Текст книги "В эфире"

– Это ты! – воскликнул ребенок низким и громким голосом, – ты пришел за мной!

Не успел молодой человек ответить хоть что-нибудь, как одна из нитей опутала его левую лодыжку и с силой дернула всего тело вперед так, что он едва удержался на ногах. Нити были плотные, но недостаточно для того, чтобы их нельзя было разорвать. Молодой человек пришел в себя после оцепенения как раз вовремя, чтобы суметь избавиться от пут до того, как его опрокинет навзничь. Существо под сводом пещеры взвыло по-волчьи, и, казалось, немного увеличилось в размерах. Мозг путника принялся отчаянно сигнализировать об опасности, хотя разум отказывался верить в то, что этот ребенок способен причинить ему хоть какой-то вред, пусть он не совсем похож на все то, что путник видел прежде в этом лесу. Он медленно отступил назад к мосту, коснувшись руками его перил. Только теперь, обернувшись, он обратил внимание, что перила моста представляют собой все те же нити, которые уходят глубоко внутрь каменного пола пещеры и снова выходят наружу в том месте, где горел небольшой костер у стены. Все сложилось в единую картину. Молодой человек понял, что заблуждался. Не взрослая особь в кресле-качалке контролировала спящего ребенка, это спящий ребенок полностью контролировал своего старшего сородича, используя его сознание, чтобы дотянуться до лесной сети, благоразумно обходившей кругом это место. И эти мысли сложились как раз вовремя для того, чтобы он успел выпрыгнуть наружу из головы ребенка до того, как каменный пол под ногами треснул и осыпался. Он все еще оставался внутри сознания безвольного существа в кресле, глядя через хлипкий мост на выросшего до колоссальных размеров хозяина детского разума. Тот теперь уже стоял на провалившемся каменном полу, и его искаженное гневом и безумием лицо находилось под самым сводом пещеры. Его тонкая грудь лихорадочно вздымалась с каждым новым вздохом, а глаза источали самый настоящий гнев. Но он отчего-то не вступал на мост, будто бы не мог этого сделать. Молодой человек поймал себя на мысли, что то, что сейчас находится по ту сторону моста, разительно отличается от всего того, что он увидел в этом лесу за последние несколько часов. Это касалось не только намерений, он и прежде ощущал их негатив, но и самой структуры, будто бы это существо было тут чем-то инородным, и эта инородность злила его до такой степени, что придавала огромное количество сил. Размах его возможностей был по истине колоссален, но только там, на том берегу. Это было даже чем-то похоже на сознание Мастера, когда удавалось его разглядеть. Внутри него власть хозяина была поистине безгранична. Конечно, сходство было лишь относительным, и касалось, прежде всего, размаха. Мастер отличался тем, что вполне мог расширить границы собственных возможностей, и те в считанные секунды обратились бы из ментальных в физические. В этом у него не было аналогов. Это же существо насколько хорошо оно контролировало свой разум, настолько же не было способным покинуть его границы. Ну и эта тюрьма, созданная для него в эфире. Теперь это не вызывало никаких сомнений – то, что происходило с туманом местной глобальной сети по мере приближения к этому дому, было сделано нарочно, дабы не дать этому существу соприкоснуться с коллективным разумом обитателей леса. Это была темница, и, в силу своих ограниченных физических возможностей, существо не могло покинуть опушку, дабы углубиться в ту часть леса, где оно было бы способно дотянуться до сети. Во истину отлично продуманная западня. Его злость ощущалась даже тут, на этой стороне. Нужно было разрушить мост и освободить его пленника, но было неясно, как именно существо остается спящим. Что, если именно эта связь вместе с горящими травами удерживают его тело в бессознательном состоянии? В таком случае, освободив пленника, он освободит и физическую оболочку заключенного.

– Сделай это! – прогрохотал голос с той стороны моста, и на искаженном детском лице с покрасневшими большими озлобленными глазами появилась зловещая довольная улыбка, – мы оба знаем, что ты разрушишь этот мост! Мы оба знаем, зачем ты здесь!

Только теперь молодой человек, стоявший по другую сторону моста от разъяренного существа, осознал весь масштаб способностей того, с кем столкнулся. Он побывал у него в сознании, вторгся туда неожиданно и без спроса и теперь, стоя тут, на безопасном удалении, понял, что не увидел там, внутри, абсолютным счетом ничего. Он ощутил растерянность, но лишь мимолетную. Такого он не испытывал уже очень и очень давно. Даже Мастер, порой, застигнутый врасплох, если такое вообще было возможным, успевал показать ему свою суть, прежде чем осознавал чужое присутствие. Не полностью, разумеется, но все же, незваный гость успевал увидеть обрывки намерений и мыслей. Здесь же он пробыл на той стороне моста добрые пять минут, прежде чем оказался замеченным, и не узрел ничего. Все, что он теперь знал, он постиг только силой собственного мышления, и это были лишь догадки, выводы, сделанные из увиденного. Обо всем он мог лишь догадываться и рассуждать, но ничего не понимал доподлинно. Очередная мысль посетила его внезапно. Что, если он, привыкший к одному сценарию, по которому он привык действовать, и в котором его ничего уже не могло удивить, что если он, ослепленный своим превосходством, сам стал жертвой собственной самоуверенности? То существо, которое все еще смотрел на него, здесь, в этом мире, вполне могло превосходить его самого в том, в чем он считал себя превосходным. Что, если оно сумело заглянуть внутрь его собственного сознания, и теперь прекрасно знало обо всех его способностях? Как можно было быть таким беспечным? Сам того не желая, стараясь избежать трудностей и любыми способами уйти от конфликтов, он оказался втянут во все то, от чего пытался уклониться, и теперь, чтобы уйти отсюда, чтобы покинуть это место и вернуться назад, ему придется распутать это хитросплетение задач. Теперь он четко понимал всю сложность и важность испытания, которое ему было уготовано Мастером. Он сам сделал его таким сложным, пренебрегая тем, что мог не знать. Он был слишком опьянен легкостью и простотой, которые царили в этом мире, и чем больше он упивался ею, пробираясь вглубь леса к этому домику на опушке, тем он все более и более усложнял себе задачу.

– Мы понимаем, что ты его разрушишь! – снова прозвучал неестественно громкий голос.

Мы. Что он имел ввиду? Кто это, «мы»? Все выглядело так, будто существо все еще находилось у него в голове, хотя этого просто не могло быть. Но если это было невозможно в его родном мире, то это не значит, что такое невозможно тут, в родном мире существа с другой стороны моста.

– Разрушь его! Спаси невинного!

Молодой человек собрал все имевшиеся в его перепутанном и растерянном сознании мысли и сделал то, о чем не думал в последние несколько минут. Этот ход, родившийся в его голове всего секунду назад, казался самым верным из возможных. Он воздвиг барьер между сознанием, в котором теперь находился и миром искалеченного ребенка, не разрушая при этом сохранявшуюся зыбкую связь между двумя объектами. Пещера с заполнившим ее практически полностью неимоверно разросшимся обитателем в миг затянулась густым туманом. Мост все еще существовал, но то, что было на его другой стороне, теперь было незримо.

– Этого мы не ожидали, верно? – прокричал он, прежде, чем выпрыгнуть из сознания, в котором он пребывал.

Глаза маленького человека, все еще сидевшего в своем кресле-качалке, прояснились, но через мгновение на смену пелене усталости, заслонявшей их прежде, пришел страх.

– Что ты сделал?! – воскликнул он.

– Успокойся…, – молодой человек хотел дотронуться до его плеча, но тот вскочил с кресла и принялся бегать по кругу, наклоняясь к каждой лампе и судорожно раздувая в ней слабое пламя.

– Как ты мог?! Кто тебя просил?! – чуть не плача повторял он, перебегая от одного светильника к другому.

Он чувствовал себя истощенным. И это после всего нескольких минут пребывания в том месте, из которого только что возвратился. Это не прибавляло уверенности в своих силах, а лишь рождало все новые и новые сомнения в правильности собственных действий. Одно лишь не давало ему запаниковать – Мастер всегда одобрял спонтанную реакцию. «Всегда полагайся на свои ощущения». Именно это он и сделал только что.

– Успокойся, – повторил он, теперь уже гораздо жестче, – ты в безопасности.

– Нет-нет, – отвечал маленький человек, уже закончив обходить все светильники, и отправившийся на второй круг, – я не должен быть в безопасности. Мне нельзя в безопасности. Только не мне. Только не сейчас.

Молодой человек подошел к нему и, наклонившись, крепко схватил его за плечи, остановив безудержную карусель, от которой голова уже начинала идти кругом. Маленькое существо попыталось высвободиться, но, хоть оно и было необычайно сильно для существа таких размеров, все же капитулировало. Оно подняло свои огромные полные ужаса глаза и направило их на своего пленителя.

– Прошу, остановись, – незначительным усилием он подвел его к креслу и мягко опустил обратно на прежнее место, – я не желаю тебе зла. Никому не желаю. Просто расскажи мне обо всем.

Маленькое существо снова и снова вздрагивало, будто бы каждый раз ценой невероятных усилий сдерживая слезы.

– Ты не понимаешь, – теперь уже устало и с явно различимым отчаянием в голосе протянул он, – совсем ничего. Нельзя делать то, что ты не понимаешь. Это может привести к тому, чего не ждешь.

– Расскажи мне, – как можно более мягко проговорил молодой человек, присаживаясь на корточки перед креслом, – я уверен, что смогу помочь.

Существо в кресле, которое сейчас еще больше напоминало человека, отчаянно затрясло головой.

– Мне нужно вернуться. Обратно. Нужно смотреть.

– Ты не вернешься. Я установил барьер между вами. Так он не сможет тебя разрушить. Но и ты тоже через барьер не сможешь пройти. Расскажи мне все. Кто это такой? Какой-то мозговой паразит? Это ведь не может быть вот этот ребенок, – он кивнул в сторону мирно спавшего на матрасе существа, – думаю, что даже местные дети на такое не способны. Его возможности… они поразительны.

Существо в кресле безостановочно сопровождало эти слова круговыми движениями головы, будто бы стараясь искусственно ввести себя в какое-то подобие транса.

– Ты не понимаешь, – без устали твердил он, пока, наконец, силы, очевидно, не покинули его полностью, и он обмяк в собственном кресле, все еще покачивая маленькой головой, – он способен. Он может совершать ужасные вещи. И, чтобы это снова не случилось, я должен вернуться. Пожалуйста, верни меня обратно. Я должен. Ты не Дио. Так что верни обратно.

Он выговаривал каждое новое слово с огромным трудом, видно было, что его жизненные силы на исходе, что это маленькое мирно спящее существо вытянуло из него практически все соки, стараясь добраться до заветной сети с его помощью.

– Он твой сын, верно? – тихо спросил молодой человек, с жалостью глядя в глаза измученному существу, – поэтому ты это делаешь?

Маленький человечек в кресле горько закивал, и его красные полузакрытые глаза наполнились влагой.

– Мое дитя, – прохрипел он, – я должен. Должен.

Молодой человек положил на его хрупкое костлявое плечо свою руку.

– Скажи, чем он так провинился, что его заперли здесь? – спросил он, и сразу же осознал всю абсурдность собственного вопроса, – он сделал что-то плохое?

– Не он, – ответило существо из кресла, – он всегда был хорошим, добрым. Он всегда рос правильным, настоящим сыном леса. Но потом появился он. Он поработил моего сына.

– То есть, ты говоришь, что тот внутри – не твой сын?

– Нет! Это зло! Оно пленило Гура, спрятало его где-то внутри, и теперь хозяйничает внутри него.

– Гур, – повторил молодой человек, – так его зовут. Почему ты думаешь, что он все еще там?

– Потому что он показывает мне его иногда, чтобы я сломал мост. Он хочет, чтобы я разозлился. Но я не могу злиться, потому что там все еще есть мой сын.

– Выходит, это мозговой паразит. Не обычный, которых я уже видел прежде. Те могут, разве что, безумие вызвать. Этот совсем другой. Этот повелевает сознанием, и, раз его заперли здесь, то может повелевать не только сознанием своей жертвы.

Маленькое существо внимательно вслушивалось в каждое слово собеседника и, судя по его взгляду, понимало, в лучшем случае, каждое второе слово. Но оно оказалось удивительно сообразительным, не под стать своему внешнему виду, который больше всего напоминал бритую наголо обезьяну.

– Он опасен, – сказал маленький человечек из кресла, – очень. Верховные хранители посчитали, что Дио пришел. Когда увидели, на что стало способно мое дитя. Они радовались. Все радовались. Так счастливы были, что впустили его в душу Леса.

– Душа леса? Это эта ваша сеть? – молодой человек указал пальцем в низкий потолок, – та, что всех связывает?

Существо кивнуло.

– У Леса и всех, кто в нем одна душа. То, что чувствует лес, чувствует каждый, кто в нем. Когда его впустили внутрь, он принялся творить ужасное зло.

– Ну конечно! – он звучно стукнул себя ладонью по лбу, – как это глупо! Это ведь паразит. Пусть и совсем необычный, но все равно паразит. Он заразен, передается от сознания в сознание. А тут такое раздолье. Ему буквально открыли дорогу, еще и ковровую дорожку постелили. Никакой предосторожности, никакой профилактики. Мне жаль всех вас.

– Даже верховные хранители падали мертвые. Он запачкал душу Леса, и всякий, кто оказывался грязным, умирал.

– И как же вы заперли его в эту тюрьму? Как вам удалось?

– Пока он пачкал душу Леса, они создали яму. Верховные хранители, они сумели усыпить его внимание. Так, чтобы он в нее упал. Я вызвался стеречь его сон. Пока Гур спит, зло не может выбраться из ямы и никогда не дотянется до души.

– Почему же он все еще жив? – спросил молодой человек и снова слишком поздно сообразил, что сделал это зря, – я имею ввиду, что в моем мире с такими опасностями не церемонятся. Бандиты, террористы… Я про них. Если они могут навредить людям, то их убивают.

– Лес запрещает отнимать жизнь, – в глазах сидевшего в кресле существа отразился ужас, – какой бы эта жизнь не была.

– Да-да, ты прав, это плохо. Пусть даже это самый действенный способ остановить распространение паразита. Еще его можно изолировать в сознании. По крайней мере, можно было на ранней стадии. Почему эти ваши верховные хранители не сделали это? Теперь-то это будет многократно сложнее, он разросся до невероятных размеров внутри мальчика.

– Верховные хранители не станут входить внутрь. Только Дио, который придет. Он появится, и спасет Лес.

– Да? Как спас уже однажды? – молодой человек кивнул в сторону лежавшего на матрасе существа.

– Дио придет и спасет Лес от зла. Мы все подумали, что зло – это наши споры. Мы все ошиблись. Теперь ясно, что есть зло. И Дио спасет нас от него.

– Уж не знаю, когда там придет этот твой Дио, но я намерен не дожидаться второго пришествия. Я знаю, как одолеть паразита. Но, раз ты говоришь, что мальчик все еще там, то действовать нужно очень осторожно, чтобы ему не навредить.

Глаза существа в кресле, казалось, еще сильнее увеличились, хотя, это, вроде бы, было невозможно.

– Ты хочешь вернуться туда? Ты сразишься с ним? Ты Дио?

– Послушай. Я не знаю, что это за Дио, о котором ты вечно твердишь. Я не знаю всех подробностей, не знаю ваших обычаев и порядков. Но я знаю, что мне нужно выбраться отсюда и, насколько я понял, сделать это можно будет только в том случае, если я помогу твоему сыну. Я бы сказал сейчас, что все равно еще не уверен до конца, что ты вообще существуешь, но ты меня не поймешь. Так что расслабься и просто дай мне спасти твоего сына.

Маленький человечек недоуменно хлопал большими уставшими глазами, не сводя взгляда с изрекавшего непонятные речи чужака. Отчего-то, даже после всего, что, по его словам, тут приключилось, он все еще не утратил свою доверчивость. Возможно, это черта, присущая местным обитателям, возможно, только лишь представителям его вида, но эта черта однажды сыграет с ними со всем злую шутку, когда на месте незваного гостя окажется тот, кто увидит во всей этой ситуации выгоду и возможности. Молодой человек отогнал от себя эти мысли, было уже слишком поздно переживать еще и об этом. Ему предстояло вновь столкнуться с паразитом, и теперь уже его не удастся застать врасплох, шанс упущен навсегда. Теперь уже он будет ждать визита и, вероятно, подготовится как следует. Удастся ли спасти сознание мальчика? Это было весьма маловероятно, особенно вспоминая степень контроля, которой владел паразит. Он был буквально везде, а значит и там, где, как утверждал измученный отец, он запер маленького Гура. На первый взгляд, ситуация выглядела безвыходной. Ему точно придется убить это маленькое израненное существо, чтобы защитить всех. Вероятно, именно с этой целью Мастер и послал его сюда – принять верное решение, которое априори должно быть сложным. Оставалась лишь одна незначительная вероятность, один маленький шанс. Возможность того, что Гур действительно был одаренным ребенком, и именно поэтому паразит выбрал его, именно по этой причине он сумел так распространиться в этом специфичном эфире, в этой сети. Он делал это, используя не только свою волю, но и поглощая экстраординарную волю мальчика. В таком случае, когда все завершится, и паразит будет локализован, сознание Гура не пострадает, и он со временем вернется к полному и единоличному контролю над самим собой. Вопрос только в вероятности такого сценария. Она была, мягко говоря, невелика.

– Ты позволишь мне помочь? – спросил он у сидевшего напротив обессилившего существа.

– Если ты такой сильный, что готов победить там, где не были готовы верховные хранители, то зачем спрашиваешь?

Молодой человек пожал плечами.

– Потому, что у меня был хороший учитель. Он отлично меня воспитал.

– Если ты не Дио, то кто?

– Меня зовут Гастон, и я не Дио.

Существо кивнуло и снова откинулось без сил на спинку кресла, приведя его в ритмичное угасающее движение. Он потянулся и без труда проник внутрь сознания собеседника. Оно все еще было разбито, хотя тоннель, в котором он уже был несколькими минутами ранее, теперь был немного шире, а потоки информации из движущихся по его стенам картинок теперь стали немного отчетливее. Гастон старался добраться до моста как можно быстрее. Сохранить ясность ума, не отяготив его чужими воспоминаниями и мыслями было очень важно в преддверии момента, когда может понадобиться каждая крупица его собственной силы. Мастер учил избавляться от лишнего в своей собственной голове, чтобы высвободить как можно больше пространства, но сейчас он пытался просто не добавить ничего нового. Мысли о том, что он мог справиться со всем гораздо проще и быстрее, если бы не действовал опрометчиво изначально, неправильно оценив ситуацию, никак не желали уходить. Он старался убедить себя в том, что ошибки для того и существуют, чтобы на них учиться, но теперь от его ошибки могли пострадать другие. Мог даже пострадать он сам, хотя это и казалось чем-то фантастичным. До этого момента все, что он успел увидеть здесь, в этом мире, выглядело предельно простым, как яркая книжка-раскраска для профессионального художника. Но сила паразита, засевшего в сознании мальчика, никак не давала ему окончательно поверить в собственный неминуемый успех. Если тот действительно хотя бы отдаленно так же силен, как Мастер, то итогом может стать потеря и собственного разума тоже. Обычный паразит не страшен для того, кто управляет эфиром, но этот был необычным. Что, если он сможет заразить и его, Гастона, тоже? Что произойдет с этим местом при таком исходе его вмешательства? Здесь, в этом мире, он станет всемогущим. Все эти мысли замедляли его ход, и каждый новый шаг внутрь приходилось вымучивать.

Впереди показался мост, окутанный от середины густым туманом возведенного недавно барьера. Гастон подошел к нему, и туман рассеялся. Но не полностью. Это был еще один барьер, возведенный с другой стороны. Барьер зыбкий, легко преодолимый. Что это? Свидетельство страха? Зачем ему понадобилось таким образом отгораживаться, ведь отец мальчика сейчас все еще был единственным связующим звеном паразита с внешним миром. Может быть, он почувствовал и осознал силу соперника? Но тогда он не мог не понять, что этот барьер не способен задержать его ни на секунду. Молодой человек прошагал по мосту и, не задерживаясь, вошел в туман. Это было опрометчиво, но в голову не пришло ровным счетом ничего, что могло бы его задержать. Впереди медленно прояснялись очертания. Это больше не была пещера. Теперь перед ним была высокая стена, в которой был небольшой лаз. Паразита нигде не было видно. Лишь на мгновение Гастон остановился перед входом, оглядывая выросшую из неоткуда преграду, прежде чем нырнуть в лаз и оказаться в лабиринте.

– Добро пожаловать обратно! – прогремел низкий голос, – я уж было решил, что ты испугался.

Гастон медленно двигался вперед по лабиринту. Он видел его целиком, хоть это и было довольно трудно. Мальчик должен быть где-то тут, внутри, но ощутить его присутствие пока не удавалось. Зато он ощутил его, паразита, расположившегося в самом центре огромного лабиринта с высокими каменными стенами.

– Тебе нравится, как я тут все для тебя подготовил?!

– Мне нужен мальчик, – сказал Гастон, продолжая двигаться в направлении отчетливо ощущаемого центра.

– Какое совпадение, мне он тоже нужен! Ты пришел сюда излечить его?! От меня?! Ты не сможешь сделать это! Верховные хранители пытались. Я убил их, как только они ко мне прикоснулись. Ты ведь не станешь повторять их ошибки?! Ошибки. Да! Я вижу, что у тебя и своих хватает.

Присутствие было мимолетным, но достаточным для того, чтобы Гастон заметил его и оградил свой разум. Паразит попытался пробраться внутрь, но у него получилось лишь заглянуть.

– Кто же ты такой?! – продолжил бесплотный голос, звучавший внутри головы, – очень интересный экземпляр. До твоего появления я считал, что верховные хранители – могущественные существа. Даже было немного обидно, что они совсем не сопротивлялись. Но потом пришел ты! Ты ведь из-за этого переживаешь? Из-за того, что не расправился со мной тогда? Не отвечай, я и так знаю.

Гастон и не думал отвечать. Паразит скрывался в лабиринте, скрывался от него, а значит точно так же как и он сам, не был до конца уверен в своих силах. Иначе, что мешало ему встретить гостя у самого моста? Он говорил, снова и снова пытаясь проникнуть внутрь, маскируя свои действия собственными словами. Но теперь, когда молодой человек уже заметил эту попытку вмешательства, он не увидит ничего.

– Все было бы гораздо легче, ведь так?! А теперь ты сомневаешься. Даже при всей своей силе и всех своих возможностях ты все равно боишься, что не сможешь со мной совладать. Ты умен. Верховные хранители не были так умны. Они были уверены в себе и не уделили должного внимания тому, что так и не успели понять. Они и сейчас сидят там у себя за стенами и боятся погружаться в свою собственную душу. А ты не такой. Ты умный. И сильный. Но недостаточно сильный для меня, ты это знаешь.

На короткое мгновение перед глазами промелькнул проблеск еще одной жизни. Это был не паразит, его Гастон уже слишком хорошо ощущал. Сигнал был очень слабый, и, в любой другой ситуации, молодой человек не обратил бы на него своего предельно сконцентрированного на оппоненте внимания, но сейчас он и пришел сюда в поисках именно этого сигнала. Теперь стало ясно, что он, маленький Гур, все еще был здесь. Паразит тщательно и усердно прятал его, но, видимо, недостаточно хорошо. А еще, быть может, Гур действительно был необычным аборигеном. Возможно, он действительно обладал силой, которая помогала ему оставаться даже в зараженном и искалеченном сознании, занятом инородным субъектом. Если все действительно обстояло так, то это многое объясняло. В том числе и заблуждение местных жителей, приписавших маленькому мальчику образ чего-то сверхъестественного.

– И что это за дверь, которую ты ищешь?! Ты так сильно хочешь попасть внутрь. Что там, с той стороны?! Не покажешь? Ну хорошо. Может быть, когда я захвачу и твой разум тоже, то вернусь туда в твоем образе. Представляю, каково это – владеть таким мощным сознанием. Твой учитель, кто он?! Это какое-то высшее существо? Он превосходит тебя? Отлично! Им я тоже овладею.

Как он умудрился увидеть столько всего за несколько коротких секунд, прежде чем был обнаружен? Гастон засомневался еще больше, но продолжал продвигаться по лабиринту к его центру. Он снова перепроверил барьеры, которые расставил в своей голове. Совершенно точно не осталось ни одной лазейки, через которую он мог черпать информацию. Возможно, он просто считывал эмоциональный фон и, наложив его на увиденное за те мгновения, просто попал в точку со своими догадками. Как бы там ни было, он до сих пор не объявился. Он скрывался, а значит, что он не всесилен. Значит, ему далеко до самоконтроля Мастера. Снова промелькнула жизнь. Теперь немного отчетливее, чем в первый раз. Удалось даже отследить направление. Гастон остановился посреди очередного коридора и сконцентрировался на лабиринте. Высокие стены задрожали и сдвинулись с места. Было очень тяжело их смещать, так что, уже через несколько секунд он понял, что не сможет распрямить все хитросплетения, но он достаточно выпрямил свой путь, чтобы пробраться к центру как можно скорее. Сигнал Гура исходил именно оттуда.

– Неплохо! Я восхищаюсь тобой! Ты – совершенно точно, самый одаренный в этом лесу. Ты манипулируешь моим миром, видоизменяешь его. Это невероятно!

Голос буквально сквозил неуверенностью. Но это все еще могло быть всего лишь уловкой, так что, что бы там не говорило это существо, и как бы оно себя не вело, нельзя было идти у него на поводу. Гастон почувствовал, как паразит пытается восстановить лабиринт, придав ему исходное состояние, но и эта его попытка осталась тщетной. Все было поразительно просто до этого момента, неуверенность оппонента совершенно точно превышала его собственную и, если судить по приключившемуся и приключающемуся, то совсем небезосновательно. Жизнь впереди становилась все отчетливее, обе ее формы: слабая, едва заметная Гура, и омерзительная и гадкая паразита, хозяйничающего в его голове. Еще один последний поворот, и впереди открылась просторная площадка, из которой во все стороны распространялись многочисленные тропы лабиринта, ведущие к его центру. В самом центре стоял он, маленький и хрупкий, с длинными руками и еще более длинным хвостом, практически обнаженный, из одежды имевший на себе лишь набедренную повязку, с несвойственной своему виду темно-синей, будто бы цвета окоченения, кожей, с искаженным от огромного разнообразия эмоций лицом. Это выражение лица могло обозначать сразу все, и каждый, наблюдавший его, волен был вычленять для себя то самое, что искал, глядя на него. Гастон увидел страх. Это было первое, что он подумал. В недоумении он оглядывался по сторонам, в поисках плененного сознания ребенка, но ничего похожего не было, хотя отчетливое ощущение постороннего присутствия было весьма сильным.

– Где он? – спросил Гастон, глядя прямо в обезумевшие глаза стоявшего сейчас напротив сутулого существа, – где ты его прячешь?

– О ком ты?! – наигранно непонимающе спросил паразит.

– Мальчик. Я чувствую, что он здесь.

– Еще бы ты не чувствовал! Мы ведь в его голове!

– Если бы было только это, то голова была бы уже твоя. Сейчас же я ощущаю мальчика здесь. И ты мне его отдашь.

– Да?! И для чего же мне это нужно?! – паразит, ни то казалось, ни то действительно немного вытянулся в росте.

– Потому что ты уже знаешь, как все закончится.

– Да, знаю! Я захвачу и твой разум тоже. Твой прекрасный всесильный разум! А потом отправлюсь вместе с тобой к тебе в твой мир!

– Это все – пустая болтовня. Ты ведь сам не знаешь, кто ты такой, верно? – спросил Гастон как можно более уверенно, – ты ведь задавался этим вопросом? Но так и не нашел ответ. Ни в голове мальчика, ни в голове его отца.

– Нет, нашел! – воскликнуло существо, которое, будто бы, еще немного подросло, – ты ошибаешься! Я спросил и получил ответ! Об этом знает и сам мальчик, и его отец, и даже напыщенные и самоуверенные верховные хранители. Все они знают, кто я. Я – Дио! Именно поэтому на многие вопросы нет ответов. Они мне и не нужны! Впереди меня ждет очень много информации. Не хочу занимать место. Его все время не хватает.

– Никакой ты не Дио, – улыбнувшись, ответил Гастон, – ты – паразит. Ты – болезнь. Сущность, заражающая людей и приводящая их к безумию. Ты собираешься в мой мир? Добро пожаловать. Там, откуда я, ты будешь всего лишь болячкой, которую могут вылечить таблетками. Я видел много таких Дио, как ты. У нас даже целые лечебницы строят для таких Дио. Тебе просто повезло, что здесь, в этом мире так все устроено, что эти существа такие беззащитные перед тобой. Ты не уникален. Никакой ты не Дио.

На изувеченном лице существа возникла сложно различимая улыбка, обнажившая его острые желтые зубы.

– Ты любишь поиграть, Гастон?! Это твой Мастер сделал тебя таким умным?! Мне не терпится с ним познакомиться. Поближе!

Гастон пропустил все это мимо ушей. Наверняка, паразит за продолжительное время сумел научиться быстро проникать в разум своих потенциальных жертв и вытаскивать оттуда всю нужную информацию. Теперь было вполне вероятно, что он успел увидеть многое за те доли секунды, что пробыл внутри головы молодого человека. Ну и что с того? Сейчас это уже не имело хоть сколь-нибудь важного значения. Паразит был слаб, он не был толком самоопределен. Поток информации сделал его заложником собственных несвойственных его виду амбиций. Он возомнил себя кем-то, кем никак не мог являться, кем его вместилище, а не его самого, ошибочно нарекли хранители – очевидно, не самые дальновидные из пророков. Осталось только отыскать мальчика, и можно было с чистой совестью изолировать вредителя, дав ему медленно и мучительно сожрать самого себя.

– Мне нужен мальчик, – проговорил Гастон, делая два широких шага вперед.

Существо отступило на один шаг и в мгновение выросло вдвое, возвышаясь теперь над своим оппонентом на манер изогнутого фонарного столба.

– Давай поступим иначе! – паразит говорил медленно, хоть и смысл его слов порядком опережал голос, – твоя цель – не дать мне вредить местным обитателям. Я даю слово, что больше никому не наврежу! Я даже отпущу тебя отсюда. В целости! За это ты пообещаешь мне, что больше не вернешься сюда. Всем будет хорошо от такой сделки!