Текст книги "Однажды я тебя найду"

Глава 30

В кабине «Спитфайра» ревущий мотор казался Джеймсу сродни могучему церковному органу: величественные созвучия пульсировали и вибрировали вокруг. Этот рев, как ни странно, успокаивал. Он посмотрел по сторонам. Два других «Спитфайра» в группе занимали позицию справа и слева.

Один из пилотов, поймав его взгляд, улыбнулся и поднял вверх два пальца. Джеймс рассмеялся и вновь посмотрел на приборную панель. Барражирование над Па-де-Кале должно было вот-вот завершиться. Под крылом медленно плыли французские села, на несколько миль к северу поблескивали воды Ла-Манша. Через пять минут можно поворачивать домой.

Внезапно прямо в кабине раздался страшный взрыв.

С ума сойти!!!

Град осколков и дым заслонили приборы, с диким свистом над головой пролетел орудийный снаряд. Сзади прозвучало еще несколько раздирающих уши взрывов, фюзеляж прошило очередью, и Джеймс в ужасе заметил, что другим снарядом начисто оторван конец левого крыла. Самолет повело вправо, рычаг управления вырвало у него из рук невидимой гигантской клешней.

Он лихорадочно огляделся: другие «Спитфайры» исчезли. По всей видимости, в пустом синем небе он остался один, самолет перешел в неуправляемое пикирование.

Джеймс схватил рычаг, изо всех сил дернул на себя. Нос обнадеживающе приподнялся.

«Слава богу, пока слушается».

Едва эта мысль промелькнула в голове, как «Спитфайр» вновь сотрясли оглушительные взрывы, рядом с винтом что-то ярко вспыхнуло.

«Прекрати! Прекрати, чтоб тебя разорвало, мерзкий ублюдок! Собрался меня убить?»

Снаряд опять попал в фонарь кабины, на этот раз его снесло полностью. Потоком воздуха моментально забило глаза, ноздри и рот: невозможно ни смотреть, ни дышать. Куда подевались эти чертовы очки? Исчезли вместе со шлемом и кислородной маской. Нос машины вновь устремился вниз, еще быстрее.

«Так. Хочешь пике? Отлично! Сейчас покажу тебе, сволочь, как это делается!»

В раскуроченной кабине Джеймс как можно ниже пригнул голову, толкнул вперед рычаг, открыл на полную дроссельный кран. Мгновенно звучным рыком отозвался мотор, «Спитфайр» вошел в почти вертикальное пике. Корпус машины трясло то ли от ускорения, то ли от снарядов противника.

«Ого, скорость зашкаливает, еще немного, и оторвет крылья. А, все равно. Лишь бы уйти от маньяка».

Уже рядом с землей Джеймс выровнял самолет и впервые оглянулся – никого. Наверное, он обогнал засранца.

Крыло с оторванным концом загнулось назад при пикировании. С ним определенно было не все в порядке. На втором крыле зияли огромные дыры, а от винта явно отвалился кусок – дуга вращения странным образом вибрировала.

Как ни странно, самолет продолжал слушаться руля, и когда внизу появился длинный песчаный берег, Джеймс подумал, что, вероятно, сможет выбраться. На панели не осталось ни одного прибора – под осколками фонаря разверзлась огромная дыра, – но погода была безоблачной, на горизонте уже виднелись белые отвесные скалы английского побережья.

Он взял немного вверх, еще раз быстро осмотрелся по сторонам, насколько это можно было сделать в слепящем потоке воздуха. Никого – ни своих, ни противника.

И опять направил побитый «Спитфайр» вниз, пока тот едва не заскользил по волнам.

Ничего, он справится…

Глава 31

Гравий подъездной дорожки зашуршал под шинами, и Диана бросилась к двери. У отцовского гаража парковался крошечный «Миджет». Складной верх машины был опущен, из-за руля весь в лучах солнечного света ей улыбался Джеймс Блэкуэлл.

Она поспешила навстречу, обвила руками его шею.

– Я так за тебя переживала! Боялась, что ты поги…

Поцелуй прервал ее слова.

– Остался в живых как миленький, – мягко отозвался он почти через минуту.

Она рассмеялась.

– И я останусь, если не задушишь.

– Прости. Только убедился, что это и вправду ты.

– Ну что, Джеймс, пойдем в дом или…

Он покачал головой.

– Нет. Хочу ненадолго остаться с тобой наедине. Сегодня прекрасный день, давай сходим куда-нибудь пообедать.

– Замечательно. Тогда я за шляпкой. А ты пока со всеми поздоровайся.

Диана побежала в дом, а он смотрел ей вслед – прекрасному созданию в изумрудно-зеленом платье и летних сандалиях. Немного погодя она появилась вновь, поправляя на ходу красный берет. «Обворожительная», – подумал он.

– Готово. Хорошо я выгляжу?

– Неотразимо. Иди ко мне.

Чуть погодя она отстранилась от него.

– Это наш третий поцелуй, и с каждым разом они становятся все длиннее. По-моему, пора назначать свидание.

– Зачем? Я в полном твоем распоряжении круглосуточно, с сегодняшнего дня и навсегда. По крайней мере, на всю увольнительную. Ну что, пойдем? Я изголодался, и не только по тебе.

Они нашли уютный кабачок на окраине Уилда и заняли столик под яблонями на заднем дворе.

– Я уже была здесь, – сказала Диана, когда они с Джеймсом с бокалами в руках вышли в сад из постройки с деревянным каркасом и соломенной крышей. – Когда папа стал главным компаньоном. Мне тогда вроде было двенадцать, а Джону четырнадцать.

Она окинула взглядом фруктовые деревья с недавно распустившейся июньской листвой.

– Теперь все это будто из другого мира. Порой мне трудно поверить, что мы увязли в войне, и она вдруг пошла совсем не так, как нам хотелось бы. По-твоему, мы проиграем? Наверное, лучше тебя об этом не спрашивать, после всего, что ты пережил. – Она положила ладонь на его руку. – Джон рассказывал, через что вам довелось пройти. Что ты чуть… что тебя чуть…

– Чуть не убили? Да, верно. Ничего, я вполне могу об этом говорить. Над Францией меня атаковал истребитель. Сильно подбил. Я его не видел. Вообще их, по-моему, было два. Ничего страшнее со мной прежде не случалось, Диана. Один Бог знает, как мне не отстрелили голову. Мой «Спит» все же вернулся домой, но напоминал скорее летающий кусок железа. Наверное, его разобрали на части. Сейчас у меня новый самолет.

Она смотрела на него во все глаза.

– Не знаю, что и сказать, Джеймс. Даже представить не могу себя в такой ситуации.

– Я тоже не мог. Подумать только, совсем недавно я вдруг решил, что лишен страха. Честное слово! Оказалось, что я, скорее, лишен воображения. – Он прикурил сигарету. – А насчет проиграем – возможно, и так. Даже наверняка. Бельгийцы уже признали поражение. Французы того и гляди выбросят белый флаг. Голландцы сломались, Норвегия побеждена. Остались одни мы. Перспектива не слишком радужная, как думаешь?

Подошла официантка, чтобы принять заказ. Когда она удалилась, Диана пересела на скамью к Джеймсу и поцеловала его в щеку.

– Знаешь… Мне нужно кое-что сказать тебе прямо сейчас. Пока мы были в разлуке, я очень долго думала и приняла решение. И твои сегодняшние слова только подтверждают, что решение верное.

«Черт побери, если я все правильно понимаю, – подумал Джеймс, – она продвинулась куда дальше и быстрее, чем я рассчитывал».

– Помнишь наш с тобой разговор в «Орле»? О том, как война влияет на нашу дальнейшую жизнь. О том, что больше нельзя быть ни в чем твердо уверенным. Особенно в том, что у нас будет достаточно времени. О том, что, возможно, сейчас нам захочется… действовать быстрее. – Она покрутила на пальце колечко, подаренное годом раньше родителями на двадцатилетие. – Что было бы, если бы тебя убили в тот день?.. Пусть ты и выжил, но все могло бы закончиться пленом, и Бог знает, когда бы мы с тобой встретились. Я пытаюсь сказать… что… в общем, если мы хотим – а я точно хочу, – нам надо…

Он обхватил ладонями ее лицо.

– Не волнуйся, Диана, я понимаю. И чувствую то же самое, ты знаешь об этом еще с апреля. И да, я тоже этого хочу.

Она нежно поцеловала его, вновь пересела на свое место и, немного помолчав, спросила:

– Так… ты придешь ко мне сегодня ночью?

– Боже мой, ты не шутишь?

Диана рассмеялась.

– В чем дело?

– Просто вспомнила, о чем говорила тебе сегодня утром.

– Хм… О чем это?

– Что нам пора назначать свидание. Вот и назначили!

Глава 32

В Дауэр-Хаус они приехали к вечернему чаю. Стояла чудесная погода, Люси и Гвен выставили на стол в саду блюда с сэндвичами и пирогами. Вскоре после того, как вернулись Джеймс и Диана, Гвен разбудила сына.

– Милый? – Она легонько потрясла его за плечо. – Диана с Джеймсом уже дома. Ты проспал почти семь часов. Может, выпьешь с нами чаю в саду?

Он никак не мог прийти в себя.

– М-м-м, да… Спущусь через минуту.

Голова упала на подушку, и когда Гвен бесшумно прикрыла за собой дверь, из спальни опять донеслось похрапывание.

Хотя день клонился к вечеру, жара и не думала спадать. Диана пошла к себе переодеться, а мистер Арнольд вышел в сад. Джеймс, вытянув длинные ноги, расположился в шезлонге с чашкой чая на груди.

– Добрый вечер, командир. Нет, нет, не вставайте, – сказал мистер Арнольд молодому человеку, который неуклюже силился найти точку опоры на парусиновом сиденье, чтобы подняться к нему навстречу. – Пейте, пейте чай.

Джеймс вновь откинулся на спинку.

– Благодарю вас, сэр.

– Да что же это такое! Зовите меня Оливер. – Он тоже занял шезлонг. – Как дела, Джеймс? Наш мальчик, кажется, полностью измотан.

– Как и все, сэр. Простите, Оливер. Уверен, вам тоже это знакомо. Пока идут бои, в тебе живет нескончаемый источник энергии. Но стоит только остановиться… – он изобразил марионетку, которой обрезали нити, – тотчас падаешь навзничь.

– Да, конечно, я помню, – отозвался Оливер.

Через стеклянные двери в сад вышла Люси и подлила чаю в чашку каждому из них.

– Мадам сказала, что мистер Джон встанет только к ужину, – сообщила она. – Говорит, никак не может отоспаться.

– Спасибо, Люси.

Джеймс и Оливер сделали по глотку.

– А вы почему не спите, Джеймс? Вы, наверное, устали не меньше Джона.

Джеймс опустил чашку.

– По двум причинам. Вчера, пока Джон был в дороге, я спал весь день без задних ног… А как только проснулся, хотел встретиться с Дианой. Больше всего на свете.

Мистер Арнольд медленно кивнул.

– Понятно. Не хочу показаться несовременным, но все же каковы ваши планы в отношении моей дочери? – Он смущенно усмехнулся. – Прошу прощения, это прозвучало слишком старомодно и напыщенно. Однако, Джеймс, в самом деле, что вы намерены предпринять?

Вопрос застал Джеймса врасплох. Он вдруг с изумлением осознал, что впервые со времени знакомства с семьей Арнольд не обдумывает каждый свой шаг в отношении Дианы. Даже сегодня утром по пути в Дауэр-Хаус в голове не крутились никакие планы и комбинации. Неподдельное волнение от предвкушения встречи с ней – вот и все, что он чувствовал.

Сейчас он признался в этом вовсе не для того, чтобы произвести приятное впечатление на ее отца. Он действительно проснулся этим утром с одной мыслью – поскорее увидеть Диану, лишь по той причине… По какой же?

Пожалуй, во всем виновата отчаянная схватка в небе над Францией. Человеку, побывавшему в холодных объятиях смерти, больше ничего не кажется слишком сложным.

Мистер Арнольд осторожно кашлянул.

– Что скажете, Джеймс?

Он посмотрел на отца Дианы. Джеймс Блэкуэлл никогда не упускал своего, а сейчас ему представилась поистине блестящая возможность. Ничего, что на этот раз воплотить ее в жизнь удастся не сразу.

Он встал.

– Я намерен взять Диану в жены, сэр. С вашего позволения, могу ли я просить ее руки?

Глава 33

Выпив первые полбокала вина за ужином, Джон вновь стал клевать носом.

– Прошу меня простить, дорогие мои, я так и не отоспался, – извиняющимся тоном произнес он и встал из-за стола, не дожидаясь десерта. – Должен вас покинуть. Завтра будет бадминтон, теннис и все, что вашей душе угодно. После того как я реабали… ребаила… черт!.. реабилитируюсь. Диана, – обратился он к сестре, – если хочешь, после завтрака сыграем партию в кегли. Пора искупить вину за эгоистичное поведение. Смыть грехи молодости. Тебе, кстати, тоже не помешает – в наказание за фамильный хрусталь.

Джон зевнул во весь рот и кивнул своему товарищу.

– Джеймс, а ты можешь… можешь… Даже не знаю, чем тебе заняться. Завтра посмотрим. Меня ноги не держат. Всем спокойной ночи.

Нетвердой походкой он вышел из столовой.

– Ну и ну! И что ты ответил? – спросила Гвен, пока муж укладывался в постель рядом с ней.

– Разумеется, ответил да! Что же еще? Ты разве не видела, как она на него смотрит? Влюбилась по уши.

– Но почему, ради всего святого, ты не сказал мне об этом раньше?

– Сказал, как только у меня появилась возможность. Рядом весь день кто-нибудь да вертелся, поэтому я и предложил лечь спать пораньше – чтобы мы могли поговорить. Ну так что ты по этому поводу думаешь?

– Ох, Оливер, они такие юные! А он… летчик-истребитель. Страшно представить, каким опасностям подвергается наш Джон, я даже думать об этом не могу. Ведь и Джеймса Блэкуэлла могут…

– Ранить? Убить? Взять в плен? Что с ним могут сделать такого, чего не могли сделать со мной, когда ты согласилась выйти за меня замуж в шестнадцатом году?

Гвен задумчиво посмотрела на него. Потом медленно опустила свою ладонь в его руку.

– Да, любимый. Похоже, круг замкнулся. Ничего не изменилось. Ничего. Бедные наши дети. Как же мы их подвели… Как мы допустили, что эта ужасная война разгорелась снова?

Муж притянул ее к себе.

– Думаю, все потому, что мы не в состоянии бросить вызов нашим страхам, – осторожно произнес он. – Мы были напуганы воспоминаниями о последней войне и изо всех сил старались убедить себя, что она больше не повторится. Даже когда столкнулись с суровой действительностью. А теперь расхлебывать предстоит нашим детям. Пусть у них хватит на это сил. Нам остается только молиться, чтобы не было слишком поздно. – Он взял другую руку жены. – Не стоит мешать, какое бы счастье ни было им уготовано – пусть наслаждаются, пока есть время.

Гвен кивнула.

– Конечно, ты прав. Что касается возраста… – Она задумалась на мгновение. – А сколько нам тогда было лет?

– Ровно столько же.

Глава 34

Пару оставили наедине внизу, в оранжерее. Стояла теплая ночь, стеклянную дверь открыли настежь и подвинули к ней кресла. В саду над травой парили светлячки.

Как только родители, попрощавшись, закрыли дверь в переднюю, Диана села к Джеймсу на колени и обвила руками его шею.

– Что у вас с папой за секреты? – спросила она после продолжительного поцелуя.

– Какие секреты?

– Ой да брось! – Она подтолкнула его в бок. – Вы двое за ужином были такие загадочные. Что происходит?

Он и сам хотел бы знать. Джеймса Блэкуэлла, привыкшего держать под контролем все свои дела, сегодня вечером будто странным образом вывели из равновесия. Казалось, скорее события руководят им, чем наоборот. Как ни удивительно, однозначно отнести к неприятным это новое ощущение не получалось.

– Ну, хорошо. – Он глубоко вздохнул. – За чаем, пока ты была наверху, у нас с твоим отцом состоялся разговор.

– О чем?

– О тебе. Точнее, о нас. Он спросил о моих планах относительно тебя.

– Да? – Диана рассмеялась. – Забавно! Совсем на него непохоже.

Джеймс улыбнулся.

– По правде говоря, сперва ему тоже это показалось забавным, но все же он настаивал на ответе.

Диана посерьезнела.

– Что ты ему ответил? Ох, Джеймс, надеюсь, ты ничего не сказал о том, что мы хотим ускорить события? Даже не намекнул?

– Разумеется, нет! Я пошел гораздо дальше.

– То есть? Не понимаю.

– Я, между прочим, тоже. По крайней мере не совсем. Я попросил у твоего отца разрешения кое-что сделать. Можно, я встану. Пусть все будет, как полагается.

Джеймс проводил Диану к креслу, а когда она села поудобнее, вытянулся в струнку и лихо отдал честь, прежде чем опуститься перед ней на одно колено. Диана ахнула.

– Прости, – сказал он, – что не приготовил кольца, но у меня к тебе один вопрос.

Прижав ладонь к губам, она безотрывно смотрела на него.

– Диана Арнольд, выйдете ли вы за меня замуж? Как можно скорее?

Она так долго сидела в оцепенении, что он уже было испугался.

Наконец она убрала ладонь ото рта и заговорила:

– Так вот что, по-твоему, значит ускорить события? Должна признаться, у меня на этот счет были совсем другие представления.

– Все остальное тоже, – сказал он. – Естественно. Но каков твой ответ, Диана? Пусть это будет «да»!

Она тоже опустилась на колени, посмотрела ему в глаза и положила руки на плечи.

– Разве возможно ответить иначе? – И не осознавая, что в точности повторяет слова своей матери, произнесенные во время другой войны четверть века назад, Диана добавила: – Да. Конечно, да!

На следующее утро Диана проснулась рано, едва взошло солнце. Рядом, подложив одну руку под голову, а другой обнимая ее за талию, крепко спал Джеймс. Вчера оба уснули нагие, одежда была разбросана по полу спальни.

Осторожно, чтобы не разбудить его, Диана передвинулась на край узкой кровати, в которой спала с детства. Двум взрослым людям в ней было чересчур тесно, однако в конце концов они все же умудрились забыться сном.

Она осторожно поправила упавшую на его глаза светлую прядь.

Ее возлюбленный. Ее жених. Ее мужчина.

Ночью, перед тем как заснуть в его объятиях, она спросила себя, не пожалеет ли наутро о случившемся. Может, не стоило спешить? Сейчас она вновь вспомнила о вчерашних сомнениях. Почему ее не терзает чувство вины? Ведь она даже не подумала воспрепятствовать происходящему.

Еще до того как они бесшумно, как заправские взломщики, пробрались наверх мимо спальни родителей, Джеймс упомянул о специальных разрешениях на вступление в брак, введенных вскоре после начала войны. Если ждать некогда, пару распишут ровно через три дня после подачи заявления.

