г. – 135 тыс.; на начало 1932 г. – 205 тыс.; на начало 1933 г. – 266 тыс. человек [414, с.74].

Стройку начинали вольнонаёмные. С 1931 г. стали прибывать репрессированные [165]. Через четыре спецпосёлка (Центральный, Северный, Ново-Туковый и Известковый) в 1931—1948 гг. прошли более 50 тыс. ссыльных, ранее раскулаченных вместе с семьями. Наибольшей концентрации на магнитогорской стройплощадке спецпереселенцы достигли к 1.10.1931 г., когда их численность достигала 42,5 тыс. человек. В 1932—1935 гг. здесь существовал также Казахский посёлок, в котором проживали «несколько тысяч казахов, привезённых в Магнитогорск с целью их ускоренной „перековки“ из кочевого народа в оседлый, а, значит, приспособленный более успешно развиваться в условиях нового „социалистического“ общества» [25].

Самой многочисленной группой работников подневольного труда были заключённые, суммарная численность которых на протяжении двух десятилетий (1930—1953 гг.) существенно превышала количество раскулаченных ссыльных. В 1930 г. местом пребывания заключённых, использовавшихся на строительстве, было тюремное здание, которое через несколько лет получило официальное название «Магнитогорская тюрьма №3». Предположительно в 1937—1938 гг. территория этой тюрьмы являлась местом массовых расстрелов. Летом 1932 г. организована ИТК (исправительно-трудовая колония) №4. 15.09.1933 г. в магнитогорской колонии числилось 8,5 тыс. человек, причём большая часть из них (7,3 тыс. человек) не содержалась под стражей, а меньшая часть (1,2 тыс. человек) проживала изолированно, под охраной. Постепенно режим содержания заключённых ужесточался, и уже все они находились за колючей проволокой [25].

Нужно отметить, что на Магнитке трижды был расстрелян весь состав НКВД, который здесь отличался особой жестокостью [165].

На строительстве работали не только граждане СССР, но и иностранцы. Появление первых из них связано с заключением контракта с американской фирмой «Мак-Ки» на поставку оборудования для Магнитогорского металлургического комбината и необходимостью присутствия консультантов-инженеров и квалифицированных рабочих. В 1931 г. на Магнитострое трудились около 250 американцев. Во второй половине 1931 г. был проведён набор ещё 500 высококвалифицированных специалистов из США и Европы. Основной костяк иностранных специалистов составляли американцы и немцы, были также чехи, словаки, болгары, итальянцы, финны, румыны и турки, много граждан из Польши. Только в 1933 г. «их прибыло 750 человек несколькими потоками. Они, как правило, ехали семьями, добровольно и оседали здесь надолго, принимая советское гражданство» [165].

Значительную долю строителей Магнитки составляли депортированные татары.

Точных данных о количестве татар, сосланных в 1930 гг. в Магнитогорск, нет. Согласно одному из источников из Татарстана были сосланы около 100 тыс. человек, из Волго-Урала примерно столько же. Большинство сосланных из Волго-Уральского региона в Магнитогорск, были татарские «кулаки, муллы и антисоветские элементы» (60—100 тыс. человек) [377].

Согласно другому источнику, из всех спецпереселенцев, которые были в Магнитогорске, две трети были из Татарстана. А общее количество спецпереселенцев на 1.10.1931 г. составило порядка 42,5 тыс., то есть 31—32 тыс. человек были из Татарстана. Этот слой репрессированных, раскулаченных, по мнению руководителя Магнитогорского филиала Института истории им. Ш. Марджани Салавата Ахметзянова, отражал общую раскладку в республике. По переписи 1926 г. общее количество русских в Татарстане было 45%, татар – 45%. Так и здесь где-то 45% были татары-мусульмане. По подсчётам Салавата Ахметзянова, татар-мусульман было 13—14 тыс. и 800—900 крещёных татар. При этом, из Татарстана была изъята наиболее этнически сильная часть населения, наиболее трудоспособная. Все депортированные татары закончили мектебы, многие закончили медресе. В Магнитогорск сослали сотни мулл. При этом указных мулл4242
  Указный мулла – мулла, назначенный указом Императора, данным из соответствующего губернского правления


[Закрыть] было всего несколько. Остальные – муллы в своих деревнях, одновременно исполнявшие крестьянские функции [340].

Указ о назначении муллы [412]

Основанием для ссылки татар стал ряд документов, принятых в СССР и Татарстане: директива Татотдела ГПУ от 25.01.1930 г. «О массовой операции по кулацко-белогвардейскому и бандитскому элементам», согласно которой нужно было уничтожить на корню все антисоветские контрреволюционные элементы, которыми были объявлены бывшие богачи, зажиточные крестьяне, муллы и местная интеллигенция [377]; постановление ЦК ВКП (б) от 30.01.1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» [316]; постановление ЦИК и СНК ТАССР от 16.02.1930 г. «О ликвидации в Татарии кулачества как класса», согласно которому в «целях лишения кулаков возможности ведения своих хозяйств на основе эксплуатации наёмного труда, ограждения колхозов от их вредительской деятельности, успешного проведения коллективизации сельского хозяйства предписывалось выселять наиболее „злостных“ кулаков за пределы республики» [436].

После принятия постановлений и инструкций партийно-советских структур к апрелю 1930 г. в Татарстане раскулачиванию подверглись 13668 дворов (свыше 40 тыс. человек). В 1931 г. дополнительно было раскулачено около 5 тыс. хозяйств. По приблизительным подсчётам, к середине 1930 гг. в Татарстане раскулачиванию подверглось свыше 20 тыс. дворов [436].

«Татарских мулл и интеллигенцию, богачей и середняков в основном с семьями отправили в Магнитогорск…» [377]. В 1930—1931 гг. из республики были выселены 9424 семьи кулаков на различные стройки, рудники, шахты, лесоразработки, промыслы, а также в специально отведенные необжитые и малообжитые местности (концлагеря, спецпоселения и тому подобное) [436]. Сценарий ссылки в основном был один и тот же: Казань исполняла приказ из Москвы, местные чекисты с помощью всякого сброда, мелких активистов приступали к уничтожению благородных родов татарской нации. …, вначале арестовывали главу семейства, за ним и всех остальных, несмотря на то, расстрелян глава семьи или ещё жив» [377]. Один из таких примеров. «54-летнего муллу с. Нижний Таканыш Мамадышского района Самигуллу Мухлисова первый раз арестовали в ноябре 1930 года. Его объявили троцкистом, турецким шпионом, но в это время следователь, который вёл это дело, был арестован и расстрелян. Во второй раз С. Мухлисова арестовали 25 января 1931 года и через 5 дней расстреляли в Казани. Его избивали, заставляя признать, что Аллах не существует. Но он умер со словами: «Аллах есть!». Только о его смерти семье сообщать не стали, передали, что он сослан в Челябинскую область. Об этом стало известно лишь в 1989 году после реабилитации С. Мухлисова. Семья муллы тогда тоже пострадала: его жену Мастуру и 8 детей посреди зимы выгнали на улицу. Их дом превратился в отделение милиции, подвал – в вытрезвитель. Перезимовавшую в чужой бане семью Мухлисовых летом ждало изгнание, но прежде им приказали засеять свою землю. Разграбленная, оставшаяся нищей Мастура-абыстай была вынуждена ходить по дворам и просить зерно для посева. Набрав у каждого из односельчан по горсточке семян, она с детьми выполнила требование властей – засеяла свой земельный надел… Мастура-абыстай умерла в Магнитогорске, дожив до 90 лет, не пропускала ни одного намаза, в условиях ссылки смогла воспитать своих детей по канонам ислама. Разумеется, этот род и на Магнитке был подвергнут гонениям: испытали они и горение в чугунных котлах, и гнетущий холод ледяных бараков, но верующий род все стерпел и выжил. На сегодняшний день потомки Мухлисовых, следуя мусульманским обычаям, живут в Магнитогорске, Челябинске, Казани, Елабуге, Альметьевске и др. местах. Их старшей дочери Гайше уже за 90, живет она в Магнитогорске, в доме, который находится на территории бывшего завода» [377].

Согласно ещё одному свидетельству, тысячи татар из тюрьмы в Мамадыше были отправлены на баркасах в Сарапул, а затем в вагонах для скота на Урал. «Эти заключённые провели в пути более недели, их заперли в раскаленных вагонах, ехали стоя – присесть было негде, людей морили голодом, военные охранники выбрасывали трупы прямо на станциях. Часть народа скончалась уже в пути, в особенности умирали старики, малые дети и женщины, у них лопались мочевые пузыри…» [377].

