Текст книги "Каждый играет по своим правилам. Книга первая. Серия «Разорванные связи»"

– Маргарита, это Макаров.

– Евгений Алексеевич, это срочно?

– Да. Вы сейчас не можете говорить со мной?

– Я еду по трассе в неизвестное мне место. Скоро предстоит съезд, боюсь пропустить. Некто потребовал приехать на встречу.

– Вы одна едите?– удивился он.

– Официально одна,– ответила я. И неожиданно для самой себя добавила: – Таково было условие.

– Чье условие? Рита, вы меня пугаете. Пока еще не поздно поворачивайте назад.

– Не волнуйтесь, Евгений Алексеевич. За мной едет группа поддержки, вооруженная до зубов. Да, собственно, уже и поздно, вон он съезд. А там дальше виднеется проселочная дорога. Поймите меня, это первая и единственная зацепка с момента похищения моей подруги Курбатовой Ольги. У меня просто нет выбора. А что вы такого срочного хотели мне сообщить?

– Рита, Рита,– продолжал сокрушаться Макаров. – Не знаю, насколько это поможет вас остановить в вашем опрометчивом поступке, но мое дело, предупредить вас об опасности.

– Евгений Алексеевич, давайте не будем терять время. Что у вас?– раздраженно бросила я.

– Коллега вашей подруги, некто Завьялов Анатолий Александрович проявлял в последнее время активную деятельность, связанную с многочисленными выездами в соседнюю область, где встречался с людьми весьма сомнительной репутации.

– Да о чем вы говорите? Завьялов друг Ольги. Скорее всего, он самостоятельно ведет ее поиск.

– На вашем месте я не был бы в этом так уверен.

– Но вы не на моем месте, – рассмеялась я.

– Мое дело вас, как моего клиента, предупредить, – произнес сыщик.

– Спасибо, Евгений Алексеевич. Я вас услышала. До свидания, – миролюбиво закончила я разговор.

– До свидания, Рита,– разочаровано произнес он.

Я связалась с Громовым.

– Ты все слышал?

– Да. И мне это очень не нравится. Давай прекратим операцию.

– Успокойся. Толик ее друг. Выходит, кроме нас с Лялькой еще хоть кого – то волнует судьба Ольги. Все. Я на месте.

– Что ты там видишь?

– Ты не поверишь, какая – то избушка на курьях ножках. Похожа на заброшенный охотничий домик.

– Марго…

– Конец связи. Выхожу из машины.

Захлопнув дверцу машины, я двинулась в направлении дома. Хотя домом его можно было назвать с большой натяжкой. Строение было сильно обветшалым и почерневшим от времени. Единственное уцелевшее окошко красовалось мутными стеклами, украшенными черными разводами, точно его пытались оттереть тряпкой, вымоченной в мазуте. Еще два окна зияли черными зловещими дырами, словно направленные дула автоматов, снаружи наспех заколоченные досками крест на – крест. День стоял по летнему погожим и теплым, но впечатление от увиденного было зловещим, я содрогнулась и неприятный холодок пополз вдоль по позвоночнику. И тут до меня дошло – я боюсь. И если еще хоть секунду помедлю, то страх окончательно возьмет вверх, и я брошусь отсюда прочь.

Как всегда в таких случаях я, вскинув головой, подбадриваясь и сбрасывая с себя оцепенение, двинулась к покосившемуся крыльцу. Подойдя к нему вплотную, осторожно занесла ногу на ступени. Прогнившие доски под ногами пронзительно заскрипели. Они прогибались под каждым моим шагом, угрожая вот-вот треснуть и завалить меня под своими обломками. К чести, свое первое испытание я прошла успешно, отделавшись легким чертыханием. И вот я уже взялась за металлическую скобу на двери. Издавая громкий душераздирающий звук сирены своими несмазанными ржавыми петлями, оповещая всю честную округу, дверь медленно и тяжело открылась. Я зашла в сени. В нос ударил спертый воздух – затхлый запах гнили и пыли. «Господи! Да кто же в нормальном рассудке сюда приедет? – пронеслось в моей голове. – Похоже, мне своей нормальностью хвастаться не приходится». Открыв вторую дверь, ведущую в избу и увидев живую и невредимую подругу, я радостно заулыбалась, желая бросится к ней с объятиями.

– Ольга!

Наткнувшись на стену отчуждения и холода, которым встретила меня подруга, я, бросив взгляд на окружающих, растерянно захлопала глазами, не понимая, что происходит. Передо мной стояла Ольга, одетая в спортивный костюм, похоже, именно в тот, что прикупила в злополучный день своего исчезновения, в окружении шестерых вооруженных мужчин, включая и ее друга Завьялова. Недоумение вызывала царящая здесь атмосфера: глядя на мужчин, создавалось впечатление единой сплоченной команды, преследующей одну общую цель, и Ольга, находясь среди них, вовсе не выглядела ни жертвой, ни заложницей. Держалась с подчеркнутым достоинством, спокойно перемещалась по помещению, никто ей не чинил никаких препятствий. А ее дружок, так тот и вовсе смотрел на нее с нескрываемым обожанием и восхищением. Все молча переводили взгляды с Ольги на меня и обратно. «Может, это и есть те люди, которые ее спасли? – потешила я себя внезапно прилетевшей ниоткуда мыслью, и зацепившись за нее, как за спасательный круг. – Но почему Ольга так странно смотрит на меня? Ее взгляд сбивает меня с толку. Он злой, полный ненависти, презрения, пронизывает насквозь, точно иглой. Она чужая, такая чужая, что оторопь берет. Что-то здесь ни так…»

– Оля, я не понимаю, что происходит?– в полном замешательстве спросила я.

– Сейчас поймешь, – произнесла она чужим голосом. – Иди сюда,– грубо прикрикнула она.

И тут смысл того, что здесь происходит, начал вползать в мою голову, как шипящая ядовитая змея, вводя меня буквально в ступор. Я отказывалась его принимать, объясняя тем, что я просто спятила. Схватилась обеими руками за голову, сильно сжав виски. «Нет! Этого не может быть. Ольга на такое не способна»,– твердила я. И решила ущипнуть себя, чтобы вырваться из этого дьявольского наваждения, но не тут то было. Ударом наотмашь с лету припечатал меня подлетевший боец. Из глаз посыпались искры, и я едва удержалась на ногах.

– Сука!– завопил он. – Чё тупишь? Непонятно с одного раза? Тебе сказали, иди к столу.

Потирая ушибленное плечо, медленно прошла вглубь помещения. Ольга надменно уставилась на меня, сидя на одном из старых облупившихся стульев. На второй уцелевший стул напротив нее посадили меня. После столь горячего приема и полного равнодушия Ольги на подобный выпад со стороны бойца, сомнений больше не оставалось. «Быстро, а главное, доходчиво мне все разъяснили», – промелькнуло в моей звенящей голове. Подняв голову, обвела мутным взглядом присутствующих в помещении мужчин: «Что-то изменилось. Что? Передислоцировались» Один из бойцов встал у входной двери, перекрывая собой выход. Второй пристально вглядывался в грязное окно.

– Колян, как там? – окликнул его Завьялов.

– Чисто, – ответил тот.

Внезапно ко мне вернулась способность здраво мыслить и, оценив обстановку, я поняла, что сумасшедшая здесь точно не я. Чего не сказать про мою бывшую подругу, по всей видимости, она тронулась умом. Ну, или что там с ней такое произошло? Тут я ухмыльнулась: «Надо же, я все это время убивалась, искала ее. Ну, вот, за что боролась, на то и напоролась – нашла!» Вызывающе уставилась ей прямо в глаза, что, собственно, ровным счетом ничего не изменило в моем весьма удручающем положении.

– Анохина! – визжала Ольга тем же чужим голосом, к тональности которого я уже начинала привыкать.– Где мой сын?

Ах вот оно что! Вот где наше слабое место. Ну, уж нет, дорогая, я так просто не сдамся. Ванечка теперь моя «грин – карта» – единственная гарантия того, что твои психопаты не замочат меня прямо здесь. Прикинув, когда может подоспеть группа поддержки, я решила потянуть время.

– Ольга, я не понимаю,– начала говорить я.

– Что ты заладила одно, и тоже, – раздраженно перебила она меня.– Еще раз тебя спрашиваю, где мой сын? Говори, а то хуже будет! – голос ее перешел на крик.

– Что будет, если я не скажу? Дашь команду прикончить меня, как Полонского? – вызывающе спросила я. – Ловко ты…

Удар в скулу оборвал на полуслове, и я полетела со стула в дальний угол к стене. «Ты че сдурел?!» – услышала я глухой женский окрик, теряя сознание. Однако из черного провала сознания вернули меня быстро, окатив, по моим ощущениям, из помойного ведра водой, отвратительно пахнущей тиной и дохлой рыбой. «Господи! В каком болоте эти уроды ее зачерпнули?» – мелькнули обрывки мыслей. Придя в себя, тем не менее, я предусмотрительно не открывала глаз, старалась не морщиться от сногсшибательного аромата, который безжалостно пропитал все тело и одежду. Надо тянуть время до подмоги. Кто-то из бойцов, стараясь по быстрее привести меня в чувство, бросился хлопать по щекам. Внезапно грубая и сильная мужская лапища залезла мне под майку и, потянув за провод, сорвала с меня микрофон, вытащив его наружу.

– Вот паскуда! – заорал он. Послышалась отборная нецензурная брань. – Мать честная! Ольга, ты говорила, что она тупая. А эта тварь привела за собой на хвосте ментов. «Учитывая мое нынешнее незавидное положение, возможно, она и…», – мои мысли прервал звук выстрела снаружи.

– Колян, что там? – нервозно крикнул Завьялов.

– Нас окружают! – в панике орал боец.

– Эту шлюху в погреб. Быстро,– командовал кто – то из бойцов.– Все занимаем позиции.

Двое, схватив меня под мышки, поволокли куда-то вглубь. Ноги бились по полу, больно ударились о какой-то порог. Оказалась в этой развалюхе была еще и вторая комната. Притащив меня туда, мужики открыли крышку от погребной ямы, откуда ударила новая волна чудовищного запаха сырости, плесени и черт знает чего еще, и бесцеремонно сбросили меня туда. «Я задохнусь!» – мелькнула в голове последняя мысль, когда я кубарем скатывалась вниз по металлической лестнице, и, ударившись головой обо что-то твердое, так что полыхнуло яркой вспышкой в глазах, я вырубилась, погрузившись в глухую беспросветную тьму.

Очнулась я от тряски, что отдавалась острой болью во всем теле, в каждой ее клеточке. Открыв глаза, увидела родную обшивку своего салона автомобиля и поняла, что нахожусь на заднем сиденье Лексуса. На очередном ухабе проселочной дороги машину снова подбросило, тело тут же отозвалось, взвыв, и я, прикусив губу до крови, застонала.

– Эй, кто там за рулем? Нельзя ли по аккуратней, не дрова везете, – проскулила я.

– Рита, ну, славу богу!– услышала я знакомый, почти родной голос Громова.– Наконец то, пришла в себя. Я стараюсь, милая, у меня скорость пять километров в час. Потерпи, через пару минут выезжаем на шоссе. – Герман вел машину и, обернувшись назад, взглянул на меня с такой нежностью, словно хотел разделить со мной мою боль.

– Что произошло?– спросила я.

– Операция прошла успешно. Ребята едут сзади на микроавтобусе и двух джипах, принадлежащих банде.

– Ольга где?

– Где ей быть. Всех повязали, везут.

– Она призналась?

– Да куда она теперь денется. Ребята умеют допрашивать. Думаю, не позднее завтрашнего дня все будем знать. А вот тебя я прямиком повезу в больницу.

– Нет. Я поеду домой, – закапризничала я.

– Рита, у тебя, похоже, сотрясение мозга, первым делом надо сделать снимок головы.

– Нет. Первым делом я хочу принять ванну. Этот вонючий смрад пропитал меня насквозь. Отмачиваться теперь придется несколько дней, – странно хихикнула я.

– Если честно, этим запахом провонял уже весь салон,– улыбнулся в ответ Герман. – Поедем туда, куда ты пожелаешь. А завтра обязательно сделаем снимок твоей головы у доктора Тихонова, так что не расслабляйся. Я и так не знаю, как буду объяснять твоему дяде то, что ты оказалась в роли приманки для этих отморозков, которых наняла твоя горячо любимая подруга. А главное, что сделала ты это по собственной инициативе, а я не смог тебя остановить.

– Да не парься, Герман. Тебе не придется никому ничего объяснять. Отлежусь пару дней и сама все объясню. А вот со своей подругой я хочу побеседовать. Уж поверь, мне есть о чем, – я снова хихикнула.

Да уж! Состояние сильно смахивает на сотрясение мозга: голова гудит, раскалывается, подташнивает. И что уж совсем некстати, так это странное возбуждение, вроде как дозу алкоголя приняла на грудь. Но этот чудовищный запах пропитался уже в каждую клеточку моего тела. Так что главное сейчас – это отмыться, – на этих мыслях я задремала.

– Просыпайся, соня. Домой приехали,– с этими словами Герман, который уже припарковался, открыл заднюю дверцу и начал вытаскивать меня из машины, пытаясь взять на руки.

– Я сама, – прошипела я.

– Когда я тебя упаковывал в машину,– засмеялся Громов. – Ты не была так упряма.

Я не стала тратить силы на ответ, с большим усилием поднялась и сделала первые шаги по земле. Это у меня получилось, что для меня было большой удачей, ведь после всех своих несанкционированных полетов я осталась не только жива, но, похоже, и не получила даже переломов. Так одни ушибы. Ну, и сотрясение, конечно, заработала, куда без него. Никонов, тот всегда в таких случаях мне говорил: «Везучая ты, Марго. У тебя, как у кошки, девять жизней».

Герман поддерживал меня под руку, помогая идти. Медленно, но верно, добравшись до дома, я плюхнулась на банкетку в холле квартиры. Силы меня покинули. Не мигая, тупо уставилась в одну точку перед собой. Взглянув на меня и покачав недовольно головой, Герман, похоже, уже жалел о том, что пошел у меня на поводу и не повез прямиком в больницу. Я хотела улыбнуться, дескать, все нормально. Но у меня ничего не вышло, получилась лишь кривая ухмылка.

Немного подумав и приняв какое-то для себя решение, он начал действовать. Пошел в ванную комнату и наполнил ванну водой. Налил в нее из всех имеющихся там флаконов гелей для душа, и оттуда потянуло невероятной смесью ароматов: морского бриза, лаванды, миндаля и прочих непонятно откуда взявшихся вкусных запахов. Я сладостно втягивала носом их упоительный аромат. Герман ушел к себе. Вернулся. Теперь он был в одних шортах с голым торсом.

– Рита, если ты действительно хочешь принять ванну, то нравится тебе это или нет, но придется целиком и полностью довериться мне. К тому же, необходимо обработать твои раны, ссадины и синяки.

– Делай, как считаешь нужным,– ответила я, мечтая только об одном, побыстрее окунутся в чистую воду и закутаться, как в кокон, чарующими ароматами.

Его сильные и ловкие руки быстро освободили меня от всей одежды, разбросав ее по всему холлу. Он поднял меня на руки и перенес в ванну, медленно погрузив в воду. Герман начал купать меня, осторожно и старательно, словно младенца. Я закрыла глаза. Мягкой большой губкой он нежно касался моего тела, взбивая пену. Брызги попадали мне в лицо, и шлейф благоуханий то кружил меня, то уносил вдаль. Блаженство, которое не хотелось покидать, в нем хотелось быть вечно. Герман терпеливо сливал воду раз за разом, взбивал шампунь на моих волосах, мягко массируя голову, и лил теплую приятную струю воды из душа, ополаскивая меня. Я не могла даже представить, что он может быть таким нежным, мягким и заботливым с кем – то еще, кроме себя самого. Было ощущение, что я полностью отстранилась от себя, словно душа моя вылетела из тела и наблюдала за происходящим со стороны. Я, как послушный маленький ребенок, безропотно подчинялась его воле и рукам. Герман поставил меня на ноги, вытер моим любимым полотенцем с дельфинами и открыл шкафчик с аптечными препаратами. Он приступил к тщательной обработке моих боевых отметин: жгло нестерпимо, я морщилась, он дул на ранки и гладил мое тело, что действовало, как доза анестезии. Затем он накинул на меня банный махровый халат, завязав широкий пояс сверху.

– Рита, что ты хочешь кофе или спать? – спросил ласково он.

– Хочу кофе в постель, – глупо улыбнулась я.

– Сделаю,– ответил Герман, улыбаясь в ответ.

Он отнес меня в мою спальню и, расправив постель, уложил в нее. Вышел. Вернулся с дымящимся кофе. На подносе стояли две чашки и сахарница. Я отпивала напиток медленными небольшими глотками, смакуя и растягивая удовольствие. Герман сел в кресло возле окна со своей чашкой, пил, молча наблюдая за мной.

– Как ты? – спросил он.

– Мне уже лучше.

– Я принесу лед, конечно, поздно от синяков, но хотя бы отечность спадет.

– Неси, – кивнула я.

Вернулся он в комнату со льдом. Подтащил кресло вплотную к кровати, приложил лед в формочке к моему лицу, и, сев на кресло, стал поддерживать форму рукой. Тело ныло, но, распаренная и окутанная облаком волшебных ароматов, я расслабилась. В голове не было ни единой мысли, все события казались такими далекими, словно происходили не в этой жизни. Я закрыла глаза и тут же уснула.

Проснулась посреди ночи. Рядом с кроватью на кресле спал безмятежно Герман. Шторы он не задернул, там за окном висела, как яичный желток, луна, мерцали далекие звезды. Полоска лунного света упала на руки Германа, и я вспомнила, какие они сильные, нежные и, протянув свою руку, положила сверху его руки. Он тут же очнулся.

– Рита, что – то не так? – спросил он, наклонившись надо мной.

– Иди сюда,– прошептала я вместо ответа.

– А ты потом не пожалеешь? – в один прыжок Герман оказался в моей постели. – Не скажешь, что я воспользовался твоим беспомощным состоянием? – его бархатистый голос ласкал мой слух.

Я ничего не ответила и только призывно прижалась к нему. Все, что происходило с нами в последнее время, улетучилось, словно дым. Ничего не имело больше смысла. Между нами была только безудержная страсть.

Я отзывалась с обжигающей чувственностью на ласки его сильных умелых рук, блуждающих по моему телу, откликалась на его жадные и ненасытные поцелуи. Меня закружило безумным вихрем, подхватило и унесло то ли в открытое море, то ли в безбрежный океан…больше здесь не было меня. Были двое, горячо и прерывисто дышащие, как проснувшийся вулкан, и слившиеся в единую фонтанирующую огненную лаву. Наконец, мы расцепили свои объятия и откинулись. Но тут же я, приподнявшись на локте, потянулась губами к его горячей и влажной коже, поцеловав грудь Германа долгим и нежным поцелуем. Проснувшись утром, я увидела, что рядом смята простыня и подушка. Значит, все это мне не приснилось.

Германа дома не оказалось. Пожалел меня будить, убежал на допрос. Но это даже лучше, есть время подумать над своим поведением. Но думать совсем не хотелось. Ну, произошло и произошло. Чего греха таить, оба этого хотели. Расследование, считай, закончилось и скоро он уедет. Все забудется. Если забудется, конечно. Но я очень постараюсь забыть, потому что заранее знала, каким будет конец, потому так долго сопротивлялась…не ему, а себе.

Пила кофе, заглядывая в телефон. Как и следовало ожидать, он стоял на беззвучном режиме. Все мне обзвонились, включая Ляльку. Ее я и набрала.

– Ляль, дуй ко мне домой.

– Господи, Ритка, наконец-то! Я тут места себе не нахожу.

– Ладно, ладно. Давай, жду.

– Я мигом.

Хотела навести легкий «тюнинг», чтобы не очень напугать подругу, но посмотревшись в зеркало, поняла, что ничто меня уже не спасет. Плюнула. Через двадцать минут раздался звонок в дверь. Стоило мне ее открыть, как на весь подъезд разразился Лялькин вопль.

– Ой, батюшки! Рита, что с тобой?

–Тсс, – приложила я палец к губам. – Не ори ты так. Проходи быстрей. – Перепуганная Лялька шагнула в квартиру и ошарашенно уставилась на меня. – Да не стой ты, как вкопанная, на пороге. Идем в большую комнату.

После того как я ей красочно поведала обо всем, что произошло на встрече, и кто, на самом деле, оказался заказчиком и кукловодом, я замолчала, ожидая ее реакции. Лялька подавленно молчала, не подавая никаких признаков мыслей и эмоций.

– Ляля, а-у! – стала я водить пальцем перед ее глазами. – Ты чего? – уже испуганным голосом спросила я. Поднялась с дивана, хотела пойти за водой для нее. Но Лялька вдруг схватила меня за руку. Я села обратно на место.

– Рита, – растерянно сказала она. – Как же так? Мы же ей верили. А она вон как с нами обошлась.

– Конечно, гаденько на душе, но мы переживем. А потом после того как, так негостеприимно вчера со мной обошлись,– я обвела пальцем вокруг своего овала лица. – Лично мне ничего не остается другого, как вернуть ей все сторицей.

– Ты будешь ее бить?– опешила Лялька.

Глядя на ее изумленную физиономию, я впервые за последние дни от души захохотала, не могла остановиться, смеялась до слез. Лялька, заразившись моим безудержным хохотом, сначала несмело, а потом, уже все больше увлекаясь, смеялась вместе со мной, как в далеком детстве.

– Нет, Лялечка, бить я ее не буду. И убивать не буду,– еле выдавила я сквозь порывы смеха. – Наказание будет гораздо больнее, – закончила серьезно я.

– Но ведь ее и так посадят за Кирилла, – недоумевала подруга.

– Еще ее лишат материнских прав. И сообщу ей об этом я. – Лялька вытаращила на меня свои глаза. – Что жалко ее стало? – спросила я,

– Нет, – замотала она головой в ответ. – Зачем Ванечке такая мать?

– Вот именно. Кто из него тогда вырастит? И еще, Ляль, – сказала я серьезным тоном. – Ты, пожалуйста, ничего не фантазируй по поводу Вани. Этот вопрос будет решать дядя Лева.

– Рита, ты не думай, я все понимаю.

– Вот за это я тебя и люблю. Ты все понимаешь правильно. А сейчас я хочу немного поспать, – произнесла я, улыбаясь. И добавила:– Вот еще что, пока Курбатову не передали в полицию надо держать язык за зубами. Думаю, несколько дней пройдет. Тогда и нашего Славку, наконец, отпустят.

– Да, я все поняла. А ты иди– иди, поспи. Сон лечит. Но я тебя такую не оставлю одну. Приготовлю тебе куриный бульон, а Герману что-нибудь посущественнее – котлеток нажарю. Лишь бы у вас продукты были. Но ты не беспокойся, если чего нет, то я сгоняю в супермаркет.

– Ладно, Ляль, хозяйничай. Если что, ключи на связке висят над банкеткой в холле.

Я пошла к себе и быстро уснула. Когда я открыла глаза, за окном были уже сумерки. Накинув на себя халат, я вышла. На кухне сидел одиноко Герман, бессмысленно переключая кнопки пульта телевизора, было видно, что его мысли были далеки от того, что мелькало на экране. Увидев меня, он оживился.

– Рита, как ты себя чувствуешь?

– Нормально. А где Ляля?

– Я ее отпустил домой. Она нам тут наготовила, как на целый взвод солдат. Не знаю, как мы с тобой с такой прорвой еды управимся, – доложил Герман. – Ляля очень беспокоится за тебя, сказала, что днем тебе было плохо.

– Да она еще та фантазерка и паникерша. Не обращай внимания.

– Ну, уж нет, родная, – сказал он строгим тоном школьного учителя. – Сегодня у тебя этот номер со мной не пройдет. Я уже созвонился с доктором Тихоновым, он нас примет в любое удобное для нас время. Сейчас я тебя покормлю и мы поедем к нему.

Я согласно кивнула головой, понимая, что спорить бесполезно. Села за стол, приготовившись ужинать. Герману понравилась моя покладистость, он не удержался, обошел стол, наклонился и, обняв меня за плечи, чмокнул в макушку. Я наклонила голову вбок и потерлась щекой о его теплую руку, сладко улыбнулась, радуясь неизвестно чему.

В клинике провели часа два. Обследование подтвердило сотрясение мозга. Забрав с собой кучу рецептов и кучу таблеток, которыми снабдил нас доктор, собрались возвращаться к себе домой. Пообещав, что все назначения буду выполнять исправно, я прощалась с доктором, как вдруг вспомнила о Виталике и поинтересовалась его состоянием. На что доктор Тихонов удивленно вскинул брови на Германа.

– Ты не согласовал с Ритой транспортировку больного в клинику Бойко?

– Не хотел ее лишний раз беспокоить в связи с ее собственным состоянием, – невозмутимо отозвался тот.

– Ладно, – миролюбиво произнесла я. – Раз консилиум врачей решил, что так лучше для пациента, то я не против. А что он по – прежнему плох?

– Рита, у себя мы сделали все, что могли: обследовали, привели в чувство, вывели токсичные вещества из организма. Но его головой должны заниматься другие специалисты. И скажу честно, процесс реабилитации предстоит весьма непростой и длительный.

– Спасибо вам за все, – поблагодарила я доктора, и мы покинули клинику. – Рассказывай, давай, как прошли допросы? – спросила я Германа, усаживаясь в машину.

– Эти отморозки во всем признались, можно сказать, чистосердечно. В убийстве всех пятерых человек: Полонского, его водителя, частного сыщика и двух его сотрудников. Кстати, сыщика с его людьми нанимала Полонская. Заказчик всех преступлений – Ольга Курбатова. Завьялов – ее ближайший помощник и сотоварищ, кстати, он же и очередной ее любовник. Именно он и нашел эту банду преступников в соседней области. Курбатова решила обчистить своего бывшего любовника и отца своего ребенка – Кирилла Полонского, а затем, соответственно, убрать. С этой целью они на пару с Завьяловым разработали целую схему. Землю оформили на членов этой группировки, пообещав им при переоформлении участков баснословные гонорары за услуги. А вот счета в офшорах на себя открыли, втершись в полное доверие к Полонскому. Думаю, эта особа ловко обработала последнего, воспользовавшись его любовью и привязанностью к сыну. С Завьяловым воспользовалась его сумасшедшей любовью к ней самой. Именно по этой причине они оба были полностью управляемы ею. Выходит, талант был у бабы. Вот ведь и тобой она манипулировала столько лет, – увидев, что я нахмурилась, он снизил обороты. – Ну, извини. Понимаю, что тебе неприятно думать об этом. Но именно ее способность – промывать чужие мозги и затем использовать этих людей в своих корыстных целях, и сыграла ключевую роль в преступлении.

– Герман, когда я смогу с ней встретится?

– А тебе это надо?

– Надо.

– Ну, тогда послезавтра. Сегодня днем я заезжал к твоему дяде Леве обо всем доложить и разработать план дальнейших мероприятий по возврату земли и бабок. Поэтому завтра будет весьма суматошный день с участием, как его юристов, так и захваченных членов группировки. Предстоит переоформление купчих на землю на Быстрова и прочие манипуляции с оффшорными счетами, – докладывал Герман. Я поморщилась, как от зубной боли. Он продолжил: – Знаю тебе это неинтересно. Скажу только, что до получения официальных свидетельств регистраций владения землей и возврата денежных средств, пройдет несколько дней. Поэтому до финального аккорда официальных процедур по завершению сделок этих ублюдков в полицию не передадут, и нам с тобой велено держать язык за зубами. Так что о поимке особо опасных преступников узнаем вместе со всеми из местных новостей и сводок полиции.

– Понятно. А что Никонов? – вспомнила я об Альберте. Герман ревниво взглянул на меня.

– А что Никонов? Душа болит о своем старом дружке?– усмехнулся он. – Нет, к этой группировке он не имеет никакого отношения.

– Ты этим фактом разочарован?

– Ты не поверишь, мне все равно. Это же он лез из кожи вон, хотел лично поймать преступников и повысить свой имидж, в глазах Быстрова. Меня встретил в штыки, утаивал информацию, вел себя парой просто неадекватно. Признаю, ты оказалась права на его счет. В конце концов, он сошелся с капитаном Самойловым и госпожой Полонской, и в их тесной и теплой компании весьма активно искал твою Курбатову и ее сына.

– Ну, наконец, ты нашел в себе силы признать мою правоту по поводу Никонова. Пойми меня правильно. Мне крайне важно было узнать, чем занимался все это время Альберт, чтобы понимать, насколько ему можно доверять в будущем.

– В таком случае скажу тебе больше. Думаю, что он так же, как и я, считал главной подозреваемой твою бывшую подружку.

– Ты хочешь сказать, что подозревал ее с самого начала расследования?

– Нет, конечно. Вначале список был обширным. Но очень скоро я начал подозревать именно ее. А после ознакомления с завещанием у меня не осталось и тени сомнений на ее счет.

– Почему же ты не поделился своими подозрениями со мной? – упрекнула я.

– Рита, ты серьезно считаешь, что тебе тогда можно было что-то сказать по поводу твоей горячо любимой подруге? Да ты и так меня подозревала во всех смертных грехах, существующих на земле. Если бы я еще выдвинул тебе эту версию в качестве основной, ты совсем бы от меня отреклась. Как понимаешь, я не мог себе этого позволить. – Он наклонился и нежно поцеловал меня в плечо в подтверждении своих слов. Я промолчала. По большому счету, он прав. Скажи мне он тогда, то я бы просто решила, что либо он идиот, либо толкает эту версию, чтобы позлить меня еще больше. – А знаешь,– продолжил Герман, желая разрядить обстановку. – Несмотря на то, что мы оба с Никоновым ее подозревали, нашла Курбатову ты. Так что, все лавры твои. И именно твой рейтинг взлетел в глазах Льва Вениаминовича до недосягаемых высот.

– Гера, ну что ты говоришь? Мне плевать на рейтинги. Тем более, что я прекрасно знаю, что дядя меня любит просто так, безусловно, заслуживаю я этого или нет.

– Согласен. Все тебя любят,– произнес он многозначительно. Я сделала вид, что пропустила его последнюю фразу мимо ушей.

Добравшись до дома, лишь успели мы войти в квартиру, закрыть за собой дверь и скинуть кроссовки, как Герман притянул меня к себе и страстно поцеловал. Я не сопротивлялась, понимая, что нас обоих тянет друг к другу с неудержимой силой. Он взял меня на руки и понес в спальню, я крепко обняла его за шею, прильнув к нему всем телом…

На следующий день Герман так же, как и накануне, убежал спозаранку из дома. Вдоволь выспавшись, затем, проделав свои привычные утренние моционы и полечив свои боевые отметины, я набрала номер дяди.

– Дядя Лев, это я.

– Рита, как я рад слышать твой голос. Сегодня вечером хотел заехать, проведать тебя.

– Не стоит. Я чувствую себя прекрасно.

– Послушай, милая, я в курсе, что там произошло с тобой. Гера мне все рассказал.

– Тем более, ты все знаешь. А еще можешь сам убедиться, позвонив доктору Тихонову. У него теперь полное досье на мое здоровье, хоть завтра отправляй в космос, – весело рассмеялась я.

– Ну, вижу, что я просто вам помешаю, – с обидой в голосе сказал дядя.

– Дядя Лев, ну, ты о чем? Я сама к тебе приеду при первой же возможности. Не беспокойся обо мне и спокойно занимайся своими делами. Только ответь мне на один вопрос.

– Какой?

– Курбатову Ольгу лишат материнских прав? – спросила я.

–Разумеется. Ей грозит пожизненный срок. Убийство группы людей в составе банды. К тому же, она по все показаниям, выступила не только в роли заказчика, но и в роли организатора преступлений.

–А ребенка заберут органы опеки?– спросила взволнованно я.

– Рита, я так не думаю. Сегодня не мог уснуть всю ночь, все думал, думал, ворочался. Ты же знаешь, бог не дал мне своих детей. Вот я и решил взять опекунство над пацаном, и поселить его вместе с теткой у себя в доме. Как Германа в свое время взял Серега. А вон, какой из него мужик вырос.

– У Германа неродной отец?– спросила я, утверждаясь в своих мыслях, что у Громова слишком много тайн. Тут же, решив не показывать дяде своей заинтересованности, добавила: – Да бог с ним! Меня больше волнует судьба Ванечки. Как же ты в своем возрасте надеешься успеть поставить его на ноги? Может, лучше мы заберем его в свою семью?