Может, в этом причина? Она отдалась Джеймсу, потому что знала: через несколько дней они станут мужем и женой, а значит, такое нарушение правил не в счет? Диана улыбнулась про себя.

Диана обвела взглядом спальню. Едва поступив в Гиртон, она выбросила бо́льшую часть своих детских вещей, но комната все равно выглядела наивно. Туалетный столик с зеркалом в розовой раме; книжные полки, уставленные старыми сказками вперемежку с привезенными из Кембриджа научными трудами; махровый халатик на двери… Когда она в последний раз его надевала? Три года назад. Или четыре.

«Для первой ночи с мужчиной существуют на свете места получше», – с сожалением подумала Диана.

Пусть так. Ни малейшего раскаяния она не чувствовала – только глубокое удовлетворение и полную уверенность в том, что встретила свою судьбу. Акт любви потряс ее. И некоторым образом сделал более совершенной. Она всегда инстинктивно знала, что так будет.

Сексуальная Диана. Чувственная Диана. Ведь она существовала всегда? Терпеливо ждала. Возможно, в этом кроется еще одна причина, почему она не чувствует за собой вины: положа руку на сердце, она осталась в полном восхищении от приобретенного сегодняшней ночью опыта.

Они не предохранялись. Ей и в голову не пришла такая мысль. И опять – никаких сожалений. Будут последствия, нет ли, затаенное страстное желание иметь детей позволяло не думать об этом; она даже надеялась забеременеть – чем быстрее, тем лучше.

Будильник на прикроватной тумбочке показывал половину шестого. Скоро встанет Люси.

– Джеймс.

Он что-то пробормотал и притянул ее еще ближе.

– Джеймс, – она легонько потрепала его волосы. – Тебе пора уходить, милый.

Он открыл глаза.

– О… Привет.

– Привет.

– Мы скоро поженимся.

– Да.

– Отлично. – Он поднял голову и поцеловал ее. – Спасибо, что сказала да.

– Спасибо, что сделал предложение.

Он сладко потянулся.

– Я точно должен уйти?

– Боюсь, что «должен» здесь определяющее слово. Если мама узнает, что ты был в моей постели, она очень рассердится. И папа тоже. Ну же, Джеймс, давай не будем ничего портить.

– Конечно. – Он выскользнул из постели и как ни в чем не бывало встал перед ней голый, почесывая щетинистую щеку. – А где моя одежда?

– Вон она, сзади.

Он хмуро посмотрел на спутанный ворох на полу.

– Форма помялась. Бог знает, что твои родители обо мне подумают.

– Скажешь, что уснул одетым, – улыбнулась Диана. – Джон даст тебе что-нибудь из своего, а Люси пока отутюжит твой китель.

– Допустим. – Джеймс обвел взглядом комнату. – Ого. При дневном свете выглядит совсем иначе. Не очень-то подходит для… Мне очень жаль, Диана. Ты заслуживаешь осыпанного лепестками будуара, а никак не детской.

Она вновь улыбнулась.

– Не такая уж это и детская. В любом случае у нас еще будет время.

Одеваясь, он смотрел на нее.

– Диана, спасибо за… В общем, ты знаешь.

– Тебе спасибо, милый. Это было прекрасно. Увидимся за завтраком. Тогда и расскажем родителям новость, как думаешь?

– О свадьбе – да. А о том, как их дочь коварно соблазнила бедного, невинного гостя в родительском доме, пожалуй, умолчим.

– Невинного? – Она изобразила возмущение. – После сегодняшней ночи одно я знаю о вас точно, командир авиазвена. Вы так же невинны, как… как…

Он приложил палец к ее губам.

– Тс-с. Возможно, все самое скверное во мне пробуждаешь ты.

Диана с усмешкой смотрела, как он театрально выходит из комнаты.

– Надеюсь, что так.