Текст книги "Нечаянная радость"

Глава 9

Бет оторвала взгляд от газеты и увидела стоящего в дверях палаты Джерода Паттерсона. Причем в необычной для врача позе – плечом он прислонился к косяку, руки засунул в карманы, одна нога перекрещена с другой, на лице улыбка. Никакой больничной карты или лотка с медикаментами в руках, никакого сопровождающего персонала.

– Решил заглянуть к вам, – сказал он, – и вот вижу вас сидящей в кресле и читающей свежие новости, а никаких аксессуаров нет и в помине. – Под аксессуарами он имел в виду капельницу и катетер. – Как вы себя чувствуете?

– Довольно паршиво, – ответила она. – А как вы?

– Я сегодня чувствую себя вполне удовлетворительно. Спасибо, что спросили. В каком месте у вас паршивее всего?

– Честно говоря, как раз в том, где до сих пор была моя последняя оставшаяся грудь. И все сильнее разбаливается горло.

– Это из-за интубации, – сказал он то, что она и сама знала. – Вы просто утопаете в цветах. – Он обвел взглядом палату. – У вас так много посетителей?

– Несмотря на то что я специально принимала меры, чтобы их не было. Вы примерно десятый, но вы, как я полагаю, здесь по работе.

– Нет, – возразил он, заходя в палату. – Я тоже посетитель.

– Вам далеко пришлось ехать. Вы всегда колесите по всему штату, чтобы проведать ваших прооперированных пациентов?

– Откуда вы знаете, что я не прилетел вертолетом? Я был тут неподалеку. Я взял себе за правило находиться неподалеку. Вы, кажется, слегка не в настроении?

– Назовите его прямо – стервозным.

– Что вы собирались делать после выписки? – спросил он.

– Хотела уединиться с любимыми фильмами, но одна из моих подруг разоблачила меня и намерена у меня поселиться. Она работает здесь медсестрой.

– Медсестра вам едва ли понадобится, скорее кухарка, – сказал он. – Готовить-то она умеет?

– Она классная кухарка. Но от обезболивающих и химии во рту металлический привкус, так что едва ли я оценю ее старания.

– Скоро обезболивающие будут не нужны. Только не смейтесь – вы вполне здоровы. Все у вас совсем неплохо – и давление, и гемоглобин, и лейкоциты. Я поговорил с вашим хирургом, и он сказал, что и шов заживает отлично.

– Ну, это спорный вопрос…

Джерод присел на кровать к ней лицом.

– Вас собираются уже сегодня выставить отсюда. После двенадцати. Будь я любителем пари, то поспорил бы, что вы приехали сюда сами и оставили машину на стоянке для персонала…

Она неловко улыбнулась, и он рассмеялся:

– Я так и думал. Как там насчет вашей подруги?

– Она приходит каждый день, из отделения экстренной помощи, это на первом этаже, и, как только я окажусь дома, собирается заботиться обо мне.

– Вы наверняка не признались ей, что задумали сами добраться до дома, потому что она бы вам точно не позволила. У меня здесь через час совещание, потом я вернусь и сам отвезу вас домой.

– Нет. Я хочу доехать на своей машине, – сказала Бет.

– Кто бы сомневался. Но первое – вы сейчас на обезболивающих. Второе – управлять машиной одной рукой неудобно. И третье – третьего нет. Нет, есть! Это не рекомендует врач.

– Здесь за меня отвечаете не вы. Мне нужна моя машина дома.

– Меня тут знают, и, если понадобится, весь здешний штат меня поддержит. И не составит большого труда пригнать вашу машину к вам домой, когда вы совсем поправитесь и сможете сесть за руль. Думаю, ваша подруга с этим справится. – Он посмотрел на часы. – В два я освобожусь. Постарайтесь к этому времени собраться.

– Знаете, а вы очень настойчивы.

– Да! И спорим, что вам это во мне нравится. Скоро увидимся… – Он поднялся и пошел к двери.

– Постойте!

Он оглянулся.

– Кажется, это уже выходит за рамки ваших обязанностей, разве нет?

– Спектр моих услуг очень широк!

– Но что, если именно в этой услуге я не нуждаюсь? Я возьму такси. Не хочу, чтобы вы увидели бардак в моем доме.

– Доктор Хэлсли! – засмеялся он. – Мы знакомы совсем немного, но я почему-то убежден, что дома у вас образцовый порядок. Спорим, что вы даже белье сворачиваете аккуратными квадратиками. Вы не успеете пообедать, как я уже вернусь. – Уже совсем в дверях он еще раз обернулся: – Бардак в доме – неплохое испытание.

Она улыбнулась ему вслед. Разумеется, у нее дома не такой уж беспорядок. У нее никогда не бывало беспорядка, а перед отъездом в больницу она тем более тщательно прибрала. Прошлась по дому сверху донизу, чтобы не оставить ни одной вещи в неположенном месте. Когда вас воспитывают родители, у которых проблемы с аккуратностью, вы или следуете их линии поведения, или становитесь дотошной чистюлей.

У Бет была возможность уклониться от его помощи. Можно связаться с Касси, дать ей знать, что если она не подоспеет к моменту ее выписки, то Бет окажется отданной на милость слишком добросовестного онколога. Кое-что в его поведении показалось Бет странным. С какой стати ему проявлять подобную услужливость? Он предписал ей усиленную химиотерапию, и скоро она станет слабой, обессиленной, лысой! Кроме того, насколько она знала, занятость врачей не позволяла им оказывать больным подобные услуги. Самой Бет никогда не приходило в голову поработать таксистом для своих пациенток.

Потом она предположила, что он смотрит на нее как на коллегу. Может быть, она у него и не первая пациентка-врач, но, возможно, она самая молодая из всех. Видимо, он от природы отзывчивый человек и вот поставил себя на ее место, попытался представить, какой стала бы его жизнь, если бы он боролся с подобным заболеванием с двадцати пяти лет… С заболеванием, которое сам лечит и знаком с его разрушительным воздействием. Тогда у него бы, скорее всего, не было детей. Его дочери-подростки, из-за которых он рвет на себе волосы, могли вообще не родиться или были бы значительно младше. Химиотерапия и сама болезнь значительно отложили бы их появление, если не совсем ему воспрепятствовали.

Дети… Бет хотела детей от Марка. После первого проявления болезни, еще до того, как он бросил ее, Бет знала, что пройдет по меньшей мере пять лет, прежде чем она снова сможет по-настоящему распоряжаться своей жизнью. В двадцать пять ей казалось, что это невероятно долгий срок, и все же впереди было довольно времени.

К тридцати – тридцати двум она могла успеть достаточно укрепить здоровье и, возможно, родить. Теперь это будет уже тридцать шесть – тридцать семь, но после двух таких операций велика вероятность, что, родив детей, она просто не успеет их вырастить. Возможность иметь детей утекала от нее, как вода сквозь пальцы. И с этим приходилось смириться. Для женщины, работа которой заключалась в том, чтобы способствовать появлению на свет детей, это было особенно нелегко. Ей всегда хотелось самой оказаться на месте своих пациенток.

Джерод появился ровно в два часа, она позволила этому произойти. Но к этому времени Бет чувствовала себя очень уставшей – она далеко не оправилась от операции, анестезии, стресса. От ее боевого настроения ровным счетом ничего не осталось.

– Вижу, вы готовы, это хорошо, – сказал он.

– Не понимаю, зачем вам это надо, – удивилась она. – Это не в обычае лечащих врачей.

– Просто я такой вот славный парень, а вы, кроме всего, товарищ по профессии. – Он подхватил ее сумку и взялся за ручки кресла-каталки. – А врачи ведь не только конкурируют, но и заботятся друг о друге.

«Так и есть, – подумала Бет. – Все дело в корпоративной поддержке».

Она медленно перешла с кровати на кресло.

– Вы, наверное, пытаетесь представить, каково это – в моем возрасте перенести две серьезные операции?

– Да, и это тоже, – признался он. – У меня такое ощущение, что сам я в двадцать девять еще не родился. Я тогда все еще был стажером.

– Но с тех пор вы успели сделать себе имя.

– В самом деле? – спросил он, выкатывая ее из палаты. – Наверное, мне повезло.

– Не помню, сколько вам лет…

– Сорок девять. Скоро отмерю полвека.

– Выглядите вы моложе, – сказала она.

– Спасибо, – засмеялся он. – Очень любезно с вашей стороны. Но что случилось? Ваш боевой задор вас покинул?

– Это операция виновата, – сказала Бет. – А так я обычно особа не из приятных.

– Вот уж неправда. Сейчас приедете домой, отдохнете. Ваша подруга, вы говорили, позаботится об этом. Она, кстати, не слишком деспотичная?

– Она превосходная сиделка. За такую сиделку можно все отдать. Хотя временами сиделки раздражают, а я не хочу терять ее как подругу. Она прирожденная медсестра, работает в отделении экстренной помощи с самого начала.

Завозя ее в лифт, он хмыкнул:

– Я всегда ценил медсестер экстренной помощи. Они собранны, немногословны, проворны, готовы к любым неожиданностям. Но как правило, все они немножко сумасшедшие.

– Вот в вашей специальности проворство не требуется, – проговорила она устало.

– К сожалению. Но и нам есть чем гордиться. Если мы знаем свое дело, терпеливы и удачливы – мы можем увидеть наших пациентов исцеленными. А медсестры их только подштопают и отдают в другие руки. Онкологами тоже работают по призванию.

– Вижу. Ведь им приходится бывать и шоферами…

Он подкатил ее к своей машине, поставил ее сумку на заднее сиденье и смотрел, как она довольно легко, хотя и не так быстро, забирается внутрь. Правда, оказавшись в машине, Бет устало откинула голову на спинку сиденья. Джерод откатил кресло к входу в приемное отделение и, усевшись рядом с Бет, спросил, удобно ли ей.

– Но прежде чем кивать, скажите, куда мне ехать. А потом можете расслабиться.

Она назвала адрес, и он посмотрел маршрут по навигатору. А Бет снова порадовалась, что решила оперироваться в собственной клинике – как замечательно будет сейчас оказаться дома, в своей кровати, так быстро. Вот только…

– Надо бы заехать в аптеку, за лекарством.

– Этим? – Он достал из пиджака маленькую бутылочку с пилюлями.

– О господи, да вы просто неправдоподобно идеальны. – Машина тронулась, и Бет закрыла глаза. – Но вы же не флиртуете со мной, правда? А то решили подвезти, достали пилюли…

Он засмеялся:

– Если бы от этого был прок. Я уверен, что вы сейчас не расположены к флирту, да, Бет?

Она зевнула.

– Если вы в самом деле пытаетесь флиртовать, чутье вас определенно подводит. – Повернув голову, она посмотрела на него. – Как раз перед тем, как вы вошли ко мне в палату, у меня был приступ боли, – пробормотала она.

– Как неудачно!

– Я вряд ли сейчас смогу составить вам подходящую компанию.

– А вы поспите. Я надежный водитель.

Через несколько мгновений она проснулась, коротко всхрапнув.

– Господи, – пробормотала она, вытирая слюну с уголка губ.

И тут же заснула вновь, забыв о времени и месте, где находится, пока он осторожно ее не разбудил. Она дошла до дома в полусне, привалясь к нему, и он сразу отвел ее в спальню. Там она осторожно легла на кровать, не открывая глаз, и Джерод снял с нее туфли. Подложил подушку под ее левую руку. Ее губы сложились в слово «спасибо», но она так и не успела его выговорить, провалившись в глубокий медикаментозный сон.

Он мгновение смотрел на нее, потом наклонился и легко поцеловал в лоб.

– Я все чувствую, – сказала Бет.

И он засмеялся.

Билли подвергся вазэктомии, сильно нервничая. Джулия терпеливо дожидалась снаружи маленькой операционной, где происходила процедура. Потом вышел доктор и сказал, что Билли требуется немного полежать, перед тем как уйти домой. Минут двадцать – сорок, не больше. А она, если хочет, может зайти и побыть с ним.

Джулия нашла Билли немного возбужденным, но вид у него был победоносный. Он сделал это! Он позволил им вскрыть свою мошонку и остановить непрерывный поток появляющихся на свет детей.

– Джу, – сказал он взволнованно. – Ты еще не видела, что из меня достали!

Он придвинул столик на колесиках ближе к кушетке, на которой лежал, и приподнял зеленую салфетку. В эмалированном тазу лежали два отрезка длиной сантиметров пять, напоминавшие стекловолокно или тонкую вермишель.

– Билли, – проговорила Джулия мрачно. – Видел бы ты, что доставали из меня. Целых три раза. Уж эти мне мужчины.

Билли два дня провел на больничном – исключительно редкий случай для него, – клал лед себе на яйца и не пускал детей забираться на колени. Потом снова вышел на работу.

Консультант по финансам несколько раз звонил им, хотя мало что нового мог сообщить. Только что, по его мнению, дело несколько сдвинулось с мертвой точки. Его не удивило то, что привело в изумление Билли, – компания по кредитным картам была готова пойти им навстречу, зато банк, с чьей помощью они очутились в яме, отказывался идти на уступки. Тут не было смысла, поскольку терял больше всего именно держатель закладной, ведь дом, согласно положению о банкротстве, оставался в их собственности.

У Билли было столько всего в голове – яйца, например, еще дававшие о себе знать после операции. Семья. Финансы. Самокопание и комплекс неполноценности, возникший в связи с тем, что он не смог распознать ситуацию вовремя, горькие сожаления о том, что вел себя этаким бодрячком с бедной Джулией, изнемогавшей под гнетом финансовых проблем. И конечно же он думал о ребенке, который мог стать четвертым, но так и не родился. Они никогда не планировали иметь четверых детей, они и троих не планировали. Но они оба так любили детей! И если бы не непреодолимые денежные трудности, четвертый малыш стал бы желанным.

Все эти мысли отвлекали Билли от происходящего вокруг, но и он вскоре заметил, что Джо стал раздражительным и мрачным. Это заметили и остальные их коллеги. Обыкновенно Джо был веселым парнем. Он вообще-то не отличался особой сдержанностью, но не был лишен чувства юмора, любил пошутить, поболтать и всегда готов был прийти на выручку. Но это было прежде.

Этим утром им пришлось несколько раз ездить на вызовы, но после обеда Билли застал Джо одного – тот полировал тряпкой фары и хромированные поверхности пожарной машины и… не насвистывал. Билли прислонился к машине:

– Похоже, ты здорово из-за чего-то психуешь? И не делаешь из этого секрета.

Джо не прервал своего занятия.

– Да? Ну и отстань.

– Не хочешь говорить? Но это обычно означает, что выговориться надо срочно, прежде чем ты двинешь кого-то по физиономии.

Джо выпрямился:

– А ты что, хочешь быть первым?

– Неужели все так плохо? Меня еще ни разу никто не хотел ударить.

– Это еще почему, красавчик?

– Потому что я обаятельный, – ухмыльнулся Билли. – Можешь спросить у Джулии.

Джо снова вернулся к своему занятию.

– Можешь сам у нее спросить, если тебе так любопытно, что со мной.

– Значит, дело в Марте? Но Джу ничего не говорила. Женщины никогда не могут утихомириться, если их об этом просишь, и в то же время, если пытаешься из них что-то выудить, становятся крайне неразговорчивыми. А ты, значит, предпочитаешь дуться и огрызаться, чем снять камень с души?

Джо снова выпрямился.

– Я сам толком не знаю, в чем дело, – хмуро проговорил он, – что за муха ее укусила.

– Ты ее спрашивал?

– Ее и спрашивать не нужно, – огрызнулся Джо. – Она недовольна всем подряд. Угодить ей невозможно.

Похоже, она считает, что я должен поджидать ее возвращения с работы в шелковом халате и с бокалом вина в руке. Что-то в этом роде. Что бы я ни сделал, все не так.

– Это мне знакомо, – засмеялся Билли.

– Да?

– Даже очень. В последний раз я все делал не так, когда Джу забеременела четвертым ребенком. Которого мы потом потеряли – ну, ты знаешь.

Джо взъерошил свои густые черные волосы.

– Гм. Ты полагаешь, Марта может…

– Джо, я могу полагать все, что угодно, но точно известно только одному тебе.

– А Джу… в самом деле выкидывала всякие фортели?

– Например?

– Ну, например, она отказывалась спать с тобой?

Эти слова поразили Билли так, что он даже попятился. Он в свое время считал, что дела у них с Джу совсем плохи, но, если бы Джу еще и отказалась спать с ним, он решил бы, что это конец. Даже в самые тяжелые для них времена они непременно спали в одной постели, в объятиях друг друга.

– Вот те на! Джо, хорошего тут не жди, – выговорил он мрачно.

– Ну и чего мне ждать, поясни. – Джо снова взялся за тряпку.

– Она перебралась в другую комнату?

– В гостевую. Сначала забрала только косметику и фен, а потом и все белье из комода. Не могу взять в толк, что за игру она затеяла…

– Джо! – Билли положил приятелю руку на плечо. – Джо, это не игра. Тебе лучше разобраться побыстрее, что с ней происходит. Она задумала уйти от тебя. И у тебя в запасе мало времени.

– Как это – уйти? Мы давали клятвы.

– Ну, если ты считаешь, что клятвы могут удержать вас вместе, ты спишь и видишь сны. Смысл клятв в том, чтобы самим держаться друг за друга. Слушай, могу я тебе доверить кое-что очень личное? Не для посторонних ушей.

– Как пожелаешь, – пожал тот плечами. – Я не из болтливых, тебе это известно.

– Но я не знаю, насколько ее подружки в курсе происходящего.

– Подружки со мной не разговаривают, – процедил Джо с недовольной гримасой. – Даже та, на которой я женат.

– Не знаю, поможет тебе это или нет, но, когда Джу меня ненавидела, дело было не только в ее беременности. Она боялась родить еще одного ребенка, потому что денег у нас в обрез.

– Ну естественно, первые годы в пожарной охране, имея семью, это, конечно, непросто…

– Да-да, но ты слушай дальше. Джу уже года два жаловалась на то, как плохо обстоит все с деньгами. А как я реагировал? Пытался подбодрить ее, настроить на оптимистический лад. А следовало прислушаться, попросить ее высказаться определеннее. Но я был весь такой занятой, весь в делах, старался заработать и там, и тут. И даже обижался, что она не ценит моих усилий и моего к ней отношения. Джо, она пыталась быть услышанной, а я советовал ей расслабиться, обещал, что все наладится. А она испугалась, что родится еще один малыш. Только когда мы вплотную подошли к банкротству и я отнес наши счета профессионалу, вот тогда-то понял ее. Консультант так и сказал: твоя жена – гений, и именно благодаря ей вы еще не голодаете.

Джо схватил Билли за руку и сжал ее.

– Господи, Билли, я и понятия не имел, что у вас такие трудности…

– Я не искал сочувствия, Джо. Сейчас у нас все понемногу выправляется. Я что хочу сказать? Жена говорила со мной, а я не слышал. Ты когда-нибудь советуешь Марте расслабиться? Когда она из-за чего-то психует – ты говоришь, чтобы она успокоилась и не дергалась? И еще, может быть, советуешь смотреть на все проще?

– Ну а что еще я могу сделать? – пожал Джо плечами.

– Вот! И я думал точно так же. Чем именно недовольна Марта, вспомни.

– Всего не перечесть, – раздраженно сказал Джо. – Во-первых, она терпеть не может футбол, а сезон как раз только начинается. Она хочет, чтобы я помогал ей по хозяйству – а я и так в лепешку расшибаюсь по хозяйству. На нашей улице ни у кого нет такого обихоженного двора, гаража, машин. Все содержится в идеальном порядке. Она хочет романтических свиданий. Ну а это какого хрена? С какой стати ходить на свидания с собственной женой? И еще, она ненавидит мои шорты. Они такие удобные! Я же не говорю ей, что носить.

– Да, но Марта очень следит за собой, и тебе это нравится.

– Она как будто все во мне ненавидит! – вскипел Джо. – И что мне с этим прикажешь делать? И еще, вместо того чтобы сидеть вечерами дома, как раньше, она взяла моду встречаться с девочками.

– С какими девочками?

