Текст книги "Суеверный"

Часть шестая

Глава 47

Как долго Сара смотрела на эту руку?

На раскрывшиеся пальцы. На крошечный черный кинжал с тыльной стороны, побледневший на потемневшей коже. На запястье, которое было очень аккуратно срезано, и не менее аккуратно зашито толстой черной ниткой.

Как долго? Как долго?

Пока кинжал не скрылся за пеленой слез. Пока рука не стала расплываться у нее перед глазами. Тогда Сара закрыла глаза. Она чувствовала, как кружится вокруг нее комната, как качается под ней пол, словно палуба корабля в сильный шторм.

Паника.

Такая жуткая паника, что стало трудно дышать. Паника, вызвавшая приступ тошноты. Паника, до боли напрягшая все мышцы. Напрягшая их до такой степени, что они, казалось, готовы взорваться. Все мое тело готово взорваться. Ноги стали тяжелыми. Такими тяжелыми, что я не в силах сдвинуться с места. Не в силах уйти от этого... предмета... от предмета, который я некогда держала в руках, который держал меня, который до меня дотрагивался... Эта рука.

Рука Чипа.

Рука Чипа.

Рука Чипа.

Она сейчас лежит на моем туалетном столике. Эта рука держала свечу. Крепко держала свечу, пока мы с Лайамом занимались любовью.

Почему? О Господи, почему?

Почему, Лайам?

– Мне нужно отсюда выбраться, – сказала она вслух сквозь зубы, тихим и напряженным голосом.

Сара крепко сжала челюсти.

Резко отвернулась от туалетного столика. Заставила себя дышать. Заставила себя сделать один шаг. Потом другой.

Мэри Бет. Мне нужна Мэри Бет.

Мне нужна твоя помощь, Мэри Бет!

Мне нужно подумать. Мне нужно хорошенько подумать. Мне нужно разобраться, в чем тут смысл. Должен же быть в этом какой-то смысл!

Лайам. Милый Лайам.

Такой хороший. Такой умный. Такой замечательный.

Лайам ее любил.

Но...

Рука Чипа. Рука Чипа. Рука Чипа.

В этом вообще нет никакого смысла! Может быть, Мэри Бет сможет помочь.

Ты должна мне помочь, Мэри Бет!

Сара не помнила, как оказалась в гостиной. Двумя руками вытерла слезы. Открыла ящик стола. Как сильно дрожат руки!

В этом вообще нет никакого смысла.

Написала записку. Она не собиралась писать как курица лапой. Обычно у нее очень хороший почерк. Учителя всегда хвалили ее почерк.

Ее почерк. Ее рука. Почерк. Ее рука.

Рука Чипа. Рука Чипа.

Сколько раз я держала эту руку? Сколько раз я ее целовала?

УЖИНАЙТЕ БЕЗ МЕНЯ. БУДУ ДОМА ОЧЕНЬ ПОЗДНО.

Ее записка Лайаму. Она направилась с ней к холодильнику. Потом вернулась к столу. И добавила:

ЛЮБЛЮ. САРА.

Я действительно люблю тебя, Лайам. И я знаю, что ты любишь меня.

Я знаю, что на этот раз все получится. Я знаю, что на этот раз все правильно.

Но... Рука Чипа?

Мэри Бет разберется.

Сара прикрепила записку к холодильнику. Схватила пальто. Перчатки выпали из кармана на ковер. Она не остановилась, чтобы подобрать их.

Что, если бы Лайам сейчас пришел домой? Что, если бы он сейчас вошел в дверь и спросил, куда это она собирается?

Стала бы она спрашивать его о руке? Была бы она в состоянии спросить: «Лайам, почему рука Чипа лежит у нас на туалетном столике?»

Нет. До тех пор, пока не прекратится паника, она не сможет этого сделать. Она не сможет этого сделать до тех пор, пока у нее перед глазами будет стоять рука Чипа. Сейчас, закрывая глаза даже на мгновение, она видела эту зашитую руку с темным пятном татуировки. И эти пальцы, которые словно пытаются что-то схватить, схватить, схватить...

– О Господи, Лайам, почему?

Сара вышла на холод. Снежная крупа сменилась холодным дождем. Под слоем слякоти и льда тротуары блестели, словно тусклое серебро.

Игнорируя скользкую поверхность, Сара побежала. Она бежала прочь от дома. Она сказала себе, что бежит за помощью.

