Текст книги "Пункт преломления света. Книга вторая. Серия «Разорванные связи»"

РАЗОРВАННЫЕ СВЯЗИ серия

ПУНКТ ПРЕЛОМЛЕНИЯ СВЕТА книга вторая

Не находя себе места, я металась по квартире. Единственной моей целью было: избавиться от непрерывного потока навязчивых воспоминаний. Но вместо этого я жадно вылавливала обрывки обжигающих мыслей и, как заклинание, повторяла имя человека, которого хотела забыть, вычеркнуть навсегда из своей жизни. Мотая головой в разные стороны, в очередной раз я бросалась в бой, словно с тенью, с преследующим меня дьявольским наваждением. Темно – русые волосы, подхваченные небрежно заколкой в тугой хвост, со всего маху больно хлестали по щекам. «Обнулить свою память! Только это может вытащить меня из этого кромешного ада», – с отчаяньем цеплялась я за остатки своего разума.

Оказавшись в холле квартиры перед огромным зеркалом, в испуге отшатнулась от него, едва устояв на ногах. Оттуда из глубин зазеркалья на меня смотрела странная, исхудавшая, изможденная незнакомка. Глубоко провалившиеся большие зеленые глаза на ее бледном худом лице казались огромными, они светились неестественным, потусторонним блеском. Мистический портрет девушки леденил кровь, ее черные, словно подведенные жирно тушью, круги под глазами вызывали сомнения в реальности происходящего. Похлопав глазами, я вновь уставилась на существо, но оно никуда не собиралась исчезать. Как завороженные, мы продолжали пялиться друг на друга. Образ фрика по ту сторону то притягивал, то отталкивал меня, вызывая бурю эмоций. И, как обухом по голове, озарила первая здравая мысль за последние две недели, проведенные мною в странном отрешенном состоянии: «Да это же я! Не человек, а какая – то коматозная тень».

Стремглав бросилась к холодильнику на кухню. Выяснилось, что там меня не ждало ничего хорошего. Готовая сейчас проглотить, что угодно, лишь бы оно было мало – мальски съестным, я не верила собственным глазам. Пусто. Но сдаваться на милость обстоятельств не входило в мои планы, и началась наша неравная борьба с порожним холодильником. Упс! Неожиданно, но выиграла я, найдя в глубине его на самой нижней полке завалявшиеся куски черствого хлеба с банкой черной икры. «Пища богов!» – улыбнулась я самой себе. И, радуясь своей удаче так, словно выиграла миллион долларов, весело начала напевать себе под нос.

Кофе дома, разумеется, не оказалось, что вызвало легкую досаду, но не сбило моего решительного настроя: возвращения блудной дочери в реальную жизнь. Набрав воды в чайник и включив его, я начала распаривать хлеб на водяном пару. Открыв банку с икрой и заварив в большой кружке пакетик с душистым чаем, уселась на высокую банкетку к столу. На хлеб я наносила толстым жирным слоем икру и поедала столь аппетитное кушанье с особым восторгом, запивая его сладким чаем. Зажмурившись от удовольствия, я причмокивала. «Все, что нас не убивает, делает сильнее, – мелькнуло в голове изречение мудрецов. – Ух ты! Наконец – то. Похоже, я возвращаюсь к жизни».

Блаженство нарушил звонок мобильного. На дисплее высветилось фото Ляльки Колывановой: на нем была изображена девчушка со светлыми локонами, обрамляющими круглое личико, со смеющимися серыми глазами и ямочками на щеках. Снимок был давнишним еще со школьных лет, но я его обожала, а Лялька сердилась на меня за то, что я категорически отказывалась его менять. Она терпеть не могла свои непослушные кудряшки и пользовалась в давно уже взрослой нашей жизни, где нам стукнуло по тридцатнику, выпрямителями волос.

– Ритка, – вопила в трубку Колыванова. – Наконец то, я дозвонилась! Ну, что за дурацкая привычка, отключать телефон. Твои предки уже с ума посходили. Нет, ты конченая эгоистка.

– Я тоже тебя люблю, Лялечка, – замямлила я в ответ с набитым ртом.

– Что ты там бормочешь?

– Пью сладкий чай и лопаю черную икру,– пыталась доложить я обстановку.

– С чем ты пьешь чай? – не поняла подруга. Но находясь в нирване бытия, ощущая, что пища, наконец, попадает в мой голодный урчащий желудок, меня ничем нельзя было сбить с толку.

– Что наскреблось по сусекам с тем и пью, – гордо ответила я.

– Так, – надрывала голосовые связки подруга. – Знаю я тебя, небось, лечилась от зеленой тоски – зеленой отравой. Представляю, как ты выглядишь!

– Нет, Лялек, на этот раз, не представляешь, – искренне заверила я ее.

– В смысле, не представляю? Может тебя пора уже кодировать? – От ее воплей мобильник, казалось, раскалился докрасна. И для моей не очень – то сейчас здоровой головы децибелы были в явном переборе.

– Да брось ты. Вечно все преувеличиваешь, – отмахнулась я. И решила все – таки разъяснить ей свое поведение: – Пить было особо нечего. Правда, есть тоже было нечего. Но мне ничего не хотелось: ни есть, ни куда – либо идти, ни кого – либо видеть. Сидела наедине сама с собой, отключившись от внешнего мира, зализывала свои раны.

– Ритка, тут такое дело. Твои предки мне телефон оборвали, я уже не знала, что им и врать.

-Лялечка, ты же у нас всегда была смышленой, – отчаянно льстила я подруге, надеясь на ее смекалку. Подхалимаж на Ляльку действовал мгновенно и безотказно.

– Да ладно, чего уж там! Ужом вилась на сковороде. Наплела им в три короба про твой творческий застой. Дескать, перестало посещать вдохновение, дабы писать свои шедевры, вот и уединилась в поисках себя самой, – гордо отчиталась подруга.

– Лялек, я тебя так люблю!

– Я тоже тебя, – окончательно сдалась Лялька. – Сейчас приеду. Только по пути заскачу в супермаркет, наберу продуктов. А на большее даже не рассчитывай!

-Не поверишь, Ляль, воротит даже при одной мысли об этом,– захихикала я.

– Если честно, Ритка, то я уже начала думать, жива ли ты вообще? Вот ведь какая: на звонки не отвечаешь, дверь не открываешь. Вовремя ты одумалась, дорогая, а то я уже МЧС хотела вызывать, вскрывать твою дверь.

– Лялек, выходит, я шибко везучая. Предстать перед бравыми бойцами я точно сейчас не готова. Не в той форме, – снова захихикала я.

– Ой, батюшки! Ритка, ты сама – то себя в зеркале видела? – опешила подруга, ввалилась ко мне в квартиру с тяжелеными пакетами.

– Сегодня увидела. Сама себя не узнала, – заулыбалась я.

– Ладно, не боись, Ритуля. Откормлю тебя так, что даже в джинсы свои не влезешь.

-Не-не, так не надо, – протяжно сказала я, в очередной раз странно хихикнув.

-Она еще смеется, – воскликнула подруга, перетаскивая огромные пакеты на кухню.

Я топала за ней, глупо улыбаясь. Усевшись на свою любимую банкетку, наблюдала за ее суетой, радуясь, что я не одна в этом мире. Есть верные друзья, в отличие от некоторых типов, которые умеют лишь разбивать вдрызг девичьи сердца. А есть такие вот, как моя Лялька, преданные и верные.

– Ты чё лыбишься без конца? – испугалась Колыванова за мою психику.

– Соскучилась по тебе.

-Я тоже соскучилась, – наконец, улыбнулась и Лялька. – Слушай, Рит, на тебя без слез не взглянешь. Иди, лучше приляг. – И тихо прошептала мне вслед: – Ну, везет же бедняжке на козлов. Просто карма какая-то преследует!

Не знаю, сколько я проспала, но меня разбудила подруга с известием о том, что обед готов. С большим вдохновением я проследовала за ней на кухню. Не успела я хорошенько наесться, как подруга вдруг заявила:

– Ты меня уж прости, дорогая. Но, глядя на то, сколько ты сейчас смела еды, я за тебя просто испугалась. Из анорексии ты прямиком свалилась в булимию. Все. На сегодня твой лимит пищи исчерпан.

– Лялек, давай без шуточек. Я осталась голодной, – заканючила я.

-Рит, я все сказала, – отчеканила Лялька. – Пошли.

– Куда? – удивилась я.

– В большую комнату. Сядем там рядышком и хорошенько подумаем, как тебя из всего этого вытаскивать будем.

– Да не волнуйся ты я в полном порядке.

– Ритусь, не обижайся, но у тебя точно крыша поехала. Ты не видишь себя со стороны.

– Не преувеличивай, – защищалась я до последнего.

– Достала уже! Пошли, – отрезала Лялька.

Я притихла и послушно потопала за ней, как провинившаяся школьница. В комнате мы уселись на большом уютном диване. «Пожалуй, Лялька права», – поймала я себя на неприятной мыслишке, ощущая, что мой желудок раздулся, как воздушный шар.

– Рит, а давай махнем на отдых, – неожиданно предложила подруга.– Солнце, море, пляж. Мигом любая лабуда из твоей головы выветрится. – От неожиданности я удивленно вскинула брови.

-Согласна, – нехотя произнесла я, и, немного поразмыслив, добавила: – Только при одном условии.

– Каком еще условии? – гаркнула по – хозяйски Колыванова.

– Махнем на какой – нибудь необитаемый остров подальше от людей, –мечтательно сказала я. Лялька обмерила меня скептическим взглядом.

– Не смешно. Ты хоть слышишь себя?

Вместо ответа я тяжело вздохнула, понимая, что я попала: придется ближайшие дни находиться под ее неустанной и бдительной опекой. Тем временем Лялька, взяв в руки айпад, принялась увлеченно изучать предложения отдыха на сайтах, демонстрируя мне всем своим видом, что вопрос решен. А уже через пару минут, повисшую в комнате тишину, разрезал, словно ножом, радостный вопль Ляльки:

-Вау! Ну, прямо то, что ты хотела. Отель всего на пятнадцать номеров на небольшом острове в море, с полной инфраструктурой: свои пляжи, причалы и прочие навороты. Сногсшибательное предложение. Ты как?

– Делай, что хочешь, – обреченно махнула я рукой.

– В смысле? – не поняла Лялька.

– В смысле, делай свою долбанную заявку, – уныло ответила я без малейшего энтузиазма, осознавая, что спорить с ней в моем теперешнем незавидном положении не имеет никакого смысла. – Представляю, каких баснословных бабок стоит это удовольствие, – непонятно на что надеясь, ворчливо добавила я.

-Да где наша не пропадала! – радостно взвизгнула Лялька, весьма довольная, как своей идеей, так и ее стремительной реализацией.

«На моря, так на моря. Авось, реально полегчает, чем черт не шутит», – утешила я себя, старалась примериться с происходящим. Позвонив родителям, я сообщила им о том, что творческий кризис по – прежнему не выпускает меня из своих цепких лап. В связи с чем, я решила продлить свой бессрочный отпуск и отбыть на море вместе с Лялькой. Вздохнув с большим облегчением, отключилась. Затем я сделала еще один решительный шаг: заблокировала номер Громова. «Этого человека больше нет в моей жизни. Надо учиться жить без него», – дала я сама себе мудрый совет, правда, сильно сомневаясь в том, что это сработает. Однако ничто не мешало мне попробовать.

Через два дня мы с Лялькой благополучно прибыли на остров. Ощущение было такое, будто бы мы попали на другую планету. Перед нами распростерся новый мир, ошеломляющий воображение и радующий наш замыленный глаз своими сочными немыслимыми фантастическими красками. «В пору не потерять сознание от этакой красотищи!»– поймала я обрывки своих мыслей.

Окружающий пейзаж был умопомрачителен: манящее загадочное море, золотистый пляж, экзотические пальмы. Багровый закат подчеркивал великолепие того, что он окрашивал своим кроваво– красным отблеском. Уходящее на покой солнце создавало иллюзию, будто бы оно на ночлег опускалось прямо в море. От созерцания этого великолепия создавалось ощущение, что ты попал в сказку, ну или еще при жизни очутился прямо в раю. Впору было себя ущипнуть, не снится ли все это? Вдали от кромки моря красовался и шикарный фешенебельный четырехэтажный отель.

Номер на двоих, в который нас заселили, также не разочаровал. Просторные стильные апартаменты, оборудованные всем необходимым для беззаботного отдыха, состояли из трех роскошных комнат, двух огромных ванных и широченной террасы с умиротворяющим видом на море.

– Президентский люкс, не меньше! – восхищенно воскликнула Лялька.

Следующий день нашего необыкновенного отдыха пролетел, как во сне. Плавали в ласковом лазурном море, валялись на желтом горячем песке, загорая под палящим солнцем, подставляя ему свои бока, и безмятежно отсыпались в шезлонгах в тени ярких пляжных зонтиков. Казалось, наслаждению от многообещающего отдыха не будет конца и края. Но сказка закончилась так же неожиданно, как и начилась.

Проснувшись следующим утром в предвкушении очередной дозы неземного блаженства, мы надели майки, шорты, сандалии на босу ногу, и в отличном настроении спустились с третьего этажа отеля вниз в ресторан. Уселись за столик. Быстро и вежливо нас обслужила официантка, подав нам блюда средиземноморской кухни Обстановка была вполне комфортной. В зале звучала приятная легкая музыка Лялька с любопытством вертела головой во все стороны, разглядывая наших новых соседей.

Неожиданно раздался истошный крик. Я оглянулась, пытаясь понять, откуда он исходит. В зал ресторана вбежала горничная. Молодая хрупкая девушка лет двадцати двух, одетая, как и полагается, в короткое темно-синее платье, поверх которого был повязан накрахмаленный белый передник, волосы украшала такая же белая наколка. Девушка от страха заикалась, в глазах ее застыл ужас.

– Там…там…она повесилась, – еле выдавила она из себя.

К ней тут же подскачил молодой человек высокого роста с весьма колоритной фигурой, точнее, его тело представляло собой гору мышц, отливающих бронзой загара. На вид ему было лет двадцать восемь, короткая стрижка, одет в светлые шорты и белую майку, подчеркивающую его выдающиеся формы. Парень был похож на серфингиста, который ловит волну и ездит в погоне за ней по морям и океанам по всему свету.

Все присутствующие в зале неотрывно следили за происходящим. Островной мачо тряс девушку за плечи, пытаясь привести в чувство, чтобы добиться от нее, что все –таки произошло.

– Галя, объясни толком. Где? Кто повесился? – взывал он к горничной.

– В пятом номере, – наконец, смогла произнести она. – Девушка. Она покончила с собой. Я хотела убраться в апартаментах, постучала, никто не откликнулся. Я решила, что гостья спустилась вниз завтракать, и открыла дверь своим ключом. А там она. – Стоило горничной умолкнуть, как я сорвалась со своего места.

– Ты куда? – свирепо взвизгнула Лялька, больно схватив меня за руку. Я отмахнулась, освобождая руку.

– Я только гляну и тут же вернусь обратно, – бросила я на ходу.

– Рита, пожалуйста, не ходи! – взмолилась подруга. И разочарованно добавила мне вслед: – Тоже мне отдохнули, называется.

Пулей вылетев из зала, я бросилась к лестнице, ведущей на второй этаж, где находился интересующий меня номер. За собой я слышала тяжелый топот мужских ног. Пятый номер нашелся быстро: дверь в него была настежь распахнута. Стоя на пороге апартаментов, услышала за своей спиной мужской голос:

– Девушка, вы уверены, что хотите на это взглянуть? Я бы вам не советовал.

– Спасибо за совет. Но обычно я сама решаю, что мне делать,– вызывающе сказала я, наконец, оглянувшись на обладателя низкого баритона.

Передо мной стоял коренастый мужчина лет пятидесяти. У него были пытливые светлые глаза, прямой нос, смешные рыжие усы, воинственно торчащие в стороны, как у бравого гусара, и абсолютно плешивая голова. Вид был настолько несуразным, что при других обстоятельствах я вряд ли бы удержалась от улыбки.

– Томилин Аркадий Анатольевич,– представился он. – Служба безопасности отеля.

– Просто Рита, – сказала я и, сделав паузу, добавила: – Анохина, отдыхающая.

– Приятно познакомится, Рита,– сказал он. – Позвольте мне все – таки пройти первым.

Пожав плечами, я посторонилась, пропуская его в номер. И последовала за ним. За мной в номер, горячо дыша мне в затылок, влетел атлет, который выуживал у горничной информацию о несчастье.

Стоило оказаться внутри помещения, как я сразу же увидела ее. Девушка висела на крюке от люстры под самым потолком, выпучив от ужаса свои глаза. Вокруг ее горла был перетянут шелковый шнур. Ее черные, как воронье крыло, волосы были всклочены и спутаны так, словно их не расчесывали неделями. Под импровизированной виселицей ничего не было, что меня насторожило. Правда, в стороне валялся перевернутый стул. Потолки в номерах высокие, поэтому достать до крючка было непросто, разве что, подставив какую – нибудь опору. Очевидно, с этой целью использовали стул, а затем от него оттолкнулись, вот он и отлетел в сторону. Если, конечно, допускать, что девушка была самоубийцей. Ну, либо это сделал другой человек, который на самом деле и совершил это убийство. В таком случае, стул попросту имитация, чтобы преподнести окружающим совершенное убийство, как самоубийство.

– Аня Волкова, – произнес изумленно атлет.

– Ты прав, Костя, – согласился с ним Аркаша.

– Я тренировал ее пару раз, но потом она перестала приходить в тренажерный зал.

– Так она из этих… сектантов, – произнес Томилин.

– Из кого? – удивилась я.

– Из сектантов, – повторил Аркаша. – Они проводят здесь свои обряды –ведьминские шабаши на берегу моря, называя их модным нынче словом мастер-классами, – протяжно произнес он последнее слово, явно иронизируя.

– Сколько их? – спросила я.

– Семеро. Две недели уже упражняются.

Срезав веревку, мужчины положили тело на пол, накрыв неприлично яркой простыней, которую Костя принес из спальни. Внезапно за окном резко потемнело, хотя еще пару минут назад светило ярко солнце, заливая комнату, словно утверждая, что несмотря ни на что жизнь продолжается. Но теперь за окном свет погас.

– Что там происходит? – поинтересовался Костя, выглядывая в окно.

– Так с самого утра сообщали о надвигающемся шторме, – спокойно отозвался Томилин. – И по громкой связи отеля всех оповещали, что сегодня не рекомендуется выходить наружу. Вон, уже какие порывы ветра за окном.

Я прильнула к окну. Мужчины стояли за моей спиной. То, что мы увидели там, было так же жутко, как и то, что произошло в номере. Открыв рот от изумления, я наблюдала за тем, как бешеные порывы ветра вихрем накрывали деревья, перегибая их, словно тонкие прутики, ломали и несли вдоль берега. Тут же, словно легкие перышки, подхватывали и другие деревья, выкорчеванные прямо с корнями, и несли их дальше. Хаос стоял невообразимый. Море, которое еще недавно казалось таким кротким и послушным, сейчас, словно взбесилось: оно бурлило, пенилось, вздымаясь ввысь, буквально на дыбы. Глядя на бесчинства водяного монстра, сердце ухало, а душа уходила в пятки. Я содрогнулась от мысли, как быстро вчерашний рай превратился в сущий ад. Не говоря уже о том, что бы оказаться в такой неистовый шторм в открытом море, этого не пожелаешь даже врагу. Ненасытный свинцовый вихрь гнал огромные волны высотой с девятиэтажный дом, которые с диким ревом накатывали одна на другую, и, словно хищное морское чудовище, обрушиваясь на берег, свирепо пожирали все живое на своем пути. Смотреть на буйствующую стихию моря было просто жестью: предательский холодок полз по спине, навевая мрачные мысли о бренности бытия и неминуемой близкой смерти. Внезапно по стеклу забарабанили крупные капли дождя, и тут же сплошной глухой стеной пошел мощный тропический ливень.

