Текст книги "Страж"

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда субботним утром будильник зазвонил в семь тридцать, Картер сначала не понял – зачем? Ведь была суббота. Полусонный, он повернулся к жене и обнял ее под одеялом за талию. Но как только рука скользнула ниже, Бет сжала его запястье.

– Ты ни о чем не забыл? – пробормотала она с закрытыми глазами.

– О чем?

– Тебе сегодня в клинику.

Теперь он вспомнил. Ровно в девять в кабинете доктора Уэстона ему нужно было сдать анализ спермы. Анализ, которого он так боялся.

Картер убрал руку, чтобы не искушать себя, и Бет, дабы помочь ему в этом, откатилась на другой край кровати. Он лежал на спине и размышлял о том, что его ждет в ближайшие часы. Сначала анализ, потом – поездка в аэропорт Кеннеди. Руссо прилетал вскоре после полудня.

Картер встал с кровати, прошлепал босиком по коридору в ванную. Бет дважды покупала ему домашние тапочки, но они все время куда-то пропадали. Войдя в ванную, Картер включил свет. На нем были только клетчатые боксерские трусы, в которых он спал. Доктор сказал носить только боксеры, не плавки.

Быстро приняв душ и еще быстрее позавтракав (чашка кофе и кукурузное пирожное), он поехал в сторону центра и явился в приемную доктора Уэстона на несколько минут раньше назначенного времени. И это было хорошо, потому что пришлось заполнить множество бланков и анкет для составления истории болезни: какими заболеваниями страдал он сам, какими его родители; какие в настоящее время принимал лекарства; какова сумма его медицинской страховки и так далее. Наполнив все эти бумаги, Картер отдал их медсестре, сидевшей в приемной. Та просмотрела несколько страничек, проверила, есть ли на них подпись клиента, и спросила:

– У вас не было эякуляции на протяжении предыдущих двадцати четырех часов?

У Картера было искушение сказать ей, что это неприличный вопрос, но он сдержался.

– Нет, – ответил он.

Медсестра сделала пометку в медицинской карте и повела его по узкому коридору (приглушенный свет, серый ковролин, полная тишина, по обе стороны белые нумерованные двери). Медсестра открыла одну из этих дверей. В небольшой комнате стоял стул, на настенной подставке – телевизор, на тумбочке лежала стопка порнографических журналов.

– В телевизоре есть загруженная видеозапись, – сказами медсестра. – Вам нужно только включить его. Можете также воспользоваться журналами.

Картер, не знавший заранее, чего можно ожидать, постарался сохранить бесстрастное выражение лица.

– Постарайтесь собрать как можно больше в эту баночку, – сказала медсестра и протянула Картеру пластиковый контейнер, по форме очень похожий на те вазочки, в которых подавали сальсу (какой ужас!) в его любимом мексиканском ресторанчике. – Когда закончите, принесите баночку мне.

Картер вошел в комнату, медсестра закрыла дверь. Он огляделся по сторонам, не зная, с чего начать. «Где же, – думал он, – та дорога, которая ведет отсюда к Эросу?»

Минут через пятнадцать Картер выглянул в коридор, посмотрел в одну сторону, в другую. Медсестры нигде не было видно. Зажав баночку в руке, он вернулся в приемную, где теперь ожидали своей очереди еще двое пациентов. Медсестра, провожавшая его в комнату с телевизором, разговаривала с кем-то по телефону.

Картер встретился с ней взглядом. Продолжая разговаривать, она протянула руку.

Неужели она ждет, чтобы он отдал ей это прямо вот так – из рук в руки?

Отдал. Она поставила баночку рядом с регистрационным журналом, улыбнулась и помахала Картеру рукой на прощание.

Ощущение у него было такое, словно он провел самое необычное утро в жизни, а ведь еще даже не было десяти. Зато теперь он мог без спешки добраться до аэропорта и встретить Руссо. Жаль, нельзя заехать домой прямо сейчас. Ему ужасно хотелось увидеться с Бет.

В терминале аэропорта Картер подошел к табло прибытия и узнал, что самолет, на котором летит Руссо, прибывает вовремя, что само по себе было чудом, ведь это был международный рейс. До прилета оставалось еще много времени, можно было позвонить домой. Бет взяла трубку после второго гудка.

– Знаешь, а ты могла бы мне там помочь, между прочим, – сказал Картер.

Бет рассмеялась.

– Не думаю, что это разрешено.

– А следовало бы разрешить.

– Как все прошло? Ужасно?

– Вроде того.

– Я очень ценю то, что ты все-таки решился. Для меня это очень много значит.

– Ну… я ведь тоже решил в меру сил поучаствовать в этом проекте, ты знаешь.

– Знаю, – проворковала Бет. – А насчет сегодняшнего утра… я его тебе компенсирую, когда ты вернешься домой.

– Легко сказать, – вздохнул Картер. – Не забывай, что я привезу с собой двести пятьдесят фунтов самого изысканного итальянского багажа.

– Хочешь, я схожу по магазинам и что-нибудь приготовлю? Может быть, он устанет с дороги и захочет поужинать в домашней обстановке?

Картеру не хотелось об этом говорить, но он знал, что домашний ужин в исполнении Бет – это куча салатов и свежих овощей и еще, может быть, маленькая порция куриной грудки без кожи. Для Джо Руссо такое угощение было бы легкой закуской, да и то не слишком сытной. Нет, Картер планировал сводить его в один из ресторанов, где хорошо готовили отбивные, – в «Мортон» или в «Палм».

– Давай решим, когда он прилетит.

– Ладно. Я буду ненадолго отлучаться, звони.

Картер услышал объявление – говорили что-то о рейсе компании «Алиталия» из Рима, попрощался с Бет и отправился в зону встречи. После долгого ожидания он увидел толпу пассажиров, появившуюся на выходе из зоны таможенного досмотра и получения багажа. Как и все остальные, Картер стоял за стеклянной перегородкой и искал глазами того, кого он встречал. Но в этой толпе, похоже, большинство были итальянцами, в безупречного покроя костюмах, красивых солнечных очках и маленьких, начищенных до блеска кожаных туфлях. Женщина в шубе держала в руке бумажную сумку от Гуччи, из которой выглядывала маленькая собачка.

Потом Картер увидел своего друга. Руссо шел, перебросив через плечо чехол для костюма, держа в одной руке пухлый чемодан и зажав под мышкой потрепанный саквояж. Когда Руссо поравнялся с Картером, тот постучал по стеклу. Руссо повернул голову и кивнул. Картер указал в сторону выхода из коридора и поспешил туда.

– Mio fratello![21]21
  Мой друг (ит.).


[Закрыть] – воскликнул он, раскинув руки, когда вышел Руссо.

– Dottore!

Руссо бросил на пол чемоданы и чехол с костюмом. Они обнялись и похлопали друг друга по спине. И хотя Картер был ростом выше шести футов и широкоплечий, он почувствовал себя карликом в медвежьих объятиях Руссо. Его борода, короткая, черная, густая, царапала щеку Картера. От него пахло застоявшимся воздухом салона самолета.

– Как я рад тебя видеть, – сказал Картер, отстранившись. – Ну, как долетел?

Руссо пожал плечами.

– Как можно долететь? Как всегда. Слишком долго и очень тесно.

Картер взял его чемодан.

– Пойдем возьмем такси.

– Да, курить ужасно хочется, просто умираю.

– Лучше тебе покурить до того, как мы сядем в такси. Тут все такси для некурящих.

Руссо округлил большие темные глаза – совсем как буйвол, увязший в грязи, – и остановился.

– И после этого говорят, что Нью-Йорк – цивилизованный город?

Картер наклонил голову к плечу и ответил:

– От меня ты такого никогда не услышишь.

Около терминала выстроилась нескончаемая очередь желающих уехать на такси, так что у Руссо было вполне достаточно времени, чтобы закурить свою «Национали» и коротко рассказать Картеру обо всех новостях: о своей новой должности в Римском университете, о новой квартире, о только что законченной статье, посвященной обонятельным впадинам тираннозавра (эти впадины оказались значительно крупнее, чем считалось раньше). Картер поведал другу кое-что о своей работе в Нью-Йоркском университете, но оба, как бы по молчаливому уговору, не касались главной причины, по которой прилетел Руссо. Этот вопрос казался слишком важным, чтобы его можно было обсуждать, ожидая такси, и даже позже, когда они уже медленно пробивались сквозь автомобильные пробки.

Когда они подъехали к Вашингтон-сквер, Картер расплатился с водителем, а Руссо внес свой багаж в вестибюль дома. В кабине лифта Руссо поинтересовался:

– Что, университет оплачивает квартиры в этом доме?

– Нет, за квартиру плачу я, но дом принадлежит университету.

– Но университет делает для тебя скидку?

– Да, – кивнул Картер, – очень солидную скидку.

Руссо одобрительно кивнул.

– Я расскажу об этом в Римском университете. Им следует знать о том, как хорошо относятся к американским профессорам на родине.

У Картера создалось впечатление, что Руссо собирается делать мысленные заметки по всем аспектам американского стиля жизни, расходящимся с итальянским, чтобы затем добиться улучшения положения ученых в Италии.

– А твоя жена, она дома? – спросил Руссо, когда они поднесли багаж к двери квартиры.

– Это мы узнаем через секунду, – ответил Картер, отпер и распахнул дверь. – Бет, ты дома?

Но ответа не последовало. На диване лежали аккуратно сложенные простыня, одеяло и подушка в свежей наволочке.

– Это будет моя комната? – спросил Руссо, положив чехол с костюмом на журнальный столик. – Мне очень нравится. – Он устремил взгляд на рисунки в рамках над диваном – изображения птиц работы Одюбона,[22]22
  Одюбон, Джон Джеймс (1785–1851) – известный американский художник-анималист, рисунки которого были использованы при составлении пятитомного издания «Птицы Америки».


[Закрыть] – и сразу понял, что это значит для Картера. – Потомки динозавров, да? – проговорил он, бросил чемодан на диван и расстегнул молнию.

– Разве это не очевидно? – спросил Картер.

Руссо грустно покачал головой. Это была одна из немногих точек зрения, в которых палеонтологи не имели стопроцентного согласия.

– Если хочешь освежиться, – сказал Картер, – ванная там – дальше по коридору.

– Я бы хотел принять душ. Та женщина, что сидела рядом со мной, везла целую сумку генуэзской салями. – Руссо вытащил из чемодана голубой нейлоновый пакет с туалетными принадлежностями и направился к ванной комнате. – У-у, как же у меня все затекло…

– Можешь не торопиться. За горячую воду я не плачу.

– Я люблю Америку.

Пока Руссо мылся, Картер прослушал автоответчик. Было только одно сообщение от сторожа Хэнка, который сообщил, что за светильники пришлось переплатить тридцать пять долларов. В остальном, судя по всему, лаборатория, сооруженная в складском помещении, должна была быть готова вовремя, и с расходами Картер почти уложился в бюджет. Ему не терпелось показать Руссо место, где они займутся исследованиями окаменелости.

Но сегодня ему не хотелось слишком сильно загружать Руссо, поскольку тот явно сильно устал. Возможно, был виноват перелет, ведь в самолете Руссо пришлось сидеть в кресле, которое явно не подходило ему по габаритам. Как бы то ни было, Руссо выглядел совсем не таким весельчаком и здоровяком, как прежде. Его оливковая кожа приобрела желтоватый оттенок, под глазами образовались мешки, улыбка стала какой-то невеселой. Явно что-то у него было не так.

Картер собрался сбегать вниз, чтобы проверить почтовый ящик, когда открылась входная дверь и вошла Бет, увешанная кучей пакетов с продуктами. В зубах она сжимала большущий конверт.

– Помоги, – проговорила она сквозь зубы.

Картер взял у нее самый большой пакет – тот, из которого вот-вот могли вывалиться продукты, и понес в маленькую кухню. Сверху в пакете лежало остальное содержимое почтового ящика. Бет вошла в кухню следом за Картером, положила пакеты на стойку, разжала зубы, и большой конверт упал на стол.

– За него ты мне доплатишь, – выдохнула Бет.

Картер взглянул на обратный адрес. Он неплохо разбирался в итальянском и легко понял, что это адрес итальянской военной базы в Фраскати. Он распечатал конверт и обнаружил в нем стопку документов на тонкой прозрачной бумаге – все заверенные, с печатями, с требованием поставить подпись в графах, помеченных красными крестиками.

Бет спросила:

– Ну и где же наш гость? – и открыла холодильник.

– Под душем, – ответил Картер.

Бет поставила пакет на пол и начала заполнять холодильник и морозильную камеру продуктами. Картер еще не закончил просмотр бумаг, когда в кухню вошел Руссо.

– Теперь мне гораздо лучше, – сказал он.

Картер обернулся. Джузеппе был еще мокрый и голый – не считая банного полотенца, с трудом обернутого вокруг бедер. На волосатой груди Руссо сверкал серебряный медальон с изображением святого Христофора.

Бет, стоявшая на коленях за дверцей холодильника, поднялась и сказала:

– Привет, меня зовут Бет.

Руссо, сначала ее не заметивший, крепко сжал узел на полотенце.

– Бог мой, – ахнул он, – я не так мечтал с вами познакомиться.

Но он все же протянул Бет большую мокрую руку, другой рукой придерживая полотенце. Бет пожала его руку. Она очень старалась удержаться от смеха, но не смогла.

– А я мечтала познакомиться с вами именно так, – сказала она, и Руссо тоже рассмеялся.

– У тебя, случайно, не найдется халата взаймы? – спросил Руссо у Картера. – Я свой забыл.

– Да, конечно. Но ты посмотри сюда, – сказал Картер, протягивая бумаги Руссо, а сам отправился за халатом.

Руссо просмотрел несколько страничек – военный бюрократизм, ничего больше.

– Я бы вам помог разобрать продукты, – сказал он Бет, – но это может быть опасно.

Он указал стопкой бумаг на полотенце.

– Все в порядке, – отозвалась Бет и снова занялась продуктами. – Я уже почти закончила. Я не знаю, какие у вас вкусы, поэтому купила самое разное: яблоки, салат, помидоры, немного сыра, хлеба, вина.

– Это было совсем не обязательно, но спасибо вам.

– Долетели хорошо?

– Дама, сидевшая рядом с ним, везла контрабандой большой запас генуэзской салями, – ответил за друга Картер и подал Руссо махровый халат.

Руссо отдал ему бумаги и надел халат поверх полотенца.

– Это всевозможные бланки и циркуляры, – сказал он. – Но тут сказано, что завтра их нужно взять с собой и подписать, когда мы будем принимать ископаемое. – Он потуже затянул пояс. – Иначе тебе его не отдадут.

– А тут сказано, в какое время прибудет груз? Мне пришлось уговорить старшего сторожа не уходить с места весь день, чтобы он впустил нас в здание биологического факультета.

Речь шла о воскресенье, поэтому Картеру пришлось выложить еще сто долларов.

– Тут сказано утром, около одиннадцати часов. Но не забывай, что это – мои соотечественники.

Картер задумался, а прибудет ли груз вообще завтра. Преимущество доставки грузов в кампус по воскресеньям заключалось в том, что здесь было гораздо меньше машин и грузовой въезд был свободен. Кроме того, Картер договорился с фирмой, ведавшей доставкой в университет, чтобы они приняли камень. Эта фирма доставляла в университет разные крупногабаритные вещи вроде громоздкой аппаратуры, но Картер старательно растолковал сотруднику, что с этим грузом надо обращаться как с тончайшим электронным прибором.

– Позвольте, я удалюсь и оденусь, – сказал Руссо. – Одежда у меня есть, – заверил он Бет.

Картер остался в кухне с Бет. Опустошив бумажные пакеты, она аккуратно сложила их, убрала и тихо проговорила:

– Твой анализ утром… все действительно прошло нормально?

– Да, – ответил Картер. – Я с честью выдержал испытание.

– Мне тебя так жалко, – усмехнулась Бет, хотя было видно, что она не очень сильно жалеет Картера. – А Джузеппе…

– Называй его просто Джо – ему так больше нравится.

– Похоже, очень славный, – закончила начатую фразу Бет и добавила еще тише: – И очень большой. Твой халат на нем едва сошелся.

– Хочешь верь – хочешь нет, но с тех пор, как мы в последний раз виделись, он похудел.

– Он голоден? Я еще купила упаковку котлет из индейки. Или ты думаешь, что он захочет прогуляться?

Картер рассмеялся.

– Ты как будто о собаке говоришь. Не волнуйся – он мне скажет, чего ему хочется. Уж чего Джо лишен, так это стеснительности.

– Это я уже заметила.

Когда Руссо оделся, оказалось, что ему больше всего хочется размяться. Он так засиделся в кабине самолета и такси, что мечтал о прогулке. Картер, Бет и Джо вышли и направились к парку на Вашингтон-сквер. Когда Руссо остановился, чтобы закурить сигарету, у него над головой пролетела пластмассовая «летающая тарелочка». Картер посмотрел на Бет и тихо напомнил: «Я тебе говорил, он много курит».

Они пошли по парку, где в субботний вечер было много народа. Картер показал Руссо некоторые местные ориентиры, такие как арка Вашингтона[23]23
  Белокаменная арка в псевдоантичном стиле возведена в 1886 г., ее украшают две статуи Джорджа Вашингтона.


[Закрыть] и стоящая на противоположной стороне улицы университетская библиотека имени Бобста. В библиотеку то и дело входили студенты с рюкзаками и с наушниками.

– У нас в Италии это тоже есть, – сказал Руссо, сложив ладонь лодочкой и прижав к уху, когда мимо него прошел студент, кивая в такт музыке.

– Наушники, – подсказал ему слово Картер.

– Stupido.[24]24
  Глупый, тупица (ит.).


[Закрыть] Почему вместо этого просто не поговорить друг с другом? – Он бросил окурок на землю и затоптал. – Если люди не общаются, они ничему не учатся.

– Тебе стоит прийти на одно из моих занятий, – сказал Картер и сам удивился, почему не додумался до этого раньше. – Мои студенты любят поговорить. Если хочешь, можешь прочесть гостевую лекцию.

Он подумал о Кэти Койн, еще не было такого лектора, в которого она не пожелала бы запустить зубы.

– Отличная идея, – сказала Бет. – А если вам захочется немного погрузиться в мир искусства, Джо (она произнесла имя Руссо так, словно попробовала, получится или нет), – вы можете зайти ко мне в галерею.

– Да, я бы с удовольствием. Картер говорит, что вы продаете работы старых мастеров.

– Да.

– Старых итальянских мастеров.

– А разве есть другие? – улыбнулась Бет.

Ужинать они пошли в «Спаркс». Картер заказал отбивные-портерхаус для себя и Руссо. Бет от отбивных, естественно, отказалась. Она заказала себе салат «Цезарь» и печеную картофелину, фаршированную сливками, маслом и шнитт-луком.

– Никто не сказал, что она будет размером с мою голову! – ужаснулась Бет, когда ей принесли это блюдо.

От вина она тоже отказалась. Картер и Руссо, наоборот, без особого труда распили бутылку хорошего каберне-совиньон, а с десертом пропустили еще по паре рюмок бренди.

Когда они пришли домой, Картер заметил, что Руссо буквально валится с ног. Они с Бет разложили диван, расстелили простыню и одеяло. Только они успели сделать это, как Руссо вернулся из ванной в старом халате Картера и улегся.

– Если я сегодня ночью не усну, значит, я вообще больше не буду спать в этой жизни, – устало выговорил Руссо.

– Если захотите что-нибудь взять в холодильнике, не стесняйтесь, – сказала Бет.

– А есть я уже точно больше никогда не буду.

– Утром увидимся, – сказал Картер.

– Buona notte,[25]25
  Доброй ночи (ит.).


[Закрыть] Боунс, – сказал Руссо, и Картер сразу вспомнил о тех ночах, когда они вместе с остальными участниками раскопок на Сицилии спали на жесткой земле.

Пока Бет принимала душ, Картер разделся и открыл окно в спальне. Когда Бет вернулась, на ней была длинная белая ночная сорочка.

– В знак почтения к нашему гостю, – объяснила она.

– Очень мило. И давай завтра купим ему халат, – сказал Картер, выходя в коридор в боксерах и в футболке с изображением Годзиллы.

Вернувшись из ванной, он прикрыл дверь спальни (раньше они оставляли ее открытой) и скользнул в постель.

– Если он проснется завтра раньше полудня, я буду очень удивлен, – сказал он.

– Да, вид у него изможденный. – Бет опустила голову, и ее темные волосы разметались по подушке. – И у тебя тоже получился долгий день.

Картер придвинулся ближе к жене.

– День еще не закончился, – сказал он и начал расстегивать пуговки на ее сорочке. – Неужели обязательно было их все застегивать?

– Я читала в «Космополитэн», что мужчины любят препятствия.

– Не особенно.

Картер разделался с пуговицами и прижался лицом к нежной коже Бет, пахнущей ее любимым сандаловым мылом. Бет закрыла глаза. Картер снял с нее сорочку.

– А утром, в клинике… – прошептала Бет, – это было ужасно?

– Почему ты шепчешь?

– Не хочу разбудить Джо.

– Сейчас может взорваться ядерная бомба, а Джо не услышит. – Картер нежно погладил бедра и живот Бет. – Да, было довольно тяжко.

– И как же ты… В смысле, о чем ты думал?

– Об этом, – ответил Картер и поцеловал Бет.

Она обняла его.

– Помогло? – спросила она.

– Как волшебство.

Потом он остановил поток вопросов еще одним, долгим поцелуем и выбросил из головы воспоминания о клинике. Он растворился в теплых объятиях Бет, в запахе ее кожи и волос, в ее вкусе.

Порыв страсти был так силен, что Картер не услышал, как скрипнула дверь спальни, не почувствовал, как в комнату хлынул прохладный воздух. А Бет услышала шум, и в следующий момент Картер почувствовал, как ее пальцы с силой надавили на его плечи. Бет смотрела куда-то через его плечо и повторяла:

– Обернись, обернись!

Картер застонал и неохотно повернул голову. В дверном проеме что-то темнело. Ему пришлось оторваться от Бет и присмотреться. Он не сразу понял, что на пороге стоит Руссо. Стоит, запахнув халат, и смотрит в одну точку.

– Джо, – спросил Картер, – с тобой все в порядке?

– Lapietra, – монотонно произнес Руссо. – Eall'interno della pietra.

– Камень? Что-то внутри камня?

На Сицилии Картер выучил итальянский «по верхам», но и те знания теперь, что называется, проржавели. Но тут он понял, что Руссо не отвечает ему. Он сомневался, что друг вообще слышал его вопрос.

Бет подтянула простыню к подбородку.

– Что происходит? – испуганно спросила она.

– Похоже, он ходит во сне, – прошептал Картер и выскользнул из постели. – Ничего не говори, ничего не делай, чтобы не напугать его.

– Напугать его? – тихо спросила Бет.

Картер медленно подошел к Руссо. Протянул руку.

– Джо, тебе нужно вернуться в постель.

– Sta provando ad uscire.

– Что-то пыталось выбраться наружу?

Картер догадался, что Руссо говорит что-то об окаменелости, возможно – о захваченных породой газах. Может быть, ему приснился страшный сон, что летучие вещества, находящиеся внутри камня, взорвались?

Картер бережно положил руку на плечо Руссо и сказал:

– Пойдем, Джо.

Руссо не отреагировал.

– Давай вернемся в постель.

Картер повернул Руссо лицом к коридору, и они вместе вернулись в гостиную. Потом осторожно провел его вокруг стульев и журнального столика и подвел к дивану. Простыня и одеяло валялись на полу. Картер бережно усадил Руссо на диван. Тот продолжал что-то бормотать про la pietra, но теперь его голос звучал возбужденно.

Картер решил, что будет лучше разбудить Руссо, вывести его из страшного сна, хотя бы ради того, чтобы его друг не принялся снова бродить по квартире, но он не знал, как правильно будить лунатиков.

– Джо, – произнес он, глядя прямо в пустые глаза Руссо. – Тебе снится плохой сон. – Он осторожно потряс друга за плечи. – Тебе просто снится плохой сон, Джо.

Он заметил, что глаза Руссо медленно обретают осмысленное выражение.

– Вот так, – тихо проговорил Картер, – вот молодец. А теперь просыпайся, Джо.

Через некоторое время взгляд Руссо сфокусировался на Картере, стоявшем перед ним на коленях.

– Боунс?

– Это я.

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь тебя разбудить. Ты бродил во сне.

Первой реакцией Руссо был испуг, потом он сменился удивлением и наконец – смущением.

– О… нет-нет-нет… – забормотал он. – Ох, Боунс, неужели я…

– Ты не сделал ничего ужасного, – заверил его Картер. – Ну, может быть, отнял у меня несколько лет жизни, но я переживу. Подожди, я сейчас.

Он пошел в спальню, чтобы узнать, как себя чувствует Бет. Она успела включить свет.

– Он в порядке? – спросила она.

– Да, с ним все будет хорошо, – заверил ее Картер, взял со стула джинсы и натянул их. – А как ты?

Бет пожала плечами.

– Нужно будет просто поставить на нашу дверь замок, только и всего.

Картер сходил в кухню, взял бутылку имбирного эля из холодильника и принес ее Руссо. Тот, похоже, окончательно проснулся.

– Я подумал – может быть, тебе захочется пива, – сказал Картер и протянул другу бутылку. – Возможно, это все из-за выпивки и еды.

Руссо с благодарностью взял у Картера бутылочку, отвернул крышку и осушил ее почти залпом.

– Тебе лучше? – осведомился Картер.

Руссо кивнул. Но вид у него по-прежнему был встревоженный.

– Я что-нибудь делал? Разговаривал?

– Не слишком много. Ты что-то говорил по-итальянски о камне, думаю, ты имел в виду окаменелость. Тебя что-то тревожит?

Руссо снова кивнул.

– Я уже давно встревожен, – признался он и допил остатки пива. – Боунс, я был с тобой не до конца честен.

– То есть ты не рассказывал мне о том, что ты – лунатик? – с улыбкой спросил Картер. – Ну, теперь я просто буду привязывать тебя к дивану.

Руссо покачал головой.

– С самого первого дня, как только я его увидел, когда прикоснулся к нему в той пещере, у меня тут не в порядке. – Он постучал пальцем по виску.

– Ты сошел с ума? – спросил Картер.

– Нет, не в этом смысле. – Руссо задумался, подыскивая слова. – У меня появилось какое-то беспокойство. Тревожные мысли, плохие сны, как сейчас.

– А что тебе снится конкретно?

Руссо поморщился и повернул голову к окну, в которое лился бледный свет фонарей. Картер обратил внимание на то, как и самом деле сильно обеспокоен его друг.

– Порой я жалею о том, что мы вообще нашли эту окаменелость, – наконец тихо проговорил Руссо.

– Но находка может оказаться феноменальной, – возразил Картер.

Руссо его слова, похоже, не тронули.

– Я не хочу, чтобы с тобой случилось то, что случилось со мной. Не надо было мне втягивать тебя.

Картер дружески хлопнул его по плечу и сказал:

– Теперь мне уже не выкрутиться. Камень прибудет завтра, а в следующем месяце наши физиономии будут красоваться на первой странице «Нью-Йорк таймс».

Руссо не слишком доверчиво взглянул на него.

– Тебе надо отдохнуть, – сказал Картер и, подняв с пола одеяло, положил на диван.

В этот момент он заметил, что один из эстампов с рисунком Одюбона снят со стены и лежит на маленьком столике.

– Завтра поговорим.

Руссо лег, и Картер заботливо укрыл его одеялом.

– Прости меня, Боунс, – проговорил Руссо.

Картер не совсем понял, за что он извиняется.

– Не переживай. Все в порядке.

Но прежде, чем выйти из гостиной, он еще раз посмотрел на стену, где раньше висел эстамп, и увидел, что на его место Руссо повесил кое-что другое. В комнате было темно, и Картер не сразу рассмотрел, что это такое, но потом он еще пару секунд пытался справиться с мыслью, как это мог сделать его старый товарищ, человек, всецело преданный науке. Прямо над диваном, у изголовья, Руссо повесил на гвоздик небольшое старинное деревянное распятие.