Текст книги "Спящая красавица"

Глава 26

Я проехал через весь город к больнице и после переговоров в регистратуре выяснил, что Джек лежит в отдельной палате наверху. В коридоре возле нее я обнаружил сержанта Шанца. Он сидел на маленьком металлическом стульчике, который скрывался под его тушей.

– Где вы пропадали? – спросил он.

– Отвозил машину Джека Леннокса, и меня задержали его родственники. Как он?

– В порядке. У него супруга. – Шанц тяжело поднялся, отпихнув стул к стене. – Если вы проведете здесь еще несколько минут, я схожу позвонить. Шериф велел мне дать знать, когда он сможет говорить.

Сержант зашагал по коридору к лифту, а я вошел в палату. Там был полумрак. Шторы на окнах были задернуты.

У изголовья кровати сидела Мариан Леннокс с видом человека, готового защищаться. Мое появление вызвало у нее прилив неудовольствия, словно она дорожила каждой минутой, Проведенной в обществе мужа. Голова Джека Леннокса была перевязана, и его лицо казалось желтым и съежившимся.

– Арчер? – Он попытался встать, но жена мягко уложила его обратно на подушки.

– Прошу тебя, Джек, не надо!

– Хватит корчить из себя сиделку! – Он решительно противился ее заботе. – У тебя это плохо получается.

– Но доктор сказал, что тебе нужен полный покой. Ты же ранен.

– Кем?

– Разве вы не помните? – спросил я.

– Нет. Я только помню, как открыл дверь башни – обзорной башни на озере Сэндхилл.

– Почему вы пошли туда?

– Там я должен был оставить деньги, – сказал он слабеющим голосом.

– Кто вас об этом просил?

– Я его не знаю. – Он посмотрел на жену. – А ты?

Она покачала головой.

– Я говорила с ним тогда, когда он звонил в первый раз. Я не узнала голос.

– Не важно, – сказал я. – Скорее всего это был тот, кто в вас стрелял. Я его знаю.

Они молча ждали, когда я назову имя. Услышав про Гарольда Шерри, Джек Леннокс так удивился, словно выстрел начисто отшиб ему память. Но у Мариан сразу изменилось лицо. У нее сделался такой вид, словно к ней вернулась давняя болезнь.

– Разве вы не запомнили Гарольда? – спросил я Джека. – Вы же ранили его в ногу.

– Я ранил? Вы шутите. – Он сел, покачивая головой так, словно на ней была тяжелая гиря. – Вы его поймали?

– Пока нет.

– А где деньги? Где сто тысяч?

– Он скрылся с ними. Его еще не нашли. Мне придется поставить в известность полицию...

Леннокс вдруг словно утратил интерес. Он не спросил про Лорел. Может, и ее он забыл?.. Он испустил глубокий вздох и рухнул на подушки.

Между ним и мной возникла Мариан.

– Джек устал. Давайте поговорим в коридоре.

– Конечно.

Она поправила на муже одеяло, пожала ему плечо и вышла за мной. Она явно лучше контролировала себя, чем прежде. У нее был напряженный, но вполне осмысленный вид. Она явно принадлежала к устаревшей разновидности женщин, что привыкли жить в тени мужа и выходить на свет, лишь когда муж оказывается не у дел. Закрыв за собой дверь палаты, она проговорила:

– Вы не сказали ни слова о Лорел, мистер Арчер.

– У меня нет никаких новостей.

– Значит, вы не знаете, где она?

– Нет. Ее можно найти через Гарольда Шерри.

– Он получил деньги. Что ему еще надо?

– Не знаю. Возможно, гарантии безопасности. Деньги имеют смысл, лишь если можно их спокойно потратить.

Она мрачно и уныло смотрела мимо меня куда-то в арктические дали будущего.

– Зря Джек в него стрелял.

– Да, это расстроило сделку. Но Гарольд вполне мог открыть огонь первым.

Ее лоб прорезала недоуменная морщина:

– Зачем?

– Это надо спросить у Гарольда.

– Вы надеетесь его отыскать?

– В общем-то да. У меня есть адрес его доктора. Он ранен в ногу, и ему понадобится медицинская помощь.

– Я знаю этого доктора?

– Сомневаюсь. Он работает в Лонг-Биче.

– Мы знаем там многих.

