Текст книги "Школа злословия"

Действие V

Сцена I

Библиотека в доме Джозэфа Сэрфэса.

Входят Джозэф Сэрфэс и слуга.

　　 Джоээф Сэрфэс. М-р Стэнли? С чего ты взял, что я хочу его видеть? Ты бы должен Знать, что он ходит попрошайничать.

　　 Слуга. Сэр, я не впустил бы его, но с ним пришел м-р Раули.

　　 Джоээф Сэрфэс. Вот дурак! Действительно, сейчас у меня самое подходящее настроение, чтобы, принимать бедных родственников! Ну, чего же ты его не ведешь сюда?

　　 Слуга. Сейчас, сэр. Что же, сэр, я ведь не виноват, что сэр Питер нашел здесь милэди…

　　 Джоээф Сэрфэс. Пошел вон, болван! (Слуга уходит.) Нет, ни над кем судьба не шутила так зло, как надо мной, а ведь я – не плохой дипломат. Расположение сэра Питера, мои надежды на брак с Марией, все погибло в одну минуту! Сейчас мне самое время – слушать про несчастья других! Да я просто не в состоянии сказать Стэнли ни единого доброго слова! Ну вот он, и Раули с ним. Надо, однако, притти в себя и состроить физиономию поприветливей. (Уходит.)

Входят сэр Оливер Сэрфэс и Раули.

　　 Сэр Оливер. Как? Он бежит от нас? Ведь это был он, не правда ли?

　　 Раули. Да, он, сэр. Но боюсь – вы пришли слишком неожиданно. У него такие слабые нервы, что видеть бедного родственника ему не под силу. Мне нужно было бы раньше пойти и подготовившего к этому.

　　 Сэр Оливер. О, чорт бы побрал его нервы! И это его сэр Питер превозносит, как человека с благороднейшим образом мыслей!

　　 Раули. Насчет его образа мыслей я не берусь судить. Надо отдать ему справедливость: теоретически – это на редкость добрый человек, но он слишком чувствителен, чтобы снизойти до выражения своей доброты на деле.

　　 Сэр Оливер. И все же благородные чувства он носит, как четки на кончиках пальцев.

　　 Раули. Вернее, на кончике языка, сэр Оливер. Думаю, ни одному изречению он так не верит, как пословице: «своя рубашка к телу ближе».

　　 Сэр Оливер. И эта его рубашка, пожалуй, к нему пришита: для другого он ее не снимет.

　　 Раули. Я боюсь, что вы в этом скоро убедитесь, – однако вот и он. Я не буду мешать, вам; но не забудьте: как только вы от него уйдете, я приду доложить ему о вашем прибытии – уже в вашем настоящем виде.

　　 Сэр Оливер. Ладно, а потом мы встретимся у сэра Питера.

　　 Раули. Не теряя ни минуты. (Уходит.)

　　 Сэр Оливер. Не нравится мне эта его любезная мина.

Возвращается Джозэф Сэрфэс.

　　 Джозэф Сэрфэс. Тысячу извинений, сэр, за то, что заставил вас немного подождать… М-р Стэнли, не так-ли?

　　 Сэр Оливер. К вашим услугам.

　　 Джозэф Сэрфэс. Сэр, сделайте мне честь – присядьте… Очень прошу вас, сэр.

　　 Сэр Оливер. О, сэр, помилуйте! (В сторону.) Очень уж что-то вежлив!

　　 Джозэф Сэрфэс. Я не имею удовольствия знать вас, м-р Стэнли, но я крайне счастлив, что вижу вас в таком добром здоровьи. Вы, кажется, приходитесь близким родственником моей матери, м-р Стэнли?

　　 Сэр Оливер. Да, сэр, настолько близким, что, боюсь, моя теперешняя бедность может бросить тень на репутацию ее богатых детей; иначе я не посмел бы вас беспокоить.

　　 Джоээф Сэрфэс. Сэр, не надо никаких извинений: тот, кто находитсоя в несчастьи, хотя бы он был и чужим, имеет право на родство с богатым. Я очень бы хотел принадлежать к числу богатых людей, чтобы быть в состоянии оказать; вам хоть небольшую помощь.

