Текст книги "Мозг"

– Ни с места, Филипс!

Мартин нырнул внутрь лаборатории на битое стекло. Он услышал глухой звук пистолета с глушителем, и пуля срикошетила от металлической дверной рамы. Он вскочил на ноги и захлопнул дверь, стряхнув при этом еще несколько осколков стекла. Из лаборатории Мартин слышал тяжелый топот в коридоре. В комнате было темно, но он помнил расположение предметов и бросился бежать между лабораторными столами, разделявшими лабораторию на отсеки. Когда он добрался до помещения с животными, преследователи были уже у наружной двери. Один из них нажал на выключатель, и помещение залил холодный свет флуоресцентных ламп.

Мартин действовал, как во сне. В помещении с животными он схватил клетку с обезьяной, ставшей неистовым монстром под действием имплантированных в мозг электродов. Животное пыталось схватить его за руку и укусить сквозь проволочную сетку. Напрягая все свои силы, Мартин подтащил клетку к двери лаборатории. Преследователи находились уже за ближайшим лабораторным столом. Не дыша, он открыл дверцу клетки.

С диким воплем, заставившим зазвенеть лабораторную посуду, обезьяна вырвалась из своей тюрьмы. Одним прыжком вскочила она на стол и полки над ним, разбросав инструменты во все стороны. При виде стремительно движущегося зверя с волочащимися проводами преследователи остановились в нерешительности. Животное только этого и ждало. Подстегиваемая долго сдерживаемой яростью, обезьяна с полки прыгнула на плечо ближайшего агента, впилась в него мощными пальцами и вонзила зубы в шею. Второй агент пытался как-то помочь, но обезьяна действовала слишком для него быстро.

Мартину некогда было наблюдать за результатами. Он бросился вниз по лестнице, с головокружительной скоростью перелетая через ступеньки, прыгая на площадки и резко разворачиваясь.

Услышав, как далеко наверху с треском раскрылась дверь, он переместился ближе к стене, но спуска не замедлил. Неизвестно, видят ли его, но проверять некогда. Нужно было заранее сообразить, что нейрохирургическую лабораторию Маннергейма будут охранять. Шаги преследователей уже спускались по лестнице, но они отставали на много этажей; не услышав больше выстрелов, он спустился в полуподвал и вбежал в тоннель.

Старинные дверные петли в старом мединституте только взвизгнули, когда Мартин влетел в здание. Одним махом проскочив мраморную лестницу и частично разрушенный коридор, он резко остановился у дверей амфитеатра.

Темно. Майклза, значит, еще нет. Сзади все тихо. От преследователей он оторвался. Но властям теперь известно, что он в Медицинском центре, так что рано или поздно его обнаружат.

Мартин старался восстановить дыхание. Если Майклз не появится в самое ближайшее время, то придется идти в квартиру Дениз, невзирая на полную свою беспомощность. Он нервно толкнул дверь в амфитеатр. Как ни странно, она отворилась. Он шагнул вперед, в холодную тьму.

Тишину нарушало только низкое электрическое гудение, знакомое Филипсу еще со студенческих времен. Этот звук возникал при подаче напряжения в осветительную систему. И сейчас, как и в те прежние дни, в зале загорелся свет. Заметив краем глаза какое-то движение, Мартин посмотрел вниз. Оттуда ему махал рукой Майклз.

– Мартин, ты здесь! Ну, гора с плеч!

– Ты связался с проректором? – крикнул Филипс. При виде Майклза у него, впервые за много часов, появился первый проблеск надежды.

– Все в порядке, – напрягал голос Майклз. – Спускайся сюда.

Мартин пошел вниз по узким лестницам, пересеченным во всех направлениях кабелями от стоящего на месте прежних кресел оборудования.

Вместе с Майклзом ждали еще трое. Видно, он успел позвать кого-то на помощь.

– Нужно немедленно что-то предпринять в отношении Дениз, а то как бы они…

– Об этом уже позаботились.

– С ней все в порядке? – спросил Мартин, на мгновение остановившись.

– Она в полном порядке и в безопасности. Спускайся.

Чем ниже Мартин спускался, тем плотнее стояло оборудование и тем труднее было преодолевать провода.

– Я еле ушел от двух агентов. Они по мне стреляли в нейрохирургической лаборатории. Мартин еще тяжело дышал и говорил неровно.

– Здесь ты в безопасности, – ответил Майклз, глядя на спускающегося друга.

Спустившись, Мартин отвел взгляд от загроможденных кабелями ступеней и посмотрел Майклзу в лицо.

– Я ничего не успел отыскать в Нейрохирургии, – сказал он, рассматривая трех остальных. Студента Карла Рудермана он видел в лаборатории в прошлый раз. Двое в черных комбинезонах были ему незнакомы.

Не отвечая на последние слова Мартина, Майклз обратился к одному из тех двоих:

– Ну что, вы теперь успокоились? Я же вам сказал, что он здесь будет.

На это незнакомец, не сводя с Филипса глаз, ответил:

– Он здесь, но вы уверены, что сможете держать его под контролем?

– Надеюсь.

Мартин следил за этой странной беседой, переводя взгляд с Майклза на человека в комбинезоне. Внезапно он вспомнил его лицо. Это тот самый, что убил Вернера!

– Мартин, – мягко, почти нежно произнес Майклз, – я хочу тебе кое-что показать.

– Доктор Майклз, – прервал его незнакомец, – я могу гарантировать, что со стороны ФБР не будет опрометчивых действий. Но за действия ЦРУ я не отвечаю. Надеюсь, это вам ясно, доктор Майклз.

Майклз резко повернулся. – Мистер Сэнсон, я понимаю, что ЦРУ вам не подчиняется. Но нам с доктором Филипсом нужно еще немного времени.

Затем он вновь обратился к Филипсу:

– Мартин, мне нужно тебе кое-что показать. Пойдем. – Он сделал шаг в направлении двери, ведущей в соседний амфитеатр.

Мартин как будто окаменел. Руки его мертвой хваткой сжимали латунное ограждение. Чувство облегчения перешло в замешательство, сопровождаемое внутренней дрожью возвратившегося страха.

– Что здесь происходит? – спросил он в ужасе. Говорил он медленно, выделяя каждое слово.

– Я как раз и хочу тебе показать. Идем!

– Где Дениз? – Филипс не шелохнулся.

– Она в полной безопасности, поверь мне. Идем. – Майклз вернулся к Филипсу и взял за руку, приглашая вниз. – Дай я тебе покажу кое-что.

Успокойся. Дениз ты увидишь через несколько минут.

Филипс дал увлечь себя мимо Сэнсона в соседний амфитеатр. Студент вошел до них и включил свет. Глазам Мартина предстал второй амфитеатр, тоже без сидений. В самом низу, где они стояли, находился громадный экран, состоящий из миллионов фотоэлементов, провода от которых тянулись к процессору. Значительно меньшее количество проводов было объединено в жгуты, соединявшие процессор с двумя компьютерами, которые, в свою очередь, были связаны с другими компьютерами. Ими было заполнено все помещение.

– Ты имеешь об этом какое-нибудь понятие? – спросил Майклз.

Мартин отрицательно покачал головой.

– Ты видишь перед собой первую компьютерную модель зрительного аппарата человека. Она велика, примитивна, если подходить с нашими нынешними мерками, но удивительно функциональна. На экран подаются изображения, и вот эти компьютеры производят согласование этой информации. – Майклз повел руками в обе стороны. – Мартин, перед тобой такое же чудо, как первый атомный реактор, который сделали в Принстоне. Это станет одним из величайших научных достижений в истории.

Мартин посмотрел на Майклза. Похоже, парень свихнулся.

Мы создали компьютер нового поколения! – Майклз хлопнул Филипса по спине. – Послушай. В первом поколении компьютеры просто впервые отличались от калькуляторов. Во втором использованы транзисторы. В третьем микрочипы. И так далее. Мы произвели на свет нечто новое, и маленький процессор у тебя в кабинете – это первая проба. Ты представляешь, что мы сделали?

Филипс покачал головой. Майклз сгорал от возбуждения.

– Мы создали искусственный интеллект! Научили компьютеры думать.

Они обучаются и мыслят. Майклз схватил Мартина за руку и потащил в холл, соединяющий два амфитеатра. Здесь, между двухъярусными лекционными залами находилась дверь в прежние лаборатории микробиологии и физиологии. Открытая дверь с внутренней стороны была укреплена стальным листом. За ней находилась вторая, тоже усиленная. Майклз отпер ее особым ключом и потянув, отворил. Вход, как в банковское хранилище.

Зрелище Мартина ошеломило. От старых лабораторий с тесными помещениями и столами не осталось никаких следов. Филипс очутился в зале длиной метров тридцать, лишенном окон. В центре его стоял ряд огромных стеклянных цилиндров, заполненных прозрачной жидкостью.

– Это самая ценная и производительная наша установка, – сказал Майклз, похлопывая бок первого цилиндра. – Я понимаю, что твое первое впечатление будет чрезмерно эмоционально. Мы все через это прошли. Но поверь мне, результаты стоят таких жертв.

Мартин медленно пошел вокруг цилиндра. Высота порядка метра восьмидесяти, диаметр сантиметров девяносто. Внутри, погруженные в жидкость, как позднее выяснилось, цереброспинальную, находились живые останки Кэтрин Коллинз. Тело ее занимало сидячее положение, руки были подняты над головой. Дыхательный аппарат работал – она была жива. Но мозг ее был совершенно открыт. Череп отсутствовал. Не было и большей части лица, только глаза, покрытые контактными линзами. Из шеи торчала интубационная трубка.

Руки ее были тщательно препарированы, так что обнажились концы чувствительных нервов. Эти нервные окончания были, как паутиной, соединены с электродами, погруженными в мозг.

Мартин завершил обход цилиндра. Жуткая слабость охватила все его тело, он еле стоял на ногах.

Ты, наверное, знаешь, – говорил в это время Майклз, – что значительные достижения в вычислительной технике, например, обратная связь, стали возможны в результате изучения биологических систем. По существу, этим и занимается кибернетика. Так вот, мы сделали совершенно естественный следующий шаг и занялись самим человеческим мозгом, но не с позиций психологии, которая рассматривает его как таинственный черный ящик. – Мартину вспомнилось использование Майклзом этого выражения в ходе рассказа о компьютерной программе. Теперь он понял. – Мы исследовали его, как любую другую машину, только неимоверно сложную. И успех превзошел все наши мечты. Мы узнали, как мозг хранит информацию, как он, вместо применявшегося в прежних ЭВМ неэффективного последовательного процесса, использует параллельную обработку информации и каким образом мозг организован в функционально иерархическую систему. И, что самое главное, мы поняли, как спроектировать и изготовить механическую систему, воспроизводящую мозг и имеющую те же функции. И она работает, Мартин! И превосходит самые дикие наши фантазии!

Майклз слегка подтолкнул Филипса, приглашая пройти вдоль всего ряда цилиндров, в каждом из которых находился обнаженный мозг молодой женщины на разных стадиях препарирования. У последнего цилиндра Филипс остановился. Тело здесь было менее всего препарировано. Филипс узнал его по остаткам лица. Это была Кристин Линдквист.

– Послушай еще, – продолжал Майклз. – Я знаю, в первый раз это шокирует. Но это научное открытие так грандиозно, что невозможно представить даже непосредственные результаты. Возьми одну только медицину – в каждой ее области произойдет революция. Ты уже видел, как наша очень ранняя программа расправляется со снимками черепа. Филипс, я не требую от тебя каких-то быстрых необдуманных решений, понимаешь?

Они закончили обход помещения, представлявшего собой нечто среднее между больничной палатой и компьютерным залом. В углу стояла, судя по всему, установка жизнеобеспечения, похожая на аппаратуру интенсивной терапии. Перед мониторами сидел человек в длинном белом халате. На приход Майклза и Филипса он никак не реагировал.

Подойдя опять к Кэтрин Коллинз, Филипс произнес первые слова:

– А что поступает в мозг подопытной? – Голос его звучал ровно, бесстрастно.

– Это чувствительные нервы, – живо откликнулся Майклз. Поскольку мозг, как это ни смешно, нечувствителен к своему состоянию, мы подключили периферические чувствительные нервы Кэтрин к электродам, чтобы она давала нам знать, какие участки ее мозга функционируют в любой данный момент. Мы создали для мозга систему обратной связи.

– Ты хочешь сказать, что это препарированное тело поддерживает с тобой связь? – Филипс был искренне удивлен.

– Конечно. В этом-то и прелесть всего устройства. У нас человеческий мозг сам себя исследует. Сейчас покажу.

Рядом с цилиндром Кэтрин Коллинз, на уровне ее глаз находился блок, напоминающий компьютерный терминал. Большой вертикальный экран и пульт проводами соединялись с блочком внутри цилиндра и с центральным компьютером у стены. Майклз набрал на клавиатуре вопрос и вывел его на экран.

– КАК СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ, КЭТРИН?

Вопрос исчез, и на его месте появилось:

– ОТЛИЧНО, ГОТОВА НАЧАТЬ РАБОТУ. ПОЖАЛУЙСТА, СТИМУЛИРУЙТЕ МЕНЯ.

Майклз улыбнулся и посмотрел на Мартина. – Ей всегда мало.

Потому-то она так полезна.

– Что значит: «стимулируйте меня»?

– Мы вживили ей электрод в центр удовольствия. Таким образом мы вознаграждаем ее и поощряем к сотрудничеству. Когда мы ее стимулируем, у нее возникает ощущение сотни оргазмов. Очевидно, это потрясающе, потому что она просит постоянно.

Майклз набрал на клавиатуре:

– ТОЛЬКО ОДИН РАЗ, КЭТРИН. ИМЕЙ ТЕРПЕНИЕ.

Он нажал кнопку сбоку клавиатуры. На глазах у Филипса тело Кэтрин слегка изогнулось и вздрогнуло.

– Ты знаешь, – сказал Майклз, – теперь уже доказано, что система вознаграждения мозга представляет собой самую мощную мотивирующую силу, действие которой превосходит даже инстинкт самосохранения. Мы нашли способ использовать этот принцип в нашем последнем процессоре. Это заставляет машины действовать более эффективно.

– Кому все это пришло в голову? – спросил Филипс, не веря, что он все это видит своими глазами.

– Нет такого одного человека, которому можно было бы приписать всю заслугу или вину. Все происходило постепенно. Одно тянуло за собой другое. Но более всего ответственны два человека: ты и я.

– Я? – У Мартина было такое выражение, как будто его ударили по лицу.

– Да, ты. Ты знаешь, я всегда интересовался искусственным интеллектом, именно поэтому меня вначале заинтересовала работа с тобой.

Поставленная тобой задача чтения рентгеновских снимков выкристаллизовала всю центральную проблему, называемую распознаванием образов. Люди могут распознавать образы, а у самых совершенных компьютеров возникали невероятные трудности. Но в результате проведенного тобой подробного анализа методологии, которой ты пользовался при оценке снимков, мы с тобой выделили логические шаги, необходимые для воспроизведения твоих действий с помощью электроники. Это звучит сложно, но в действительности все проще.

Нам нужны были определенные сведения о том, каким образом человеческий мозг распознает знакомые объекты. Я связался с несколькими физиологами, интересующимися неврологией, и мы начали очень скромное исследование с использованием радиоактивной дезокси-глюкозы. Ее вводили пациентам, которым затем представляли определенное изображение. Мы пользовались таблицами с буквой Е, часто применяемыми в офтальмологии. Радиоактивный аналог глюкозы создавал в мозге испытуемых микроскопические поражения, убивая клетки, связанные с распознаванием и узнаванием образа буквы Е. После этого требовалось только определить место нахождения этих пораженных клеток, чтобы понять, как функционирует мозг. Метод селективного разрушения много лет применялся для исследований на мозге животных. Вся разница в том, что использование его на людях позволило столь многое узнать столь быстро, что это побудило нас к продолжению.

– А почему именно молодые женщины? – задал вопрос Мартин. Кошмар оказывался реальностью.

– Только из-за простоты. Нам требовалась популяция здоровых людей, которых можно вызывать, когда требуется. Популяция Гинекологии подошла для наших целей. Они задают очень мало вопросов по поводу того, что с ними делают, и путем простой замены результатов исследования мазка можно побудить их приходить сколь угодно часто. Моя жена много лет руководит университетской гинекологической клиникой. Она отбирала пациенток и затем вводила им в кровь радиоактивный материал, когда брала кровь для обычных лабораторных исследований. Все было очень просто.

Мартин вдруг вспомнил суровую черноволосую женщину в гинекологической клинике. Ему трудно было ассоциировать ее с Майклзом, но потом он пришел к заключению, что этому значительно легче поверить, чем всему увиденному.

Экран перед Кэтрин Коллинз вновь ожил:

– СТИМУЛИРУЙТЕ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА.

Майклз написал с помощью клавиатуры:

– ТЕБЕ ИЗВЕСТНЫ ПРАВИЛА.

ПОЗЖЕ, КОГДА НАЧНУТСЯ ЭКСПЕРИМЕНТЫ.

Вновь обернувшись к Мартину, он продолжал:

– Программа шла так легко и так успешно, что это побудило нас расширить круг задач исследования. Но это происходило постепенно, на протяжении нескольких лет.

Нам потребовалось дойти до громадных доз радиации, чтобы выделить высшие ассоциативные области мозга. К сожалению, у некоторых пациентов это породило определенные симптомы, особенно когда мы стали работать над связями височной доли. Это была очень тонкая часть работы, поскольку приходилось соотносить вызываемые поражения с уровнем терпимых симптомов у подопытных. Когда количество симптомов слишком возрастало, нам приходилось брать их сюда и начинать этот этап исследования. – Майклз жестом указал на ряд цилиндров. – И именно здесь, в этом зале были сделаны все основные открытия. Но, конечно же, начиная работу, мы этого не планировали.

– А как с недавними пациентками, например, Марино, Лукас и Линдквист?

– А, да. С ними возникли некоторые осложнения. Именно они получили наибольшие дозы радиоактивности, и симптомы у них проявились так быстро, что некоторые обратились к врачам, прежде чем мы смогли вмешаться.

Но врачи и близко не смогли подойти к диагнозу, особенно Маннергейм.

– Так что, он в этом не участвует? – удивился Мартин.

– Маннергейм? Ты что, шутишь? К проекту таких масштабов нельзя привлекать таких эгоистичных ублюдков. Он постарается присвоить любое достижение.

Филипс огляделся вокруг. Он испытывал чувство ужаса и подавленности. Казалось совершенно невозможным, чтобы такое могло произойти, да еще прямо посреди университетского медицинского центра.

– Меня больше всего потрясает, что вам это сходит с рук. Ведь стоит какому-нибудь несчастному фармакологу чуть не так обойтись с крысой, и в него вцепляется лига защиты животных.

– У нас сильная поддержка. Если ты заметил, люди вон там – это агенты ФБР.

Филипс посмотрел на него. – Можешь мне об этом не напоминать. Они пытались меня убить.

– Я очень об этом сожалею. Я ничего не знал о происходящем, пока ты мне не позвонил. Ты находишься под наблюдением уже больше года. Но мне сказали, что это для твоей защиты.

– Я был под наблюдением? – недоверчиво спросил Мартин.

– Мы все. Филипс, я тебе кое-что хочу сказать. Результаты этого исследования изменят состояние всего общества. Я не преувеличиваю. В самом начале это был небольшой проект, но мы получили первые результаты и запатентовали их. В результате, крупные компьютерные фирмы засыпали нас средствами на исследования и помощью. Их не интересовало, каким путем мы делаем открытия. Им требовались только результаты, и они дрались между собой за право оказать нам услугу. А потом произошло неизбежное. Первым крупным заказчиком на наш компьютер нового поколения оказалось министерство обороны. Компьютер революционизирует всю концепцию оружия. Используя небольшой блок искусственного интеллекта в сочетании с голографической молекулярной памятью, мы спроектировали и изготовили первую действительно разумную систему наведения ракет. У армии есть теперь прототип «умной» ракеты. Со времени открытия атомной энергии это крупнейшее достижение в области обороны. И правительство еще меньше, чем компьютерные фирмы, интересуется происхождением наших открытий. Нас не спрашивали, хотим мы этого или нет, и окутали нас плотнейшей завесой секретности, даже еще более непроницаемой, чем в Манхэттенском проекте при создании атомной бомбы. Сам президент не смог бы сюда войти. Так что все мы находимся под наблюдением.

Эти парни – параноики. Они опасаются, что русские в любой день могут пойти на штурм здания. А прошлой ночью они сказали, что ты сорвался со шпонок и представляешь угрозу безопасности. Но я могу сдерживать их, до некоторой степени. Многое зависит от тебя. Тебе придется принять решение.

– Какое решение? – устало спросил Филипс.

– Тебе нужно решить, можешь ли ты жить, зная все это. Я знаю, это большое потрясение. Признаюсь, я не собирался рассказывать тебе, как мы всего достигли. Но, поскольку ты узнал столько, что тебя собирались ликвидировать, тебе нужно знать. Слушай, Мартин. Я понимаю, что техника экспериментирования на людях без их согласия, особенно если их приносят в жертву, противоречит любому традиционному представлению о медицинской этике. Но я считаю, что результаты оправдывают эти методы. Семнадцать молодых женщин, сами об этом не зная, пожертвовали своими жизнями. Все это так. Но это делалось для целей совершенствования общества и гарантирования будущего оборонного превосходства Соединенных Штатов. С точки зрения каждой подопытной, это большая жертва. С точки же зрения двухсот миллионов американцев – очень малая. Подумай, сколько молодых женщин по своей воле лишают себя жизни каждый год и сколько людей гибнут на дорогах, а ради чего? В данном же случае эти семнадцать женщин что-то дали обществу, и к ним отнеслись с сочувствием. О них хорошо заботились, они не испытывали никакой боли. Наоборот, они испытывают чистое наслаждение.

– Я с этим не могу смириться. Почему ты просто не дал им убить меня? – сказал Филипс с горечью. – Тебе не пришлось бы тогда беспокоиться о моем решении.

– Я тебя люблю, Филипс. Мы четыре года работаем вместе. Ты умный человек. Ты внес большой вклад в разработку искусственного интеллекта и можешь сделать еще больше. Медицинское применение, особенно в области радиологии, служит для прикрытия всей этой операции. Ты нам нужен, Филипс.

Это вовсе не означает, что мы без тебя не обойдемся. Среди нас нет незаменимых, но ты нам нужен.

– Не нужен я вам.

– Я не собираюсь с тобой спорить. Ты нам действительно нужен. И вот еще что. Подопытные люди больше не требуются. По существу, эта биологическая часть проекта скоро будет закрыта. Мы получили нужную нам информацию, и теперь пора совершенствовать концепции в части электроники.

Эксперименты над людьми заканчиваются.

– Сколько исследователей участвовало в работе?

– В этом, – гордо ответил Майклз, – одна из изюминок всей программы. По сравнению с масштабами работы, количество персонала очень мало. У нас есть группа физиологов, группа специалистов по вычислительной технике и несколько медсестер.

– А врачей нет?

– Нет, – улыбнулся Майклз. – Хотя, это не совсем точно. У одного физиолога-невролога есть докторская степень в медицине и в философии.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

– Еще одно, – прервал молчание Майклз. – Тебе, совершенно явно и заслуженно, будет принадлежать вся честь медицинских достижений, которые сразу же будут реализованы после внедрения этой новой компьютерной технологии.

– Это взятка?

– Нет. Это признание факта. Но это сделает тебя одним из самых знаменитых медиков-исследователей в Соединенных Штатах. Ты сможешь так спланировать развитие всей радиологии, чтобы компьютеры осуществляли всю диагностику со стопроцентной эффективностью. Это громадный выигрыш для всего человечества. Ты мне сам говорил, что выводы радиологов, даже хороших, справедливы только на двадцать пять процентов. И самое последнее… – Майклз опустил глаза и потоптался в некотором смущении. – Я уже говорил, что только до некоторой степени могу сдерживать агентов. Если они посчитают, что кто-то представляет угрозу для безопасности, я уже не властен. К сожалению, теперь замешана и Дениз Зенгер. Она об исследовании ничего конкретного не знает, но ей известно достаточно, чтобы проект оказался под угрозой. Иными словами, если ты решишь не соглашаться с этой программой, то не только ты сам, но и Дениз будет ликвидирована. Я с этим ничего не могу поделать.

При упоминании угрозы Дениз на Филипса нахлынула новая волна негодования. Как же все это отвратительно! Он с трудом сдержал в себе побуждение крушить все вокруг в слепой ярости. Он был измучен, каждый нерв на пределе. Потребовалось предельное напряжение всех сил, чтобы заставить себя прислушаться к голосу разума. Он ощутил свою полную беспомощность перед лицом грубой силы и подавляющих масштабов проекта. Филипс мог бы пожертвовать собой, но не Дениз. Полная безысходность.

Майклз положил руку ему на плечо. – Ну что, Мартин? Я, кажется, все выложил. Что скажешь?

– Мне кажется, у меня нет выбора, – медленно произнес Мартин.

– Почему же, есть. Только очень ограниченный. Очевидно, что и ты, и Дениз будете находиться под строгим наблюдением. Тебе не дадут никакой возможности рассказать обо всем конгрессу или прессе. Существуют планы на все непредвиденные случаи. Ты можешь выбирать только между жизнью для себя и Дениз и бесполезной мгновенной смертью. Я понимаю, как это жестоко. Если ты примешь то решение, на которое я рассчитываю, Дениз будет сказано только, что наши результаты используются министерством обороны и что в тебе по ошибке усмотрели потенциальную опасность нарушения секретности. Ты дашь подписку о неразглашении, и на этом все кончится. Ты будешь отвечать за то, чтобы она не знала о биологических аспектах.

Филипс глубоко вздохнул и отвернулся от цилиндров.

– Где Дениз?

Майклз улыбнулся. – Иди за мной.

Тем же путем, миновав двойные банковские двери и амфитеатры, они вышли в усеянный обломками коридор и свернули к дирекции старого мединститута.

– Мартин! – раздался крик Дениз. Она вскочила с раскладного стула и протиснулась между двух агентов. Обняв Филипса, она разрыдалась. – Что случилось? – еле вымолвила она.

Мартин не мог произнести ни слова. При виде Дениз долго сдерживаемые чувства переполнили его. Она цела и невредима! Какое он имеет право обрекать ее на смерть?

– ФБР пыталось меня уверить, что ты стал предателем. Я не верю ни одному их слову, но скажи мне сам, что это не так. Скажи мне, что все это просто страшный сон.

Филипс зажмурился. Когда он открыл глаза, к нему вернулась способность говорить. Он говорил медленно, тщательно подбирая слова – ведь от этого сейчас зависела жизнь Дениз; в данный момент его держат за горло, но со временем, пусть даже через годы, он найдет способ ослабить их хватку. – Да, – сказал Филипс, – это дурной сон. Это все страшная ошибка.

Но теперь все позади.

Мартин повернул к себе лицо Дениз и поцеловал ее в губы. Она ответила на его поцелуй, зная, что не обманулась в нем и что с ним она в безопасности. На мгновение он погрузил лицо в ее волосы. Если ценна жизнь каждого отдельного человека, то ведь и ее жизнь является ценностью. И в первую очередь – для него.

– Теперь все позади, – повторила она.

Филипс посмотрел на Майклза через плечо Дениз, тот утвердительно кивнул. Мартин знал, что никогда не будет все позади…

* * *

«Нью-Йорк Таймс»

УЧЕНЫЙ ПОТРЯСАЕТ НАУЧНУЮ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ; ПРОСИТ ПОЛИТИЧЕСКОГО УБЕЖИЩА В ШВЕЦИИ

Стокгольм (Ассошиэйтед Пресс). Доктор Мартин Филипс, чьи исследования недавно сделали его международной знаменитостью, вчера днем исчез в Швеции при загадочных обстоятельствах. Нейрорадиолог не появился в переполненном зале прославленного зала Королевского института, где в час дня должна была состояться его лекция. Вместе со знаменитым ученым исчезла и доктор Дениз Зенгер, с которой он вступил в брак четыре месяца назад.

Первоначально предполагалось, что супруги хотели избежать того повышенного внимания, которое к ним проявлялось с тех пор, как шесть месяцев назад доктор Филипс положил начало ряду сообщений о потрясающих медицинских открытиях и новшествах. Однако от этого предположения пришлось отказаться, после того как стало известно, что супругов чрезвычайно плотно опекали секретные службы и что исчезновение их определенно связано с помощью шведских властей.

Государственный Департамент отвечает на все вопросы напряженным молчанием, которое вызывает тем больший интерес, что, как стало известно, это событие вызвало в правительственных кругах США лихорадочную активность, совершенно не вяжущуюся с масштабами происшедшего. И без того повышенный интерес международной общественности обострился до предела, когда вчера вечером власти Швеции предали гласности следующее заявление:

Доктор Мартин Филипс попросил и получил политическое убежище в Швеции. Он и его супруга находятся под защитой шведского государства. В течение двадцати четырех часов международная общественность получит возможность ознакомиться с написанным доктором Филипсом документом о грубом нарушении прав человека, совершаемом под прикрытием медицинских экспериментов. До настоящего времени публично высказать свое мнение доктору Филипсу не позволяла группа заинтересованных организаций, включающая и правительство Соединенных Штатов. После опубликования документа доктор Филипс проведет по видеосвязи пресс-конференцию при содействии шведского телевидения.

* * *

Неизвестно, что конкретно означает «грубое нарушение прав человека», но странные обстоятельства исчезновения доктора Филипса наводят на серьезные размышления. Сфера деятельности доктора Филипса включает компьютерную интерпретацию медицинских снимков, где грубое нарушение этики эксперимента вряд ли возможно. Однако репутация доктора Филипса (получение им в этом году Нобелевской премии по медицине наиболее известные ученые считали делом заранее предрешенным) гарантирует ему обширную и внимательную аудиторию. Очевидно, моральные чувства доктора Филипса оскорблены настолько сильно, что он подвергает риску свою карьеру, предпринимая этот решительный и драматический шаг. Ясно также, что и медицина не застрахована от своего собственного Уотергейта.