Текст книги "Пункт преломления света. Книга вторая. Серия «Разорванные связи»"

– Папуля, привет.

– Здравствуй, доченька. Как мы по тебе соскучились с мамой. Она бедняжка совсем извелась из – за того, что твой мобильный всегда вне доступа.

– Простите свою непутевую дочь. Но здесь очень плохая связь, – откровенно врала я, дабы не расстраивать родичей. – И не беспокойтесь обо мне. У меня все отлично.

-Рита, а вы там не слишком задержались?

-Нет, что ты, папуля. Здесь так здорово, что мы еще не скоро вернемся домой. Так что не волнуйтесь и не переживайте.

-А разве Лялю не ждет ее бизнес? – не сдавался папа.

-Папуля, да какой там бизнес! Так мелкая лавочка по продаже нижнего белья. Там и без нее прекрасно справляются. В кой веки попали в такой райский уголок земли, что покидать его мы точно не спешим.

-Рита, я должен тебе рассказать кое – что.

– Слушаю.

– На днях к нам заезжал Герман. Он был в нашем городе проездом.

-Папа, я тебя умоляю!– взмолилась я.

-Тебе неприятно о нем говорить?

-Не то, что говорить, даже вспоминать о нем не хочу.

-Все– все, милая. Понял.

-Спасибо, пап.

Поговорив с ним еще о том, о сем минут десять и, взяв с меня клятвенное обещание, что я буду выходить на связь с родителями при первой же возможности, которая будет предоставляться, мы простились. Облегченно вздохнув, я захлопнула ноутбук.

В номер шумно ввалились девчонки. Оставшуюся часть дня я провела с ними, без конца и не к месту нервозно хихикая и странно дергаясь. Я видела себя, словно со стороны, и понимала, что выгляжу, не совсем адекватно, видела, что и подруги недоуменно переглядываются, не решаясь спросить меня, в чем дело, но затормозить самой себя было нереально. Меня буквально несло. Звонок отцу меня изрядно взбудоражил. Я старалась не думать о человеке, который через полтора месяца после своего отъезда вдруг соизволил приехать. Нет, не приехать, а заехать, да и то, между прочим, проездом. Такое известие меня буквально взбесило. И мне стоило больших душевных сил, взять себя в руки, послав его, в очередной раз, ко всем чертям собачьим…

Поздно вечером я начала собираться. Лялька, укоризненно глядя на меня, молча наблюдала за моим переодеванием.

– Стесняюсь спросить, дорогая, ты, куда собираешься на ночь глядя? – все – таки не выдержав, поинтересовалась она.

-На встречу с Марком.

-Рита, пожалуйста, будь осторожней.

-Не волнуйся. Скоро буду.

Улыбнувшись, как ни в чем не бывало, выскочила из номера. Сбежав по лестнице вниз, пулей вылетела из отеля. Марк уже ждал меня перед входом. Добрались без приключений до служебного здания. Окна были темны. Служивый народ кто был на смене, кто спал, отдыхая после трудового дня. Вошли внутрь здания. Старались бесшумно передвигаться по коридору, подниматься по лестнице, чтобы ненароком не привлечь к себе постороннего внимания. Через пару минут мы уже стояли перед заветной дверью. Марк, осторожно отклеив бумагу с печатью, тихо открыл дверь тем самым ключом, что нам сегодня вручил садовник. Мы оказались внутри комнаты Гордеева.

Сквозь щель между шторами лился тусклый свет от фонаря перед зданием. Марк подошел к окну и задернул шторы плотнее. Погрузившись в темноту, оба одновременно включили фонарики и приступили к обыску. Открыв ящик шкафа, я начала перебирать личные вещи Гордеева. Ничто не привлекало моего внимания, как вдруг я натолкнулась на старое черно – белое фото в рамке, которое лежало между вещей скрытое от посторонних глаз. Я осветила его фонариком. На давнишней выцветшей фотографии была изображена женщина лет тридцати пяти. У нее было простое открытое лицо и гладкие темные волосы, стянутые в кубышку на самой макушке. А рядом с ней стоял мальчуган лет пяти в коротеньких детских шортиках и клетчатой рубашке с короткими рукавами. Малыш был таким тщедушным и хилым, что в нем с большим трудом я узнала Гордеева.