Условия, в которых находились люди в Магнитогорске, описал работавший на Магнитке американский инженер Джон Скотт: «Крестьяне начали прибывать в Магнитогорск в конце 1931 года. В течение 1932 года сюда прибыло огромное количество крестьян… Когда такие крестьяне прибывали в Магнитогорск, их привозили под охраной на окраины города. Здесь им приказывали размещаться на постой и выдавали палатки, в которых они должны были жить. Так как не было ни досок, ни каких-либо других материалов для строительства лучших жилищ, эти люди всю зиму 1932/1933 года провели в палатках. К концу 1933 года население этого палаточного городка достигло приблизительно 35 тысяч человек. В эту зиму 10 процентов населения городка умерло, не вынеся тяжёлых условий жизни и недоедания. Практически ни один ребенок младше десятилетнего возраста не пережил зиму 1932/1933 года. Температура воздуха часто опускалась ниже сорока градусов. С первого же дня все, за исключением детей моложе двенадцати или четырнадцати лет, начинали работать землекопами, плотниками, слесарями и т. д. Вся колония содержалась под вооружённой охраной, и крестьяне ходили на работу и возвращались обратно в палаточный городок под конвоем» [370].

Рабига апа Салимгараева, была сослана в 1931 г., после объявления её семьи кулаками, в Магнитогорск из села Тымытык Азнакаевского района вместе с родителями, четырьмя братьями и сёстрами, дедушкой и бабушкой. Семья сначала ютилась в палатках, затем – во вшивых бараках по 400 человек. По прибытию в Магнитогорск сразу же умерла её 4-летняя сестра Таслия, вслед за ней – полуторагодовалый братик Асгат. Когда семья переселилась в землянку, скончался дед. После возвращения с похорон, обнаружили труп маленькой Сарии, появившейся на свет в Бугульминской тюрьме. Не выдержав этих мук, сбежала 70-летняя бабушка Рабиги. Её поймали и заключили в Бугульминскую тюрьму. За этот побег бабушки мать Рабиги тоже посадили в Магнитогорскую тюрьму, так как власти считали родственников беглецов неблагонадёжными. Их выгнали из землянки. Бабушке через 5 месяцев удалось выйти на свободу, и она стала присылать своим внукам посылки с продуктами, это спасло семью от голодной смерти [377].

Кроме того, на строительстве Магнитогорска работали тысячи татар-добровольцев [340].

Сейчас в Магнитогорске проживает 28 тыс. татар, потомков депортированных. Здесь действует большая мечеть, каждый год проводятся Сабантуи, есть национальные ансамбли (Магнитогорский Ансамбль современной татарской песни «Сюмбеля» [223]), силами отдельных самоотверженных татар в городе действуют национальное и мусульманское движения. Но будущее татар Магнитогорска «туманно, неопределённо, потому что национальная школа отсутствует, 80—90% молодёжи состоят в смешанных браках с русскими. Четвёртое, пятое поколения татар, сосланных сюда во времена правления Сталина, не владеют родным языком…» [377].

Татары Магнитогорска «Ялкын» [388]

ФИННЫ-ИНГЕРМАНЛАНДЦЫ

Финны-ингерманландцы – один из десяти народов, подвергшихся тотальной депортации [309, с.46].

Ингерманландцев депортировали 5 раз – 1930—1931, 1935—1936, 1937—1938, 1941—1942 и 1944—1947 гг., что поставило народ на грань исчезновения.

Этногенез ингерманландцев

Ингерманландия (швед. Ingermanland) или Ингрия – это Ижорская земля, центральная часть современной Ленинградской области, включающая юг Карельского перешейка и приблизительно 100-километровой ширины полосу от реки Ловати к западу до реки Нарва вдоль Финского залива. Здесь жили ижора (по-фински inkeroinen, inkerikko) (впервые упоминаются в русских источниках около 1228 г.) и водь (известны в русских источниках около 1060 г.). Водь и ижору в русских летописях часто упоминают под общим названием – чудь [163].

Согласно Столбовскому миру 1617 г. между Россией и Швецией территория к югу от Финского залива и по обоим берегам реки Невы отошла к Швеции и стала называться Ингерманландией (Ingermanland). На эти земли стали переселяться финские крестьяне-лютеране. По подсчётам этнографов, переселенцы в 1695 г. составляли 73,8% населения Ингерманландии [183, с.131]. Потомки этих переселенцев смешались с ижорой и водью, перешедшей в лютеранство, а также русскими, и сформировали этнос инкери, финнов-ингерманландцев.

С момента основания Санкт-Петербурга в нём жили финны, т.к. в его черту вошло много деревень, населённых ингерманландцами. Согласно данным первой всероссийской переписи населения 1897 г., численность ингерманландских финнов составляла 130413 человек, ижоры 13721 человек [183, с.132].

Ингерманладцы (рис. К. Хунс, 1862 г.) [243, с.63]

Ингерманландцы до начала ХХ в. сохраняли подразделение на две группы: эурямёйсет (äyrämöiset, ägrämöiset) и савакот (savakot). Финны-эурямёйсет по происхождению – карелы и являются выходцами из старинного финского прихода Эуряпяя (Äyräpää), который находился в западной части Карельского перешейка (современный Выборгский район Ленинградской области). Вторая группа, финны-савакот, получила название от восточно-финской земли Саво. В неё вошли переселенцы из восточных районов Финляндии, а также из окрестностей р. Кюми, относящейся к Уусимаа и из более отдалённых мест. Эурямёйсет считали себя коренными местными жителями, а савакот – пришлыми [190].

После октябрьского переворота 1917 г. финское население СССР пополнилось за счёт эмигрантов из Финляндии. В 1918 г. из Финляндии бежали с семьями участники финляндской революции. Только в мае 1918 г. в Советскую Россию перешло около 10 тыс. вооружённых финских красногвардейцев. Первоначально они были размещены в Петрограде и г. Буй (в совр. Костромской обл.). Оттуда их направляли в Вологду, Кострому, Муром, Москву, Нижний Новгород, Мурманск, Петрозаводск, на Урал и в Сибирь.

Согласно Тартусскому соглашению 14.10.1920 г. Советская Россия обязалась гарантировать национально-культурную автономию финнам-ингерманландцам. В частности, в договоре содержатся четыре Заявления:

1. О самоуправлении Восточной Карелии. Гарантируются национальное самоопределение, автономия в составе РСФСР (национальная государственность), национальный язык, местные экономические интересы.

2. Об ингерманландцах. Гарантируется их право на национально-культурную автономию и общинное самоуправление.

3. О беженцах. Амнистия финнам и карелам, участвовавшим в гражданской войне, их право возвращения на родину и неприкосновенность.

4. О Ребольской и Поросозерской волостях. Советское правительство не будет содержать в этом районе войск в течение двух лет, за исключением обычной пограничной и таможенной стражи.

В первых двух заявлениях были прописаны права финнов и карел на использование родного языка, на изучение его в школах, на создание национальных органов власти. С этого документа, фактически, началось строительство современной Республики Карелия [183, с.132].

В 1927 г. была образована Ленинградская область, в которую вошёл Куйвозовский финский национальный район, состоявший из 24 сельских советов, из которых 22 были финские, один русский и один сельский совет, Вартемягский, не имел национального статуса. Сельский совет получал национальный статус, если численность жителей данной национальности превышала 60%. Всего в Ленинградской области было создано 64 национальных сельских совета. Среди них в преобладающем количестве были финские, а также ижорские и эстонские сельские советы [183, с.132—133].

Депортации

4.10.1929 г. СНК РСФСР принял постановление «О переселении социально-опасных элементов населения из пограничных районов Ленинградской и Западной областей». Особое внимание следовало уделить Северной Ингерманландии, пограничной с Финляндией. Выселения имели место также на побережье Финского залива. В результате были ликвидированы восемь финских, семь ижорских и три эстонских сельсовета. К октябрю 1932 г. из пограничных полос Северо-Запада было выселено около 20000 человек. Жителей всех прибрежных деревень выслали в Среднюю Азию, в созданный там «финский» колхоз «Пахта-Арал» [183, с.133].

1.02.1931 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О предоставлении краевым (областным) исполкомам и правительствам автономных республик права выселять кулаков из пределов районов сплошной коллективизации сельского хозяйства». 15.03.1931 г. появился меморандум НКВД за подписью Г. Г. Ягоды, в котором было записано: «В целях полной очистки от кулаков, с мая по сентябрь 1931 года намечено провести массовую операцию по кулачеству с высылкой в отдалённые местности Союза со всех областей». Из Ленинградской области в 1930—1931 гг. были депортированы в общей сложности 8604 «кулацкие» семьи, из них 5344 – на Кольский полуостров, 337 – на Урал, 1269 – в Западную Сибирь, 929 – в Восточную Сибирь и 725 – в Якутию. Из них финских семей было около 4320 или примерно 18000 человек, половина из них, ингерманландцы [183, с.133].

