Текст книги "Коррумпированный город"

Глава 20

Сержант открыл дверь и вошел в комнату, пятясь задом.

– Давай его сюда, Алекс, – сказал он. – Инспектор Хэнсон хочет видеть его.

Он очень удивился, когда обернулся и увидел меня.

– Вы можете идти, господин Уэзер. Я провожу вас в приемную, там оформят ваше освобождение из-под стражи.

– Я слишком ослаб, не могу сдвинуться с места.

– Подожди минутку, Алекс! – крикнул в коридор сержант. Он опять повернулся и посмотрел на меня, пытаясь снискать мое расположение, но это ему не удалось. – Вам нельзя здесь сидеть, господин Уэзер. Господин Сэнфорд внес за вас залог, разве вы не знаете?

– Мне нравится здесь. Тут очень интересно.

Неясное беспокойство отразилось на его лице.

– Я не хотел вас бить, господин Уэзер, вы же знаете. Я изо всех сил старался удержать Моффэтта от побоев. Вы ничего не расскажете инспектору Хэнсону?

– Я ничего не имею против вас, если не считать вашей работы, особенностей характера и компании, с которой вы водитесь. Я не буду капать на вас. Но посоветую какое-то время сторониться темных переулков. А своему приятелю, Моффэтту, скажите, чтобы он не показывался и на улицах.

– Понятно, конечно, господин Уэзер. Не думаете ли вы, что ваше лицо нуждается в неотложной медицинской помощи? Пойдемте со мной, я помогу вам уладить это.

– Я остаюсь здесь. Вы можете вернуть мне ремень и галстук. И кошелек со всеми деньгами, которые там были.

– Хорошо, господин Уэзер. Но инспектор не желает, чтобы вы тут оставались во время допроса арестованного. – Он вышел тяжелой походкой.

Минутой позже в комнату вошел Хэнсон. Полицейский в форме сопровождал Расти Джэнки, который был в наручниках. Джэнки выглядел прибитым и больным, как и я сам. Его лицо было покрыто ссадинами, голова свесилась на грудь. Нетронутые части лица были бледны и безжизненны. Даже когда он взглянул из-под своих покрасневших бровей и увидел меня, в его маленьких глазах не промелькнуло и намека на то, что он меня узнал.

Хэнсон сурово посмотрел на меня открытым взглядом, как бы говоря: "Вот видишь?" Вид у него был властный.

– Инспектор, вы не возражаете, если я поприсутствую? Если Джэнки начнет плести околесицу, то я сумею кое-что распутать.

– Да, вы можете остаться, Уэзер, – решительно произнес он. – Посади его под лампу, Алекс, и опусти занавеску. Я просил Рурка не опускать занавеску в коридоре.

Алекс подтолкнул Джэнки к табуретке и сам сел за стол, положив перед собой блокнот и карандаш. В ярком свете фонаря был отчетливо виден каждый красный волосок на подбородке Джэнки.

– Если вы думаете, что вам удастся что-нибудь вытянуть из меня, – сказал он, – то вы олухи. Я требую адвоката. И хочу переговорить с господином Керчем.

– Вы получите адвоката, – отрезал Хэнсон. – И вы увидите господина Керча. Я помещу вас в соседние камеры.

Джэнки негромко и невесело хихикнул.

– Очень вы громкие слова говорите, полицейский. Как бы не заговорить по-другому.

– А мне, Джэнки, наплевать, что ты говоришь. Когда твой хозяин зарезал госпожу Уэзер? До или после того, как он убил Солта?

Лицо Джэнки выразило глупое удивление. Возможно, он не знал, что Флорейн мертва. Но скорее, он просто не ожидал, что ему так быстро зададут такие конкретные вопросы.

– Я ничего об этом не знаю. Меня кто-то стукнул сзади по голове, и я потерял сознание. Ничего и никого не видел.

– Вы держали Солта за руки, когда Керч его избивая, – напомнил я ему. – Я вас видел.

Хэнсон повернулся в мою сторону:

– Если я захочу, чтобы вы что-то сказали, то попрошу об этом.

Это поощрило Джэнки.

– Он грязный лжец! – завопил Расти. – Он сам убил Солта и закопал его.

– Откуда вы это могли узнать? – заметил Хэнсон. – Вы ведь потеряли сознание.

– Мне кто-то сказал об этом. Господин Керч.

– Керч находился там, когда убивали Солта?

– Нет, его там не было. Никого там не было, кроме вот этого парня. Он это сделал. – Расти хотел поднять руку, чтобы показать на меня, но ему помешали наручники.

– Откуда же вы знаете, что это сделал он?

– Я же сказал, что господин Керч сообщил мне это.

– Но его ведь там не было.

– Не было. Но Солт был его другом, и он слышал об этом.

– Я скажу вам, какими они были близкими друзьями, – сурово сказал Хэнсон. – Солта убили железной кочергой для камина. На этой кочерге обнаружены его волосы и кровь, а также отпечатки пальцев Керча.

– Вы берете меня на пушку, полицейский. – Джэнки натянуто усмехнулся. – Нет у вас отпечатков пальцев Керча.

– Они у меня есть. Их много в его номере в гостинице "Палас". Он не очень старался замести следы убийства, даже не соблюдал элементарных предосторожностей. Вот почему мы посадим его на электрический стул, Джэнки. И вы тоже так увязли в этом деле, что я еле различаю вашу здоровую башку.

– Против меня у вас ничего нет.

Хэнсон рассмеялся ему в лицо.

– У вас всего лишь небольшой шанс спасти свою жизнь, Джэнки. Я уже предложил его вам. Но вы не говорите то, что я хочу услышать. Вы не рассказываете об убийстве Флорейн Уэзер.

Джэнки опять склонил голову на грудь, как уставший бык.

– Я ничего не буду говорить, пока не получу адвоката. Вы не можете меня принуждать говорить.

– Очень хорошо. Алекс, уведи его. В любом случае я скорее получу нужные сведения от Саламандера. Он поумнее. – Хэнсон обратился ко мне и продолжал недрогнувшим голосом: – Если мы не докажем его вину в убийстве Солта, то привлечем за убийство вашего отца. – Он подмигнул.

– Вам не удастся притянуть меня за убийство старика Уэзера, – сказал Расти. – Меня там даже не было.

Хэнсон опять повернулся к нему лицом и выпалил:

– Вас видели в машине, поблизости от здания Мэка, в момент стрельбы. У меня есть свидетель, Джэнки.

– Это ничего не доказывает! На улице было много машин… – Он замолчал с открытым ртом.

– Полагаю, что об этом вам тоже сказал ваш хозяин Керч?

– Я ничего не говорил о господине Керче. Он к этому не имеет никакого отношения.

– Может быть, вы скажете мне, кто имеет к этому отношение? Вы были там. Вы видели все эти машины на улице.

– В такое время ночи всегда бывает много машин на улице.

– Какое время, Джэнки? Какое время точно? Во сколько часов вечера третьего апреля 1944 года вы стреляли и убили Дж. Д. Уэзера?

– Я говорю вам, я его не убивал. В то время я даже не знал об этом, узнал позже. Спросите Гарланда, он вам подтвердит, что я не знал об этом.

– Вы хотите, чтобы я связался с духом Гарланда?

– Что вы хотите приклеить мне? Просто позвоните Гарланду и спросите его. Он вам скажет, что я ничего не знал об этом.

– У меня нет номера телефона, по которому я мог бы это сделать, – весело заметил Хэнсон. – Гарланда больше нет в живых.

– Вы лжете. Опять берете меня на пушку. Вам не удастся меня разыграть.

– Хотите поехать в морг и посмотреть на него? Хотите ткнуть пальцами в его зрачки?

– Гарланд в морге? Не верю!

– Все люди рано или поздно умирают, Джэнки. А уж преступники вроде вас мрут как мухи. Зачем мне шутить с вами? Вы узнаете об этом из газет – если вам передадут газету в камеру смертников.

Бледно-голубые глаза Джэнки взглянули на свет и опять опустились.

– Если Гарланд умер, то тогда я могу сказать, – наконец произнес он. – Именно он убил старину Уэзера.

– Это легко утверждать, правда, Джэнки? Списать вину на мертвеца? – Хэнсон сделал паузу, а потом рявкнул: – А теперь выкладывай правду!

– Я вам говорю правду. Его убил Гарланд.

– А доказательства?

– Доказательство – это то, что я видел.

– Но вы только что сказали, что вас там не было.

– Меня там не было, когда это произошло, но я там был немного раньше. Вот тогда меня, наверное, и видели в машине.

– В чьей машине?

Неуклюжая попытка пошевелить мозгами отразилась на его лице.

– Машина Гарланда. Я сидел в ней за рулем.

– А на кого работал Гарланд? Кто его нанял убить Дж. Д. Уэзера?

– Никто. Об этом я ничего не знаю. Я сказал вам, что узнал об убийстве Дж. Д. Уэзера намного позже.

– Но с какой стати Гарланду было убивать Дж. Д. Уэзера? Он даже не был с ним знаком, не так ли?

– Нет, он не был с ним знаком, просто видел его несколько раз.

– Кто его нанял?

– Я не знаю. Не хочу говорить об этом. Я сказал вам, что расскажу только то, что видел.

– Продолжайте. Что же вы видели?

– Гарланд и я следили за Уэзером. Мы сидели у него на хвосте целую неделю. Нас привезли сюда из, Чикаго, и меня наняли выполнять именно эту работу, следить за Дж. Д. Уэзером.

– Кто вас нанял?

– Вы знаете, на кого я работаю. В этом городе я работал только на одного хозяина. Это тот самый человек, который снимет полицейский значок с вашей груди и прикрепит его вам на хвост.

– Ну, конечно, конечно, – презрительно заметил Хэнсон. – Когда вы закончите говорить, мы выпьем по чашке кофе, и вы сможете погадать на гуще из моей чашечки, что меня ждет. Но только после того, как закончите свой рассказ.

– На кого вы работаете, Хэнсон? – Джэнки опять попытался взглянуть в лицо Хэнсона, но свет лампы был слишком сильным.

– Не беспокойтесь обо мне; продолжайте свой рассказ. Керч приказал вам следить за Уэзером и подобрать момент, чтобы убить его. Это вы и сделали.

– Таких приказаний он мне не давал. Приказания мне давал Гарланд. Я просто сидел за рулем машины. У меня даже не было пушки. Это правда. Вы можете спросить у любого.

– Спрашивать теперь не у кого.

– Во всяком случае, я не участвовал в стрельбе. Думаю, что Гарланд подобрал самое хорошее место, чтобы застрелить его и скрыться. Решил, что здание Мэка подходит для этого. Старина Уэзер обычно проходил там каждый вечер в одно и то же время. Это было примерно в половине седьмого вечера. Наша машина стояла на двойной парковке, на углу улицы. Мы ждали, когда он пройдет. Гарланд сидел со мной на переднем сиденье. Неожиданно он выпрыгнул из машины, велел мне завернуть за угол и уехать оттуда. А в гостиницу, мол, он вернется на такси. Затем Гарланд побежал к выходу на улицу Мэк из здания Мэка, а я уехал. Когда я отъехал на полквартала, то услышал два выстрела, но не остановил машину. Я не знал, кто стрелял и в кого попали, пока не прочитал в газетах, что это был Дж. Д. Уэзер.

– Что вы потом сделали?

– Что сделал бы любой в моем положении? Я держал язык за зубами.

– Вы говорили об этом с Гарландом?

– Я никогда ни о чем не говорил с Гарландом. Только выполнял его приказания. Я рассказал вам все, что видел, и все, что делал. Больше ничего сказать не могу.

– Рассказ не очень гладкий, Джэнки. Вам бы следовало получше постараться, чтобы спасти шкуру. Не помогали ли вы Гарланду взламывать дверь в здании Мэка? Не держали ли вы наготове машину, чтобы позволить ему быстро скрыться?

– Я говорю вам правду. Я ничего вам не сказал, кроме правды. Гарланд не хотел, чтобы я там оставался, понятно? Ему не нужны были свидетели.

– Ваш рассказ плоховат, но он улучшается. А теперь давайте послушаем, что вы можете рассказать о госпоже Уэзер.

– Я ничего больше не буду рассказывать. Когда я рассказываю правду, мне от этого не становится лучше. Мне не станет лучше, что бы я ни говорил. – Упрямо выпятив челюсть, он закрыл рот.

– Отведи его в камеру, Алекс, – живо произнес Хэнсон. – В девятой никого нет, правда? И следует попросить доктора Бруша осмотреть его голову. Нам бы не хотелось, чтобы такой славный интеллигентный свидетель, как Джэнки, умер на наших глазах, ведь правда? Хотя это и сэкономило бы электричество.

– Вы, вы… – повторял Джэнки, когда его выводили из комнаты.

Хэнсон повернулся ко мне, потирая руки. Его зеленые глаза сверкали отсветом внутреннего огня, как донышко пивной бутылки, на которое попал луч солнца.

– Вчера вечером вы задали мне вопрос, Уэзер. Теперь вы получили на него ответ.

– Беру свои слова обратно, инспектор. Когда у вас из-под ног выбивают почву, вы катитесь кубарем.

– Единственное, что мне было нужно, – какой-то материал на Керча. Вы мне его дали.

– Но у вас есть свидетель, который видел Джэнки возле здания Мэка в тот вечер, когда было совершено убийство. Вчера вечером вы мне не сказали об этом.

– Вчера вечером это не имело никакого значения. На улицах были сотни людей, кроме Джэнки. Если бы я смог продолжить это расследование два года назад…

– Что же помешало вам?

– Политика, – сказал Хэнсон. – Мне приказали оставить Керча и его небольшое семейство в покое.

– Кто приказал?

– Доставить его сюда, инспектор? – спросил кто-то за дверью.

– Да. Введите его. – Обращаясь ко мне, Хэнсон сказал: – Об этом мы поговорим позже.

– Но вы верите рассказу Джэнки?

– Конечно, – ответил он. – У него не хватило бы ума, чтобы сочинить такую хорошую историю. А если бы кто-то и научил его этому два года назад, он бы уже забыл и слова и мелодию.

Сержант вошел в комнату и молча передал мне ремень, галстук и кошелек. Бумажные деньги в кошельке были свернуты. Я никогда не кладу в кошелек свернутых денег.

– Спасибо, – сказал я.

– Не стоит, господин Уэзер.

Выходя из комнаты, сержант встретился с Саламандером и полицейским, сопровождавшим его. Карикатурист, который захотел бы изобразить деградацию человека, вызванную возрастом и страхом, и у которого не оказалось бы красок, а только комок грязного желтоватого воска, легко мог бы слепить такое лицо, какое пронес, отворачиваясь и втянув голову в плечи, Саламандер. Взгляд его желтых глаз обежал все уголки комнаты, как затравленный зверек в поисках спасительной щели. Он увидел меня, но отвел глаза в сторону.

– Это вопиющее безобразие, – произнес его сочный голос. Но движения тощего старого туловища были бесконечно смиренными, когда он медленно шел по комнате на полусогнутых ногах.

– Профессор, только не пытайтесь мне рассказать о том, как о вас позаботится Керч. Керчу придется основательно побеспокоиться о себе самом. Кстати, как вы стали профессором? Профессор чего? Профессор по абортам?

Восковое лицо Саламандера было настолько бескровным и прозрачным при свете лампы, что казалось, сквозь кожу видны кости черепа.

– Профессор оккультных наук, – сказал он извиняющимся тоном.

– Вы больше не занимаетесь медициной?

– Эту профессию я оставил несколько лет назад.

– Я не говорю о незаконных операциях. Об этом мы на время забудем. Занимались ли вы хирургической деятельностью в последнее время?

– Вы прекрасно знаете, что я осматривал голову Джэнки, когда вы ворвались ко мне. Я бы не назвал это хирургической работой. Просто оказывал услугу своему другу, как это сделал бы любой человек, понимаете? Однако предупреждаю вас, что он нуждается в медицинской помощи, поскольку у него, возможно, была небольшая контузия.

– Он получает такую помощь. Кроме Джэнки, вы никого не лечили в последнее время?

– Конечно нет, – сказал старый человек. – Повторяю, что я больше не являюсь медицинским работником. В течение многих лет я занимался исключительно духовными недугами человечества.

– Так, так. Уэзер, вы раньше где-нибудь видели этого типа?

– Я видел, как он работал над госпожой Уэзер в гостинице "Уайльдвуд". Я слышал, как он сказал Керчу, что не может ее спасти.

– Он лжец! – визгливо крикнул Саламандер. – Вы пытаетесь сфабриковать на меня дело!

– Все так говорят. Но сам я руководствуюсь фактами. Факты не лгут, если их внимательно изучить. Сколько швов вы наложили ей на лицо и шею?

– Не знаю, о чем вы говорите.

– Профессор, бросьте. На лице госпожи Уэзер сохранились следы швов. В нашем распоряжении окровавленные обрезки кетгута, которые вы утром выбросили в корзину. У нас есть свидетель. Что вам еще нужно – цветной фильм?

Лицо и тело Саламандера, казалось, еще больше съежились, но он выглядел спокойным. Только чистые, тонкие руки бесцельно двигались у него на коленях – словно слепые бледные пауки – вверх и вниз по его бесплотным бедрам.

– Я никогда не отказываю в медицинской помощи пострадавшему, – наконец произнес он. – Госпожа Уэзер была моим работодателем, в каком-то смысле. Мне сказали, что она серьезно пострадала во время несчастного случая. Я сделал для нее, что смог. Когда, несмотря на мои усилия, она умерла, я снял швы, чтобы предохранить себя от преследований по обвинению в медицинской деятельности без разрешения.

– Кто сообщил вам о несчастном случае? Кто отвез вас в "Уайльдвуд"?

– Господин Роджер Керч.

– Очень хорошо, – заключил Хэнсон. – Отведите его в одну из новых камер, Рон. Позже мы получим от него полный рассказ.

– Я требую адвоката, – сказал старый человек, когда его выводили из комнаты. – Не думайте, что я не могу себе позволить нанять хорошего адвоката.

– Предоставьте ему адвоката, если он хочет, – сказал Хэнсон. – Обеспечьте всех адвокатами – каждому понадобится адвокат. Сейчас мы его задерживаем в качестве свидетеля.

– Готовы ли вы теперь задержать Керча? – спросил я.

– Готов. – Он вынул тяжелый автоматический пистолет из кобуры под мышкой, проверил обойму и снова вложил его туда.

– Поехали.

– Вам лучше остаться здесь и обратиться к доктору Брушу.

– Поехали, – повторил я. – Если вы не возьмете меня в свою машину, то я поеду вслед за вами на такси.

Он пожал широкими плечами и надел шляпу. Я застегнул ремень, но не стал возиться с галстуком и засунул его в карман.

По дороге на улицу он спросил:

– Вы никогда не устаете?

– Керч восстанавливает мои силы, – ответил я. – Он действует на меня как стимулирующее лекарство.

Мы поехали прямо на запад по бульвару, который тянулся параллельно улице Мэйн. Движения здесь почти не было.

– У нас на Керча достаточно материала, чтобы дважды зажарить его на стуле, – заметил Хэнсон. – Но есть еще некоторые вещи, которых я не понимаю. Конечно, он приехал в город с парой наемных убийц, чтобы прикончить вашего отца и проложить себе дорогу к его игральным автоматам, к этому жульническому бизнесу. Но как, черт возьми, ему удалось втянуть в это дело госпожу Уэзер? Она могла не отдавать ему клуба "Катей". Как вы думаете, она все время работала на Керча? Что, он с самого начала послал ее сюда, чтобы она вышла замуж за Дж. Д. и проложила дорогу для него?

– Сомневаюсь. Нельзя быть в этом уверенным. Из ее слов это не вытекало. Думаю, она приехала в город с моим отцом, потому что у него были деньги и он старел. Керч узнал об этой свадьбе и поехал вслед за ней. Он изучил обстановку, и это навело его на блестящую мысль. Видите ли, Флорейн вышла замуж за Керча много лет назад и не побеспокоилась о том, чтобы с ним развестись. Возможно, он совершенно выпал из ее жизни на длительный срок, и она практически о нем забыла. И вот тут он приехал в город.

– Теперь понимаю – шантаж. – Он бросил быстрый взгляд по сторонам и проехал красный свет на скорости в пятьдесят миль. – Но почему женщина с такой фигурой выходит замуж за такое чучело?

– Он не всегда был таким. Думаю, в этом заключается истинная причина того, почему он ее зарезал. Это ведь не принесло ему никакой выгоды.

– Убийство курицы, которая несет золотые яйца, да?

– Совершенно точно. Именно поэтому он нанял Гарланда, чтобы тот убил моего отца. Тогда бы Флорейн могла начать нести золотые яйца для него. В конечном счете ей было бы лучше прийти к вам два года назад и обо всем рассказать. Не думаю, что эти два года были для нее счастливыми.

– Вероятно, вы правы, – рассудительно заметил Хэнсон. – Но я сказал вам, что получил указание оставить Керча в покое.

– Вы мне не сказали, кто отдал такое распоряжение.

– Мой начальник, но мысль эта принадлежала не ему. Он получает указания из полицейского управления. Я понял, что указание исходит от нового мэра, но не смог понять почему. Аллистер проводил предвыборную кампанию на платформе реформ и утверждал, что собирается покончить с жульничеством. Он говорил, что выкинет вашего отца из города. А затем, сразу же по вступлении в должность, спустя всего неделю после смерти вашего отца, он начинает опекать такую крысу, как Керч.

– Керч шантажировал и его.

– Неужели? Чем же?

– Это вас не касается.

– Боюсь, вы не знаете, о чем говорите. Если бы Аллистер не поддержал меня сейчас, я не смог бы сделать то, что делаю.

– Ситуация изменилась. Забудьте то, что я вам сказал об Аллистере. Он – в порядке.

– Только один момент. Не думаю, что ему надо беспокоиться, будто Керч может что-то с ним сделать. Песенка Керча спета.

Он резко повернул направо на следующем светофоре, выехал на автотрассу за чертой города, затем опять повернул налево, по направлению к клубу "Катей".

Хэнсон запарковал машину на парковке клуба и быстро направился к задней двери. Я следовал по пятам. Задняя дверь оказалась незапертой, и он вошел в здание, держа пистолет в вытянутой руке. Дверь кабинета была открыта, свет включен. Керч сидел за письменным столом, его разбитая голова свисала вперед, глаза закрыты. Небольшая темная дырка в центре лба придавала лицу странное выражение тревоги.

Но выражение лица Керча теперь для меня не имело значения. Для меня было важно другое: лежавшая на полу рядом с кожаной кушеткой девушка, ее чистое хлопчатобумажное платье с красным расползшимся пятном на левой стороне груди. Мне пришлось повидать немало крови, но я никогда не отдавал себе полного отчета в том, какая это потеря, когда кровь вытекает из тела. Мысль, что она может быть мертва, пронзила меня холодной волной и заставила броситься перед ней на колени. Она еще дышала.

– Хэнсон, вызовите "Скорую". Скажите им, пусть приезжают немедленно.

– Конечно. – Он подбежал к телефону на письменном столе и набрал номер.

Я разорвал платье на ее правом плече. Мне не хотелось обнажать ее грудь перед ним, но пришлось.

Он положил телефонную трубку и присел возле нее на корточки.

– Мне кажется, это не очень опасно. Слишком высоко, чтобы задеть легкое, если только пуля не срикошетила. Похоже, задета, ключица, но это не страшно.

– Как со "Скорой"?

– Сейчас будет.

– Проследите, чтобы о ней как следует позаботились, хорошо?

– Она свидетель, не так ли? – Он вынул большой чистый носовой платок из своего кармана и стал складывать его вдоль. Через плечо он посмотрел на меня прищурившись. – Послушайте, это внучка Кауфмана? Эта девушка ваша приятельница?

– Больше чем приятельница. Если бы я не привез ее сюда, ее бы не ранили.

– Что же произошло, черт возьми? Вы думаете, Керч выстрелил в нее и покончил жизнь самоубийством? Нет, так не могло быть. На его лице нет ожогов, нет и пистолета. Что она делала здесь?

– Она привезла меня сюда сегодня утром. Когда Моффэтт схватил меня, думаю, она побоялась спуститься с верхнего этажа. Потом услышала выстрел, от которого погиб Керч, и тогда решила спуститься. Видимо, она узнала мужчину, который это сделал.

– Или женщину.

– Это рана от пули крупного калибра. Женщины не носят с собой пистолеты сорок пятого калибра.

– Разве не носят? – Он закончил предварительную обработку раны и поднялся. – Будем считать, что это был мужчина. Но отсюда не следует, что она его знала.

– Может быть, и не следует, но она его знала. Знал его и я.

– Кого?

– Мужчину, который сделал это. Одолжите ваш пистолет.

– Я не могу этого сделать, Уэзер. Меня поражает ваше нетерпение. За кем вы собираетесь охотиться с пистолетом?

– Если бы я вам сказал, вы бы не поверили, а у нас нет времени на споры. Я задержу его и голыми руками. Но пистолет надежнее.

– Пистолет слишком надежен. Пяти трупов достаточно.

Я бросился к двери.

– Будет лучше, если вы останетесь здесь, со мной, юноша.

– Идите к дьяволу! – Я покинул его и лежавшую без сознания девушку. Я хотел остаться с ней, но в городе был один человек, который в этот момент интересовал меня больше всех. Машина Карлы все еще была припаркована за клубом "Катей", и ключ был вставлен в систему зажигания. Я вскочил в машину и понесся к домам Харви. Я не уступил дорогу "скорой", которая обогнала меня, завывая и направляясь на запад.