От фотографии шел сильный энергетический импульс. Всю руку от кисти до плеча прошил мощный разряд электрического тока. Я хотела выбросить фото, но по какой – то непонятной причине сделать этого мне не удалось. Ноги подкосились, и я осела тут же где стояла возле распахнутого одежного шкафа на пол, еще сильнее вцепившись в фото, словно припаявшись к нему. И тут же стремительно полетела куда – то вниз, проваливаясь в чернильную бесконечную бездну…

Очнулась я в странном оцепенении. Перед глазами стоял густой сизый туман. Он был повсюду, висел сплошной пеленой. Туман завораживал, окутывая, словно большим мягким шарфом, и едва уловимо проникал внутрь меня, словно в пустой сосуд. Я чувствовала его чарующую магию, заполняющую мое тело и голову до отказа. Но коварное приятное и пьянящее чувство быстро сменилось невыносимо жутким распиранием изнутри. Внезапная резкая боль, пульсирующая в висках, начала разрывать мой мозг на миллион частей, давить на черепную коробку, словно пыталась взорвать ее изнутри. Зажмурившись, я завалилась, сильно стиснув руками виски, катаясь по полу и воя от болевого шока. Внезапно что – то изменилось. Наступила пауза. И боль отступила. Открыла глаза – туман рассеялся. А перед взором, словно в виртуальном пространстве замелькали кадры моего детства…

Ощутила себя маленьким запуганным мальчишкой, отданным в детский приют. Вот я забился в какой – то дальний угол, крепко прижимая к себе лопоухого медвежонка. Старый по – прежнему мягкий мишка, который давно уже из белого превратился в грязно – бурого замызганного. Я уткнулся в него носом, надеясь на его помощь, больше некому было защитить меня от обидчиков. Медвежонок вкусно пах далеким домом и сладкими шоколадными конфетами в блестящих солнечных фантиках, которые мама заботливо развешивала на пушистую зеленую елку среди огромных разноцветных шаров под новый год. Но внезапно мамы не стало. Она уехала. Так сказали наши соседи, которые привели меня сюда. Но я им не верю! Я жду свою маму. Она обязательно за мной вернется и заберет меня отсюда. Здесь плохо. Очень плохо. Мальчишки злые, все отнимают и бьют. Жаловаться нельзя. За это тоже бьют. Когда выросту, стану большим и сильным, обязательно вернусь сюда и накажу их всех… Вот, наконец, вернулась моя мама. Я всегда знал, что она за мной приедет!

-Сыночек, теперь мы с тобой никогда не расстанемся, – говорит мама, гладит меня по голове и плачет. Слезы ручьем текут по ее щекам и капают мне на макушку. Я не понимаю, почему она плачет. Ведь сегодня такой радостный и счастливый день.

А вот я стою перед ее кроватью. Больший сильный здоровый мужик, но абсолютно беспомощный и растерянный. Мама лежит на постели белая, как мел, без кровиночки в лице. Она безмолвно смотрит на меня и снова из ее глаз катятся слезы. Сейчас я понимаю, почему она плачет – она прощается со мной. Она снова уходит. Теперь уже навсегда… За моей спиной стоит какая – то чужая тетка в белом халате, что – то говорит мне. Я поворачиваюсь к ней всем корпусом и смотрю на нее невидящими пустыми глазами.

Внезапно огненная боль молнией вонзилась, ворвалась в мой мозг, словно чья – то невидимая рука надела терновый венок на мою голову, и он впился тысячами заточенных иголок прямо в серое вещество. Привычно тяну руку к прикроватной тумбе, беру в руку блистер с лекарством и, выдавливая таблетку за таблеткой, забрасываю их в рот. Дрожащей рукой беру стакан с водой - делаю глоток.

Прошла минута – боль отступила. Но на ее смену пришла дикая ярость, вызывающая единственное желание: ломать, крушить все подряд вокруг себя. Надо подниматься – идти в тренажерный зал и там выплескивать поднимающуюся изнутри сумасшедшую ненависть, готовую драть меня на куски, словно голодные гончие псы свою жертву…

– Марго, – послышался издалека глухой знакомый голос, возвращающий меня из призрачного галлюциногенного видения. – Да очнись же ты!

Открыла глаза, оказалось, что я лежала в какой – то незнакомой комнате на чужой кровати. Вокруг была сплошная темень. Но тут же я зажмурилась от бьющего мне прямо в глаза светового луча фонарика. Тело казалось чужим, я почти не чувствовала его. Вялость и полная апатия. Единственное желание – уснуть. В голове разлился тягучий густой туман. Я сделала слабую попытку, найти в своей голове какую – нибудь разумную мысль. Там ничего не было. Пустота. Но голос продолжал упрямо долбить мой несчастный мозг:

-Марго! Да что с тобой такое?

Несмело приоткрыла один глаз и, убедившись в том, что больше меня не слепят, решительнее открыла второй. Собственно, сделала я это не совсем сама. Мужчина, что склонился надо мной, своими цепкими пальцами разлепил мои веки, заглядывая вглубь моих зрачков. «Думаю, они во всю радужную оболочку глазных яблок от недоумения и шока. Ух ты! Я уже думаю. Похоже, жизнь возвращается в прежнюю колею», – появились в пустоте первые мысли.

– Эй! Полегче там,– возмутилась я.

– Тихо! Надо отсюда побыстрее выбираться,– наконец, узнала я голос Дорохова, который помогал мне встать на ноги.

Ноги были тоже чужими: не слушались, онемевшие и ватные, словно протезы. Стоило встать на них, как они тотчас подогнулись в коленях. Тело подкосилось, заваливаясь обратно в койку. Дорохов легко подхватил меня под руки, не дав завалиться по новой. Мы спешно покинули помещение. В коридоре горел тусклый свет. Висела гнетущая тишина, служебный корпус мирно спал.

Выбравшись наружу из здания, я жадно и глубоко задышала, широко раздувая ноздри. Наконец, свежий морской воздух заполнил мои легкие сполна и, тут же прояснились мозги, я ощутила себя сама собой. Земля под ногами приобрела былую твердость.

– Я сама, – упрямо сказала я, высвобождаясь из рук напарника.

– Ну, ты и перепугала меня, Марго, – выдохнул Марк.

– Серьезно? Тебя может что – то напугать? – съязвила я.

– Ты дура, Марго? Или прикидываешься?

– Дура. А еще чокнутая. В чем ты мог убедиться сам буквально пять минут тому назад.

Марк не стал комментировать мою реплику, то ли вспомнив мое предупреждение о том, что со мной теперь «бывает», то ли понимая, что я не хочу обсуждать с ним на полном серьезе проявление его излишних чувств на мой счет.

Быстро забыв нашу небольшую стычку, я уже думала о другом: «Где – то я уже видела это женское лицо, которое промелькнуло, словно тень, возле постели умирающей матери Гордеева. Но где?» Лицо женщины показалось мне смутно знакомым. Ощущение было таким, словно мы с ней попали в одну виртуальную игру. Я думала вот – вот поймаю ответ на вопрос: кто же она такая? Я спрашивала – ответ шел мне навстречу. И вот я уже ловила его, словно раскинув широко руки, но ответ пролетал мимо, ускользая от моего внимания и проваливаясь, словно сквозь дырявое сито, сваливался в кучу малу, беспорядочно наслаиваясь один на другой. И, наконец, смирившись с тем, что мозги мои после очередного «закидона» явно тормозят, я сдалась. «Вполне может статься, в связи с последним мое сознание еще и создает иллюзию. Так что, запросто могло и померещиться, что я видела эту женщину когда – либо в своей жизни. И теперь я, попросту, плутаю в лабиринтах собственного подсознания. Лучше подумать о том, что по возвращению домой, мне точно предстоит визит к доктору Бойко. Уж очень неординарные со мной случаются последнее время перевоплощения. Но самое неприятное это то, что я сама в них начинаю верить», – горько усмехнулась я.

Открыв дверь номера электронным ключом, и пробравшись на цыпочках в спальню, юркнула в постель, где тихо посапывали девчонки.

На следующий день в зале ресторана во время завтрака ко мне подошел Никита.

– Рита, папа хочет с тобой поговорить.

– Это его проблемы. Я не собираюсь больше слушать ни его байки, ни его пустые посулы.

