Текст книги "Американец. Капитан судьбы"

Глава 6

Сегежа 28 октября (10 ноября) 1900 года, суббота

Есть своя прелесть даже в слякотном ноябре. Моросит мелкий дождь, дороги превратились в грязевые ямы, зябко и сыро… Но для нас с Натали это был редкий момент, когда мы смогли остановить безумную гонку и неторопливо верстать планы на будущее. Вдвоём. И никто не беспокоит. Да это же просто благодать!

Я встал, лениво потянулся, подошёл к окну и стал греть руки над батареей центрального отопления. Да, теперь и в Сегеже появились наши типовые пятиэтажки – с центральным отоплением от небольшой ТЭЦ при лесоперерабатывающем заводе, с электрическим освещением, горячей водой, канализацией и прочими благами цивилизации. Правда, всего две, причём новостройки, но… Не мудрствуя лукаво, я распорядился выделить одну из квартирок нам с Натальей. Можно сказать, предельно скромную – гостиная, кабинет, спальня, кухня и удобства.

Для тех, кто мог позволить себе снимать в одиночку квартиру (любую, хотя бы и «однушку» без кухни) здесь действовала система «общей горничной». То есть надо тебе, подходишь, жмёшь нужную кнопку – и через несколько минут горничная приносит чай, кофе или просто спрашивает, «чего изволите?». Так что комнат для прислуги нам и не требовалось.

К тому же, здесь мы останавливались лишь изредка. С тех пор, как дорога дошла до Медвежьегорска, мы регулярно перемещались между тремя основными штабами Канала – Беломорском, Сегежей и Медвежьегорском. Именно из этих населённых пунктов (статус города пока только у Беломорска) я и собирался лепить «образ будущего». Тут клали асфальт, строили комфортабельные дома и магазины, а не избы и бараки, расширили школы, чтобы каждый ребёнок мог получить хотя бы четыре класса образования.

Впрочем, таким же центром я собирался сделать и Повенец с Кондопогой. Но Кондопоги пока ещё вообще не было, а до Повенца пока не дошла железная дорога. Ну не тот пока объем добычи шунгита, чтобы строительство «железки» оправдать. А неоправданных трат я старался избегать.

– Представляешь, дорогая, Морган всё же придумал, чем с нами адекватно расплатиться! Так, чтобы и денег стоило немного, но принесло нам выгод не меньше, чем ему – технология производства искусственной резины и эбонита.

Жена испытующе поглядела на меня.

– Ну ладно, признаю, был не прав! Этот Морган действительно талант! Так вот, он заметил, что мы не производим ни вискозного, ни медно-аммиачного волокна! А между тем, технологии эти уже вполне отработаны. И сырья у нас – просто завались. Да и красители мы начали выпускать. К тому же, при дешёвом электричестве и само производство обойдётся не так дорого, как у конкурентов, использующих пар. Он написал, что и сам планирует двинуться в этом направлении.

– Действительно талант! Поделился тем, что даст нам деньги, но делиться этим совершенно не жалко, потому что мы и так моментально узнаем. Мастер, что и говорить! – улыбнулась Натали.

– Знаешь, дорогая, в Средней Азии ходит множество баек про некоего Ходжу Насреддина. В одной из них рассказывается, как он рассудил спор торговца жареным мясом с нищим. Нищий пришёл со своей лепёшкой, подержал её над жарящимся мясом, дождался, когда она пропитается его ароматами. А потом с аппетитом начал уплетать. Торговец схватил его и требовал заплатить за использованные запахи. Ходжа взялся рассудить их спор.

– И к чему ты это припомнил?

– Он заплатил за аромат мяса звоном денег нищего!

Моя жена прыснула.

– Вот и у нас так же. Я дал ему идею, а он мне в ответ – другую. Вернее, другие, потому что это ещё далеко не все! Помимо этого он предложил попробовать делать тонкую упаковочную пленку из нашей ацетилцеллюлозы. И тянуть из неё тонкие нити.

– Тут ещё, как говорится, бабушка надвое сказала! Может, из этих идей что-то и выйдет, а может – нет. Так что такие идеи в голом виде, без технологий недорого стоят! – сомнение, сочившееся в её голосе, можно было намазывать на хлеб.

– И да, и нет, родная. Дело в том, что я и сам начал эксперименты в этом направлении. Только плёнку я надо делать не из нашего пластика, а из ксантогената целлюлозы. Соединение такое. Я уже и название для такой плёнки придумал. Целлофан! Технология пока совсем сырая, её несколько лет дорабатывать придётся. Но лабораторный продукт очень убедительно смотрится!

– Хм! Ты мне ничего про это не рассказывал! А он не мог и эту идею у тебя спереть?

– Нет, не мог! Журнала с записями этих экспериментов в лаборатории не было!

Ну не мог же я признаться жене, что никаких экспериментов не вёл, а просто вспомнил про целлофан после письма от Моргана?

– Так что идея эта вполне рабочая! И технологию мы ему позже тоже продадим.

– А он снова на тебе заработает! – звонко рассмеялась жена. – Да ещё и будет думать, что это ты его идею спёр, а потому ему должен!

– Да пусть думает! А вот насчёт волокна из ацетилцеллюлозы – эта идея у меня тоже мелькала, но я откладывал её на будущее. Там, я думаю, лет пять придётся работать. А может, что и все десять! Да и основную прибыль получим не мы, а производители ткани. Таким производствам лучше базироваться где-нибудь в Центральной России, где полно недорогих рабочих рук и потребитель рядом.

– Ничего! Как ты любишь говорить, "всех денег не заработаешь"! Поделимся. Пусть тот же Морозов и заработает! А что? Твой коллега, тоже химик! И за образование радеет. С таким и делиться не жалко!

– Ну да. К тому же, он довольно разумный человек. Из тех, кто способен понять, что раз большая доля прибыли будет оставаться у него, ему выгоднее в случае чего прикрыть нам спину, а не втыкать в неё нож. Опять же, часть производства можно разместить у нас. Или у финнов. И доводить даже не до крашеной ткани, а до готовых изделий. И отправлять их на экспорт. Или в столицу.

– Ну, там видно будет! А ты уверен, что нити получатся?

– Абсолютно!

Ещё бы мне не быть уверенным! В моем будущем ацетатное волокно входило в состав многих тканей. Да и ацетатный шёлк вполне себе заменял настоящий в недорогих изделиях. Моргану жирный плюс в карму, что об этом напомнил.

– Ну и последнее, самое вкусное! Он взялся разработать линейку моторов на базе нашего «Гнома». Будет у нас, кроме тридцати пяти «лошадок» ещё пятьдесят, семьдесят и сто. И быстро будет. Луцкой планировал размеры цилиндра увеличивать, но это долго, года два, как минимум. А инженеры, которых привлёк Фредди, придумали вместо пяти семь цилиндров расположить, получилось пятьдесят «лошадок».

– А остальное?

– Просто эти хитрецы не один ряд цилиндров поставят, а два! – И я довольно засмеялся. – Этого нам и на грузовик хватит, и на мотодрезины, и вместо паровозиков к «декавилькам». А то немцы слишком уж большую цену за них ломят. Да и эффективность использования топлива у маленького парового движка вчетверо ниже. А у меня нефти и так мало!

– Опять жадничаешь! – рассмеялась Наталья. – Да что ж тебе всё мало и мало! Сколько ни дай!

– Сама знаешь! – пожал я плечами. – Людей тут мало, и ещё долго будет не хватать… Поэтому повышение эффективности и числа машин – единственный способ осваивать этот край нормальными темпами, а не абы как!

– Э-э-э, милый! – жена неожиданно посерьёзнела. – Это ты в Америке разного насмотрелся, поэтому у тебя и требования нормы высокие. А многие и от того, что есть, в изумление приходят.

– И замечательно! Пусть приходят! А ещё больше они изумятся, если мощности двигателя нам хватит на управляемый полет аэроплана! Вот достроим к весне дорогу до Обозёрской, наладим круглогодичную связь с «материком», и я Жуковского точно дожму! Он и так уже весь в ажитации от моих обещаний финансировать постройку аэродинамической трубы да рассказов о фантастических материалах, лёгких и прочных… Но трудно ему преподавание в университете оставить. А в будущем году я ему здесь филиал университета устрою. Не устоит! А там и аэропланы у нас залетают!

И я мечтательно сощурился. Нет, не о самолётах я мечтал, они для меня – привычная данность. Я мечтал о том, что сюда, на «родину авиации», приедут десятки изобретателей и инженеров, поверивших в новый центр развития, что за ними потянутся сотни, а то и тысячи студентов, которых тоже можно будет припрячь к моим делам. Но жена не дала долго мечтать.

– А той мощности, что уже есть, не хватит?

– Нет! – убеждённо ответил я. – Нам же все рассказывали, Можайскому тридцати «лошадок» было не просто мало, а очень мало! Так что больше нужно, намного больше![20]20
  Братья Райт полетели с двигателем 9 л.с. Однако все исследования и расчеты говорят, что самолету Можайского 30 л.с. действительно не могло хватить для устойчивого горизонтального полета. Разве что на «подскок» при порыве ветра. Так что Воронцов делает вполне объяснимую ошибку непрофессионала, считая, что этой мощности вообще недостаточно для полётов.


[Закрыть]

Я сам удивился, но вокруг нас было множество любителей авиации. Муж Елизаветы Андреевны лично помогал Можайскому деньгами на строительство. Профессор Московского университета Жуковский купил планер у самого Лилиенталя и исследовал его. А Чернов ещё семь лет назад делал доклад «О наступлении возможности механического воздухоплавания без баллона».

Тут наш ленивый разговор был прерван приходом Артузова.

– Пришла странная телеграмма из Лоренсу-Маркеша. Читайте, Юрий Анатольевич. Боюсь, что в этот раз Семецкого на самом деле убили.

Я взял и прочёл вслух, вставляя предлоги и не озвучивая знаков препинания: «Юрий убит. Информация подтверждена. Ашот пропал без вести. Возвращаемся обычным путём. Предполагаю продолжение прошлогодней истории. Передайте Ю.А.В. быть осторожнее. Генри»

Наталья всхлипнула.

– Да полно, милая! Семецкого уже столько раз убивали, и ничего, выкрутится и на этот… – я не смог договорить под их взглядами, замолк.

– Юра, ты обратил внимание, что мистер Хамбл написал о «продолжении прошлогодней истории»? На нас тогда напали. И Свирский, судя по бумагам, работал на англичан. А теперь Семецкий убит англичанами, но телеграмму адресуют не тебе. И даже не в штаб. Её прислали Артузову, как частному лицу, понимаешь? Похоже, у твоего друга Генри были серьёзные основания подозревать, что телеграммы в твой адрес читают.

– Если мистер Хамбл прав, то против нас всех объявлена война. А мы к ней не готовы! – развил тему Кирилл Бенедиктович.

Нет! Чёрт, не хочу! Захотелось начать бить посуду и крушить мебель! Собой я готов рисковать, но в прошлом году эти суки собирались похитить мою жену! А теперь убили… Чёрт, да чего притворяться перед собой?! Не подчинённого, друга моего они убили!

И тут я увидел, как смотрит на меня Натали. В девичестве Ухтомская. Так, как в их роду жёны веками смотрели на мужей, провожая их на войну. Не хочется, страшно, могут убить, но долг, вот ведь чёрт его побери! – долг перед страной, перед предками, перед верой православной заставлял этих женщин не просто отпустить, а благословить мужа в поход. А самим держать тыл, чтобы мужьям было куда вернуться.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…А дальше, как говорилось в моём будущем, „мы посовещались, и я решил!“ Решил, что мы с Артузовым немедленно выезжаем в Одессу, встречать Генри Хамбла и остатки команды наших добровольцев. Прежде всего, надо было разобраться, что там случилось. И уж если выяснится, что Семецкий убит англичанами не как волонтёр, воюющий за буров, а как член моей команды и начальник охраны, вот тогда нам придётся заново пересмотреть всю тактику и стратегию…»

Одесса, 10 ноября (23 ноября) 1900 года, пятница.

– Юрий Анатольевич, вы же знаете, я вас очень уважаю! Но почему вы выбрали-таки для прийти к мине, когда до шаббата осталась пара часов? Или вы думаете, старый Рабинович недостаточно ещё прогневил Создателя?

– Мы успеем. С запасом. Сначала послушайте мистера Хамбла.

* * *

– …Семецкий и ещё один парень из нашей группы, Ашот, к месту сбора не явились. Луис Бота лично знал и уважал Семецкого. Он отдал распоряжение узнать судьбу Юрия. Выяснилось, что группа английских кавалеристов захватила какого-то раненого иностранца и везла его в Преторию. По дороге они остановились в деревушке местных негров из племени цвана. Что там случилось, не до конца ясно. Но патруль англичан обнаружил брошенную деревню, трупы всех семи кавалеристов, их туземного проводника и еще одного белого, примерно тридцати лет. Там же обнаружены визитки Юрия Семецкого.

– А почему деревня-то брошена? Может, негры всех и убили?

– Поводов бросить было предостаточно. Там был перебит британский патруль. А туземные деревеньки, случалось, сжигали и за меньшее. Да и Бамбата, местный проводник, которого там убили, он – сын вождя клана зонди, из племени зулу. Зулусы очень воинственны, могли отомстить жителям деревни! Так что негры взяли скот да сбежали. Зрелище это там обычное, британцы не возражают, буры тоже не были против. Эти цвана – земледельцы, а земли в тех краях хватает, так что они то и дело переселяются. Скажет их сангома, что место испортилось, так тут же и поднимутся, станут новое искать.

– Сангома – это имя их вождя?

– Нет, – улыбнулся Генри. – Сангома – это не имя. А род деятельности. Это шаман, колдун, знахарь… Тамошние негры не рискуют злить духов, которыми они управляют.

– Ну, так может, негры всех и убили? И Семецкого тоже они?

– Это возможно! – не стал спорить Генри. – Вот только искали его не негры, а британцы. И, получив доказательства его смерти, они выплатили патрулю вознаграждение. Двести фунтов, как и обещали.

– Простите, можно подробнее? – уточнил Рабинович. Еврейского акцента в его речи сейчас и с микроскопом было не сыскать.

– Была объявлена награда. Пятьсот фунтов за живого Юрия Семецкого, волонтёра из России, и двести фунтов – за мёртвого. Где захоронен труп – неизвестно, но, похоже, были найдены и другие доказательства, – пояснил Генри.

– Видите, Перес Хаймович, тема важная. Охотились не на команду удачливых волонтёров-партизан. И даже не на командира. Разыскивали именно Юрия Семецкого. Команда «охотников за головами» прибыла из Лондона и имела при себе весомые рекомендации. И обратите внимание – за живого давали намного больше. То есть, планировали расспросить и рассчитывали, что Юрий на их вопросы ответит.

Я некоторое время помолчал, не решаясь озвучить страшный вывод. Потом все же сказал:

– Я считаю, что Генри прав. На членов моей команды объявлена охота. Объявлена кем-то, очень влиятельным в Британии. Это война, Рабинович. А мы не готовились к войне.

* * *

– Для любой войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги! – усмехнулся Полтора жида. – Вы поэтому примчались в Одессу, Юрий? Вам нужно от нас очередное чудо и много денег?

– В первую очередь, я хотел вас предупредить. С нами работать стало опасно. Но если вы остаётесь в нашей команде, то да, мне нужно очередное чудо. И я даже скажу вам, как его сделать. Я уже распорядился о выпуске дополнительных акций. Было на две ГЭС – теперь будет на все шесть, пусть даже они ещё только строятся. Пакет привилегированных акций увеличится в два с половиной раза.

– Научили гоев на свою голову еврейским хитростям! – проворчал Полтора жида. – А вас не смущает, что дивиденды нужно платить? Они платятся только с прибыли! Где вы наберёте двадцать пять миллионов рублей чистой прибыли, а Юрий? И не когда-нибудь, а уже в следующем году? Если я правильно помню, электричество у вас будут давать только три станции из шести?

– Да. Причём самые маленькие и только с осени. А на полную мощность в том году выйдет только Беломорская.

– И тоже только с осени! – уточнил Тищенко. Вообще, Виктор Олегович в этой непростой ситуации держался молодцом. Оказывается, он тут, на малой родине успел отыскать себе невесту. И тут такие новости! «За нашими головами охотятся англичане!»

А британцы, между прочим, убийство двух русских императоров организовали! И в отравлении Ивана Грозного их тоже подозревали. Англия сейчас контролирует почти половину мира. И от всей души оттаптывается на оставшейся половине! Но Тищенко, похоже, не колебался. Единственное, о чем попросил – найти возможность перевезти в безопасное место его невесту.

– Ну и?..

– Ну что вы, Перес Хаймович, совсем мою Наталью Дмитриевну не уважаете? Придумала она всё уже! Трудно, что ли, компании прибыль нарисовать, особенно, если деньги есть?! А мы даже и рисовать не будем! – тут я повысил голос и привстал со стула, нависая над столом. – Банк «Норд» передал компании «Северные ГЭС» в управление все наши действующие ТЭЦ и функции Генерального подрядчика на строительство новых станций. Будет у них в будущем году нужная прибыль, будет! А ещё через год уже и рисовать не придётся. Остальные акционеры и тогда без дивидендов останутся, а вот на выплаты привилегированным – хватит, и безо всяких хитростей!

– Ну и хорошо! – невозмутимо и спокойно ответил еврейский финансист. – Значит, нам надо только продать? Это можно! В прошлый раз многим не хватило, и на вчерашний день ваши «привилегии» выросли в цене ещё тринадцать процентов от цены размещения. Сейчас многие уже ощущают приближение того кризиса, о котором мы говорили летом. И хотят переложиться в безрисковые бумаги. Так что миллионов триста тридцать-триста шестьдесят мы наберём. Но, разумеется, будут и расходы.

– Разумеется! – с улыбкой подтвердил я.

– Кстати, господин Воронцов, вы тут говорили за войну! – оживился Рабинович. – Вы-таки в курсе, что во время войны процент премии повышается?

– Ну вы и жук, господин Полтора жида! – широко улыбнулся я. – Готовы рискнуть головой за хорошую премию?!

– Ой, Юрий, вы просто ещё очень молодой, и не понимаете! А за что же ещё рисковать? О чём бы люди ни говорили, они, конечном счёте, говорят о деньгах![21]21
  Похоже, Полтора жида сформулировал один из принципов Тодда раньше автора.


[Закрыть]

Глава 7

Санкт-Петербург, 16 ноября (29 ноября) 1900 года, четверг.

– Нет, вы только представьте, Юрий Анатольевич! Американцы хотят приехать к нам. Изучать опыт строительства канала! Они-то на Панамский канал всё облизываются! Французов оттёрли, теперь и британцев отодвигают! Всё себе одним хотят! Да никак приступить не могут! – профессор Тимонов энергично жестикулировал, обличая американцев. Всё же юность в Одессе не затрёт даже столичный университет и профессорство. – А мы тут – раз – и пожалуйста! Ни тебе игр с акционерами, ни международной возни, ни жульничества. Я им и говорю, мол, потерпите годика полтора-два, а там, ещё навигация 1902 года не закончится, а уже можно будет проплыть от Питера до Балтики. Вот тогда и приезжайте на открытие, посмотрите!

– А они что?

– А они хмурились только. Зато французы, как хозяева выставки, нас очень хвалили!

– Наслышан, наслышан. Золотую медаль не просто так дают! Поздравляю, Всеволод Евгеньевич! И думаю, надо это использовать. Я собираюсь открыть в столице инженерный центр, вроде принадлежащего Александру Бари, того, в котором трудится Шухов. Только заниматься он будет другим. Каналами, речными портами, плотинами для ГЭС, шлюзами. Назовём этот центр «Гидропроектом».

Тимонов смотрел на меня, отрыв рот. Только что исполнялась мечта его жизни.

– Предлагаю вам возглавить его. С жалованьем не обижу, да и премии буду назначать жирные. Если в срок и качественно будете все делать, в миллионщики выбьетесь!

Тимонов только досадливо поморщился. Он тут о высоком думает, вековую проблему России решить собирается, а я ему – о деньгах! Даже неудобно, право!

– Проектировать – это хорошо! Но Министерство просто не хочет строить каналы. Или ваши связи помогут и тут, Юрий Анатольевич?

Теперь скривился и я.

– Не думайте об этом! Заказчиком для вас стану я. И я же буду вести строительство. И вот вам первый заказ. Мне нужно восстановить Северный Екатерининский канал.

– Канал между бассейнами Камы и Северной Двины?! – не веря своему счастью, задохнулся Тимонов. Его идея «великого кольца» между бассейнами северных рек, рек Урала и сибирских рек вдруг, причём совершенно неожиданно, начинала воплощаться в жизнь. – А я говорил, говорил Хилкову! Канал нужен!

– А он?

– А он мне в ответ, мол, дорогой Всеволод Евгеньевич, канал закрыли шестьдесят лет назад, за нерентабельностью. Там нет нужного потока грузов!

– Кстати, о потоках грузов. Мне желательно, чтобы что-то удалось пропустить через канал уже следующей осенью.

– Если восстановить оба шлюза по концам канала и поставить насосы для поддержания уровня воды, то небольшие баржи провести будет можно.

– Вот и замечательно. Но вообще предусмотрите расширение и углубление русла канала. По возможности – взрывами и механизмами. Взрывчатки и денег у нас будет много, а вот людей, как всегда, в недостатке. Ну и расчистку русел рек при нужде. Задача перед нами стоит серьёзная – через два года мы должны быть готовы пропустить по каналу миллион тонн.

Профессор потрясённо сел мимо стула.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Общая стратегия была ясна. Засесть на своей территории и крепить там свой авторитет и систему безопасности. А настоящую безопасность, как я был уверен, могло дать только то, что реально нужно стране. Иначе сдадут.

Ресурсы тоже были ясны. Полтора жида чётко предупредил, что этот «трюк с капитализацией будущих доходов» – последний. Нет, не вообще, но на ближайшие три года – точно. Кризис близится. А в кризис продавать наши бумаги придётся раза в полтора-два дешевле. И у всех возникнет вопрос «зачем?»

А повода к таким вопросам рынку лучше не давать. Чревато!

А что реально нужно стране? Всей стране? Нет, конечно, валюта, золото и серебро, которые я приношу, и успехи в прогрессе греют душу, но… Только верхушке руководства страны. И интеллектуальной элите. Причём не всем, а лишь не очень большой её части.

Разумеется, эта верхушка считает, что она понимает нужды страны в целом. Но мне не так уж и важно, что она себе думает. Мне нужно было что-то, важность чего признавал бы каждый живущий в России.

Дороги? Сталь? Да, это уже было понятно миллионам. Но, если всмотреться в суть вопроса, то и хорошие дороги, и обилие стали были важны лишь горожанам! А Россия – в основном крестьянская страна. То есть, нужно то, что повысит урожайность и позволит сохранить урожай. Удобрения и ядохимикаты.

Органические удобрения, навоз, компост и прочее – дело нужное, но… без минеральных они работают не так эффективно. Основные минеральные удобрения, с наибольшим эффектом и тоннажем, – это азотные, калийные и фосфорные.

С фосфорными тут и до меня было неплохо, хотя я собирался существенно улучшить ситуацию. Сырьём будут апатитно-нефелиновые руды с Хибин. Когда мне понадобился цементный заводик, он перерабатывал тамошние нефелины.

Так что и добыча уже кое-какая была, и даже доставка отлажена. По воде, в основном. Участки узкоколейки нужны были только, чтобы пороги на реке Нива обходить.

Объем добычи был по местным понятиям солидный, почти миллион пудов в год. Но для моих сегодняшних целей это – просто слёзы. Так что придётся все семьдесят вёрст узкоколейки тянуть, до самого места добычи. А потом и переработку на месте налаживать, незачем попусту балласт таскать.