　　 Сэр Оливер. Если б здесь был ваш дядя – сэр Оливер, у меня был бы друг.

　　 Джоээф Сэрфэс. От всей души желал бы этого, сэр: у вас был бы адвокат перед ним, верьте мне, сэр.

　　 Сэр Оливер. Адвокат мне был бы не нужен, за меня говорили бы мои несчастья. Но я думал, что его щедрость могла бы сделать вас посредником его милосердия.

　　 Джоээф Сэрфэс. Вы очень ошибаетесь, сэр. Сэр Оливер достойный человек, очень достойный человек; но скупость, м-р Стэнли, порок, свойственный его возрасту. Скажу вам сэр, по секрету: он для меня ничего не сделал, решительно ничего; люди, я знаю, думали иначе, но я никогда не старался опровергать этих слухов.

　　 Сэр Оливер. Как? Разве он никогда не посылал вам золотых слитков, рупий, драгоценностей?

　　 Джоээф Сэрфэс. Нет, сэр, ничего подобного! Нет, нет; только иногда кой-какие подарки – фарфор, шали, чай, индийские сухари и другие пустяки в этом роде, можете мне поверить.

　　 Сэр Оливер (в сторону). Вот так благодарность эа двенадцать тысяч фунтов! Индийские сухари, да!

　　 Джоээф Сэрфэс. К тому же, сэр, вы, конечно, слышали о расточительности моего брата: никто не поверит, сколько я сделал для этого несчастного молодого человека.

　　 Сэр Оливер (в сторону). Да, уж я-то не поверю!

　　 Джоээф Сэрфэс. Сколько я давал ему взаймы! Конечно, в этом я очень виноват: это была слабость; впрочем, я и не думаю защищать ее, теперь я считаю ее вдвойне преступной, потому что она лишает меня удовольствия оказать услугу вам, м-р Стэнли, а я хотел бы этого от всего сердца.

　　 Сэр Оливер (в сторону). Притворщик! (Громко.) Значит, сэр, вы не можете мне помочь?

　　 Джоээф Сэрфэс. Мне горько сказать это, но сейчас – не могу; впрочем, при первой же возможности я дам вам знать, будьте спокойны.

　　 Сэр Оливер. Мне чрезвычайно жаль…

　　 Джоээф Сэрфэс. Не более, чем мне, поверьте; сожалеть без возможности помочь – это еще тяжелее, чем просить и получить отказ…

　　 Сэр Оливер. Сэр, остаюсь вашим покорнейшим слугою.

　　 Джоээф Сэрфэс. Я огорчен, м-р Стэнли, до глубины души… (Кричит слуте.) Уильям, открой дверь!

　　 Сэр Оливер. Пожалуйста, сэр, не беспокойтесь.

　　 Джоээф Сэрфэс. Ваш покорнейший слуга!

　　 Сэр Оливер. Ваш нижайший…

　　 Джоээф Сэрфэс. Будьте уверены, что я дам вам, знать, как только смогу быть вам полезным.

　　 Сэр Оливер. Уважаемый сэр, вы слишком добры.

　　 Джоээф Сэрфэс. В ожидании этого я желаю вам здоровья и бодрости.

　　 Сэр Оливер. Всегда вам буду признателен. Ваш покорнейший слуга…

　　 Джозеф Сэрфэс. Сэр, искренно ваш…

　　 Сэр Оливер (в сторону). Ну, с меня довольно! (Уходит.)

　　 Джоээф Сэрфэс. В доброте – есть одно неудобство: начинают ходить к тебе разные попрошайки; нужна порядочная ловкость, чтобы бесплатно приобрести репутацию доброго человека. Массивное серебро чистого милосердия – это убыточная статья в приходо-расходной книге человеческих добродетелей; моя сентиментальность – дело другое: это – французское накладное серебро, вид у него как у настоящего, а налога на него нет.

Возвращается Раули.

　　 Раули. М-р Сэрфэс, ваш слуга! Я боялся помешать вам, но, как вы это узнаете из письма, мое дело не терпит отлагательства.

　　 Джоээф Сэрфэс. Всегда счастлив видеть вас, м-р Раули. (В сторону.) Мошенник! (Читает письмо.) Сэр Оливер Сэрфэс! Мой дядя приехал!

　　 Раули. Да, мы только что расстались: он совершенно здоров, несмотря на утомительное путешествие и жаждет обнять своего достойного племянника.

　　 Джоээф Сэрфэс. Ну, и удивили вы меня! (Кричит слуге.) Уильям! Останови м-ра Стэнли, если он еще не ушел.

　　 Раули. О, думаю, что его уж не догнать.

　　 Джозэф Сэрфэс. Почему вы не сказали мне об этом раньше? Ведь вы пришли вместе?

　　 Раули. Я думал, у вас важное дело. Но мне надо пойти предупредить вашего брата и сказать ему, чтобы он шел сюда встречать своего дядю. Через четверть часа он уже будет здесь.

　　 Джозэф Сэрфэс. Так он и говорит в письме. Ах, в каком я восторге от его приезда! (В сторону.) Вот не везет! Чорт знает что!

　　 Раули. А какой у него здоровый вид – вы прямо обрадуетесь.

　　 Джозэф Сэрфэс. О, еще бы не обрадоваться! (В сторону.) Принесло его… во-время.

　　 Раули. Я расскажу ему, с каким нетерпением вы его ждете.

　　 Джозэф Сэрфэс. Да, да; пожалуйста, передайте ему о моем глубочайшем почтении и любви. У меня не хватает слов, чтобы выразить свои чувства. Ведь только подумать: я сейчас вижу его… (Раули уходит.) Его приезд – это самая злая шутка, какую только могла сыграть со мною судьба. (Уходит.)

Сцена II

Комната в доме сэра Питера Тизл.

Входят м-с Кэндэр и горничная.

　　 Горничная. Уверяю вас, милэди, моя госпожа сейчас никого не, может принять.

　　 М-с Кэндэр. А вы сказали ей, что ее желает видеть ее друг, м-с Кэндэр?

　　 Горничная. Да, милэди, но она просит вас извинить ее.

　　 М-с Кэндэр. Сходите-ка еще раз. Я буду рада увидеться с ней хотя бы на минутку: я уверена, что у ней большие неприятности. (Горничная уходит.) Боже ты мой, какая досада! Я и половины подробностей не знаю! Я никому ничего не успею рассказать! Обо всей этой истории, об именах действующих лиц – все раньше прочтут в газетах! (Входит Бэнджамэн Бэкбайт.) О, дорогой сэр Бэнджамэн, вы, думаю, уж слышали…

　　 Сэр Бэнджамэн. О том, как лэди Тизл и м-р Сэрфэс…

　　 М-с Кэндэр. И как сэр Питер поймал их…

　　 Сэр Бэнджамэн. О, да, это самое замечательное!

　　 М-с Кэндэр. Я была так удивлена, как никогда в жизни! Мне так их всех жаль!

　　 Сэр Бэнджамэн. Ну, сэра Питера мне совсем не жаль: он был уж слишком прстрастен к м-ру Сэрфэсу.

　　 М-с Кэндэр. К какому м-ру Сэрфэсу? Ведь, лэди Тизл накрыли с Чарльзом?

　　 Сэр Бэнджамэн. Нет, нет, я вам говорю, м-р Джозэф Сэрфэс – ее любовник.

　　 М-с Кэндэр. Ничего подобного! Это был Чарльз, а м-р Сэрфэс нарочно привел сэра Питера, чтоб тот застал их.

　　 Сэр Бэнджамэн. Я вам говорю, я это слышал от… гм….

　　 М-с Кэндэр. А я это слышала от… гм…

　　 Сэр Бэнджамэн. От того, кто сам слышал это, от того, кто… гм…

　　 М-с Кэндэр. Кто сам видел. Но вот сюда идет лэди Снируэл; быть может она знает обо всем.

Входит лэди Снируэл.

　　 Лэди Снируэл. И так, моя дорогая м-с Кэндэр, печальное происшествие с нашим другом лэди Тизл!

