Текст книги "Ночь ворона, рассвет голубя"

Глава 9

Дождь шел четыре дня подряд. Катьяни вместе с принцами тренировалась в помещении, а по вечерам посещала заседания совета и пыталась завести с Хемлатой разговор на обещанную тему.

Но Хемлата избегала ее; она всегда была или слишком занята, или слишком устала. Впервые Катьяни было так трудно застать ее наедине.

Она пыталась найти королеве оправдания. Королевство было на грани войны, и тревожные вопросы Катьяни об истории ее семьи были не в приоритете. И все же отрешенность Хемлаты причиняла ей боль. Она знала, как много все это значило для Катьяни, знала, как беспокоили ее вопросы Ачарьи, и все же не предпринимала никаких попыток, чтобы ее успокоить.

На пятый день взошло солнце, и жизнь в Аджайгархе пробудилась ото сна. Айан впервые за несколько месяцев появился на публике, проехав в открытой карете вместе с избранными придворными и телохранителями и бросая монеты восхищенной толпе, выстроившейся вдоль улиц. Учитывая ситуацию с Парамарами, это было рискованно, но Хемлата решила, что жителям Аджайгарха необходимо увидеть своего наследного принца. Это должно было поднять их моральный дух.

На шестой день от принца Окендры из крепости Калинджар прибыл гонец, сообщивший о скоплении вражеских войск в нескольких милях к северо-западу от них. Бхайрав вызвался ехать вместе с отрядом кавалерии, который отправлялся на поддержку их крепости-близнецу. Сначала Джайдип не хотел его отпускать, но Бхайрав заверил его, что месяцы обучения в гурукуле невероятно улучшили его навыки. В конце концов король согласился.

– Не геройствуй, – сказала ему Катьяни перед тем, как ранним утром следующего дня он отправился в путь.

Они ждали короля и королеву в вестибюле, чтобы Бхайрав мог получить их благословение.

Он рассмеялся:

– Геройство я оставлю это для наследного принца Чанделы.

– Я не могу поверить, что ты вызвался добровольцем, – сказал Айан. – Постарайся, чтобы тебя не убили, ладно?

Бхайрав насмешливо отсалютовал:

– Как прикажете, Ваше Величество.

Но в его голосе чувствовалось скрытое напряжение, которое не ускользнуло от Катьяни. Она не могла не беспокоиться о нем. Бхайрав был третьим в очереди на трон, так что в его отправке в Калинджар не было ничего необычного. Но он был скорее ученым, чем воином, и она была удивлена, что он вызвался добровольцем.

Заседание совета в тот вечер проходило, как обычно, в личном зале короля, предназначенном для аудиенций – длинной узкой комнате с расписным потолком и увешанными толстыми гобеленами стенами. В одном конце зала стоял трон короля Джайдипа, а чуть ниже, с каждой стороны от него, были места для королевы и наследного принца. Перед ними тянулись два ряда мягких стульев. Вход был лишь один – толстая деревянная дверь с железным засовом, охраняемая членами Гаруды. Хемлата сидела слева от короля, Айан – справа от него. Отсутствие Бхайрава бросалось в глаза. Катьяни сидела рядом с Нануком, худым, как палка, советником по обороне с ястребиными глазами. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться на том, что он говорил. Ей нужно было уделить этому особое внимание, потому что Таноя здесь не было, и ей предстояло ввести его в курс дела позже. Он предупредил, что у него есть срочные дела, касающиеся безопасности крепости.

– Силы Парамаров атаковали Гуну и Лашкур, – сказал советник, назвав два города, находящиеся на границе с их агрессивным соседом.

Король нахмурился:

– Меня больше беспокоят силы под Калинджаром. Там есть какое-нибудь движение?

– Никаких сообщений не поступало, Ваше Величество, – сказал Нанук. – Мы вступим с ними в бой завтра на рассвете.

Сердце Катьяни сжалось. Среди того отряда был и Бхайрав.

– Я не понимаю их стратегии, – сказал Джайдип. – Почему они остановились? Почему бы не наступать на крепости, если они подошли так близко?

– Они знают, что крепости неприступны, – сказал Варан, седой генерал королевской армии, сидевший напротив Катьяни. – Особенно Аджайгарх. Они хотят выманить нас на открытую местность.

