Текст книги "Если бы смерть спала"

Глава 6

Я прошел под прицелом стальных глаз охранника у входной двери, сел в персональный лифт и, воспользовавшись личным ключом от холла десятого этажа, обнаружил, что система сигнализации все еще не включена. Естественно, словно из-под земли, тут же возник Стек, который сообщил, что мистер Джаррелл ждет меня в библиотеке. Сейчас я смотрел на Стека уже совсем другими глазами, не исключая вероятности того, что именно Стек придумал трюк с ковриком, чтобы стащить револьвер. Да, у Стека были свои обязанности по дому, что отнюдь не лишало его возможности тайком проникнуть в библиотеку.

Услышав в гостиной чьи-то голоса, я заглянул внутрь и увидел за карточным столом Треллу, Нору и Роджера Фута.

Роджер поднял на меня глаза:

– Пинокль! Присоединяйся!

– Прости, но никак не могу. Меня ждет мистер Джаррелл.

– Ну тогда приходи, когда освободишься! Пич Фаз отлично пробежал! Прекрасно! На пять корпусов позади на повороте и отстал всего на одну голову на финише! Прекрасно!

Да уж, воистину неудачник высшей пробы, подумал я, направляясь в библиотеку. Такой спортивный дух нечасто встретишь! Прекрасно!

Дверь библиотеки была распахнута настежь. Я вошел, прикрыв за собой дверь. Джаррелл, перебиравший папки в выдвинутом ящике, рявкнул:

– Минуточку! Сейчас подойду.

Я сел в кресло возле его письменного стола и стал ждать. В пепельнице лежала сигара со столбиком пепла, которая, судя по запаху, продолжала тлеть, а значит, Джаррелл встал из-за стола полторы минуты назад, не больше. Наглядный пример того, как хорошо быть детективом с натренированными мозгами: не прилагая особых усилий, можно собрать полный комплект бесполезных фактов.

Джаррелл вернулся к столу, сел в кресло, взял сигару, стряхнул пепел, сделал пару затяжек.

– Зачем вам понадобилось встречаться с Вулфом? – спросил он.

– Он платит мне зарплату. А потому, естественно, хочет знать, как я ее отрабатываю. Кроме того, я сообщил ему по телефону о пропаже револьвера. И он захотел узнать подробности.

– А вам обязательно нужно было об этом докладывать?

– Я решил, он должен быть в курсе. Вы его клиент, а Вулф не любит, когда убивают клиентов. И если вас застрелят из украденного револьвера, о пропаже которого я не удосужился сообщить, Вулф будет очень недоволен. Кроме того, я подумал, он захочет выдвинуть свое предложение.

– Ну и как, выдвинул?

– Да, но не совсем предложение. Он дал комментарий. Сказал, что вы осел. По его мнению, вы должны изолировать ваших домашних и привлечь копов к поиску револьвера.

– А вы говорили ему, что я подозреваю в краже свою невестку?

– Естественно. Но если револьвер действительно украла она с целью использовать его против вас, привлечь копов – лучший способ решить проблему. Таким образом, вы получите назад свой револьвер, а она раз и навсегда поймет, что у вас нет и не будет дырки в башке.

Ни один мускул не дрогнул на лице у Джаррелла при упоминании дырки в башке.

– Но ведь вы сами сказали, что, скорее всего, мы найдем револьвер в цветочной кадке на террасе.

– Я не говорил «скорее всего». А даже если и говорил, что с того? Главное – это найти револьвер. По телефону вы сказали, что хотите дать мне инструкции. Это насчет поисков револьвера?

– Нет. Насчет другого. – Он сделал затяжку, вынул сигару и пустил в потолок сизое облачко дыма. – Я, собственно, уже не помню, говорил ли я вам о Кори Бригаме.

– Говорили, но лишь вскользь. Никаких подробностей. Он вроде бы ваш старый друг – нет, слово «друг» вы не употребляли, – который перехватил у вас сделку, в чем, по вашему мнению, виновата ваша невестка. Я немного удивился, увидев его рядом с вами.

– Я хочу, чтобы он был рядом. Пусть думает, будто я принял на веру его объяснения и снял с него все подозрения. Сделка касалась одного пароходства. Я тогда обнаружил, что пароходству можно предъявить иск, и уже приготовился выкупить векселя и нажать на владельцев, но, когда сделка была практически на мази, Бригам успел меня обскакать. Он сказал, будто получил информацию о пароходстве от третьих лиц и ни сном ни духом не ведал, что я давно положил глаз на компанию, но это, конечно, гнусная ложь. Никаких третьих лиц не было и в помине. Информацией владел только я и, естественно, держал ее при себе. Бригам узнал о пароходстве благодаря информации, просочившейся из моего дома, причем получил он ее непосредственно от моей невестки.

– Тут с ходу возникают кое-какие вопросы, – заметил я. – Не стану спрашивать, зачем Сьюзен передала Бригаму информацию, так как заранее знаю ваш ответ. Она любит дарить мужчинам разные мелочи, включая себя… дарить им, так сказать, свою благосклонность, потому что такова уж ее натура. Но как ей удалось завладеть информацией?

– Она же завладела моим револьвером. Ведь так?

– Я этого не знаю, да и вы тоже. В любом случае сколько раз до этого происшествия в библиотеку вплывал ковер?

– Ни разу. Это что-то новенькое. Однако она отлично знает, как получить желаемое. Информацию мог передать ей Джим Эбер. Или мой сын. Или она могла находиться с Уайменом здесь в наше с Норой отсутствие и, отослав его под каким-либо предлогом, собственноручно порыться в моих бумагах. Одному Богу известно, что еще она могла у меня найти! Большинство моих операций основано на той или иной инсайдерской информации, причем основная ее часть представлена в бумажном виде или, по крайней мере, должна быть в бумажном виде, и теперь я просто боюсь оставлять здесь что-то важное. Проклятье, она должна убраться из моего дома! – Джаррелл затянулся сигарой, но, обнаружив, что та уже прогорела, уронил ее в пепельницу. – Тут есть еще один аспект. На той сделке я должен был заработать миллион, а может, и больше. Бригам перехватил у меня тот миллион, и она наверняка получила свою долю. Да, она любит дарить мужчинам разные мелочи, в том числе и свою благосклонность, если вам угодно это так называть, однако ее основная цель – собственное благополучие. Она получила свою долю. Вот насчет этого я и хотел вас проинструктировать. Попытайтесь найти деньги. У нее наверняка где-то припрятаны денежки, и было бы неплохо их отыскать. Быть может, вам удастся получить наводку через Бригама. Постарайтесь с ним сойтись. Он, конечно, треклятый сноб. Но не станет воротить нос от моего секретаря, если вы найдете к нему подход. Еще один вариант – Джим Эбер. Постарайтесь и с ним тоже сойтись. Вы вчера уже встречались. Не знаю, какой вам выбрать подход, но по ходу дела сами сориентируетесь. И не забывайте о нашей сделке: между мной и вами. Десять тысяч долларов в день, когда она уберется из этого дома, а мой сын останется со мной, и еще пятьдесят – в день подписания свидетельства о расторжении брака.

А я-то гадал, забыл он о том разговоре или нет. А еще я гадал, специально ли Джаррелл посоветовал мне сойтись поближе с Джимом Эбером, чтобы я решил, будто он, Джаррелл, не в курсе того, что Эбер покинул наш бренный мир и теперь находится вне пределов досягаемости.

Я напомнил Джарреллу, что в сделке обычно участвуют две стороны, а я пока не принял его предложения, но он лишь отмахнулся, явно считая вопрос закрытым. Предложение обработать Эбера оказалось мне на руку, поскольку теперь я мог расспросить о нем поподробнее. Что я и сделал. И хотя некоторые ответы позволили мне узнать бывшего секретаря Джаррелла чуть лучше, ни один из полученных ответов так и не пролил света на самый важный факт жизни Эбера: его смерть. Итак, Джим Эбер проработал у Джаррелла пять лет, был холост, считался пресвитерианцем, но в церковь ходил редко, по воскресеньям играл в гольф, любил бридж и так далее и тому подобное. Кроме того, мне удалось получить кое-какую информацию и о Кори Бригаме.

Когда Джаррелл со мной закончил, я вышел из библиотеки, оставив его сидеть за письменным столом, и постоял немного под дверью на коврике, который умеет ходить, совсем как мужчина или женщина. Передо мной стоял мучительный выбор: то ли присоединиться к игрокам в пинокль и взглянуть на всю эту теплую компанию под новым углом, то ли пойти прогуляться, чтобы позвонить по дороге Вулфу и доложить о новых инструкциях Джаррелла. Так и не сумев ни на чем остановиться, я выбрал третий вариант и пошел спать.

Спал я, как всегда, хорошо, но проснулся уже в семь утра. Перевернулся на другой бок, смежил веки, но все бесполезно. Сна не было ни в одном глазу. Чертовски досадно! Мне очень хотелось встать, одеться и спуститься в студию послушать восьмичасовые новости. Я позвонил в полицию ровно в двадцать два тридцать и фальцетом произнес, что им стоит проверить конкретную квартиру в конкретном доме на Сорок девятой улице, а значит, к этому времени новость уже должна была попасть в средства массовой информации, и я хотел ее услышать. Но во вторник я пришел на завтрак в 9:25, в среду – в 10:15, в четверг – в 9:20, и, если я нарушу традицию, явившись еще до восьми, чтобы послушать радио, а затем донести до сведения присутствующих полученную информацию – впрочем, было бы странно это утаить, – у кого-нибудь наверняка возникнут ненужные вопросы. Итак, не сумев заснуть ни на правом, ни на левом боку, я остался лежать на спине, устремив глаза ввысь в надежде, что им понравится глядеть в потолок. Но нет, не понравилось. Глаза продолжали вращаться вверх, вниз, вправо, влево. Казалось, мои глаза стремились сделать полный оборот, чтобы заглянуть прямо мне в голову. И, поймав себя на размышлениях о том, что в таком случае произойдет, я решил больше не мучиться, скинул простыню и встал с постели.

Я неторопливо помылся в душе, побрился, вдел запонки в манжеты чистой рубашки, и в этот самый момент у меня возникло дежавю. Когда я, натягивая брюки, просовывал ногу в штанину, в дверь постучали, причем довольно настойчиво.

– Кто там?! – крикнул я и, увидев ворвавшегося в комнату Джаррелла, произнес: – Доброе утро. Может, вы зайдете чуть позже, чтобы я успел надеть туфли?

Джаррел прикрыл за собой дверь:

– Дело не терпит отлагательств. Джим Эбер мертв. Тело обнаружили в его квартире. Эбера убили. Застрелили.

Стараясь не переигрывать, я осторожно отреагировал:

– Господи Иисусе! Когда?

– Только что передали по радио. В восьмичасовых новостях. Полиция обнаружила тело вчера ночью. Убит выстрелом в затылок. Это все. Больше никаких подробностей. В новостях не сказали, что он работал на меня. – Джаррелл сел в большое кресло у окна. – Я хочу обсудить это с вами.

Я оставил туфли и чистые носки возле кресла, собираясь надеть их сидя. Пришлось поднять свои вещи, сесть в другое кресло, натянуть вторую штанину. Начав надевать носок, я сказал:

– Если копы еще не знают, что Эбер работал на вас, то скоро узнают. И вы должны это понять.

– Конечно, я все прекрасно понимаю. Они могут позвонить или явиться в любую минуту. Именно это я и хотел с вами обсудить.

Я взял второй носок.

– Ну ладно, обсуждайте. Выкладывайте.

– Гудвин, вы знаете, как ведется расследование убийства. И намного лучше меня.

– Да уж. Веселого там мало.

– Абсолютно с вами согласен. Возможно, у них уже есть подозреваемый, возможно, они даже взяли убийцу. По радио ничего не сообщали. Но если этого еще не произошло и им не удалось поймать преступника по горячим следам, вам не хуже моего известно, как будет проводиться следствие. Они начнут копать максимально глубоко. Эбер работал у меня пять лет, он жил в моем доме. Они наверняка захотят собрать о нем как можно больше данных, рассчитывая именно здесь получить основную информацию.

Продолжая зашнуровывать туфли, я сказал:

– Когда дело касается убийства, им плевать на частную жизнь.

– Да, я знаю, что плевать. И я знаю, лучший способ контролировать ситуацию – сообщить им все, что их интересует. Конечно, в разумных пределах. Я отлично понимаю, что, если они решат, будто я чего-то недоговариваю, мне мало не покажется. Поэтому я хочу обсудить с вами одну вещь. Что мне говорить, когда они спросят, почему я уволил Эбера.

Я наконец зашнуровал туфли и теперь был с Джарреллом на равных. Когда ты босиком, а рядом нормально обутый человек, это волей-неволей ставит тебя в неравное положение или, по крайней мере, создает такое ощущение. Быть может, потому что обутый человек способен в любую минуту отдавить вам пальцы. Теперь, когда мои пальцы оказались в относительной безопасности, я мог продолжать разговор:

– Просто объясните им, почему вы уволили Эбера. Скажите, что вы подозревали его в сливе секретной информации.

– Если я это сделаю, они захотят узнать подробности, – покачал головой Джаррелл. – Какие секреты он выдал, кому именно и все такое. Что приведет копов туда, куда мне не очень хотелось бы их пускать. Я лучше скажу им, будто Эбер стал небрежно работать, потерял интерес к делу, и я решил его отпустить. В любом случае этого никто не сможет опровергнуть, даже Нора. За исключением одного человека. Вас, Гудвин. Впрочем, если вас будут спрашивать, вы всегда сможете ответить, что знали о моем недовольстве Эбером, но не знали, в чем причина. Ну как, договорились?

– Мистер Джаррелл, – нахмурился я, – похоже, эта история оказалась для вас слишком большим шоком. Постарайтесь взять себя в руки. Двое самых заклятых врагов мистера Вулфа, да и моих тоже – это инспектор Кремер и сержант Стеббинс из убойного отдела. Как только они обнаружат, что я занял место Эбера, да еще под чужим именем, здесь тотчас же начнет искрить. И чем бы вы ни объясняли увольнение Эбера, они вам не поверят. Да и мне тоже. Никому не поверят. И наверняка ухватятся за версию, что вы сами решили пристрелить Эбера и наняли меня в качестве технического консультанта. Возможно, я немного преувеличиваю, но теперь вы хотя бы имеете общее представление.

– Боже правый! – Джаррелл был явно ошарашен. – Ну да, конечно.

– Поэтому я не могу просто взять и сказать, что не в курсе происходящего.

– Боже правый, нет! И о чем я только думал! – Джаррелл наклонился ко мне. – Послушайте, Гудвин, я собирался попросить вас еще об одном одолжении. Я собирался попросить вас никому не рассказывать о том, что случилось в среду. А именно о пропаже револьвера. Я вовсе не боюсь, что Эбера могли убить из моего револьвера. Это наверняка не так. Да и вообще, оружие убийцы могло быть совсем другого калибра. И все-таки, когда они заявятся сюда для проведения расследования, вы сами понимаете, что будет, если они узнают о пропаже моего револьвера буквально накануне убийства. Но если выяснится, что это тот же самый калибр, все будет во сто крат хуже. Поэтому я хочу попросить вас не упоминать об украденном револьвере. Ведь, кроме вас, о нем никто не знает. Даже человек Хорланда. Он ушел до того, как я обнаружил пропажу.

– Но я уже сообщил об этом мистеру Вулфу.

– Они не должны выйти на Вулфа.

– Теоретически не должны, но непременно выйдут на него, как только увидят меня. Я вам вот что скажу, мистер Джаррелл. Сдается мне, вы все еще не оправились от шока. И не способны собраться с мыслями. Вы ослеплены ненавистью к невестке. Вы так страстно желаете с ней разделаться, что уже ощущаете сладкий вкус мести. Вы наняли мистера Вулфа, отвалив ему десять штук в качестве предварительного гонорара, а затем предложили мне еще шестьдесят тысяч. Но если вы обо всем расскажете инспектору Кремеру – только Кремеру, но не Стеббинсу, или Роуклиффу, или кому-то другому из их банды, ну и конечно, не этому выскочке, помощнику окружного прокурора, – короче, если вы расскажете Кремеру о револьвере, он начнет землю носом рыть и откопает доказательства того, что Сьюзен пришила Эбера. Лучшего и желать невозможно. По вашим словам, вы абсолютно уверены, что револьвер украла Сьюзен. Пусть так. А раз уж она решила кого-то из него пристрелить, то почему бы не Эбера? А если вы опасаетесь, что Кремер может провалить дело, подключите к работе мистера Вулфа. Он обожает подчищать за Кремером.

– Нет! – решительно ответил Джаррелл.

– А почему нет? Мы скоро узнаем, действительно ли Эбера шлепнули из револьвера тридцать восьмого калибра. Я могу выяснить это буквально через час, как только получу свой завтрак. Почему бы и нет?

– Я не стану ничего говорить полиции… ни за что. Нет! И вы чертовски хорошо это знаете. Я не стану докладывать полиции о своих семейных дрязгах, чтобы информация вышла за пределы моего дома. И я категорически требую, чтобы вы или Вулф держали язык за зубами. Признаюсь, мой план провалился, и, если полиция пронюхает, что вы заняли место Эбера, это мне дорого обойдется. Значит, они не должны ничего узнать. Вас здесь не должно быть. Предлагаю вам уйти прямо сейчас, так как полиция может нагрянуть с минуты на минуту. Если копы поинтересуются, где мой новый секретарь, я найду, что ответить. Новый секретарь проработал у меня всего четыре дня, да и вообще ничего не знал об Эбере. Поэтому вам лучше немедленно покинуть мой дом.

– Ну и куда мне идти?

– Туда, откуда пришли, черт подери! – Он махнул рукой в сторону двери. – Гудвин, вы должны проявить снисходительность. Я в шоке, реально в шоке. Если вас здесь не будет, я сумею объяснить отсутствие нового секретаря, и полиция никогда не выйдет на вас с Вулфом. Передайте Вулфу, что я по-прежнему его клиент и в ближайшее время с ним свяжусь. Он обещал соблюдать конфиденциальность. Передайте ему, что моя благодарность будет безгранична. – Джаррелл встал с кресла. – Это к вам тоже относится. Да, я крутой бизнесмен, но привык за все платить. Ступайте наденьте галстук. Вещи можете оставить здесь. Они мне не мешают. Заберете их позже. Итак, мы друг друга поняли, да?

– Даже если и нет, то придется.

– Гудвин, вы мне нравитесь. А сейчас поспешите.

И я поспешил. Он стоял и смотрел, как я надеваю галстук и пиджак, укладываю кое-какие пожитки в небольшую сумку и закрываю ее. В конце коридора я оглянулся и увидел, что Джаррелл стоит у меня под дверью. Я был несколько разочарован, не обнаружив ни в коридоре, ни в прихожей Стека. Должно быть, он был загружен по горло утренними делами. Оказавшись на улице, я перешел через дорогу, остановил такси и уже в четверть десятого поднимался по ступеням крыльца старого особняка из бурого песчаника. Вулф, как всегда по утрам, с девяти до одиннадцати, наверняка возился в оранжерее с орхидеями.

Дверь была закрыта на цепочку, так что мне пришлось позвонить. В дом меня впустил Орри Кэтер. Он протянул руку к моей сумке:

– Вы позволите взять ваши вещи, сэр?

Я отдал ему сумку, прошел по коридору на кухню и толкнул дверь.

Фриц, стоявший у раковины, обернулся на шум:

– Арчи! Вот радость-то какая! Ты пришел насовсем?

– По крайней мере, я пришел позавтракать. Боже мой, у меня от голода подводит живот! Я даже апельсинового сока не успел выпить. Дюжину оладий, пожалуйста!

В меня влезло только семь.

Глава 7

Подкрепившись, я устроился в кабинете в ожидании десятичасовых новостей. Впрочем, я не получил никакой новой информации в дополнение к тому, что Джаррелл узнал два часа назад, а я еще раньше.

– Ну как, что новенького? – поинтересовался Орри, вальяжно развалившийся на диване. – Меня ведь держат в неведении, вот и приходится спрашивать. Что тебя так заинтересовало? Бюджет страны?

– Ага. Ведь я должен его утвердить. А еще я пишу книгу по криминалистике и занимаюсь исследованиями. Прошу прощения, но мне некогда.

Я набрал номер «Газетт», который знал наизусть, попросил соединить меня с Лоном Коэном, и уже через минуту он был на проводе.

– Лон? Это Арчи. Я звоню…

– Я занят.

– Я тоже. Собираю данные для книги. Из чего ты пристрелил Джеймса Л. Эбера? Из аркебузы?

– Нет, моя аркебуза в ломбарде. Пришлось воспользоваться кремневым ружьем. А тебе-то до этого какое дело?

– Просто любопытно. Если удовлетворишь мое любопытство, я когда-нибудь удовлетворю твое. Они нашли пулю?

Лон – славный парень и отлично играет в покер, правда, страдает профессиональным недугом всех журналистов: прежде чем ответить на вопрос, должен задать свой. Что он и сделал:

– Скажи, Вулф уже запустил руку в это дело?

– Не руку, а ногу. Нет, пока нет. Но это не для разглашения. Если что, ты, как всегда, будешь первым. Они нашли пулю?

– Да. Только что получили информацию. А кто клиент Вулфа?

– Джон Эдгар Гувер. Кого-нибудь арестовали?

– Господи, да конечно же нет! Им нужно время взяться за дело, сесть и хорошенько подумать. Убийство произошло всего двенадцать часов назад. Знаешь, услышав твой голос, я тут вот о чем подумал. Полагаю, это ты вчера вечером позвонил в полицию и предложил им проверить квартиру. И я на тебя обижен. Тебе следовало сперва позвонить мне.

– Ну да, следовало. Если бы это был я. В другой раз так и сделаю. Полиция или ты уже вышли на след?

– На след убийцы? Нет. Но тут вот какая интересная штука получается. Еще пару недель назад убитый работал на парня по имени Отис Джаррелл. Ты ведь знаешь, кто это такой. Ей-богу! Ты недавно наводил у меня насчет него справки.

– Все верно. Это одна из причин…

– Так Джаррелл – теперь клиент Вулфа?

– На данный момент, если уж тебе так интересно, у Вулфа нет клиентов. И это одна из причин, почему я тебе звоню. Если ты вдруг вспомнишь, что я о нем справлялся, постарайся не слишком доверять своей памяти, пока я не дам отмашки. Собирай новости и трудись на благо народа. В ближайшее время я, возможно, с тобой свяжусь.

– Подгребай сюда! Я куплю тебе ланч.

– Не получится, Лон. Прости. Только больше не стреляй деревянными пульками.

Когда я повесил трубку, Орри спросил:

– А что такое аркебуза?

– Догадайся с трех раз. Нечто среднее между аркой и бузиной. Короче, земноводное.

– Брось! – Орри выпрямился. – Если не хочешь, чтобы я был в курсе того, чем ты сейчас занимаешься, я на тебя не в обиде. Но я имею право знать, что такое аркебуза. Мне выйти из кабинета?

Я ответил «нет», поскольку на его фоне сразу почувствовал себя умнее.

И все же Орри пришлось убраться, когда Вулф в одиннадцать спустился из оранжереи. Я позвонил ему из кухни предупредить, что я дома, поэтому он не слишком удивился, обнаружив меня на своем рабочем месте. Вулф подошел к письменному столу, окинул взглядом скудную утреннюю почту, поправил пресс-папье и сказал:

– Ну?

– По-моему, самое время дать вам полный отчет, – ответил я.

Вулф перевел взгляд на диван:

– Орри, если ты нам понадобишься, мы предоставим тебе всю необходимую информацию. Но пока ничего срочного.

– Да, сэр. – Орри встал и вышел из кабинета.

Дождавшись, когда он закроет за собой дверь, я приступил к докладу:

– Я звонил Лону Коэну. Эбера застрелили из револьвера тридцать восьмого калибра. Но, когда Джаррелл утром ворвался без приглашения ко мне в комнату, он этого еще не знал. Ему было известно лишь то, что передали по радио в восьмичасовых новостях. Думаю, вы это тоже слышали. Но даже в таком случае Джарреллу явно не помешало бы успокоительное. В подробном отчете я дословно приведу все, что он говорил. В результате он велел мне выметаться, пока не нагрянули копы. Но просил передать вам, что он по-прежнему ваш клиент и в скором времени свяжется с вами, а его благодарность за ваше молчание будет безгранична. Ну и конечно, за мое тоже. Теперь, когда я знаю, что это был тридцать восьмой калибр, у меня есть лишь два выхода. Либо я иду в убойный отдел и выкладываю им все как на духу, либо рассказываю вам о своих наработках, со словами и музыкой. Вы меня внимательно выслушаете и попытаетесь хорошенько обмозговать полученную информацию. Если меня упекут в каталажку за сокрытие улик, вы так или иначе не сможете действовать без моего руководства, поэтому вам лучше быть со мной заодно.

– Вздор! Как я уже говорил, ты не обязан докладывать о том, что может оказаться простым совпадением. – Вулф вздохнул. – Однако мне в любом случае придется тебя выслушать. Относительно того, чтобы обмозговать полученную информацию, поживем – увидим. Выкладывай.

Рассказ занял у меня два часа. Конечно, я не стал передавать Вулфу буквально каждое слово, услышанное мной начиная с понедельника, но не упустил ни единой детали. Я утаил лишь некоторые подробности вечера вторника, который провел с Лоис в «Колонне». Болтовня в перерывах между танцами с отличным оркестром и идеальной партнершей не относится к делу и неуместна в отчете хорошего оперативника. Ну а помимо этого, я не упустил ничего сколько-нибудь важного, впрочем, так же как и Вулф, ловивший каждое мое слово. Он прерывал меня лишь два раза, когда просил Фрица принести пива, причем не для нас обоих, а исключительно для себя. Последние полчаса Вулф слушал меня с закрытыми глазами, но это вовсе не значило, что он пропускает информацию мимо ушей.

Я встал с кресла, потянулся и снова сел:

– Итак, все сводится к тому, что мы должны сидеть сложа руки, просто есть и спать, а потом назвать свою сумму.

– Ладно, Арчи, это еще не самая тяжкая участь. Цифра, которую ты озвучил вчера вечером, была полмиллиона.

– Да, сэр. Но, боюсь, Билли Грэм[1]1
  Всемирно известный американский общественный и религиозный деятель, пастор баптистской церкви, теле– и радиопроповедник.


[Закрыть] нас не одобрит. Скажем так: шансы, что один из них пришил Эбера, один к десяти. Полагаю, шансы все-таки пятьдесят на пятьдесят, но, даже если и один к десяти, я выхожу из игры. И вы тоже. Вам придется. Вы чертовски хорошо знаете, что нужно выбирать одно из двух. Первый вариант – отказаться от денег Джаррелла, дать задний ход и предать дело Кремеру. Он скажет вам большое человеческое спасибо.

Вулф поморщился и открыл глаза:

– Ну а второй вариант?

– Приступить к работе.

– К какой работе? К расследованию убийства мистера Эбера? Меня никто не уполномочивал.

– Так не пойдет. Вы хотите уклониться от сути вопроса, а я – выйти из-под удара. Убийство касается нас исключительно потому, что, возможно, его совершил один из домочадцев Джаррелла с помощью похищенного револьвера. Вопрос только в том, сообщать Кремеру о револьвере или нет. Скорее всего, не стоит. Скорее всего, клиент не захочет. Единственный выход из положения, если мы не собираемся ставить в известность Кремера, – выяснить, действительно ли кто-то из них пришил Эбера. Причем не для того, чтобы порадовать судью и присяжных, а исключительно для себя. Если никто из них не убивал, к черту Кремера! Если же кто-то из них окажется убийцей, будем действовать по обстановке. Но, чтобы это выяснить, вы должны приступить к работе, а чтобы вы могли приступить к работе, необходимо пригласить Джаррелла и всю его чертову семейку сегодня в шесть часов вечера сюда. Вас что-то смущает?

– А как нам теперь быть с тобой?! – рявкнул Вулф.

– Понимаю, сэр. Конечно, тут может возникнуть кое-какая сложность. Они знают меня как Алана Грина. Следовательно, я не могу присутствовать здесь в качестве Арчи Гудвина. Но не беда. Это дело вполне поправимое. Орри вполне может сойти за Арчи Гудвина, сев за мой письменный стол, а я останусь Аланом Грином. Поскольку я в курсе пропажи револьвера, мое присутствие здесь будет необходимо. – Я бросил взгляд на настенные часы. – Через восемь минут ланч. Нужно срочно позвонить Джарреллу.

Развернувшись в кресле, я снял трубку, затем неторопливо набрал номер, чтобы дать Вулфу возможность меня остановить, и услышал на другом конце линии голос:

– Офис мистера Отиса Джаррелла.

Мне ответила не Нора, а какой-то мужчина, которого я, похоже, знал. Я сказал, что Алан Грин хочет поговорить с мистером Джарреллом, и буквально через секунду нас соединили.

– Грин, я вас внимательно слушаю.

Я понизил голос:

– Нас еще кто-нибудь слышит?

– Нет.

– Вы уверены?

– Да.

– К телефону подходил Уаймен?

– Да.

– Он сейчас в кабинете вместе с вами?

– Да.

– Тогда говорить буду я, а вы отвечайте только «да» и «нет». Я здесь с мистером Вулфом. Кстати, вы в курсе, что в Эбера стреляли из револьвера тридцать восьмого калибра?

– Нет.

– Именно так. Посетители были?

– Да.

– Что-то чрезвычайное?

– Нет.

– Ладно, тогда, если захотите, поделитесь со мной впечатлениями чуть позже. Я звоню от имени мистера Вулфа. По его мнению, теперь, когда мы знаем, что Эбера убили пулей тридцать восьмого калибра, я обязан сообщить в полицию о пропаже вашего револьвера. В противном случае нас могут обвинить в сокрытии улик. Однако Вулф согласен отложить визит в полицию при одном условии. Вы должны собрать ваших домочадцев в его кабинете сегодня в шесть вечера. Ниро Вулф хочет всех допросить: вас, вашу жену, Уаймена, Сьюзен, Лоис, Нору Кент, Роджера Фута и Кори Бригама. Я буду присутствовать в качестве Алана Грина, вашего секретаря. Роль Арчи Гудвина сыграет наш человек, который сядет за мой стол.

– Не понимаю, как…

– Погодите. Только не надо нервничать. Вы можете передать им, что мистер Вулф при встрече все объяснит, и он действительно все объяснит. Вы кому-нибудь говорили о пропаже револьвера?

– Нет.

– И не нужно. Вулф скажет, что вы, узнав калибр оружия, из которого застрелили Эбера – об этом уже наверняка сообщили по радио и напишут в вечерних газетах, – естественно, забеспокоились и наняли мистера Вулфа расследовать кражу, ну а мистер Вулф, в свою очередь, настоял на встрече со всеми домочадцами. Я знаю, у вас есть возражения. Что ж, придется смириться. Но я могу вам в этом помочь. Только сначала избавьтесь от Уаймена и Норы, а потом перезвоните мне. Если вы не перезвоните, мы будем ждать вас – всех вас – у Вулфа в шесть вечера.

– Нет. Я перезвоню.

– Конечно. Буду рад вас снова услышать. – Повесив трубку, я повернулся к Вулфу. – Вы все слышали, кроме его «да» и «нет». Ну как, приемлемо?

– Нет, – ответил Вулф, по-видимому, чисто рефлекторно.

Должен сказать, что Вулф не любит прерывать чью-то трапезу и терпеть не может, когда прерывают его. Одно из неукоснительных правил этого дома состоит в том, что, если мы сидим за столом и все более-менее спокойно, Фриц подходит к телефону на кухне, но в экстренных случаях трубку беру я. Возможно, ради чего-то или кого-то Вулф способен прервать ланч, впрочем, я не знаю, ради чего или кого.

В тот день как раз в тот момент, когда Фриц ставил на стол блюдо с тем, что Вулф называет «ежовым» омлетом, который на вкус куда лучше, чем на слух, зазвонил телефон. Я попросил Фрица не беспокоиться и пошел в кабинет. Звонил Джаррелл, у которого, кроме «да» и «нет», накопилось много слов. Я позволил ему выпустить пар, но, когда до меня дошло, что мой омлет либо остынет, либо засохнет, прервал словесный поток Джаррелла, твердо заявив, что или он приводит к нам своих домочадцев, или мы действуем по своему разумению. Вернувшись к столу, я обнаружил, что благодаря совместным усилиям Орри и Вулфа омлет не успел ни остыть, ни засохнуть. Однако мне все-таки удалось урвать кусочек.

Не успели мы приступить к авокадо, взбитому с сахаром, соком лайма и шартрезом, как в дверь позвонили. Во время трапезы Фриц отвечает и за входную дверь тоже, но, решив, что Джаррелл мог ринуться к нам, чтобы высказать оставшиеся слова мне прямо в лицо, я встал из-за стола, прошел в прихожую и бросил взгляд на крыльцо через одностороннюю стеклянную панель во входной двери. Проверив, кто к нам пожаловал, я вернулся в столовую и доложил Вулфу: