Текст книги "Томка и блудный сын"

16

По дороге домой слушал «Лед зеппелин». Мне нужен был драйв. Под рокот любимых рокеров лучше думается. Они меня будоражат, подстегивают. Моцарт здесь не пойдет.

Фигня какая-то получается, доложу я вам. Не верю я в шпионские заговоры. Вообще ни в какие теории заговоров не верю, за исключением некоторых особо вопиющих номеров. Я уверен, что американцы, немало уязвленные шустростью Советов, действительно слетали на Луну, при этом весьма болезненно развязав пупок. Я не знаю никаких мировых масонских правительств. И, черт возьми, не верю, что какой-то мальчик, едва начавший бриться, может с домашнего ноутбука взломать по заказу мифических злоумышленников волшебную базу с интимными тайнами сильных мира сего. Все эти сказки мы неоднократно видели в голливудских боевиках. Даже для американцев, у которых действительно все компьютеризировано, это слишком сказочно, а уж для нас, где в деревенских магазинах еще считают на косточках, это и вовсе бред. Что-то с парнем не так… или с теми, кто его некрасиво поимел. В любом случае, надо срочно добежать до моего логистика Петрушки, чтобы он наконец развеял сомнения и подсказал выход из положения.

До города я добрался без приключений. Петр уже ждал меня, отложив все текущие дела. Увидев босса на пороге приемной, он даже отставил в сторону чашку свежего ароматного кофе, которому, судя по виду, только что собирался отдаться всей душой.

– Вот, – сказал я, выкладывая на стол ноутбук. Сверху на него опустил флэшку. – Мне нужно знать, с чем мы имеем дело, и как можно скорее. А это я заберу.

Я прихватил Петькину чашку и сразу сделал глоток. Замечательный свежий кофе. Утром мне не удалось как следует позавтракать, а начинать день без кофе невозможно. Петя ничего не сказал, только сжал губы и приступил к работе.

Дом, милый дом… После кошмарной ночи в избе старухи с дворянской фамилией родной кабинет казался раем. Как все-таки мы зависимы от цивилизации!

В кабинете я расстегнул рубашку почти до пупа, сел на диванчик перед панелью телевизора, вытянул ноги на журнальный столик. Счастье человеческое – лишь короткий миг. Его не может быть много, оно собирается из мгновений, вспышек, осколков и обрывков. Концентрированным ощущением блаженства нужно успевать насладиться, потому что не знаешь, когда оно случится в следующий раз и случится ли вообще.

Увы, насладиться мне не дали. Я успел сделать лишь несколько глотков, как в кабинет постучали.

– Антон Васильевич…

Это Настя. Несомненно, сотрудники вольготно чувствуют себя в мое отсутствие – пять минут назад, когда я пробежал по офису ураганом, она болтала по телефону с молодым человеком, мурлыкала ласковой кошечкой, зажав трубку плечом и свободными руками попиливая ноготочки. Сейчас же, просунув голову в кабинет, моя секретарша являла собою композицию «Я вся в трудах, батюшка, аки пчела».

– Говори.

– К вам посетитель… ница, то есть. Посетительница.

– Я не назначал.

– Это вчерашняя.

«Блин, – подумал я, – какого черта! Я ведь еще не успел обдумать модель поведения. Что ей сейчас скажу? И почему она вообще решила явиться в мой офис без звонка?». Я глотнул кофе, опустил ноги на пол.

– Зови.

За несколько мгновений до появления Ольги Кругловой я успел лишь застегнуть пуговицы на рубашке.

Выглядел при этом весьма по-дурацки, будто застигнутый с любовницей муж.

– Я ехала мимо и видела, как вы парковались, – заявила женщина с порога, не утруждая себя приветствием. – Очень хорошо.

– Ничего хорошего не вижу.

С момента нашей последней встречи в ней произошли некоторые изменения. Во-первых, появился густой слой макияжа, точнее, тонального крема, нанесенного на правую щеку чуть ниже глаз (ее били?). Во-вторых, женщина нервничала. Если вчера она волновалась и выглядела потерянной, то сейчас вела себя так, словно ее обокрали. Я предложил присесть к столу. Она осталась на месте, теребила сумочку и сверлила меня взглядом.

– Что-то случилось?

– Вот это я и хотела бы выяснить. Что-нибудь новое есть? Уже третьи сутки, как я не видела своего сына.

– Я все же посоветовал бы вам присесть.

Она подошла к столу, резко выдвинула стул, уселась. Я занял директорское место. – А теперь мы успокоились и еще раз попытались объяснить, что случилось.

Тут она совсем взвилась:

– Пропал мой сын, а вы еще спрашиваете! Заявляете, что с ним все в порядке, а потом пропадаете сами и не отвечаете на звонки! А теперь с таким барским видом спрашиваете, что случилось! Что случилось, что случилось…

Она была вне себя от ярости. Такую реакцию родственников пропавших людей я наблюдаю в своем кабинете впервые.

Я молчал. Сказавши «А» на кануне вечером, сейчас я обязан продолжить алфавит. Но теперь моим клиентом был Сергей Круглов. Дурацкая ситуация, и мое дальнейшее поведение зависело от того, что интересного нароет Петя в ноутбуке.

– Я могу лишь повториться, что с Сергеем все в порядке.

– Вы разговаривали с ним?

Она смотрела жадно. Я молчал. Невероятных усилий мне стоило не отвести глаза, из-за чего я обильно покраснел. Ненавижу вопросы, требующие однозначного ответа. Моя бывшая жена Марина умела на них отвечать, витиевато и хитро, и ответ вопросом на вопрос являлся самым простым приемом.

Я стал тупить:

– Это конфиденциальная информация.

– Что?!

«Держись, Антоха».

– Конфиденциальная информация.

Ольга даже опешила. Раскрыла рот.

– Да какая… как!.. Подождите, не я ли оплатила ваши услуги?

– Вы.

– Значит, я могу требовать отчета?

– Формально – да.

– Что значит формально?

Я вышел из-за стола, открыл окно. В кабинет ворвался шум города. Я остался стоять у подоконника.

– Видите ли, Ольга, дело принимает необычный оборот. Из соображений безопасности я вынужден скрывать местонахождение Сергея даже от его близких.

«Ты умница, Антошка!» – похвалил я себя, когда увидел, как быстро изменилось выражение ее лица. Ольга растерялась.

Решение проблемы, действительно, пришло неожиданно. Самый верный способ – выставить против дамочки безупречную форму отказа, принятую в официальных органах. Уж мне ли ее не знать! «В интересах следствия на данном этапе мы не можем сообщить вам какую-либо информацию», – говорил я сотни или даже тысячи раз, и не всегда говорил правду, каюсь. Конечно, я уже давно не служу в органах и передо мной сидела не скромная просительница, а клиентка, заплатившая деньги, но суть дела не меняется. – Но вы знаете, где он находится?

– Да.

– И говорили с ним?

– Да, говорил.

– Что ж, это уже лучше.

Ольга задумалась. Начала покусывать губы. И тут…

Тут со мной что-то произошло. Вспышка. Я не могу объяснить ее ни шестым чувством, ни привычкой анализировать малозаметные детали. Порой мне кажется, что эти крупицы озарения бросаются нам с неба очень добрым существом, озабоченным нашим процветанием. В общем, ничего конкретно не могу сказать, но в тот самый момент, когда женщина передо мной начала кусать губы, мне пришла в голову абсолютно нелогичная, но, тем не менее, яркая мысль.

– Скажите, вы в детстве переучивали сына держать вилку в правой руке?

Ольга мучительно оторвалась от своих размышлений.

– Что вы говорите? О чем вы?

– Нет, ничего, просто спросил.

– Вы бы делом занимались.

– Именно вашим делом я сейчас и занимаюсь.

Я сел за стол, взял свой мобильный телефон, поднял его почти на уровень лица и повернул к себе дисплеем.

– Одну минуту, Ольга.

Она не обратила на меня внимания, сосредоточенно вглядываясь в узор на линолеуме. Я, делая вид, что ищу что-то в справочнике, вывел телефон в режим фотосъемки и сделал один кадр. Ольга получилась немного размазанной. Когда она повернулась ко мне, чтобы задать вопрос, я незаметно нажал еще раз, мысленно похвалив себя за то, что заранее отключил опцию звукового сопровождения. Если бы сейчас моя клиентка услышала звук сработавшего затвора фотоаппарата, я бы огреб проблем.

– Итак, – сказала Ольга, – вы отказываетесь предоставить мне информацию?

– Пока – да. Как только станет возможным, Сергей сам выйдет на связь с вами.

– Вы понимаете, чем это чревато?

– Интересно узнать, чем?

– Я прямо сейчас, выйдя из вашего офиса, направлюсь в полицию и напишу заявление. Вас лишат лицензии.

– Угрожаете?

Она прищурилась. Я смотрел ей прямо в глаза. Угрозы лишить меня лицензии в этом кабинете звучат слишком редко, чтобы оставлять их без внимания.

– Думайте что хотите, – выдохнула Ольга Круглова и поднялась. Я приподнялся тоже.

– Вы имеете право жаловаться на меня в любую инстанцию. Адреса и телефоны организаций, курирующих деятельность частных сыщиков, висят на стенде в холле. Полагаю, ваше заявление рассмотрят в положенный срок.

Она ничего не ответила, повернулась и ушла. Едва стук ее каблуков переместился в коридор, я бросился в приемную.

– Петя, кто из парней свободен?

Тот выглянул из-за монитора.

– Ээ… кажется, Стадухин пошел вниз, в магазин.

– Быстро выдерни его и пошли за этой дамой. Бегом!

Петя тут же набрал номер на проводном телефоне. Ожидая ответа, он сказал мне:

– Насчет этой базы, Антон… Я до конца еще не проверил, но похоже на стопроцентное фуфло.

– А в чем тогда прикол?

– Скажу позже.

17

Саша Стадухин проработал в моем агентстве чуть больше полугода, но уже успел обзавестись колоритным прозвищем Принц. Дело в том, что у тридцатилетнего парня голова почти потеряла волосы. Высокий и худой Саша стал похож на принца Уильяма, чью свадьбу в прямом эфире показывали недавно все крупнейшие информационные и музыкальные каналы мира. Я, помнится, тогда громко шуганул Настю, прилипшую к экрану в самый разгар рабочего дня. Уж не знаю, каким темпераментом обладал настоящий Уильям, но наш Александр слыл парнем немногословным, неторопливым и покладистым. Как он при такой вальяжности успевал делать порученное дело в срок, оставалось за гранью моего понимания.

Задание проследовать за дамочкой, вышедшей из моего офиса, Саша получил по телефону от Петра в тот самый момент, когда продавщица в магазине на первом этаже отсчитывала ему двадцать пять рублей сдачи мелочью.

– Понял тебя, Петь, – ответил в трубку Саша, продолжая наблюдать за медяками и рублями, соскальзывающими с ладони девушки в блюдце. Указанная в ориентировке Ольга Круглова как раз шла по фойе за его спиной, разговаривая по телефону. Саша не двигался, умудряясь присматривать и за сдачей, и за объектом. Клянусь, узнай я об этом раньше, убил бы Стадухина на месте, но мне обстоятельства этого дела стали известны опосля.

А ведь Саня словно чувствовал! Ольга остановилась возле платежного терминала буквально в трех шагах от магазинчика. Она продолжала говорить по телефону, но резко прервала разговор, нервно сложила трубку и убрала ее в сумочку. Некоторое время она сосредоточенно глядела на монитор терминала, затем решила положить деньги на электронный счет.

Саша не сводил с нее глаз.

– Двадцать четыре, двадцать пять, все! – закончила продавщица. Саша сгреб мелочь на ладонь, высыпал в карман своего любимого короткого плаща, который, кажется, не снимал ни зимой, ни летом. Но остался стоять. Заказанная пачка сигарет и «сникерс» лежали на прилавке.

– Что-то еще будете брать? – спросила девушка.

– Да. Есть у вас презервативы?

Девушка опешила. – Нет, откуда…

– А шампанское?

– Здесь нельзя торговать спиртным, вы же знаете.

– Как же мы тогда с вами будем общаться?

У буфетчицы округлились глаза.

– Я не поняла, мужчина…

– Я тоже не понял. Вы так долго сдавали мне сдачу, будто хотели, чтобы я стоял вечно.

Девушка покраснела, но не от смущения, а от гнева. Александр же оставался невозмутимым.

– Думаешь, такой неотразимый? Давай забирай свои сигареты и вали, пока я охрану не позвала.

– Не сердитесь, – сказал Саша. – У меня просто давно не было женщины.

– Слушай! – Буфетчица повысила голос так, что ее услышала и Ольга Круглова. Она как раз закончила оплату счета и вынимала из терминала кассовый чек. Перепалка у прилавка привлекла ее внимание. Саша только этого и ждал. Он повернулся к ней и улыбнулся:

– Никогда не отоваривайтесь в дешевых кафе, – сказал он Ольге. – Обхамят и обсчитают.

Буфетчица после этих слов едва не бросилась на него с кулаками. Ольга же смерила Стадухина внимательным взглядом, но ничего не сказала. Убрала чек в сумочку и направилась к выходу. Убедившись, что женщина удалилась на достаточное расстояние, Саша повернулся к буфетчице. Прочел имя на бэйдже. Улыбнулся.

– Наташенька, не сердитесь. Я пошутил. Мне было нужно, чтобы эта дама обратила на меня внимание. У нас получилось. Вечером я куплю у вас самые дорогие конфеты.

И ушел, оставив несчастную девушку в полнейшем недоумении.

Стадухин все сделал как надо. Уже через несколько минут я получил известие: Ольга Круглова засекла слежку и начала дергаться.

– Стоит и ждет, – доложил Саша по телефону. – Явно пытается понять, показалось ей или нет. Просто тупо стоит у бордюра на холостых оборотах и смотрит назад.

– Отлично, – ответил я, – доведи ее до истерики.

– А если она перенервничает и, не дай бог, врежется во что-нибудь?

– Трус не играет в хоккей.

Дальше все пошло как по маслу. Саня «проводил» клиентку до ближайшего парка, где она сдалась окончательно: бросила машину на парковке, уселась на скамейке, где старики кормили хлебом голубей, и стала глотать свои таблетки от давления, озираясь по сторонам. Стадухин пасся рядом, не особенно маскируясь. Его инструкции на ближайший час были просты: держаться поближе к объекту и не упускать ее из виду.

А я направил стопы в другую сторону, но прежде позвонил юному хакеру, чтобы убедиться в благополучии своей доченьки.

Вместо Сергея ответила Томка: – Папочка-а-а…

– Да, моя хорошая?

– Тут так скучно без тебя-а-а-а!

– И я скучаю, малыш. Чем ты занимаешься? Где дядя Сережа?

– Дядя Сережа стоит рядом. Он дал мне телефон, чтобы я с тобой поговорила… Ой, пап, он так классно умеет играть в бадминтон! Я уже несколько подач отбила.

– Чудесно, милая. А теперь дай трубочку дяде.

– Щас, погоди…

Трубка зашуршала, затем я услышал приглушенные голоса: Тамарка разговаривала с Сергеем. Спорила. Доказывала свою правоту. В конце концов, я услышал:

– Пап, приезжай.

– Что-то не так?

– Все так, просто дядя Сережа не разрешает мне купаться.

– Правильно делает. Купаться еще очень рано, через пару недель будет можно. А теперь все-таки дай ему трубочку.

– На!

Через мгновение заговорил мой «студент»:

– Как успехи, Антон Васильевич?

– Не густо. Если верить содержимому твоего компьютера, ничего ценного ты не взломал.

– А что же я сделал?

– Вот это мы и пытаемся выяснить. Мои специалисты допускают, что все дело в ключах. Ты разработал интересный алгоритм?

Озадаченная пауза в ответ. Сергей размышлял, шумно выдыхая в трубку.

– Не исключено, – сообщил он вскоре.

– Ты по-прежнему не знаешь, кто заказывал работу? – Не знаю.

– Это плохо. Что ж, ладно… Как тебе в роли няньки?

Я понял по голосу, что он улыбается.

– Ваша девчонка – динамит. Не уверен, что меня хватит надолго.

– Я скоро вернусь, не переживай. К моему возвращению, пожалуйста, заготовь щепок для розжига и подсуетись насчет посуды. Номер заняли?

– Да, все в порядке. Только мух много.

– Сверни газету в трубочку – и вперед. Я хочу нормально выспаться ночью. А теперь отбой и по-прежнему никаких звонков и ответов на незнакомые номера.

18

Игоря Устьянцева на Автобазе № 3 уважали. Старались не попадаться на глаза, называли промеж собой не иначе как «недотраханным упырем», не приглашали на пьянки, не дарили в день рождения портсигаров и фляжек с элитным коньяком, но все же уважали в глубине души… где-то очень глубоко, как говорилось в одном бессмертном творении Эльдара Рязанова.

Увидев его воочию, я понял причину столь душевного отношения сослуживцев. Это был сухой и высокий мужчина с жиденькими волосами, впалыми щеками и тонким руками. На собеседника он смотрел так, будто подозревал в связях с собственной несовершеннолетней дочерью. И хотя я слышал, что с дочерью своей мужчина не общался уже много лет и даже не знал, как она выглядит, ассоциации у меня родились именно такие. Игорь смотрел с неизбывной обидой и злостью, которые, казалось, прилипли к его лицу в тот самый день, когда он, будучи еще грудным младенцем, научился проявлять эмоции. Даже когда Устьянцев говорил «здравствуйте», «что вам угодно», «присаживайтесь» и «хотите чаю», я слышал совсем иное: «а не пошел бы ты в задницу, кто тебя звал, постоишь, ноги не отвалятся, да что б ты захлебнулся этим чаем, подонок». Клянусь, от его голоса у меня по спине поползли мурашки, и уже к пятой минуте разговора я поймал себя на мысли, что не могу взглянуть ему в глаза.

«Да, юный падаван, с отчимом ты попал».

Мы беседовали в кабинете Устьянцева в одноэтажном здании администрации автобазы. За окном на бетонной площадке чадили старые «Икарусы», современные грузовики деловито выстраивались в ряд. Пришло время обеда – шоферня спешила в местную столовую. На дальней окраине экскаватор, похожий на паука, неуклюже копал большую канаву. В отличие от сидящего за столом хозяина кабинета, этот далеко не пасторальный пейзаж меня успокаивал.

– Я не знаю, где Сережа, – говорил Игорь, размешивая ложечкой сахар в стакане. – Он уехал. Он часто уезжает, не докладывая мне, а я с некоторых пор не интересуюсь.

– Вам совсем не интересно? – спросил я. Передо мной стоял точно такой же стакан, похожий на те, что в поездах разносят проводницы. Чай в нем заварился ядреный, очень густой. Я думал, что едва ли смогу сделать хоть глоток.

– Мне было интересно сначала, но очень скоро я понял, что мои попытки его воспитывать обречены на провал. Парень совершенно не интересуется тем, что интересно мне. И наоборот.

– Но ведь он пока еще несовершеннолетний, в конце концов. Вы обязаны знать, где он находится. А если с ним, не дай бог, что-нибудь случится?

Игорь посмотрел на меня молча и внимательно. Я не выдержал, отвернулся в окно. Честное слово, впервые со мной такое. Игорь Устьянцев был настоящим энергетическим вампиром.

– Но ведь с ним ничего не случилось, не так ли? – Он сделал глоток из стакана.

– Почему вы так уверены?

– Я чувствую. – Он поставил стакан на стол, вынул из пачки сигарету, закурил, отвернулся к окну. – Пару лет назад он пришел с прогулки очень поздно. Лицо расцарапано, пальцы сбиты в кровь. Говорит, подрался из-за девушки. Даже если соврал, все равно это хоть какое-то проявление мужественности. В тот вечер я понял, что напрасно лез к нему с мужскими разговорами. Все нормально с парнем, не пропадет. И сейчас я спокоен. То, что вы принимаете за равнодушие, на самом деле просто уверенность. Я не буду охать и стенать, жрать валидол и лезть на стену… – Он заметил легкую гримасу на моем лице. – Вы, наверно, думаете, что я наплевательски отношусь к нему, потому что он чужой ребенок? Чушь. У вас есть дети? – Дочь.

– Вы боитесь за нее?

Я не ответил. Подумал о Томке. Сейчас она находилась в ста километрах от меня на попечении посторонних людей, и с ней действительно могло произойти все что угодно. Но я почему-то не волновался – знал, что с ней все будет хорошо.

Кажется, я понимал, о чем говорит Игорь.

– Можете не отвечать, – сказал он. – Вижу по глазам, что вы хороший отец.

– Спасибо. У меня к вам последний, но очень важный вопрос.

Он изобразил внимание. Я вынул мобильный телефон, с которым минуту назад проделал некоторые манипуляции, и положил на стол дисплеем вверх.

– Вы знаете эту женщину?

Он нахмурился. Стал еще страшнее. Густые брови сдвинулись к переносице. Я не мог дождаться конца разговора, чтобы выйти на свежий воздух.

– Хм… знаю.

Я приуныл. Неужели моя теория оказалась ошибочной?

– Откуда у вас этот снимок? – спросил Игорь. – Вы виделись с ней?

– Так, довелось. – Я убрал телефон в карман, поднялся и направился к выходу, будучи уверенным, что ничего интересного больше не выясню.

Но Игорь меня остановил.

– Светлану едва узнать на этом фото… Я замер у самой двери. Обернулся.

– Светлану?

– Да. Это друг нашей семьи. Точнее, подруга моей жены Ольги. Я лично с ней не был знаком, но недавно она приходила к нам на ужин. Я выпил за компанию стопку водки и ушел отдыхать. Я вообще мало пью, не имею такой привычки, а они сидели дотемна. И знаете что?

– Что?

Он сморщился. Я думал, что сильнее его лицо исказиться не может, но оказалось, что нет пределов совершенству.

– Она мне не понравилась, – резюмировал Игорь.

Я передумал уходить, вернулся к столу. Устьянцев больше не казался мне «упырем», и я даже готов был выпить его чифирь.

«Нет, ты все-таки умница, Антошка!».