4.03.1935 г. было принято постановление Бюро Ленинградского обкома ВКП (б) о выселении финского населения из приграничной полосы, в то время вплотную примыкавшей к Ленинграду с северо-запада. Первоочередной депортации подлежали все финны из 22-километровой приграничной полосы (3547 семей), а те, кто проживал в 100-километровой полосе4343
  100 км полоса – территория на юге доходившая до рек Тосно, Оредеж, верхнего течения Луги. Это означает, что вся территория Ингерманландии, должна была быть очищена от финского, ижорского, водского, эстонского и иного «латышского» населения. Так в послереволюционные годы называли жителей северо-запада Российской Федерации, писавших не на кириллице, а на латинице


[Закрыть] в Ленинградской области и в 50-километровой в Карелии, выселялись во вторую очередь.

«Первая очередь» выселялась между 1 и 25 апреля, людей направляли в Таджикистан (около 1000 семей), Казахстан и Западную Сибирь (316 семей из Карелии). Во «вторую очередь» из одного только национального финского Куйвазовского района в течение суток выселили 5100 семей (22511 человек), разорив более 100 деревень в Белоостровском, Лемболовском, Никулясском и Вуольском сельсоветах. Финское население было вывезено в Вологодскую и Новгородскую области, а также в Республику Коми [183, с.133—134; 309, с.87].

Общее число ингерманландцев, депортированных в 1935—1936 гг., оценивается исследователями в 26—27 тыс. человек: 7000 были высланы в апреле 1935 г. и около 20000 – в последующий период. В результате этой операции был ликвидирован Куйвозовский финский национальный район, который простирался от Ладожского озера до Сестрорецка (это практически современный Всеволожский район Ленинградской области). Несколько месяцев в 1936 г. район назывался Токсовским, а затем вошел в состав созданного Пригородного района Ленинграда [183, с.133—134].

24.08.1941 г. вышло секретное письмо следующего содержания: «Нами принято решение о принудительной эвакуации из Ленинградской области 88700 финнов и 6700 немцев в Сибирь и Казахстан». Документ подписали: В. М. Молотов, заместитель Председателя Совнаркома и нарком иностранных дел СССР; Г. М. Маленков, секретарь ЦК ВКП (б), А. А. Жданов, секретарь ЦК ВКП (б) и первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии и А. Н. Косыгин, заместитель Председателя Совнаркома СССР. Через день 26.08.1941 г. Военный Совет Ленинградского фронта принял постановление за №196сс, которое полностью дублировало вышеназванное секретное письмо. «Эвакуацию» предписывалось произвести в срок с 27 августа по 7 сентября 1941 г. В случае сопротивления «эвакуации» или отказа от выезда предписывалось выявлять и арестовывать зачинщиков. Но 8.09.1941 г. замкнулось блокадное кольцо вокруг Ленинграда и часть ингерманландских финнов, около 30 тыс. человек, оказалась внутри блокадного кольца, а большая часть – на оккупированной немецкими войсками территории.

В январе – феврале 1942 г. в блокадном Ленинграде прошли аресты среди финнов, работавших в Горном и Технологическом институтах, Ленинградском университете. НКВД пытками заставило арестованных сказать, что якобы ингерманландские финны готовятся открыть финским войскам «ворота» в Ленинград. Вслед за этим, 20.03.1942 г. вышло постановление Военного Совета Ленинградского фронта за №00714/а о высылке оставшихся внутри блокадного кольца всех финнов и немцев.

Исполком Леноблсовета и областное управление НКВД должны были начать проведение операции 26—27 марта. Фактически выселение началось раньше: 17—18 марта с Финляндского вокзала в сторону станции Борисова Грива были вывезены 10474 финна и немцев, проживавших в Ленинграде. С территории области, из Парголовского, Всеволожского, Слуцкого (Павловского), Ораниенбаумского районов и из городов Колпино и Сестрорецк, по расчётам исполкома Ленсовета, эвакуации подлежали 27942 человека, из которых до 27 марта надо было вывезти 20568 человек, остальные 7374 человека депортировались позднее. Всего в марте-апреле 1942 г. «по специальному плану» из Ленинграда и Лениградской области были эвакуированы 38112 человек, среди которых этнические финны составляли большинство, но были и немцы, а также лица, высылаемые в административном порядке как «политически сомнительные граждане». К «политически сомнительным» относились прибалты, поляки, венгры, румыны [183, с.133—135].

С учётом различных высылок 1941 г., по сохранившейся справке начальника УНКВД по Ленобласти от 1.10.1942 г. из Ленинграда и пригородных районов было выселено в общей сложности 58210 финнов и немцев [183, с.135].

По последнему мартовскому льду «Дороги жизни» спецэвакуированных переправляли на противоположный берег Ладоги. Из воспоминаний: «23 марта 1942 г. мы были отправлены эшелоном из поселка Токсово Ленинградской области, затем через Ладогу (по „Дороге жизни“) под усиленной бомбежкой, в ходе которой многие из переселенцев утонули… Затем снова в „телячьих вагонах“, без каких бы то ни было удобств, с плохим питанием, под усиленной охраной проследовали по железной дороге до станции с красивым названием Зима, далее пароходом по Ангаре, после на машинах до Усть-Кута и далее на баржах до устья Лены, где проживали в поселке Быков Мыс Будунского района… Какими были жилищные условия? Люди пристроились в бондарной мастерской, в трюмах разбитой баржи, в юртах из дерна…».

На станции Кобона по данным НКВД в железнодорожные составы, предназначенные для перевозки скота, было посажено 27000 взрослого финского населения без учёта детей до 18 лет. Главой семьи, в основном, считалась мать, иногда дедушка (отец и старшие сыновья воевали на фронте). В среднем в финской семье было 3—6 детей. По мнению А.И.Кирянен и др. (2017), чтобы узнать общую численность ингерманландских финнов, высланных в марте 1942 г., надо цифру 27000 умножить как минимум на два, что даст 54000. Это очень приблизительная цифра, так как списки людей, посаженных в вагоны, написаны карандашом на листках бумаги непосредственно в момент посадки. Сколько было сделано ошибок в написании имен и фамилий, сколько людей не было, вообще, учтено – неизвестно. Как неизвестно, сколько было посажено детей. В местах поселения эвакуированные финны оказались на положении спецпоселенцев, хотя какого-либо формального постановления о зачислении их на спецпоселение в течение достаточно долгого времени не было [183, с.135—136].

Только 29.12.1944 г. НКВД был издан приказ №274, согласно которому эвакуированные финны подлежали постановке на учёт по линии спецотдела комиссариата. Издан данный приказ был, видимо, в связи с тем, что после распоряжения СНК СССР от 11.08.1944 г. о реэвакуации в Ленинградскую область населения по прежнему месту жительства, многие находившиеся в эвакуации финны начали подавать заявления о разрешении вернуться в родные места. Председатель исполкома Ленинградского областного Совета Н. В. Соловьёв 21.11.1944 г. писал В. М. Молотову: «Учитывая, что возвращение населения финского и немецкого происхождения в пригородные районы Ленинградской области нецелесообразно, … исполком Ленинградского областного Совета депутатов трудящихся просит Вас разрешить не проводить реэвакуацию к местам прежнего жительства населения финского и немецкого происхождения, … оставив это население в тыловых областях Союза на постоянное место жительства» [183, с.136].

Сняты с учёта спецпоселений эвакуированные финны были уже после войны, по приказу НКВД от 28.01.1946 г., после чего они задним числом были взяты на учёт как высланные в административном порядке. Когда в 1946 г. стали подводить итоги поставленных на учёт финнов, их оказалось только 9000 из 27000, посаженных на спецпоезда в марте 1942 г. За 4 года тяжелейшего труда многие умерли, многие ничего не знали о возможности сняться с учёта спецпоселенцев, но большая часть умерла в дороге в 1942 г. Поезда до Красноярска шли от одного до полутора месяцев. По рассказам выживших детей, сейчас глубоких пенсионеров, очевидцев этих событий, поезда ночью останавливались в лесу и трупы просто выкидывали из теплушек. Среди ингерманландских финнов эта дорога стала называться Дорогой смерти. Учёта никакого в дороге не было [183, с.136].

Также драматично сложилась судьба ингерманландцев, оказавшихся в зоне немецкой оккупации. К зиме 1941—1942 гг. в районах Ленинградской области, занятых немецкими войсками, находилось 76342 финноязычных жителя, из них 66946 финнов, 8729 ижор и 667 вожан. В конце 1942 г. командование 8-й немецкой оккупационной армии приняло решение о создании на южном берегу Финского залива укреплённого района и высылке всего населения из этого района. В первые месяцы 1943 г. в Гатчине, Тосненском и Волосовском районах были созданы специальные пересыльные лагеря с содержанием людей за колючей проволокой, куда сгонялись все окрестные жители. Затем всех жителей из этих лагерей переправляли в Международный концентрационный лагерь Клоога в Эстонии. Концлагерь Клоога имел одну особенность – в нём не было крематория. Трупы расстрелянных и умерших складывались за пределами лагеря и поджигались. Это происходило на глазах детей, от которых стали известны все подробности. Детьми они были 70—75 лет назад и только спустя многие десятилетия некоторые решились рассказать правду о событиях зимы 1943 г. В концлагере Клоога молодые парни и девушки были отделены от своих семей и отправлены на работы в Германию, реже в Прибалтику.

Спасло ингерманландцев то, что в их судьбу вмешалась Финляндия.

В Финляндии жило несколько тысяч ингерманландцев, перебравшихся туда до первой мировой войны и во время неё, бежавших из России во время революции и Гражданской войны, а также в 1920 гг. Они обратились в Красный крест, к Правительству Финляндии сделать всё возможное для освобождения своих соплеменников и родственников из нацистского концлагеря. В результате переговоров между правительствами Финляндии и Германии на финских теплоходах было перевезено в Финляндию 63205 человек. Они все прошли полагающийся карантинный лагерь и затем были распределены по различным хозяйствам в качестве наёмной силы.

19.09.1944 г. между СССР и Финляндией был подписан договор о перемирии, согласно ст. 10 которого, Финляндия была обязана «немедленно передать всех находящихся в её власти советских и союзных военнопленных, а также интернированных и насильственно увезённых в Финляндию советских и союзных граждан Союзному (Советскому) Главнокомандованию для их возвращения на Родину». В Финляндию прибыла Союзная контрольная комиссия под председательством А.А.Жданова. Один из пунктов деятельности комиссии гласил: «выявить имеющиеся лагеря для советских и союзных военнопленных и интернированных, а также места нахождения для насильственно перевезенных в Финляндию советских и союзных граждан и всех беженцев. Установить национальность и государственную принадлежность указанных лиц, а также установить порядок и сроки их репатриации». Для решения общих вопросов репатриации советских граждан постановлением СНК СССР №392/с от 4 октября 1944 г. была введена должность уполномоченного СНК по делам репатриации; этот пост занял генерал-полковник Ф. И. Голиков. 23 октября при нём было образовано управление.

33587 ингерманландцев сразу же, в октябре 1944 г., изъявили желание возвратиться в Советский Союз. Кроме того, представителям Контрольной комиссии в ноябре – декабре 1944 г. удалось убедить около 17500 колеблющихся принять решение о возвращении. Из свидетельств очевидцев и документов известно, что переселенцы не могли изменить письменно или устно принятого решения, которое они сообщали как советским, так и финским властям. Возвращение переселенцев было осуществлено железнодорожным транспортом в период с 4.12.1944 г. по 15.01.1945 г. Из Финляндии вернулось 87% общего количества находившихся в стране ингерманландцев [183, с.136—138].

Решение о возвращении у переселенцев формировалось преимущественно из желания вернуться в родные места и надежды отыскать пропавших во время войны членов семей. Одним из мотивов отъезда указывается также разочарование и неудовлетворенность условиями жизни в Финляндии.

19.11.1944 г. Государственный комитет обороны СССР принял секретное постановление за №6973-с, согласно которому необходимо было разместить на территории РСФСР 12000 семей (около 50 тыс. чел.) возвращающегося из Финляндии населения ингерманландского происхождения, в том числе в Ярославской области 5000 семей, в Калининской – 3000, в Новгородской – 2000, в Псковской – 1000 и в Великолукской – 1000. С 4.12.1944 г. до середины января 1945 гг., как явствует из доклада Ф. И. Голикова В. М. Молотову и А. Н. Косыгину от 20.01.1945 г., из Финляндии в СССР проследовал 81 эшелон с репатриантами, которые перевезли 56030 человек. Кампания по репатриации продолжалась и в дальнейшем. Всего согласно материалам Управления по делам репатриантов из Финляндии в СССР было перевезено 58412 советских граждан, из них на 25.05.1945 г. в перечисленных областях было размещено 55942 человека (17224 семьи) ингерманландцев [183, с.138].