Текст книги "Томка и блудный сын"

Обидеться? Встать и уйти? Устроить митинг, посвященный женскому коварству? Наверняка тогда окрысится сама Светлана, и о хорошем адюльтере на какое-то время придется забыть, вернувшись «в семью, в работу, в коллектив». А неохота.

И решил Евгений, что с него не убудет, если он посмотрит еще одного «способного мальчика». Посмотрит – и отправит восвояси. Плевое дело.

Разумеется, Сергей Круглов всего этого в данный момент не знает. Он просто сидит за столом перед директором и ждет вопросов, чувствуя себя неуютно из-за длительного молчания.

– Ладно, – наконец говорит Харин. – Что ты умеешь?

Сергей смущается. Во-первых, ему не нравится фамильярность. Он уже достиг возраста, предполагающего обращение на «вы». Во-вторых, вопрос ставит его в тупик. Он-то рассчитывал, что будет предлагать свои услуги, а не проситься на работу. Две большие разницы.

Харин видит его колебания и наносит упреждающий удар:

– Только не вздумай отвечать вопросом на вопрос. Вижу по лицу, что ты считаешь себя гением, способным повторить подвиг хакера из четвертого «Крепкого орешка», который с домашнего ноутбука свалил серверы Пентагона.

– Можно попробовать, – с улыбкой пожимает плечами Сергей.

– Не сомневаюсь. Но мне одних слов маловато. В кресле, которое ты в данный момент согреваешь, до тебя сидело несколько десятков претендентов. Лишь трое из них вошли в штат. Нравится арифметика?

Харин лупит из всех орудий, добавляя к жесткой риторике обаятельную улыбку мерзавца. Но Сергей держит удар:

– Не привыкать.

– Хорошо. Тогда одну минуту.

Харин нажимает несколько кнопок на аппарате внутренней связи. – Да? – отвечает сонный мужской голос.

– Ерофеев!

Расслабленность собеседника как ветром сдувает. Обладатель голоса, наверно, даже подпрыгивает на своем стуле.

– Да, Евгений Палыч! – Зайди.

– Ээээ…

– Немедленно!

Возражения не принимаются. Харин суров и непреклонен. Сергей смотрит на этого директора (своего вероятного начальника) и думает: а оно мне надо? Может, пока все-таки фрилансером? Там и график другой, и степень ответственности иная, и над тобой только Господь Бог – даже без главного режиссера, как у Владимира Высоцкого.

Нет. Сергей обещал маме. Иногда нужно пройти путь до конца, чтобы понять – забрел не туда.

Через минуту в кабинет с робким стуком входит Ерофеев. Молодой человек не намного старше Сергея. Долговязый. Клетчатая рубашка неряшливо торчит из джинсов. В кулаке, как граната с выдернутой чекой, зажат телефон. Застывает на пороге, переводит взгляд с начальника на визитера. Он уже заранее в чем-то виноват и готов принять кару с христианским смирением.

– Евгений Палыч?

– Присаживайся.

Ерофеев садится на стул у стены.

– Что у тебя с «Экстрой»?

Парнишка становится еще более смущенным.

– Доводим. Почти готова.

– Сколько нужно времени?

Ерофеев пожимает плечами. Харин отрезает:

– Отдай материалы товарищу, – кивает на Сергея, – а сам займись долгами. Ты мне много должен, помнишь?

– Угу.

– Тогда свободен. Чтобы через несколько минут все было готово.

Сергей провожает Ерофеева кивком. Он утверждается в мысли, что офисная жизнь – не предел мечтаний. Не для того он постигает мир во всей его красоте и противоречивости, чтобы однажды врасти задницей в кресло в высотном муравейнике, отдав свою жизнь в руки сексуально неудовлетворенного самодура.

– У нас есть один программный продукт, – говорит Харин, – на котором мы, так скажем, тестируем новичков.

Рабочее название «Экстра». Это одна из заготовок для базы данных, не подверженной взлому… – Все можно взломать, – осторожно вставляет Сергей.

– Разумеется. Но это не значит, что не нужно стремиться к совершенству. «Экстрой» у нас занимается вот этот умник, которого ты только что видел. Забери у него игрушку и покажи свое умение.

– Сколько у меня времени?

– Зачет абсолютный. Сколько потребуется, столько и бери. Но полгода ждать никто не будет. Сломаешь «Экстру» – мы тебя берем. Если поймешь, что не справляешься – лучше сразу скажи, не томи душу.

– Хорошо.

Харин сцепил руки и посмотрел на соискателя с улыбкой. – Ну, тогда успехов.

…Сергей допил пиво. Отставил бутылку в сторону. Глаза блестели.

– Ты ее сломал? – спросил я.

Сломал. Выслал ключи и коды уже через несколько дней. Впрочем, как вы помните, устроиться на работу это не помогло.

– Помню. Как они оформили отказ?

– Превышение временных лимитов. Больше мне ничего не объяснили, не удосужились даже пригласить на встречу, ответили по телефону. Какая-то офисная девочка сладким голосом промурлыкала, что я им не подхожу по ряду параметров. В частности, слишком медлителен. И никаких встречных вопросов. Если вы когда-то писали книжки, то должны знать, что «издательство оставляет за собой право не рецензировать произведения и не отвечать автору».

– Знаю. Может, их упрек в медлительности справедлив?

Сергей посмотрел на меня с обидой. С совершенно детской обидой, которая настолько сильно контрастировала с его взрослой речью, что я поспешил подсластить пилюлю:

– Я просто ничего не понимаю в этих штуках.

– Прощаю. Три дня – хорошее время для новичка, пришедшего с улицы. Я справился. – Но тебя не взяли.

– Угу. А потом…

Он пошарил глазами. Я нагнулся, вынул из пакета последнюю бутылку. Сергей посмотрел на нее задумчиво, но вскоре отрицательно покачал головой.

– Потом на меня вышли новые заказчики. Иногда на меня действительно выходят случайные люди. Говорят, что по рекомендации знакомых, которые пользовались моими услугами. Ну, кому-то я налаживал компьютер, писал программы, чистил от вирусов и так далее. Я привык, что мои контакты где-то блуждают, поэтому отнесся к очередному заказу спокойно. В общем, я сделал свою работу… но случилось то, что случилось.

Я кивнул. Круг замкнулся. Что-то более-менее понятное выстраивалось. По крайней мере, я точно знал, каким будет мой следующий шаг.

Я уже хотел озвучить свои мысли, как вдруг тихий пляж огласил детский вопль:

– Па-а-а-ап!!!!

Томка прыгала на понтоне на одной ноге. Сачок отлетел в сторону. В руке девочка зажимала что-то маленькое и барахтающееся.

– Я поймала!!!! – кричала дочь. – Я снова поймала окуня!!!

Томка побежала к берегу. Едва не сорвалась, запнувшись о неровно положенную доску. Столько радости и счастья было в этом детском крике, что улыбаться начал даже мой юный падаван Сергей.

– Томка приносит удачу, – сказал я, хлопая парня по плечу. – Так что можешь спокойно укладываться спать.

Разберемся с твоей проблемой.

Мы посидели еще полчаса. Томка пристроила несчастного окуня в пластиковой банке с озерной водой, жадно догрызла все оставшееся мясо, не оставив ни кусочка на завтрак. До домика добирались уже в полной темноте, подсвечивая дорогу дисплеями телефонов.

Мы с дочерью легли спать на большой двуспальной кровати, а Сергей пристроился на диване. Я еще какое-то время ворочался, пытался смотреть телевизор, но ничего из происходящего на экране в голове не задерживалось. Отчасти виной тому было опьянение, отчасти – внутренние тараканы. Стоило мне чуть-чуть замедлить ежедневный бег, как противные усатые насекомые выползали из своих укрытий и начинали щекотать мозг. Так на меня действует Озеро.

22

Утро не подкачало. Ночью прошел дождь, и воздух был такой, что хотелось стоять на крыльце целую вечность, глядя на сосны. Когда-то давно в такие утра я, двенадцатилетний школьник, топал от корпуса в пионерском лагере на стадион, на утреннюю зарядку. Там играл аккордеон и физрук зычным голосом командовал «рряз-дваа!». Двигаться не хотелось, хотелось вернуться в палату, завернуться в одеяло и как следует выспаться.

Ни с чем иным у меня этот утренний воздух не ассоциировался.

Я присел на скамейке возле домика с кружкой кофе. Для приготовления хорошего напитка здесь условий не было, пришлось довольствоваться растворимым черным с одной ложкой сахара. Было восемь утра. Когда я поднимался с постели и кипятил воду в чайнике, молодежь еще спала, хотя Томка уже проявляла признаки беспокойства, вертелась в кровати, пиная покрывало, кряхтела и вздыхала, досматривая сладкий сон. Нужно успеть сделать все свои личные дела, прежде чем она проснется.

Итак, все упиралось в загадочную даму, представившуюся матерью Сергея, Светлану Канаеву. Совершенно ясно, что она допустила ошибку, явившись в мое агентство за помощью. Ей бы решить проблему по-тихому, попытаться найти парня самостоятельно, но она понадеялась на то, что личность ее останется нераскрытой.

Святая наивность.

Мой сыщик Саша Стадухин замотал ее вчера почти до полной потери ориентации. Женщина долго сидела в том сквере, пыталась убедить себя, что никто ее не пасет, но коварный Сашка присел на одну с ней скамейку и начал скалиться. Пожалуй, он бы начал ее кадрить, но Светлана в ужасе вскочила и умчалась к машине. Стадухин забавлялся, отчитываясь по телефону о проделанной работе.

Чего я добился открытой слежкой? Ну, я был уверен, что заказчики, для которых Сергей Круглов выполнял работу, вчерашние кыштымские охотники на «феррари» и Светлана Канаева – члены одной команды. Я почти не сомневался, что Сергей столкнулся с чужой промышленной войной. Парня использовали втемную, и связующим звеном является Канаева. Заставить ее дергаться и нервничать – верный способ получить еще несколько крючков, зацепившись за которые, можно будет распутать дело. Канаева обязательно закатит истерику. Результатов слежки я ожидал уже в ближайшие часы.

А еще мне предстоит поговорить с настоящей матерью Сергея. Я не смог сделать это вчера. По словам Игоря Устьянцева, она уехала из города. Куда именно, он не сообщил, сославшись на неприкосновенность личной жизни. Мне это не очень понравилось. Точнее, не понравились его глаза, когда он это говорил…

Неожиданно скрипнула дверь домика. На крыльцо вышла Томка. Она уже натянула джинсы и футболку. Подтяжки болтались на бедрах. Она еще до конца не проснулась. Потирала глазки, озиралась вокруг. – Пап, я хочу кашку.

– Какую еще кашку?

– Манную, конечно. Ты же знаешь, это моя любимая кашка.

– Где я тебе здесь буду готовить кашку, душа моя? Возьми на столе йогурт с клубникой.

Томка наигранно трагически вздохнула. Спустилась по ступенькам, поправляя на ходу ремешки на сандалиях, села рядом со мной, обняла, уткнулась носом в бок.

– Как я устала, – протянула девочка. – Знаешь, что мне снилось?

– Нет.

– А я тебе расскажу: мне приснилось, как будто я какой-то врач в больнице и лечу людей.

– О как. – Я улыбнулся. Томка любит рассказывать о сновидениях. Поначалу разрозненные и малоинформативные сведения со временем превращались в полноценные рассказы с ясным сюжетом и персонажами. Не могу сказать, насколько эти истории правдивы, но послушать их всегда интересно. Я спросил: – И кого же ты лечила?

– Я лечила тетеньку. Она лежала на кровати, у нее еще такие круги были под глазами синие-синие. Она устала.

– Как ты ее лечила?

– Я давала ей витаминки, ставила уколы. Она так сильно волновалась, что не могла заснуть, а я поставила ей укольчик, и она стала спать.

Томка мечтательно уставилась на сосны.

Снова скрипнула входная дверь. На крыльцо, почесывая пузо под футболкой, выплыл Сергей. Такой же заспанный и немного удивленный, словно забыл, где засыпал накануне. Парень осмотрелся, улыбнулся чему-то.

Он спал в одежде, и теперь выглядел помятым.

– Доброе утро, – просипел Сергей, заправляя футболку в джинсы. – Который час? – Девятый пошел. Спали бы и спали, молодежь.

Сергей покачал головой:

– Не могу спать на чужом месте долго.

– Совсем как я.

– И как я! – вставила Томка. – Завтракать-то будем?

Я вернулся в домик. Пока молодые люди умывались и приводили себя в порядок, вскипятил чайник, нарезал колбасу и батон, вынес все это на улицу, накрыл столик в беседке. Тем временем солнце вскарабкалось чуть выше по небосводу, и его радостные лучи осветили кроны деревьев.

Завтракали молча. Молчала даже Томка. Впрочем, в ее молчании не было ничего удивительного – она пребывала в хорошем, почти безмятежном настроении, когда ничего не нужно говорить и спрашивать, а просто жевать копченую колбасу и запивать ее сладким чаем. Разговоры излишни.

А вот Сергей снова предался невеселым мыслям.

– Иногда не хочется вылезать из кровати, – сказал он хмуро. – Казалось бы, все в порядке, руки-ноги есть, а хочется лежать и лежать, смотреть на часы и верить, что до утра еще чертова уйма времени. – Понимаю. Но для твоих семнадцати лет рановато.

Он развел руками.

– Нас никто не спрашивает.

– Тут ты прав. Я вот что хотел спросить у тебя. Куда могла уехать на несколько дней твоя мама? Сергей ответил не сразу. Пережевывал пищу. Затем на лице его отразилось печальное озарение.

– Опять…

– Что – опять?

– Игорь сказал, что она уехала?

– Да.

Сергей покачал головой.

– Она не уехала. – Парень покраснел. – Скорее всего, новый срыв.

– Срыв?

– Да. У Игоря есть знакомые в… – У Сергея словно кусок колбасы застрял в горле. – Знакомые в психушке… Он метнул на меня быстрый взгляд.

Нет, не подумайте, что она лечится. Просто есть возможность обследовать ее в отдельной вип-палате. Несколько раз она уже ложилась на два-три дня, принимала успокоительные препараты, гуляла по парку, общалась. Просто бывали срывы… – Как они проявлялись?

– По-разному. Она могла неделю ходить и плакать, не объясняя причин. Или просто молчать, глядя в телевизор. Или смеяться опять же без всякой причины. Это бывает редко, но когда это случается, она всегда исчезает из дома на несколько дней, и мы остаемся с Игорем.

– А этим… – Я замешкался. Сейчас мне следовало выбирать выражения очень осторожно. – Этим ее состояниям предшествовали какие-то события?

Сергей задумался. Вернулся к завтраку, но жевал теперь очень вяло.

– Я не помню точно. Но наверняка события случались. Иногда она срывалась на мне, а потом впадала в ступор. Поводы были разные: то ей не понравится, как я отвечаю на простые вопросы, то еще что-нибудь в этом роде.

– А в последний раз ты заметил что-нибудь необычное?

Сергей задумался. Я пожалел, что завел разговор именно сейчас. Наверно, нужно было дать нам всем возможность спокойно позавтракать. Моя матушка Софья Андреевна на этот счет всегда имела однозначное мнение: сначала поесть-попить, а уж потом личная жизнь. «С сытым человеком иметь дело гораздо проще» – любит повторять она.

– Не знаю, – молвил Сергей. – Она целую неделю была сама не своя. Я могу ошибаться, но… – Но?

Сергей посмотрел на Томку. Дочка допивала чай. Глаза светились озорством.

– Нет, ничего, – закончил Сергей.

– Скажи, давно твоя мама встречалась со Светланой Канаевой?

– Вы думаете, дело в ней?

– Уверен. Ты ничего не знаешь об их дружбе?

– Нет.

– И об общем прошлом?

– Нет.

Я почесал подбородок. Похоже, прошлое Ольги Кругловой оставалось тайной за семью печатями не только для ее мужа Игоря Устьянцева, но и для самого близкого человека – родного сына.

Но какова красавица эта Канаева! Своим внезапным появлением выводит из строя старую подругу, а на молодого человека начинается настоящая охота. Ой как мне хочется поближе познакомиться!

– Ладно, будем собираться. – Я допил чай, смел хлебные крошки со стола. – Только для начала помоем мою машину.

– Ура!!! – закричала Томка.

В течение следующего часа молодые люди честно водили хороводы с мокрыми тряпками вокруг «хонды». Томка крутилась возле заднего бампера, оставляла грязные разводы. Устав заметать за ней следы, я перевел ее на колесные диски. Сергей уныло протирал стекла. Директор базы Константин Николаевич с ехидной улыбкой наблюдал за нами со своей неизменной лавочки возле столовой, позволив себе лишь один комментарий: – Эксплуатация детского труда?

– Приобщение к физической активности.

На самом деле мне была необходима техническая пауза. Заняв руки рутинной работой, я строил планы на ближайшие несколько часов. Попутно загрузил работой и руки Сергея.

Уже через полтора часа мы ехали по шоссе в город. Томка на заднем сиденье в восьмисотый раз смотрела «Рататуй». Сергей работал с ноутбуком. Пару раз я порывался задать ему вопрос, но слова застывали на губах.

По себе знаю, каково работать за компьютером в присутствии посторонних.

Я решился лишь однажды, когда мы миновали приветственные щиты на въезде в город:

– Волнуешься?

Он оторвался от монитора, взглянул на дорогу.

– Есть немного.

Я не успел его приободрить. Вмешалась вездесущая Тамара Данилова: – Не бойся, Сережка! Папа классный, он всем поможет.

«Мне бы кто помог», – думал я, уговаривая дочку остаться у бабы Сони. Матушка вернулась с образовательного семинара, проходившего в Екатеринбурге. Выглядела воодушевленной, привезла золоченую статуэтку, несколько папок тематических материалов, проспекты и мелкие сувениры, включая значки, авторучки и чайные ложки. Половину тут же присвоила Томка.

– Понятия не имею, зачем они меня вызывали, – поделилась мать, – но чертовски приятно знать, что меня ценят.

Ценят, ценят. Я тысячу раз говорил, что ты еще могла бы преподавать. Молодежи в школах не хватает, а та, что есть, никуда не годится.

– Сынок, я туда не вернусь. Слишком старомодна для современной школы.

– Может, это и к лучшему?

– Возможно, но проверять не стану. А теперь ближе к делу. Ты надолго Томку привел?

– Как получится. У меня в машине сидит семнадцатилетний отрок, считающий себя самым умным… – …и который ввязался в скверную историю.

– В точку.

Мать понимающе кивнула.

– Тогда сегодня ненормированный рабочий день. Том!

Дочка отвлеклась от сувениров.

– Ночевать у меня будешь?

– Не-е-ет! Я поеду с папой!

– Томыч…

Мать положила руку мне на плечо.

– Иди, я разберусь.

Из квартиры я уходил почти бегом. Сделал вид, что пошел в ванную умыться, а сам сделал крутой вираж и исчез за входной дверью. Сбегая вниз по лестнице, слышал, как скандалит дочка. Она не ожидала от отца гнусного коварства.

– Ну что, – спросил я Сергея, усаживаясь в машине на водительское место, – готов?

– Угу.

23

Среднестатистический человек сторонится психиатрии. Я не говорю о презираемых у нас американцах и европейцах, привыкших по малейшему чиху набирать номер личного психотерапевта и скидывать на него накопленный негатив. Я говорю о наших соотечественниках, не избалованных качественной медициной и не научившихся отвечать за собственную жизнь. Мы мыслим стереотипами. Даже те из нас, кто охотно обращается за помощью к другим врачам и не забывает раз в год проходить комплексное обследование, с подозрением относятся к мозгоправам. У меня что-то не в порядке с головой? Чур, ребята, я с удовольствием буду сердечником, астматиком, гипертоником и даже алкоголиком, но – психом?!

При этом каждый из нас уверен, что подавляющее большинство окружающих и есть психи.

Городская психиатрическая клиника занимала несколько гектаров на южной окраине. Была обнесена бетонным забором с колючей проволокой. По долгу службы в уголовном розыске мне приходилось работать и на территории, и в кабинетах, и даже случалось общаться с пациентами, находящимися в палате интенсивной терапии. Удовольствия мало, и при надлежащем образе жизни лучше уж никому из нас не пересекать проходную психушки в качестве пациента. Максимум – туристом.

Наш нынешний визит с Сергеем трудно было назвать экскурсией. Едва мы свернули на улицу Кузнецова, мальчишка съежился. Он смотрел на двухметровый бетонный забор исподлобья, как преступник, которого везут на место преступления. Аналогия хромает, но очевидно, что с психиатрической клиникой парня связывают не самые радужные воспоминания.

– Бывал здесь? – спросил я.

Сергей кивнул.

– Я имею в виду, не к матери, а по другой надобности?

Теперь он отрицательно покачал головой. Я припарковался возле автобусной остановки на очень узкой улочке перед центральным входом. На территорию больницы автомобили не пропускали. Я отключил двигатель, отстегнул ремень безопасности. Сергей сидел, сложив руки на закрытой крышке ноутбука, смотрел в окно. – Что не так?

Он повернул ко мне побледневшее лицо.

– Взгрустнулось что-то, не обращайте внимания.

– Ага. Если хочешь, чтобы тебе помогали, будь откровенен до конца. Золотое правило адвокатуры.

Сергей усмехнулся.

– Я не знаю, что сказать.

– Знаешь.

Сергей снова отвернулся. Покидать машину он, кажется, не собирался.

– Так, Сереж, мы никуда не двинемся, если ты не раскроешь все карты. Будешь упорствовать – я возвращаю гонорар и уезжаю к дочке.

Он вздохнул нервно и раздраженно.

– Я действительно не знаю, что говорить. Просто… просто у меня есть подозрения, что Игорь ее сознательно сюда упрятывает.

Сознательно? – Я удивился. – Конечно, сознательно, а как же еще! Если твоей маме нужна помощь, то значит ей нужно помогать, разве нет?

– Вы не поняли. Я имел в виду, что он упрятывает ее в психушку.

Я задумался.

– Старик, если у тебя есть железобетонные доказательства, изволь предъявить. Если просто подозрения…

– Пока только подозрения. Я знаю, что с мамой сложно… с ней всегда было сложно, но я справлялся. Ну, попьет немного таблеток, отдохнет, втянется в работу – и вроде отпускает. Но Игорь сразу определил ее в психи.

– Во-первых, не «определил в психи», а попросил товарища понаблюдать, и твоя мама согласилась сделать это без всякого принуждения. Уверяю тебя, положить обычного человека в психиатрическую лечебницу не так-то просто. Обследоваться против воли твою маму не заставит никакой муж, пусть он трижды тиран и пройдоха, а официальных медицинских показаний, насколько я понимаю, до сих пор представлено не было.

– Нет.

– Вот и отлично. И не возводи на человека напраслину. Пошли, он нас уже ждет.

– Кто?! – Сергей нервно оглянулся. Он явно не ожидал, что я, улучив момент, позвоню его отчиму и приглашу на встречу.

– Конь в пальто! Не переживай, никто тебя отчитывать и ругать не станет. Игорь давно признал за тобой право валять дурака. Все, выходим, выходим.

Сергей нехотя открыл дверцу и поставил правую ногу на асфальт. Обернулся напоследок: – Все остальное между нами?

– Ты мой клиент.

Игорь Устьянцев ждал во дворе клиники. Он был в легкой кожаной куртке и джинсах. Сутулился, озирался затравленным взглядом. Вынул сигарету, повертел в руке, сунул обратно. Мимо сновали люди, выходившие из главного трехэтажного кирпичного корпуса и входившие в него, пробегали санитары и врачи в голубых халатах, а он все озирался.

– Выглядит как вор, – констатировал Сергей. Я услышал в голосе неприязнь.

Мы перешли улицу, преодолели главные ворота. Устьянцев сразу направился к нам. Мы пожали друг другу руки, а Сергею он лишь кивнул, хотя я на секунду заметил, что он готов был поприветствовать его более тепло, но парнишка сразу отвернулся.

– Мы готовы, – сказал я.

– У нее сейчас обед, – ответил Игорь. – Мы пришли, можно сказать, вовремя. Мой врач сказал, что ее можно и домой отвезти, но…

– Но? – Сергей хищно воззрился на отчима.

– Она отказалась, – парировал Игорь, – хочет еще полежать. Ладно, пойдемте.

Голос его сегодня тоже звучал иначе. Вчера в конторе Игорь говорил со мной более… скажем так, размеренно, учитывая его обычные голосовые данные. Такова магия здешних мест.

Мы двинулись вдоль длинного главного здания. Несколько старых кирпичных корпусов были разбросаны по территории в хаотичном порядке. Их соединяли между собой аккуратные асфальтированные дорожки. Всякий раз, когда я находился здесь, внутри этого «психиатрического рая», погода неизменно портилась. Я не припомню ни одного случая, чтобы я шел по этим дорожкам радуясь солнышку. Вот и теперь ясный день, встретивший нас утром на базе отдыха, вдруг скукожился и стал угрожать скорым дождем.

Сергей плелся позади. Игорь шел рядом со мной, сунув руки в карманы. Я не заметил при нем сумочки с документами, обычной для любого автомобилиста. Приехал с личным водителем?

– Она сама напросилась в этот раз, – говорил он, обращаясь не то ко мне, не то к себе самому. – Ни с того, ни с сего говорит утром: позвони Василию, что-то мне нехорошо.

– Раньше с ней такое случалось?

– Нет. Обычно предлагал я, а она либо соглашалась, либо говорила, что все само пройдет.

Я обернулся. Сделал знак Сергею подтянуться и топать рядом, чтобы не пропустить ничего из нашего разговора. Мне хотелось, чтобы он послушал.

– Когда она снова попросилась сюда?

– Позавчера, в день Последнего звонка у Сережки. Днем позвонила мне на работу и сказала, что погано себя чувствует. Я приехал, помог ей собраться. Она все время плакала…

Игорь оглянулся на Сергея. Мальчишка шел рядом, стиснув зубы.

– Тяжело бывает, когда она так плачет. Без перерыва и без объяснения причин. Просто встает с утра и начинает… да, Сереж?

Парень промолчал.

– Он меня понимает, – ответил за него отчим. – Такие дни случаются нечасто, обычно удается обойтись своими силами, но когда нападает реальная депрессия – тут только держись. Если бы не Васька, я бы не знаю, что сейчас делал. Возможно, она не вылезала бы из больницы.

Я с растущим беспокойством наблюдал за Сергеем. Он разламывался надвое. С одной стороны, соглашался с отчимом – мама действительно бывает не в себе… но с другой – какое он имеет право так о ней говорить перед посторонним людьми?

Все его мальчишеские эмоции видны невооруженным глазом.

– Василий сделал все по высшему разряду, – продолжал Устьянцев. – Здесь есть спортивный зал, скверик с фонтаном, где можно погулять или посидеть с книжкой, библиотека. Иногда даже какие-то артисты приезжают с концертами. В общем, отвлечься можно.

– Это что за отделение такое сказочное? – подивился я.

– Отделение неврозов. Его хорошо финансируют… в частном порядке, если вы понимаете. – Солидные клиенты?

– Угу.

Дальше до самого корпуса он не произнес ни слова. Лицо его, и без того пугающее обиженным выражением, стало и вовсе кислым.

Мы остановились у самого дальнего корпуса, небольшого двухэтажного особняка относительно свежей постройки. Недавно, кажется, сделали косметический ремонт – стены светились свежей желтой краской, балкон над крыльцом подпирали две ослепительно белые колонны. Седой дворник тщательно выметал с площадки мусор. Справа от корпуса стояла деревянная беседка, к ней вела аккуратная тропинка, выложенная плиткой. – Подождите там, – сказал Игорь. Обернулся к Сергею: – Пойдешь со мной?

– Да.

Я одобрительно кивнул парню. Это было правильное решение.

– Только позвольте украсть у вас Сергея на минутку.

Я взял парнишку за локоть, отвел в сторону.

– Сереж, у меня к твоей маме будет серьезный разговор. Очевидно, она очень расстроена, поэтому будет разумным придержать при себе пока наши проблемы. Во всяком случае, предоставь мне возможность решать, что именно ей открыть. Хорошо?

– Угу.

Они ушли, а я устроился в беседке. Хотел было закурить, но потом, как и Устьянцев пятью минутами раньше, вспомнил, что нахожусь на территории лечебного учреждения. Сунул сигарету в пачку, вытянул ноги и руки, глубоко вздохнул.

Я примерно представлял, что услышу в ближайшие полчаса, если мужчинам удастся уговорить Ольгу Круглову выйти и открыться незнакомому человеку. Одну часть истории я уже слышал – из уст Светланы Канаевой, явившейся в мой офис под видом обеспокоенной мамаши. Многое из того, что она рассказала о семье Кругловых, выдав ее за свою собственную, оказалось неправдой. Например, Игорь Устьянцев оказался человеком не столь обильно пьющим. Во-вторых, сам Сережка вовсе не казался пришибленным лунатиком – играл и в футбол, и в хоккей, и даже пытался боксировать, пока не нашел голове и рукам лучшее применение. Теперь же осталось послушать настоящую маму и сравнить истории. Лишь бы она вышла. Я не мог ее заставить, у меня нет реальных полномочий. Настоящего мента мало кто осмелится игнорировать, а частного сыщика послать проще.

Пошлют – пойду по указанному адресу.

Словом, оставалось лишь надеяться на ее благоразумие. Я был почти уверен, что неожиданный приступ, вынудивший Ольгу в день «Последнего звонка» обратиться за помощью к психиатрам, имеет непосредственное отношение к нашей истории.

Она вышла.

Выглядела совсем не старой (с Канаевой они были одного возраста), но погасшей. При взгляде на эту женщину можно было сделать лишь один вывод: много и долго страдала. Но едва ли это так. Я сам, конечно, не эксперт, но со специалистами общался и таких людей тоже повидал немало, поэтому могу сказать с почти стопроцентной уверенностью: передо мной хронический неврастеник, не способный быть счастливым в силу определенных свойств личности.

Ольга Круглова вышла в домашнем халате. Значит, покидать клинику в ближайшее время не собиралась. Игорь держал ее под руку, Сергей шагал с другой стороны. Парень смотрел на меня смущенно, будто стыдился вида своей немощной матери.

– Здравствуйте, – сказал я, выходя навстречу. – Меня зовут Антон Данилов. Полагаю, мужчины уже рассказали вам о цели моего визита?

Она ничего не ответила. Лишь молча вошла в беседку. Возможно, ее озадачил мой вычурный слог. Я посмотрел на Игоря, потом на Сергея. Мужчины почти одновременно кивнули: «Все в порядке».

Я присел рядом. Помолчал немного, не зная как лучше продолжить. Черт их разберет, этих неврастеников, что им можно, а чего нельзя. Это тебе не апельсины в кардиологию таскать.

Сомнения мои были развеяны самым неожиданным образом. Сама Ольга с усталой улыбкой предложила:

– Спрашивайте.

Я снова взглянул на мужиков. Игорь тут же развернулся и, пригласив за собой пасынка, пошел гулять по тропинке. Я проводил их задумчивым взглядом.

Вы знакомы со Светланой Канаевой?

– Да, конечно.

У Кругловой оказался очень красивый и приятный голос.

– Как давно?

– Очень… очень давно. С детства.

– Вот как.

– Да, учились в одной школе, а потом в одном институте первые три курса.

– А остальные два?

– Остальные два…

Ольга делала паузы между словами или переспрашивала. Так, наверно, делают все неврастеники – то ли выигрывают время для ответа, то ли нарочно выматывают собеседника. В любом случае разговор с ними иногда слишком затягивается и не приносит удовольствия.

– После третьего курса она ушла… – Пауза.

– В академический отпуск?

Ольга, наконец, взглянула мне в глаза. Такой тоски мне видеть давно не приходилось. Казалось, она смотрела не на меня, а насквозь, в далекую даль, где потеряно счастье.

– Нет, просто ушла. Увела моего любимого и ушла. А недавно… опять пришла.

– Зачем?

Снова пауза. В ожидании ответа я бы успел пообедать и вздремнуть.