Текст книги "Закрытые. Жизнь гомосексуалов в Советском Союзе"

Все вокруг захихикали. Заметив какое-то воодушевление на задних рядах, лектор бросил на студентов сердитый взгляд. Иван и остальные на минуту притихли, но затем возобновили разговор.

– Настоящий педераст, говорю вам. У него с девушкой никогда и не было, – добавил кто-то, стараясь говорить шепотом, чтобы его не услышали.

– Мерзость какая; надо его проучить.

Тут же кто-то нацарапал на мятом листке бумаги язвительный стишок о Роме и пустил его по аудитории. Студенты открывали записку, читали, хихикали и передавали дальше. В ней говорилось:

Наш Рома – сильный эконом.

Он с законами знаком.

Лучший он экономист,

Гомо…он…сексуалист![236]236
  Там же. С. 17.


[Закрыть]

Хотя Саше стишок смешным не показался и сначала он даже захотел остановить приятелей, когда бумажка попала к нему в руки, он лишь притворно улыбнулся и передал ее соседу. Не хотелось привлекать к себе лишнего внимания, защищая человека, о котором ходили такие слухи. Сердце Саши екнуло. Что, если однажды однокурсники узнают, что он тоже гомосексуал? Будут ли они так же измываться над ним? Сочинят ли они такой же издевательский стишок, чтобы передавать его по аудитории? Саша содрогнулся от этой мысли, но постарался успокоить себя: «Но я-то не гомосексуалист. Да, мне нравятся мужчины, но я сплю и с девушками. Достигаю с ними оргазма. Но мне все равно нравятся мужчины. Правда нравятся. Нужно что-то с этим сделать. Нужно стараться изо всех сил и полностью искоренить в себе это постыдное желание».

После того случая в университете Саша стал одержим идеей вылечить свою гомосексуальность – он боялся не только диагноза, но и того, что кто-нибудь узнает о нем. Сашу приводила в ужас возможность стать объектом всеобщих насмешек.

«Может быть, Черных не такой уж великий психиатр, и мне стоит обратиться к кому-нибудь еще», – думал он.

Страстно желая попасть на прием к другому специалисту, Саша закатил истерику в кабинете Черных, рыдая и умоляя направить его к кому-нибудь другому. Понимая, что советы закончились и ему больше нечего предложить Саше, Черных сказал:

– Я направлю вас к настоящему сексопатологу. Но он живет в Москве[237]237
  Там же.


[Закрыть].

В тот же день Черных позвонил Сашиному отцу и объяснил, что его сын страдает от импотенции и что сам Черных больше не может ему помочь, так как Саша нуждается в помощи профильного врача и как раз такой есть в Москве. Отец Саши отнесся к совету коллеги серьезно, заказал билеты для себя и сына, и уже через неделю они были в столице.

Сексопатологом, которого рекомендовал Черных, оказался не кто иной, как Павел Посвянский, заведующий кафедрой сексопатологии, один из отцов-основателей этой науки в СССР. Его отделение располагалось на территории Московского НИИ психиатрии, в одном из корпусов, обнесенных кирпичным забором. Саша с отцом отправились туда прямо из аэропорта[238]238
  Там же.


[Закрыть].

По дороге Сашу одолевало множество мыслей. Что он скажет сексопатологу? Сможет ли ему довериться? Можно ли рассказать ему всё в деталях или стоит описать проблему в общих чертах? Но опять же, какой смысл что-либо утаивать, если он действительно хочет, чтобы доктор ему помог? Расскажет ли доктор отцу все, в чем Саша ему признáется?

Вскоре Саша сидел в кабинете Посвянского и смотрел на крупного круглолицего мужчину в белом халате. Как и Черных, в начале встречи Посвянский предупредил Сашу, что он должен быть честен и откровенен, если хочет, чтобы лечение дало результат, и что все, что он скажет, остается строго конфиденциальным. На этот раз Саша решил ничего не утаивать. Более того, он решил использовать именно тот термин, который нашел в энциклопедии, чтобы помочь доктору поставить правильный диагноз и не углубляться в описание деталей, которые заставили бы его краснеть.

– Доктор, я думаю, я гомосексуалист. Пожалуйста, ничего не говорите моему отцу, – Саша схватился за голову и заплакал, надеясь на снисхождение врача.

Посвянский уважал частную жизнь своих пациентов и понимал, в каком затруднительном положении находится большинство из них, поэтому отнесся к молодому человеку с глубоким сочувствием. Посвянский был сведущим специалистом и многое знал о сексуальных отклонениях. После того как Саша успокоился, профессор задал ему несколько вопросов, чтобы убедиться, что точно понимает его проблему, а затем с улыбкой сказал:

– Что ж, я смотрю на перспективы вашего лечения с большим оптимизмом[239]239
  Там же.


[Закрыть].

Саша просветлел – слова Посвянского пробудили в нем проблеск надежды.

– Есть один врач. У него целая система лечения таких больных. Он живет в Горьком. Его зовут Ян Генрихович Голанд.

«Я поеду куда угодно! – подумал Саша. – Если понадобится, брошу университет, сделаю все, чтобы излечиться от гомосексуализма».

Посвянский сдержал свое слово и не раскрыл отцу Саши реальный диагноз сына.

– У вашего сына импотенция, – сказал Посвянский. – Но это лечится, и в Горьком есть один очень хороший специалист с большим опытом в решении таких проблем. Я рекомендую вам обратиться к нему. Уверен, он сможет помочь Саше.

Саша с отцом провели еще пару дней в Москве, после чего отец вылетел в Оренбург, а сын на поезде отправился в Горький. Он устал постоянно менять врачей, и ему не терпелось поскорее встретиться с Голандом, о котором так хорошо отзывался Посвянский. Глядя, как проносятся мимо леса и поля, укрытые белым снегом, Саша тешил себя надеждой, что скоро его проблемы останутся позади. Если Голанд специализировался именно на гомосексуальности, значит, наверняка знал, как ее лечить.

Вскоре Саша познакомился с Голандом. Тот действительно вселял надежду и, в отличие от Черных и Посвянского, излучал какую-то грубоватую харизму. Еще Голанд был очень высоким. Он казался более живым, но была в его поведении и излишняя грубость, иногда, по мнению Саши, граничащая с пошлостью. Когда Саша сказал Голанду, что болен гомосексуализмом, доктор невозмутимо спросил:

– Расскажите о своих партнерах. Они вводят пенис в ваш анус? Или обычно наоборот? Вы активны или пассивны?

Такая грубая прямота слегка шокировала Сашу, но, решив, что эти подробности необходимы для эффективного лечения, он терпеливо отвечал на все вопросы.

– А как насчет кумиров? – Голанд продолжил допрос. – Сколько их у вас сейчас? И сколько их вообще было к этому моменту?

Саша сначала не понял, что Голанд подразумевает под словом «кумир», но тот объяснил ему, что кумир – это объект его сексуального желания, мужчина, с которым ему хотелось бы переспать. Так Саша рассказал ему об Артёме и других мужчинах, которых он любил и с которыми имел сексуальные отношения.

– Теперь давайте представим следующее, – сказал Голанд. – Если бы в СССР не было уголовного преследования за мужеложство, вы бы по-прежнему были заинтересованы в лечении своей болезни или отказались бы от этой идеи?

– Доктор, я мечтал избавиться от этой болезни с того момента, как понял, что болен. Конечно, я хочу вылечиться – я хочу быть нормальным мужчиной, иметь нормальную девушку и жить нормальной жизнью.

– Поздравляю, вы отвечаете моему главному критерию отбора. Обычно я не трачу свое время на пациентов, которые начинают лечение только ради иммунитета от уголовного преследования. Им кажется, что, если их однажды поймают, стоит рассказать в милиции, что они лечатся от гомосексуализма, и это поможет избежать наказания. Честно говоря, я не знаю, как это работает, но мне такие нечестные пациенты не нравятся.

«Если я отвечаю его критериям, значит, я не безнадежен, меня можно вылечить», – подумал Саша и тут же представил, как будет гулять с новыми подружками и наконец-то научится получать удовольствие от секса.

– Для лечения вам придется остаться здесь, в Горьком. Вы ведь учитесь в университете? – Саша кивнул в знак согласия. – Тогда придется оформить академический отпуск минимум на полгода. Не волнуйтесь, мы не будем разглашать ваш истинный диагноз, просто напишем, что страдаете неврозом.

Шесть месяцев? Похоже, Голанд действительно знал, что делал. Саша и сам чувствовал, что его глубоко укоренившееся сексуальное влечение к мужчинам не вылечить за одну ночь и требуется длительное лечение, так что слова Голанда прозвучали для него убедительно. Саша с нетерпением ждал начала терапии.