-Рита, ну, пожалуйста! Я тебя очень прошу, – взмолился парень.

Взглянув на его жалкий вид, хотя я не очень то и доверяла теперь всей семейке Афанасьевых, неожиданно для себя я передумала, решив отыграться за свои обманутые ожидания, так сказать, потешить свое самолюбие.

– Ладно, – сказала миролюбиво я. – Передай своему папочке, что встреча на старом месте через полчаса.

Никита в полной готовности к любому месту и времени встречи, облегченно переведя дух, быстро кивнул в ответ и тут же бросился к своим.

Стоило мне, добравшись до штабной беседки в парке, устроиться внутри нее на скамейке, как тут же появилась вся вымуштрованная свита Афанасьевых с Артемом Феликсовичем во главе. Он лишь поднял свою руку в жесте, указывающим всем остановиться там, где они находятся, как все застыли на своих позициях.

Мне было смешно наблюдать за его потугами, пыжиться, дабы изображать из себя крутого дядьку. Разумеется, я понимала, что охрана – необходимый атрибут любого олигарха его уровня, да и на острове сейчас было небезопасно. Но каждый раз при виде него и того имиджа, который он старательно транслировал окружающим, меня не оставляло ощущение какого – то большого мыльного пузыря, ткни в него пальцем – он и лопнет. Так какого черта я сюда притащилась?

Но, оказалось, я ошиблась. Сегодня Афанасьев старший был готов меня удивить. Вот ведь как бывает, стоит поставить «крест» на человеке, а он тут же преподносит тебе сюрприз.

– Здравствуй, Рита.

– Здравствуйте, Артем Феликсович.

-Мы нашли Светлану Козич. И привезли ее сюда.

-В смысле сюда?! – оторопела я, едва не свалившись со скамейки от неожиданности.

– Нет, конечно, не совсем сюда. Она на том берегу в городе,– он махнул рукой в направлении противоположного берега.

-Вы что хотите сказать, что она добровольно с вами приехала? –недоумевала я.

– Нет. Заметив за собой слежку, она спряталась на квартире у своей тетки. Та куда – то уехала. А когда Козич выбралась в соседнюю лавку за провизией, тут мои ребята ее и схапали.

– Похитили человека? Да вы в своем уме?! – воскликнула возмущенно я. «Сумасшедшая семейка: что папаша, что его сыночек. И чего только я с ними связалась», – сокрушаясь, ловила я обрывки мыслей.

– Она сама виновата,– невозмутимо продолжал он. – Ни в чем не признавалась. Вот ее и привезли сюда, чтобы мы сами с ней разобрались.

– В смысле, разобрались? Может, ей признаваться то не в чем, – прошипела я.

-Вот мы и должны в этом убедиться, – спокойно произнес Афанасьев.

– Кто должен в этом убеждаться? – мой вопрос прозвучал растерянно, выказывая смешанные чувства человека, которого явно застали врасплох.

-А как ты сама думаешь? – вызывающе спросил Афанасьев. Я смотрела на него невидящими глазами, никак не беря в толк, что он от меня хочет. – Выбор за тобой,– продолжал он, как ни в чем не бывало. – Либо ты. Либо мои ребята. Только учти, все лояльные приемы с ней уже испробованы. Остались только нелояльные…

– Вы что хотите ее пытать? Нет, вы точно сумасшедший.

– Если бы я хотел взять этот грех на душу, то и не возился бы с ней. И сейчас не стоял бы перед тобой, как школьник, схвативший неуд за поведение.

-Да, кстати, чего это вы стоите на ногах? Садитесь,– наконец, начала я приходить в себя от шока.

Как не крути, а Афанасьев старший начал реабилитироваться в моих глазах. Мы с ним на пару разработали план по моему внедрению в «подруги» к Козич…

-Ляль, ты только не волнуйся. Там, куда я направляюсь, мне придется зависнуть на сутки – двое. Ты тут прикрой меня, как всегда, дескать, перекупалась в море или перегрелась на солнце, вот и отлеживает бока в постели, – сказала я вечером подруге, собираясь в дорогу.

-А я могу спросить о том, где именно ты собралась зависать?

-В городе на том берегу.