– Но пока я не буду его называть. Это моя единственная ниточка. Шансы заполучить назад Лорел никак не улучшились с утра, миссис Леннокс. Надеюсь, вы это понимаете.

– Не знаю, – она покачала головой. – Все так запуталось. Самый черный день в жизни Лорел – и в нашей тоже – это день, когда она повстречала Гарольда. Он не первый раз похищает ее. Вы не знаете, что он уже умыкал ее, когда ей было пятнадцать?

– Я слышал об этом. Но мне непонятны его мотивы.

– Он всегда завидовал нашей семье.

– Ему нравилась Лорел?

– Возможно, но по-своему. Помню, он как-то пришел к нам в дом – перед тем, как увез ее в Лас-Вегас. Он постоянно ее трогал. Она даже попросила отца вмешаться.

– Лорел просила вашего мужа вмешаться?

– Именно. Джек вышвырнул его из дома. – Ее голос был холодным и ровным, как у медиума, который передает слова, смысл которых ему непонятен. – У моего мужа всегда был характер не сахар.

– Я имел возможность в этом убедиться. Но скажите, миссис Леннокс, не доставалось ли от него Лорел?

– Доставалось и не раз.

– А в последнее время?

– Тоже. Они часто ссорились. Джеку не нравился ее брак. Собственно, он сделал все, чтобы его поломать. – Она услышала свои слова и поглядела на меня с испугом: – А что, по-вашему, могла сделать Лорел?

– Уехать с Гарольдом по доброй воле.

– Вы имеете в виду ту поездку в Лас-Вегас?

– Ее тоже. Но в первую очередь нынешнее исчезновение. Вы уверены, что Лорел и сейчас была похищена?

– Да? – она подозрительно покосилась на меня. – К чему вы клоните?

– К тому, что они могли вступить в сговор. Есть сведения, что они недавно встречались.

– Откуда у вас эти сведения?

– Извините, но я не скажу. – Не хватало еще больше обострять отношения между Ленноксами и матерью Гарольда.

– Я не верю в это, – сказала Мариан Леннокс.

Она повернулась, чтобы снова войти в палату, но замешкалась, положив руку на дверную рукоятку. Я заметил, до чего она хрупка и беззащитна. Ее стриженые седеющие волосы завивались, как причудливые длинные перья, на затылке. Под платьем словно несформировавшиеся окончательно крылья, проступали1 лопатки.

Ее дочь пропала, муж ранен. Похожие передряги могли крепко потрепать любого. Еще одна такая неделя, и она превратится в старушку, вроде Сильвии.

– Простите, миссис Леннокс. Мне казалось, вам надо знать все варианты.

Она так резко повернулась, что чуть было не потеряла равновесие.

– Да, вы правы. Держите меня в курсе, хорошо?

– Постараюсь.

– Если Лорел заодно с Гарольдом Шерри – повторяю, если, хотя лично я в это не верю, – то я хотела бы знать об этом до полиции.

– Я вас понимаю. – Но я не дал ей никаких обещаний.

Глава 27

День выдался долгим. Когда Мариан Леннокс ушла в палату, я сел на стульчик сержанта Шанца и чуть расслабился. В голове колыхались какие-то черные волны, которые несли меня к черному берегу. Я вздрогнул и очнулся. От лифта по коридору шел Шанц. Его живот нависал над широким ремнем, на лбу виднелись капельки пота.

– Извините, что заставил долго ждать. Новая смерть на побережье.

– Кто погиб?

– Пока не знаем. Черноволосый молодой человек. Отправили его в патологоанатомическое отделение. Если охота взглянуть – оно на первом этаже, справа от лифта. Там капитан Долан и шериф.

Лифт, на котором приехал Шанц, все еще стоял на этаже. Я нажал кнопку первого этажа и облокотился на стенку кабины. Мне казалось, что я спускаюсь на дно наших проблем.

Когда дверь открылась, в нее просунула голову девица-чикано в форме помощницы медсестры.

– Что-нибудь случилось? – в ее темных глазах было неподдельное участие.

– Ничего не случилось.

– Я еду наверх. Вы тоже?

– Нет.

– Вы больной?

– Нет.

Ее вопросы вернули меня к жизни. Я вышел из лифта и неуверенно побрел по коридору туда, где висела табличка «Патологоанатомическое отделение». Многовато смертей для одного дня... Затем я постучал и вошел.

Суровая матрона за дежурным столом, мрачно оглядев меня, направила дальше по коридору. Я проходил через пояса нарастающего холода, пока не попал в комнату, где лежал новый покойник. Он был по-прежнему привязан к алюминиевым носилкам, на которых его внесли капитан Долан и шериф. Труп был в прозрачном пластиковом мешке, который был сверху приоткрыт так, что виднелась одна голова.

Это был Тони Лашман. В глазах и во рту у него была нефть.

– Это Арчер, – услышал я голос Долана. – Шериф Сэм Уиттмор. Лу.

Мы пожали друг другу руки через носилки. У шерифа были голубые глаза, которые вдруг выстреливали в вас из складок усталого лица. Не отнимая руки, он отвел меня в другой конец комнаты.

Я рассказал ему, что покойник – секретарь Сильвии Леннокс и что я видел его живым утром.

– Где вы его обнаружили? – спросил я.

– На берегу недалеко от дома Сильвии Леннокс. Сейчас не видно, но у него разбит затылок. Похоже, камнем.

– Вы нашли камень?

– Нет, камень мы не нашли, – вскинул свои голубые глаза шериф. – Там вокруг тысячи камней, и все перемазаны нефтью. – Он наклонился ко мне. – Вы хорошо знаете семью Ленноксов?

– За последние сутки я перезнакомился с большинством ее членов.

– Ваше впечатление: кто мог быть убийцей?

– Даже не знаю.

– Или почему все это случилось?

– Я как раз работаю над этим, шериф, но пока у меня нет никаких выводов.

– У нас тоже, – сказал он и добавил: – Только не ссылайтесь на меня.

Теперь подал голос капитан Долан:

– Это, случайно, не тот парень, которого вы видели на озере, когда был ранен Джек Леннокс?

– Нет, не тот.

– Вы уверены?

– Да. Это секретарь Сильвии Леннокс.

– Почему ему пробили голову? Он имел отношение к сделке на озере?

– Не знаю.

– А что это за сделка? – спросил шериф. – Я так и не разобрался в этом.

– Джек Леннокс должен был передать деньги.

– Передать деньги другому лицу?

– Да.

– А что случилось с деньгами?

– Их унес тот человек.

– Почему вы нам раньше об этом не сказали? – спросил Долан.

– Мне надо было посоветоваться с Ленноксами.

– Это их деньги?

– Да.

– А кому они платили?

Я некоторое время молчал, пытаясь найти способ выгородить Лорел, а также напомнить себе, что я не из вспомогательного полицейского отряда. Но Лорел была далеко, и я не видел смысла выгораживать Гарольда Шерри.

Я назвал им Гарольда, дал его адрес и рассказал, чем он занимался. Я только умолчал о докторе Брокау в Лонг-Биче. Я хотел поговорить с ним первым.

– Значит, это похищение, – сказал Уиттмор с отвращением в голосе.

– Почему вы нам об этом не сказали? – спросил Долан.

– Я и сейчас не уверен, что это похищение.

– А что же это еще может быть?

– С ее стороны побег. С его – возможность на этом заработать. Он где-то ее припрятал.

– Живой или мертвой?

– Все тут возможно. Потому-то мне так и не терпится отыскать ее.

– Они могут быть в сговоре, – подал голос шериф. – Пятьдесят тысяч на брата за один день трудов. Неплохо.

– Не исключено, хотя я в это не верю.

– Вы нам не вес рассказали?

– Я дал вам основные факты. Остальное вы можете узнать от Ленноксов.

– Кстати о Ленноксах, – сказал шериф. – Это не месть? Не желание выставить их в плохом свете?

– У Гарольда Шерри есть основания для этого. Я вам уже говорил.

– А другие подозреваемые? После аварии многие могли воспылать злобой к Ленноксам. Сегодня на пирсе чуть было не поднялся бунт. Вы не в курсе?

– Я был там.

– Тогда вы меня понимаете. Может, горстка помешанных на экологии маньяков решила показать семье Ленноксов, где раки зимуют?

– Убивая людей и пачкая их нефтью?

– Пусть так.

– Нет, мне кажется, между аварией и убийствами нет связи.

Затем я вспомнил слова Элизабет о визите Гарольда и о том, как это подействовало на ее мужа и их брак. Нет, какая-то психологическая связь тут явно имелась.

– У вас есть сомнения? – спросил Уиттмор.

– Да, но не по поводу главных событий. У Гарольда есть причины ненавидеть Ленноксов, но этим причинам пятнадцать с лишним лет.

Рассказывая ему об этом, я чувствовал, как безвозвратно уходит время. Мне надо было застать доктора Брокау. Отмахнувшись от новых вопросов, я двинулся к двери.

– Вы спешите? – спросил шериф.

– Да, у меня встреча.

– Ладно, давайте. Если она, конечно, не с Гарольдом Шерри, – усмехнулся он.

Я тоже усмехнулся и вышел.

Долан последовал за мной в коридор.

– А может, вы немного задержались бы, а? К нам едет свидетель.

– Свидетель чего?

– Пока непонятно. Когда я говорил с ним по телефону, он сказал, что может опознать того, кого вы утром вытащили из воды. У него возникла дикая идея, что он знает покойника. Вернее, знал двадцать пять лет назад, когда служил во флоте офицером.

– В чем дикость идеи?

– Корабль этого человека сгорел у Окинавы. Но он убежден, что труп принесло именно оттуда, что он проплавал все эти двадцать пять лет. – Долан выразительно постучал себя пальцами по лбу.

– Это капитан Сомервилл?

– Нет, но он работает у Сомервилла в отделе связей с общественностью. Его фамилия Эллис. Он явился к нам утром, когда мы привезли сюда труп, и хотел по возможности замять это дело. Он ничего не сказал насчет того, что знает этого парня. Когда мы показали ему труп, он был сильно потрясен. Но я решил, что он просто очень уж чувствительный.

– По-моему, так оно и есть. Что-то не дает ему покоя.

– Вы знаете Эллиса?

– Видел его как раз сегодня. Он был словно на иголках.

– Он был пьян?

– Нет, но немного выпил.

– Сейчас он пьян, – сказал Долан. – А заодно и явно не в своем уме.

– Вы его подозреваете?

– Не знаю. По телефону он говорил как человек, у которого нечиста совесть. Я не знаю, в чем дело, но на всякий случай послал за ним машину.

Шериф ушел, а через несколько минут в сопровождении полицейского появился Эллис. С тех пор как мы виделись днем, он заметно сдал. У него была пошатывающаяся походка, и он меня не узнал. Но он приветствовал Долана, подняв руку к своему влажному лбу жестом, которым люди отгоняют нечистую силу.

Я прошел за ними в комнату, где у нас изо ртов повалил пар. Долан вытащил ящик из стены и показал нам старика. Эллис склонился над покойником и чуть было не упал. Слезы закапали у него из глаз на мертвеца.

– Это Нельсон, – с ужасом проговорил он. – Да, да. Нельсон. Но почему он так постарел? – обратился он к Долану. – Он же был молодым человеком, когда бросился в море там, у Окинавы.

– Он был жив еще вчера.

– Нет, ошибаетесь. Он без вести пропал с «Ханаана» двадцать пять лет назад. По моей вине. – В его голосе по-прежнему был ужас. Он потрогал обезображенное лицо старика и сказал: – Извини, Нельсон. – Он опустился на колени, не выпуская из рук края ящика, и пробормотал: – Прости меня!

Мы кое-как вытащили его из холодной комнаты и усадили на стул. Долан намочил полотенце и вытер ему лицо. Но Эллис не смотрел на нас. Он сидел понурив, голову, охваченный приступом раскаяния, и вода капала на пол с его носа и подбородка.

Долан отвел меня в дальний конец комнаты и тихо спросил:

– Он в своем уме? Он не рехнулся?

– Может, и рехнулся. Во всяком случае, он пьян и у него истерика. Но в его словах есть какой-то смысл. Капитан Сомервилл говорил мне, что Эллис был с ним на Окинаве.

Мы подошли к Эллису, который немного пришел в себя.

– Почему вы считаете, что все это произошло по вашей вине? – спросил я.

– Потому что так оно и было. – Он поднял на меня свои скорбные глаза. – Я был автором на «Ханаане», и все случилось по моей вине.

– Кем-кем вы были? – переспросил Долан.

– Автор – офицер, ведающий авиационным горючим. Мы заправлялись прямо в море, и я, похоже, допустил ошибку, потому что одна из цистерн получила пробоину. Корабль залило горючим. Не успели мы очистить палубу, как где-то возникла искра, и все заполыхало. Кто-то из членов экипажа прыгнул за борт. Большинство из них подобрал танкер, но несколько человек пропало. Среди них и он. – Эллис робким жестом показал в сторону холодильника.

– Вы назвали покойника Нельсоном, – сказал я. – Это имя или фамилия?

– Не знаю. Все звали его Нельсоном. Он был связист-посыльный.

В коридоре появилась женщина с озабоченным лицом. Она напоминала солдата, который наступает на неприятеля в страхе и ярости одновременно. Эллис стал пугливо озираться, словно искал, где бы спрятаться, но рядом была лишь дверь в комнату-холодильник.

– Что ты тут делаешь? – спросила она его. – Ты же обещал, что не выйдешь из дома, пока не протрезвеешь.

– Мне надо было взглянуть на этого человека, – пролепетал он, не поднимая головы.

– Какого еще человека?

– Нельсона. Он был связистом на «Ханаане». Бедняга Нельсон. Если бы не я, он был бы жив.

– Чушь собачья! – возразила женщина. – Он утонул вчера вечером.

– Ошибаешься. Утонуло пятеро или шестеро, и все это по моей вине.

– Неправда. Ты же знаешь, что это неправда. Произошел самый настоящий несчастный случай, и ты тут ни при чем. Мы уже говорили об этом много раз.

– Я виноват, – упорствовал Эллис. – Я руководил работами, когда цистерна получила повреждение.

– Замолчи! – Повернувшись к нему спиной, она обратилась к нам. – Моему мужу нельзя верить. Он очень впечатлительный человек и пережил самую настоящую катастрофу. Его корабль загорелся из-за утечки горючего, а поскольку он отвечал за горючее, то винит во всем случившемся только себя. Хотя он тут ни при чем.

– А чья же тут вина? – спросил я.

– Если искать виновного, то скорее это капитан Сомервилл. Я говорила с другими офицерами «Ханаана». Некоторые считают, что капитан Сомервилл приказал слишком увеличить давление в емкостях. Он ведь принимал решения.

Эллис поднял голову. Его пьяный сомнамбулический бред был вытеснен новой эмоцией.

– Замолчи! Прошу тебя! Ты хочешь, чтобы меня выгнали с работы?

– Тебе было бы куда лучше без нее. Ты всего-навсего поденщик и получается у тебя это плоховато. Я всегда считала, что нам лучше уехать и начать все сначала.

– Этим все и кончится, – мрачно предрек Эллис.

Его момент истины прошел вместе с убеждением, что утопленник приплыл к нам с Окинавы. Эллис был теперь обычным пожилым человеком, дрожащим за свое место.

Глава 28

Бульвары были забиты машинами. День клонился к вечеру. Я ехал через рабочий квартал, где жил давным-давно, еще когда в Лонг-Биче случилось землетрясение. Улицы выглядели дряхлыми и захудалыми, кроме одной, где цвели желтые акации, напоминая золотоносную жилу.

Было уже больше, чем полшестого, когда я остановил машину у приемной доктора Брокау. Она занимала угол второго этажа старого строения, уцелевшего в землетрясении. В комнате для пациентов были стулья, обитые ситцем, стол и металлический шкаф-картотека. Там не было ни души, но пациенты оставили за собой запах страха и нищеты.

Из внутреннего офиса выглянула голова – крашеная рыжая женщина в не очень белоснежном халате. Вид у нее был измученный.

– Вы мистер Арчер?

– Да.

– Извините, но доктор вас не дождался. Несколько минут назад он уехал по срочному вызову.

– Он вернется?

– Вряд ли. Он просил меня сказать, что ему очень жаль...

– Мне тоже жаль. А где бы я мог его потом найти?

– Я не имею права сообщать его адрес. Но если вы позвоните по его служебному телефону, то вам ответят из телефонной службы. Они смогут оказать вам содействие.

– А вдруг вы сможете оказать мне содействие? – сказал я. – Мне нужен человек по имени Гарольд Шерри.

– Как странно, – он тоже... – она осеклась.

– Он что?

– Я хотела сказать, он же один из пациентов доктора.

– Это к нему отправился доктор?

– Не знаю. Правда, не знаю.

– А где живет Шерри?

Она посмотрела на меня, потом на картотеку.

– Извините, но мы не даем такие сведения. Простите. За мной должен приехать муж, а я еще не доделала работу...

Она вернулась во внутренний офис, а я открыл дверь в коридор и громко хлопнул ей, оставшись в приемной. Затем быстро подошел к картотеке и вытащил ящик на букву "Ш". На карточке Шерри значилось несколько адресов, но все, кроме последнего, были вычеркнуты. Оставшийся адрес гласил: «Чашка чая», до востребования. Это было кафе, расположенное в квартале отсюда.

Я оставил машину, где она стояла, и в опускающихся сумерках пошел в «Чашку чая». Это было большое кафе, где бывали люди всех возрастов и социальных прослоек – длинноволосые девицы, бородатые молодые люди, целые семьи с детьми, старики, сгорбившиеся над их скудными трапезами. Парочка уборщиков-чиканос с веселым шумом и грохотом собирала грязные тарелки.

Я подошел к раздаточной стойке, чтобы спросить, где администрация. Но вид пищи словно заворожил меня. Я не мог вспомнить, когда в последний раз ел. Раздатчицы, споро передвигавшиеся в облаках пара, показались мне прекрасными ангелами.

Я взял жареную печенку с луком, картофельное пюре, тыквенный пирог и кофе, сказав, что хочу поговорить с управляющим. Он подошел к моему столику, когда я допивал кофе – лысеющий человек в светлом костюме.

– Что-то не так, сэр?

– Да вроде бы нет. Еда в порядке.

– Мы стараемся.

– Мне нужен Гарольд Шерри. Он оставил ваш адрес.

– Гарольд? Он здесь больше не работает.

– Где же мне его найти?

Управляющий развел руками – жест, который он явно позаимствовал у уборщиков.

– Гарольд не сказал мне, что хочет уйти. Просто он не вышел на работу на прошлой неделе, и все.

– Почему?

– Слишком примитивная работа для столь неординарной личности, если угодно выразиться помягче. Вы его родственник?

– Знакомый. Он не оставил другого адреса?

– Может, и оставил. Сейчас спрошу у кассирши. Он постоянно ошивался вокруг нее.

Ее звали Чарлин. У нее были спокойные голубые глаза, мягкие каштановые волосы, и она сидела за кассой так, словно управляла самолетом. Когда менеджер спросил ее насчет Гарольда, она покраснела, смутилась и покачала головой. Он подошел ко мне и опять сделал мексиканский жест, означавший недоумение.

Я подождал, пока кассирша придет в себя, и пошел расплачиваться.

– Если вы подскажете, как мне найти Гарольда, то я вам буду признателен.

– Вы, часом, не его отец?

– Нет, но я днем говорил с его матерью.

– Я не знала, что у него есть мать. Он все время говорил об отце. Тот якобы большая шишка в нефтяном бизнесе в Техасе. Это так?

– Вроде бы он занимает достаточно большой пост.

Она глубоко вздохнула, и ее грудь поднялась.

– Значит, у Гарольда и вправду есть причины начинать с самого низа.

– Какие причины?

– Видите ли, он хотел как следует изучить пищевое дело. Отец обещал купить ему лицензию на продажу пиццы, но сперва Гарольд должен изучить, что к чему.

Ее спокойные глаза смотрели мне прямо в лицо. Я понял, что она не столько отвечала, сколько вопрошала. Ей хотелось знать, не лжец ли Гарольд.

Я ответил на ее вопрос своим вопросом.

– Вы не могли бы мне сказать, где его найти, Чарлин?

– Это зависит от того, зачем он вам.

– Мне сейчас не до деталей. Главное – Гарольд получил кое-какие деньги.

– Большие?

– Можно сказать, большие.

Она мне не поверила. Несмотря на то, что я ей сказал, а может, именно в силу того, она сообщила:

– Последний раз я встретила его в винном магазине. Он в это время должен быть в Техасе у отца, но вместо этого ошивался здесь, в Лонг-Биче. С большой толстой женщиной. Ее звали Рамона. – Взгляд Чарлин сделался ледяным. – Он покупал ей пиво.

– Вы не знаете, как найти ее?

– Спросите в винном магазине. С ней там разговаривали, как с постоянной покупательницей. Магазин «Том и Джерри», вон там, – она махнула рукой в сторону моря.

Туда я и направился. Слева виднелись дома Конвенш-сентра, высотные, многоквартирные дома, сверкавшие огнями, за ними стоянки для автомашин, где когда-то были пляжи. Справа неясные очертания района, где проводили досуг люди с деньгами. Дальше блестела вода гавани.

В полутьме шныряли моряки. На тротуаре возле «Тома и Джерри» сидел пьяный в хорошо сшитом темном костюме и декламировал стихи. Похоже, он сам сочинял их на ходу. Маленький человечек с суровым лицом был готов либо обслужить меня, либо застрелить, в зависимости от того, что я скажу.

– Вы знаете девушку по имени Рамона?

– Есть тут одна Рамона, только она не девушка. Вы, наверное, хотите знать, какой процент ее доходов уходит на спиртное?

– Я не агент социального обеспечения. Я просто ищу ее приятеля.

– Гарольда?

– Именно.

– Я его что-то давно не видел.

– Где живет Рамона?

– Следующая улица направо. – Он показал в сторону от моря. – Первый трехэтажный дом за углом. Второй этаж, квартира Д. Если хотите теплого приема, захватите ей упаковочку пива.

Я так и поступил. В вестибюле дома молодой человек в морской форме обнимался у стены с женщиной. Я поднялся на второй этаж, опираясь на обитые крокодиловой кожей перила, и постучал в квартиру Д.

Мне открыла женщина. Она быстро окинула меня взглядом и сказала: «Привет!»

У нее было красивое широкое лицо, иссиня-черные глаза и черные как смоль волосы. Тело под облегающим черным платьем казалось расплывшимся, но и в нем, как и в лице, была своя тяжелая красота.

– Привет, Рамона!

– Кто вы?

– Приятель приятеля.

– Кто ваш приятель?

– Гарольд Шерри.

– Он о вас не говорил.

– Он живет здесь?

– Больше не живет.

– Он не оставил адреса?

– Нет. – Она чуть наклонилась ко мне, не выходя из дверей. Плечи у нее были мощные и красивые. – Он чего-то натворил?

– Нет, – солгал я. – Он просто задолжал мне деньги.

– Мне тоже. Нам надо действовать заодно. Проходите, не стойте в дверях.

Она отступила, дав мне возможность пройти. Комната была тесная, как пещера. Треть пространства занимал разобранный диван. Два кресла стояли друг против друга у стола, на котором красовалась квартовая бутыль из-под пива. Она была пуста.

– Угощалась пивом, – пояснила хозяйка.

– Я принес еще.

– Очень мило. Гарольд, наверное, сказал, что я любительница пива, да?

Я никак не мог понять ее происхождение. Говорила она без акцента, но с какой-то сердитой раздражительностью, словно давая понять, что говорит она по-английски не по доброй воле. Она откупорила одну банку, передала мне, а себе открыла вторую.

– Присаживайтесь. За ваше здоровье. А также за здоровье Гарольда и его новой девицы.

– У него появилась новая девица?

– Да, – кивнула Рамона. – Он приезжал с ней на днях забирать свое барахло.

– Вы ее видели?

– Нет. Я выглянула из окна, но она сидела в машине. А вы ее знаете?

– Не исключено. Какая у них была машина?

– Маленькая зеленая. Не новая.

– Зеленый «фалькон»?

– Может быть. Маленькая зеленая, спортивная модель. Значит, вы девицу знаете?

– Я не уверен.

– Я хотела спуститься и познакомиться, но Гарольд не позволил. Он не хотел, чтобы я ее видела. Я успела заметить только ее макушку. Она брюнетка. Как и я.

– Почему он не захотел, чтобы вы познакомились?

– Потому что во мне половина индейской крови. Для человека, который повидал виды, у Гарольда что-то уж больно много предрассудков. И еще он считает, что я слишком толстая. – Она покивала головой. – Это верно, я толстая. Сколько мне, по-вашему, лет?

– Тридцать пять?

Я хотел немного польстить ей, но она покачала головой:

– Двадцать девять. Как бы на моем месте вы пытались сбросить вес?

– Забудьте о пиве.

– А кроме этого? Вообще-то надо же иметь в жизни что-то такое... Надоело сидеть и ждать.

– Чего вы ждете?

– Чего-то хорошего. Например, выигрыша в лотерею. – Она произнесла эти слова плоским голосом, словно высмеивая пустоту своей души или места, где жила, я так и не понял, что именно.

– Неужели вам не хочется чего-то получше, чем выигрыш в лотерею?

– Вы хотите сказать, выйти замуж, завести детей, найти приличную работу? Пыталась и это. Была у меня приличная работа. Был муж и трое детей. Только он выгнал меня и запретил видеться с детьми. – Она посмотрела на колени. – Они живут в Роллинг-Хиллз. Иногда я подхожу к берегу, смотрю туда через гавань, и мне кажется, будто я их вижу.

Она подняла голову. Ее лицо напоминало луну, всходившую над горой ее тела.

– Вы женаты?

– Был женат. Развелся.

– Значит, как и я? А что стало с вашей женой?

– Не знаю. Давно ее не видел.

– Тогда не беспокойтесь о ней. И обо мне тоже. – Она попила свое пиво. – Кстати, меня зовут вовсе не Рамона. Это имя появилось так, в шутку.

– Как же вас зовут?

– Незнакомым не говорю. – Она грохнула банкой об стол. – Вы, кстати, не сказали, как вас зовут.

– Арчер.

– Где же ваш лук и стрелы?[3]3
  Арчер по-английски означает «лучник», «стрелок».


[Закрыть]

– В багажнике моего «понтиака».

Она усмехнулась.

– Не морочьте мне голову. Гарольд действительно должен вам деньги?

– Небольшие.

– Можете попрощаться с ними.

Она открыла новую банку и предложила мне. Я отказался, и она приложилась к ней сама. Беспорядочный пульс ее одинокой жизни гулко бился в комнате, и за ним я словно слышал с трудом сдерживаемую ярость.

– Загляните к его матери, – посоветовала Рамона. – Он из тех, кто обычно возвращается к мамочке. В конце концов чистые простыни решают все. Чистые простыни и грязные помыслы, – задумчиво пробормотала она. – Что за девицу он себе завел?

– Не знаю.

– Вы же вроде сказали, что знаете ее?

– Ошибся. Я имел в виду другую.

– Но вы знали о зеленой машине.

– Я видел в ней Гарольда не далее, как сегодня.

– Все ясно, – сказала Рамона. – Я думаю, она понадобилась ему из-за машины. Он и от меня хотел, чтобы я купила ему машину. Только у меня нет таких денег.

– Зачем ему машина?

– У него был план. Если это можно назвать планом. Он меня не посвящал в детали. Сказал только, что придумал способ разбогатеть и заодно отомстить тем, кто сломал ему жизнь. – Ее взгляд упал на мое лицо, словно черный луч. – У Гарольда неприятности?

– Возможно. С кем же он хотел расквитаться?

– Во-первых, с отцом. В свое время Гарольд попал в беду, а отец пальцем о палец не пошевелил, чтобы ему помочь. Гарольду пришлось отвечать по всей строгости, а он угодил в тюрьму. Этого-то Гарольд и не может простить отцу. Есть у него и другие враги.

– Кто же они?

– Не помню фамилию, но знаю, что эта семья занимается нефтяным бизнесом. Когда Гарольд напивался, то говорил, что взорвет их нефтехранилища, и нес подобную чушь.

– Он знает, как это сделать?

– Может быть. Его отец как-никак инженер-нефтяник, он начинал здесь, в Лонг-Биче, и, по словам Гарольда, готовил его себе на смену. Но это было до раскола в семье.

– Он не говорил вам, из-за чего произошел раскол?

– Нет. Но он во всем винил отца. Он просто помешался на этом. Потому-то я не особенно горевала, когда он смотал удочки.

– Куда он уехал?

– Мне он не сказал. Наверное, к этой девице. Скорее всего, поселился у нее.

Она окинула взглядом свою тесную квартирку. По мере того как разговор и вечер растягивались, Рамона все сильнее старела и грустнела. Те отблески красоты, что бросились мне в глаза, ее огромное тело поглотило, словно чудовище красавицу.

Она жила в потемках. Интересно, новая женщина Гарольда тоже предпочитает сумрак?

– Вы не знаете, как зовут ту женщину?

– Нет.

– Не Лорел?

Она подумала и сказала:

– Он знал какую-то Лорел. По крайней мере, я слышала это имя. Но, по-моему, это не она.

– Как же звали другую?

Она пожала плечами и выставила руки, словно желая проверить, не пошел ли дождь.