Электронная библиотека » Роберт Иванов » » онлайн чтение - страница 14

Текст книги "Франклин"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 13:29


Автор книги: Роберт Иванов


Жанр: Историческая литература, Современная проза


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Америка вступает на тропу войны за независимость

Семилетняя война закончилась, морские дороги очистились от каперов, и на этот раз путешествие через Атлантику протекало значительно спокойнее. Месячное плавание завершилось благополучно, и Франклин вновь появился в Лондоне, в доме на Кревен-стрит, приведя в немалое изумление свою бывшую хозяйку миссис Стивенсон.

Франклин плохо переносил сырой климат Англии, особенно болезненно протекала акклиматизация. Вновь, как и в 1757 году, по приезде в Лондон он сильно простудился и весь январь был болен. Сказывался и возраст: Франклину было уже около шестидесяти лет, и такие длительные, утомительные переезды с резкой сменой климата неблагоприятно сказывались на самочувствии и здоровье. Но дела не ждали. 10 января начиналась сессия английского парламента, и Франклину пришлось с ходу включиться в тяжелую борьбу за выполнение решений, принятых Ассамблеей Пенсильвании.

Особенностью новой миссии Франклина являлось то, что теперь борьба вышла за узкие рамки конфликта Ассамблеи Пенсильвании с владельцем колонии. Назревали крупные события, обострялась борьба между метрополией и всеми североамериканскими колониями Англии, и теперь Франклину противостояли в Лондоне не только Пенны, но и весь мощный правительственный аппарат метрополии. Во время первой дипломатической миссии Франклина в Англии, в 1757—1762 годах, когда проходил первый тур борьбы между Пеннами и Ассамблеей Пенсильвании, многие руководители английских правящих кругов активно поддержали Пеннов.

Они понимали, что выступление Ассамблеи Пенсильвании против владельца колонии – это только начало, что движение в колониях неизбежно перерастет в антианглийскую борьбу, которая охватит все владения Англии в Северной Америке. И если в 1757—1762 годах движение в Пенсильвании не удалось локализовать и изолировать от освободительной борьбы, начинавшейся в других колониях, то следовало попытаться взять реванш сейчас, когда в Лондоне вновь появился посланец далекой и столь неспокойной Пенсильвании.

Формально миссия Франклина заключалась в том, чтобы вручить королю петицию Генеральной Ассамблеи Пенсильвании с просьбой лишить владельца колонии права назначать губернатора. Но сразу же по прибытии в Лондон стало ясно, что тяжба с Пенном не столь уж важный вопрос, что на первое место надо ставить проблемы общеамериканского значения.

Одной из таких важнейших проблем была в то время политика Англии в отношении фермеров американских колоний, которая вела к обогащению английских купцов и фабрикантов, нанося одновременно тяжелый удар по сельскому хозяйству колоний. Проблема эта была тем более важная, что сельское хозяйство играло тогда решающую роль в экономике колоний, и в силу этого политика метрополии, ущемлявшая интересы фермеров, затрагивала интересы практически всего населения североамериканских провинций.

Франклин в 1766 году опубликовал работу «О цене на хлеб и управлении бедными», в которой он поднял проблемы, волновавшие самые широкие круги населения колоний. Статья была написана в обычной для Франклина манере: анонимная, за подписью «Оратор» и в сатирической форме.

Автор писал о большом значении фермера в жизни колоний и метрополии: «Я один из представителей того класса людей, который всех вас кормит, а в настоящее время всеми вами оскорбляется: короче – я фермер». Английское правительство, писал Франклин, проводило такую политику цен, которая разоряла фермеров, лишала их возможности продавать зерно по рыночным ценам. Столь же неблагожелательна была и политика правительства Англии к овцеводам Америки. Вся шерсть, полученная американскими фермерами, должна была продаваться только в Англии по ценам, устанавливаемым английскими фабрикантами. В Англии особенно ревниво следили за соблюдением установленного порядка продажи американской шерсти, так как это затрагивало интересы текстильной промышленности метрополии. А роль этой отрасли промышленности в английской экономике второй половины XVIII столетия была исключительно велика.

Американские овцеводы могли бы более выгодно продать шерсть на рынках других стран, но они наталкивались на категорическое нежелание Англии идти на какие-либо уступки в этом вопросе. «Уменьшив таким образом наши доходы от разведения овец, – говорилось в статье, – вы проклинаете нас за недостаток баранины!»

Франклин был выдающимся экономистом, и он видел, что Америка была колониальным придатком Англии со всеми вытекающими отсюда экономическими последствиями. Англия поступала по отношению к своим североамериканским провинциям так же, как всякая метрополия по отношению к своим колониям: все, что производилось в колонии, забиралось по дешевке, а готовые товары метрополии продавались в заморских владениях по взвинченным ценам. «Я слышал, как мой дед говорил, – писал Франклин, – что фермеры подчинились запрещению экспортировать шерсть, так как их заставили ожидать и верить, что если фабриканты купили шерсть дешевле, они смогут купить дешевле сукно. Ничуть не бывало. С того дня до сегодняшнего оно все дорожает».

Промышленная и торговая буржуазия Англии набирала силу, она была законодателем мод, в первую очередь ее интересы защищал английский парламент. Все должны были поклоняться золотому тельцу, откармливать и холить его. Фермер, от имени которого велся рассказ в работе Франклина, восклицал: «Фабриканты, фабриканты! К ним нужно благоволить и их нужно кормить по дешевой цене!»

Всевозможные программы борьбы с бедностью появились в Америке не сегодня. И в колониальный период было немало «филантропов», которые пытались нажить политический капитал, бросая подачки бедствующим колонистам Америки. Франклин выступал в своей статье с самым решительным протестом против подобной политики. «Я за то, чтобы делать добро бедным, но я расхожусь в вопросе о средствах достижения этого. Я думаю, что лучшим способом делать добро бедным является не облегчение их нищеты, а избавление от нее».

Статья Франклина была написана в 1766 году, когда в колониях бурно росли антианглийские настроения, и ставила те проблемы, которые волновали самые широкие круги колонистов.

Сразу же после окончания Семилетней войны Англия предприняла ряд мер, направленных на пресечение революционного брожения в своих заокеанских владениях. В октябре 1763 года колонисты были лишены права переселяться за Аллеганские горы. Это было открытое покушение на традицию, восходившую еще ко времени первых поселенцев. Колонисты видели в Америке «страну свободы», преимуществом этого края являлось то, что можно было обосноваться почти в любом районе. Индейцы всерьез не принимались, с их правами на земли предков никто не желал считаться. Конечно, и в Америке собственность на землю, как и всякая собственность, была священна. Но легко было провозгласить право собственности, однако значительно труднее оказывалось защитить эту собственность в краю, где часто на протяжении многих миль нельзя было встретить ни одной живой души.

И вот теперь, после того как колонисты внесли решающий вклад в борьбу на Американском континенте против французов, их лишали права переселения на богатые зааллеганские земли. Принимая это решение, метрополия не только хотела лишний раз подчеркнуть свое верховное право на владение землей в Америке. Имелись в виду и более практические цели – блокировать колонистов на той территории, которая уже была освоена и тем самым ввести более жесткий контроль за налогообложением, торговлей, развитием экономики колоний.

Реакция колонистов на это решение была тем более болезненной, что одновременно английские власти стали завинчивать гайки везде, где только возможно. В 1764 году родственник Питта Гренвилл провел через парламент закон, который мог серьезно пополнить английскую казну, отощавшую за годы Семилетней войны. Акты Гренвилла облагали высокими сборами целый ряд товаров, что особенно сильно ударило по интересам трудовой, беднейшей части колонистов.

Эти решения, принятые в 1763—1764 годах, вызвали резкое недовольство всех колоний, закономерным следствием чего явилась посылка за океан 10 тысяч английских солдат, чтобы сломить сопротивление колонистов и обеспечить проведение в жизнь правительственных решений. Прибытие английских войск было тем более неприятно для колонистов, что всего год-два назад население колоний совместно с английскими войсками сражалось против французов и их индейских союзников. Кроме того, содержание английских войск было новым и довольно значительным бременем для колонистов.

Особенно тяжелым бременем было введение налогов. Помимо чисто материальной стороны, здесь важное значение имело и то, что введение этих налогов нарушало старую английскую традицию: законодательный орган может распространить налоги только на тех, кто имеет своих представителей в данном органе. До этого все законы и введение каких-либо налогов принимались законодательными собраниями отдельных колоний. Другое дело, что введение подобных законов инспирировалось из Лондона, но, во всяком случае, хотя бы запрашивалось мнение колонистов, выполнялась традиция.

Борьба против незаконных действий английского правительства усиливалась. Первыми выступили жители родного города Франклина. Законодательное собрание Бостона заявило Лондону решительный протест в связи с введением актов Гренвилла. В документах, посланных в Лондон говорилось, что колонии не имеют своих представителей в английском парламенте и поэтому ему не дано право облагать колонистов налогами. Аналогичные решения в более или менее резкой форме были приняты и другими законодательными собраниями.

Даже на расстоянии, через океан, чувствовалось, что в Америке начинается буря. Королевское правительство не пожелало идти на уступки и встало на путь репрессий.

В 1765 году в Лондоне было принято решение о том, что отныне в колониях будут постоянно находиться английские войска. И конечно, имелось в виду, что содержать эти войска будут сами колонисты. С этой целью в марте 1765 года был принят закон о гербовом сборе. Это был цинизм, на который способны только колонизаторы: послать войска для усмирения колонистов и заставить платить за это самих усмиряемых.

Закон о гербовом сборе вызвал бурю возмущения за океаном, так как он ударил по материальным интересам всех колонистов. И действительно, гербовый акт предусматривал строгое соблюдение навигационных законов, суровое наказание за контрабанду, размещение постоянных английских гарнизонов в больших городах. По новому закону нельзя было совершить никакой торговой сделки, финансовой операции, послать деловую бумагу без уплаты значительной суммы в звонкой монете за гербовую марку, приложение которой делало подобные операции законными.

О реакции колонистов на гербовый акт свидетельствовал случай, имевший место в Законодательном собрании Виргинии. Адвокат Патрик Генри, выступая в этом собрании, взял на себя функции прокурора и открыто обвинил английского короля Георга III в тирании. Исторические параллели, которые провел Генри, были очень впечатляющие. Он посоветовал Георгу III не забывать, что Тарквиний и Цезарь, каждый имели своего Брута, а Карл I – Кромвеля.

Это уже был открытый бунт против власти короля, и самое опасное заключалось в том, что разрозненные одиночные выступления перерастали в организованную борьбу.

7 октября 1765 года по инициативе Массачусетса представители колоний собрались на межколониальный конгресс для обсуждения создавшегося положения. Большинство участников конгресса ни в коей мере не считало, что надо немедленно подыскивать Кромвеля XVIII века, чтобы разрешить конфликт с Англией. Подавляющее большинство делегатов разделяло верноподданнические чувства тех, кто в Законодательном собрании Виргинии встретил криками «измена!» выступление Патрика Генри. Это нашло свое отражение в «Декларации прав и жалоб», которая была принята на конгрессе. Пока это была только «жалоба», но и в ней уже чувствовались металлические нотки будущего серьезного разговора между Англией и Америкой.

Несмотря на то, что конгресс обратился с верноподданническими петициями к парламенту и королю, в его документах был зафиксирован протест против политики метрополии и бескомпромиссно сформулирован принцип: «Никаких налогов без представительства». Это была заявка на решительный пересмотр отношений между Англией и ее североамериканскими колониями.

Попытки проанглийски настроенных элементов ввести движение в спокойное русло «конституционных» дискуссий не давали положительного результата. В борьбу включались широкие народные массы, которые сметали все препоны, ставившиеся консервативными кругами. Стихийные выступления против английских колонизаторов стали принимать все более организованные формы, нашедшие свое отражение в создании демократических организаций «Сыны свободы». Подавляющее большинство членов этих организаций были рабочие, ремесленники, мелкая городская буржуазия.

Самым тревожным для британской короны было то, что массы вышли на улицы. В Бостоне началось настоящее восстание. Горожане разгромили здание управления по сбору налогов, сожгли дом главного сборщика пошлин, были сожжены документы суда и таможни, здания обоих этих учреждений были разрушены, губернатор Хатчинсон в панике бежал из города, увидев колонны демонстрантов, приближавшихся к его дому. Резиденция губернатора была разрушена, а имущество уничтожено.

Бурные выступления имели место и в других колониях, следствием чего явилось то, что к 1 ноября 1765 года, когда должен был вступить в действие закон о гербовом сборе, в колониях не оказалось ни гербовой бумаги, которая была уничтожена колонистами, ни сборщиков налогов, которых разогнали восставшие американцы. Злополучный закон о гербовом сборе так и не удалось провести в жизнь.

В этот напряженный момент, когда бурлили все колонии, Франклин оказался в эпицентре событий. Представить английскому парламенту петиции, принятые межколониальным конгрессом, было поручено именно ему.

Миссия эта была очень сложная и деликатная. События, проходившие за океаном, были настоящим бунтом с точки зрения английских законодателей, а Франклин должен был представлять и защищать интересы этих бунтовщиков перед парламентом и королем. Еще со времен тяжбы между владельцем Пенсильвании и Генеральной Ассамблеей этой провинции Франклин был в глазах английских парламентариев главным смутьяном. Сейчас ему надо было выступать уже не по частному конфликту, а по принципиальному вопросу, касавшемуся коренной проблемы – главных устоев господства британской короны в Америке.

В связи с новой миссией, возложенной на Франклина, он был вызван в 1766 году в палату общин и подвергнут самому тщательному допросу. Цель этого допроса заключалась не только в том, чтобы получить информацию о положении в колониях. Английские парламентарии имели другие источники информации, на которые они полагались в большей мере, чем на мнение «бунтовщика» Франклина. Власть имущие круги Англии рассчитывали этим демонстративным допросом оказать давление на представителя колоний, каким Франклин фактически стал после поручения, данного ему колониальным конгрессом. Инициаторы этого спектакля считали, что уже сам вызов в парламент повергнет Франклина в смятение, что он пойдет на этот допрос как на заклание.

Эти надежды были необоснованными. Франклин приехал в парламент как полномочный представитель своего народа, держался просто, но с достоинством, смело отстаивал интересы колонистов.

Франклин не был на левом фланге движения, развертывавшегося в Америке. Он не был сторонником отделения колоний от Англии и считал, что еще имеются возможности для решения возникших споров в интересах обеих сторон. Франклин идеализировал короля Георга III. 19 декабря 1763 года он писал в Англию Стрехэну, что не разделяет опасений в отношении того, что фракционные группы в Англии возьмут верх и окажут отрицательное воздействие на политику короля по отношению к Америке. «Наоборот, – подчеркивал Франклин, – я придерживаюсь того мнения, что его добродетель и сознательность, искреннее намерение делать добро для своего народа придадут ему твердости и непоколебимости в осуществлении его целей и в поддержке своих честных друзей, которых он выбрал, чтобы служить ему. И когда эта его твердость будет полностью осознана, дух интриги постепенно испарится к исчезнет, как утренний туман перед восходом солнца, делая остаток дня ясным, с небом безмятежным и безоблачным».

Высказав свои предположения в отношении Георга III, Франклин не оказался пророком. Прошло совсем немного времени, и в марте 1764 года близкий друг Георга III Георг Гренвилл опубликовал свою программу резкого увеличения налогообложения колонистов, включая и столь непопулярный акт о гербовом сборе.

Но следует отметить, что после инициативы Гренвилла Франклин резко изменил свои взгляды на английскую политику в отношении Америки и, в частности, свои оценки роли Георга III в выработке и проведении этой политики.

И когда Франклин шел на допрос в парламент, он уже имел твердые убеждения в отношении того, что английская политика и акт о гербовом сборе, как наиболее яркое ее проявление, являются со стороны британской короны грубейшим попранием прав колонистов.

Положение Франклина было очень трудным, так как в английском парламенте сложилось на антиамериканской основе довольно прочное большинство. В одном из писем Франклина от 11 июля 1764 года говорилось: «Я предпринимаю все, что в моих силах, для того, чтобы помешать принятию закона о гербовом сборе. Никто так искренне и сильно не заинтересован в борьбе против этого закона, как я. Но обстоятельства, действующие против нас, слишком сильны. Английский народ возбужден требованиями независимости со стороны американцев, и все партии объединились в решимости с помощью этого закона разрешить американскую проблему».

Враги Франклина в Филадельфии использовали принятие закона о гербовом сборе для новых атак против дипломатического агента Пенсильвании в Англии. По городу поползли зловещие слухи, что Франклин сам был автором этого закона, всемерно способствовал его принятию и получил от этого материальную выгоду. Провокаторы пустили слух, что Франклин получал взятки за содействие в назначении чиновников для сбора налогов по закону о гербовом сборе и сам должен был получить повышение за услуги, оказанные англичанам. Стали поговаривать о том, что надо сжечь новый дом Франклина. Уильям Франклин, обеспокоенный всеми этими сообщениями, поспешил из Берлингтона в Филадельфию, чтобы убедить Дебору и Салли переехать к нему в Нью-Джерси. Дебора дала согласие на отъезд Салли, но сама осталась на месте. К ней переехал один из ее братьев и племянник Франклина. Дебора писала мужу в Лондон, что она принесла мужчинам ружья, и они укрепили дом на случай нападения.

Попытки спровоцировать нападение на дом Франклина свидетельствовали о том, насколько напряженная обстановка сложилась в Филадельфии. Но провокации против агента Пенсильвании в Англии не возымели действия. Межколониальный конгресс, поручив ему представлять интересы всех колоний в связи с конфликтом вокруг гербового акта, тем самым оказал ему полное доверие.

Допрос Франклина в парламенте был задуман как суд над американскими «бунтовщиками». И начался допрос, как в заправском суде. Франклин был хорошо известен парламентариям, во всяком случае, большинству из них, и тем не менее спикер начал допрос строго по протоколу: «Ваше имя и место жительства?» Как писал биограф Франклина: «По своей форме допрос был почти исторической комедией».

Франклину предстоял серьезный экзамен, в его лице пытались судить Америку, поднимавшуюся на борьбу за независимость, против колониальной деспотии. Организаторы этого полусудебного фарса поступили не самым удачным образом, вызвав на допрос Франклина. Выдающийся ученый, авторитетный в английском обществе человек, подкупавший своей простотой и вместе с тем обладавший большим чувством собственного достоинства, выдающийся дипломат, Франклин был воплощением всего лучшего, что было присуще его далеким соотечественникам, поднимавшимся на борьбу за свое освобождение.

Первый поставленный Франклину вопрос касался налогов. Франклин отвечал, что американцы платят огромные налоги, особенно увеличившиеся в связи с тем, что надо покрывать долг, образовавшийся в ходе Семилетней войны и последовавшей вслед за ней войны с индейцами.

Франклин отвечал смело, решительно, безо всяких дипломатических уверток, особенно на те вопросы, которые касались принципиальных проблем взаимоотношений между метрополией и Америкой. «Не считаете ли вы, – спросили его, – что американцы подчинились бы необходимости платить гербовый сбор, если бы он был снижен?» Ответ последовал незамедлительно и в очень резкой форме: «Нет, никогда, если только их не принудят к этому силой оружия». Через некоторое время последовал новый вопрос, касающийся тех же проблем: «Как бы, по вашему мнению, отнеслись американцы к новому налогу, установленному на тех же принципах, что и закон о гербовом сборе?» Ответ был столь же категоричен, как и на первый вопрос о гербовом сборе: «Точно так же, как они отнеслись к этому. Они не стали бы его платить». Парламентарии вновь и вновь возвращались к вопросу о налогах, ставя его в самых различных плоскостях. И получили категорический ответ: американцы не будут платить налоги, которые они считают незаконными. Отвечая на один из таких вопросов, Франклин заявил: «Никакая вила, как бы велика она ни была, не может заставить людей изменить свои взгляды».

Градом сыпались вопросы самого различного свойства: каково население Америки, сколь велико в процентном отношении налогообложение, подробности почтовой службы в Америке, проблемы внешней торговли, состав межколониального конгресса, развитие мануфактуры в Америке и многие, многие другие.

Но все же подавляющее большинство вопросов было связано с проблемой налогообложения. Франклин решительно указал на классово-социальную сущность закона о гербовом сборе. Он говорил: «Подавляющая часть денег (от гербового сбора. – Р. И.) должна поступить от судебных исков по невозвращенным долгам и уплачиваться людьми из низших слоев общества, которые были слишком бедны для того, чтобы легко расплатиться со своими долгами. Таким образом, сбор этот представляет собой тяжелый налог на бедняков – налог, наложенный на них за их бедность».

Парламентариев очень интересовал вопрос о настроениях в Америке, о перспективе развития англо-американских отношений. Франклин отвечал, что последние события резко подорвали авторитет метрополии в колониях, что от уважения к Англии не осталось и следа. Он старался дать понять английским законодателям, что совершенно беспочвенны надежды на решение спорных проблем силой оружия. «Если в Америку будет послан военный отряд, – говорил Франклин, – он не найдет у нас ни одного вооруженного… Он не найдет здесь мятежа, но, несомненно, сможет его вызвать».

В тревожной обстановке, вызванной введением закона о гербовом сборе, английское правительство не рискнуло настаивать на столь непопулярном законе и отменило его. Определенную роль в этом решении сыграло выступление Франклина в парламенте, которое неопровержимо доказывало полную бесперспективность попыток заставить колонистов подчиниться этому закону.

Франклин не был выдающимся оратором и не любил произносить длинных речей. Никогда в жизни, ни до, ни после этого выступления в английском парламенте, он не выступал так долго и перед такой большой аудиторией. Стенографический отчет его выступления занимает около тридцати страниц типографского текста. Несмотря на отсутствие ораторских ухищрений, выступление Франклина закончилось подлинным триумфом. Текст его выступления был напечатан в Лондоне, в том же году в Бостоне, Нью-Лондоне, Нью-Йорке, Филадельфии (на английском и на немецком языках), Уильямсбурге, в следующем году во Франции. В Америке Франклина чествовали как героя, защитившего дело американцев в Англии и одержавшего победу для своих соотечественников. Даже филадельфийская партия, отстаивавшая интересы собственника колонии, вынуждена была признать заслуги Франклина. В Филадельфии вручали подарки всем, кто прибывал на очередном корабле из Англии и привозил какие-нибудь свежие новости о Франклине. Пунш и пиво давались бесплатно каждому, кто хотел выпить за здоровье короля. Триста гостей губернатора и мэра, собравшиеся в Государственном доме, пили за здоровье Франклина и заявили, что в день рождения короля в июне они все наденут платье из английских тканей и раздадут беднякам свою домотканую материю. В день рождения короля был устроен салют, начертавший под облаками слово «Франклин».

Припадок верноподданнических чувств, продемонстрированных элементами, выступавшими в поддержку королевской политики, не отражал настроений, господствовавших в колониях. Англия отступила, закон о гербовом сборе был отменен, но это был не мир, а только перемирие и, очевидно, не очень продолжительное. Оснований для сверхоптимизма не было никаких, более того – антагонистические противоречия, разделявшие метрополию и колонию, не были разрешены, и это означало, что новое обострение борьбы было только вопросом времени.

Франклин фактически был дипломатическим представителем всех английских колоний в Лондоне, но его образ жизни имел мало общего с общепризнанным представлением о жизни крупных дипломатов. По-прежнему он снимал скромное помещение у миссис Стивенсон на Кревен-стрит. На скромные средства, которыми располагал Франклин, он содержал своего незаконнорожденного внука, к которому был очень привязан. Вместе с Франклином почти постоянно жила миловидная и очень обаятельная Салли Франклин, дочь Томаса Франклина, красильщика из Лейкестершира. Она воспитывалась в его доме до двадцатилетнего возраста, пока не вышла замуж.

В июле 1766 года в Филадельфии умер последний брат Франклина – Питер. Франклин всегда оказывал помощь своим братьям, сестрам, кузинам, племянницам и прочей многочисленной родне. Но сейчас, в шестидесятилетнем возрасте, он сам был очень стеснен в средствах. В 1766 году прекратилось партнерство Франклина с его бывшим подмастерьем Дэвидом Холлом, что пробило основательную брешь в его бюджете. Холл уплачивал своему бывшему хозяину пятьсот фунтов в год.

22 июня 1767 года Франклин писал Деборе, что теперь «иссяк самый большой источник нашего дохода». Он опасался, что если лишится своей почтовой службы, то их материальное положение станет совсем плачевным. О том, насколько тяжелым было материальное положение Франклина, можно судить на основании того, что в этом же письме говорилось, что, когда он обедает дома без гостей, его обед состоит из одного блюда.

Опасения Франклина не оправдались. Он не был лишен своей почтовой должности. Более того, в 1768 году Джорджия, в 1769 году Нью-Джерси, а в 1770 году Массачусетс назначили его своим дипломатическим представителем в Англии, что значительно укрепило его материальное положение.

Комментируя назначение Франклина дипломатическим представителем четырех колоний в метрополии, Дорен писал: «Если бы начало революции задержалось или она бы не произошла, он бы стал генеральным агентом всех колоний в Англии. Фактически он и был таковым. Франклин был послом Америки еще до того, как она получила право послать такового».

Франклин совершил приятную поездку во Францию. Его интересовало здесь все. В одном из писем он подробно рассказал о хороших дорогах во Франции, выложенных камнем, обсаженных деревьями. И тут же добавлял, что, как его информировали, французские крестьяне два месяца в году бесплатно работают на этих дорогах, чтобы поддерживать их в таком хорошем состоянии.

Франклин со своим спутником удостоился чести быть принятым в Версале французским королем. В письмах Франклина не чувствуется, что этот визит произвел на него сколь-либо сильное впечатление. Он сообщает о поездке в Версаль и о встрече с королем, как об обыденном явлении. Пишет, что король «выглядит моложе своих лет, энергичен, разговаривал любезно и весело».

Франклин встречался во Франции с выдающимися учеными страны – физиками, астрономами, путешественниками. Он познакомился в Париже с крупнейшими французскими специалистами в области политэкономии. Оказалось, что они хорошо знакомы с его выступлением в английской палате общин и разделяют основные воззрения американского философа.

Не было ничего удивительного в той восторженной встрече, которую устроили Франклину французские ученые, которых называли «франклинистами». Во Франции назревала Великая революция, а Франклин был для прогрессивной Европы символом революционной Америки, поднимавшейся на борьбу за свое освобождение.

Непродолжительное путешествие во Францию принесло Франклину большое удовлетворение. Это была необходимая разрядка после бурных событий, связанных с борьбой против закона о гербовом сборе. Поездка не только помогла рассеяться, но и имела важное познавательное значение: посещение предреволюционной Франции помогало лучше понять те проблемы, которые с такой остротой ставились в Америке в канун Войны за независимость. «Путешествия, – отмечалось в одном из его писем из Франции, – являются одним из средств продления жизни, по крайней мере внешне».

В 1771 году Франклин посетил Ирландию. Его поездка была вызвана необходимостью поправить пошатнувшееся здоровье, но Франклин никогда не забывал, что на Британских островах он представляет Америку, поднимающуюся на борьбу за освобождение от колониальной зависимости, и он не мог ехать в Ирландию, как частное лицо. Это было невозможно, так как Ирландия была фактически такой же колонией, как и Америка, и события, происходившие в далеких заокеанских провинциях были близки и понятны ирландцам.

Франклина встретили в Ирландии как полномочного представителя свободолюбивых американских колонистов. Спикер ирландского парламента в Дублине, писал Франклин в одном из писем, торжественно представил его законодателям, с ним обошлись значительно почтительней, чем с Джексоном, членом английского парламента, тоже присутствовавшим на этой встрече.

Франклин беседовал в ирландском парламенте и с представителями проанглийских кругов и с патриотами. Последние были полностью на стороне американских колонистов. Они отмечали, что и в вопросе о торговле, и в вопросе о праве издания законов у ирландцев и американцев было совершенно аналогичное положение. Гнет британской короны проявлялся в Ирландии так же отчетливо, как и в Америке.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации