Текст книги "Пункт преломления света. Книга вторая. Серия «Разорванные связи»"

– Времени в обрез, надо торопиться. Она ждет…

«Кто? Сестра? Где? В этом затхлом гнилом сарае. Но здесь никого нет…», – в голове мелькают обрывки тупиковых мыслей, голова разрывается на части, перед глазами все плывет. Ноги подкашиваются, я медленно сажусь на голый металлический панцирь железной койки, единственно уцелевшей в этом богом забытом месте. Неожиданно, не говоря ни слова, моя спутница, как фурия, подлетев ко мне, срывает с моей шеи фамильный медальон, оцарапав до крови кожу разорвавшейся серебряной цепочкой. Кровь стекает из ранки, но мне не до этого.

– Ты что делаешь, сука? – оглушил меня собственный вопль. – Это бабушкин! Где сестра?

Спутница, ничего не ответив и презрительно ухмыльнувшись, пошла на выход. Тут я начала прозревать и запаниковала. «Мы пили с ней кофе. Значит, она, опоив меня какой – то дрянью, привезла сюда в эту глушь. Что ей от меня надо? Кто она такая, черт возьми?!» – метались истошные мысли в голове, возвращая мучительную боль в висках, от которой я, теряя сознание, навзничь упала на сетку кровати…

Очнувшись и открыв глаза, огляделась: сидела я на холодном кафельном полу ванной, крепко сжимая медальон в руке. Встав на ноги, открыла кран и подставила лицо под мощную струю холодной воды. Медленно пришла в себя. Выйдя из ванной и оставив дверь широко распахнутой, направилась к входной двери. Широкая полоса света освещала теперь всю камеру. Проходя мимо Козич, скользнула взглядом по ее лицу: Светка крепко спала. Сильнее зажав медальон в своей ладони, я тупо и зло начала барабанить в двери ногами. Проснувшись от грохота, Козич испуганно вскрикнула, не понимая в чем дело, уселась на своей постели, натянув простыню до самого подбородка, словно защищаясь от непонятной угрозы.

-Что случилось? – дрожащим голосом спросила она, и тут же, словно что – то учуяв, нагнулась к изголовью своей постели. Я молча вышла в дверь, которую открыл охранник.

-Стерва… – неслось мне вслед.

На рассвете яхта причалила к острову. Шагая к отелю, машинально набрала номер Бориса. Несмотря на ранний час, трубку он взял быстро. Похоже, профессия сыщика наложила стойкий отпечаток на его образ жизни: спал чутко. Я же была так возбуждена после поездки, что не утруждала себя деликатностью.

-Понял. До связи, – произнес четко он, выслушав меня.

Добравшись до номера, открыла дверь электронным ключом и на цыпочках направилась в спальню. Навстречу выскочила растрепанная Лялька, без слов бросилась мне на шею.

-Ляль, ну, ты чего? Как маленькая. Я же тебе сказала, что буду там не одна, – обнимала я ее в ответ и, целуя в обе щеки, ощущала на своих щеках и губах ее соленые слезы.

«И как только она терпит мои выкрутасы? Другая бы на ее месте давно послала меня куда подальше. А Лялька беззаветно и преданно все возится со мной. Нет, мне реально повезло с подругой!» – мелькали безудержные мысли, и я была готова уже сама разреветься…

Когда я проснулась, в номере уже никого не было. Шторы заботливо были задернуты. Взглянула на часы. Полдень. Соскочив с кровати, бросилась в душ. Выйдя из него, единственным моим желанием было выпить кофейку, но спускаться вниз не хотелось. Решила обойтись чайком.

Дождавшись пока вскипит чайник, заварила пакетик чая в чашке и, прихватив большое красное яблоко со стола, устроилась на террасе, созерцая окружающую красотищу и вздыхая пьянящие ароматы окружающей флоры и фауны. Если бы хоть на минутку забыть творящиеся здесь злодеяния, то можно было бы ощутить себя в земном раю. Ну, а если не суметь забыть, то – в аду…

К Панкову я влетела стремительно, словно мы договаривались с ним о встрече, а я на нее опаздывала.

-Рита, где пропадала? – встретил он меня встревоженным голосом.

-Филипп, сейчас я все расскажу. Только сначала у меня к тебе вопрос.

-Какой?

-У тебя есть кофе?

– Только растворимый.

-Сойдет и растворимый.

Мы устроились на уютном диване рядышком друг с другом. Отпивая кофе неторопливыми глотками, который, кстати, оказался вполне сносным, я рассказывала ему про свой очередной вояж.

– Козич похитила Аню Волкову? – удивился он, выслушав меня.

– Никаких сомнений. Она даже завладела фамильной реликвией Волковых – медальоном с фотографией их бабушки.

– А на кой он ей понадобился?

-Хороший вопрос. Ответа на него я не знаю. Вот он, посмотри сам,– я, привстав, вытащила из кармана джинсов вещицу и протянула Филе.

Он взял его и начал сосредоточенно изучать, крутить, открывать, закрывать. Я наблюдала за его манипуляциями, иронизируя про себя: «Ну, давай, на зуб еще попробуй!»

-Вещица действительно старинная, ценная, – сделал он, наконец, свое заключение. – Представляет интерес для коллекционеров. Возможно, она позарилась на медальон.

– Похоже, на то.

Покинув его номер, стремглав сбежала по ступенькам лестницы вниз. На выходе из отеля столкнулась с тем, с кем хотела бы столкнуться меньше всего – со следователем, господином Птицыным. Решила свернуть в сторону, дескать, не заметила. Но было поздно, он в упор смотрел на меня, перегораживая мне путь к отступлению. Растянула губы в дежурной улыбке.

– Добрый день, Федор Христианович. – сказала я, из – за всех сил стараясь выглядеть милашкой.

– Добрый день, Рита, – произнес он как всегда сухо и отрывисто.

Переведя облегченно дух, я уж думала как бы половчее проскочить в сторону. Но не тут – то было. Пытливо глядя на меня в упор, он с командными нотками в голосе произнес:

– Очень вовремя я тебя встретил.

«Да ну! Но не всем же так везет. А я вот совсем не вовремя…», – прилетела унылая мыслишка. Но деваться было некуда, так что надо по – быстрее брать себя в руки и достойно держать удар.

– И чем же я вас заинтересовала на этот раз?

– Надо поговорить, – произнес он, одарив меня хмурым взглядом, не обещающим ничего хорошего.

-Со мной? – изображала я полное недоумение, продолжая испытывать его терпение. – О чем?

Птицын не повелся на мои уловки. Казалось, он даже не слушал мои реплики. Упрямо и жестко гнул свою линию.

-Давай не будем это обсуждать здесь на ходу и на глазах у всех.

– И где мы будем это обсуждать?

-У меня в кабинете, если ты не возражаешь.

Я бы возражала. Еще как! Только, поди, скажи ему об этом. Сейчас на этом чудном острове полном загадок и криминальных тайн, считай, он за главного. Откажись я с ним пойти, либо запишет в свой черный список, либо заставит силой. Если что, то он при исполнении.

Продолжая бороться со своей противоречивой сущностью и убеждая себя, не нарываться на неприятности понапрасну, я, сгруппировавшись, как перед прыжком в холодную воду, беспечно произнесла:

-С чего бы я стала возражать? Разумеется, не возражаю.

-Тогда пошли.

Оказавшись в кабинете, я обратила внимание на то, что на его рабочем столе появилась семейная фотография в рамке на подложке. Не стесняясь, я повернула ее к себе и начала разглядывать. Фото было студийным. На нем был изображен Птицын, только моложе лет на десять. Рядом с ним была красивая блондинка с короткой стрижкой. Они сидели чинно на стульях, а за ними стояли молодые парень и девушка с такими же светлыми волосами, как у мамы. Все радостно улыбались в объектив фотоаппарата и выглядели очень счастливыми.

-Это ваша семья? – спросила я.

– Моя жена и дети,– сказал он, резко развернув фотографию к себе. – Взглянув пристально на фото, задумчиво добавил: – Они погибли десять лет назад в автокатастрофе.

-Извините.

Он ничего не ответил, молча усаживаясь на свое место и показывая мне рукой на кресло напротив. Я устроилась в нем. Птицын смотрел на меня долгим внимательным взглядом, словно видел впервые. Он не торопился. Я, тем более. Получить «свое» от него всегда успею. В гробовой тишине и в «гляделках» прошло минут десять. Пауза затягивалась.

«Он что решил, что у меня нервы не выдержат? Еще как выдержат! Мне в упрямстве не занимать. А когда еще и сказать нечего, да и охоты на то нет, то чего лезть наперед батьки в пекло? Кстати, вот тебе и свеженький пример той же медсестры Козич – игры в «молчанку», – лениво ворочая мозгами, обдумывала я свое незавидное положение, за одним подбадривая и настраивая себя на предстоящий непростой разговор.

Следователь решил сменить тактику: отвел взгляд и начал перебирать бумаги на столе. Я тоже решила последовать его примеру, но у меня, в отличие от него, бумаг не было. Тогда я от нечего делать начала рассматривать свои пальцы на руках, потом на ногах, затем одергивать по очереди свои штанины джинсов, то левую, то правую. Добралась и до подола майки, и принялась его дергать. Похоже, мои дурачества не остались незамеченными. Птицын, наконец, отложив свои бумаги в сторону, снизошел до меня.

– Как твои успехи? – спросил он, глядя на меня исподлобья.

– Какие? – округлила я глаза.

– Ты что совсем меня за дурака держишь? – ухмыльнулся он.

– Почему вас? Скорее, себя переоцениваю.

– В этом ты права. Я давно за тобой наблюдаю.

– Если честно, то я вас абсолютно не понимаю. Вы о чем? – продолжала я вести свой пинг –понг.

-Слушай, Рита, кончай ломать комедию. Я же тебе говорил, что навел о тебе справки.

– Так вы говорили, что ничего криминального за мной не числится.

-Кончай паясничать.

– Я не паясничаю, – совершенно серьезно заявила я. – Просто волнуюсь. Меня почему – то сильно здесь невзлюбили женщины. Взять, к примеру, госпожу Слуцкую. Я ей не понравилась с первых же дней. С какого – то перепуга она вдруг решила, что я журналистка и работаю на ее конкурентов. Якобы, собираюсь написать статью про то, какие здесь творятся страсти мордасти и завалить ее бизнес на корню.

Птицын, хмурясь все больше, угрюмо слушал меня с вызывающим видом, будто у него уши вяли от того бреда и вздора, который я несла. Но я вдохновленная тем, что он меня не перебивает, заливалась соловьем:

– Где журналистика и где я? Она что – то там себе нафантазировала и свято поверила в это. Поди, убеди ее в обратном. Так что, если подобные особы навели на меня поклеп…

-Послушай, Рита,– наконец, не выдержал мой спектакль Птицын.– Ты не доверяешь мне. Почему?

– А здесь никто никому не доверяет. И я тому не исключение, – произнесла безапелляционно я. – Фактически уже третья смерть в отеле. Народ взбудоражен, напуган, шарахается от каждого шороха. А, главное, вы никого не выпускаете с острова. Держите здесь всех в качестве заложников, как на заклание маньяку.

– В качестве кого я здесь всех держу? – повысил он голос, явно начиная злиться.

– Не обращайте внимание. Я, похоже, увлеклась. Но то, что преступника не остановило ваше присутствие на острове, говорит о многом.

-О чем говорит?

-Извините за прямоту, но именно в вашем присутствии он чувствует себя в полной безопасности.

-Это почему?

-Выходит, что он у вас, как жена Цезаря – вне подозрений.

-Интересная у тебя логика.

-Спасибо.

– Но ты не права.

-Скажите еще, что смерть Гордеева – это несчастный случай или сердечный приступ.

-Это действительно сердечный приступ.

-Поздравляю!

-Ты не веришь патологоанатомам?

-Я никому не верю. А вы, как я посмотрю, у нас очень доверчивый. Если хотите честно, то я не верю, что и автоавария с вашей семьей – несчастный случай, – несло меня дальше.

По лицу следователя прошла мрачная тень, он крепко сжал зубы, заходили жевалки на скулах, глаза налились кровью. Он вцепился побелевшими от напряжения пальцами в край столешницы. Я перепугалась, было ощущение, что влепить мне оплеуху ему мешает только ширина массивного стола, разделяющего нас.

«Да уж! Явно перегнула палку. Но он же при исполнении, не посмеет меня ударить», – судорожно хваталась я за спасительные мысли. Но от вида его разгневанного лица и грозной позы я непроизвольно втянула голову в плечи и, отстранившись, впечаталась в спинку кресла. Совладев с собой, он сквозь зубы произнес:

-Мне говорили, что у тебя несносный характер. Сегодня я сам смог в этом убедиться. – И сделав небольшую паузу, добавил: – На собственной шкуре.

-Простите меня, Федор Христианович. Я не хотела.

– Да чего уж там. Ты права на счет гибели моей семьи. Я засадил на двадцать лет одного опасного рецидивиста. Оставшиеся на воле его подельники отомстили. Лучше бы они меня убили… Но они предпочли наслаждаться моей душевной мукой до конца дней.

После его признания что – то между нами произошло. Мощная глухая стена, которую я воздвигла и за которую пряталась от него столько дней, неожиданно вздрогнула и дала трещину.

-Федор Христианович, мне надо на недельку на большую землю.

Он вскинул брови, то ли удивившись моей наглости, то ли решив, что я спятила. Но я смотрела на него, не мигая.

-Что– то случилось? – спросил он.

-У кого?

-У тебя.

-Нет, – невозмутимо ответила я.

-Рита, чтобы ты знала, запрет покидать остров на время следствия наложил не я. Мое руководство.

– И?

-И, надеюсь, ты понимаешь, что если я отпущу тебя под свою ответственность, то я должен понимать, что причина на то очень серьезная.

– Вы правы. Я не прекратила заниматься этим делом. Но я не доверяю хозяевам этого бизнеса, в том числе господину Томилину.

-Ты это зря.

-Давайте, каждый останется при своем мнении. Я готова к сотрудничеству с вами, но только при одном условии.

-Каком?

-Чтобы вышеупомянутые господа об этом ни сном, ни духом.

-Нет проблем. Если бы ты сказала об этом сразу, то мы давно могли бы объединить усилия.

-Извините. Но нам с вами было необходимо время, чтобы приглядеться друг к другу.

-Согласен.

-Ну, так как насчет моей командировки?

– Решим. Давай рассказывай о своих планах…

Покидая кабинет Птицына, я лицом к лицу столкнулась с Томилиным. Вот, недаром же говорят, помяни черта, он тут как тут!

-Рита, как дела?

-Все ок, – пробубнила я в ответ, желая побыстрее проскочить на выход из служебного блока.

-Постой, постой. Тебя что Федя приглашал к себе? Чего он хотел? – спросил Аркаша, придерживая меня обеими руками.

– Хороший вопрос. Только я сама не поняла. Вот у него и спросите, если это вас так интересует. Лично мне по фигу, – криво усмехнулась я, выскальзывая из его рук.

Удаляясь, чувствовала всеми фибрами своей души его пронзительный взгляд в мой затылок, словно он хотел просверлить или прожечь дыру в моей черепушке, дабы добраться до моих мозгов. «Удачи!» – мысленно послала я ему воздушный поцелуй напоследок и скрылась за ближайшими дверьми.

Выбравшись из здания отеля, еще не успев перевести дух, заметила чету Поповых, под ручку степенно шагающих к отелю. «Да мне сегодня прямо таки везет на встречи!» – замельтешило в мозгах, так как за ними пристроился Дорохов собственной персоной. Все подтягивались в отель к обеду. Я хотела метнуться к Поповым, чтобы перекинуться парой слов с Ларисой, но меня окликнул Марк:

– Марго! Подожди.

Я остановилась, поджидая его. Договорившись с ним о встрече после обеда, и я бросилась догонять Поповых.

-Лариса, ну, как вам отдыхается? – спросила я, поравнявшись с ними.

-Нормально. Только вот настроение ниже плинтуса.

-За сына переживаете?

– Да все одно к одному.

– Я вот о чем хотела спросить, ты ничего нового не вспомнила о сестрах Волковых?

-А ты что не знаешь?

-О чем?

-Старшая Волкова, говорят, тоже пропала.

-Кто говорит?

-Ой! – воскликнула Лариса, прикрывая рот рукой и переходя на шепот: – Я своей соседке по площадке звонила Наташке. Она меня в свое время к Виолетте и отвела. Она мне и сказала, что клиенты Виолу ищут. А той нигде нет.

-Лариса, у Волковых были какие – то родственники?

-Со слов Виолы, никого у них больше нет. Только вдвоем они и оставались на белом свете. А теперь, может, и обеих уж нет, – всхлипнула она.

После обеда я направилась на встречу с Дороховым. Мы шли по аллее, ведущей к морю. Рассказывала ему о своей поездке в город, встрече с Козич. Увлекшись, не заметила того, как странно Марк на меня смотрел.

-Эй! Ты чего на меня так уставился? – спросила удивленно я.

-Марго, как ты себя чувствуешь? – ответил он вопросом на вопрос.

– А что не так?

-Я просто спросил, как ты себя чувствуешь?

– Соскучился что – ли? – ухмыльнулась я.

– Я не об этом.

-А о чем?

Вместо ответа он еще пристальней начал разглядывать меня. Это стало раздражать. Я открыла рот, желая сказать ему все, что о нем думаю. Но тут до меня дошло, о чем он говорит.

-Ты о том затмении, что на меня нашло в комнате Гордеева?

-Да. Я беспокоюсь за тебя.

-Ерунда. Просто понизился уровень гемоглобина после времени проведенного в пещере без еды и без воздуха. Вот и начались кратковременные потери сознания. Но я уже восстановилась, – бодро сказала я, улыбаясь. – Не бери в голову.

Но он брал. Я видела это по выражению его глаз, по его напряженной позе. Все говорило о том, что он мне не верит и беспокоится. Меня это не устраивало. Эта тема была под запретом.

-Марк! Я завтра уезжаю, – ошарашила я новостью, дабы побыстрее вывести его из того состояния, в котором он пребывал.

Мгновенно изменилось выражение его глаз, они были полны удивления и неподдельного восхищения.

-Марго, каким образом, тебе удалось договориться со следаком?

-Я продалась, – торжественно заявила я.

-В смысле?

-В смысле, пошла на сделку со следствием и со своей совестью.

-На сколько дней ты уезжаешь?

-Думаю, на недельку. А там как пойдет.

-Ты едешь в город сестер Волковых?

-Как всегда, угадал. Правда, есть еще одно местечко, куда надо заскочить.

-Куда?

-В городок, где жил Гордеев.

-Ясно.

Мы миновали пляж, где принимали воздушные ванны одинокие отдыхающие. Погода сегодня не располагала к купанию. Прохладно и ветрено. Вышли левее пляжа к самой кромке воды. Море было неприветливым. Оно билось полуметровыми волнами о берег. Понимая, что завтра уеду от моря в далекий сибирский городок, решила напоследок ощутить с ним единство. Сняв сандалии и закатав штанины джинсов до колен, побрела вдоль берега в воде. Волны захлестывали мои джинсы. Меня это не смущало: я, словно, играла с водной стихией, как с живой сущностью. Порой мне приходилось останавливаться, чтобы упершись голыми ступнями в мелкий песок дна, удерживаться от накатывающих сердитых волн, стремящихся сбить меня с ног и, накрыв с головой, унести с собой обратно в морскую пучину. Я сопротивлялась изо всех сил. Игра меня забавляла. Увлекшись ею, я совсем забыла, что не одна.

Подняв глаза, увидела Дорохова, который шел все это время рядом по берегу. Впервые задумалась о наших непростых отношениях всерьез. Так уж вышло, что известные обстоятельства прибили нас друг к другу: дамочку, пишущую иронические детективы, и хулигана, точнее, киллера. Нет, я не была кисейной барышней. И в моей прежней жизни водились у меня друзья с мутной биографией. Взять, к примеру, Альберта. Но у нас с ним никогда не было ничего личного только «бизнес». А тут черт знает что! Если сначала я думала, что Марк меня

просто хочет использовать, чтобы побыстрее свалить с острова, то после его горячего участия в операции по моему спасению из пещеры, когда он рисковал собственной жизнью ради меня, я убедилась в том, что у него ко мне что – то есть. Если бы я не знала, кто он. Но я знала. Он бандит. А я ловлю таких как он…

Вечером был нелегкий разговор с подругой. Лялька не пришла в восторг от того, что моя поездка поможет существенно продвинуть следствие. Ей не нравилась моя идея, она говорила, что я снова лезу в самое пекло, и что мне нужен хороший мужик, тогда бы я не искала адреналин в сомнительных и опасных местах. До ночи она дулась на меня, как мышь на крупу, и демонстративно молчала. Укладываясь спать, нервозно втирая крем в свои руки, громко похлопывая ими и театрально массируя их, Лялька сама, не выдержав своего же бойкота, спросила:

– С кем ты едешь?

-Одна. Там меня будет ждать Борис, – поспешно сказала я.

-И не вздумай спорить, – сказала Колыванова. – Завтра мы с Варькой проводим тебя до причала.

-В пять утра?

-Во сколько надо во столько и проводим,– буркнула она.

Сон долго не шел, сказались ли перенесенные волнения последних дней или, попросту, я боялась позволить себе уснуть. Скорее, последнее. Как я уже понимала, здесь на острове я оказалась на самой границе между разными мирами, которые необъяснимым образом все сошлись в одной точке, как в пункте преломления света.

Видений, которые здесь происходили со мной с завидным постоянством, я уже не боялась и ждала, понимая, что в них я черпаю подсказки для расследования убийств. Но вот ту их часть, в которой ко мне приходил Громов, я откровенно пугалась. Пугалась, потому что не могла контролировать в них себя, свое поведение. Тут в реале я хотела лишь одного – вычеркнуть его из своего сердца и жизни навсегда, а там, в мире виртуальном – я жаждала совсем другого. Это меня раздражало и злило. Каждый раз я сдавалась перед очередным его натиском. Он пробуждал во мне что – то дикое, яростное, дремлющее так глубоко, что я и не подозревала о таком в себе.

– Громов, зачем ты пришел? – сухо спросила я.

-Ты кричала во сне, звала на помощь, – ответил он, ложась рядом со мной на постель.

-Я не уверенна в этом, – растерянно прошептала я.

-Хочешь, чтобы я ушел? – понизив голос, спросил он, нежно прикасаясь к моим рукам. Я ничего не ответила, но его рук не убрала.

Вот так каждый раз, стоит ему оказаться в рискованной близости со мной, как во мне что – то, словно переклинивает, и я в его руках становлюсь податливой и пластичной, как глина. Он будил во мне чувственность, возрождал страсть и безудержную жажду любви. Я снова уступила, подчинившись его сильным и умелым рукам… Где – то в самых глубинах моей сущности зажглась искра, которая разгораясь, ярким пламенем охватила все мое тело. Его требовательность и ненасытность, сменяющаяся опьяняющей нежностью, заводили меня, опалили жаром. Кровь во мне бурлила, перенасыщаясь адреналином, и ударила прямо в голову. Острота испытываемых чувств накрыла меня на неимоверном пике…

«Боже мой! Что я делаю?» – отстранилась я от него, испытывая чувство вины и глубокой опустошенности.

-Рита, что не так? – обеспокоенно спросил Громов, мгновенно почувствовав, что во мне что – то изменилось.

-Все не так, – холодно ответила я.

-Ты не хотела?

-Хотела и не хотела одновременно, – честно ответила я.

-Ну, ты уж определись, родная, – смеясь, он провел пальцем по моим губам, шеи, груди.

Тело приятно застонало под его прикосновениями снова. Но я нашла в себе силы и отвела его руку.

– Герман, все не так, – повторила твердо я. – Я не хочу лгать ни тебе, ни себе. И не хочу встречаться с тобой тайком, не понять где.

– Почему, не понять где? – удивился он. – Ты же должна была понять, что энергетика острова, словно паутиной, пронизана другими мирами…

-Герман, как ты не поймешь, – перебила я его. – Я не хочу быть твоей любовницей.

-Ошибаешься, ты не любовница. Ты моя любимая женщина. – Он снова мягко коснулся моей руки. Я резко отдернула ее.

-Герман, в конце концов, меня пугает такое положение вещей. Мы не можем с тобой вечно встречаться вот так, застряв между мирами.

-Ты хочешь, чтобы я ушел?

-Да. Желательно навсегда.

-Ну, этого я не могу тебе пообещать, – засмеялся Громов. И начал удаляться в светящемся тоннели.

Я резко открыла глаза и долго еще лежала, вглядываясь в темноту, думая о том, что со мной происходит в последнее время: «Черт возьми! Бесконечные провалы сознания и такие загадочные, и таинственные видения. Но почему это происходит именно со мной? Что со мной не так? А главное, я не могу об этом никому рассказать, даже Ляльке. Особенно Ляльке. Боюсь представить себе ее реакцию на такую «феерическую» новость. Нет, свою единственно близкую подругу я должна беречь». Остаток ночи я просидела в кресле, обняв колени руками и уткнувшись в них головой, пока на горизонте не задребезжал кроваво – сочный рассвет и не потянуло свежестью в открытое окно. Тогда я поднялась, потянулась и пошлепала босыми ногами в душ.

Сидя в эконом – классе, билет в который мне любезно предоставили мои новые кураторы, то бишь руководство Птицына, и, глядя в иллюминатор, за которым ничего интересного не происходило, лишь белые ватные облака чинно проплывали под крылом самолета. Монотонная однообразная картина усыпляла… Сказалась бессонная ночь. Проснулась я от толчка соседа.

– Самолет идет на посадку. Пристегнись!

В аэропорту меня встречал Борис. Если бы я не знала того, чем занимается он на самом деле, никогда бы, глядя на него, не подумала. Выглядел он эдаким работягой, чудаковатым человеком из народа. Его неприметная внешность могла ввести в заблуждение любого. Но после того как я узнала о ремесле Дорохова, которое тоже никак не вязалось с его чарующим синим взглядом, я на всю оставшуюся жизнь зарубила себе на носу, что внешность и реальная сущность человека могут быть весьма противоречивыми. Человек может оказаться тем, кем совсем не кажется.

Борис сразу же взял у меня из рук небольшую спортивную сумку и закинул ее за плечо. Мы отправились на стоянку такси.

-Рита, как долетела? – поинтересовался он.

-Нормально. Всю дорогу спала.

– Послушай, я остановился в гостинице на противоположной окраине города. Но городок небольшой, сама увидишь. Отель тоже маленький скромный. Персонал приветливый и совсем не докучает. Номер тебе снял рядом со своим. Особых привилегий не жди, но все необходимое имеется.

Через двадцать минут доехали до города, еще через столько же добрались до места. Оказавшись перед гостиницей, я едва сдержалась, чтобы не присвистнуть. Перед нами было двухэтажное здание из красного кирпича. На нем красовалась выведенная золотыми буквами по черному фону вывеска: «Отель Комфорт». По всей очевидности, в прошлом это здание было общежитием какого – нибудь комбината или профтехучилища. «В конце концов, ты, что прохлаждаться сюда приехала?» – укорила я себя, переступая порог отеля вслед за своим спутником. Пройдя узким длинным свежевыкрашенным и еще пахнущим масляной краской коридором несколько неожиданного лунного цвета, мы поднялись на второй этаж. Дойдя до середины второго этажа, Борис остановился перед дверью номера и сказал, протягивая мне ключ:

-Твой номер. Устраивайся. Отдыхай. Завтра обсудим план наших действий.

Единственное, что меня интересовало сейчас, так это принять душ. Но что – то мне подсказывало, что сделать это будет в нашем «Комфорте» не так просто.

-Борис, а как тут насчет душа?– отважилась я.

-Извини, Рита. Забыл предупредить, все удобства на этаже. Общий душ тоже. Вон весь сантехнический блок в конце коридора. Направо мужской, налево женский.

Уже успев смириться с местным сервисом и колоритом, сейчас я даже обрадовалась, могло быть и хуже. А тут хоть и общие душ и прочие удобства, но в наличии. Да и какая, к черту, разница, где переночевать ночь. Крыша над головой есть, живи и радуйся.

Войдя в свою комнату, я оглядела окружающую обстановку. Номер одноместный, метров шестнадцать квадратных. Стены выбелены, как в больнице. Вдоль стены стояла кровать полуторка с деревянными спинками и панцирной сеткой. Я и подумать не могла, что такая где – то еще сохранились. В торце комнаты узкое окно, под ним небольшой стол, за который был задвинут единственный стул. По другую сторону окна расположилась тумбочка, на которой приютился маленький ламповый телевизор. Рядом с этим чудом техники стояло не меньшее чудо – небольшой дребезжащий холодильник «Юрюзань». Такой был еще у моей покойной бабушки в деревне.

Распахнув створки встроенного шкафа, находящегося сразу же возле входа, в котором одиноко болтались на перекладине три пустые вешалки, я вытащила из дорожной сумки необходимые принадлежности, сумку забросив в шкаф. Переодевшись в домашний халат и сланцы, взяла подмышку пакет с банными принадлежностями. И, перекинув через плечо белое махровое полотенце, вышла из номера. Дойдя до душевой, услышала оттуда шум льющейся воды. Надо же! А я уж было, грешным делом, подумала, что, кроме нас с Борисом, тут нет ни единой живой души. Ан, есть.

В раздевалке быстро сбросила с себя халат и, обмотавшись в большое махровое полотенце, зашла внутрь. Моечная комната оказалась просто крошечной на две душевые кабинки. Воздух был насыщен горячими парами, по кафельным стенам стекали струи конденсата. Прошмыгнув мимо первой кабинки, где под душем намывалась полногрудая дамочка, я устремилась в соседнюю. Открыв кран, встала под душ и вожделенно зажмурилась, получая невообразимое наслаждение от барабанящих по телу непрерывных струй холодной воды. Не успев вдоволь порадоваться происходящему процессу и жизни, как таковой, вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Удивившись, открыла глаза. Напротив кабинки стояла раскрасневшаяся соседка, подперев руками свои шикарные бедра.

-Привет, подруга, – улыбалась она, откровенно меня разглядывая.

-Мы знакомы? – недовольно буркнула я, отворачиваясь от назойливой собеседницы.

-Так вот мы и знакомимся. – Она раскатисто рассмеялась. – Я Зина. А тебя как зовут?

– Рита, – бросила сухо я, не поворачиваясь.

Зинаида постояла еще пару минут и, видя, что я не проявляю ни желания общаться, ни элементарной вежливости, развернулась и пошлепала босыми ногами из помывочной. Я облегченно перевела дух, ее присутствие вызывало у меня чувство досады, угрожающее в любой момент времени перерасти в настоящее раздражение.

Терпеть не могла, когда мне мешали принимать душ. Для меня этот процесс был сродни некого таинства. Я любила его всякий: холодный, горячий, контрастный, да любой, лишь бы он был и освежал меня по утрам и вечерам. Душ отвечал мне «взаимностью», по крайней мере, он никогда меня не подводил: бодрил, когда это было необходимо, приводя в чувство; расслаблял, когда я была нервозно злой; мог и сконцентрировать, когда приходилось собирать себя буквально по 2кусочкам». Но одно было неизменно всегда, во всех своих ипостасях он был воистину волшебным и всемогущим. Так что исчезновение с глаз нежеланной соседки была, как нельзя кстати. Однако обрадоваться своему одиночеству я явно поспешила. Стоило мне появиться на пороге раздевалки, первое, что я увидела там, так это скучающую на деревянной скамейке Зинаиду.

-С легким паром, Рита, – вмиг оживилась она.

-Спасибо. Вас тоже, – буркнула я, быстро скинув полотенце с бедер, торопливо надевая нижнее белье.

-Постой, постой, дорогуша! Да ты никак стесняешься меня? Сказала бы сразу. Мы люди простые, деревенские, мне и невдомек,– произнесла она, запоздало отворачиваясь.

Я, молча накинув на себя банный халат, завязала широкий пояс на талии. Зинаида, похоже, сдаваться не собиралась, не для этого она здесь томилась в неуютной и сырой раздевалке.

– Рита, да расслабься ты, – по свойски заявила она. – Давай мы с тобой чайку попьем после баньки. У меня и баночка домашнего малинового варенья припасена. Ну, ты как?