Текст книги "Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель"

– Вам нужна не новая экономка, а жена, – не подумав, сказала Флора и осеклась под его взглядом. – Простите, – поспешно добавила она.

Но Хью, по-видимому, не обиделся.

– Я был женат. – Его слова прозвучали как утверждение, а не как обвинение.

– Да, Таппи мне рассказала.

– А о чем еще она тебе рассказала?

– О том, что ваша жена погибла в автомобильной аварии.

– И ничего больше?

– Нет. – Флора чувствовала себя обязанной защитить Таппи. – Она рассказала мне об этом, потому что беспокоится о вас. Ей не нравится, что вы живете один.

– После того как я обручился с Дианой, я привез ее сюда, в Тарбол. Визит был неудачным. Таппи об этом что-нибудь говорила?

– Вообще-то, нет. – Флора почувствовала себя немного неловко.

– По твоему лицу вижу, что говорила. Диана не понравилась Таппи. Как и все остальные, Таппи считала, что я совершаю ужасную ошибку.

– А это была ошибка?

– Да. С самого начала. Но я был так ослеплен, что не мог признаться в этом даже себе самому. Я познакомился с Дианой в Лондоне, когда работал в больнице Святого Томаса над диссертацией по хирургии. У меня был приятель, Джон Рашмур. Я знал его еще по Эдинбургскому университету, мы вместе играли в регби. Именно он познакомил меня с Дианой. И она, и Джон принадлежали к миру, которого я никогда не знал. И, как любой провинциал, я был очарован этим миром. И Дианой. Когда я решил жениться, все говорили, что я сошел с ума. Ее отец меня ни в грош не ставил. Он считал меня хитрым шотландцем, который охотится за приданым его дочери. Мой профессор тоже не испытывал восторга. Мне оставалось еще два года до защиты диссертации, и он полагал, что карьера должна быть для меня важнее, чем семейная жизнь. И разумеется, с ним был согласен мой отец. Возможно, вам это покажется странным, но мнение отца значило для меня больше всего. Я чувствовал, что если получу его благословение, то всех остальных смогу послать к черту. Поэтому я привез Диану домой, чтобы познакомить с отцом. Она не очень-то хотела сюда ехать. До этого она была в Шотландии лишь однажды, кажется, принимала участие в охоте на куропаток, и идея поездки в Тарбол ее не вдохновила. Но я все-таки уговорил ее, наивно полагая, что мой отец и друзья примут ее с распростертыми объятиями. – Хью тяжело вздохнул. – Ничего из этого не вышло. Вся затея обернулась катастрофой. Постоянно шел дождь, Диана возненавидела Тарбол, этот дом и Шотландию. Конечно, она была избалована и, как многие избалованные женщины, умела быть очень обаятельной, но только с людьми, которые ей нравились. А здесь не оказалось никого, кого она сочла бы достойным своего внимания. Мой отец, человек не очень-то разговорчивый, был чрезвычайно любезен с Дианой, но она его просто не замечала, и к концу третьего дня он не выдержал. Накачался виски, отвел меня в приемную и сказал, что я спятил. Он еще много чего мне наговорил, что по большей части невозможно повторить. Я не остался в долгу, мы поссорились. После этого мне ничего не оставалось, как посадить Диану в машину и уехать обратно в Лондон. Через неделю мы поженились. Можно сказать, не вопреки родительским возражениям, а благодаря им.

– И что случилось дальше?

– Поначалу все шло хорошо. Мы были увлечены друг другом. Можно сказать, мы были влюблены. Но мы жили в разных мирах, и нам не из чего было построить хоть какой-либо мост. Думаю, что, когда мы впервые познакомились, Диана воображала себя женой блестящего хирурга, но вместо этого оказалась замужем за молодым врачом, который почти все свое время посвящает работе над диссертацией. Это была наша общая ошибка.

Флора сжала в руках чашку с чаем.

– Быть может, если бы обстоятельства были другими…

– Но они не были другими.

– Когда она погибла?

– Почти через два года после нашей свадьбы. К тому времени нас уже мало что связывало. Диана сказала, что собирается на выходные к старой школьной подруге, которая живет в Уэльсе. Но во время аварии она оказалась в машине Джона Рашмура. Он был за рулем. И они ехали не в Уэльс, а в Йоркшир.

Флора посмотрела на него широко раскрытыми глазами:

– Вы хотите сказать… что ваш друг…

– Да, мой друг. У них был роман уже несколько месяцев, а я ни о чем не подозревал. Когда все было кончено, оказалось, что многие знали об этом, но никто не решился просветить меня. Это очень тяжело – потерять сразу и жену, и друга. И еще тяжелее, когда при этом теряешь честь.

– Джон Рашмур тоже погиб?

– Нет, – небрежно сказал Хью. – Он жив.

– Так вы поэтому бросили диссертацию и приехали в Тарбол?

– Я приехал из-за болезни отца.

– И вам никогда не хотелось снова вернуться в Лондон?

– Нет.

– Разве вы не сможете снова стать хирургом?

– Нет, слишком поздно. Я всегда принадлежал этим местам. Не уверен, что смог бы прожить всю жизнь в городе, без этого воздуха и запаха моря.

– Вы совсем как… – начала Флора, но вовремя замолчала.

Она хотела сказать «как мой отец», но, слушая Хью, совсем забыла, что должна быть Розой. Как Флора, она была готова ответить доверием на доверие, откровенностью на откровенность, тем более что Хью вглядывался в ее лицо и явно ждал продолжения. Но, став Розой, она ничего не могла предложить ему в ответ на его признания. На мгновение она всерьез задумалась о том, чтобы сказать правду. Она знала, что в том настроении, в котором он сейчас, он поймет. Да, она пообещала Энтони хранить тайну. Но ведь Хью врач, а врачу можно доверять так же, как и священнику. С самого начала этой авантюры душа Флоры восставала против обмана. Но теперь он обернулся против нее самой. Она почувствовала себя спутанной по рукам и ногам, скованной, неспособной пошевелиться.

Хью подождал, что она закончит фразу, потом спросил:

– Как кто?

«Я дала обещание Энтони, – напомнила она себе. – Это было лишь вчера».

– Как один мой знакомый. Это не важно.

Момент был упущен. Она так и осталась Розой и не знала, радоваться или сожалеть об этом.

В кухне было тепло и тихо. На улице прогромыхал грузовик, залаяла собака. Женщина окликнула соседку через дорогу. С моря доносились громкие крики птиц. Покой нарушил Джейсон. Входная дверь открылась и захлопнулась с такой силой, что дом задрожал. Флора и Хью вздрогнули от неожиданности. Они оба забыли о Джейсоне. В воздухе зазвенел высокий мальчишеский голос:

– Роза!

– Иди сюда, – крикнул Хью, – мы на кухне.

По коридору протопали быстрые шаги, дверь широко распахнулась, и влетел Джейсон.

– Здравствуйте. Меня привез мистер Томпсон на своей машине, а в гавани стоит большой корабль, и мистер Томпсон говорит, что корабль из Германии.

– Здравствуй, Джейсон.

– Роза, – мальчик подошел к ней, обнял ее за шею и чмокнул в щеку. – Хью, я сегодня нарисовал картину для Таппи.

– Давай посмотрим.

Джейсон порылся в ранце и извлек лист бумаги.

– Ой, он помялся.

– Ничего, – сказал Хью. – Неси его сюда.

Джейсон отдал рисунок и встал рядом. Хью взял листок и развернул его. Флора снова обратила внимание на его руки. Наблюдая за ловкими движениями его пальцев, бережно разглаживающих пестрый детский рисунок, она почувствовала, как у нее странно засосало под ложечкой.

– Симпатичная картинка, – сказал Хью. – И что это такое?

– Разве не видно?

– Растолкуй.

– Как это – растолкуй?

– Объясни мне.

– Ну хорошо, вот смотрите. Это самолет, а это человек на парашюте, а это другой человек, который уже приземлился и сидит под деревом.

– Теперь я понял, очень хорошо. Таппи это понравится. Нет, не сгибай его снова. Роза поможет тебе донести его, правда?

Флора была захвачена врасплох.

– Что?

Она подняла голову и встретила пронзительный взгляд голубых глаз.

– Я сказал, что ты проследишь, чтобы картинка не помялась.

– Да, конечно.

– Вы чай пьете? – спросил Джейсон. – А есть что-нибудь поесть?

Флора вспомнила о выброшенном фруктовом кексе.

– Нет, мы просто пьем чай.

– Загляни вон в ту красную жестяную коробку, – сказал Хью. – Может, там осталось печенье.

Джейсон принес коробку, поставил ее на стол. Внутри оказалось шоколадное печенье, завернутое в серебристую бумагу.

– Можно, я его съем?

– Если не боишься отравиться. Я не знаю, сколько оно здесь лежит.

Джейсон развернул бумагу и откусил маленький кусочек.

– Нормальное, – сказал он. – Немного отсырело, но есть можно. Роза, а почему ты не приехала за мной?

– Я готовила Хью чай. Ты ведь не обиделся?

– Нет, не обиделся. – Он подошел и прижался к ней. Флора обняла его и коснулась подбородком его макушки. – Я играл в паровозики.

Флора рассмеялась. Она посмотрела на Хью, ожидая, что он тоже улыбнется, но, видимо, он не слышал слов Джейсона. Он смотрел на них двоих с застывшим лицом, как человек, стоящий на пороге великого открытия.

Джейсон лег спать, Таппи тоже задремала наверху, а Роза уехала ужинать с Брайаном Стоддартом. Изабель сидела у камина, вязала и слушала Моцарта. Провести вечер одной было для нее редким удовольствием, а Моцарт вместо телевизионных новостей – это просто счастье. Таппи всегда смотрела новости в девять часов, и только во время ее болезни Изабель перестала включать телевизор по вечерам. День был хлопотным, шутка ли – обзвонить всех приглашенных, и теперь Изабель позволила себе немного расслабиться за вязанием.

Зазвонил телефон. Она вздохнула, воткнула спицы в клубок и вышла в холл, чтобы взять трубку. Это был Хью Кайл.

– Да, Хью?

– Извини за беспокойство, Изабель. Роза дома?

– Нет, к сожалению, ее нет.

– Ладно, я перезвоню.

– Может, передать ей что-нибудь?

– Дело в том, что… Сегодня она привезла мне замечательный пирог миссис Уотти и, похоже, забыла перчатки. Во всяком случае, я думаю, что это ее перчатки.

– Я скажу ей. Правда, вечером я ее уже не увижу, только утром.

– Она куда-то уехала?

– Да. – Изабель улыбнулась, поскольку была рада, что Роза не скучает в отсутствие Энтони. – Брайан Стоддарт пригласил ее на ужин.

Наступила тишина, затем Хью еле слышно переспросил:

– Что?

– Брайан Стоддарт повез Розу ужинать. Анна уехала, поэтому они решили составить друг другу компанию.

– Куда они поехали?

– Кажется, в Лохгарри. Брайан упоминал про «Рыбацкий якорь».

– Ясно.

– Я скажу Розе насчет перчаток.

– Что? – переспросил Хью, словно уже забыл о причине своего звонка. – Ах да. Это не важно. Спокойной ночи, Изабель.

Даже для Хью окончание разговора было слишком резким.

– Спокойной ночи, – сказала Изабель.

Она положила трубку и еще стояла некоторое время, размышляя, что могло случиться, но ничего не приходило ей в голову. Она выключила свет и вернулась в гостиную слушать музыку.

Лохгарри располагался в пятнадцати милях к югу от Фернрига в конце морского залива и на пересечении главных дорог от Форт-Уильяма, Тарбола, Морвина и Арднамерхана. Когда-то давно Лохгарри был маленькой рыбацкой деревушкой с небольшой гостиницей для редких путешественников. С появлением железных дорог поезда начали привозить из Англии богатых любителей охоты, и все изменилось. Для охотников с друзьями, домочадцами и слугами построили большой отель, и каждый год в августе и сентябре по окрестным горам разносилось эхо выстрелов.

После Второй мировой войны все опять изменилось. Возникла промышленность в виде огромной лесопилки и склада лесоматериалов. Жителей стало больше, вместо старой школы с одним-единственным классом построили новую и даже открыли небольшую больницу. Дороги расширились и улучшились, и в летний сезон движение шло непрерывным потоком. Вокруг залива росли как грибы кемпинги, а покрытые утесником пастбища превратились в поля для гольфа.

«Рыбацкий якорь», маленькая гостиница, стоявшая на берегу залива с незапамятных времен, тоже претерпела изменения. Ее расширили, пристроили эркеры и террасы, перекрасили в белый цвет и обсадили плющом. Наверху, куда вели изогнутые лестницы и наклонные коридоры, были не только спальни, но и ванные комнаты. Один владелец пристроил бар, другой – ресторан. Третий заасфальтировал газон и превратил его в автостоянку.

Брайан поставил машину на одно из немногих оставшихся свободных мест на автостоянке. В воздухе пахло водорослями. Сумерки сгустились, и огоньки рассыпанных вдоль берега домов отражались в темных водах залива. Из ресторана доносились приятные ароматы и позвякивание посуды.

– Похоже, это популярное место, – заметила Флора.

– Да, очень. Но не волнуйся, я заказал столик, – сказал он, беря ее под руку.

Они пересекли стоянку, поднялись по ступенькам и вошли в гостиницу. Яркие лампы освещали клетчатое ковровое покрытие и композиции из искусственных цветов. Заметив указатель, что дамская комната расположена наверху, Флора мягко высвободила руку и сказала, что поднимется наверх, чтобы снять плащ.

– Конечно, иди. Я буду в баре.

Появился одетый в белое официант.

– Добрый вечер, мистер Стоддарт. Давненько вас не было.

– Привет, Джон. Надеюсь, ты сможешь предложить нам хороший ужин.

Тем временем Флора поднялась наверх и отыскала дамскую комнату, оклеенную обоями с чудесным цветочным рисунком. Она сняла плащ, повесила его и подошла к зеркалу, чтобы причесаться. Согласившись на ужин с Брайаном лишь из вежливости, потому что не нашла предлога для отказа, она не хотела особенно наряжаться. Впрочем, возможности ее гардероба и так были ограниченны. Пришлось надеть бирюзовую шерстяную юбку (другой просто не было) и тонкий черный свитер с длинным рукавом. Но волосы Флоры переливались, как шелк, кожа горела свежим румянцем, глаза блестели.

– Какая ты хорошенькая, – восхитилась Изабель, провожая ее.

– Ты сияешь, как елочная игрушка, – сказал Брайан, усаживая ее в машину, сверкающий темно-красный «мерседес».

«Интересно, кто заплатил за эту машину – Брайан или его жена?» – размышляла Флора по дороге. Они доехали от Фернрига до Лохгарри очень быстро и без происшествий. Разговор шел на общие темы, что вполне устраивало Флору и, по-видимому, Брайана тоже.

Она спустилась вниз. В баре было не протолкнуться, но Брайан каким-то образом умудрился занять лучший столик у камина. Когда Флора появилась в дверях, Брайан поднялся. Она чувствовала, что на нее смотрят. Пока она шла через зал, ее провожали пристальные взгляды, как будто появление молодой, незнакомой, привлекательной женщины было событием, которое нельзя пропустить.

Брайан довольно улыбнулся:

– Иди садись к огню. Я заказал тебе выпить.

Они сели; Брайан вынул из кармана золотой портсигар и протянул Флоре. Она покачала головой, тогда он взял сигарету сам и прикурил от золотой зажигалки с выгравированными инициалами. На столике перед ним уже стоял стаканчик с виски. Принесли напиток и Флоре – запотевший бокал на серебряном подносе.

– Что это? – спросила она.

– Мартини, разумеется. А что еще это может быть?

Флора хотела было сказать, что не пьет мартини, но Брайан продолжил:

– Я заказал сухой, как ты любишь.

После таких слов было бы невежливо отказываться от напитка, и Флора взяла бокал. Он был обжигающе холодным. Брайан поднял свой виски, пристально глядя на Флору поверх ободка стакана.

– Слантэ, – сказал он.

– Я не знаю этого языка.

– По-гэльски это означает «за здоровье». Единственное слово гэльского языка, которое я выучил за годы жизни здесь.

– Не сомневаюсь, это очень полезное слово. Наверняка оно не раз спасало тебя в сомнительных ситуациях.

Он улыбнулся. Флора сделала глоток и едва не закашлялась. Это было все равно что выпить ледяной огонь. Ловя ртом воздух, она отставила стакан.

Брайан рассмеялся:

– В чем дело?

– Слишком крепко.

– Брось, ты никогда не пила ничего другого.

– Время идет, люди меняются.

– Роза, неужели ты перевоспиталась? Решила начать здоровый образ жизни? Бросить пить и курить? Быть такого не может. – В его голосе звучала насмешливая тревога. – Я этого не вынесу. Раньше ты выпивала бокал мартини не моргнув глазом и курила сигарету за сигаретой.

– Неужели?

– Конечно. Я ничего не забыл, ни единой детали.

– Я и сейчас курю, но реже.

– Вот что значит влияние добропорядочного мужчины.

– Ты имеешь в виду Энтони?

– А кого же еще? Ни за что не поверю, что у тебя было много приличных кавалеров.

– Хорошо, пусть будет Энтони.

Брайан недоуменно покачал головой:

– С чего это ты вдруг решила с ним обручиться?

Флора не ожидала, что разговор так быстро коснется щекотливых тем, и насторожилась.

– Были причины.

– Назови мне хоть одну.

– Извини, но тебя это не касается.

– Разумеется, это меня касается. Все, что ты делаешь, касается меня. Но здесь что-то не так. Вы с Энтони не подходите друг другу. Вы не пара. Когда Анна сказала мне, что ты собираешься за него замуж, я не мог в это поверить. По правде говоря, я до сих пор не верю.

– Разве тебе не нравится Энтони?

– Энтони нравится всем. В этом его проблема. Он слишком хорош.

– Вот тебе и причина. Он хороший парень.

– Перестань, Роза.

Он поставил виски на стол и подвинулся ближе к ней. Отлично сшитый черный блейзер, темно-серые брюки, ботинки от Гуччи. Зачесанные назад черные волосы, пристальный взгляд светло-серых глаз из-под темных бровей. Флора еще в машине уловила запах дорогого одеколона, а теперь обратила внимание на золотой блеск наручных часов, запонки, кольцо-печатку. Все было продумано до мелочей.

Его испытующий взгляд таил в себе опасность, и Флора решила переменить разговор:

– Анна сказала тебе о вечеринке в пятницу?

На мгновение в его глазах мелькнула досада. Он откинулся на спинку стула и снова взял стакан с виски.

– Да, что-то сказала перед самым отъездом.

– Вы приглашены.

– Не сомневаюсь.

– Ты придешь?

– Наверное.

– Не слышу радости.

– Знаю я эти вечеринки, которые вечно устраивает Таппи. Одни и те же люди, одна и та же одежда, одни и те же разговоры. Но я уже говорил тебе, что жизнь здесь, на краю света, имеет много минусов.

– Не слишком вежливый ответ на приглашение.

Он улыбнулся, снова весь обаяние:

– На самом деле, если ты будешь там, обольстительная, как всегда, я примчусь на крыльях.

Флора невольно рассмеялась:

– Вряд ли я буду выглядеть особенно обольстительно. Скорее всего, у меня будет весьма странный вид.

– Странный? Почему странный?

Она рассказала об утренней драме с платьем, постаравшись, чтобы история вышла забавной. Но Брайан был по-настоящему потрясен.

– Роза, это невозможно. Неужели ты наденешь какую-то старую тряпку с чердака?

– А что еще мне остается?

– Я отвезу тебя в Глазго, и ты купишь там платье. Или в Эдинбург. Или в Лондон. Нет, лучше в Париж. Мы останемся там до пятницы и подберем платье от Диора.

– Какие милые идеи.

– Я рад, что ты находишь их милыми. Лично я считаю, что перед ними просто невозможно устоять. Когда мы едем? Завтра, хорошо?

– Я никуда не поеду, – твердо заявила Флора.

– Ну что ж, тогда не обессудь, если все начнут смеяться над твоим нарядом. Впрочем, если кто-то и сможет выйти с блеском из этой ситуации, то это ты. Давай допивай свой мартини, наш столик уже готов.

В обеденном зале, тоже забитом людьми, было очень тепло, горели свечи и звучали негромкие звуки волынки. Брайана и Флору провели к столику в эркерной нише, отделенной драпировками от остального пространства. Обстановка была очень интимной. Они сели. Официант принес еще виски и мартини. Флора, у которой и так уже слегка кружилась голова, с ужасом посмотрела на поднос.

– Вообще-то, я не хочу больше пить.

– Ради всего святого, Роза, перестань быть такой занудой. Ты ведь не за рулем.

Она бросила взгляд на его виски:

– Зато ты за рулем.

– Не волнуйся, я знаю дорогу как свои пять пальцев. И полицейских тоже знаю. – Он открыл большое, как газета, меню. – Ну, что мы будем есть?

В меню были креветки и устрицы. Флора любила креветки, а устрицы еще больше. К тому же она не ела их целую вечность. Брайан не стал возражать.

– Хорошо, я закажу тебе устрицы, а себе – креветки. А потом давай съедим бифштекс. И может быть, салат? Что еще? Грибы? Помидоры?

Наконец заказ был сделан. Официант принес карту вин, но Брайан отодвинул ее в сторону и попросил принести бутылку «Шато Марго» 1964 года. Официант почтительно забрал меню и удалился.

– А может, ты предпочла бы шампанское? – спросил Брайан.

– Шампанское? Зачем?

– Ну, этот напиток прекрасно подходит, чтобы отпраздновать встречу после долгой разлуки.

– А ты считаешь, что это именно тот случай?

– Для меня – да. А остальное зависит от тебя, Роза. Или мне не следует ожидать от тебя авантюрных решений в столь ранний час?

Флору охватила паника. Тонкий лед затрещал, разговор выходил из-под контроля. Красные свечи бросали неяркий свет на белую накрахмаленную скатерть. Бокалы поблескивали, как мыльные пузыри. Брайан ждал. Флора сделала глоток мартини. Он показался ей еще крепче, чем раньше, но зато все сразу стало ясным и простым. От нее требуется только осторожность, и больше ничего.

– Да, сейчас слишком рано.

Он начал смеяться.

– Роза…

– А что смешного?

– Ты. Ты смешная. Прикидываешься такой холодной, чопорной, недоступной. Ну хорошо, ты обручена с этим честным парнем, Энтони Армстронгом, но ты все равно осталась Розой. И со мной тебе не надо притворяться.

– А если я не притворяюсь?

– Неужели?

– Быть может, я изменилась.

– Ты не изменилась.

Он произнес это так, что Флора была готова ему поверить. До сегодняшнего вечера ее представления о характере Розы основывались на предположениях и догадках. А сейчас она неожиданно столкнулась с человеком, который, очевидно, знал правду. Флора чувствовала, что ей не очень хочется знать эту правду. Уж лучше верить в иллюзии, пусть даже наивные. К тому же Роза – ее сестра. Но после недолгих колебаний любопытство, подстегиваемое алкоголем, взяло верх.

Опершись руками о подбородок, Флора слегка подалась вперед и пристально посмотрела на Брайана:

– Откуда ты знаешь, что я не изменилась?

– Но, Роза…

– Расскажи мне, какая я была.

Его лицо засияло.

– Такая же, как сейчас. Ты только что это подтвердила. Ты не можешь устоять перед малейшей возможностью поговорить о себе.

– Так расскажи мне, какая я была.

– Хорошо. – Не сводя глаз с Флоры, он опрокинул стаканчик виски. – Ты была красивой. Длинноногой и потрясающе юной. Как жеребенок. Ты дулась и капризничала. Ты была эгоистичной. И очень сексуальной. Боже, какой ты была сексуальной. Меня это просто завораживало. Ты это хотела услышать?

Жар свечей обжигал ей лицо. Высокий воротник свитера вдруг стал очень тугим, и Флора попыталась растянуть его пальцем.

– И все это – в семнадцать лет? – еле слышно проговорила она.

– Да. Странно, Роза, но, после того как ты уехала, я никак не мог забыть тебя. Раньше со мной такого не случалось. Я даже пару раз ходил к тому дому на пляже, но он был заколочен. Не осталось никаких следов. Как будто все смыло волной.

– Так оно и было.

– Ты особенная, Роза. Ты не такая, как другие.

– Ты настолько опытен?

Брайан довольно усмехнулся:

– Что я ценю в тебе больше всего, так это то, что с тобой мне не надо притворяться.

– Хочешь сказать, что я всегда понимала, что я – лишь одна из многих?

– Именно.

– А Анна?

Прежде чем ответить, Брайан сделал глоток виски.

– Анна похожа на страуса, – неторопливо проговорил он. – Ее не волнует то, чего она не видит. А когда речь идет о ее муже, она прикладывает усилия, чтобы не видеть ничего.

– Ты так в ней уверен?

– Она любит меня до безумия.

– А ты любил кого-нибудь так сильно?

– Нет. Даже тебя. То, что я испытывал к тебе, можно описать старым библейским словом. Похоть. Замечательное слово.

В этот момент появился официант. Пока невидимые руки в полумраке расставляли тарелки, раскладывали ножи и вилки, Флора смотрела на пламя свечей и пыталась упорядочить свои мысли. У нее забрали бокал, и она вдруг поняла, что незаметно допила вторую порцию мартини. Теперь перед ней стоял бокал вина, сияющий, как огромный темно-красный драгоценный камень. Флора поняла, что напрасно надела свитер. Он был слишком теплым, воротник душил горло, ей было жарко. Она рассеянно посмотрела на тарелку с устрицами.

– Они тебе не нравятся? – спросил Брайан.

– Что?

– Ты так подозрительно вглядываешься в тарелку. С устрицами что-то не то?

Флора взяла себя в руки.

– Да нет, все в порядке.

Она взяла ломтик лимона и выдавила сок. Пальцы стали липкими. Напротив нее Брайан уплетал креветки с аппетитом человека, не знающего, что такое угрызения совести. Флора взяла вилку, потом отложила ее в сторону. Ее мучил один вопрос, и с неимоверным усилием она задала его:

– Брайан, кто-нибудь знает… кто-нибудь знал о нас с тобой?

– Нет, конечно нет. Ты плохо обо мне думаешь. Я не лопух, – с искренним возмущением ответил Брайан. И затем небрежно добавил: – Только Хью.

– Хью?

– Ну что ты прикидываешься? Конечно он знает. Ты что, забыла? Он же застукал нас! – Брайан весело ухмыльнулся, словно вспомнив о юношеских проказах. – Ну и сцена была! Меня он так и не простил, но, честно говоря, я отношу это на счет ревности. Я всегда подозревал, что ты ему тоже нравишься.

– Этого не может быть!

Горячность Флоры удивила Брайана. Он оторопело уставился на нее:

– Откуда столько экспрессии?

– Потому что это неправда. – Она попыталась смягчить свою вспышку. – Энтони сказал, что это неправда.

Брайан явно не ожидал такого ответа.

– Значит, ты уже успела обсудить этот вопрос с Энтони? Интересненько.

– Энтони сказал, что Хью не…

– Еще бы Энтони не сказал, – перебил ее Брайан. – Хью всегда был для него кумиром. У каждого мальчишки есть такой. Хью прикидывается ревнителем морали, но я подозреваю, что он ничуть не лучше других.

Флора не нашлась, что сказать в ответ. Предположение, что Хью был влюблен в Розу, возникло у нее еще во время первой встречи с ним на берегу. Но тогда ей было все равно.

А теперь – нет.

Было трудно сказать, когда это началось. Быть может, в тот день, когда он стоял у лестницы в Фернриге и солнце внезапно наполнило дом золотистым светом. Или когда он аккуратно разглаживал рисунок Джейсона. А может быть, когда она нечаянно поймала изумленный взгляд, которым он смотрел на нее и прильнувшего к ней мальчика.

Флоре уже не было жарко. Ей не было холодно. Она ничего не чувствовала. Она оцепенела. И зачем она выспрашивала Брайана о Розе? Лучше было ничего не знать. Но теперь было поздно. Кусочки головоломки заняли свое место и сложились в отталкивающую картину: семнадцатилетняя Роза, совершенно нагая, в постели с Брайаном Стоддартом.

Но труднее всего было смириться с мыслью, что Хью мог влюбиться в такую испорченную девушку.

Между тем кошмарный ужин продолжался. Брайан, разомлев от виски и вина, перестал говорить о себе и начал пространно рассказывать о новой яхте, которую собирался построить. Длинное повествование было неожиданно прервано официантом, который сказал, что Брайана просят к телефону.

Брайан посмотрел на него с недоверием:

– Ты уверен?

– Да, сэр, так сказала телефонистка.

– А кто звонит?

– Не знаю.

Брайан повернулся к Флоре:

– Не представляю, кто это может быть. – Он убрал салфетку с колен. – Извини, мне придется выйти.

– Да, конечно.

– Я скоро вернусь.

Он ушел, пробираясь между столиками, и скрылся за дверью. Воспользовавшись передышкой, Флора отодвинула тарелку и попыталась собраться с мыслями. Но сосредоточиться не удавалось. То ли из-за духоты в зале, то ли из-за большого количества спиртного у нее разболелась голова. Огоньки свечей начали странно расплываться. Оглядевшись, она попросила официанта принести графин воды. Когда воду принесли, она наполнила стакан и жадно осушила его одним длинным глотком.

Кто-то подошел к столику и положил руки на спинку стоящего напротив стула.

Флора узнала эти руки. Она подняла глаза и оказалась лицом к лицу с Хью Кайлом.

Ее первой реакцией была радость: такая огромная, что лишала слов, лишала дыхания.

– Добрый вечер, – сказал он.

В плаще он казался крупнее, чем обычно. Значит, вошел с улицы, а не встал из-за одного из столиков, догадалась Флора.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, не пытаясь скрыть радость в голосе.

– Я пришел, чтобы отвезти тебя домой.

– А где Брайан?

– Брайан уже уехал.

– Уехал? – Флора почувствовала себя глупо. – Его позвали к телефону…

– Его вызвал я. Это был единственный способ, который я смог придумать, чтобы выманить Брайана отсюда. А сейчас он уже на пути в Ардмор.

Голос Хью звучал холодно. Радость Флоры растаяла, оставив ощущение внезапной слабости. Она вдруг поняла, что за холодностью Хью скрывается едва сдерживаемый гнев, но не могла понять, с чем это связано.

– Он уехал без меня?

– Да, без тебя. Идем. Я отвезу тебя домой.

Этот повелительный тон пробудил в ней упрямство.

– Я… я еще не закончила ужин.

– Судя по тому, как ты отодвинула тарелку, ты уже сыта, – резко заявил он.

Флора почувствовала страх и гнев одновременно.

– Я не хочу ехать с вами.

– Вот как? Предпочитаешь пройти пятнадцать миль пешком?

– Я возьму такси.

– Здесь нет такси. Где твой плащ?

Ей потребовалось время, чтобы вспомнить.

– Наверху, в дамской комнате. Но я не собираюсь ехать с вами.

Хью подозвал одного из младших официантов и попросил его принести плащ.

– Темно-синий, с клетчатой подкладкой, – пояснил он. Потом снова повернулся к Флоре. – Идем.

– Почему уехал Брайан?

– Мы поговорим об этом в машине.

– Вы заставили его уехать?

– Роза, люди начинают проявлять любопытство. Не надо устраивать сцену.

Он был прав. Шум разговоров в зале притих. Лица за соседними столиками повернулись в их сторону. Не приведи бог, начнется скандал. Не говоря больше ни слова, она осторожно встала. Ноги казались ватными и чужими. Сосредоточившись на своих движениях, ни на кого не глядя, Флора вышла из зала.

Официант принес ее плащ. Хью дал ему чаевые и помог Флоре одеться. Она начала застегивать плащ, но пальцы не слушались. Ей удалось справиться только с двумя пуговицами, после чего Хью потерял терпение, взял ее под руку и вывел из ресторана.

Было темно и моросил дождь. Порывистый ветер с запада рябил воду. После духоты ресторана, вина и плотной пищи холод, казалось, пронизывал тело. Флора сделала шаг, мрак опасно качнулся ей навстречу. Она остановилась, закрыла глаза и приложила руку ко лбу. Хью раздраженно схватил ее за запястье и потащил через лужи к своей машине. Споткнувшись, Флора едва не упала и потеряла туфлю. Хью помог ей удержаться на ногах. После этого она уронила сумочку. Он выругался, подобрал сумочку и сунул в карман своего плаща.

Они подошли к машине. Хью усадил Флору и громко захлопнул дверцу. Потом обошел кругом и сел за руль. Флора чувствовала себя подавленно. Плащ смялся, ноги промокли, спутанные волосы падали на лицо. Она сунула руки в карманы и сказала себе, что если сейчас заплачет, то никогда себя не простит.

Не включая свет, Хью повернулся к ней:

– Хочешь поговорить или ты слишком пьяна для этого?

– Я не пьяна.

Глядя в темноту перед собой, Флора стиснула зубы, чтобы не расплакаться, и спросила: