Текст книги "7 способов соврать"

Джунипер Киплинг

Я представляю,

как на следующей неделе он едет по Восточной автостраде I-70.

Твердые руки, стабильный руль,

стабильная скорость,

и машина неотвратимо исчезает вдали.

Я представляю,

как сама в следующем году поднимаюсь на трибуну.

Поджилки не трясутся, дыхание ровное,

ровный шаг,

уверенность в себе.

А что я буду помнить о его глазах,

кроме того, что в них его душа

и что, когда я смотрела в них,

меня переполняла надежда?

Я представляю

в багажнике его автомобиля рядом с запасным колесом

заклеенные скотчем коробки, в которые уложены

Хемингуэй и Бьюкес, Кристи и Мартин,

Маркес и Моррисон, Роулинг и Бард.

Весь его нехитрый скарб уместился в легковушке, и то не заполнил ее битком –

он привык таскать свой дом за собой.

Я представляю

будущее с ним и будущее без него.

Но в четверг вечером я мечтаю не о нем.

Я мечтаю о городе, сотканном из скрипичных струн и упаковочной пленки,

о городе, бурлящем на жаре летнего солнца.

Я мечтаю о голосах, которые еще не слышала

и по которым еще не скучаю;

мечтаю о пока еще неведомых мне уголках земли,

о произведениях, которые еще не исполняла,

о людях, которых еще не любила.

Меня будит музыка, мелодичный звон будильника,

и, умиротворенная и безмятежная,

я смотрю в потолок.

Думаю, я начинаю понимать

природу единения двух сердец.

Они не напирают друг на друга, как больные растения на подпорки.

Не душат, как лианы, туго оплетающие свои опоры.

Два любящих сердца – это два дерева:

два самостоятельных организма с отдельными корневыми системами,

со своей структурой расположения веток.

Их листья по-своему впитывают солнечный свет,

по-своему дышат.

Два дерева, объединенных тем, что между ними висит:

гамак, или гобелен, или качели – что-то третье, прекрасное,

без которого оба зачахнут.

Сердца соединяются, как ладони.

Не по необходимости.

По собственному желанию.

Оливия Скотт

– Ша-ливия, – раздается за моей спиной голос какого-то придурка.

У меня полный рот зеленого гороха. Я оборачиваюсь, собираясь сердито почавкать в морду тому, кто меня обозвал. Увы, тот уже скрылся среди ребят, непрерывным потоком идущих мимо столика, за которым мы сидим. Решив, что почавкаю ему в морду в другой раз, я вновь смотрю на собеседника.

– Козел! – кричит Мэтт вслед моему обидчику.

– Не стоит, – говорю я.

Мэтт вздыхает и, ссутулившись, принимается рисовать рожицы в тетрадке по истории. Берк Фишер, сидящий по другую руку от него, утыкается своим украшенным пирсингом носом в одно из сочинений Кьеркегора[60]60
  Сёрен Обю Кьеркегор (1813–1855) – датский философ, протестантский теолог и писатель.


[Закрыть].

– Что тебе крикнули? – интересуется Джуни. Она сидит напротив меня. – Я не совсем уловила суть неуместного оскорбления в твой адрес.

– Ша-ливия, – объясняю я. В гвалте, отражающемся от потолка столовой, приходится говорить довольно громко. – Сочленил «шалаву» с моим именем. Ха-ха. Очень смешно.

– Не обращай внимания, – советует Джуни. – Вид у тебя усталый, леди.

– «Усталый» – не то слово, – ворчу я и обращаюсь к Кэт, устроившейся за столом рядом с Джуни: – Ты не говорила, что твой спектакль на девяносто семь процентов – душераздирающая драма.

– Русская пьеса, – пожимает она плечами, с причмокиванием потягивая сок из пакета.

Кто-то трогает меня за плечо. Я снова оборачиваюсь, решив, что это вернулся тот хам. Оказалось, что нет, не он.

– Клэр. Я… привет.

Я кладу вилку на поднос. Джунипер передала мне их вчерашний разговор, но сама Клэр так и не подошла к нам во время обеда. Я искренне надеюсь, что она извинилась перед Лукасом.

– Не возражаешь, если я сяду с вами? – Каждое слово она произносит нерешительно, с заминкой.

– Нет, конечно.

Она усаживается на синий пластиковый стул справа от меня. Над ухом у нее пушится выбившаяся прядь.

– Я поняла. Кажется.

– Что поняла?

Клэр понижает голос:

– Почему это нечестно, если парни ждут от тебя… всякое-разное. Они не вправе уважать тебя меньше за то, какой выбор ты делаешь. И я тоже. – Она нервно сглатывает. – В общем, я пытаюсь извиниться за то, что осуждала тебя. Это больше не повторится.

Меня обволакивает теплое чувство благодарности. Зная Клэр, я понимаю, как тяжело ей это далось.

– Перед зеркалом репетировала, что ли? – спрашиваю я с мягкой насмешкой.

Ее веснушчатое лицо пунцовеет.

– Может быть. – Она переводит взгляд на Джунипер, потом снова на меня.

– Я тут подумала… м-м… давненько мы вместе не собирались. Может, придете ко мне вечером, когда я вернусь домой с тренировки?

Клэр прикусила одну щеку. Черт. Последний раз она, наверно, так нервничала в девятом классе, на квалификационном турнире по теннису.

– Конечно, – отвечаю я. – Но только у нас два условия. Во-первых, мы смотрим «Парки и зоны отдыха». Во-вторых, ты перестаешь вести себя так, будто нашей дружбе скоро конец.

– Что?

– Клэр. – Я легонько толкаю ее в плечо. – Клэр. Между нами нет никаких разногласий, ясно?

Какое-то время она не в состоянии совладать со своим языком. Потом все же уточняет:

– Никаких?

– У меня, например, все отлично, – говорит Джуни.

– И мне давно не было так хорошо, – признаюсь я. – Так что если ты пришла в себя и в ладу сама с собой, значит, по определению, наше маленькое трио пребывает в полном согласии.

– Я… ладно. – Клянусь, я чувствую, как от нее исходит волна облегчения. Клэр расплывается в улыбке. – Значит, мы снова на коне, – говорит она и уже присущим ей бойким, деловым тоном спрашивает: – Девчонки, может, походите на мероприятия общества юных экологов? А то я столько буклетов напечатала, штук сто, наверно, и…

– Много краски потратила, – замечаю я.

В глазах Клэр появляется озорной огонек.

– А то я не знаю.

– Нда, – смеюсь я, – для юных экологов это непростительное расточительство ценных ресурсов, не находишь?

– Я бы сказала, что ты занимаешься непростительным расточительством кислорода, – сухо парирует Клэр, и я улыбаюсь шире: к нам вернулась прежняя Клэр.

Из динамиков на всю столовую гремит голос директора Тернер:

– Прошу внимания. Объявляются результаты выборов президентов классов.

Клэр приободряется, выпрямляясь на стуле. Моя сестра закатывает глаза. А Берк переводит взгляд с кандидата на кандидата и произносит:

– О, черт.

– Ставлю двадцать баксов на то, что победила Джунипер, – говорит Мэтт.

– Двадцать баксов на то, что победа досталась тебе, – морщится Джуни.

– Да, правда, – соглашаюсь я. – Твои постеры были просто уморительно ужасны.

– Спасибо, – бурчит Мэтт. – Учту.

Тернер прочищает горло, из динамиков раздается противный визг.

– Президент девятого класса – Ксавьер Ли.

Столик в противоположной стороне зала взрывается воплями ликования. Тут и там в зале слышатся разрозненные вялые хлопки. Клэр тоже аплодирует из вежливости.

– Вообще-то, в девятом классе еще рано практиковать самоуправление, – замечаю я.

– Им нужен диктатор, – кивает Мэтт. – Джунипер придется взять их под свою опеку, когда ее изберут.

Я улавливаю обрывок имени кого-то из учеников. К сожалению, мы прослушали фамилию президента десятого класса. Потом Тернер объявляет:

– Президентом одиннадцатого класса избран Мэтт Джексон.

Мэтт в шоке таращит глаза, я разрезаю кулаком воздух.

– Я же говорила! – восклицаю я в то самое время, как объявляют фамилию президента выпускного класса. – Двадцать баксов мне и Джунипер. Ты должен нам целое состояние, Джексон.

– На сегодняшний день это все объявления, – заключает Тернер. – Приятного отдыха на каникулах по случаю Дня благодарения.

Снова аплодисменты и радостные возгласы. Упоминание о каникулах народ встречает с бóльшим энтузиазмом, чем результаты голосования.

Мэтт шлепает Берка, а тот задыхается от смеха.

– Что за черт?! – возмущается Мэтт. – Как такое вообще могло случиться? Я ведь даже не проводил кампанию.

Джунипер, спокойно улыбаясь, снова принимается за еду:

– Смотри, чтобы власть не ударила тебе в голову.

Я обвожу взглядом наш столик, и в груди моей зреет ликование. Зреет, набухает, окрашивая все вокруг в радужные тона.

Я оглядываюсь на соседний столик, за которым какая-то девчонка, крашеная блондинка, судорожно листает учебник по химии. Затем смотрю на столик, что стоит через проход от нас. Там двое парней выдавливают кетчуп в молочные пакеты. Сотни голосов отскакивают от плиточного пола, от облущивающихся фресок на стенах из шлакобетона. Звуки затухают так же быстро, как и возникают. Может быть, в этом гвалте где-то склоняется и мое имя – не знаю, – но мне уже все равно. Потому что, вспоминая три недели молчания в моей семье, обиды Клэр, секрет Джунипер, я сознаю, что все это погребено глубоко в прошлом. Теперь я понимаю, что мы всегда движемся вперед. Спотыкаясь и оступаясь, упорно идем по жизни. Никогда не стоим на месте.

От автора

Этой книгой я обязана своему редактору Энн Хелцель, наделенной невероятной проницательностью; коллективу талантливых энтузиастов издательства «Амулет» и моему агенту Кэрин Вайзман, обладающей потрясающей интуицией и упорством.

Своим душевным равновесием я обязана команде The Goat Posse, взявшей себе смешное название, но умеющей искренне любить; членам сообщества Tumblr, которые утешали меня, даже когда я была объективно невыносима; и потрясающим писателям, с которыми я познакомилась на сайте AgentQuery Connect, особенно Стефани Диас, Р. С. Льюис, Майнди Макджиннис, Мишель Рид и Марси Кейт Коннолли.

Всем остальным я обязана своим родителям – их любовь и терпение безграничны; моей сестре – я могу только стремиться быть такой же остроумной и неунывающей, как она; и моим друзьям, которые значат для меня очень много.

Я также благодарна за помощь стажерам издательства «Абрамс» Лорин Макспадден и Кристен Барретт. Огромное вам спасибо! Ваша поддержка неоценима.