Текст книги "Томка и блудный сын"

27

Лестрейдом я в шутку называл своего старого товарища Вовку Стрельникова. Когда-то мы с ним протирали форменные брюки в одном райотделе. Сейчас он руководил оперативно-розыскной частью в городском управлении. Под его началом служили несколько фанатиков-трудоголиков, занимавшихся раскрытием тяжких и особо тяжких преступлений против личности. Мы обменивались оперативной информацией, я помогал ему по некоторым особо затруднительным делам, он иногда скармливал мне что-нибудь из своих запасов. Так и жили. В годы становления моего агентства я звал Вовку к себе, но он продолжал верить, что мужчину украшают звезды на погонах. Не могу сказать, что Володя был отъявленным карьеристом, не готовым променять бюджетную кормушку и власть на свободный дух предпринимательства, но и в конкурсе «Мистер Бессребреник» он не смог бы рассчитывать на место в первой десятке. Впрочем, парень он был хороший… в целом.

(Любопытно, сколь много мы можем простить своим друзьям. Избирательная принципиальность).

И вот сегодня, без четверти полночь, Володя Стрельников сидел за столиком напротив меня и поедал два аппетитных сэндвича, запивая их кофе. Мы бросили кости в ночном баре на первом этаже нашего офисного здания. За барной стойкой сидели две девушки с пивом, в углу небольшого полутемного зала компания из трех немолодых мужчин потребляла виски и громко обсуждала чей-то успех в бизнесе. Из колонок над головой бармена струился джаз. Обстановка не самая располагающая, но подниматься ко мне Стрельников категорически отказался. Он никогда ко мне не заходил. «Сторонился сомнительных связей».

Помимо добродушного характера, позволявшего мне выдергивать его в любое время суток и почти по любому делу, Володя обладал еще и выразительным пузом. Мой подтянутый пресс вызывал у Лестрейда зависть, хотя он и старался не подавать вида. Вообще наши животы при встрече вступали в незримое состязание, иллюстрируя достоинства и недостатки того или иного образа жизни. К сожалению, мое брюшко с годами тоже норовило выбраться из брюк, но до пуза Вовки ему было еще далеко.

Заглотив первый бутерброд, Володя важно изрек:

– Время дорого, старик.

Я поставил локти на стол, начал неторопливо рассказывать. Собрать воедино все, что происходило вокруг меня в последние двое суток, оказалось не так-то просто. Но, описывая хронологию событий старому служивому другу, я одновременно описывал ее и для себя. К концу рассказа я сам стал чувствовать, что в голове немного проясняется.

– Мой клиент – семнадцатилетний программист Сергей Круглов. Два дня назад я принял его в розыск по заявлению матери Ольги Кругловой. Первая версия – парень сбегает из-за плохих отношений с отчимом – отпала в тот же вечер. Чувак прятался в Кыштыме от заказчиков, для которых выполнил дорогостоящую работу.

– Кинуть хотел? – чавкнул вторым бутербродом Володя. – Вот же племя, младое-незнакомое.

– Так точно. От преследователей я его отбил, но дальше начались странности. Женщина, представившаяся матерью Сергея, оказалась старой подругой матери. Ее зовут Светлана Канаева. Между ними много лет назад пробежала черная кошка. Они были неразлучны еще со школы, но в институте Светлана увела у Ольги практически готового мужа, увела грубо и некрасиво, оставив без отца будущего ребенка. Много лет дамы не общались, но недавно встретились. У меня было подозрение, что злопамятная Канаева в стремлении насолить подруге втянула моего подзащитного в какую-то авантюру, связанную с высокими технологиями. Видишь ли, Сергей – талантливый засранец, чуть ли не спит с компьютером, пишет программы, тестирует системы безопасности, выполняет много всякой другой работы, иногда не очень законной. Пару недель назад мальчишка устраивался на работу в компанию «Пип-Сервис», доля в которой по наследству от умершего мужа перешла к Канаевой. Парень выполнил для них тестовое задание, но конкурс не прошел. Спустя несколько дней Сережка обиделся и ударился в бега с чьим-то заказом на руках. Светлана Канаева, представившись его матерью, обратилась в мое агентство с просьбой найти неблагодарного отпрыска…

– А сегодня выяснилось, что все это время безусый салага водил тебя за нос, – закончил Володя, – и ты можешь выбросить эту слезную мелодраму в мусорное ведро. Ох, старик, попадешь ты когда-нибудь со своими сантиментами.

Я развел руками. Стрельников никогда не щадил мои чувства.

Он доел второй сэндвич, обтер губы салфеткой и стал потихоньку цедить кофе. Постучал пальцами по столу, пошлепал губами. Я не мог проследить за ходом его мыслей, хотя и знал тысячу лет.

Наконец, он выдавил с совершенно беспристрастным выражением лица:

– В общем, ты предлагаешь мне подключать ОБЭП и управления «К» из-за этого щенка и пары ссадин на морде?

Я сложил руки на столе и нагнулся ближе к его лицу:

– На меня напали и до чертиков напугали мою дочь. Меня два дня водили за нос, как ты правильно выразился, надругались над моими лучшими чувствами. Взломали сервер агентства и едва не залезли ко мне домой! Проделай он все это с тобой, ты бы бросил на охоту весь отдел. Нет?

– Хм… да.

Он посмотрел на часы, вздохнул.

– Ладно, я понял тебя, Маруся, не пыли. Вон, твое братство кольца уже явилось. Мечей и стрел не хватает.

Я обернулся на звон колокольчика над входной дверью. Петя с блокнотом в руке, водитель Матвей, разминавшийся кистевым эспандером, и флегматичный Саша Стадухин переминались с ноги на ногу у порога. – Спасибо за ужин, – сказал Стрельников. – Надеюсь, ты оплатишь.

Он с шумом отодвинул стул и поднялся.

И началась долгая-долгая ночь…

28

Никаких ордеров на обыск. Пленных не брать. При попытке к бегству открывать огонь на поражение. Папочка очень зол.

Стрельников – моя отмычка. Достаточно его корочки, звания и должности, чтобы проделать все, что мы задумали, за одну ночь, не привлекая лишнего внимания и не вспугивая жертв. И мы это сделаем.

Мой водитель Матвей, туповатый бывший каскадер, оставшийся не у дел из-за слабости к женскому полу, везет нас на Университетскую Набережную, к дому Светланы Канаевой. Район новый, не до конца застроенный, фонарей нигде нет, но Матвей ведет машину уверенно и лихо. Я бы с удовольствием вздремнул в пути, но, кажется, это невозможно. Голова начинает нестерпимо ныть. В аптечке моего каскадера нет ни черта, кроме валидола, бинтов и зеленки. Давно я не инспектировал служебный автопарк! Можно, конечно, остановиться у дежурной аптеки, но мне жаль тратить даже минуту на лишние телодвижения. Голова потерпит, мало ли она терпела в разные времена, ничего.

Мы едем в голове колонны. Следом едва поспевает «лэнд-крузер» Стрельникова, за ним – «форд» Петьки.

Кавалькада та еще. Чем больше и грознее, тем лучше. Им не уйти от наказания. Ловить малолетнего стервеца Круглова с его быками сейчас не имеет смысла, они могли залечь на дно, а вот с Канаевой нужно разобраться сразу.

Наконец, мы въезжаем во двор суперсовременной многоподъездной «Г»-образной высотки. Парковаться негде. Матвей аккуратно притормаживает на углу дома, Стрельников беззастенчиво, как подобает законнику, въезжает на детскую площадку, едва не упираясь передним бампером в песочницу. Интеллигентный Петя колесит по двору, дурында.

– Ты еще не в обмороке? – интересуется Володя, поднимая ворот куртки. Ночью прохладно, он шмыгает носом.

– Пока не отомщу, не упаду.

– Тогда веди.

Мы идем к первому подъезду. У дверей нашу представительную делегацию останавливает домофон с консьержкой. Согласно инструкции, нужно набрать сначала ее номер и изложить цель визита.

– Чертовы буржуи, – бурчит Стрельников.

– Можно подумать, ты в хрущобе живешь.

– Мне по статусу положено.

Консьержка, сухонькая седая бабуля с вязальными спицами в руках, сидящая в стеклянной будке, внимательно изучает удостоверение нашего мента. Качает головой, но ничего не говорит. – Сорок третья квартира, – поясняю я. – Хозяйку знаете?

Бабуля кивает.

– Она приходила-уходила?

– Нет.

Повисает пауза. Мы тупим, но Володя сохраняет спокойствие.

– Что – нет? – уточняет он. – Дома хозяйка или чего?

– Вернулась поздно, но не уходила.

Мы втроем – я, Стрельников и Стадухин – перемещаемся на площадку к лифтам. Кабин две. Одна торчит на последнем, шестнадцатом, этаже. Вторая медленно плетется вниз. В просторном холле у окна стоит кадушка с пальмой. Все очень круто и современно. Приобщаемся к цивилизации, йо-майо.

Никто ничего не говорит. У меня гудит башка. Володя ненавязчиво поглядывает на меня из-под мохнатых бровей, будто прикидывая, стоит ли меня госпитализировать. Стадухин крутит на пальце ключи с автомобильным брелоком, хотя машины при нем сегодня нет.

Лифт спускается чудовищно медленно. Шестой этаж. Пятый. Четвертый. В какой-то момент меня охватывает возбуждение. Я рефлекторно засовываю руку под куртку – туда, где во времена оные покоился ствол. Кажется, сейчас откроется дверь, и мне придется успеть выстрелить, в противном случае пулю получу я.

Третий. Второй.

Подобрался даже Стрельников, Мистер-Самоуверенность. Я успеваю лишь мысленно задать себе вопрос: есть ли у него с собой пистолет?…

Дверь открывается.

Мы вздрагиваем.

В кабине молодой человек с дипломатом тоже едва не подпрыгивает. Он не ожидает увидеть такое скопление мужиков на площадке в первом часу ночи.

Парень неуверенно проходит мимо нас. Мы провожаем его задумчивыми взглядами, но вскоре входим в лифт.

– Черт знает что со мной, – выдыхает Володя. – Чуть чувака не грохнул.

– Остынь, – отмахиваюсь я. – Там наверху всего лишь перепуганная истеричная дама.

На площадке десятого этажа мы долго плутаем по коридору в поисках нужной квартиры. Тут целый лабиринт.

Лампы под потолком реагируют на движение и включаются. И неизменные цветы на подоконниках.

Наконец, вот она, сорок третья. Массивная железная дверь, отделанная дорогим деревом. Инкрустированная ручка. Два замка.

Володя нажимает кнопку звонка.

Тишина.

Я чувствую, что начинаю потеть. Сейчас эта мадам откроет, и я ее убью. Пока не знаю за что, но разбираться некогда. Я как та змея из «Пестрой ленты» Конан Дойла – напуганная, она бросается на первую же попавшуюся жертву.

Володя звонит еще раз. Еще. Потом просто не снимает пальца с кнопки. Результат тот же. Из-за двери не доносится ни звука.

– Кхм….

Мы оборачиваемся. Стадухин взглядом указывает на дверную ручку. Он умница.

Стрельников опускает ручку вниз и толкает дверь от себя. Та легко подается.

Квартира не заперта.

В те короткие мгновения на площадке я вдруг осознаю, что именно мне предстоит увидеть. Слишком все узнаваемо и предсказуемо.

Мы опоздали.

Квартира представляла собой просторную студию метров сорока с небольшой комнаткой справа. В дальнем правом углу – большой кожаный диван, напротив него, отделенный круглым стеклянным столиком, еще один диванчик, попроще; в левом углу – кухонный закуток. Также по левую сторону располагалась ванная комната. Особого убранства я не увидел, дорогих вещей тоже. Все очень аккуратно и стильно. Женщина давно жила одна.

Сама хозяйка, одетая в шелковый домашний халат, лежала на полу под кожаным диваном. Глаза женщины смотрели в потолок, рот был приоткрыт. Полы халата задрались, и мы получили возможность узнать, что Канаева, находясь дома, пренебрегала нижним бельем.

– Охренительный для ее возраста бикини-дизайн, – выдавил Стрельников.

Его настроение резко изменилось. Он больше не строил из себя старшего товарища, соизволившего выкроить время для помощи непутевому коллеге. С той самой минуты, как мы вошли в квартиру, начиналась его настоящая работа. Правда, радости ему эта новость не прибавила.

– Ты ожидал чего-нибудь подобного? – уныло поинтересовался он.

– Только последние пять минут.

Володя подошел к дивану, оглядел натюрморт. На стеклянном столике стояла пустая бутылка красного вина и два бокала, пепельница с десятком окурков и остатки шоколада в грубо разорванной обертке. Запаха табачного дыма я не почувствовал, следовательно, курили давненько. В комнату через открытую форточку тянулся легкий ночной бриз.

– Поздравляю, – обернулся ко мне Володя, – теперь и у тебя жмуры завелись.

Он набрал номер на мобильном телефоне. Спустя полминуты ожидания заговорил начальственным тоном:

– Дежурный! Стрельников беспокоит… Нет, я не на службе, но пришлось… Короче, труп в квартире на Университетской. Женщина сорока лет, Светлана Канаева… Пока не знаю, но есть основания… Высылай бригаду… да, и побыстрее! Пиши адрес…

Следующие полтора часа прошли незаметно. Точнее, я толком не помню, что там происходило, потому что голова моя плыла в тумане. Вызванная Лестрейдом бригада приехала довольно быстро, минут через двадцать. Эксперты суетились вокруг тела, снимали отпечатки пальцев, фотографировали. Медик подтвердил, что смерть наступила около трех-четырех часов назад. Очень похоже на сердечный приступ, но нужно подтвердить на вскрытии. Никаких особых улик и зацепок.

– Она жаловалась на давление, – сказал я, отвечая на вопросительные взгляды оперативников. – При мне глотала какие-то пилюли.

Володя вздохнул.

Я ушел на балкон, где стоял и смотрел на панораму ночного города. Курить не мог, иначе голова разлетелась бы на куски, как арбуз. Я вдруг подумал, что сегодня с нами – со мной и Тамаркой – могло произойти все, что угодно. Похоже, мы легко отделались. Канаевой повезло значительно меньше.

«Смени работу, пока не поздно», – бросила мне в спину Олеся. В голосе слышались стальные нотки. Она уже побывала в роли заложницы не так давно и на себе испытала, что это такое – попадать под удар наковальни. Мне теперь, как Питеру Паркеру, влезшему в шкуру Человека-паука, придется прекратить все личные отношения, дабы не подвергать близких опасности, либо переквалифицироваться в вахтеры дворца культуры железнодорожников. И тот, и другой вариант – неприемлемы. И не будет мне покоя до конца дней моих. Я не смогу жить без своего неба, и небо, боюсь, тоже будет грустить без меня. И я не представляю жизни без Тамарки. Куда ж я ее дену? Сдам матери? Я очень сомневаюсь, что Марина в данный момент готова взять на себя бремя ответственности за собственную дочь. Мы не видим и не слышим ее неделями и даже месяцами. Я почти уверен, что спустя годы, когда Томке стукнет восемнадцать или когда ей замуж приспичит, ее мамаша хватится, но это будет уже совсем другая мелодрама.

Удрученный и вконец вымотанный, я побрел в туалет. По дороге услышал разговор Стрельникова по телефону:

– Харин Евгений Палыч, компаньон Канаевой в компании «Пи-Ай-Пи сервис»… Пи! Ай! Пи! Вашу дивизию… Да, отправляй немедленно.

Версию о возможной причастности Харина я подсказал ему полчаса назад. У совладельца компании были прямые экономические мотивы избавиться от лишнего рта. Я не знал, что у них было прописано в уставе, но при должном обращении с бумагами у Харина не должно возникнуть проблем с единоличным водружением на троне.

Осталось понять, какое ко всему этому отношение может иметь мой недавний подзащитный и какую роль он, паршивец, отвел мне. Что ж вы тут затеяли, граждане уголовнички?

В ванной комнате я обнаружил роскошное джакузи. Дно было сухое. Унитаз приютился в углу, рядом с душевой кабиной. По размерам эта комната едва ли уступала моей спальне.

Я запер дверь, собрался поднять крышку унитаза… но замер.

Мой утомленный мозг был еще способен фиксировать детали. Словно в черепушке у поверженного Терминатора зажглась лампочка: «Пииип! Внимание! Включен резервный источник питания!».

– Отчим парень неплохой, – пробормотал я, – только… только ссытся и глухой.

Я тут же застегнул штаны и отпер дверь. Володя сидел на табурете в центре комнаты, скрестив ноги, и что-то искал в телефоне. Эксперты заканчивали работу, готовили тело к транспортировке.

– Володь!

Он поднял голову. Энтузиазма я в глазах не обнаружил. А напрасно.

– Пробейте еще Игоря Устьянцева, директора автобазы номер три. Это отчим Круглова.

– На кой?

– Он оставил следы.

И я гостеприимно распахнул дверь ванной комнаты.

В три я вырубился. Организм не спрашивает, в состоянии ли ты перебирать ногами или молоть языком. Он просто отключается. Я давно не испытывал его на прочность – с тех самых пор, как дочка была еще грудничком.

Похоже, теперь сутки бодрствования мне не по плечу.

Мне снилось что-то невообразимое. Образы, лица, удары. Падающая в бездну Томка, которую я не мог поймать. С укоризной глядящая на меня Олеся. Почему-то вспомнилась бывшая жена Марина. Она не укоряла, нет. У нее было на редкость равнодушное выражение, каких я не припомню даже наяву. Потом что-то меня встряхнуло, и я полетел сам – в бездонную пропасть, теряя по пути руки и ноги. При этом, что странно, ощутил некое воодушевление от полета. Страх, конечно… но и эйфорию. Я с детства так клево не летал во сне. Проснулся я от потряхивания за плечо.

– Антон, приехали.

Петя смотрел на меня участливо.

– Куда? Чего? – Я с трудом выплывал из мрака.

– Травмпункт. Тебе надо проверить голову. Два сильных удара все-таки, и щека опухла.

Я открыл дверцу, опустил ноги на асфальт. Фонарь над крыльцом дежурного трамвпункта призывно подмигивал. Придется топать и «проверять голову», мало ли что…

Посетителей почти не было. Передо мной в кабинет вошла старушонка весьма потрепанной наружности с окровавленной повязкой на руке. Сразу за мной очередь заняла молодая мама с сыном. Мальчишка возрастом не старше Томки обварился кипятком. У меня аж мурашки по спине побежали, стоило мне только представить, как это произошло. Я пропустил ребенка вперед.

Через двадцать минут врач осматривал меня в очень казенном кабинете с холодным бетонным полом и ужасным кафелем на стенах. Осмотрел внимательно, потом отправил на рентген. Еще десять минут ушло на изготовление снимка. Изучив пленку, врач вынес утешительный вердикт:

– Перелома нет, все вроде ровно. Сотрясения, насколько я понимаю, тоже удалось избежать. Сейчас выпишу несколько рекомендаций, и можете ехать.

Ожидавший в машине на парковке Петя спросил куда ехать. Глупее вопроса он в эту ночь задать не мог.

– Домой, старик, домой…

Дома я долго искал зарядное устройство для телефона. Отыскав, начитал на автоответчик мобильника сообщение о том, что меня принял в объятия Бог Сна, затем отключил трубку, оставив на подзарядке. Не раздеваясь, рухнул в родную кровать. Почувствовал, как меня отпускает напряжение. Дома всегда хорошо. Не хватало только Томки, чтобы лежала рядом и сопела в две дырочки. Но я понимал, что и от детей нужно отдыхать.

Перед окончательной отключкой я все же поднялся и выпил три таблетки асприна. И проспал без сновидений десять часов.

29

Я проспал целую жизнь. Подробности мне позже рассказали отчасти мои сотрудники, отчасти сам Володя Стрельников, принимавший в операции непосредственное участие. Удалось ли ему вздремнуть той ночью, я так и не узнал, сам Лестрейд предпочел умолчать.

Совладельца компании «PIP-Сервис» Евгения Харина ночной звонок с малой родины застал в столичном аэропорту Домодедово. Бизнесмен летал на заключение важных сделок. Звонок не придал ему ускорения, самолет вылетел лишь ранним утром по местному времени. Алиби у Харина оказалось железное, к смерти Канаевой он отношения не имел. Более того, известие о гибели компаньонши ввело его в такой ступор, что пришлось перезванивать еще дважды. По сведениям, которые удалось выудить у Харина, выходило, что Сергей Круглов, несостоявшийся претендент на вакансию программиста, несколько дней назад заслал на серверы компании разрушительного червя. Полетело несколько дорогостоящих проектов, компания потерпела убытки. Но самоуверенность парнишку все же подвела: вычисление недоброжелателя заняло всего несколько часов, и вскоре на поиски хакера снарядилась вся служба безопасности «PIP-Сервис». Даже сама Канаева проявила инициативу и пришла в мое агентство, изобразив убитую горем мамашу, благо что семейную хронику Кругловых изучила досконально. Сергей словно в воду канул (догадайтесь с трех раз, кто этому поспособствовал?). Увы, поиски его до сих пор не увенчались успехом. На вопрос, что именно Харин собирался делать в случае его поимки и почему не заявил о серьезном кибер-преступлении в полицию, бизнесмен отвечать не стал, сославшись на какую-то там статью Конституции. Скорее всего, рыльце тоже в пуху, и вынос мусора из избы не входил в его планы.

Я долго размышлял об этом, пытаясь найти мотивы и объяснения. Мальчик обиделся за маму, прожившую несчастливую жизнь? Или мальчик обиделся на дядю, не разглядевшего в нем будущего гения? Или просто мальчик бравировал талантами? Типичное поведение неокрепшего разума: смотрите, как я умею! И не важно, чем обернутся твои умения – разрушением или созиданием, чужими слезами или, наоборот, радостью и счастьем.

Он не задумывается, ему все равно. Он же просто умеет, почему бы не сделать.

Я ничего в нем не разглядел и ничего не понял. Обидно до черта…

С Устьянцевым оказалось проще. Взяли в шесть утра. Дома его не оказалось. Даром, что директор автобазы, а инстинкт самосохранения сработал, не поперся сразу домой руки отмывать. Разбуженная посреди ночи супруга Ольга Круглова дала несколько наводок, где его можно искать. Я попытался представил себе состояние женщины, на которую в одночасье свалились все беды мира, и не смог. Вероятнее всего, из райской палаты отделения неврозов она переедет в другое крыло клиники, где пациентам не разрешают гулять и не включают Альбиони. Я хорошо знал стиль работы Стрельникова и был уверен, что щадить неврастеничку, находящуюся на излечении, он не станет.

Устьянцев прятался в своем гараже на северной окраине города. Точнее, не прятался, а пережидал момент и собирал вещи, чтобы дать деру еще дальше. Ближайший экипаж ДПС, дежуривший в районе, по ориентировке заглянул в гаражный кооператив и принял Игоря Артемьевича, что называется, тепленького. Тот успел погрузить в джип палатку, несколько сумок с продуктами и походной утварью. При задержании сопротивления не оказал, только уселся на землю возле гаражных ворот и горько заплакал, уронив голову на руки.

Допросили его только в одиннадцать. Он сообщил, что Канаеву не убивал. Точнее, не хотел. Он приехал к ней накануне вечером, чтобы убедить отстать от его семьи и не ворошить прошлое. Со слов Устьянцева, в последнее время Канаева вела себя слишком назойливо, продолжала звонить по самым разным поводам, и некоторые подобные разговоры заканчивались слезами и новыми нервными срывами. Когда Сережка сбежал из дома после школьной церемонии, Канаева по телефону устроила школьной подруге форменный разнос. В результате Ольга снова оказалась в клинике. Устьянцев собирался положить этому конец.

Договорился о встрече. Приехал, позвонил в дверь, скромно прошел. Канаева пила вино. Предложила присоединиться. Игорь лишь пригубил бокал, все остальное выпила хозяйка. Разговаривали около часа. На предложение валить из их жизни Светлана ответила притворным недоумением. Затем стала вести себя агрессивно. Расстегнулась, стала демонстрировать филейные части, покручивая на руке поясок халата. В общем, изрядно опьянела. Устьянцева всегда раздражало подобное поведение, а уж когда оно было приправлено язвительными шуточками относительно его мужской силы и прочих возможностей, он не смог сдержаться. Разразился бранью, отвесил хозяйке пощечину… от которой она рухнула на пол и больше не подавала признаков жизни. Устьянцев пытался привести ее в чувство, но когда понял, что произошло, трусливо удрал, лишь прикрыв за собой дверь.

Так ли все было на самом деле? Вполне похоже на правду. Вскрытие Канаевой подкорректировало первоначальные выводы экспертов: она умерла от обширного кровоизлияния в мозг. Спровоцировал ли его удар? Или просто все так неудачно совпало? Для меня, в отличие от Устьянцева, это теперь не имело большого значения. Убийства в реальной жизни сильно отличаются от того, что описывают классики детективного жанра. Чаще всего нет умысла, есть ярость, глупость, боль. Мужья в порыве ревности убивают жен, с которыми прожили бок о бок десятки лет, братья кидаются с ножом друг на друга из-за денежных долгов. Сплошь и рядом случаются и банальные пьяные драки. Все это мелко, подло, трагично и нелепо. Цена человеческой жизни – копейка. Устьянцев хотел пощечиной прекратить истерику, а в результате получил труп. Это нельзя спланировать и к этому невозможно подготовиться.

Впрочем, и мотивы Светланы Канаевой мне тоже не до конца ясны. Возможно, она хотела отчасти вернуть долг своей подруге, помогая ее сыну закрепиться в жизни, пригласила парня на собеседование, а после его отвратительного поступка не пошла в полицию и постаралась максимально оградить родителей, явившись ко мне под чужой личиной. Теперь уже точно не узнаешь. С другой стороны, что это меняет?

К вечеру я понял, что Дело Блудного Сына закрыто. Осталось закрыть самого «сына». Я был уверен, что Стрельников найдет Сергея Круглова, как и тех, кто помог ему бежать. И когда это случится, я буду первым, кто с ним поговорит.

Очень хочется в глаза ему посмотреть.