– Задерните шторы и отойдите от окна, – скомандовал Томилин. Я не заметила, когда он отошел от нас. Но он в стороне возился с телефоном внутренней связи, сердито чертыхаясь себе под нос. – Не работает никакая связь: ни мобильная, ни внутренняя, – наконец, озвучил Томилин возникшую проблему. – Мобильная связь не работает – это еще можно понять в эдакую непогоду. А вот внутренняя связь…странно, кабель глубоко в землю зарыт. Ни шторм, ни ураган не могли его повредить. Костя, – обратился он к атлету. – Пригласи сюда доктора Елену Александровну. – Костя вышел. Аркаша повернулся ко мне.

– Ну, отдыхающая, Рита Анохина, удовлетворила свое любопытство? Теперь можешь быть свободна.

– Версии преступления три. – Пропустив его слова мимо ушей, начала я рассуждать вслух: – Первая, самоубийство. Но я бы не стала останавливаться на ней. Проблема в том что, прикидывая рост и тщедушное тельце девушки с высотой потолка, сильно сомневаюсь, что она даже с учетом этого стула, – пнула я ногой перевернутый стул. - И даже на цыпочках могла бы сама дотянуться до крюка. Опять же вырубленная внутренняя телефонная связь. Кому то же это понадобилось. Две другие, скажем так, основные версии – насильственной смерти. Одна из них, учитывая принадлежность девушки к секте, такова, что ее могли прикончить свои же соратники, допустим, как сакральную жертву. От этих психопатов можно ожидать любых извращений ума. Другая версия – убийство по личным мотивам. Кстати, при любом раскладе, преступник находится среди нас.

– Рита, ты имеешь опыт в расследованиях преступлений? – удивился Аркаша.

– Типа того,– ответила я, пожимая плечами.

Задумчиво почесав свою переносицу, он одарил меня удивленно восхищенным взглядом, точно перед ним оборотень, скинув свою одежду, встал на четвереньки и весь покрылся шерстью. Усмехнувшись про себя и не отводя взгляда, я продолжала нагло пялиться ему прямо в глаза. Дядька явно озадачился, как со мной поступить. Его лоб и лысина покрылись испариной, он достал из кармана бумажный носовой платок, протер им пот.

– Рита, – обратился он ко мне, кивнув на зашторенное окно. – К сожалению, у меня нет сейчас возможности сообщить в город о трупе в отеле. Не знаю, сколько времени мы будем изолированы от большой земли. Преступник, как ты успела сама заметить, находится среди нас и несет потенциальную угрозу всем постояльцам отеля. Предлагаю тебе роль своего помощника. Как ты к этому относишься?

– Без проблем, – без малейших колебаний тут же согласилась я. – Давайте начнем осмотр номера. Я пойду туда, – кивнула я головой в сторону спальни.

– Иди. Я буду здесь.

Номер жертвы был одноместным и, как все здешние номера, просторным и комфортабельным. Состоял он из двух комнат и санузла с ванной. Апартаменты были угловыми, за счет этого отсюда открывались оба вида. Из окна в гостиной был вид на море. А в спальне был выход на террасу с видом на парк. Оказавшись в соседней комнате, я начала торопливо шарить по шкафам и тумбам в поисках улик.

Ничего существенного не обнаруживалось. Были только личные вещи покойной, одежда, обувь, какие – то безделушки. Ничего любопытного. Облазив везде, где только было можно, я растерянно озиралась по сторонам. Взгляд мой упал на широкую двуспальную кровать, расположенную в центре комнаты. Постель разобрана, подушки и одеяло валяются рядом на полу, слегка подмоченные. Я задумалась над тем, было ли так до нашего прихода или Костя, доставая простыню, навел этот беспорядок? Тут я заметила, что стою в луже воды. Она подтекала прямо из – под двери, ведущей на террасу. Я подошла к ней и дернула за ручку, дверь легко поддалась, и поток воды хлынул в помещение. Резко захлопнув дверь обратно, повернула ручку до щелчка. То, что дверь оказалась незапертой, не удивило, ведь здесь по ночам очень тепло. Но и посторонний мог проникнуть в номер через открытую дверь террасы. И у служащих отеля есть запасные ключи от всех номеров, при желании можно было попасть и через входную дверь. Больше здесь осматривать было нечего, я покинула комнату.

– Что там у тебя? – спросил меня Томилин, стоило мне появиться в гостиной.

– Не считая незапертой двери на террасу, ничего.

– У меня тоже пусто.

– Пойду, гляну в ванной комнате.

Как и во всех номерах отеля, тут были и ванная с гидромассажем, и душевая кабина, и все остальное, чему полагалось быть в подобных помещениях. В нос ударил нестерпимо терпкий запах смеси цветочных ароматов. «Ух ты! Да тут куда интереснее, чем в спальне», – оживилась я.

Вот только царил здесь полнейший бардак. Полотенца, что складывают горничные аккуратной стопкой, разметались по всему полу, флаконы с бальзамами, шампунями и еще чем – то сильно пахучим были опрокинуты и валялись повсюду. Среди всего этого погрома я нашла начатую пачку снотворных таблеток, в ней отсутствовали лишь три таблетки. Выходит, у молодой девушки была бессонница. Поразительно. Но кто знает этих сектантов, у них свои тараканы в голове. Придирчиво оглядывая раз за разом помещение, я пришла к выводу, что либо покойная была не в себе, учинив подобный разгром, либо, что было более вероятно, это были следы борьбы жертвы со своим убийцей. Приоткрыв дверь, я крикнула:

– Аркадий Анатольевич, идите сюда. – Появившись в ванной комнате, он тихо присвистнул. – Покойная либо была не в себе, либо это следы борьбы, – сказала я. – Да вот еще что, – протянула ему пачку лекарств. – Снотворные. Выпито всего три штуки. Маловато для попытки суицида.

Во входную дверь постучали. Мы с Томилиным вышли из ванной комнаты. Он пошел к двери и широко распахнул ее.

В номер вошла женщина зрелых лет. Она по-прежнему была еще красивой. Выразительные большие темные глаза, прямой нос, вишневые губы, темные волосы с проседью собраны в кубышку. Благородная осанка. На ней был белый халат. Доктор с любопытством взглянула на меня.

– Отдыхающая Рита Анохина, моя помощница, – представил Томилин. – А это наш доктор Назарова Елена Александровна.

– Аркадий Анатольевич, давайте я посмотрю покойницу, – сказала доктор. – Он подошел к телу и снял с нее простынь. Доктор Назарова, осмотрев ее, произнесла: – Надо закрыть ей глаза. Нехорошо это. Я закрою.

– Конечно. Делайте все, что считаете нужным.

Доктор наклонилась над телом убиенной, закрыла ей глаза, и расправившись, сказала:

– Я уже распорядилась, чтобы один из больших холодильников, что находятся в подвале, освободили от продуктов. Сейчас Костя вместе с нашим садовником Михаилом заберут тело и перенесут туда.

– Елена Александровна, как вы считаете, когда наступила смерть? – спросил Томилин.

– Я, конечно, не патологоанатом. Но по окоченению трупа, думаю, что произошло это не позднее двух часов ночи.

Дверь в номер открылась, вошел Костя вместе с пожилым, но довольно еще крепким и здоровым мужчиной, с садовником дядей Мишей, который, как и Томилин, оказался лысым. «Похоже, у них здесь дресс код такой», – с горькой усмешкой подумала я. Мужчины переложили тело на носилки, сверху закрыв все той же вызывающе – пестрой простыней, и унесли. Докторша вышла вслед за ними. Мы с Аркашей остались одни. Я, переминаясь с ноги на ногу, ждала дальнейших его указаний.

– Я распоряжусь собрать всех в зале ресторана, и сделаю официальное заявление о происшествии, – произнес он. – Затем мы с тобой будем допрашивать тех, кто попадает под подозрение. Начнем со злополучной секты, точнее, с ее руководителя – шамана. Сбор через сорок минут в ресторане.

Я отправилась к себе в номер. Едва успела захлопнуть за собой дверь, как у меня вдруг подкосились ноги, перед глазами поплыла мутная пелена тумана. Сползая по полотну двери, я медленно осела прямо на пол. Сознание меня стремительно покидало…

Свет от светильников, расположенных вдоль дорожки от особняка до гаража, освещал путь. Одетая в элегантное темно – вишневое вечернее платье ниже колен, я щелкнула пультом от гаражных ворот, которые послушно поползли вверх, обнажив черную бэху. Задрав повыше подол платья и, скинув с себя туфли на высоченных шпильках, нащупала под сиденьем макасины и, обув их, уселась на водительское сиденье. Никогда раньше в таком неподобающем наряде я не садилась за руль. Но сегодня был особый случай.

Полчаса назад мне позвонил возбужденный супруг и сообщил, что его двухлетняя борьба за привлечение денег от иностранных инвесторов, наконец, увенчалась успехом. Сегодня он заключил свой долгожданный контракт. И прямо сейчас направляется в ресторане «Виктория» отмечать сделку «века». Антон очень хотел разделить свою радость со мной и просил меня срочно приехать из нашего загородного дома в «Викторию».

Обрадовавшись его приглашению, спешно начала собираться в город, размышляя о том, что в последнее время между нами, словно пробежала черная кошка, и бесконечные стычки происходили одна за другой. Свое постоянное отсутствие дома муж объяснял подготовкой проекта, под реализацию которого его команда и выбивала финансы. Однако упорно ходили слухи о том, что Антон завел себе молодую любовницу. Мы часто ссорились, не разговаривали неделями, и он давно не называл меня своей любимой Аленкой. А тридцать минут назад он мне позвонил такой счастливый, что я выдохнула с большим облегчением, уверившись в то, что черная полоса между нами, наконец, закончилась. Сегодня знаковый день, который разделит нашу жизнь на «до» и «после».

Я мчалась на высокой скорости по гладкому автобану, радуясь примирению с супругом. Внезапно меня ослепили фары встречного автомобиля. Вывернув руль, пытаясь уйти от лобового столкновения, я тут же впала в ступор: прямо передо мной в лобовом стекле машины зияло отверстие, по краю которого во все стороны расходились, как от солнца, лучи растрескавшегося стекла. Мгновение, и жгучая боль, пронзая лоб, проникла прямо в мозг, разливаясь кипящей лавой внутри черепа. Последнее, что я услышала, был оглушительный визг тормозов встречной машины, которая уходила в сторону.

В следующий миг я, ощутив себя безумно легкой, словно порхающей в невесомости, уже кружилась высоко в небе. Сверху увидела искореженную черную бэху, беспомощно барахтающуюся в кювете. Спустившись ниже, с любопытством заглянула через растрескавшееся вдрызг стекло машины. Там на переднем сиденье лежала, раскинув широко руки, молодая женщина в сбившемся темно – вишневом вечернем платье. В центре ее лба зияла черная дыра, вокруг которой запеклась кровь. Тоненькая струйка крови под цвет ее платья струилась у уголка ее губ. «Да это же я!» – озарило меня.

Молодой мужчина, припарковав свою машину на противоположной стороне дороги, бежал к моему авто. «Скорее, скорее! Нужна помощь!» – кричала я, что есть мочи. Но он меня не слышал, я сама не слышала собственного голоса. Тем временем мужчина, присев на корточки, заглянул внутрь салона и, взяв мою руку, пощупал пульс и неожиданно удовлетворенно хмыкнул. Только сейчас я увидела, что в его руках пистолет с глушителем. Выпрямившись, он перевел затвор пистолета в исходное положение и, заткнув его за пояс, быстрым легким шагом удалился. Взревел мотор его машины, он умчался вдаль. «Он что хотел сделать контрольный выстрел? И, убедившись, что он не понадобился, с легким сердцем свалил?» - вопросы застыли без ответа в вечности. Внезапно меня потянуло вверх. Ощущая безграничное счастье и неземное блаженство, я поднималась все выше и выше…

Придя в себя, слегка пошатываясь, поднялась с пола. Что это было? Обморок, сон или измененное состояние сознания? С какого перепуга?! Картина, представшая перед глазами в номере Ани Волковой, никак не могла меня потрясти настолько, чтобы я вдруг стала падучей. Мне раньше приходилось видеть и не такое. Я давно уже заматерела, превратившись из кисейной и наивной барышни, какой я была в юности, в жесткую, уверенную в себе, циничную даму.