Текст книги "В горящем золотом саду"

Глава 14
Александрос

Без Реи Стратафома казалась еще более пустой, чем обычно, поэтому Лексос особенно радовался предстоящей поездке в Агиокон. Они с Васой сели в экипаж, увесистый чемодан водрузили на крышу, и юноша морально приготовился провести три дня в компании отца.

Путешествие проходило в мучительной тишине, и к тому моменту, когда они наконец доехали, Лексос был готов совершить преступление ради минуты уединения. Большую часть времени Васа дремал в экипаже, но даже так он вытягивал все силы сына.

«Хорошо хоть сегодня ночью в доме Девеци будем ночевать в разных комнатах», – подумал Лексос, выбираясь из кареты.

Агиокон располагался на границе трех стран, но официально принадлежал Меркеру, а значит, и меркерскому стратагиози – Зите Девеци. Васу это сильно раздражало.

Монастырем никто не владел, стратагиози посещали его только во время собраний. Иной нейтральной территории у них не имелось, вдобавок они чувствовали себя неуютно в храме, где почитали и воспевали святых.

Почитание святых еще не вымерло во владениях стратагиози, но уже не осталось церквей, не проводились церемонии, не праздновались именины. Люди молились вопреки законам, наложившим запрет на религию. Судя по ранним историческим записям стратагиози, законы должны были защитить континент от необоснованных верований и возможных войн на религиозной почве. Лексос понимал, что причина в другом. И, наверное, не он один. Первый стратагиози был святым, однако убил собратьев, чтобы заполучить их силы, а потом наложил запрет на почитание праведников в стремлении скрыть славные имена за пеленой забвения.

Тогда же и появился новый тизакский язык с преображенными буквами и без слов, используемых в молитвах.

Разумеется, набожных людей табу не остановило. Мать Лексоса была в их числе и входила в тайную группу почитателей святых в своем городке. Она ни о чем не говорила Васе, ярому противнику религии. Лексос не сомневался, что членов сообщества давно раскрыли и арестовали.

Зато монахи Агиокона избегали подобных наказаний и принимали у себя совет стратагиози даже несмотря на то, что именно первый носитель титула расправился со святыми. Вероятно, они нехотя шли им навстречу, чтобы беспрепятственно исповедовать свою веру.

Дом Девеци возвышался над остальными зданиями. Здесь жила единственная дочь стратагиози – Ставра. Лексосу она нравилась, хотя после разговоров с девушкой он всегда чувствовал себя уставшим.

– Что ж, поспеши, – сказал Васа, вылезая из экипажа. Подошвы ботинок отца ударили по мощеной дорожке. – На улице холодно. Давай поскорее.

Было бы вежливее подождать появления хозяев, но Васе никогда не хватало терпения. Впрочем, Зита и Ставра уже привыкли к тому, что он заходит без приглашения.

Дом находился в городе, но даже несмотря на шум и грязь вокруг выглядел величественно. Краска лежала на стенах гладким слоем, и ярко-желтый цвет никогда не выцветал под лучами солнца. На окнах стояли замысловатые металлические решетки, мерцавшие в темноте. Лексос задержался у крепкой дубовой двери, украшенной драгоценными камнями и резными узорами. Он надеялся, что ему дадут хотя бы постучать, но Васа оттеснил сына плечом и толкнул золотую львиную голову в середине.

Дверь оказалась не заперта. Очевидно, Зита и Ставра подготовились к приезду гостей.

– Добрый день, – поздоровался Васа, снимая перчатки, в которых провел все три дня поездки. Голос отца эхом разнесся по атриуму.

Лексос поднял взгляд на балкон на самом верху лестницы. Обычно Ставра стояла именно там, и свет, льющийся через стеклянный потолок, освещал смуглое лицо девушки.

И действительно, послышался шорох, звук шагов, и на балконе возникла Ставра с тугими кудрями, убранными на одну сторону.

– Закройте дверь, – попросила она с улыбкой и приветливо помахала.

Ставра безупречно знала тизакский, но в доме Девеци общались на родном языке. По просьбе матери, Лексоса обучили меркерскому, и сейчас он говорил на нем довольно свободно, но порой использовал устаревшие выражения, вызывая у Ставры усмешку.

– Полагаю, ты хорошо поживаешь? – спросил Лексос, пока она спускалась по лестнице.

Ставра направилась к Лексосу и взяла его за руку, не обращая внимания на Васу, который, впрочем, усердно ее игнорировал.

– Хорошо, как всегда, – ответила Ставра, не переставая улыбаться, и покосилась на Васу, который уже был готов напомнить о себе. – Мама скоро подойдет, подождите немного. Я отведу Александроса в гостевую комнату.

– Да, спасибо, – хмуро ответил Васа, но не успел ничего добавить.

Ставра скользнула за одну из арок атриума и поманила Лексоса.

– Твой отец такой обаятельный, – съязвила она, резко сворачивая направо.

Лексос кинулся за ней.

– Куда мы идем?

– В стойло. Завтра надо ехать верхом, ты сможешь хотя бы раз подготовить лошадь.

Лексос поджал губы, но промолчал. Ставра постоянно выглядела бодрой и веселой, но сегодня пребывала еще и в боевом настроении, а в этом Лексос не мог с ней потягаться.

Девушка была в костюме из обычной ткани, без всяких узоров. На собрания Ставра приходила в таких же изящных платьях, какие хранились в шкафу Реи, но за пределами монастыря одевалась по-простому.

Коридор тянулся мимо богато обставленных комнат. Ставра открыла боковую дверь и скользнула в пропыленный задний двор, подошла к конюшне и кивнула на грязные стойла.

– Лучше начать с уборки.

– Я думал, от меня требуется ухаживать за лошадьми, а не чистить стойла?

– Неужели я упущу возможность поглядеть на то, как ты копаешься в дерьме?

Лексос снял пиджак и закатал рукава рубашки.

– Как жестоко, – парировал он. – Я считал, мы друзья.

– Да. Разве не в этом состоит дружба? – беспечно отозвалась Ставра, разглядывая свои ногти.

– Только если мы оба стоим в дерьме.

Она рассмеялась. Как ни странно, Лексос часто ее смешил. Однажды Ставра объяснила, что дело в контрасте между его беспечными шутками и кислой миной.

– Как дела? – добавил юноша и взял прислоненную к стене лопату. – Как жизнь в Агиоконе?

В отличие от него, Ставра почти каждый день выходила в большой мир, населенный смертными, и платила настоящими деньгами за настоящие товары. Видела, как на лицах жителей пролегают морщины, как мужчины и женщины отбывают в мир иной, как дети занимают их места за прилавком или рыночным лотком. Лексос быстро забыл о старости, о том, что делает с человеком бег времени, но Ставра воочию наблюдала, как сменяются поколения, поэтому ей не приходилось ни о чем напоминать.

Такова была ее работа. Листать страницы портретов, собранных матерью, и каждый вечер добавлять что-то новое. Румянец на щеках девушки, складки на лбу старика.

– Неплохо, – ответила она, и Лексос удивился нотке раздражения в ее голосе.

Он отвлекся от уборки и обнаружил, что Ставра избегает смотреть на него и упорно таращится в одну точку.

– Ставра? – позвал Лексос, однако она не удостоила его взглядом и удалилась в соседнее стойло, где нетерпеливо бил копытами высокий скакун.

Лексос отложил лопату и последовал за ней, отряхнув навоз с ботинок.

Ставра что-то шептала коню, расчесывая густую гриву, но вид у нее был хмурый. Лексосу особенно нравилось, что дочь стратагиози до сих пор не обзавелась привычкой манипулировать окружающими.

– Что случилось? – спросил он.

Плечо девушки дрогнуло, словно она хотела отогнать назойливую муху.

– Ничего. Но… конь расстроен. А сказывается это на нас.

Лексос озадаченно заморгал.

– На что ты намекаешь?

– На дефицит зерна, – ответила Ставра с раздражением. – Низкий спрос, высокие цены. Мой народ не может оплатить ваши товары, а твой народ – позволить себе продавать их по низкой цене.

Лексос уже слыхал о чем-то подобном. О скудном урожае в центральном Тизакосе и о том, как сложно купить зерно других регионов из-за сильно подскочивших налогов наместников. Но Васа ни в чем не виноват, а Реа сделала что могла для благополучного сезона.

– Вероятно, вопрос не по адресу, – начал было Лексос, но Ставра стремительно развернулась к юноше, и он увидел неприкрытую ярость на ее лице.

– Правда? А кто еще за это отвечает, если не твой отец? Я бываю на рынках, Лексос. Уверена, самого страшного я еще не видела. Твои люди страдают, а их мучения распространяются на соседей.

– Страдают?

Однозначно, Васа бы так не сказал. Наверняка Ставра преувеличивала.

– Да, – подтвердила девушка. – И я не первая это заметила.

Ее слова укололи Лексоса.

– Вот как? Полагаю, ты что-то слышала?

Ставра отмахнулась.

– До моих ушей много чего дошло, но предназначено это было явно не для твоих.

Лексос подавил тяжелый вздох. Ох уж эта Ставра и ее правила! Зита занимала пост стратагиози гораздо дольше Васы, а меркерские традиции настолько тесно сплетались с устоями семьи Девеци, что всегда шли рука об руку. Ставра дала клятву, когда приняла долг наследницы, и намного более строгую, чем Лексос, у которого все условия сводились к одному: не злить отца.

– Ты можешь хоть раз нарушить правило? – спросил Лексос, пытаясь встретиться с ней взглядом.

– Одним разом все не закончится, – проворчала Ставра, но смягчилась. – А по поводу твоей распри с Рокерой…

– Что?…

Вряд ли тут есть повод для тревоги. Да и они с Васой все равно планировали сообщить о происшествии совету. Ставра узнала о разладе раньше времени. Ну и что?

– Ваш наместник не сидел сложа руки, – поведала Ставра, понизив голос. – Сегодня утром матери пришло от него приглашение.

У Лексоса внутри все перевернулось.

– Зачем?

Ставра не ответила, и взгляд ее был непоколебим, но Лексос уже догадывался о намерениях Сперосов. Они собирались наладить связи с влиятельными лицами за рубежом, заручиться их поддержкой и свергнуть Васу. Отнять всех союзников Аргиросов и перетянуть к себе.

– Ты правда ничего не можешь добавить? Совсем? – попросил Лексос. Ему помогла бы любая крупица информации, чтобы лучше подготовиться к завтрашнему собранию. – Зита согласилась? Ответь хотя бы на этот вопрос.

– Пока нет, но подозреваю, что письмо получила не только она, – Ставра отвернулась, а затем заговорила на меркерском, показывая, что серьезная беседа окончена. – Не отвлекайся. По-твоему, я не заметила, как ты увиливаешь от уборки?

Более тема не поднималась, но Лексос только о ней и думал в течение вечера, пока вышивал звезды на площадке на крыше дома Девеци, и даже после того, как вернулся в уютную комнату с удобной кроватью. Учитывая, как много времени он провел в тесном экипаже с Васой, ему бы радоваться комфорту, но юноша лежал без сна, мысленно повторяя имена всех членов совета и гадая, кто первым обменяет Васу на Спероса.

Лексос задремал с мыслью о родных. Хризанти прекрасно проводила время в Стратафоме без Васы, Реа продолжала мерзнуть на севере, а брат трудился в мастерской на чердаке ради несбыточных стремлений.

Глава 15
Александрос

Утром колокол прозвенел еще до восхода солнца. Дорога в монастырь была непростой и представляла собой узкую горную тропу с поворотами и изгибами, поэтому выехать следовало пораньше, чтобы успеть к полудню.

Лексос ждал остальных во дворе. От горизонта медленно поднимался солнечный диск. Васа вышел первым, в синем пиджаке с нашитыми на нем золотыми медалями, – хотя какой в них смысл, если у стратагиози нет войск, которые он мог бы повести в битву?

Зита появилась вскоре после него, с серебряной тиарой на тугих кудрях и в серебристом платье, наряд мерцал подобно доспехам и оттенял смуглую кожу.

За матерью показалась и Ставра в платье оттенка вечернего неба, из той же ткани, на которой Лексос вышивал звезды.

Они поехали через город мимо тихих, словно погруженных в почтительное молчание домов и рыночных лотков. Ставра закуталась в мантию и набросила капюшон, скрывая лицо. Слуги шли впереди и вели лошадей, не встречаясь взглядом с господами. Лексос буквально чувствовал напряжение отца. Васа неотрывно смотрел на горы, окутанные туманом, где и скрывался монастырь. Накануне отъезда из Стратафомы, после ужина, он упомянул, что хочет попросить об услуге, но не уточнил подробностей. Теперь Лексос жалел, что не осмелился его расспросить.

Воздух был пронизан солнечными лучами, когда они добрались до подножия горной тропы. Зита попрощалась со слугами и поехала без сопровождения. К тому времени, когда всадники преодолели последний поворот, небо окрасилось в ярко-синий. С высоты взгляду открывалась широкая долина и река, сиреневая на рассвете, затем серебристая, а теперь ослепительно-белая. А в небо вздымалась узкая скала, на которой покоился монастырь из плитки и камней, потрепанных временем. Издалека он походил на Стратафому, и обе постройки балансировали на краю обрыва, будто упивались любовью к опасности, которую Лексос не мог разделить.

Однако монастырь был меньше размером, не столь высокий, не с такими массивными стенами. Он пытался подстроиться под каменный шпиль, на котором стоял, и потому архитектура выглядела причудливо со всеми своими замысловатыми изгибами.

Да, называть его обрывом было бы неправильно, ведь слово подразумевало, что он находится на краю горы, а на самом деле это и впрямь оказался одинокий шпиль, каменная башня, уходящая в небо настолько высоко, что, если стоять вблизи, верхушку и не разглядеть за солнечным нимбом.

Они почти преодолели узкую тропу, теперь следовало спешиться и пересесть на фуникулер. Ставра приподнялась в седле, поправляя юбки, и Лексос задумался над тем, как отличались традиции стратагиози в разных странах. Он ехал впереди отца, чтобы охранять Васу, а Ставра – позади матери, в знак почтения. Даже пост в Меркере назывался иначе – ордукамат. По крайней мере, судя по тем редким случаям, когда Зита упоминала титул. В отличие от Васы, она относилась ко всему проще.

Они остановились, и конь Лексоса тряхнул гривой, натянув узду. Юноша до сих пор крепко держал поводья, чтобы не наседать на Ставру, и ему приятно было передать их одному из монастырских конюхов и слезть с лошади. Он потянулся, разминая затекшие мышцы, но совсем незаметно, потому что чувствовал на себе взгляд отца.

Скоро наступила очередь Лексоса перебраться в корзину. Усевшись внутрь, он окинул взглядом стенки, которые достигали фута или двух над его головой, и постарался не смотреть на узел, соединявший плетеную конструкцию с механизмом на длинном, тугом тросе, который тянулся от горы к монастырю. Лучше сосредоточиться на параллельной веревке, проходившей через окошки слева и справа.

Конюхи осторожно спускали корзину с обрыва, чтобы та повисла в воздухе, а затем Лексос тянул ее с помощью нижней веревки. И уже в самом конце монахи подтягивали каждую, орудуя посохами с загнутыми концами. По крайней мере, из-за воздушного путешествия нервничал не только Лексос. Однажды Ставра, выпившая вина, призналась, что ее тошнило от одной мысли о подвесной дороге.

Послышался скрип, корзина дернулась, раздался голос конюха, громко ведущего счет на меркерском.

– Три, – скомандовал мужчина, и корзина ухнула вниз.

Грудь Лексоса словно сдавило железным обручем, он почувствовал себя пустым и наверняка не способным устоять на ногах. Корзина покачнулась, тросы заскрипели под тяжелым весом, и юноша зажмурился, убеждая себя в том, что, если они не сорвались сейчас, не погибнут и до конца поездки.

Разумеется, так оно и было, как и всегда. Лексос мысленно тянул корзину по неизменному маршруту, но смотрел исключительно на пряжки ботинок. Он поднял взгляд лишь под приветливые крики монахов, ожидавших гостей на веранде. Они зацепили посохи за кожаные петли на корзине, и Лексос отпустил трос, полностью полагаясь на обитателей монастыря.

Через минуту он ступил на твердую землю – если можно так сказать, когда находишься на вершине каменного шпиля – и встретился глазами со Ставрой, Зитой и отцом, которые уже находились на площадке. Судя по измученному лицу Ставры, беседа с двумя стратагиози явно не заладилась.

– Наконец-то, – проворчал Васа, развернулся на каблуках и отправился в глубины монастыря, где для гостей подготовили покои.

В самом начале правления стратагиози монахи устраивали обед после заседания совета, но примерно двести лет назад стратагиози Превдъена объявил войну, а затем объяснил свою угрозу сильным голодом, поэтому трапеза предшествовала собранию.

Еду подали как раз к тому моменту, когда Лексос вошел в скромную монастырскую столовую. Сводчатый кирпичный потолок возвышался красивой аркой, два низких деревянных стола тянулись от стены до стены, отделенные друг от друга рядом каменных колонн. Лексоса не смущала простота – Стратафома была обставлена в том же стиле без претензии на роскошь, – однако забавляла реакция важных персон вроде Аммара, амоловакского стратагиози, который с трудом сдерживал отвращение, глазея на деревянные столовые приборы.

Юноша уселся с краю стола напротив Васы. Аммар устроился чуть дальше и спорил о чем-то со своей преемницей по имени Ора, совсем взрослой и с сединой на висках. Аммар давно занимал пост и являлся одним из старейших стратагиози. Насколько известно, его матагиос, ответственный за море, менял хозяина трижды, прежде чем перейти к нему. Но из-за некоторых… накладок, как предпочитал выражаться Лексос, часть обязанностей – управление приливами – перешла под влияние Тизакоса.

В том не было вины ни Лексоса, ни Васы, но Аммар явно таил на них обиду.

– Эладо, – позвал Васа, привлекая внимание сына.

Стол сервировали двумя большими блюдами и отдельными мисками для каждого гостя. Васа, очевидно, хотел, чтобы сын положил ему еды. Сегодня монахи подали холодную зеленую фасоль в томатном соусе – тизакский рецепт, которым Васа очень гордился. Хотя монастырь старался поддерживать нейтральную атмосферу, без налета политики даже здесь было не обойтись.

На второй тарелке красовались капустные рулетики с начинкой из риса и мяса, приготовленные на пару. По сути, яство относилось к меркерской кухне, но Лексос регулярно лакомился этим блюдом, сколько себя помнил. Он положил Васе зеленой фасоли и аккуратно увенчал ее капустным рулетиком. Себе он взял то же самое и проследил, чтобы еда случайно не перемешалась.

– Вчера я разговаривал с Зитой, – прошептал Васа.

Лексос не видел его, разгуливающим по дому стратагиози, и предполагал, что отец закрылся в комнате и жаловался на что-то, глядя в пустоту.

– Хотел прощупать ее до собрания.

– И что? – спросил Лексос.

Призналась ли Зита, что получила письмо от рокерского наместника? Стоит ли об этом упомянуть или тем самым он подставит Ставру?

– Зита обещала меня поддержать, а в ее слово я верю, – сказал Васа, и Лексос расслабился.

Нет смысла поднимать тему с письмом, если стратагиози на их стороне.

– Превосходно, – искренне отозвался Лексос, но нельзя было забывать и о других стратагиози.

Аммар даже ни разу не посмотрел в их сторону, но такое поведение для него вполне нормально. И это еще не означает, что он получил приглашение Сперосов.

– Но Зиты явно недостаточно, – резко бросил Васа. – Меркер – сердце федерации, но для противостояния прямой угрозе нам нужно побольше поддержки.

Лексос сразу понял, к чему он ведет.

– Домина?

Они руководили самой древней и богатой страной – Трефацио. История рода уходила корнями в далекое прошлое, и семейство заслужило столь глубокое уважение, что их язык использовали во всех официальных документах и на встречах правителей.

Представители вели свою родословную от Люко Домина, последнего из святых, первого стратагиози. Именно он убил собратьев и объединил страны в федерацию. Пожалуй, если бы наследники захотели, они могли бы свободно менять фигуры на метафорической шахматной доске. Семью возглавлял Тарро Домина – даже монахи не помнили, кто занимал пост до него.

– Тарро пока не прибыл, – добавил Васа, – но мне потребуется твоя помощь, чтобы мы могли потолковать наедине.

Разумеется, личные беседы были строго запрещены, что совершенно не волновало Васу.

– Изотта до сих пор является преемницей? – уточнил Лексос.

Преемники Тарро менялись пугающе часто: отпрыски часто умирали один за другим. Наверное, выжившие уже поняли, что отец не уступит место стратагиози, и выше статуса главного помощника им не подняться. Поэтому в столице Трефацио, Вуоморре, царила напряженная атмосфера. На каждом собрании появлялись новые лица, и Лексос гадал, что будет, если однажды у Тарро попросту закончатся дети? И на что он готов пойти, дабы избежать подобной ситуации?

– Боюсь, Изотту мы не увидим, – мрачно улыбнулся Васа, и Лексос ответил ему тем же. – Сегодня будет кто-то новый. Вроде бы сын, но его имя не приходит на ум.

Спустя минуту еще двое стратагиози – Милад из Превдъена и Настя из Чужи – вошли в столовую, а вот Тарро явился лишь к концу трапезы. Он занял пост в молодости и держался на нем так долго, что никто уже не помнил времен до его правления, но стратагиози старели медленно, почти незаметно, и виски мужчины только сейчас засеребрились сединой.

Тарро облачился в мантию цвета шалфея, вышитую мерцающей золотой нитью, – зеленый был оттенком его семьи. Брюки он выбрал черные, шерстяные, а на пуговицах воздушной белой рубашки оказался выгравирован герб рода Домина. Наряд не слишком вычурный, но дорогой и качественный, и Лексос знал, что за это Васа по-настоящему уважает Тарро.

– Друзья мои! – воскликнул Тарро, и голос мужчины эхом разнесся по залу. – Похоже, все собрались?

Лексос вновь ощутил прилив благодарности за превосходное обучение, полученное стараниями родителей. Он сохранил знание трефацкого, овладев им еще в детстве, и совершенствовал навыки уже после того, как стал правой рукой отца.

Васа часто напоминал Лексосу, что ему самому не выпало возможности получить хорошее образование, и на встречах юноше порой приходилось шептать на ухо отцу перевод. Разумеется, они никогда не касались этой темы, как не затрагивали и многие другие семейные вопросы.

Васа первым поднялся из-за стола и пожал руку прибывшему. Внешне стратагиози сильно отличались друг от друга. Плечи отца были узкие и покатые, Тарро – крепкие и широкие, лицо Васы – мрачное и непроницаемое, Тарро – открытое и улыбчивое. Последний мог позволить себе подобную роскошь: никто не смел отнять у него власть, ему не было смысла таиться.

– Рад тебя видеть, Василис, – проговорил Тарро. – Как семья? Надеюсь, родные здоровы?

– Да, – ответил Васа, – они в добром здравии. А как поживают твои дети?

Тарро разразился смехом.

– Увы, мрут как мухи, – он подтолкнул вперед юнца, который стоял рядом.

Если присмотреться, это был еще мальчишка – с румяными щеками, тонкими светлыми волосами, молочными зубами.

– Джино, мой новый преемник, – представил его Тарро.

– Мне жаль, – сказал Васа. – Изотты будет не хватать.

Тарро пожал плечами.

– Наверное, но не знаю только – кому.

Он перевел взгляд на Лексоса, и тот выпрямил спину.

– Александрос, надо же! Ты подрос!

– Нет, сэр.

– Значит, носишь обувь с высокой подошвой? Кстати, Александрос, не приглядишь ли сегодня за Джино? – добавил он, хлопнув сына по спине с такой силой, что Лексос даже удивился, как мальчик не рассыпался в пыль. – Он почему-то волнуется. Может, было бы проще сразу его убить и быстро покончить с проблемой, кроме того, меня утомляет воспитание нового преемника, но, пожалуй, будет лучше, если все произойдет естественным путем.

Джино бледнел все сильнее с каждой секундой, но Лексоса не смутили речи Тарро. Он знал, что за бесконечно долгие годы стратагиози полностью лишился привязанности к детям.

– Почту за честь, сэр, – ответил Лексос. Он не сомневался, что Васа как раз того и хотел, а ребенком, конечно, легко манипулировать.

– Превосходно! Итак, начнем? – спросил Тарро.

Стулья заскрипели по каменному полу, и собравшиеся поднялись, а в зале повисла неловкая тишина. Кто-то скромно кашлянул, и Лексос подавил улыбку. Несомненно, это была Ставра.

– Ах да, разумеется! – ахнул Тарро. – Прошу прощения. Я же должен угоститься перед собранием, – он обогнул Васу и склонился над блюдами. – Хм… ничего трефацкого?

– Вероятно, в следующий раз будет, сэр, – подбодрил его Лексос.

– Что ж… – Тарро взял стручок зеленой фасоли, разломил надвое и съел половинку, а вторую кинул в пустую миску Лексоса.

– Вот и довольно. Теперь идем.

Они последовали за Тарро и унылым Джино по длинному коридору, проходящему сквозь монастырь подобно позвоночнику и ведущему на открытую веранду, где всегда было очень свежо из-за горного воздуха. Тарро резко повернул направо, и все стратагиози вместе с преемниками спустились по крутой лестнице на нижний этаж. Здесь располагались их тесные комнатки, а в конце коридора имелись двойные двери.

Монахи, стоявшие перед ними, отодвинулись в сторону и распахнули створки, пропуская гостей в круглый зал без окон. Его построили прямо на скале, поэтому задняя стена представляла из себя грубую каменную поверхность. Мебель отсутствовала – тоже благодаря бурной истории стратагиози, из-за памятного случая, когда один убил другого отломанной ножкой стула. Дощатый пол прогибался в середине, где было проделано отверстие, куда должна сливаться кровь, если та будет пролита. Естественно, теперь такого не предвиделось, но Лексос все равно не расставался с кинжалом с гербом Аргиросов.

Когда Васа вручил сыну клинок, он сказал лишь: «Просто на всякий случай», – но и спустя годы встречи проходили мирно, а со временем Лексос начал подозревать, что в действительности отец желал обеспечить себе возможность напасть первым.

Тарро и Джино переступили порог и встали у дальней стены, за ними последовали остальные. Аргиросы заняли место у двери – Васа предпочитал держаться у выхода, – и Лексос смотрел на тех, кто проходил мимо. Аммар и Ора в строгих темных костюмах, смахивающих на униформу. Настя в пиджаке и брюках с металлическими заклепками, ее сын Олек. Милад и его дочь Марьям, им обоим явно не особо хотелось здесь находиться. И наконец Зита со Ставрой с одинаковыми улыбками.

– Начнем, – объявил Тарро, когда двери захлопнулись. – Полагаю, сперва нужно обсудить причину, по которой встреча состоялась позже обычного, – он сурово посмотрел Васе в глаза.

Лексос подозревал, что Тарро об этом упомянет, но ощутил укол совести. Реа затянула сезон: ошибки сестры, равно как и достижения, брат-близнец отчасти воспринимал как свои.

– Примите мои извинения, – проговорил Васа. Он намеренно воздержался от объяснений. Куда лучше попросить прощения и взять на себя ответственность, чем искать оправдания. Впрочем, груз обязательств отец опять переложит на Рею, когда снова увидит дочь. – Знаю, от регулярной смены времен года многое зависит. Тизакос вас уже не подведет.

«Тизакос, – отметил Лексос, – но не Васа». Бесспорно, все это касается и самого стратагиози, но есть определенная разница, а для отца она крайне важна.

– Вот и отлично, – кивнул Тарро. – Более не будем об этом упоминать.

Однако слова Тарро не помешали другим стратагиози думать о промашке Аргиросов.

Тарро повернулся к Джино, ответственному за темы, намеченные еще на прошлом собрании. Изотта вела аккуратные записи идеальным почерком, но мальчик не последовал ее примеру.

Он спешно выудил из кармана потрепанный лист пергамента и вручил Тарро, но сразу же выхватил его и заменил на другой. Тарро спокойно стоял с добродушным выражением лица, терпеливо вытянув руку. Он редко сердился, и Лексос был искренне ему признателен, особенно учитывая оплошность Реи и грядущую просьбу Васы.

– Ага, – протянул Тарро, когда Джино убедился в том, что дал отцу правильный список. – Первым пунктом значится рассмотрение северо-западного торгового соглашения.

Тизакос не имел к вопросу никакого отношения. Васа занимался экспортом зерна с полей восточной Чужи на юг, в Превдъен и Трефацио, поэтому Лексос позволил себе ненадолго отвлечься. Сделку заключили еще несколько десятков лет назад, и тогда он вместе с отцом обсуждал, каким образом извлечь из нее пользу, но в итоге оба пришли к выводу, что любое вмешательство станет обузой для Тизакоса. В стране выращивали злаки, но не так много, как в Чуже, урожая не хватило бы на вывоз в южные регионы. Фермеры открыто выражали недовольство. Страшно представить, как бы все усложнилось, вмешайся семья Аргиросов в северо-западное соглашение.

Переговоры с Настей и Миладом закончились быстро, что неудивительно, ведь и Чужа, и Превдъен зависели от займов из крупных банков Трефацио.

Затем на повестке дня прозвучал вопрос о Витмаре.

Витмарский кризис – хотя на собрании предпочитали так его не называть – возник еще до того, как Лексос стал преемником Васы. На востоке Чужа граничила с Амоловой, и чем сильнее Аммар давил на подданных, тем больше становился поток беженцев в Витмар.

Аммар утверждал, что, если там живут его люди, регион по праву принадлежит именно ему, и почти двести лет сражался с Настей – метафорически и буквально – за власть над Витмаром.

Ситуация застопорилась: Аммар не отзывал своего требования и не предлагал даже общего владения территорией, хотя и на эти условия Настя никогда бы не согласилась. Она решительно отстаивала Витмар.

Поэтому на каждом собрании приходилось выслушивать их речи и взывания к другим стратагиози.

По крайней мере, у Насти имелись разумные аргументы. А вот Аммар лишь притворялся, что его волнуют желания и благополучие народа. Как знать, может, он кое о чем и задумывался, но в Ксигору тоже перебралось много амоловаков, и пока Аммар не заговаривал об аннексии этих территорий.

Ну а Лексосу было не на что жаловаться.

Встреча постепенно приближалась к концу, и хотя Джино выглядел едва живым, до обморока дело не дошло. Тарро окинул взглядом зал, готовый выслушать последние вопросы, прежде чем объявить о завершении собрания.

Именно этого момента Васа и ждал. Лексос нервно наблюдал, как отец привлекает внимание присутствующих.

– У меня есть новости, боюсь, не все они хорошие.

– Что случилось, Василис? – сухо отозвался Тарро.

– Сразу уточню, что ситуация под контролем, – начал Васа.

Лексос отметил, что фраза прозвучала не слишком вдохновляющее.

Васа помолчал и перевел дыхание.

– Полагаю, вы слышали о выборе моей дочери на недавней церемонии, – медленно проговорил он.

Со стороны казалось, будто стратагиози осторожно подбирает слова, но Лексос понимал, что отец на взводе.

– Мои наместники не очень довольны ее решением, – продолжал Васа. – Особенно Рокера. Я не сомневаюсь, что никаких затруднений не возникнет, но обязан предупредить вас о потенциальном конфликте, ведь наши позиции в федерации связаны между собой.

Он прокашлялся, и Лексос приготовился к худшему. Васа старался подать все в выгодном свете, но главная часть была еще впереди.

– Если в Тизакосе начнется война, она вполне может распространиться за наши границы. Поэтому я заранее прошу вас о поддержке.