-Шутишь?

-Нет, не шучу.

-С кем?

-Одна.

-Как одна? – всполошилась Лялька.

-Прости. Нет, конечно. Я выразилась фигурально. Страховать будут люди Афанасьева. Так что все будет под контролем.

-Понятно. Только ты сама будь там поосторожней. Вечно лезешь в самое пекло, – пробурчала подруга.

Я обнялась с девчонками, словно прощалась с ними надолго, что даже самой стало не по себе. И тут же выскочила из номера. Поднимаясь на палубу яхты, заметила недалеко от причала одинокую мужскую фигуру. «Дорохов, – удовлетворенно хмыкнула я себе под нос.– Бдит»,– и, сделав последний шаг, очутилась на палубе яхты, качающейся на волнах.

На черном джипе с тонированными стеклами подкатили к коттеджу, находящемуся на самом отшибе города. Высадив пассажиров прямо перед его входом, немногословный водитель порулил в гараж, торопясь скрыть машину от посторонних глаз. Оказавшись снаружи авто, я, разминая ноги и топчась на одном пяточке, с интересом рассматривала объект, представший взору. Выглядел он не слишком презентабельным. Понятное дело, владельцев больше интересовало не его респектабельность, а конкретное местонахождение. К тому же, возникало стойкое ощущение, что не последнее место занимало и то, что дом выглядел более, чем скромно, а значит, меньше привлечет ненужного внимания со стороны.

Попав внутрь коттеджа, я, продолжая озираться по сторонам, была поражена обилию спецтехники, которой дом был напичкан под самую завязку. Всюду видеокамеры, компьютеры, мониторы и настоящие разработки современных ноу – хау. Вуаля! С наружи типа жилой дом, а внутри переоборудован так, словно ты попал на секретный режимный объект. Похоже, еще та извращенная фантазия у хозяина этого «чистилища».

Дальше все шло по намеченному плану, разыграли, как по нотам. Меня сопровождали два конвоира. Кампания молча спустилась на лифте в подвал. Затем долго шли длинным извилистым коридором. Наконец, пришли. Остановились перед черной металлической дверью, снаружи на отдельном запорном устройстве была еще и железная решетка. «Да за такой внушительной пуленепробиваемой броней могут сидеть только особо опасные преступники. Не удивлюсь, если увижу таковых еще и закованных в кандалы», – с сарказмом оценила я обстановку.

Тем временем один из охранников открыл один за другим замки. Пронзительно лязгнули металлические двери, открываясь и оглашая своим протяжным и режущим слух эхом пустой и узкий коридор, катясь, словно волной, по бесконечно длинному тоннелю и умирая где – то в его конце.

– А ну, давай пошевеливайся! – хриплый и грозный окрик одного из сопровождающих оглушил меня.

Внезапно я полетела далеко вперед в кромешную темноту, взмахивая судорожно руками, пытаясь ухватится за что – нибудь и, слыша себе в спину отборную мужскую брань, и лязг закрывающихся тяжелых железных запоров. В следующее мгновение в глаза ударил яркий столп света. Я зажмурилась, закрывая лицо руками.

-Ты кто? – услышала я взволнованный женский голос.

Сумев затормозить свой неожиданный «полет» и оторвав ладони от лица, я открыла глаза. На меня смотрела девушка, точнее, на меня смотрела Света Козич. Проснувшись от шума, которым сопровождалось мое «внедрение» к подруге по несчастью, она соскочила со своей постели, врубила свет и перепуганная до смерти таращила на меня глаза: оказалось, к ней подсаживают сокамерницу.

Я молча огляделась, помещение далеко не походило на тюремную камеру. Разумеется, до vip – апартаментов не дотягивало. Но было вполне себе комфортабельным и уютным.

-Ты кто? – повторила свой вопрос Козич.

-Я? Маша,– сказала я. – А ты?

– Я Света. Тебя за что сюда?

-А кто их знает. Схватили прямо в клубе под белы рученьки, засунули, словно куль, в черный воронок, и привезли сюда,– сказала я, и немного подумав, глубокомысленно добавила: – Может, в бордель хотят определить.

– Ты что проституцией занимаешься? – удивилась она.

– Полегче на поворотах! Я приличная девушка. А тебя за что сюда упекли?

-Понятия не имею.

-То – то и оно, – сказала я. – Слушай, подруга, а они здесь как кормят не баландой?

– Кормят неплохо. Только вот ничего в глотку не лезет.

-Понятно, – сказала глубокомысленно я. – Ладно, подруга, давай спать. А то мне сегодняшней ночью еще не удалось вздремнуть ни одним глазком. С ног валюсь. – Разостлав свободную постель, я устроилась на ней. – А знаешь, Светик, эти молодчики мало походят на джентльменов, так что завтра надо будет покумекать, как отсюда деру дать, – произнесла я, демонстративно зевая.

– Ты что спятила? – встрепенулась соседка, тут же соскочив и усевшись на своей постели.

-С чего ты взяла? – наивно спросила я.

-Ты не понимаешь.

-Чего не понимаю? – спросила я, но разъяснения не последовало.

– Маш, ты спишь? – спустя пару минут донесся тихий шепот соседки.

– Почти уснула. Ну, что там у тебя?

-Ты, действительно, думаешь, что отсюда можно сбежать?

-Сбежать можно, откуда угодно. Вон граф Монте – Кристо сбежал из крепости.

-То – в книгах. А в жизни это нереально, – разочарованно произнесла соседка.

-Да я пошутила, расслабься.

-Насчет побега?

-Насчет графа. А про побег сказала серьезно. Слушай, Светка, я до смерти хочу спать. Давай завтра перетрем эту тему. Спокойной ночи.

-Спокойной ночи.

Утром меня разбудил пронзительный душераздирающий скрежет открывающихся запоров металлических дверей камеры. Козич сидела на своей постели, разглядывая меня в упор.

-Доброе утро, Светик, – произнесла вслух радостно я, широко улыбаясь и сладко потягиваясь, словно мы находились не в камере, а на курорте.

-Доброе утро,– ответила соседка с горькой улыбкой, через силу растягивая губы.

В комнату вошел один из вчерашних охранников. Впереди себя он катил столик на колесиках. Глаза мои загорелись: на столике ломились в изобилии разнообразные блюда и лакомства. Облизнувшись, ощущая аппетитные запахи, исходящие от яств на столе прямо перед моим носом, я быстро соскочила с постели и, подмигнув Козич, чем ввела ее в дальнейший ступор на свой счет, метнулась в ванную.

Ванная комната была компактной, однако в ней имелись все необходимые сантехнические приборы. Здесь были ванная, душ, раковина, вплотную к которой вписался унитаз. Мои мозги вращались, как маховик вала, разгоняясь все сильнее, подбирая различные варианты вхождения в доверие к новоявленной подруге. Козич, несмотря на свою молодость и хрупкость, оказалась весьма хитрой и скрытной особой. Теперь я уже понимала, почему попытки бойцов Афанасьева не увенчались успехом. «Ну, мы еще посмотрим, кто кого», – разговаривала я сама с собой, проворно приводя себя в порядок. Закончив наводить нехитрый марафет, я пулей вылетела из ванной комнаты и, устроившись за столиком поудобнее, приступила к завтраку. «Они что ежедневно своих посидельцев кормят отборными деликатесами?» – давалась диву я, уминая съестное за обе щеки.

– Объедение, – комментировала я, причмокивая и жуя кусок антрекота из нежнейшей парной телятины. – Светик, ты говорила – неплохо, а это прям класс!

-Да уж, сегодня, словно праздник какой – то, – озадаченно произнесла Козич.

«Наш дядя Артемушка расстарался. Ну, поесть я люблю, так что лично меня все устраивает», – по достоинству оценила я его жест.

– А-а. Выходит, сильно обрадовались, что их пленницы – бабы, пардон, девушки… – сказала я, двусмысленно ухмыляясь между очередным запрокидыванием в широко открытый рот кусочков лакомой снеди.

Сокамерница нервозно передернулась, похоже, загрузившись, что я имела в виду после моих вчерашних излияний по поводу борделя. Успокаивать ее в мои планы не входило. Напортив, я очень рассчитывала вывести ее из состояния непрошибаемой обороны.

-Лепота! – произнесла я, наевшись и поглаживая себя по животу, глядя на соседку, которая сидела, продолжая ковыряться в своей тарелке без малейшего вдохновения.

Я смотрела на нее в упор. Светленькая, стройная, с вздернутым аккуратным носиком, придающим ее лицу некую детскость, даже наивность. Но ей двадцать шесть и она далеко не наивная девчушка.

-Маш, ты вчера говорила что – то про побег, – первой не выдержала нашу игру в молчанку Козич. – Ты это всерьез?

-Я? – деланно удивилась я, выпучив для убедительности глаза.

– Да. А ты что уже не помнишь? – забеспокоилась сокамерница.

– Ах, да. Вот балда! – ударила я ладонью себя выразительно по лбу.– А чего ты так суетишься? Вон здесь как классно кормят, как на курорте. Я уже и забыла, когда так вкусно ела. Хотя, чего греха таить, у моего папашки и повкуснее бывало. Да только когда это было? Можно сказать, давно и уже не в этой жизни.

-Как это?

-Сбежала я из дома три года назад. Достал меня папаша. Все учил, как я должна жить. А его золотая клетка была похлеще нашей с тобой. – Я покрутила головой по часовой стрелке, демонстрируя панораму. – Козич совсем сникла, услышав мою «исповедь». – Не вешай нос, подруга, – продолжила я, как ни в чем не бывало. – Чего – нибудь обязательно придумаем. Дай время оглядеться.

Светка никак не отреагировала, потеряв всякую надежду на спасение. «Совсем разочаровалась в моей адекватности? Ничего, переживешь, дорогая, – саркастически думала я. – Я вот тоже не в восторге от тебя, царевна несмеяна».

Послышался лязг отпираемых запоров, мы дружно направили свои взоры на входную дверь. В открываемый створ двери заглянул охранник.

-Иванова! На выход, – обратился он ко мне.

Я поднялась и, подмигнув соседке, направилась к двери. Выйдя из камеры, вместе с двумя сопровождающими прошла по длинному коридору к лифту. Мы поднялись на первый этаж. Прошли мимо комнаты, нашпигованной под завязку аппаратурой и сотрудниками, и попали в просторную гостиную. Охранники тут же покинули помещение, я осталась. На огромном белом кожаном диване, развалившись, сидел Афанасьев старший.

– Добрый день, Рита. Проходи, садись, – указал он на место рядом с собой.

-Добрый день, Артем Феликсович. Хочу вас поздравить со сногсшибательной недвижимостью, – сказала с нескрываемым сарказмом я.

– Не спеши поздравлять. Это не моя недвижимость. Люди тоже не мои,– кивнул он в сторону пульта охраны. – Известные обстоятельства вынудили меня арендовать помещение, уже знакомое тебе, на минус первом этаже этого заведения. Так что бизнес, ничего личного. Садись, давай спокойно поговорим. – Я упала на диван рядом с ним, сразу же утонув в нем и откинувшись назад. – Как успехи? – спросил он.

-Никак, – ответила я, пожав плечами.

-Ну, вот, ты сама убедилась, что она та еще штучка, – торжествующе поднял он вверх указательный палец, демонстрируя, что предвидел это. – И что ты теперь собираешься делать?

– Не знаю. Думаю. В любом случае, мне надо больше времени. Проведу с ней предстоящие сутки. А завтра будет видно.

-Как скажешь, босс,– произнес он без малейшей иронии, удивив меня. -Кофе будешь?

-Буду.

-Игнат! – крикнул он в сторону двери. Та открылась, в проеме появился молодой парень. – Сделай нам кофе. – Тот, кивнув, тут же исчез.

-Вот придурки, – вызывающе произнесла я, стоило двери камеры захлопнуться за моей спиной.

-Что они от тебя хотели? – голос Козич дрожал от волнения.

-Тебе лучше не знать, дорогая, спокойней будешь спать, – обрезала я. Но глаза ее беспокойно бегали. – Да перестань ты так трястись, поди, не девочка.

-Маш, не в этом дело.

– Да, ну! А в чем? – Вместо ответа Светка тяжело вздохнула. – Ребенок что ли у тебя там остался? – уставилась я на нее.

-Хуже, – с надрывом ответила она и, тут же прикусив язык, плотно сжала зубы.

«А что так напряглась, дорогая?» – посетили меня любопытные мысли. И стоило соседке удалиться в ванную комнату, как я тут же метнулась к ее постели. Судорожно обшаривая ее, наткнулась на какой – то твердый предмет, завернутый в тряпицу и спрятанный под матрасом в изголовье. Изъять вещицу я не решилась, лучше дождаться ночи. Я быстро ретировалась на свою постель и устроила себе мозговой штурм.

Козич знает главное – причину происходящих преступлений на острове. Допустим, Волкову убил Гордеев. Но кто убил самого Гордеева? Кому это было нужно и зачем? Хотя, это по какой – то непонятной причине может понадобиться заказчику первого преступления. Но кто он: Слуцкая, Томилин или еще какой – то мистер икс? Ладно, вернемся к своим баранам, то бишь, к Светику. Трясется вся, похоже, знает, что Виолы нет в живых, и теперь боится за себя. А что? Есть с чего, ведь ее уже «похитили». Так что остается только ждать своей участи. Трепаться она не настроена. Боится сболтнуть лишнего, чтобы не навредить себе, не сделать еще хуже. Хотя куда уж хуже! Ведь, если они с Виолой были сообщниками…

Еле дождавшись ночи, я потушила свет, и мы легли спать. Лежала я, чутко прислушиваясь к дыханию соседки, не закрывая глаз, дабы не уснуть самой. Наконец, услышав ровное посапывание сокамерницы, осторожно поднялась с постели и на цыпочках подкралась к ее изголовью. Нащупав заветный сверток, осторожно вытащила и, прижимая его к груди, крадучись пробралась в ванную комнату.

Закрыв за собой дверь на защелку, нащупала в темноте выключатель и включила свет. Развернула сверток – на моей ладони лежал старинный серебряный медальон. Открыв его, увидела маленькую черно – белую фотографию, пожелтевшую от времени. Усевшись на пол, прислонилась к холодной кафельной стене, пытаясь разглядеть лицо запечатленной на снимке женщины. Решив, что это мама или бабушка Козич, я мучительно искала в образе сходство с самой Светой. Тщетно. Последняя мысль, которая промелькнула в моей голове, была о том, что скорее, это родственница сестер Волковых. Но почему вдруг их медальон оказался у Козич? Непостижимая загадка. Крепко зажав медальон в руке, я медленно начала уплывать в прострацию…

Стою, пошатываясь, с незнакомой спутницей на узкой тропинке. Вокруг нас шумит старинный заброшенный парк. Или это лес? Передо мной почерневшее от времени заброшенное строение. Я даже не могу взять в толк это дом или сарай? Над ним угрюмо шелестит глухая зеленая стена деревьев. Как мы здесь очутились? Это незнакомка сюда меня привезла. Но зачем? Кажется, я видела ее раньше. Но мозги расползаются в стороны, и я никак не могу собрать их в кучу, и припомнить, кто она такая. Голова трещит, перед глазами стелется густая пелена. Я в растерянности, неужели я изрядно выпила накануне? Хотя, не припомню такого за собой. Хотя, я ничего сейчас не могу припомнить. Стою, раскачиваясь из стороны в сторону. Скорее бы уж куда –нибудь присесть.

-Давай, быстрее шевелись! – прикрикнула та, что привезла меня сюда.

Пошарив в поленнице дров, она достала ключ и, открыв ржавый скрипучий замок на двери, пинком втолкнула меня внутрь. Я пролетела метра два в сенях, и больно ударившись о косяк пустого проема, где когда – то была дверь в горницу, изменила траекторию полета, оказавшись в небольшой затхлой пустой комнате. Мне это не нравилось. Но сил сопротивляться не было совсем. Я была, словно ватная кукла. Сделала отчаянную попытку еще раз, вспомнить кто же она такая, но при малейшем напряжении, голова начинала гудеть с новой силой. И все – таки, несмотря на приступы пульсирующей головной боли, мне удалось ее вспомнить! Это новая знакомая, которая приходила к сестре на сеанс. А сегодня она вдруг явилась ко мне и заявила, что Виолке грозит смертельная опасность. В моем воспаленном сознании всплыла ее фраза: