Текст книги "Спящая красавица"

Он колебался. Я сказал:

– Помните: пропала женщина. Она, вероятно, в руках опасного человека. Это важнее, чем соблюдение интимных секретов мертвеца.

Лампсон быстро кивнул головой и сказал:

– Пойдемте в мой кабинет.

Я пошел за ним по коридору. Больничная атмосфера делалась все удушливей. Видавший виды металлический стол в кабинете Лампсона был завален бумагами. Порывшись, он извлек из груды желтый листок, на котором он написал карандашом:

Ее звали Элли Рассо. Я хотел на ней жениться, но она настроилась против меня. Я стал за ней следить. Однажды я подсматривал через ставни, как они этим занимались, и не выдержал. Я совершил ужасный поступок. Я просил Всевышнего простить меня, но он не простил. Он повредил танк, и корабль загорелся, и с тех пор я живу в аду.

Некоторое время мы с Лампсоном помолчали. Маленький кабинет был густо населен призраками прошлого.

– Что, по-вашему, он с ней сделал? – спросил я.

– Он чувствует себя виновным в ее смерти. Но возможно, он не совершал того, за что себя винит. Иногда люди типа Нельсона чувствуют себя совершившими преступление только потому, что понесли суровое наказание.

Глава 32

В доме Тома Рассо горел свет. Я постучал в дверь, и вскоре послышалось шарканье ног. Дверь слегка приоткрылась.

Сначала мне показалось, что в проеме возникло лицо Тома и что оно в глубокой печали. Затем я понял, что это лицо старика, который просто очень похож на Тома. Я спросил:

– Том дома?

– Зачем он вам?

– По делу.

– По какому?

Если бы он был помоложе, его короткие вопросы прозвучали бы грубо, даже враждебно. Но я понял, что за ними скрывается тревога человека беззащитного.

– Я частный детектив, помогаю Тому найти его жену. Вы не знаете, где он сейчас?

– Он должен был куда-то подвезти свою кузину.

– Не в Редондо-Бич?

– Кажется, он упоминал Редондо. Он попросил меня побыть здесь – на всякий случай. Но он должен был уже давно вернуться.

– Вы его отец?

– Да. – В его темных глазах мелькнуло удовольствие. – Мы всегда были похожи. Многие нам это говорили. Не хотите ли зайти? Том будет с минуты на минуту.

– Да, я его подожду. У меня для него есть кое-какая информация.

Он провел меня в гостиную, и мы сели друг напротив друга. Это был вполне красивый старик лет семидесяти, с копной седых волос. На нем был недавно отутюженный темный костюм.

– Информация о его жене? – осведомился он после долгой вежливой паузы.

– О жене и о матери.

Он вздрогнул и уставился на свои руки: они были слегка деформированы и в них глубоко въелась черная пыль.

– Я ведь был женат на матери Тома.

– Что с ней случилось, мистер Рассо?

– Ее застрелили в этом доме, когда Том был совсем маленьким. – Он тревожно взглянул на меня. – А что, Том о ней спрашивал?

– Сегодня утром она приснилась ему...

– Что он говорил? – мистер Рассо подался вперед, не сгибая спины.

– Ничего такого... А он знает, что с ней произошло?

Старик покачал головой.

– Когда-то знал, но потом забыл. Я сделал все, чтобы он забыл. Наверное, в этом моя ошибка. Как раз я думал об этом сегодня. Когда сын сегодня заехал за мной в санаторий, я с трудом его узнал. Раньше он был такой веселый, жизнерадостный. Но если я и ошибся, то хотел как лучше. Тогда ему было пять лет. Я думал, это пройдет для него бесследно. Я надеялся, мы сможем опять приехать сюда и начать все сначала. – В его голосе и взгляде было глубокое разочарование.

– Приехать сюда – откуда, мистер Рассо?

– Из Бремертона, штат Вашингтон. Все началось во время войны. Я поехал в Бремертон работать на верфи. Я сдал этот дом другим людям и взял с собой Элли и маленького Тома. Но они там пробыли недолго. Элли решила уйти от меня. Они с Томом вернулись в этот дом и прожили тут около года, а я жил в Бремертоне.

– Когда вы вернулись?

– Только после смерти Элли. Меня вызвали сюда, когда нашли ее труп. Я, кажется, говорил вам – ее застрелили.

– Где же они нашли се, мистер Рассо?

– На полу в задней спальне. – Он махнул тяжело в сторону комнаты, где Тому сегодня снился кошмар, где он снова превращался в маленького мальчика.

– А где был Том?

– С ней. Он провел какое-то время совсем один. В полиции мне сказали, что они обнаружили ее труп через несколько дней после смерти. – В его глазах заблестели слезы. – Когда Тому стало нечего есть, он пошел к соседям. Не спрашивайте, почему он не сделал этого раньше. Не знаю. Наверное, боялся. Знаете, как устроены дети. Они боятся, что их будут ругать за все, что случилось.

– Вы с ним говорили об этом?

– Мало. Я решил не ворошить прошлое. – Он смахнул слезы пальцами, сначала с одного глаза, затем с другого. – Может, вы скажете, что я допустил ошибку, оставшись жить в этом доме с Томом. Но я имел право. Это был мой дом. Другого у меня никогда не было. Я удачно приобрел его в тридцать седьмом году, когда женился на матери Тома. Том имел основание быть благодарным судьбе, что у него есть этот дом. Я заложил его, чтобы отправить Тома учиться в фармацевтическое училище. Теперь он неплохо зарабатывает и выкупает у меня дом. На эти деньги и еще на страховку я и живу в санатории. Не знаю, что бы я делал, не будь у меня этого дома...

– Вас никто не осуждает, мистер Рассо.

– Это вам так кажется. Родные его матери очень ругали меня, что я живу здесь с Томом. Мне казалось, со временем все уляжется. – Он оглянулся с таким видом будто прошлое окружило его глухой стеной. – Что говорил вам Том утром? Он вспоминал мать и то, что с ней случилось?

– Пытался.

– Он не называл имена?

– Мне нет, – сказал я. – А вам?

Старик покачал головой. Я взглянул на его лицо. Оно было испещрено линиями, складками и напоминало куски головоломки, кое-как сложенной воедино.

– У вас есть какие-то соображения насчет ее убийцы?

Он посмотрел на меня как-то уклончиво.

– Полиция сначала подозревала меня. Но я доказал, что был в то время в Бремертоне. Я не видел Элли год, даже больше.

– Почему они заподозрили вас?

– Вы же знаете полицию, – он развел руками. – У них всегда в первую очередь подозрение падает на мужа. А к тому времени, когда они разобрались с мной, тот, кто это сделал, был уже за тридевять земель.

– За тридевять земель?

– Ну да.

– Вы имеете в виду кого-то конкретно?

– Да, сэр. – Он наклонился ко мне, его пальцы со вздувшимися костяшками вцепились в мое колено. – Я вычислил, кто убил Элли. Все сходится. Он был в экипаже корабля, который мы тогда строили – «Ханаан». Из-за него она и бросила меня. Из-за него у нас разгорелся скандал, и она уехала. Она и пробыла-то в Бремертоне, пока этот человек был там – его звали Нельсон Бэгли. А когда «Ханаан» уплыл, Эллисон взяла Тома и уехала.

– Откуда вам известно, что ее убил Бэгли?

– Все сходится. Когда я вернулся сюда к Тому, он рассказал, что Бэгли здесь бывал.

– Он назвал его по имени?

– Нет, описал словами. Но когда я пытался заставить Тома рассказать все полиции, он делался нем, как рыба. Они говорили, что у них ничего нет против Бэгли – им хотелось повесить все на меня. Поэтому я сам решил разобраться в том, что случилось. Я заинтересовал газетчика. Он написал статью – без упоминания имени Бэгли. Но все остальное описал в деталях. Я и по сей день уверен, что ее убил Бэгли.

– Откуда у вас такая уверенность?

– Главное, что навело меня на мысль – это то, что «Ханаан» бросил якорь в Лонг-Биче накануне гибели Элли. Это был корабль Бэгли. Он приехал сюда, убил ее и вернулся на корабль. На следующее утро – третьего мая 1945 года – корабль отплыл на Окинаву. Так что когда нашли Элли, Бэгли был уже за тридевять земель.

Я записал дату.

– За что же он, по-вашему, убил ее, мистер Рассо?

– Наверное, за то, что она завела себе кого-то еще. Убил из ревности.

– А кто мог быть этот другой?

– Кто-то с того же корабля. Не знаю. Там были отчаянные ребята, я их помню по Бремертону. Но они плохо кончили. Потом я узнал, что случилась с кораблем на Окинаве. Он сгорел. И Бэгли зажарили живьем в нефти. Это была божья кара. Он плохо кончил.

– Конец ему настал вчера, – сказал я. – Бэгли утонул. Хотя Господь тут явно ни при чем.

Старик встал, пошатываясь.

– Как мог он утонуть? Он же лежал в больнице для ветеранов.

– Верно. Но кузина Глория и ее молодой человек забрали его оттуда.

Он насупился.

– Как это им удалось? Люди из больницы рассказывали, что Бэгли был живым трупом. Мне даже не позволили на него взглянуть.

– Когда это было, мистер Рассо?

– Давно. После войны.

– За эти годы ему стало лучше. Хотя в конечном итоге это не принесло ему счастья.

Рассо дошел до стены, потом вернулся.

– Глория не могла его убить, как вы считаете?

– Не знаю. Как отнеслась она к смерти тетки?

– Я с ней это не обсуждал. После смерти Элли я мало виделся с ее родственниками. Мать Глории – сестра Элли – не из тех, кто прощает. Даже когда я доказал полиции, что все это время пробыл в Бремертоне, Марта так и не простила меня. Она думала, что Элли уехала из Бремертона, потому что я плохо с ней обращался. Но это не так. Я ее только что на руках не носил. – Его глаза превратились в опаленные кусочки памяти. – Иногда я думал: зря я купил этот дом. Зря женился на Элли. Зря родил сына. Покупка вышла мне боком.

– Почему, мистер Рассо?

Он застыл, обратив взор в прошлое.

– Это плохой дом для семейной жизни. Посмотрите, во что превратилась женитьба сына. Купив этот дом, я совершил роковую ошибку.

Глава 33

На улице послышался шум машины. Она остановилась у дома, и старый Рассо поднял голову.

– Это машина Тома. В машинах я кое-что смыслю. У меня была собственная бензоколонка, пока в сороковых годах бензин не стали распределять по талонам. – Он говорил так, словно все это было только вчера.

Вошел Том и заботливо-тревожно спросил:

– Как поживаешь, папа?

– Нормально. А как же еще?

– Извини, что задержался.

– Ничего. Мы с мистером Арчером неплохо побеседовали.

Том обратился ко мне. Его глаза были темны, как ночь.

– Вы ко мне?

– Хотел задать вам несколько вопросов. Кстати, где вы были?

– Сначала отвез Глорию. Потом поехал в Пасифик-Пойнт узнать, нет ли у родителей Лорел каких-то новостей. Но в доме никого не застал.

– Ее отца ранили сегодня утром. Он в местной больнице, а жена с ним.

– Кто в него стрелял?

– Гарольд Шерри. – Я пересказал Тому события, развернувшиеся на территории охотничьего клуба.

Он сел на диван, опершись руками о колени так, что кисти беспомощно свисали вниз. В глазах боль и недоумение. Я спросил, не видел ли он Гарольда. Том отрицательно покачал головой.

– Вы знаете, где он?

– Глория просила не говорить.

– Она знает, что его ищет полиция?

Вопрос заставил его вздрогнуть.

– Нет. Во всяком случае, мне она этого не говорила.

– Что же она вам сказала?

– Он позвонил ей сюда. Сказал, что получил повреждение. Он ничего не сказал о перестрелке. Я решил, что это несчастный случай, и взял бинты.

– Вы его видели?

– Нет. Он не хотел, чтобы я входил в мотель.

– Мотель «Миртл»? В Редондо-Биче?

Он покачал головой.

– Просили не говорить.

– Вы не на стороне Гарольда, Том, а он не на вашей. Вчера он уволок вашу жену, и, похоже, из-за денег. Я говорил вам об этом утром. Вы не помните?

– Нет. Разве мы утром разговаривали?

– Вы были в постели. Только проснулись.

– А, помню. – Но я видел, что это не так.

Его отец толкнул его в плечо:

– Отвечай ему. Он на твоей стороне. Он хочет вернуть твою жену.

Лицо Тома исказилось гримасой боли, словно отец ткнул его концом электрического провода под напряжением.

– Ну, хорошо. Мотель «Миртл». Редондо-Бич.

– Там их уже нет, – сказал я. – Куда они могли оттуда направиться?

– Не знаю. Я не понимаю, что вообще происходит. Глория тоже тут замешана?

– Похоже, что да. Как, кстати, она познакомилась с Гарольдом?

Он ответил не сразу.

– Это случилось в нашем доме. Лорел встретила Гарольда в городе. Они вместе учились в школе. Она пригласила его на обед. Тут пришла Глория, и у них с Гарольдом начался роман. Они, похоже, стали после этого встречаться.

– Где же?

– Здесь – и у нее. В основном у нее. Мне не нравилось, что он околачивается здесь, особенно когда я работал по вечерам. Мы с Лорел даже пару раз поспорили. Это, кстати, одна из причин, почему она от меня ушла. Он вообще оказывал на нее странное воздействие.

– Как они были близки?

Ему явно не хотелось отвечать, особенно в присутствии отца. Том встал и начал удаляться от нас, двигаясь, словно слепой, оказавшийся в незнакомой комнате. Затем он повернулся и сказал тихо с другого конца гостиной:

– Они не спали, если вы об этом. В этом плане его скорее интересовала Глория. Но он странно влиял на Лорел. Он возбуждал ее словом. Я имею в виду, возбуждал не в сексуальном плане. Его слова воздействовали на нее скорее как наркотики или алкоголь. Нет, ничего этого не было, но просто она начинала себя вести очень странно... Она делалась нелепой, глупой, громкоголосой. Мне это не нравилось. И вот когда он заявился в дом на прошлой неделе, я велел ему больше сюда не приходить.

– После чего Лорел ушла от вас?

– Да.

– Она с тех пор виделась с Гарольдом?

– Вы же сами сказали: он ее похитил. Стало быть, виделась, – удрученно сделал вывод Том.

Я повторил вопрос, который задавал ему сегодня утром:

– А что, если это ложное похищение? Что, если они вступили в сговор, чтобы получить деньги с ее родителей?

До этого Том не глядел на отца. Теперь он посмотрел на него. Лицо старика потемнело и изменилось так, словно было втиснуто в прямоугольный ящик.

– Уже поздно, папа. Давай-ка я тебя отвезу.

– И я не узнаю, что произошло в этом доме?

– Ничего в нем не произошло.

– Не надо вводить в заблуждение ни себя, ни меня. Ты повторил все мои ошибки. Я-то думал, случай с твоей матерью послужит тебе уроком.

– А что с ней случилось? – спросил Том срывающимся голосом, страшась услышать ответ на свой вопрос.

– Ее убили в этом доме, в маленькой спальне, – сказал Рассо с жестокостью старика, которому не пошли впрок все его страдания. – Ты должен это помнить – ты ведь тогда был в доме. Одно время ты все помнил.

Лицо Тома побелело, словно где-то выдернули затычку, и кровь отлила от головы. – Он стиснул кулаки и, подняв, их бросился на отца. Старый Рассо привстал ему навстречу, но был отброшен назад в кресло ударом.

Я обхватил Тома за пояс и оттащил его в сторону. У старика текла кровь из угла рта. Я посадил Тома в кресло у противоположной стены и встал над ним, Том начал рыдать.

– Спросите у него, кто застрелил его мать? – сказал старик у меня за спиной. – Валяйте, спрашивайте. Он был в доме и все видел.

Старик был вне себя. Тяжелые воспоминания оказались ему не по силам, и он словно пытался отомстить сыну за утрату жены. Я подумал: не занимался ли он этим постоянно, с тех пор как вернулся из Бремертона?

Том рыдал без слез, и эти рыдания, словно икота, сотрясали все его тело. Старик обхватил его за плечи.

– Это был Нельсон Бэгли?

– Не знаю, не знаю, – высоким монотонным голосом отвечал сын.

– На нем была морская форма?

– Да, но он снял ее, и они играли в «Джингл Беллз».

В комнату вдруг вторглась атмосфера насилия. Старик Рассо стал трясти сына за плечи.

– Почему ты все не рассказал тогда полиции? Теперь уже поздно.

– Вы правы, мистер Рассо. Теперь уже поздно. Почему бы вам не оставить его в покое?

– Это мой сын.

– Вот и обращайтесь с ним, как с сыном. Он испуган, расстроен, он потерял жену...

– Я тоже.

– Знаю. Тем больше причин беречь сына.

Словно боксер после трудного раунда, старик Рассо отошел в угол комнаты. Он сел и уставился в пол. Дыхание из тяжелого вскоре сделалось нормальным.

Потом он встал, подошел к сыну и тронул его щеку. Тот ответил тем же самым.

– Все в порядке, папа, – сказал сын.

Затем Том встал и, пошатываясь, вышел из комнаты. Я пошел за ним. Мне хотелось удержать его от капкана, что поставило ему прошлое. Но когда он зажег свет в маленькой спальне, оказалось, что это комната как комната, только с неубранной кроватью. Я остался в дверях.

– Когда вы снова стали вспоминать мать?

– Я всегда о ней помнил.

– Я имею в виду о ее смерти – о том, как она погибла.

– Началось по-настоящему сегодня. А вообще-то после ухода Лорел. Крутится в голове как кинофильм – она на кровати, а сверху этот человек.

– Один и тот же или были другие?

– Этого я не помню.

Голос его снова сделался прерывистым. Он сел на кровать и словно закрыл створки-ладони, спрятав в них лицо.

– Я не хочу заставлять вас говорить об этом сейчас. Но все же попытайтесь потом вспомнить, ладно?

– Не хочу, – сказал он, не отнимая рук.

– Попробуйте. Может, лучше что-то записать. Что бы вы ни вспомнили, это может оказаться важным.

– Почему? Ее уже не вернуть.

– Да, но это поможет вам с Лорел. Вы ее сегодня видели?

– Нет, конечно.

– Где она, по-вашему?

– Откуда мне знать? – он уронил ладони. – Лорел не говорит мне, куда направляется.

Я сел рядом на кровать.

– Думаете, ее похитили?

– Нет. – Потом чуть подумав: – Не знаю. Вряд ли Гарольд настолько жесток.

– А он жесток?

Том скорчил гримасу.

– Я просто спятил, когда пустил его в дом. Я думал, он просто школьный приятель. К тому же он положил глаз на Глорию. После развода с Флаэрти бедняжка не избалована вниманием мужчин.

– Гарольда больше заинтересовала ее машина, не так ли?

– Верно. Машина – одна из главных ее привлекательных черт.

– Он не давал понять, зачем ему машина?

– Хотел кого-то покатать. Он выразился, правда, иначе. Они собирались отвезти кого-то на обед к матери Глории. Она говорила с ним об этом по телефону.

– Когда?

– Пару дней назад. Что у нас сегодня?

– Четверг.

– Значит, во вторник.

– Кого же они хотели угостить обедом?

– Кого-то из больницы. Я не разобрал, как его звали.

– Где живет ее мать?

– Тетя Марта работает в мотеле на Приморском шоссе. Довольно захудалое местечко. С тех пор как от нее ушел муж, она сильно сдала.

– Это не Топанга-Корт?

– Да. Вы там были?

– Сегодня утром. И тетя Марта рассказала мне про твидовый костюм.

Глава 34

Во дворике мотеля под скалой стояло несколько машин, но зеленого «фалькона» Глории среди них не было. Я поставил машину перед конторой и вошел.

Звякнул колокольчик. За аркой в темноте вовсю разговаривали молодые голоса, которые показались мне потомками голосов, что я слышал в прошлый раз. Появилась миссис Мунган в рыжем парике, который был на этот раз надет чуть ниже на лоб.

– Как дела, миссис Мунган?

– Пока жива. А мы знакомы?

Она вглядывалась в меня, словно сквозь дымку времен, будто мой визит состоялся много лет назад. Потом она наконец меня вспомнила.

– Что вам теперь понадобилось?

– Небольшая помощь. Прошлый раз вы мне не очень помогли. Вы сказали, что отдали твидовый костюм Джо Сперлинга маленькому старичку, который потом ушел по берегу. Вы не назвали ни его имени, ни откуда он, но теперь мне стало ясно, что вы все прекрасно знали. Вы не сказали, что он прибыл сюда в компании вашей дочери и ее приятеля, а возможно, и убыл с ними же.

Она не стала ничего отрицать. Она облокотилась на конторку и дышала так горячо, что, будь у меня спичка, я бы мог поджечь выдыхаемый ей воздух.

– Что вы против нас имеете?

– Ничего.

– Тогда почему бы вам не оставить нас в покое? Моя дочь – хорошая девочка. Она всегда пыталась поступать правильно. Чего никак нельзя сказать про большинство из нас.

– А как насчет Гарольда?

– За него я не поручилась бы, – сообщила она, обдумав вопрос.

– Они здесь?

– Нет.

– Вы их сегодня вечером видели?

Она покачала головой.

– Я и вчера-то Глорию не видела. Она отдала машину Гарольду и переночевала у своего кузена.

– Где она проводит сегодняшнюю ночь?

Миссис Мунган посмотрела в проем двери в сторону шоссе. В ее глазах словно отразилась темнота, усеянная точками света.

– Понятия не имею. Я бы с удовольствием получила от нее весточку.

– Я знаю, где она была пару часов назад. В мотеле, что в Редондо-Биче. Она ухаживала там за Гарольдом.

– Что с ним?

– Он ранен. Он похитил жену Тома Рассо, а ее отец выстрелил в него, когда тот забирал выкуп.

– Вы шутите!

Но она прекрасно понимала, что я не шучу. Она опустила лицо, глядя на руки, и некоторое время оставалась в таком положении. Когда она снова подняла его, особых перемен в нем не произошло, если не считать искорки ужаса в глазах.

Миссис Мунган облизала пересохшие губы и сказала:

– Я боялась, что этот Гарольд доведет ее до беды. – Она помолчала и, вздохнув, спросила: – Говорите, он похитил Лорел?

– Да. Не могли бы мы где-то присесть и поговорить, миссис Мунган?

Она оглянулась на темный сводчатый проход, словно чувствуя необходимость получить у кого-то разрешение, хотя бы у голосов из телевизора, и сказала:

– Даже не знаю...

– Это важно – для вас и Глории. Она попала в беду, хотя, возможно, и не по своей вине.

– Не первый раз. Ее муженек Боб Флаэрти залез в долги, а потом дал деру, предоставив ей расплачиваться. Так же повел себя и мой муж, ее отец...

Я перебил ее.

– Сейчас все куда хуже. Если Глория останется с Гарольдом и будет помогать ему скрываться от полиции, с ней могут поступить, как и с ним. А он сейчас вполне может быть застрелен на месте, если попадется.

Рука ее прижалась ко рту, словно для того, чтобы придать ему правильную форму.

– Что мне делать?

– Рассказать мне кое-что. Мне кажется, сегодняшние беды корнями уходят в прошлое, когда погибла ваша сестра Элл и.

– Вы и об этом знаете?

– Меньше, чем вы, миссис Мунган. Разрешите мне зайти к вам.

Она приоткрыла дверцу в барьере и пропустила меня в заднюю комнату. Она выключила телевизор. Снаружи доносились шумы и звуки шоссе. Прежде чем сесть в предложенное мне кресло, я окинул взглядом фотографии на стенах. Среди них было изображение молодой женщины, которая выглядела, как могла выглядеть в молодости и миссис Мунган.

– Это моя сестра Элли, – сообщила миссис Мунган, толкнув меня грудью. – Вы видели до этого ее фотографии?

– Нет. Она очень хороша собой.

– Да, она была в семье самая красивая. – Миссис Мунган вытащила из ящика стола другую фотографию – поменьше, где лицо было моложе. – Это ее выпускная карточка. Она окончила школу во Фресно в 1935 году. Глаз не оторвать!

Я согласно кивнул, хотя прекрасные глаза, глядевшие с фотографии, закрылись давным-давно.

– Она была такая милая, – продолжала миссис Мунган. – Судьба нечестно поступает с людьми. Скорее уж меня следовало бы пристрелить, а не Элли.

Она обмякла в кресле. Я опасался, что она сейчас разрыдается и потеряет ценность как свидетель. Но похоже, она давно уже выплакала все слезы. Все удары судьбы ее только отрезвляли.

– Кто убил Элли? – спросил я.

– Я сама задаю себе этот вопрос уже двадцать пять лет. Просыпаюсь среди ночи и думаю, думаю об этом...

– И что же вы придумали, миссис Мунган?

– Раньше я думала, что это ее муж Рассо. Элли вышла за человека сильно старше ее и страшно ревнивого. Он ей не пара. – Казалось, она повторяла эту фразу снова и снова, пока та не стала семейным мифом. – Но в полиции сказали, что он ни при чем. Он все это время проработал на верфи в Бремертоне, а чтобы съездить туда и обратно, у него ушла бы пара дней, не меньше.

– Почему ревновал Рассо?

– Так он был устроен.

– У вашей сестры были другие мужчины?

– Я этого не говорила.

– Но я задаю вам вопрос.

– Я не хочу отвечать. Пусть она покоится с миром.

– Погибают другие люди. Похищена жена Тома Рассо. Ваша дочь Глория замешана в этом похищении.

– Вы мне уже говорили это. Но я вам не верю.

– После всего случившегося в вашей семье вы мне не верите?

Она широко раскрыла рот и застыла. Вокруг глаз кожа натянулась. У нес был такой вид, словно ей померещился призрак и она вот-вот закричит. Но она сидела и молчала, словно призрак блуждал где-то внутри ее "я".

– Нельсон Бэгли был любовником вашей сестры?

– Нет. Но он мечтал об этом. Он бегал за ней, как собачка. Но Элли он был безразличен.

– Откуда вы знаете?

– Она писала мне из Бремертона. Рассо его ревновал, но Элли над этим только смеялась.

– Иногда шутка оказывается потом не такой уж и смешной.

– Что вы хотите сказать?

– Рассо уверен, что Бэгли – убийца.

– Знаю. После войны он пытался расквитаться с Бэгли. Но к тому времени тот стал беспомощным калекой. Его корабль загорелся, он прыгнул за борт и лишился рассудка. В полиции сказали, что, если даже он и виноват, теперь уже поздно что-либо доказывать. Да они и не могли тащить в суд инвалида.

– Но вы привели его сюда во вторник вечером?

– Это сделала не я. Я ждала их на обед. Это была идея Гарольда. Он пытался понять, отчего на корабле возник пожар, и надеялся, что Бэгли сможет ему помочь.

– Что же сказал ему Бэгли?

– Не знаю. Я очень расстроилась и сильно выпила еще до обеда. Когда я увидела Нельсона Бэгли и попыталась заговорить с ним, прошлое обрушилось на меня, как тонна кирпичей, и я принялась напиваться. Я очухалась только наутро, а они к тому времени уже уехали.

– Гарольд, Глория и Нельсон?

– Да. Я подумала, что они отвезли его в больницу. Когда потом заявились вы и сказали, что Бэгли погиб, я струхнула и сказала вам первое, что пришло в голову.

– Вы, значит, говорили с ним во вторник?

Она заколебалась.

– Да, мы обменялись парой слов.

– Что он сказал?

– Сказал, что ему очень жаль Элли.

– И все?

– Дайте вспомнить. – Она нахмурилась так, словно вслушивалась в плохую магнитофонную запись. – Он мало что сказал, да и это я толком не запомнила. Он еле-еле ворочал языком, а я была не в себе, оттого что встретилась с ним. Он был словно призрак из прошлого. Маленький, жалкий, несчастный призрак.

– Вы задавали ему какие-то вопросы?

– Пробовала, но без особого толка. Я спросила, кто убил мою сестру. Он ответил, что не знает. Я добилась от него признания, что он знал ее по Бремертону до того, как она ушла от мужа. Он уверял, что между ними ничего не было, что ей нравился другой. Я спросила, кто этот другой, но он не мог вспомнить. Наверное, так оно и было. У него память – что дырявое сито. И признаться, мне было неохота давить на него. Я говорила с этим битым судьбой человеком и понимала, что Элли нет в живых уже четверть века и никакими расспросами ее не воскресить.

А потом пришел Гарольд и сказал, что пора смотреть телевизор. К тому времени мне страшно захотелось выпить – залить воспоминания. Я стараюсь не пить при Глории – зачем подавать плохой пример? Потому-то я взяла бутылку и заперлась у себя. Потом, похоже, я заснула. – Она закрыла глаза, словно изображая сон. – Я проснулась утром. В доме никого, а раковина заполнена грязными тарелками.

– После вторника вы видели Глорию?

– Вроде нет. Точно нет. Она звонила мне вчера вечером от Тома Рассо. Сказала, что не может вернуться домой, потому что Гарольд взял ее машину. Это единственная наша машина, и я завишу от Глории, потому что оказалась без водительских прав...

Я перебил ее.

– Если снова позвонит Глория, то скажите ей, что мне непременно надо с ней поговорить. Скажите, что это вопрос жизни и смерти.

– Чьей? Ее?

– Вполне может быть. Она не говорила, зачем Гарольду понадобилась ее машина?

– Нет. Я не спрашивала. Хотя подумала: как странно – раз они всюду ездят вместе, то почему он вдруг...

– Как давно они начали видеться?

– Неделю-другую назад. Но в наши времена все делается стремительно. Мужчины не желают ждать, и женщинам приходится уступать...

– Глория упоминала Нельсона Бэгли, когда вы вчера говорили по телефону?

Миссис Мунган заколебалась. Она поглядела в сторону и облизнула кончиком языка верхнюю губу.

– Да или нет?

– Кажется, да.

– Что же она сказала?

– Что Гарольд решил устроить ему небольшие каникулы. И если меня будут расспрашивать, чтобы я помалкивала. Потому-то я и наврала вам утром. Господи, я же не знала, что его нет в живых.

– Как у него оказался твидовый костюм?

– Я дала. Он был слишком легко одет. Я вдруг поняла, что он одного роста с Мунганом – когда Мунган был моложе. Достала костюм. Он оказался великоват, но все равно его можно было носить. Бэгли так дрожал, что мне пришлось помогать ему одеваться. Когда я вдруг увидела этого бедолагу без одежды, то окончательно поняла...

– Что поняли, миссис Мунган?

– Что мы все смертны. У меня возникло такое ощущение, что он вылез из той же могилы, в которой лежала моя сестра. А теперь он умер...

Она замолчала, глядя из-под сползшего на глаза рыжего парика на потухший экран телевизора. Постепенно ее лицо приняло обычное выражение, словно все рассказанное было лишь изображением на экране и одним щелчком выключателя его можно было уничтожить.

– Что хотел увидеть по телевизору Гарольд?

Мой вопрос смутил ее.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сказали, он перебил ваш разговор с Бэгли, потому что хотел посмотреть телевизор.

– Да, он сказал, что старый начальник Бэгли должен выступать в десятичасовом выпуске новостей.

– Капитан Сомервилл?

– Вроде бы. Я не обратила внимания. Что-то насчет аварии на нефтепромыслах. Где-то произошел выброс нефти?

– Да, и капитан Сомервилл имеет к этому самое прямое отношение.

– Плохо, – автоматически отозвалась она.

– Как повел себя Бэгли?

– Подошел и сел там, где я сижу сейчас.

– Он увидел на экране Сомервилла?

– Не знаю, я как раз пошла за бутылкой. – Она показала на закрытую дверь и нетерпеливо зашевелилась в кресле. – Вы не будете возражать, если я немного сейчас выпью. Я не думала, что беседа так затянется...

– Я тоже. Можете освежиться.

Она встала, подошла к двери, ведущей на кухню, и обернулась.

– Я бы и вам предложила, но там еле-еле хватит мне одной. Знаете, как это бывает...

Я знал, как это бывает у алкоголиков. Временами им не хватало щедрости даже по отношению к самим себе. Я был рад немного передохнуть от общества этой женщины. Оно сильно давило на психику.

Сидя в комнате, где, казалось, еще не затихло эхо ее шепелявого голоса, я вдруг вспомнил, что мне сказала накануне другая женщина, Элизабет Сомервилл вспомнила, как на пороге ее дома в Бельэре возникла женщина с маленьким мальчиком. Теперь мальчику должно быть около тридцати. Столько, сколько Тому. А женщине – лет пятьдесят, если бы она дожила...

Я положил свою визитную карточку на стол рядом с выпускной фотографией Элли. Затем взял фотографию и вместе с ней двинулся в Бельэр.