– Попросите отца организовать доставку ваших вещей в Горький и начинайте искать жилье. Это должно быть тихое место, потому что у вас будет много домашней работы.

Свой путь к гетеросексуальности Саша начал с огромным рвением. Его вещи доставили на той же неделе, и Саша сразу снял у пожилой женщины комнату в Горьком. Отец пообещал помочь и с деньгами.

– Это дневники моих бывших пациентов. Я успешно лечил их от гомосексуализма, – сказал Голанд, протягивая Саше папку с бумагами. – Ваша первая задача – внимательно прочитать их. Хочу, чтобы вы убедились, что ваша проблема не уникальна, другие тоже страдали от той же болезни и смогли от нее избавиться. После того как вы их изучите, начните вести собственный дневник. Я хочу, чтобы вы описали свое детство и сексуальные фантазии, которые у вас были, в мельчайших подробностях. Фиксируйте и ход своего лечения.

«Наконец-то я в руках настоящего профессионала с большим опытом лечения гомосексуализма, – вздохнул Саша с облегчением. – На этот раз лечение обязательно принесет результаты, по-другому и быть не может».

– Да, и еще: всеми силами избегайте общественных туалетов, бань и будьте осторожны в переполненных автобусах. У нас в Горьком тоже полно гомиков, – бросил Голанд.

В первый же вечер Саша принялся с жадностью читать дневники бывших пациентов Голанда и, конечно, узнал себя в рассказах этих людей. Все они в раннем детстве чувствовали, что они другие, все они не могли понять, что с ними не так. Все они узнали слово «гомосексуализм» либо случайно, подслушав чей-то разговор, либо внимательно изучив книги по психиатрии. Всех к Голанду направили другие врачи. И все они к концу своего пути сообщали, что наконец-то избавились от гомосексуального влечения и сумели добиться сильного гетеросексуального. Саша был полон надежд.

«Как хорошо, что Ян Генрихович [Голанд] запретил мне писать мужчинам, с которыми у меня был секс и в которых я был влюблен. Если бы не он, я бы продолжал им писать, что, конечно, нарушило бы ход лечения. Сегодня я твердо решаю оставить все свои сексуальные фантазии в Оренбурге и начать здесь новую жизнь!» – торжественно пообещал себе Саша.

Вскоре Саша освоил основы аутотренингов и релаксации, которые, как объяснил Голанд, были необходимы для снятия стресса и напряжения всякий раз, когда он погружался в гомосексуальные фантазии или не мог оторвать глаз от красивого мужчины на улице. Он усердно тренировался утром и вечером, несмотря на раздражающий звук телевизора, доносившийся из комнаты надоедливой старой хозяйки квартиры. Лежа в постели, Саша закрывал глаза, отгонял мысли о знакомых мужчинах, вызывая вместо них образы красивых девушек. Он заметил, что после нескольких сеансов образы объектов его желания, или кумиров, ранее почти неискоренимые из его сознания, начали потихоньку блекнуть. Его эмоции по отношению к мужчинам, которых он раньше любил, были уже не такими сильными, как раньше, – жизнь в другом городе, очевидно, помогла ему забыть их.

Всякий раз, когда Саша видел мужчину, который казался ему привлекательным, он тут же переключал внимание на руку в кармане, представляя, как она медленно холодеет. Это помогало отвлечься от нежелательных сексуальных переживаний. Засмотревшись на мужчину, он старался перевести взгляд на девушку. Голанд также давал Саше журналы с фотографиями женщин и рекомендовал внимательно рассматривать их перед сном и пытаться мысленно раздевать моделей глазами.

Пытаясь отвлечься от мужчин, Саша занимал себя учебой. Несмотря на академический отпуск по болезни, ему нужно было сдавать промежуточные экзамены, а это означало, что в свободное время приходилось к ним готовиться.

Так прошел месяц, и Саша считал, что ему удалось добиться некоторого прогресса. Заставляя себя постоянно думать о женщинах, он наконец-то смог избавиться от гомосексуальных фантазий перед сном, а также от гомосексуальных снов по ночам. Он тщательно фиксировал свои успехи в дневнике, а затем зачитывал их Голанду, который тоже был доволен ходом терапии.

Иногда всё же случались и неудачи. Их Саша также фиксировал в дневнике:

Ночь сегодня была ужасная. Лег я рано, измученный последними неудачными сеансами аутотренинга, проснулся среди ночи от сильнейшего гомосексуального сновидения… потом долго не мог заснуть. В голову лезли мысли об Оренбурге, вспомнилось по крайней мере пять человек, с которыми у меня когда-то была сексуальная связь. Тщетно пытался прогнать эти мысли и заснуть. Вообще, должен сказать, что в голове у меня все перемешалось. Видимо, идет борьба не на жизнь, а на смерть между гомо– и гетеросексуальным началом, но на сегодняшний день победа остается за первым. Уже сегодня с самого раннего утра мечтаю о встрече с Яном Генриховичем, так как состояние худшее за последние несколько дней[240]240
  Быков, дневник, 3 марта 1971.


[Закрыть].

Спустя месяц он по-прежнему осознавал, что его гомосексуальное желание никуда не делось, и ругал себя за это в дневнике:

Какой-то злой внутренний голос сказал мне: «Ну что, неужели ты до сих пор не убедился, что никогда не вылечишься, не сегодня завтра Я. Г. скажет тебе, что сделать ничего нельзя. И отправит тебя обратно. Да, так и будет. Ведь прошел месяц, а результатов никаких нет. В Оренбурге А. Б. вообще не понимал, что у тебя гомосексуализм, ты целый день бился, боролся, ты насильно заставлял себя быть с женщинами, а затем приехал сюда, полный надежд, и вот в результате снова ничего не получилось. Нет, брось эту нелепую затею, ты же хотел умереть, почему же ты не исполнил своего желания? «Ян Генрихович, я сделаю все, что вы скажете, я буду заниматься день и ночь, я хоть завтра брошу институт, если потребуется, и не пожалею средств, сил, ничего!» – так поклялся я себе. Но стоило мне закрыть глаза, как непрошеные видения явились сами собой[241]241
  Быков, дневник, 7 марта 1971.


[Закрыть].

Однако потом ему снова стало казаться, что он восстановил контроль над гомосексуальным влечением. Хотя Саша избегал общественных туалетов и других мест скопления гомосексуалов, однажды так вышло, что он случайно завязал знакомство с другим гомосексуалом, которого звали Артур. Это произошло в университете в Оренбурге, куда Саша иногда ездил на лекции:

Нет, теперь я решительно ничему не удивляюсь. Сегодня я узнал такую бомбу, сенсацию, которая заслонила буквально все, превратилась в доминанту. Случайно разговорившись с одним парнем из группы, я узнал, что он тоже гомосексуалист. Он рассказал мне все свои ощущения, встречи с парнями, мужчинами, и это всколыхнуло во мне воспоминания, я ощутил довольно сильное возбуждение. Оказывается, он знаком с целой компанией гомосексуалистов и к тому же совершенно не раскаивается и не бичует себя. Он считает, что каждый волен удовлетворяться, как ему вздумается, что их [гомосексуалистов] не так уж и мало, и он вовсе не так уже и хочет лечиться. Неприятная мысль стукнула мне в голову: «А может, он прав!» Но нет! У меня нет другого пути, кроме лечения[242]242
  Быков, дневник, 17 мая 1971.


[Закрыть].

Однажды Саша и Артур сидели в парке на скамейке и беседовали, как вдруг на тропинке появилась девушка. Саша, приучивший себя ценить женскую красоту, автоматически посмотрел на нее и толкнул Артура под ребро.

– Смотри, какая красавица! – несколько наигранно кивнул он в сторону девушки.

– Отвратительно. – Артур скорчил гримасу и отвернулся.

– Неужели ты не видишь, как она красива? А я вот вижу, – настаивал Саша с чувством морального превосходства. Он даже испытывал легкое презрение к своему новому другу, который так и остался несчастным гомосексуалом, обреченным ошиваться в дурнопахнущих общественных туалетах. В отличие от него, Саша скоро вылечится и оставит позади прежнюю гомосексуальную жизнь, сотрет ее из памяти.

Тут на горизонте появилась пара: крепко сложенный молодой человек с миниатюрной девушкой, держась за руки, лениво прогуливались по парку. Мужчина сразу привлек внимание Артура:

– Как жаль, что такой шикарный парень гуляет с такой дурой.

– Тебе самого себя должно быть жаль, – надменно ответил Саша.

Когда пара прошла мимо, Артур повернулся к Саше и положил руку ему на бедро, отчего тот вздрогнул.

– Может, пошалим немного? – Артур указал в сторону густых кустов за скамейкой. – Могли бы немного подержать друг друга за… ну, ты понимаешь. Разве я не в твоем вкусе?

Знакомое тепло разлилось по телу Саши. Он слишком хорошо знал, что оно означает: ситуация могла выйти из-под контроля в любую минуту, и нужно было брать себя в руки.

– Слушай, ты очень даже в моем вкусе. Просто мне не хочется, – сказал Саша, осторожно убирая руку Артура со своего бедра. – Если бы я хотел с тобой развлечься, я бы уже это сделал. Если бы мы встретились год назад, я бы обязательно именно так и поступил, потому что ты мне правда нравишься. Но я совершенно не намерен прерывать терапию, которая, несмотря на все сложности, уже дает результат[243]243
  Быков, дневник, 19 мая 1971.


[Закрыть].

Саша гордился собой, ведь ему удалось устоять перед соблазном, это очень ободряло и обнадеживало его. Он делал явные успехи, хотя все еще чувствовал, что его сексуальное влечение к женщинам оставляет желать лучшего. Но всему свое время. В первую очередь нужно было достичь сексуально-психологического вакуума.

Хотя встреча с уверенным в себе Артуром несколько поколебала убежденность Саши в необходимости лечения гомосексуальности, он не сдавался. 14 июня 1971 года, спустя почти четыре месяца с начала лечения, Саша написал:

Я хочу особо подчеркнуть, что в отношениях с девушками исчезла прежняя скованность и нерешительность. Если раньше знакомство с девушкой было для меня целым событием, что я «аж» познакомился с девушкой, – причем это все, конечно, через силу и неприязнь и сопровождалось мыслями о кумире, – то теперь знакомство и разговор с девушкой стали совершенно обычными явлениями, естественными. Конечно, ни о какой неприязни уже речи быть не может: я пытаюсь мысленно раздевать ее, а в это время веду непринужденную беседу. Когда я вижу девушку, я тут же говорю себе: «Какая изумительная девушка», пытаюсь найти в ней что-то красивое, а при виде симпатичного парня я говорю себе: «Фу, какая отвратительная харя» – и пытаюсь выискать что-то некрасивое в его чертах или просто отворачиваюсь. Это, конечно, грубо, но зато помогает. И так с каждым днем мы идем вперед. Думаю, что к настоящей половой жизни можно будет перейти примерно к середине июля. Нужно строить планы на будущее, это помогает, так как каждый раз я замечаю, что мой план выполняется[244]244
  Там же.


[Закрыть].

Грандиозные планы Саши стать гетеросексуалом, однако, нарушил случай. 18 июля 1971 года он решил ненадолго съездить в Москву – ему нужно было сменить обстановку, чтобы проветрить голову и набраться душевных сил для финального рывка в борьбе с гомосексуальным желанием. Он чувствовал, что ведет себя как настоящий гетеросексуал, но остатки гомосексуальности все еще тревожили его.

18 июля 1971 года Саша приехал на вокзал, как оказалось, с большим запасом – поезд должен был отправиться только через два часа. Саша бесцельно бродил по вокзалу и вскоре захотел курить. Он купил сигареты в ближайшем киоске и пошел в парк, где устроился на скамейке и закурил. Саша наслаждался такими моментами, и, хотя курение он считал едва ли не таким же вредным, как гомосексуальность, оно не вызывало у него столь острого чувства вины[245]245
  Быков, дневник, 18 июля 1971.


[Закрыть].

Через пару мгновений вдалеке показалась фигура. Человек направлялся к скамейке, на которой сидел Саша. Это был высокий мужчина мускулистого телосложения, чисто выбритый и, как отметил Саша, элегантно одетый. Когда он поравнялся с Сашей, их взгляды встретились.

– Огоньку не найдется? – спросил незнакомец. Саша кивнул, достал из кармана спичечный коробок и протянул незнакомцу.

Тот прикурил и сделал затяжку.

– Вы не против? – Он жестом указал на скамейку, где сидел Саша.

– Конечно, нет, присаживайтесь, пожалуйста, – неловко ответил Саша и отодвинулся на край скамейки.

– Куда направляетесь? – продолжал незнакомец.

Саша на мгновение замялся, смущенный любопытством и открытостью незнакомца.

– В Москву, навестить друга[246]246
  Там же.


[Закрыть].

Незнакомец усмехнулся, что только подтвердило Сашины подозрения: он был гомосексуалом и искал партнера. Саша ему понравился. Сердце Саши забилось чаще: он знал, что, конечно, сможет сдержать себя, как и раньше, но в последнее время желания брали над ним верх. Если Саша не возьмет себя в руки и не уйдет немедленно, всё может плохо кончиться. Но почему-то Саша продолжал сидеть как заколдованный: тело отказывалось ему подчиняться, он не мог собраться с силами, чтобы встать и уйти. Всё, что он мог сделать, – слегка отодвинуться от незнакомца, чтобы избежать близких прикосновений, которые могли бы спровоцировать новую волну нежелательных эмоций. Они беседовали, как вдруг незнакомец подался к Саше, обхватил его за плечи и притянул к себе. Его дыхание было горячим и тяжелым.

Саша не ожидал такого – он попытался вырваться из мускулистых рук незнакомца и вскочить на ноги, но тот оказался сильнее и крепко сжал Сашу в железных объятиях. В этот момент всё вокруг закружилось, Саша почувствовал прилив знакомого, приятного тепла, от которого он так долго бежал. Незнакомец что-то говорил, но Саша уже не слушал: он был заворожен и парализован. Незнакомец тем временем скользнул рукой к бедру Саши и добрался до ремня на его брюках.

– Что… что вы делаете? Видите ли, я не гомосексуалист… – дрожащим голосом сказал Саша, полузакрыв глаза. Не обращая внимания на протесты Саши, незнакомец расстегнул его штаны, и тогда, смирившись с неизбежным, Саша прошептал себе под нос: – Слушай, это может быть опасно… Тебе не кажется?[247]247
  Там же.


[Закрыть]

Услышав Сашино замечание, незнакомец остановился.

– Да, ты прав, – кивнул он и за руку потянул Сашу в густые кусты за скамейкой. Там, в тени листвы, было укромное место, по всей видимости, хорошо ему знакомое. Крепко сжав Сашу в объятиях, мужчина тяжело дышал и целовал его лицо, шею, губы. Саша закрыл глаза, поддаваясь настойчивым ласкам незнакомца, а затем, замешкавшись на мгновение, ответил на поцелуй. Они провели в кустах около пяти минут, а когда всё закончилось, незнакомец вскочил и натянул штаны. Саша тоже медленно поднялся, отряхиваясь от пыли и грязи.

– Приятно было познакомиться, – усмехнулся незнакомец, пожимая руку Саше. – Счастливого пути, – добавил он, выбираясь из кустов[248]248
  Там же.


[Закрыть].

Саша был глубоко разочарован случившимся «рецидивом» – такого нельзя было допускать. С начала терапии прошло почти пять месяцев, и ему должно было стать лучше, а не хуже.

«Но этот незнакомец был так напорист! Именно из-за его настойчивости я и сдался, он крепко держал меня и не хотел отпускать», – сказал себе Саша. Поначалу он планировал скрыть происшествие от Голанда, но всё же решил этого не делать и упомянул о случившемся в своем дневнике. Может быть, Голанд его и отчитает, но это только на пользу.

Поездка в Москву прошла гладко: Саше удалось хорошо провести время, не забывая о своей конечной цели – стать гетеросексуалом. В Москве было гораздо больше соблазнов, чем в Горьком, и Саша прекрасно понимал, что вероятность рецидива там в два раза выше. Но ничего такого не случилось. Инцидент у вокзала в Горьком поселил в Саше чувство жгучего стыда: он корил себя за слабоволие и поклялся, что это последний раз, когда у него был секс с мужчиной. Он старательно отрабатывал упражнения аутотренинга, заставляя себя не зацикливаться на привлекательных незнакомцах, а смотреть на симпатичные женские лица.

Через неделю он вернулся в Горький и сразу же рассказал Голанду о происшествии на вокзале. Голанд немного поругал его и еще раз предупредил, чтобы он не ходил в парки и общественные бани. Он также напомнил Саше, что их психотерапевтические сеансы скоро закончатся и ему придется вернуться в Оренбург, чтобы возобновить учебу и бороться со своим гомосексуальным влечением самостоятельно – исключительно с помощью аутотренинга. Но Саша был готов к этой битве.