Я вернусь, Лайам! Я буду поздно, но я вернусь!

Она бежала всю дорогу, бежала через весь студенческий городок. Бежала, засунув руки в карманы. Холодные капли дождя падали ей на волосы. Сара бежала по льду, по слякоти. Скользила на ледяных дорожках. Добравшись до квартиры Мэри Бет, она тяжело дышала. Хватала ртом воздух. От ее дыхания поднимался пар. В боку болело, кровь стучала в висках.

Мэри Бет рывком открыла дверь и удивленно прищурилась. Волосы с подкрашенными прядками всклокочены. На ней линялые джинсы, порванные на коленях, и красно-серая теплая футболка с эмблемой Мур-колледжа с закатанными до локтей рукавами. Футболка ей слишком велика.

– Сара?

– Я... Мне нужно поговорить.

– Да ты отдышись! Ты вся промокла. Ты что, бежала всю дорогу? Что случилось? Сара, что происходит?

Сара прижала руки к груди, стараясь отдышаться. Она глубоко вдохнула. Потом еще, уже помедленнее. Еще медленнее. Прошла за Мэри Бет в квартиру. На столе стояла открытая коробка с пиццей, где оставалась еще половина. По стереопроигрывателю гремел Брюс Спрингстин. Мэри Бет подошла и выключила музыку.

Вихрем повернулась к Саре.

– В чем дело? Что случилось?

Сара начала дышать ровнее. Через открытую дверь она бросила взгляд в спальню, где заметила стоявший на кровати открытый чемодан.

– Ты – ты куда-то уезжаешь? – все еще с трудом проговорила она.

Мэри Бет поморщилась, почесала плечо.

– Мне придется съездить домой. Мой папа, кажется, откуда-то упал или просто поскользнулся. Короче, он сломал себе ногу. Мама в истерике. Для разнообразия! – Мэри Бет округлила глаза. – Можешь себе представить, что ты летишь ночью, вот так, как я? Очень надеюсь, что погода будет летной.

Она забрала у Сары мокрое пальто и положила его на скамейку у двери.

– Ты не хочешь чего-нибудь выпить? Чего-нибудь горячего?

Сара закрыла глаза. И снова увидела руку.

– У тебя есть вино?

Мэри Бет задумалась.

– Только красное. Подойдет?

– Прекрасно!

Мэри Бет наполнила красным вином два бокала для сока. Сара сделала большой глоток. В горле сразу стало горячо. Она согрелась и немного успокоилась. Сделала еще глоток.

– Так что же все-таки случилось? – Мэри Бет опустилась рядом с Сарой на диван, присев на край подушки.

Отбросила назад спутанные волосы.

– Что случилось, Сара?

Сара глубоко вздохнула. Выпила еще вина. Бокал был уже почти пуст.

– Это довольно трудно объяснить. Это связано с Лайамом.

Мэри Бет округлила глаза.

– Новые суеверия?

– Да. Нет. Я хотела сказать «Да».

С большим трудом она рассказала подруге о вчерашней церемонии. О том, как романтичен был Лайам. Каким он был нежным и заботливым. Сара рассказала подруге о коробке, о свече, о концерте для флейты, о том, что Лайам говорил нараспев по-гаэльски.

А потом о руке.

– Что? Он вложил свечу в руку? – Мэри Бет сжала плечо подруги.

Даже через свитер Сара чувствовала тепло ее руки.

Сара кивнула. И начала рассказывать самое ужасное. На одном дыхании выпалила жуткую правду:

– Это была рука Чипа!

Конечно, вначале Мэри Бет ей не поверила.

– Этому должно быть логическое объяснение. Ведь Лайам не вампир!

Вампир?

Сара мысленно повторила это слово, словно никогда прежде его не слышала.

– Вампир?

– Послушай, Сара... только от того, что на этой руке такая же татуировка... это ничего не значит.

Люди часто делают татуировки с кинжалами, ты же понимаешь. Кто-то нарисовал эту татуировку на руке манекена... просто пошутил...

У Сары вырвался сдавленный стон.

– Это не было рукой манекена. Я ее трогала. Я подняла ее с пола. Это было не дерево. Это была кожа.

Мэри Бет крепко взяла Сару за плечи обеими руками.

– Ты вся дрожишь! Бедная девочка! Ты сходишь с ума из-за ерунды. Я в этом уверена. Если мы позвоним Лайаму, я знаю, что он сможет...

Сара вдруг резко выпрямилась.

– Та женщина... Она пыталась меня предупредить.

– Что? Какая женщина?

– Анжела. Или Кристин. Каково бы ни было ее имя. Она звонила мне. Сказала, что прежде была с Лайамом. До меня.

– Да ну? – зеленые глаза Мэри Бет широко раскрылись, она с шумом выдохнула.

– Она сказала, что я в опасности. Конечно, я ей не поверила. Лайам сказал, что он ее не знает. Поэтому я не стала с нею встречаться. Но что, если... что если она говорила правду? Что, если она и в самом деле пыталась меня предупредить?

Мэри Бет откинулась назад на диване. Покрутила в руке прядь светлых волос.

– Тебе кто-то звонил? Чтобы предупредить тебя насчет Лайама?

Сара кивнула. Посмотрела вниз, на почти пустой бокал с вином, который держала двумя руками.

– Мне и до этого звонили. Еще до того, как мы поженились. Лайам сказал, что это, вероятно, его прежняя возлюбленная, у которой случился нервный срыв. Он велел мне не обращать внимания.

Мэри Бет покачала головой.

– Странно.

– Потом эта женщина позвонила снова. Два дня назад. Она сказала, что ее зовут Кристин. Сказала, что жила с Лайамом. Она меня очень напугала. Я хочу сказать, что я не знала, верить ей или нет. У меня не было оснований ей верить. Но зачем она мне звонит? Зачем?

Мэри Бет вновь наполнила бокал Сары.

– Выпей еще. Давай прикончим эту бутылку. Передохни. Мы разберемся, в чем тут дело. Тут не может быть ничего ужасного. Постарайся взять себя в руки, ладно? Посмотри на себя, ты дрожишь, как осиновый лист! Ты меня пугаешь!

– Ну, я-то и в самом деле напугана! – Сара резко откинулась назад, забарабанила пальцами по бокалу, не замечая этого; пролила немного вина себе на колени. – Я действительно напугана, Мэри Бет! Я не понимаю...

– Может быть, эта женщина еще в городе, – прервала ее Мэри Бет.

Она встала перед диваном, держа в одной руке бокал, в другой бутылку.

– Она оставила тебе номер телефона или адрес? Если ты поговоришь с ней, возможно, она все объяснит.

Сара тяжело вздохнула. Потерла свободной рукой стучащий висок.

– Поговорить с ней? Ты хочешь сказать, позвонить ей? Ну...

– Мы можем пойти на встречу с ней вдвоем, – предложила Мэри Бет.

Саре было трудно сосредоточиться. Она никак не могла решить, что ей делать.

– Она сказала, что остановилась в «Колледж Инн». Ты его знаешь, это большой старый отель на Фермонт-стрит.

Мэри Бет поставила бутылку с вином.

– В «Колледж Инн»? Ты уверена?

– Ну да. Она так сказала. А почему ты спрашиваешь?

– Ну... ты же понимаешь. Со всеми этими волнениями в городке...

Мэри Бет прошла через комнату к телефону.

– Ну ладно, давай туда позвоним. Посмотрим, сможем ли мы ее застать, – она взяла трубку. – Как, ты сказала, ее зовут? Анжела?

Сара отрицательно покачала головой.

– Нет. Кристин, – она задумалась, стараясь вспомнить фамилию женщины. – Веррет. Кристин Веррет.

Сара думала, что Мэри Бет начнет по телефону узнавать номер отеля. Но Мэри Бет пристально посмотрела на нее. Она была в шоке.

– Мэри Бет!

– Сара, повтори мне еще раз это имя. Я не верю своим ушам.

– Кристин Веррет, – послушно повторила Сара.

Она быстро встала, чувствуя легкое головокружение. Схватилась за подлокотник дивана. Подумала, что ей не стоило так резко вставать.

– В чем дело, Мэри Бет? Почему ты так на меня смотришь?

– Не может быть, чтобы ее звали Кристин Веррет!

– простонала Мэри Бет; голос ее был едва слышен.

– Не может быть!

– Что? Что ты говоришь?

– Кристин Веррет? Ты уверена? Кристин Веррет?

– Да, я уверена, – нетерпеливо воскликнула Сара. – Будь любезна, объясни мне, в чем дело?

– Сара, разве ты не слушала радио сегодня утром? Это же та женщина, которая была убита сегодня утром. В «Колледж Инн». Кристин Веррет? Ее изрезали на куски. Разве ты не слышала по радио?

Глава 48

Сара схватилась за живот. Закрыла глаза от острой боли. Тяжело сглотнула, стараясь преодолеть тошноту.

– Мэри Бет, ты в этом уверена?

Мэри Бет опустилась на краешек дивана.

– Ты в самом деле об этом не слышала? Да все утро об этом только и говорили. Ты не слушала новости?

Она задала еще один вопрос, но Сара ее не слышала. Вместо этого она слышала голос Лайама, уверявшего ее, что он не знает никого по имени Кристин. Лайама, который объяснял ей, что молодая женщина на снимке – подруга Маргарет.

Ты ведь не лгал мне, правда, Лайам?

Ты не лгал. И все, что ты говорил, не было сплошной ложью, правда, Лайам?

Нет.

Но что, если Кристин Веррет говорила правду? Зачем Кристин Веррет звонила Саре? Почему после того, как Кристин Веррет позвонила Саре, ее убили у нее в номере?

Почему Лайам знал всех убитых?

"О, нет. Ради Бога, нет! Слишком много этих "почему"!" – подумала Сара, прижимая руки к лицу. Она снова закрыла глаза, стараясь выбросить из головы эти вопросы. Вопросы, которые наслаивались один на другой, как снежный ком. Они накатывали на нее, как холодные темные волны.

Ты лгал мне, Лайам! А я всему верила.

Потому что хотела верить. Я отчаянно хотела тебе верить.

Мне нехорошо. Мне по-настоящему плохо.

Лайам, ты нужен мне сейчас!

Когда Сара открыла глаза, она увидела, что над нею стоит Мэри Бет и что-то быстро и взволнованно говорит. Сара видела, как двигаются ее губы, но не слышала слов.

Кристин Веррет. Снова и снова в ушах Сары звучало это имя с жутким заявлением Мэри Бет.

Кристин Веррет.

Она позвонила мне и ее разрезали на куски.

– О Господи, – тихо простонала Сара.

Мэри Бет наклонилась к ней и ласково положила руку на дрожащее плечо подруги.

– Нам следует позвонить в полицию. Нам нужно рассказать им о телефонном звонке.

– Я... Я плохо себя чувствую!

Сара вскочила. Рывком отстранила Мэри Бет.

– Сара!

Сара бросилась в туалет, захлопнув за собой дверь. Наклонилась над унитазом. Согнулась от боли. Попыталась вызвать рвоту.

– Сара! С тобой все в порядке? – раздался из-за двери туалета приглушенный голос Мэри Бет.

Сара покашляла. Горло ее напряглось. Мне так плохо! Я не могу поверить в то, что происходит.

Я не понимаю. Я просто не понимаю.

Она представила себе лицо Лайама, его улыбку, его чудесную улыбку, ласковые карие глаза, такие любящие, смотревшие на нее с таким обожанием.

О Господи! Я не понимаю! Лайам, ты мне объяснишь? Ты сделаешь так, чтобы мне снова было хорошо?

Боль в желудке немного стихла. Тошнота прошла. Сара встала. Отвернулась от унитаза. Ноги дрожали. Одним пальцем она вытерла холодный пот с верхней губы.

Выйдя из туалета, она уже знала, что ей нужно делать. Мэри Бет стояла в коридоре. Она была взволнована, зеленые глаза ее внимательно смотрели на Сару.

– Ты ужасно выглядишь! Может, мне отменить рейс? – она посмотрела на часы. – Не думаю, что сегодня есть другой рейс в Кливленд. Но я могу поехать завтра.

Сара сжала руку подруги. Рука Сары была холодной как лед, рука Мэри Бет – теплой и сухой.

– Нет, правда, не надо. Не пропусти рейс. Я уже чувствую себя лучше. Я... я пойду домой.

– Домой? Нет, Сара! Позволь мне позвонить в полицию. Ты должна рассказать им о телефонном звонке, о женщине, которая тебе звонила. Ты должна сделать это до того, как вернешься домой, к Лайаму. Ты должна.

Сара яростно замотала головой. От резких движений у нее застучало в висках.

– Нет. Я должна идти домой. Я должна поговорить с Лайамом.

– Но что, если Лайам?... – Мэри Бет не договорила.

– Я должна дать Лайаму шанс! – голос ее прозвучал более визгливо и более яростно, чем ей хотелось бы.

Она добавила уже тише:

– Я должна дать Лайаму шанс объяснить.

Сара прошла мимо Мэри Бет в гостиную. Подруга поспешила за ней.

– Ты в самом деле не хочешь, чтобы я осталась? Я могла бы проводить тебя домой. Ты и в самом деле неважно выглядишь. Я могу сходить за своей машиной и отвезти тебя. Я могу тебя подождать. На всякий случай... – она замолчала и опустила глаза.

– Со мной будет все в порядке, – голос Сары дрожал.

Она старалась, чтобы он звучал тихо и ровно.

– Ничего. Со мной будет все в порядке. Мне нужно подышать свежим воздухом. Это было такое потрясение! Но я не думаю, что Лайам... Я хочу сказать... Я не знаю. Я знаю только, что должна дать Лайаму возможность объяснить. По поводу руки. По поводу Кристин Веррет. И по поводу... Объяснить все.

Она пошла, чтобы взять пальто, но Мэри Бет загородила ей дорогу. К ее удивлению, подруга крепко обняла ее, прижавшись щекой к ее щеке.

Сара подумала, что ее Мэри Бет никогда не была такой эмоциональной. Может, это все вино? Или она так нервничает из-за того, что у нее отец в больнице? Или из-за того, что ей нужно лететь ночью? Она ведь не из-за меня так беспокоится, правда?

– Я... Я позвоню тебе из Огайо, – Мэри Бет уступила Саре дорогу, не спуская с нее глаз. – Это будет поздно. Самолет сначала сядет в Питтсбурге. Ну почему самолеты должны садиться в Питтсбурге?

Сара рассмеялась.

– Не знаю. Но они всегда там садятся.

Она одела пальто.

Мэри Бет направилась к стенному шкафу в прихожей.

– Позволь мне, по крайней мере, дать тебе зонтик. Посмотри на свое пальто. Оно все еще мокрое.

Сара подняла глаза к окну.

– Ничего, все в порядке. Снова пошел снег. Я люблю снег. Он меня остудит, – она направилась к двери.

Мэри Бет капризно закусила губку.

– Мой рейс отменят. Я это чувствую. Ты только посмотри, что на улице делается! Настоящая метель! – она открыла Саре дверь. – Пожалуй, мне пора отправляться. Я тебе позвоню. Как только приземлюсь.

– Со мной все будет в порядке, уверяю тебя! Счастливого пути! Передавай привет папе.

Выйдя из квартиры, Сара посильнее завернулась в пальто. Ее сапоги глухо стучали по твердому полу длинного коридора. К двери в другом конце коридора вели грязные следы. На полу остались лужи талой воды.

«Отвратительный вечер, – подумала Сара, поднимая воротник. – Отвратительный во всех отношениях».

Она вышла из здания, вышла из-под навеса над входом. Тяжелое полотнище громко хлопало на ветру. Сара вышла в снежную ночь.

Резкий ветер швырял в лицо мокрый снег. Подмерзшие после дождядорожки стали скользкими и очень опасными. Сара всегда любила ходить по снегу, но сегодня это не доставило ей удовольствия.

Девушка подняла глаза и увидела, как на перекрестке занесло машину. Развернуло на сто восемьдесят градусов, понесло по скользкой мостовой. Машина остановилась в нескольких дюймах от фонарного столба.

«Надеюсь, что Мэри Бет благополучно доберется в аэропорт, – подумала Сара, опуская голову под ударами ветра со снегом и стараясь идти побыстрее. – Сегодня ездить еще труднее, чем ходить».

К тому времени, как впереди показался ее дом, все лицо ее горело, нос и уши щипало, они почти онемели от холода. На крылечке горел свет и от этого света выпавший снег искрился. Сара не увидела в доме никаких других огней.

Это показалось ей странным. Уже почти девять. К этому времени Лайам должен быть дома. Приставив козырьком ладонь ко лбу, она посмотрела на окна комнат Маргарет в верхней части дома. В них тоже было темно.

Они что, куда-то пошли? В такой-то вечер?

Очень маловероятно.

Сара поскользнулась на верхней ступеньке крыльца. Схватилась за металлические перила, чтобы не упасть. Порылась в сумочке в поисках ключа. Замерзшие пальцы едва двигались.

В конце концов ей удалось отпереть дверь. Сара открыла ее плечом. Хорошенько постучав ногами о коврик перед входом, она вошла.

Тепло.

Темнота.

– Эй, кто-нибудь дома?

Кажется, во всем доме свет горит только на площадке второго этажа. Пытаясь размять закоченевшие пальцы, Сара отправилась наверх.

Наверху ли Лайам? Может быть, он рано улегся спать? Может, он отправился спать и выключил свет внизу? Или это она сама оставила включенный свет?

– Эй, здесь кто-нибудь есть?

От холода ей было трудно говорить, голос ее прозвучал еле слышно.

Тишина.

Ради Бога, Лайам, будь дома! Мне нужно тебя увидеть, с тобой поговорить! Мне нужно услышать, как ты говоришь, что все будет хорошо.

Сара все еще была в пальто. На мокром воротнике лежали снежинки, щекотавшие ей шею. Она ухватилась за деревянные перила и начала подниматься по лестнице.

Молодая женщина поднялась на площадку. Сердце ее стучало. Сара глубоко вдохнула, задержала дыхание, затем направилась в спальню.

Лайам, пожалуйста, будь дома! Лайам, пожалуйста...

Дверь спальни была закрыта.

Она повернула медную ручку и открыла дверь. Свет из коридора упал в темную комнату.

В спальне было душно. Пахло потом.

Сара вошла в комнату. Увидела на кровати Лайама. Он лежал на спине. Обнимая кого-то рукой.

Там кто-то еще. Кто-то еще в постели. Лицо в тени.

Лайам быстро сел на кровати, удивленно моргая. Убрал руку с другого человека.

Этот человек пошевелился и сел.

Женщина.

Лайам в постели с женщиной.

Женщина пошевелилась. Свет попал на ее лицо.

Маргарет!

Лайам в постели с Маргарет! Со своей сестрой!

Маргарет прислонилась к Лайаму. Ее голые груди выпали из-под простыни. Она прищурилась, глядя на свет, прочистила горло и тихо сказала:

– О, Сара! Извини!

Глава 49

– Не-е-е-е-т! – закричала, протестуя, Сара.

Лайам в постели с Маргарет. Лайам в постели со своей собственной сестрой.

Сара смотрела на груди Маргарет, прижатые к обнаженному плечу Лайама. Она упорно смотрела на них, будучи не в силах отвести взгляд. Почему Маргарет голая? Почему она в постели с Лайамом?

Лайам быстро повернулся, спустил ноги на пол.

Он тоже голый.

Сара видела, что они оба совершенно голые. В постели. Брат и сестра. Мой муж и его сестра.

Сара почувствовала, как на нее накатывает тошнота.

Я больна. Я в самом деле больна. Я только хотела добраться домой. Я только хотела услышать объяснения. От Лайама. Объяснения. Это все.

Но теперь...

Она знала, что должна двигаться. Должна уйти от них.

Тогда почему она здесь стоит? У нее что, ноги к полу приклеены?

– Сара, послушай... – Лайам начал подниматься, протягивая к ней обе руки.

Позади него Маргарет натянула простыню на груди. Она не пыталась встать. Или, уйти.

Уйти. Уйти. Уйти.

– Лайам, как ты мог? – истерически взвизгнула Сара.

Это было отвратительно. Просто отвратительно!

Лайам встал. Он попал в желтое пятно света, падавшего из коридора. Сара увидела, что его тело блестит от пота.

Они занимались любовью. Маргарет и Лайам. Лайам и его сестра. Они трахали друг друга!

Сара несколько раз поморгала, словно надеясь, что жуткая сцена исчезнет. Шагнула вперед. Просто для того, чтобы двигаться. Просто для того, чтобы снова заставить двигаться ноги.

Бросилась вперед. Запнулась. Потеряла равновесие. Потеряла контроль над собой.

Лайам и его сестра. Лайам и его сестра. Лайам, мой муж.

– Сара, подожди! – крикнул Лайам, устремляясь за ней, шлепая босыми ногами по полу. – Подожди!

– Не-е-е-ет! – Сара испустила новый хриплый вопль.

Схватила с туалетного столика руку. Руку Чипа. Кожаную на ощупь. Твердую.

Она схватила эту руку и с новым криком – криком ужаса и стыда – запустила ею в зеркало.

Запустила в него со всей силой своего гнева, со всей своей яростью.

И кисть с согнутыми пальцами, почти кулак, ударила по зеркалу.

Разбила его.

Сара охнула, глядя на паутину трещин.

И услышала позади себя крик, точнее, даже визг Лайама:

– Только не зеркало! Нет!

На кровати Маргарет рвала на себе волосы. Она так же содрогнулась от ужаса.

Лайам кинулся к Саре. Она обеими руками ударила его в грудь.

Он охнул от боли. Снова потянулся к ней.

Сара уклонилась. Схватилась за столбик кровати и, опираясь о него, метнулась к двери.

– Сара, подожди! Сара, ты не поняла!

«Какое жалкое однообразие!» – с горечью подумала она, удивляясь тому, что еще в состоянии чувствовать горечь.

Вниз по лестнице. Через две ступеньки. С шумом делая каждый вдох. Игнорируя боль в боку. Игнорируя боль в голове, позади глаз.

– Ты не поняла! – прокричал Лайам с верхней площадки лестницы.

Она не поняла! Не поняла, как он мог трахать собственную сестру?

Почему он трахал Маргарет?

Сара не обернулась. Она не хотела видеть, как он стоит там, наверху, совершенно голый, с темными, спутанными волосами, с кожей, блестящей от пота. От ее пота. От пота его сестры.

– Господи, Лайам! О, Господи, Лайам!

– Я иду за тобой, Сара!

Это были последние слова, которые она услышала перед тем как рывком открыть дверь и выбежать из дома. Оставив входную дверь открытой, Сара помчалась вниз по обледеневшим бетонным ступенькам. Вниз, на тротуар. Бегом по тротуару.

По скользким серебряным улицам мимо нее катили машины. Она бежала мимо заиндевелых окон. На них висели сосульки, похожие на кинжалы.

Холодно. Весь мир сегодня такой холодный!

Сара побежала по студенческому городку, темному и пустому. Деревья дрожали в своих снежных шубах. Темные здания вокруг Круга сутулились под розовато-серыми снеговыми облаками, словно пытаясь согреться.

Холодно. Слишком холодно.

Сара не чувствовала ни ветра, ни снега. Она видела, что все вокруг побелело от холода, но сама она холода не чувствовала.

Онемела. Я уже совершенно онемела. Мой мозг. Мое тело. Мертвое, онемевшее.

«Я иду за тобой». От этих холодных слов Лайама по спине молодой женщины пробежала дрожь. Она обернулась, словно опасаясь увидеть, что он голый бежит позади нее по студенческому городку. Бежит по снегу и снова и снова зовет ее. «Ты не поняла!»

Довольно неуклюжая фраза для столь блестящего ума!

«Ты не поняла!» Прямо как персонаж в плохой комедии положений. Совершенно не похоже на всемирно известного филолога.

На всемирно известного филолога, который спит со своей сестрой и кричит: «Ты не поняла!»

– Да, я не поняла! – выдохнула Сара. – Да, я не поняла, Лайам!

Снег пошел сильнее. Резкие порывы ветра швыряли его во все стороны. Сара стряхнула снежинки с глаз и бровей.

На противоположной стороне улицы показался дом Мэри Бет. Длинный навес над входом засыпан снегом. Спиной к улице стоит мужчина в серой форме и разбрасывает по тротуару соль из ведерка.

Сара проскользнула мимо. Он ее не заметил. Под сапогами захрустели кристаллики соли. Скорее в здание. Молодая женщина скользит на мокром полу. Задыхается. Холод преследует ее и в доме. Она принесла его с собой.

Но Сара его не чувствует.

Она вообще ничего не чувствует.

Она звонит Мэри Бет шесть раз. Потом стучит в дверь. Сильно стучит онемевшими руками. Стучит и зовет. Стучит и зовет – пока не вспоминает, что Мэри Бет уехала. Мэри Бет в аэропорту.

Ее здесь нет. Здесь нет. Здесь нет.

Ну, конечно, ее здесь нет. Что это со мной?

Сара поворачивается спиной к двери. С усталым вздохом прислоняется к ней спиной.

Что же мне теперь делать?

Куда мне идти?