– Тогда мы не должны давать им то, что они хотят, – сказал Джайдип. – Мы должны сосредоточить наши силы внутри крепостей и городов и вокруг них.

– И позволить им осквернять нашу родину своими грязными сапогами? – огрызнулся советник по сельскому хозяйству.

Дебаты продолжались, перерастая в подробности о численности войск, оружии и лошадях, а также о том, где их лучше расположить. Словно это были шахматные фигуры на пропитанной дождевой водой доске. Айан подавил зевок и, поймав неодобрительный взгляд Катьяни, ухмыльнулся. Слуга налил всем свежий мятный чай из серебряного чайника.

Вдруг из коридора снаружи послышался шум – быстрые шаги, лязг мечей и несколько приглушенных криков. Раздался глухой стук, и в дверь снаружи что-то ударилось.

Катьяни схватила свой меч и с колотящимся сердцем вскочила на ноги. Все остальные сделали то же самое. Их лица выглядели настороженно.

– Думаю, ничего серьезного, – сказала Хемлата.

Но она поднялась со своего места, держа руку на мече. Ее взгляд был холодным.

Катьяни уловила какое-то движение за резной деревянной ширмой в одном из углов и приложила палец к губам. Остальные наблюдали, как она прокралась к ширме и одним быстрым движением отбросила ее в сторону.

Та с грохотом ударилась о пол комнаты, и все увидели, что за ширмой, широко раскрыв испуганные глаза, сидела съежившаяся Рева. Она была во всем черном и без украшений. Катьяни ошеломленно уставилась на девушку, не зная, смеяться ей или плакать. Рева применила свои навыки шпионажа на практике. Катьяни знала, что должна гордиться своей ученицей, но все, чего она хотела, – это чтобы принцесса сейчас была в своей комнате, в целости и сохранности, окруженная телохранителями.

– Что ты здесь делаешь, принцесса? – ледяным тоном осведомилась королева.

Что-то сильно ударило в дверь, и все подскочили. Рева тихо вскрикнула и вжалась в стену.

Желудок Катьяни сжался. Будь стражники целы, они никому бы не позволили приблизиться к двери. Она скосила глаза на Реву.

– Прячься.

– Здесь негде спрятаться, – проскрежетал Джайдип. – Эта дверь – единственный вход или выход. Это моя личная комната для аудиенций. Я думал, что это самая безопасная комната во дворце. Но, оказывается, даже моя племянница может проникнуть сюда незамеченной.

Катьяни схватила деревянную ширму, которую до этого отшвырнула, и вернула ее на место.

– Оставайся за ней, – приказала она Реве. – Что бы ни случилось. Обещаешь мне?

Рева, сглотнув, кивнула.

– У тебя есть оружие? Нож? – спросила Катьяни.

В ответ Рева вытащила из-под своей мантии кинжал.

– Хорошо. Но ты можешь им воспользоваться, только если тебя найдут. И тогда ты нанесешь смертельный удар в основание черепа, сонную артерию или легкие, как я тебя учила. Поняла?

Рева снова кивнула, сжимая свой кинжал и прячась обратно за ширму.

В коридоре снаружи застучали сапоги. Удары прекратились, и послышались крики, смешанные с грохотом, лязгом брони, глухими ударами и рычанием.

– Что это такое? – с тревогой спросил советник по торговле и иностранным делам, но ни у кого не нашлось ответа.

С бешено колотящимся сердцем Катьяни вышла в центр комнаты, оценивая их жалкие силы. Восемь советников внутреннего совета, почти вся королевская семья, один телохранитель и один перепуганный слуга, вооруженный чайником. Ничтожно мало. Почти у каждого было оружие, но большая часть из них едва ли хоть раз использовала его в деле. У королевы были кинжалы и Ченту, с которыми она умела искусно обращаться.

– Рассредоточьтесь, пожалуйста, – отрывисто сказала Катьяни советникам. – Обеспечьте достаточно пространства, чтобы иметь возможность использовать свои мечи.

И чтобы стать чуть менее простой целью, – не стала добавлять она.

Они послушно рассыпались веером, но Варан загородил короля и королеву своим телом. – Держитесь позади меня, Ваши Величества.

Джайдип мрачно рассмеялся:

– Я участвовал во множестве войн и не буду прятаться за вашей спиной, генерал.

– Но, мой король!

– Если дверь не выдержит, нам понадобится каждый меч, что у нас есть.

Айан, подала знак королева, и Катьяни подошла и встала рядом с ним в центре зала. Она обменялась с ним взглядом, и он, резко кивнув, встал в стойку и занес свой меч. Они будут сражаться вместе так же, как сражались с яту в Нандоване. Что бы ни находилось за дверью, оно и вполовину не могло быть таким страшным, как та чудовищная орда.

Снова раздался безжалостный стук. Он прозвучал, как удар тарана. Но как это могло быть возможно? Дворец был наполнен солдатами. Они находились в самом центре одной из самых безопасных крепостей в Бхарате.

С оглушительным треском дверь начала рассыпаться на щепки.

– Держите свое оружие, – рявкнул король, когда один из его советников жалобно заскулил. – Встаньте рядом со мной.

Багровые волны тревоги прокатились по Хемлате, и ноги Катьяни сами собой направили ее к ней. Королева подняла руку, останавливая ее, и беря свои эмоции под контроль.

– Защищай наследного принца, – приказала она.

– Я сам могу себя защитить, – запротестовал Айан.

– Мы команда, – сказала Катьяни, хватая юношу за плечо в попытке поддержать и его, и себя. – Два лучших меча в этой комнате, а вместе мы еще сильнее. Мне нужно, чтобы ты работал со мной в команде, хорошо?

Не сводя глаз с двери, Айан глубоко вздохнул:

– Хорошо.

Катьяни снова встала в стойку спиной к нему. Ее нервы были напряжены до предела. Она готовилась к чему-то подобному всю свою жизнь. Она знала свои приоритеты: Айан, Хемлата и Джайдип. Все остальные были на втором плане. Кто бы ни вошел в эту дверь, она готова была атаковать, прокладывать им безопасный путь, помогать королевской семье сбежать, и лишь затем думала бы обо всем остальном.

Раздался еще один грохот, дверь рухнула внутрь, и повсюду разлетелись щепки. Крошечный кусочек попал Катьяни в щеку, но она едва ли это заметила. Она крепче сжала свой меч и напряглась, готовая атаковать.

Под отвратительный триумфальный рев несколько яту протиснулись через дверь и неуклюже ввалились в зал.

Мгновение Катьяни была слишком потрясена, чтобы пошевелиться. Этого не могло быть на самом деле. Крепость была защищена от чудовищ. Яту не могли сюда войти. Их вообще не видели в Чанделе много лет.

Она поняла, что упускала до этого самого момента – звон разбитых оберегов, подобный проносящемуся над крепостью ветру из осколков стекла. Королева поняла это в то же мгновение, что и она, и издала тихий крик ужаса. Катьяни проглотила застрявший у нее в горле ледяной комок паники и быстро пересчитала чудовищ. По меньшей мере двадцать яту наполнили зал своим ревом и невыносимым зловонием. В руках у них были огромные булавы и утыканные гвоздями дубинки. Двое остались у двери, блокируя их единственный путь к отступлению.

Главный яту – семифутовое чудовище – схватил советника по торговле и иностранным делам и оторвал ему руку. Советник упал на пол и, корчась в агонии, зашелся криком, а из его разорванных артерий фонтаном забила кровь.

– Рябь на Стали, – крикнула Катьяни и бросилась вперед, Айан следовал за ней по пятам. Это была базовая техника атаки при столкновении с большим количеством противников. Катьяни должна была бежать впереди, а Айан – следить за ее движениями, и если ее сразят, он должен был тут же занять ее место. Пока что на кону была ее жизнь, а не его. Может, ему это не нравилось, но он не смел ослушался ее в такой момент.

Она собрала всю свою духовную силу и взмахнула клинком, обезглавив ближайшего яту. Айан перерезал горло яту, который держал в своих когтях советника по финансам.

Катьяни почувствовала, как королева развернула Ченту и взмахнула кнутом по кругу, расчищая пространство вокруг себя и короля. Варан, сражавшийся сразу с тремя яту, упал. Его голова была вывернута, шея сломана. Слуга съежился в углу, плотно закрыв глаза, и пока на него никто не обращал внимания.

Катьяни заставила себя игнорировать тяжелое положение советников, сосредоточившись на Айане, Джайдипе и Хемлате и стараясь держать их всех в поле зрения. Яту схватил меч короля, пытаясь вырвать его у него из рук.

– О нет, ты этого не сделаешь, – прорычала Катьяни, запрыгивая ему на спину. Она вонзила свой кинжал в толстую шею чудовища и изо всех сил его повернула. Серая жидкость хлынула наружу, почти оглушив ее своим ядовитым запахом. Она выдернула свой клинок, оттолкнулась от яту и отпрыгнула назад к Айану. Как раз вовремя, чтобы блокировать удар чудовища, нацелившего свою дубинку ему на голову. Стоящая за ее спиной королева взвизгнула от ярости и триумфа, когда она накинула Ченту на шею одному из яту и вонзила клинок ему в печень.

Катьяни сморгнула пот и продолжала сражаться, размахивая мечом, нанося и отражая удары. В зале было слишком много яту. Она не могла уследить за всеми. Советники падали один за другим: их конечности были оторваны, головы разбиты, внутренности вываливались наружу. Слугу, видимо, все же заметили. Меч пронзал его грудь и выходил с другой стороны. Пол стал скользким от крови и кишок. Айан получил удар булавой по левой руке, которая теперь безжизненно свисала вниз, но он продолжал сражаться.

Яту вырвал из рук королевы Ченту и издал мучительный крик, когда кнут обжег ему руку. Другой яту ударил ее булавой в спину, повалив на пол.

Раскаленная добела боль затопила Катьяни через их связь. Она в панике побежала к королеве, рубя яту, которые стояли у нее на пути. Она должна была забрать Хемлату отсюда, должна была немедленно отнести ее к целителю.

Хемлата подняла свое окровавленное лицо, и в ее глазах читались боль и решимость.

«Айан! Ты должна спасти Айана».

Катьяни всхлипнула и обернулась, не в силах сопротивляться приказу и разрываясь между желанием защитить их обоих. Она поднырнула, чтобы отрубить ноги яту, который держал горло Айана в своей хватке. Чудовище рухнуло на пол и выпустило принца. Они вновь вернулись в позицию Рябь на Стали и продолжили наносить удары по окружавшим их чудовищам.

Джайдип одним прыжком встал перед королевой, чтобы защитить ее, и сверкающим мечом он отрубил голову рычащему яту, который выхватил у Хемлаты кнут. Он сдерживал трех яту, блокируя их дубинки и нанося удары в грудь, а его ноги танцевали от одной стойки к другой.

Но еще двое яту набросились на него сзади, повалив на землю. На глазах у охваченной ужасом Катьяни они вырвали у него из рук меч, схватили за голову и с ужасающим хрустом свернули ему шею. Голова короля откинулась назад, невидящие глаза безучастно уставились в потолок.

– Джайдип! – взвыла Хемлата, протягивая к нему руку. Но яту, который прежде ударил королеву булавой, схватил ее за волосы и потащил к двери. Ужас и боль обрушились на Катьяни: и ее собственные, и те, что испытывала королева. Прежде чем она смогла пошевелиться, Айан нарушил их строй.

– Ма! – крикнул он, бросаясь вперед.

– Айан! – закричала Катьяни. – Останься со мной!

Но он не слушал. Прежде чем он смог дотянуться до Хемлаты, яту ударил его сбоку дубинкой. Айан споткнулся и упал. Один яту отбросил его меч ногой, а другой обрушил свою булаву ему на голову.

Хемлата встретилась взглядом с Катьяни, и ужас в глазах королевы вторил ее собственному ужасу. Яту потащили королеву прочь из зала, подальше всего того кошмара, что творился внутри.

Айан неподвижно лежал на полу, залитый собственной кровью.

Нет, нет, нет.

Катьяни подбежала к принцу и склонилась над ним, дрожащими пальцами пытаясь нащупать пульс на его горле.

Но его не было. Айан был мертв. Его глаза были пусты, а одна сторона головы оказалась вдавлена внутрь. Катьяни в оцепенении дотронулась до его лица и посмотрела на кровь на своих трясущихся руках.

Кровь на ее руках.

Айан был ее подопечным, ее принцем, ее долгом. Но, что важнее, он был ее братом, ее другом, ее напарником. Он был надеждой Чанделы, а она позволила ему умереть.

Меч выпал у нее из рук. Она еле стояла на ногах, холодное лезвие горя все сильнее вонзалось в ее сердце. Раздался пронзительный крик, и она едва узнала в нем свой собственный голос.

Пусть они ее убьют. Она не станет сопротивляться. Смерть была лучше агонии, которая сейчас пожирала ее изнутри.

Ей на голову опустили мешок, в ноздри ударил странный едкий запах, и она закашлялась.

Прежде чем потерять сознание, она вспомнила о прячущейся за ширмой Реве. Жестами она дала принцессе последние инструкции.

«Оставайся в укрытии. Оставайся в безопасности».

Глава 10

Сознание возвращалось к Катьяни вялыми, тошнотворными волнами. Она открыла глаза и тут же об этом пожалела. В голове пульсировало, а язык напоминал наждачную бумагу.

Со всех сторон ее окружал серый холст. Она в палатке? Фонарь, установленный на табурете рядом с ней, давал лишь тусклый, колеблющийся свет. Она лежала на коврике на полу, и ее руки были аккуратно сложены одна поверх другой.

Кто-то должен был это сделать. Кто-то должен был уложить ее на ковер и сложить ей руки. От этой мысли у нее по спине побежали мурашки.

Вернулись воспоминания, и реальность обрушилась на нее. Советники мертвы. Король мертв. Наследный принц мертв.

А королева? Катьяни потянулась к ней через магическую связь, отчаянно желая соединить их сердца. То, что она почувствовала, заставило ее содрогнуться от отчаяния.

Хемлата была жива, но превратилась в клубящуюся массу горя и агонии. Она потеряла своего единственного ребенка, наследника трона Чанделы. Ты должна спасти Айана, – велела она Катьяни. А Катьяни потерпела неудачу.

Она еле сдерживала подступающие слезы.

– О, ты проснулась.

Этот голос ее напугал. Глубокий и хриплый, он навел ее на мысль о пустых колодцах и гулких каньонах.

Она попыталась сесть, понять, где она и кто с ней говорил, но у нее закружилась голова.

– Вот.

Чья-то рука поддержала ее за спину, и у ее губ появилась чашка.

– Выпей.

Она сжала губы и отвернулась. Даже от этого крошечного движения у нее закружилась голова.

– Ну же, Амбика. Это всего лишь вода, смешанная с противоядием. Ты почувствуешь себя лучше.

– Яд, – прошептала она потрескавшимися губами, не понимая, почему он называет ее этим именем. Неужели они похитили не того человека?

Раздался грубый смех.

– Если бы я хотел убить тебя, дитя, тебя бы уже точно не было в живых.

Но она на самом деле имела в виду то, что даже вода, предложенная врагом, была сродни яду.

Но если она откажется, то наверняка упадет в обморок. Пока Хемлата была жива, и пока она могла надеяться, что Рева сбежала, у Катьяни все еще оставались обязанности, оставался долг, который она должна была исполнить. Она повернулась к чашке и сделала глоток. Прохладная вода придала ей сил. Затем она подняла взгляд на возвышающегося над ней мужчину.

На вид ему было за шестьдесят. Подтянутый, с аккуратными седыми усами и бородкой, крючковатым носом и глубоко посаженными глазами. На нем были темно-зеленая туника и брюки в цветах армии Парамаров, коричневые сапоги до колен и несколько лент и медалей на золотых цепочках. Старший офицер, а, возможно, даже генерал.

– Ты не знаешь, кто я, – заявил он.

Катьяни скривила губы:

– Ты мой враг.

Говорить было больно.

– Я враг королевства Чандела. Тебе я не враг.

– Ты убил их всех.

Ее голос сорвался. Она посмотрела на свои руки, сжатые в кулаки у нее на коленях. Она никогда больше не будет спорить с Айаном и не услышит его поддразнивания и мальчишеский смех. Она не будет присутствовать на его коронации, не будет его самым доверенным советником. Ее глаза затуманились, и она сглотнула. Она не собиралась плакать перед этим человеком, разорвавшим ее мир на части. Она дождется удобного случая и убьет его.

– Да, и это было не так-то просто, – сказал мужчина спокойным голосом. – Они получили по заслугам.

И ты тоже получишь. Каковы были ее шансы против него прямо сейчас? У него на поясе висели меч и кинжал, но это лишь то, что она могла видеть. Ей нужно было подождать, когда ее конечности перестанут быть такими тяжелыми, а голова перестанет кружиться. Тогда она прыгнет на него, выхватит этот меч и вонзит в его кровожадное сердце.

Мужчина принес складной стул, стоящий в углу палатки, и сел рядом с ней.

– Амбика, есть много вещей, о которых я должен тебе рассказать.

– Меня зовут Катьяни, – сказала она сквозь стиснутые зубы. Ее горло горело, а конечности болели. Она бы не отказалась от еще одного стакана воды. Но она скорее умрет, чем попросит об этом.

Он сделал пренебрежительный жест рукой:

– Это то имя, которое тебе дала она. Лживая, вороватая королева Чанделы. При рождении тебе дали другое имя – Амбика. Я-то знаю. Ведь это я его выбрал.

Она уставилась на мужчину. Вода, – подумала она. Видимо, то, что он ей дал, вызывало у нее галлюцинации. Потому что ей показалось, что она узнала этого человека. Она помнила его по картине из книги о правителях Бхарата. За исключением того, что на картине он выглядел более жестоким. Его глаза были холоднее, рот кривился в усмешке. Внешнее отражало внутреннее.

– Шамшер Сингх, – медленно произнесла она. – Регент Малвы.

Он улыбнулся и поклонился:

– К твоим услугам, внучка.

Внучка? У нее закружилась голова. Она ухватилась за край ковра и наклонилась, готовясь к тому, что ее стошнит. Но ничего не произошло.

Он похлопал ее по спине:

– Действие яда должно пройти примерно через час. Может, мне следовало отложить этот разговор на потом, но дорога каждая секунда.

Она вытерла лицо тыльной стороной ладони и прислонилась к брезентовой стене, пытаясь отдышаться.

– Ты назвал меня внучкой.

Внимательно за ней наблюдая, он кивнул:

– Ты дочь моего сына. Моего сына, который пятнадцать лет назад, вместе со своей женой и сестрой, был убит во время нападения на наш дворец.

– Нет.

Она помассировала лоб. Почему этот мужчина ей лгал? Чего он надеялся добиться?

– Мои родители погибли, сражаясь за Чанделу.

– Я не знаю, что хуже, – сказал он, свирепо глядя на бабочку у нее на шее. – Ложь, в которую тебя заставили поверить, или те мерзкие узы, которыми она связала тебя, сделав вечной заложницей.

Катьяни прикрыла глаза рукой, чтобы не смотреть на мужчину, но она не могла не слушать то, что он говорит.

– Она сделала это, чтобы спасти меня. Я была так больна, что чуть не умерла.

Он схватил ее за руку и мягко потянул к себе:

– Амбика, посмотри на меня. Мне очень жаль. Я ждал этого момента пятнадцать лет, но не могу дать тебе даже еще одного часа, чтобы прийти в себя. Ты знаешь, почему мне пришлось так долго ждать, чтобы тебя спасти? Потому что узы, которые она наложила, были нерушимы до тех пор, пока ты не достигнешь совершеннолетия. И пока тебе не исполнилось восемнадцать, у меня не было никакой надежды тебя освободить.

Она вырвала свою руку из его. Это была какая-то жестокая психологическая уловка. Она и сама изучала методы эмоциональных пыток, которые лишали заключенных способности понимать, что реально, а что нет. Ей лишь нужно было выяснить, каковы его мотивы.

– Ты мне не веришь, – вздохнул он. – Я должен был это предвидеть. Она забрала тебя, забрала твои воспоминания, сделала тебя своей телохранительницей. Что они рассказали тебе о войне, Амбика? Что Парамары были такими жадными, что решили заполучить территорию Чанделы? Посмотри на любые довоенные карты, что еще остались в Бхарате, и ты поймешь, что это ложь. Гуна и Лашкур раньше принадлежали нам.

– Ты лжешь.

Она обхватила себя руками, стараясь не дрожать.

– Почему меня оставили в живых? Чего ты хочешь?

– Я хочу отвезти тебя домой, – просто сказал он.

– Ты разрушил мой дом.

Образы разорванных конечностей и крови, бьющей фонтаном из перерезанных артерий, промелькнули перед ее глазами. Отвратительный хруст ломаемых костей, глухой стук дубинок, опускающихся на беззащитные головы. И безжизненные глаза Айана, пусто смотрящие на нее с неузнаваемого лица. Она подавила всхлип и попыталась сосредоточиться.

– Ты привел яту во дворец. Как тебе удалось заставить их работать на себя? Как тебе удалось разрушить чары?

– У нас еще будет время, чтобы это обсудить. Сначала мы должны освободить тебя от этой женщины.

Он встал и щелкнул пальцами.

Ткань, закрывающая вход в палатку, распахнулась, и вошли два солдата в форме Парамаров. Вдвоем они тянули по полу женщину, держа ее за голые руки. Ее голова свесилась вперед, спутанные волосы покрывала кровь, сари висело безвольными лохмотьями, а все элегантные украшения исчезли.

Катьяни с трудом поднялась на ноги, подавляя крик. Она бросилась вперед и опустилась на колени рядом с королевой, прижимая к себе ее покрытое синяками лицо.

– Ваше Величество.

Она сморгнула слезы.

«Я потерпела неудачу. Мне жаль».

Хемлата подняла голову и устремила горящие глаза на Катьяни.

«Тогда исправь все».

– Освободи мою внучку от нечестивых уз, которые ты наложила на нее, – раздался холодный голос Шамшера. – И я оставлю тебя в живых.

Хемлата издала наполовину смешок, наполовину всхлип – скрежещущий звук, которого Катьяни никогда раньше от нее не слышала.

– Ты убил моего сына. Ты думаешь, я тебе ее верну?

Ноги Катьяни подкосились, удивление пронзило ее насквозь.

– Это же неправда, – сказала она, запинаясь. – Это не я. Я не его. Скажите мне, что это неправда, Ваше Величество!

– Я сожалею о том, что эта женщина с тобой сделала, – сказал Шамшер. – Она воспитала тебя так, чтобы ты думала о своей семье как о своем враге, а о враге – как о своей семье.

Но Айан был ее семьей. Как и Хемлата, Рева и Бхайрав. Единственные, кто остался в живых. Если Бхайрав пережил нападение на рассвете. Если Рева осталась в укрытии. Если Хемлата сможет сбежать от этого человека.

Этого человека, который был регентом Малвы и убийцей ее короля, ее принца и всего совета Чанделы. Человека, который утверждал, что является ее родным дедушкой.

Но кровь не делала его ее семьей. Это невозможно, невозможно, невозможно. Эти слова застряли у нее в горле, словно крик, который угрожал разорвать ее на части.

Она его сдержала.

– Если она освободит меня от уз, ты клянешься ее отпустить? – спросила Катьяни, выговаривая слова так тщательно, словно каждое из них требовало от нее отдельных усилий.

– Конечно, – сказал Шамшер с холодной улыбкой. – Пусть живет, пытаясь смириться со смертью своего сына, как это сделал я.

Катьяни схватила королеву за руки и освободила ее из хватки солдат.

– Ваше Величество, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. – Пожалуйста, разорвите связь. Тогда вы будете в безопасности.

Королева улыбнулась, показав окровавленные зубы.

– О, Катья. Ты думаешь, я все еще забочусь о своей безопасности после гибели Джайдипа и Айана?

А я? Неужели для вас я ничего не значу? Катьяни отогнала мысль, от которой ей захотелось плакать. Она не могла разрыдаться, не сейчас. Не перед ним.

– Пожалуйста, Ваше Величество, от вас зависит целое королевство.

– Королевство выживет. Парамары не смогут править Аджайгархом, и он хорошо это знает.

Хемлата подняла глаза на Шамшера, стоявшего позади Катьяни.

– Я отказываюсь. Убей меня, если хочешь. Посмотрим, что с ней будет.

– Я не планирую убивать тебя, воровка, – сказал Шамшер. – Я планирую поместить тебя в подземелья моего дворца, где ты будешь жить долго, очень долго. Ты будешь жаждать смерти. Ты будешь молить об освобождении. Ты разорвешь эту связь. И тогда, возможно, я исполню твое желание.

Он кивнул солдатам.

– Заберите ее отсюда. Мы отправляемся в Малву.

– Подожди, – сказал Хемлата. Ее лицо менялось по мере того, как регент озвучивал свои угрозы, и теперь стало испуганным и встревоженным. Катьяни чувствовала, что все это было притворством. Какие бы сложные эмоции ни бушевали в Хемлате – гнев, горе, сожаление, – страха среди них не было. Худшее, что могло с ней случиться, уже случилось. Если Шамшер действительно хотел ею помыкать, он должен был оставить Айана в живых. Только в этом случае он мог ставить королеве какие-то условия.

Но Шамшер этого не знал. Он не знал Хемлату так, как знала Катьяни. Ближе, чем любой из любовников. Она разрывалась между восхищением королевой и беспокойством о том, что она задумала.

Хемлата с трудом села, опустив голову и положив руки на колени – образ испуганной, страдающей женщины.

– Я… пожалуйста, не мучай меня. Я освобожу ее.

– Амбика, она говорит правду? – требовательно спросил Шамшер.

Катьяни уставилась на королеву. Ее глаза горели от непролитых слез. Она думала о разговоре, которого у них так и не состоялся, и о вопросах, на которые Хемлата отказалась отвечать.

«В какую игру вы играете, Ваше Величество? Кто я для вас? Вы лгали мне всю мою жизнь. Должна ли я теперь солгать ради вас?»

Хемлата подняла голову и встретилась с ней взглядом.

«Я всегда любила тебя, Катья».

И, что бы там ни было, это было правдой.

– Да, правду, – сказала Катьяни. Два слова, крошечная ложь. И все же именно от этих слов могло зависеть ее будущее.

– Хорошо, – сказал Шамшер. – Что тебе нужно?

– Нож, – сказал Хемлата, уже более спокойно. – Миска. Зеркало. Вот и все.

Шамшер махнул рукой, и один из солдат поклонился и ушел.

Катьяни пыталась понять, что задумала Хемлата, но ее намерения были ей недоступны. Королеве было так больно, что это затмевало все остальное. Удар булавой по спине сломал ей несколько ребер, и их острые осколки разрывали плоть Хемлаты. Раны требовали немедленного внимания, иначе могли убить ее прежде, чем это сделает Шамшер. Она получила многочисленные удары по голове и лицу – то ли во время боя с яту, либо после того, как была захвачена в плен.

Солдат вернулся, неся кухонный нож, глиняную миску и маленькое зеркальце, какими мужчины обычно пользуются для бритья. Он положил все эти предметы перед королевой и отступил назад.

– Вот твои инструменты, ведьма, – сказал Шамшер. – Произнеси свое заклинание.

Хемлата покорно поклонилась и с дрожащими руками принялась за работу. Она взяла нож, прижала его к ладони над чашей и сделала надрез на коже, прямо там, где была расположена голубая бабочка.

Катьяни едва не вздрогнула от боли, но сдержалась, сжав руку в кулак. Она едва могла вынести это зрелище. Прямо в ту минуту она вообще едва выносила само свое существование. В ее груди зияла такая пустота, как будто в ней вырезали дыру. Все хорошее, что она знала, все обязанности и идеалы, ради которых она жила, – все это исчезло. Ее дом был разрушен, ее брат был мертв. А теперь королева освобождала ее от уз, последней ниточки, связывающей ее с прошлой жизнью. Вот только на самом деле она собиралась сделать что-то другое.

Кровь закапала в чашу. Королева начала напевать себе под нос. Крошечная струйка дыма вырвалась из ее ладони – еще одна капля в море боли, которую она испытывала прямо сейчас.

Бабочку начало покалывать, и Катьяни положила руку себе на шею. Будто это могло ее успокоить. Страх впился в ее сердце ледяными пальцами. Что собиралась сделать Хемлата?