　　 М-с Кэндэр. Да, мой дорогой друг, кто бы мог подумать…

　　 Лэди Снируэл. Ну, знаете, по внешности никогда нельзя судить; хотя, правду сказать, она была всегда слишком развязна.

　　 М-с Кэндэр. Конечно, она держала себя чересчур свободно; но ведь она так еще молода!

　　 Лэди Снируэл. И потом – кое-что хорошее все же в ней было.

　　 М-с Кэндэр. Да, конечно. Но вы знаете подробности?

　　 Лэди Снируэл. Нет, но все говорят, что м-р Сэрфэс…

　　 Сэр Бэнджамэн. Ну, вот! Я уже говорил вам, что это был м-р Джоээф Сэрфэс

　　 М-с Кэндэр. Нет, нет: свидание было с Чарльзом.

　　 Лэди Снируэл. С Чарльзом? Вы пугаете меня, м-с Кэндэр.

　　 М-с Кэндэр. Да, да; он был ее любовником. М-р Сэрфэс, надо отдать ему справедливость, был только доносчиком.

　　 Сэр Бэнджамэн. Хорошо, я не стану спорить с вами, м-с Кэндэр; но как бы то ни было, я надеюсь, что рана сэра Питеюа не окажется…

　　 М-с Кэндер. Рана сэра Питера? Боже милосердный! Я и не слышала о том, что они дрались!

　　 Лэди Снируэл. И я тоже ни слова.

　　 Сэр Бэнджамэн. Нет? Неужели при вас никто не упоминал о дуэли?

　　 М-с Кэндэр. Ни звука!

　　 Сэр Бэнджамэн. О, да! Дуэль произошла там же, в той же самой комнате.

　　 Лэди Снируэл. Пожалуйста, расскажите нам!

　　 М-с Кэндэр. Про дуэль – сделайте одолжение!

　　 Сэр Бэнджамэн. «Сэр, – говорит сэр Питер, тотчас же, как все обнаружилось: – «Сэр, вы неблагодарный негодяй»…

　　 М-с Кэндэр. Сэр Питер – Чарльзу?

　　 Сэр Бэнджамэн. Нет, нет: Джозэфу: «Вы неблагодарный негодяй, и, как я ни стар, сэр», – говорит он, – «я требую немедленного удовлетворения».

　　 М-с Кэндэр. Да, но все это могло быть сказано только Чарльзу, потому что совершенно невероятно, чтобы м-р Сэрфэс стал драться в своем собственном доме.

　　 Сэр Бэнджамэн. Ах, боже ты мой – да ничего подобного! Он сказал: «Требую, чтобы сейчас же вы дали мне удовлетворение». Лэди Тизл, увидевши сэра Питера в такой опасности, выбежала из комнаты в сильнейшей истерике, а Чарльэ за ней, – бежит и кричит, чтоб дали нашатырного спирта и воды; затем они начали драться на шпагах…

Входит Крэбтри.

　　 Крэбтри. На пистолетах, племянник, на пистолетах! Я знаю это из достоверного источника.

　　 М-с Кэндэр. О, м-р Крэбтри, так значит все это верно?

　　 Крэбтри. Увы, слишком верно, сударыня, и сэр Питер опасно ранен.

　　 Сэр Бэнджамэн. Ударом шпаги насквозь чрез левый бок.

　　 Крэбтри. Пулей, засевшей в груди.

　　 М-с Кэндэр. Господи, помилуй! Бедный сэр Питер.

　　 Крэбтри. Да, сударыня; Чарльз, конечно, хотел избежать этого несчастья, но не мог.

　　 М-с Кэндэр. Я же говорила вам, кто это был; я знаю, что это был Чарльз.

　　 Крэбтри. Не мог, потому что сэр Питер обвинял его в самой низкой неблагодарности…

　　 Сэр Бэнджамэн. Я ведь говорил вам…

　　 Крэбтри. Пожалуйста, племянник, дай мне сказать! – и настаивая на немедленном…

　　 Сэр Бэнджамэн. Точь в точь, как я говорил!

　　 Крэбтри. Чорт возьми, племянник, позволь и другим знать кое-что! Пара пистолетов лежала на бюро; м-р Сэрфэс, кажется, только накануне вернулся из Солтхилля, он ездил туда с одним своим другом на праздник Итонской школы, в которой учится сын этого друга, так что, к несчастью, пистолеты не были разряжены.

　　 Сэр Бэнджамэн. Я ничего подобного не слышал.

　　 Крэбтри. Сэр Питер заставил Чарльза взять один из них, и они выстрелили, кажется, почти одновременно. Выстрел Чарльза, как я вам говорил, попал в цель, а сэр Питер промахнулся; но что замечательно, его пуля ударилась о бронзовую статуэтку Шекспира, которая стояла над камином, отскочила под прямым углом, вылетела в окно и ранила почтальона, который как раз в это время подошел к дверям с заказным письмом из Норсгэмтоншира.[29]29
  Норсгэмтоншир – одна из провинций в Англии.


[Закрыть]

　　 Сэр Бэнджамэн. Не спорю, рассказ моего дяди более обстоятелен, но зато у меня – подлинная правда.

　　 Лэди Снируэл (в сторону). Я заинтересована этим происшествием куда больше, чем они думают, – надо добыть более точные сведения. (Уходит.)

　　 Сэр Бэнджамэн. А! Волнение лэди Снируэл очень легко объяснить.

　　 Крэбтри. Да, да, конечно, о ней поговаривают… но, знаете, как-то так…

　　 М-с Кэндэр. Но скажите, пожалуйста, где же теперь сэр Питер?

　　 Крэбтри. Его отнесли домой, и теперь он здесь, хотя слугам приказано говорить, что его нет.

　　 М-с Кэндэр. И я так думаю, а лэди Тизл, должно быть, ухаживает за ним.

　　 Крэбтри. Да, да; и я видел, что как раз передо мной сюда вошел доктор.

　　 Сэр Бэнджамэн. О, кто это идет сюда?

　　 Крэбтри. Это он, самый, – доктор, будьте уверены.

　　 М-с Кэндэр. Ну, конечно, это должно быть доктор, и теперь мы все узнаем.

Входит сэр Оливер Сэрфэс.

　　 Крэбтри. Ну, доктор, как: есть надежда?

　　 М-с Кэндэр. Да, доктор, что ваш пациент?

　　 Сэр Бэнджамэн. Слушайте, доктор, ведь он ранен шпагой?

　　 Крэбтри. Пулей в грудь, – держу пари!

　　 Сэр Оливер. Доктор! рана шпагой! пуля в грудь! Ух! С ума вы сошли, добрые люди?

　　 Сэр Бэнджамэн. Быть может, сэр, вы не доктор?

　　 Сэр Оливер. Если я доктор, так только вам обязан этим званием.

　　 Крэбтри. Так, значит, вы друг сэра Питера? Но, сэр, должны же вы были слышать о несчастии?

　　 Сэр Оливер. Ни слова.

　　 Крэбтри. А про то, что он опасно ранен?

　　 Сэр Оливер. Чорта с два, он ранен!

　　 Сэр Бэнжамэн. Проколот насквозь…

　　 Крэбтри. Прострелен в грудь…

　　 Сэр Бэнджамэн. Некиим м-ром Сэрфэсом…

　　 Крэбтри. Да, младшим…

　　 Сэр Оливер. Что за чорт, все говорят разное! Очень странно… Но, кажется, вы все сходитесь в одном: что сэр Питер опасно ранен.

　　 Сэр Бэнджамэн. Да, это бесспорно.

　　 Крэбтри. Да, да. Уж в этом-то никакого сомнения быть не может.

　　 Сэр Оливер. Ну, если так, то, честное слово, этот раненый ведет себя очень неосторожно: как ни в чем не бывало, он идет сюда, к нам. (Входит сэр Питер Тизл.) Ну, сэр Питер, вы пришли во-время, уверяю вас: мы вас только что собирались похоронить.

　　 Сэр Бэнджамэн (отдельно – Крэбтри). Вот неожиданность. Он уже успел выздороветь!

　　 Сэр Оливер. Ну, друг, как же это, а? Зачем же это вы встали с постели, если у вас проколот бок шпагой и пуля в груди?

　　 Сэр Питер. Шпага! Пуля!

　　 Сэр Оливер. Да, эти джентльмэны чуть не убили вас – и даже без помощи суда и медицины; а мне дали диплом доктора, чтобы сделать меня соучастником.

　　 Сэр Питер. Как? что все это значит?

　　 Сэр Бэнджамэн. Мы очень рады, сэр Питер, что эта история насчет дуэли оказалась выдумкой и искренно сожалеем о другом вашем несчастьи.

　　 Сэр Питер (в сторону). Так, так; всему городу уже известно!

　　 Крэбтри. Хотя, конечно, сэр Питер, вы и сами очень виноваты: как можно жениться в ваши годы!

　　 Сэр Питер. Позвольте, сэр, какое вам до этого дело?

　　 М-с Кэндэр. Но ведь сэр Питер был такой хороший муж, что, право, очень жаль…

　　 Сэр Питер. К чорту вас с вашей жалостью! Не нужна она мне!

　　 Сэр Бэнджамэн. Ничего, сэр Питер, не стоит обращать внимания на их насмешки и шутки по поводу этой истории.

　　 Сэр Питер. Сэр! В своем доме я хотел бы быть хозяином!

　　 Крэбтри. Вы можете утешаться тем, что это и с другими случалось.

　　 Сэр Питер. Я хочу остаться один и без всяких церемоний требую, чтобы вы сейчас же уходили из моего дома!

　　 М-с Кэндэр. Хорошо, хорошо, мы уходим; будьте уверены, что мы расскажем обо всем так, что лучше и нельзя. (Уходит.)

　　 Сэр Питер. Уходите!

　　 Крэбтри. И расскажем, как вас оскорбили. (Уходит.)

　　 Сэр Питер. Уходите!

　　 Сэр Бэнджамэн. И как терпеливо вы это переносите. (Уходит.)

　　 Сэр Питер. Черти! ехидны! фурии! О, чтоб им подохнуть от их собственного яда!

　　 Сэр Оливер. Да, сэр Питер, они хоть кого выведут из терпения.

Входит Раули.

　　 Раули. Тут была какая-то перепалка: что вас рассердило, сэр?

　　 Сэр Питер. Ха! К чему спрашивать! Разве проходит день, чтоб меня не сердили?

　　 Раули. Ладно, я не любопытен.

　　 Сэр Оливер. Ну, сэр Питер, я виделся с обоими моими племянниками, – мы все сделали, как было условлено.

　　 Сэр Питер. Ну, уж милая парочка – эти ваши племянники!

　　 Раули. Да, и сэр Оливер убедился, что ваше мнение о них было справедливо, сэр Питер.

　　 Сэр Оливер. Да, я понял, что Джозэф – вот это действительно человек.

　　 Раули. Человек высокой морали, как говорит сэр Питер.

　　 Сэр Оливер. И поступает согласно моральным правилам, которые исповедует.

　　 Раули. Слушать его так поучительно.

　　 Сэр Оливер. Это – прямо образец для наших молодых людей. Но как же это так, сэр Питер? Мы расхваливаем вашего друга Джозэфа, а вы не хотите поддержать нас? Не ожидал!

　　 Сэр Питер. Сэр Оливер, мы живем в дьявольски скверном мире, и чем меньшее мы станем хвалить, тем лучше.

　　 Раули. Как? Вы ли это говорите, сэр Питер; вы, человек, который ни разу в жизни не ошибался?

　　 Сэр Питер. Ах, да убирайтесь вы оба к чорту! По вашим улыбкам я вижу, что вам уж все известно. С вами тут с ума спятишь!

　　 Раули. Ну, чтобы не сердить вас больше, сэр Питер, скажу вам: мы действительно все знаем. Я встретил лэди Тизл, когда она шла сюда от м-ра Сэрфэса. Она была так подавлена, что удостоила просить меня быть ее заступником перед вами.

　　 Сэр Питер. И сэр Оливер тоже все знает?

　　 Сэр Оливер. Все – до мельчайших подробностей.

　　 Сэр Питер. И про чулан и про ширму тоже?

　　 Сэр Оливер. Да, да, и про француженку-модистку. Ну, и позабавила же меня эта история. Ха-ха-ха!

　　 Сэр Питер. Да, это очень забавно!

　　 Сэр Оливер. Никогда в жизни я так не смеялся, уверяю вас! Ха-ха-ха!.

　　 Сэр Питер. Ну, такая была потеха! Ха-ха-ха.

　　 Раули. Еще бы: Джозэф и его моральные правила! Ха-ха-ха!

　　 Сэр Питер. Да, да; его моральные правила! Ха! Лицемерный негодяй!

　　 Сэр Оливер. И этот плут Чарльз, вытаскивающий сэра Питера из чулана! Ха-ха-ха!

　　 Сэр Питер. Ха-ха! Это все, конечно, до чорта смешно!

　　 Сэр Оливер. Ха-ха-ха! Ну, сэр Питер, хотел бы я видеть, какая была у вас физиономия, когда упала ширма! Ха-ха!

　　 Сэр Питер. Да, да! Моя физиономия, когда упала ширма… Ха-ха-ха! О, мне теперь и глаз никуда показать нельзя!

　　 Сэр Оливер. Ну, ладно, ладно! Я знаю: не хорошо смеяться над вами, старый дружище; но, ей-богу же, никак не удержаться!

　　 Сэр Питер. О, пожалуйста, и не старайтесь: то, что вы надо мной смеетесь, – это меня нисколько не оскорбляет. Я сам смеюсь надо всем этим. Да да, по-моему быть посмешищем для всех знакомых – очень приятное положение! О, да! А затем в одно прекрасное утро прочитать статью о м-ре С…, лэди Т… и сэре П… – это будет так интересно!

　　 Раули. Нет, серьезно, сэр Питер, не обращайте внимания на насмешки глупцов. Но я вижу, лэди Тизл прошла в соседнюю комнату. Я уверен, что вы так же горячо, как и она, желаете примирения.

　　 Сэр Оливер. Быть может, ее стесняет то, что я здесь? Ладно; я оставлю честного Раули в виде посредника между вами, но потом он должен немедленно привести вас обоих к Джозэфу. Я иду сейчас к нему, и если мне не удастся исправить повесу Чарльза, то, по крайней мере, я хоть этого лицемера выведу на чистую воду.

　　 Сэр Питер. Я от души хотел бы присутствовать при разоблачении вашего инкогнито, – хоть мне с разоблачениями там и очень не повезло…

　　 Раули. Мы скоро придем.

Сэр Оливер уходит.

　　 Сэр Питер. Вы видите, Раули: она не хочет итти сюда.

　　 Раули. Да, но ведь она оставила дверь в ту комнату открытой. И взгляните: она вся в слезах.

　　 Сэр Питер. Небольшое огорчение женам идет впрок. Как вы думаете, не будет ли полезней для нее – дать ей немножко поплакать?

　　 Раули. О, это неблагородно с вашей стороны!

　　 Сэр Питер. Ну, уж я не знаю, что и думать. Вы помните, как я нашел ее письмо, очевидно, предназначавшееся для Чарльза?

　　 Раули. Это чистое мошенничество, сэр Питер: письмо вам подкинули. Это один из пунктов, по которым Снэйк должен дать вам показания.

　　 Сэр Питер. Хотел бы я, наконец, успокоиться на этот счет. Она смотрит сюда. До чего изящен у нее поворот головы! Раули, я пойду к ней.

　　 Раули. Ну, конечно.

　　 Сэр Питер. Однако, когда станет известно, что мы помирились, надо мной будут смеяться в десять раз больше.

　　 Раули. Пусть их смеются! А вы покажите им, что вы счастливы, несмотря ни на что, – это будет лучшим ответом.

　　 Сэр Питер. Право, я так и сделаю! И если я не ошибаюсь, мы все-таки можем быть счастливейшей парой в мире.

　　 Раули. И затем, сэр Питер, тот, кто хоть раз отбросит в сторону подозрительность…

　　 Сэр Питер. Стоите, мистер Раули! Если вы сколько-нибудь уважаете меня, никогда не произносите в моем присутствии ничего похожего на проповедь морали; я наслушался их столько, что на всю жизнь хватит. (Уходит.)