– С нашими, разумеется.

Джулия давно уже ни с кем не встречалась. Билли обдало неприятным холодком. Что, если брак его лучшего друга катится вниз, под откос, в пропасть?..

– Ты сделай вот что, – сказал он. – Ты когда-нибудь говорил с ней по душам?

– Она заявила, что сыта по горло разговорами. Очень серьезно заявила.

– Попробуй так, – сказал Билли. – Спроси, что тебе надо сделать, чтобы ее вернуть? Скажи, чтобы объяснила как можно доступнее, потому что ты тупой и никак не можешь понять. Спроси в каждом конкретном случае, что сделать, и сделай. Это не потребует большого труда.

– Ага, она захочет чего-нибудь до идиотизма смехотворного.

– Джо? Ты что, не расстался бы со своими любимыми шортами ради того, чтобы она вернулась в вашу спальню? Не выключил бы футбол, не встретил бы ее у дверей с вином, в пеньюаре с оборочками?

– Я, может, и встречу ее у дверей, только в суспензории и с пылающими ушами. Знаешь, сколько времени мы уже спим раздельно?

Билли улыбнулся. Он вроде бы ухватил суть недовольства Марты. Джо добрый парень, но в нем слишком доминирует мужское начало, и терпение – не его сильная сторона.

– А перед вашей свадьбой ты думал, что, может быть, тебе придется в чем-то меняться?

– Слушай, ты даешь обеты, принимаешь обязательства. Приносишь домой неплохие деньги, помогаешь по хозяйству, и разве можно требовать от мужчины большего?

Билли искренне рассмеялся, сунул руки в карманы.

– Старик, да ты ничего не понимаешь в женщинах. Джо, после свадьбы романтика не заканчивается, иначе жена непременно подумает – он меня не любит, не хочет, не заботится обо мне…

– Она прекрасно знает, что я ее хочу, – насупился Джо. – Уж это ей точно известно.

– Да, но, думаю, ты привык хотеть ее, а не делать счастливой. Тебе просто позарез нужно узнать, чего ей от тебя надо. А потом приготовься выключить футбол и достать суспензорий. Чего бы тебе это ни стоило, старик. Если ты, конечно, хочешь, чтобы это сработало. Не знаю… может быть, на самом деле тебе не так важно…

– Я хочу, чтобы она вернулась туда, где ее место.

Где ее место… У него слишком развито чувство собственности.

– Послушай моего совета, приятель. Уступи. Стань ручным. Дай ей то, чего она хочет. Ты сейчас боишься, что тогда окажешься у нее под башмаком, но уверяю тебя, если ты уступишь, ваша жизнь может стать просто фантастической.

– Ты, похоже, считаешь, что секрет счастья в том, чтобы позволить женщине настоять на своем, – кисло выдавил Джо.

– Джо, но она уже настояла на своем – ушла из спальни. Ты обратил внимание? Поверь, стоит дать ей то, чего она просит, и она не только снова станет лапочкой, она еще и воздаст тебе почести, как королю, которым ты и так по глупости себя считаешь.

– Думаю, это чистая фигня, – возразил Джо.

– Да? Я знаю Марту давно, уже лет двадцать. Она обычно не предъявляет завышенных требований, ее проблема как раз именно в этом. Некоторые парни об нее уже совсем ноги вытирали, и только тогда она с ними расставалась.

– Я никогда так себя не вел с ней, – сказал Джо.

– Знаю – она вообще говорила, что ты принц. Ты так и остался принцем, Джо? – Билли вскинул брови. Потом тряхнул головой. – Я вот сам пару лет не следовал собственному совету и поплатился за это, но Джу все-таки не ушла из спальни. Впрочем, поступай как знаешь. Удачи.

Во время обеда Билли заметил, что Джо глубоко ушел в свои мысли. И, возвращаясь в депо после вызовов, он был задумчив и серьезен, совсем не такой, как всегда. Может, он все-таки задумался о том, что стоит что-то изменить в себе?

Сам Билли не переставал корить себя, что вовремя не прислушался к Джулии. Тогда он раньше отнял бы у нее счета, снял с ее спины ношу, получил профессиональный совет. В его голове продолжали звучать слова Джона: «Семья – вот самое большое сокровище». Он это и сам знал, чувствовал, но как сохранить это сокровище, если прочие не столь важные обязательства нещадно колотят в дверь?

Вернувшись домой утром, он застал Джулию на кухне за утренним кофе, трудившуюся над каким-то списком. Поцеловав ее, он спросил:

– Что за дела у Марты с Джо? Он сказал, что она теперь спит отдельно.

– Правда? – изумилась Джулия. – Не знала, что у них все зашло так далеко.

– Джо всю неделю ходил сам не свой. Я вчера клещами это из него вытянул. Что у них творится? Скажи – я хочу знать, уместный ли совет ему дал.

– Марта в самом деле в последнее время на него жаловалась. Прежде всего: он не моется и не бреется перед тем, как лечь в постель, а потом просто залезает на нее, как на надувную куклу. А вся прелюдия у него ограничивается вопросом: «Ты не спишь?»

– Господи! Тогда я нисколько не удивлен.

– Что ты ему посоветовал?

– Сказал, чтобы он к ней прислушался. Я сам должен был давно последовать этому совету.

* * *

Когда после операции Бет прошла неделя и она начала вставать и ходить, Касси сказала:

– Пора. Надо сказать девочкам.

– Хорошо, я готова. А потом поеду к родителям. Я все оттягивала эту поездку, ждала, пока поправлюсь совсем. Конечно, они тут же примчались бы ко мне, но мне так не хотелось, чтобы они хлопотали здесь. – Она перевела дыхание. – От их попыток поддержать меня во время химиотерапии я могу лишиться последних сил. Наверное, я очень злопамятная?

– Ничего подобного, я тебя прекрасно понимаю. Я же видела их в деле и сама бы с удовольствием тебя от них оградила. Ты вправе поступать в этом отношении, как сочтешь нужным, но девочкам ты должна позвонить…

Бет позвонила Джулии и Марте в пять и в полшестого, а в восемь они обе уже сидели в ее маленькой гостиной, выспрашивая подробности.

– Ты можешь ничего не рассказывать, если не хочешь, но все-таки, что говорят врачи?

– Врачи говорят, что все совсем неплохо, – отвечала Бет. – Конечно, во второй раз столкнуться с этим не очень приятно, но я доверяю теории. Когда рак груди прогрессирует, то поражает в первую очередь лимфу, легкие, позвоночник. А мой случай расценивают как первичный очаг, захваченный на ранней стадии. Операция была радикальная, как и химия, я на это согласилась. Чтобы этого ублюдка уничтожили прежде, чем он меня. Похоже, что я подвержена раку груди, но нет никаких данных, что я вообще предрасположена к онкологии.

– Представляю, как ты испугалась… – пробормотала Марта.

– Да. Но еще больше разозлилась. Я столько сил затратила, чтобы получить диплом, специализироваться по гинекологии, а потом взять и умереть в тридцать лет, не успев толком поработать по любимой специальности и стать настоящим профессионалом? Если бы я предполагала, что это вновь случится, я лучше отправилась бы путешествовать или занялась играми с дельфинами. Чем-нибудь не таким нервным, обременительным. Более спокойным и легким.

– Разве ты не всегда хотела быть только врачом? – спросила Джулия.

– Наверное, хотя не сразу отдала себе в этом отчет. Мне нравилась серьезная учеба, сложные предметы, вы же знаете, какой я ботан. Когда я поступила в медицинский, то сначала решила, что буду ученым, как папа. Но я все-таки более общительна, чем родители, а они скорее отшельники, книжные интеллектуалы. И когда я уже окончательно выбрала специальность, то почувствовала, что это призвание. Я влюбилась в нее. Забавно, да? Женщина, которая любит принимать новорожденных, сама никогда не родит. Скажем так – маловероятно, что родит.

– Но почему ты все-таки от нас скрыла?

Бет потупилась:

– Дело тут не в вас, а во мне. Прошлый раз было слишком ужасно, все носились со мной так, словно мои дни сочтены. И потом, как будто в подтверждение этому, Марк ушел от меня. Я чувствовала себя заклейменной, прокаженной. После ухода Марка я решила, что непременно умру. Если так думать, то ни за что не поправишься. Мне очень хотелось избежать повторения прошлого. Я стараюсь думать об этом не как о болезни, а просто о временных обстоятельствах, которые пройдут, и я забуду о них. Конечно, это не так просто, но все-таки… – Она посмотрела на своих подруг. – Я хочу продолжать жить обычной жизнью. Только она от меня ускользает…

– Господи, неужели тогда от нашей суеты тебе было только хуже? – огорченно воскликнула Джулия. – Как неприятно думать…

– Да нет, Джу, просто это все было слишком драматично, а я ненавижу драмы любого рода. Я не прочь побыть одна, я боюсь только быть брошенной. В тот раз диагноз, и лечение, и уход Марка – все заставляло меня думать о серьезности моей болезни, вместо того чтобы сосредоточиться на выздоровлении. Но если бы тогда и вас не было рядом со мной, что бы я делала? – Она покачала головой. – Сейчас мне пришла в голову совершенно безумная и абсурдная мысль, что если я не буду говорить о моей болезни, афишировать ее, то можно будет продолжать жить как ни в чем не бывало. Развлекаться… Радоваться…

– Мы так и поступим, – заверила ее Касси. – И заодно поможем тебе пережить трудные дни. Только не держи нас в неведении, Бет. У тебя почти идеальный характер, но если и есть недостаток, так это твоя привычка все держать в себе. Боюсь, что сейчас она может только повредить.

– Может быть, – сказала Бет, – мой лечащий врач согласился бы с тобой. Он с первого визита расспрашивал меня о моем окружении. Я сказала ему, что все мои друзья – хорошие люди, только не стоит им влезать в мои неприятности.

– Этот ее врач звонит ей каждый день, – подмигнула Касси подругам.

– Он симпатичный человек. Признался мне как коллеге, что задумался над тем, как сложилась бы его жизнь, если бы он перенес рак в двадцать пять лет. Его это потрясло. Он говорит, что хочет быть не только моим врачом, но и другом. Пока я ничего не имею против. Мне он нравится, и друг из него неплохой. С этим все в порядке.

– По-моему, он тебя обожает, – сказала Касси.

– Если только как пациентку и друга. А кое-кто, – добавила Бет, приподняв уголок рта в полуулыбке, – по имени Уолт звонит Касси по меньшей мере три раза в день.

– Ого, – сказала Марта.

– Да, это уже становится серьезным… – протянула Джулия.

– Ради бога, это же всего лишь Уолт, – начала оправдываться Касси. – Он знает, что я взяла отгулы, чтобы немного помочь Бет по дому, и что я слегка огорчилась из-за всей этой истории. Он и правда повел себя молодцом, очень поддержал меня.

– Так почему это не становится серьезным? – удивилась Джулия.

– Потому что я не допускаю, – сказала Касси. – Я оставляю его в роли доброго друга, и это для нас самый лучший вариант. У нас нет ничего общего. У нас абсолютно противоположные вкусы. От такого несоответствия любые другие отношения быстро износятся.

– А разница во вкусах-то чем вам мешает? – не поняла Джулия.

– Ну… например, у него на бицепсе, вот здесь, татуировка голой женщины. – Касси похлопала себя ладонью по руке. – И каждый день все любуются ее сиськами! Я Уолтом очень дорожу как другом, но, если вы и правда думаете, что я способна крутить любовь с байкером… нет, и думать забудьте.

Марта вернулась домой от Бет почти в одиннадцать. Они явно злоупотребили гостеприимством подруги, и, когда уходили, Бет выглядела крайне утомленной.

И все-таки этим вечером, как на сеансе групповой психотерапии, на поверхность выплыло решительно все. От злости и страха Бет до шокирующей правды о том, через что проходят Билли и Джулия в стремлении сохранить семью и брак, какие тяжелые финансовые трудности им приходится преодолевать. Потом они обсудили старания Касси удержать в статусе дружбы свои самые за последние десять лет позитивные отношения с мужчиной. Они и посмеялись, да так, что Бет схватилась за свой шов, и поплакали над тем и другим.